Узнал я об этой стране благодаря чудесной случайности, был совершенно очарован и прибыл сюда неделю назад, чтобы в тишине и покое написать великий роман. Ведь я писатель, не издавший ни одной книги. Я долго думал, почему меня не печатают, и решил, что издательства отдают предпочтение великим романам, а у меня такого пока не было.
Я снял второй этаж в домике у одной премилой бурмундской старушки, госпожи Турандот. Это было значительно дешевле, чем в отеле. Домик стоял в ряду таких же милых домиков, сочетающих в себе архитектуру позднего Средневековья и раннего Ренессанса. Вообще-то, я во всём этом не разбираюсь, поэтому, чтобы не опростоволоситься, скажу лишь, что домики имели вид типичный для старых городков Европы, порой были украшены цветами или вьющимися растениями, а кое-где поросли мхом.
Одним прекрасным утром, выпив кофе, я как обычно решил прогуляться неизведанным маршрутом. Вскоре я увидел здание, из открытых дверей которого доносились стенания и проклятья. Над крыльцом была вывеска "Музей". "Музей?!--подумал я.-- Превосходно! Тем более, что здесь, похоже, происходит какое-то представление".
Заинтригованный, я присоединился к небольщой толпе зевак, заглядывющих в двери. Перед нами открывался огромный музейный зал, а в центре его, уткнув голову в ладони, сидел на полу и издавал печальные звуки крупный лысоватый мужчина.
--Кто этот безутешный толстяк?--спросил я одного из зевак.
--Это господин Тоското, мэр нашего города, а безутешен он от того, что ночью из музея пропал главный символ Бурмундии--Кубок Свободы. Вон, видите констебля? Будет расследование.
"Кража века!"--восторженно подумал я. А учитывая, что я пытался писать детективный роман, мне страшно захотелось присоединиться к расследованию, чтобы собрать побольше материала для своей будущей книги.
Я пробрался сквозь толпу и на ломаном бурмундском рассказал мэру о постигшем меня желании.
--А вы кто?--поднял голову с ладоней мэр.
Я попытался объяснить, что я писатель, пишу детектив и хотел бы...
--Детектив?!--воскликнул мэр.
Вероятно, с моим акцентом он разобрал только слово "детектив" или решил, что писатель лучше, чем ничего.
--Ни слова больше!--пободревший мэр вскочил на ноги.--Берите констебля Клоша и приступайте! Мы не можем ждать--меньше, чем через неделю День Независимости, а наш символ украден! Эта катастрофа! Умоляю, найдите Кубок как можно скорее!
--Но я не настоящий детектив,--попытался снова объяснить я.
--Да чёрт с вами!--благодушно подбодрил меня мэр.--Настоящего детектива придётся выписывать из Франции или Бельгии, и приедет он не раньше понедельника, а мы не можем столько ждать. Вы же расследуете литературные преступления? Тут то же самое! От имени мэра этого города я прошу вас помочь!
Я сомневался, что расследовать литературные дела и настоящие--то же самое. Максимум на что я рассчитывал--понаблюдать, как работает настоящий следователь. Но мэр не дал мне пути назад. Он вышел к зевакам:
--Всё, бездельники, расходитесь! Это писатель, нам он до вторника расследует преступление, а себе напишет книгу!
--Подождите,--опешил я,--как это расходитесь? Надо же сначала опросить свидетелей. Вдруг из них кто-нибудь что-нибудь видел!
Начавшие расходиться зеваки оглянулись.
--Из вас кто-нибудь что-нибудь видел?
Люди отрицательно помотали головой.
Мэр развёл руками и посмотрел на меня с выражением на лице "Опрос свидетелей окончен. Помог чем смог".
--Напился вчера в честь праздника и дрыхнет,--ответил высокий тощий мужчина, прислонившийся к стене.--Ежели бы он не спал, так и Кубок бы не украли--сторож-то он хороший.
--Логично,--согласился я.--А вы кто?
--Дневной сторож,--представился мужчина,--Стэфан Фортран.
