ПЕРВАЯ ГЛАВА

Глаза Гарри недоуменно расширились.

— Волан-де-Морт? Не может быть! — Гарри покачал головой, явно не веря в услышанное, и сделал шаг назад. Мальчик не боялся произносить это имя, в отличие от большинства слизеринцев. Какой смысл страшиться погибшего колдуна? — Он умер давно! Умер лет одиннадцать назад! Тем более Волан-де-Морт намного старше тебя!

— Нет-нет, зря ты думаешь, что так легко убить Тёмного Лорда, величайшего мага всех времен! — с жаром воскликнул парень, его глаза сверкнули красным отблеском. Гарри ещё отступил на шаг назад. — Я постиг тайны бессмертия. Я защитил себя от смерти. И именно я Наследник Слизерина, чью славу вероломно и лживо присвоил себе ты.

— Подожди-подожди, — пробормотал в растерянности Гарри. — Я не понимаю. Получается, это ты открыл Тайную комнату?

— Ну да, с помощью малышки Уизли. И этого дневника, — он небрежно кивнул на чёрный дневник, который лежал рядом с ним на парте. Гарри до этого не замечал его.

— Дневника? — окончательно запутался мальчик. — Как? Я не понимаю.

— Ну естественно, ты не понимаешь, — с превосходством заметил Наследник Слизерина. — Это Тёмная магия, и она недоступна такому никчёмному неудачнику, как ты. И как только люди могли поверить, что ты из себя что-то представляешь? Что ты Наследник Слизерина. Забил пару квоффлов и решил, что ты чего-то стоишь? Но это не так.

— А Джинни... — Гарри всё пытался осознать происходящее и вспомнил нескладную девочку, о которой думал весь день. — Так она помогала тебе? Как такое может быть?

— Интересный вопрос, — любезным тоном начал Волан-де-Морт. — Это длинная история, но так уж и быть, я расскажу тебе её, так как я никуда не тороплюсь. Я очаровал Уизли. Я хорошо умею подчинять людей, понимая их суть, видя, что ими движет. Причина её незавидной участи и твоего нахождения в этой комнате в том, что она открыла сердце и свои маленькие секреты некоему невидимому незнакомцу. Ей достался мой дневник, — он снова кивнул в сторону чёрной тетради. — Я был заключён в нём долгие годы. И когда она начала писать в нём в прошлом году, делилась своими страхами, переживаниями, своими глубинными помыслами, мечтами, то сама не заметила, как попала под мои чары. Да... Малышка Джинни писала в нём много месяцев, поверяя мне свои ничтожные горести и печали: её дразнит брат, ей приходится носить поношенную мантию, учиться по старым учебникам. Как слаба её надежда понравиться знаменитому, прекрасному, великому Гарри Поттеру…

За всю беседу он ни разу не оторвал глаз от лица Гарри — они выражали какую-то странную алчность.

— Как он смеялся над ней и её поздравлением вместе с другими слизеринцами, разбив бедняжке её влюблённое сердечко. Это было даже смешно, но по большей мере смертельно скучно — выслушивать глупенькие излияния одиннадцатилетней девчонки. Но я был терпелив. Я отвечал, я проявлял сочувствие, я был добр. И Джинни полюбила меня, — он открыл дневник и начал читать. — «Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том… Я так рада, что у меня есть этот дневник и я могу ему довериться… Это всё равно что иметь друга, который всегда с тобой, неотлучно…»

Волан-де-Морт расхохотался леденящим хохотом, дико не соответствующим облику шестнадцатилетнего подростка. От его страшного хохота у Гарри на голове зашевелились волосы.

— Если уж я решил, Гарри Поттер, то непременно очарую того, кто мне нужен, — с его лица не сходила довольная улыбка. — Джинни изливала душу, а мне как раз её душа и была нужна. Я впитывал её глубинные страхи, самые потаенные секреты и наливался жизненными соками, становился крепче, сильнее. Моя мощь так выросла — куда там маленькой мисс Уизли. У меня накопилось столько энергии, что я начал обратное излияние — напитал мою маленькую подружку моими собственными секретами... секретами теперь уже моей души… Никто и не заметил, как я подчинил её. Именно она открыла Тайную комнату. Под конец она начала о чём-то подозревать. Это было так забавно. Послушай, — Волан-де-Морт снова начал читать строки из дневника, написанные Джинни. — «Дорогой Том, мне кажется, что я теряю память. Вся моя мантия в петушиных перьях, а я понятия не имею, откуда они взялись. Дорогой Том, я не могу вспомнить, что делала в ночь на Хэллоуин. Тогда кто-то напал на кошку, а светящейся краской была перемазана я. Дорогой Том, Перси постоянно твердит, что я стала бледная и сама не своя. Думаю, он подозревает меня… Сегодня было ещё одно нападение, и я опять не помню, где была. Том, что мне делать? Мне кажется, что я схожу с ума… Похоже, это я нападаю на всех, Том!» — он ухмыльнулся при виде выражения ужаса на лице Гарри. — Она пыталась избавиться от дневника, но никто не может противостоять силе Волан-де-Морта! Но убийство грязнокровок перестало быть моей целью. Я хотел совсем другого. Я захотел получить тело и я его получил.

Гарри чувствовал себя так, будто попал в кошмар. Вот-вот он проснётся, и выяснится, что он просто задремал в уютном кресле перед жарким камином. Но в глубине души он понимал, что всё происходит наяву.

— Джинни где? — требовательно спросил он.

«Что ещё за Том?» — мелькнула у него мысль. — «Он что, представился Джинни чужим именем?»

— Похвально, что ты о ней переживаешь, — с издёвкой промолвил Наследник. — Самоотверженная глупость, ведёшь себя словно гриффиндорец. Я забрал все её силы, и она перестала быть мне нужна, — Наследник улыбнулся. — Я убил её.

— Нет... — Гарри вспомнил рыженькую девочку.

«Джинни...»

Он выхватил палочку.

— Хочешь дуэли? Это будет забавно. Я тебе покажу, что значит настоящий волшебник, — Наследник резко взмахнул палочкой, и Гарри рефлекторно поставил щит. Красное заклинание разбилось о него, а ненависть к убийце вытеснила все сомнения мальчика. Гарри захотел причинить ему боль, наказать. Недолго думая, он атаковал в ответ.

Все заклинания, которые Гарри пытался применить, Волан-де-Морт легко блокировал или же он просто не успевал их закончить, вынужденный защищаться или уклоняться от ответных чар. Бой захватил его полностью, он погрузился в схватку. Заклинания летали так быстро, что не было времени размышлять или как-то планировать бой. Это не шло