Я осмотрел засов. Он закрывался на тяжёлый амбарный замок.
--Замок был взломан или открыт?
--Нет, в том-то и дело, что закрыт,--ответил господин Фортран.--Утром я, как обычно, пришёл первым, замок был на месте, я отпер его своим ключом, вошёл, а Кубка нет. Я кинулся в сторожку, постучал, открыл своим ключом, попытался будить сторожа, но он двух слов связать не может. Я тут же позвонил господину Турану, директору музея, и господину Тоскато, нашему мэру.
--А где господин директор?
--Господин директор приехал, увидел пропажу, потерял сознание и лежит у себя в кабинете там дальше по коридору.
--Шибко малохольный он у нас,--подтвердил мэр Тоскато,--слабеет от любого стресса.
--Значит, если следов взлома нет, преступник открыл замок ключом,--сделал я свой первый детективный вывод.--Есть ли у вас кто на подозрении?
--О Боже, я представить не могу, зачем кому-либо из жителей Бурмундии может понадобиться воровать Кубок! Экспозиция доступна каждый день!--всокликнул мэр.--А вход в музей совершенно бесплатный!
--Это мог быть иностранец,--предположил я.
--Точно!--воскликнул он.--Срочно поезжайте с констеблем в таможенное управление и скажите, чтобы никого подозрительного с Кубком из страны не выпускали!
Я всё ещё сомневался, стоит ли мне впутываться в этот фарс, но мэр воскликнул:
--Как звать вас, наш герой?
Ну тут уж я решил подыграть. Я достал из крамана блокнот, полистал его перед удивлённым господином Тоскато и наконец сказал с театральным жестом:
--Зовут меня Морис Пастель!
Констеблей на месте преступления было двое. Они приехали на служебном Ситроене. Один--констебль Клош--был приставлен ко мне, а второй только что закончил обход здания. Поэтому воторого мы поставили отдыхать и охранять вход, а сами с констеблем Клошем воспользовались служебным автомобилем.
Первым делом мы отправились в таможенное управление Бурмундии. Единственный встретившийся нам там таможенник, господин Веритас, уверенно заверил нас, что за последние несколько дней никто в Бурмундию не входил и не выходил. Он пообещал передать на контрольно-пропускные пункты наше пожелание задерживать всех контрабандистов.
Мы с Клошем поехали обратно. Всю дорогу мы с интересом разглядывали друг друга. Я впервые видел констебля, а он впервые видел писателя (или детектива, теперь уж не разберёшь).
--Что же,--спросил я,--у вас в полиции и следователей своих нет?
--У нас и преступлений своих почти не бывает,--ответил Клош.--Бывают только недоразумения. Кто-то по недоразумению взял чужую сумку в магазине или разбил окно. Для такого и констеблей хватает. А если что-то посерьёзнее случается, мы берём детектива на аутсорсе, то есть вызываем из других стран. Морока с этими аутсорсными сыщиками, конечно, доложу я вам. Пока отель им закажешь, пока билеты на удобные даты, а там уже преступников и след простыл. Нам, конечно, своего бы детектива завести, вроде вас.
--Я же говорил, я не детектив, а писатель,--снова объяснил я. А скромность или страсть к самобичеванию заставили меня добавить:--Вообще-то как писатель я бездарность, но об этом к счастью знают очень мало людей--мои читатели.
Мы вернулись к музею. Мэр уже поикнул место преступления, а Фортран сидел в зале на стуле и читал журнал.
--Вертелись ли вокруг музея подозрительные личности?--спросил я констебля, стоявшего у дверей.
--Только жители окрестных домов,--ответил констебль.--На мой взгляд, они не слишком подозрительные.
Я взглянул на дома напротив. Из пары окон наблюдали любопытные глаза.
--Есть новости,--продолжал констебль.--Виконт Дегер проспался.
--Кто такой виконт Дегер?
Сторожка представляла собой маленькую пристройку у левой стены здания музея. Сторожем был потрёпанного вида старик с длинными усами. Усы были такими длинными, что казались приклеенными.
--Здравствуйте, мсье Дегер, я Морис Пастель, по просьбе мэра веду расследование,--представился я.--Вы уже знаете, что произошло?
--Констебль рассказал. И попросил домой не уезажть, пока вы меня не допросите. Вот я и не уезжаю.
--Вы разве не в сторожке живёте?
--В сторожке?! С чего вы взяли? Я живу в родовом поместье, доставшемся мне в наследство от батюшки.
Я сначала подумал, что сторож шутит, но на его лицо не было и тени сарказма.
--Да бог с вами!--пожаловался господин Дегер.--Вы знаете, сколько стоит содержать поместье?! То крыша протекает, то полы сгнили, то ещё какая напасть. Коммуналка, налоги. А мы, аристократы, работать не умеем. Конечно, в лучшие годы меня обучали ездить верхом, фехтовать и стрелять из ружья. Из всего этого только стрелять из ружья и пригодилось. Незадолго перед смертью мой предок вложил деньги в какую-то аферу вроде трансарктического экспресса и разорился. Вот и приходится мне жить на зарплату на низкоквалифицированной работе.
--Ну хорошо. А что вы можете рассказать о событиях этой ночи?
--Ну слушайте: пока сторож спал, нас обокрали...
--Это мы знаем,--строго прервал его Клош.
--Так а я и знаю только то, что мне констебль рассказал,--извиняющимся тоном ответил виконт.--Я вечером отмечал. Праздник ведь, господа, День Независимости. Вечером мы с электриком по чарочке выпили, а после того, как он ушёл, я продолжил. И, вероятно, господа, переборщил, грешен. Заснул, а проснулся совсем недавно. Всю ночь проспал.
--И вы ничего не слышали?
--Кажется, не слышал. Или слышал. Или мне приснилось.
--Словно замок музейный щёлкнул.
--А что я? Проверил--ключи на месте. И дальше спать лёг. Хотя, может, как я вам и сказал, мне это приснилось.
--А у кого-нибудь есть другой ключ, кроме сторожей?
--Конечно,--ответил сторож,--у господина Турана, директора музея.
--А мог ли господин директор придти ночью и украсть кубок?--спросил я.
--А зачем ему это? У него поди зарплата повыше моей. Он вон недавно дочку за границу учиться отправил.
--Это же, наверно, дорого?--вмешался в разговор констебль Клош.
--Тысяч тридцать, я думаю,--пожал плечами сторож.
--А кубок сколько стоит?--спросил Клош.
--О, господа, кубок бесценен! Но музею он обошёлся в тридцать тысяч.
--Спасибо, господин Дегер,--поблагодарил я,--можете ехать домой, только оставьте адрес констеблю, на всякий случай.
Констебль рассказал, что господин Туран, директор музея, после обморока пришёл в себя, и мэр отправил его домой.
Мы поехали к господину директору музея домой. Директор жил в трёхэтажном многоквартином доме синего цвета с белыми наличниками. На широких тротуарах вдоль улицы стояли кадки с цветами и белые столики многочисленных кафе.
Господин Туран, казалось, ещё был в стрессе. Он имел бледный цвет лица, и дрожащие руки выдавали волнение. Нервничая, он позволил нам войти в квартиру.
--Куда-то собираетесь?--сходу спросил Клош, заметив на полу раскрытый чемодан.
Господин Туран заломил руки.
--Да, на пару дней за границу. На выходные.
--А что так рано собираться начали?
--Заранее, знаете ли. Нервы успокоить, знаете ли. Всё это так ужасно, эта кража!
--Тем не менее как представитель полиции Бурмундии я попрошу вас никуда до окончания следствия не уезжать,--сказал Клош.
--А вы до пятницы успеете?--жалобно поинтересовался Туран.--Вы, пожалуйста, до пятницы постарайтесь, а то у меня билеты на пятницу.
--Скажите, пожалуйста, господин директор,--вмешался в разговор я,--у вас есть ключ от музея?
--Можете его нам показать?
Господин Туран достал из кармана жилета большой ключ от амбарного замка.
--А вы им пользовались сегодня ночью?
--Я им только по утрам пользуюсь, чтобы замок открыть, если раньше Фортрана прихожу,--искренне ответил Туран.
--Значит, вы утверждаете, что ночью в музее не были?--уточнил я.
--Конечно, не был. А что же это, вы меня подозреваете?
--Просто опрашиваем свидетелей. Кстати, господин директор, какая у вас зарплата?
--Шестьдесят тысяч в год.
Когда мы вышли на улицу, я спросил Клоша:
--Как вы думаете, Клош, если обучение дочки стоит 30 тысяч в год, а зарплата директора 60 тысяч в год, можно ли на эти деньги прожить в Бурмундии?
--Думаю, вполне,--ответил Клош.
--Значит, деньги не могли стать ему мотивом совершить кражу.
--Полагаю, что так. Время позднего завтрака, господин Пастель.
Мы присели в кафе напротив дома Турана.
--Рекомендую попробовать сдобную булочку с маслом, наше национальное блюдо,--сказал Клош.
--Как вы догадались, что я иностранец?
--Вы неплохо говорите, но с акцентом. Где вы учили бурмундский?
Я заметил, что господин директор поглядывает на нас из окна из-за шторки. Мы выпили по кофе.
--Куда дальше?--спросил Клош.
--Вам не надо появиться на работе? В участке или где там работают констебли?
--Мой начальник, господин Лекруа, подчиняется мэру, а мэр велел мне сопровождать вас. Так что всё в порядке.
--Надо узнать, кто ещё работает в музее,--решил я.
Клош достал небольшой блокнот и зачитал:
--Кроме сторожа, другого сторожа и директора ещё есть два экскурсовода и уборщица. Уборщица два дня назад сломала ногу и сейчас лежит в больнице в двух кварталах отсюда.
--Очень удачно,--ответил я.--Тогда навестим уборщицу.
Господин директор всё ещё выглядывал из-за шторки, когда мы сели в Ситроен и поехали в больницу.
Больница представляла собой светлосерое здание в стиле модерн, изящное в простоте своих прямых линий и напоминавшее фигуру из детских кубиков. Больничный двор был окружён высокими кипарисами.
Уборщица, госпожа Фурье, лежала в палате и смотрела по телевизору старый фильм "Как украсть миилион". Это была женщина лет шестидесяти. Нога её была в гипсе.
--Здравствуйте, госпожа Фурье, я констебль Клош, а это детектив Пастель,--представил нас Клош.--Как вы себя чувствуете?
--Всё хорошо, спасибо, завтра обещают отпустить домой. Но подержали меня тут в больнице на всякий случай, так как в моём возрасте любой перелом опасен. Вы же по поводу перелома? Я никаких претензий к господину директору не имею. Я сама туда полезла.
--Куда вы полезли?--поинтересовался я.
--Ну на стремянку, чтобы ламопчку в бра заменить,--ответила госпожа Фурье.--А тут господин Туран так неожиданно вышел из коридора, где у него кабинет, что я со стремянки и упала и ногу сломала. Хотя врачи говорят, что перелом не очень серьёзный, даже не перелом, а просто трещина. А господин Туран сказал, что запрещает всем с этого дня менять лампочки.
--Мы вообще-то по поводу кражи,--сказал Клош.
--Кражи?--испуганно переспросила Фурье, и я заметил, как дрогнула её нижняя губа.--Я не знаю ни про какую кражу.
--Конечно, не знаете,--ответил Клош.--Кража произошла только сегодня ночью. Украден Кубок Свободы.
--Ах!--воскликнула госпожа Фурье как будто с облегчением.--Но кто посмел?!
--Это-то мы и пытаемся выяснить,--сказал я.--Вы кого-нибудь подозреваете?
--Я? Подозреваю? Нет! Конечно, нет! Хотя... Знаете, когда я падала со стремянки, я ещё подумала, а что это господин директор так поздно делает в музее? Я же убираюсь после того, как музей уже закрыт. А в тот день я пришла на работу с опозданием, потому что на моём велосипеде колесо спустило. И вот пока я колесо залатала, приехала в музей, начала убираться, а за окнами уже сумерки, а на стене, там где пульт сигнализации, лампочка не горит. Ну я пошла в подсобку, взяла лампочку и стремянку, полезла лампочку менять, а то убираться в темноте неудобно--грязи не видно. А тут господин директор вдруг из коридора выходит так неожиданно. Меня увидел, испугался, я тоже испугалась, со стремянки упала и вот ногу сломала. Хотя врачи говорят, что это просто трещина. И велосипед мой там остался, в подсобке, я уж испугалась, что велосипед мой украли, когда вы про кражу сказали.
Мы пожелали госпоже Фурье скорейшего выздоровления и вышли из госпиталя.
--Наведаемся к господину Турану ещё разок?--спросил Клош.
--Не сейчас,--ответил я,--пусть понервничает. Как устроена сигнализация в музее?
--Она реагирует, если кто-то пытается вскрыть стенд или извлечь эскпонат из стеклянного футляра.
--Когда вы прибыли в музей, сигнализация была включена?
--Совершенно верно, включена,--ответил Клош.
--То есть, когда вор уходил, он включил сигнализацию?
--Интересно. А что за электрик, о котором говорил сторож?
--Да, был электрик. От муниципальной конторы, они обслуживают музей и другие муниципальные объекты.
--Да, есть номер телефона и адрес этой самой конторы,--Клош достал блокнот.
--Позвоните им, пожалуйста, и узнайте, как найти электрика.
Клош поговорил по телефону и сообщил:
--Электрик новый, зовут Эммануил Руперт, в город приехал три дня назад, зарегистрирован в гостинице "Лютик". Вчера был его первый рабочий день. Пришёл сегодня на работу с опозданием и сразу уехал на вызовы.
--Наведаемся в гостиницу.
Мы приехали в гостиницу "Лютик". Это был скромный недорогой отель.
Ресепшионист проверил записи и сообщил:
--Да, господин Руперт заехал три дня назад и съехал на следующий день.
--Клош,--сказал я,--позвоните, пожалуйста, снова в контору, где работает господин Руперт, и попросите их узнать и сообщить нам его новый адрес, как только он вернётся с вызовов.
Мы поблагодарили сотрудника гостиницы и ушли.
--Поедем в музей,--попросил я Клоша.
Констебль на входе в музей сообщил мне:
--Приходила женщина, хотела видеть следователя, у неё якобы есть какие-то важные сведения насчёт преступления.
--Быстро слухи распространяются,--прокомментировал я.--Она сказал, как с ней связаться?
Констебль достал из нагрудного кармана и передал мне листок бумаги.
--Лошадиная улица, дом 11,--прочитал я.--Вы знаете, где это?
--Это напротив,--констебль указал на двухэтажный дом с синими цветами вдоль карниза, стоящий через дорогу напротив музея.
--Спасибо, констебль,--поблагодарил я и вошёл в музей.
Открыл подсобку, дверь не запиралась. Извлёк стремянку и установил у стены там, где висел светильник и находился пульт сигнализации. Осмотрел и светильник, и пульт. Вернул стремянку в подсобку. Велосипед уборщицы стоял здесь же.
Потом я прошёл по коридору до кабинета директора. Дверь также была не заперта, однако с внутренней стороны был установлен шпингалет, я осмотрел его.
Вдруг в кабинет прошмыгнула длинноногая стройная блондинка лет двадцати пяти. Увидев нас, она смутилась и воскликнула:
--А вы кто?--спросил Клош.--Почему вас пустили?
--Я? Я сказала констеблю на входе, что я экскурсовод, и это правда. Меня зовут Ляфам, Элла Ляфам.
--В музее произошла кража, госпожа Ляфам,--сказал я.--Вы всегда приходите в музей после полудня?
--Господин директор разрешает мне приходить позже.
--А кроме вас в музее работают экскурсоводы?
--Мадам Кроко, шестидесятилетняя ведьма. Но на прошлой неделе господин директор выписал ей премию, и она на своей метле улетела во внечеоредной отпуск греть свои кости в Египет.
--А давно ли вы работаете в музее?
--Полгода. Сразу после института.
--Интересно,--призадумался я.--Ну что же, госпожа Ляфам, как я сказал, в музее совершено преступление, и он закрыт до окончания расследования. Господина директора вы сможете найти дома.
Ляфам фыркнула и стремительно вышла.
--Интересно,--повторил я.
На книжной полке стояли два бокала и фотография: две девочки, похожие одна на другую как две капли воды.
--Сдаётся мне, у нашего господина директора не дочка, а две дочки-близняшки. А это, Клош, шестьдесят тысяч в год на обучение при зарплате в шестьдесят тысяч.
Я взял с книжной полки каталог и пролистал его.
--Это и есть украденный Кубок Свободы?--спросил я констебля, показав фотографию из каталога.
--Да, он самый. По легенде, из этого кубка первый король Бурмундии Вертляй Криворукий в священном лесу распивал эль с друидами, которые благословили его на создание своего королевства. Кубок был найден при раскопке винного погреба времён Древнеримской Империи.
--Очень интересно,--повторил я.-- Я, пожалуй, наведаюсь, к свидетельнице из дома напротив, а вы пока постарайтесь выяснить, как нам связаться с господином Лупусом.
Я показал Клошу подпись под фотографией кубка в каталоге: "передано музею города археологом Джеймсом Лупусом".
Я перешёл дорогу и поднялся на второй этаж дома 11 по Лошадиной улице. Свидетельница, госпожа Верлибр, жила в квартире номер 3, окна которой выходили на здание музея.
--Меня зовут Морис Пастель, я веду дело о пропаже кубка. Мне сказали, что вы хотели мне что-то сообщить.
--Всё верно,--ответила госпожа Верлибр, пожилая учтивая женщина.--Не желаете ли чаю?
Мы сели за столик у окна. Отсюда я хорошо видел вход в музей и констебля, его охраняющего.
Госпожа Верлибр подала мне чашку с чаем и рассказала:
--Вчера я, как обычно, легла спать в одиннадцать часов вечера. Но вскоре меня потревожила гроза.
--Гроза? Разве была гроза?
--Конечно, иначе с чего бы мне просыпаться! Я думаю, что гроза была далеко, потому что дождь до нас не дошёл, были только молния и гром. Потревоженная, я встала выпить настоя ромашки, чтобы успокоиться. И вдруг увидела знаете что?
--Что?--спросил я заинтриговано.
--Так вот: замок на засове был не закрыт. То есть сам засов был задвинут, а амбарный замок болтался на дужке, но дужка была не вставлена в замок. Понимаете?
--Я так разнервничалась, что поняла, что не засну, пока буду думать об этом безобразии. Очевидно, сторож забыл закрыть замок. Но ведь музей могут обокрасть, думала я, и моя гражданская совесть не давала мне покоя. Я пила и пила свой настой ромашки, но не выдержала, накинула пальто и вышла на улицу. Там я подошла к дверям музея, защёлкнула замок и вернулась домой. Утром я отправилась на работу. Хоть я и пенсионерка, но я работаю в цветочном киоске на соседней улице, чтобы не было так скучно на пенсии. А когда я возвращалась с работы, я увидела, что перед входом в музей стоит констебль. Тогда-то я и поняла, что мои показания могут быть полезны для следствия.
--Спасибо, ваши показания бесценны,--заверил я госпожу Верлибр.--Ещё один вопрос: знаете ли вы директора музея господина Турана?
--Конечно--господин Туран каждую неделю покупает у меня букет цветов.
Тут мой телефон зазвонил. Это был констебль Клош, он смог связаться с археологом, господином Лупусом. Кроме того, он раздобыл адрес электрика, господина Руперта, который, впрочем, был ещё на работе. Выслушав, я сказал:
--Спасибо, Клош. Сделайте мне одолжение: пригласите в музей мэра, директора музея, ночного сторожа и археолога. Сегодня мы поймаем перступника.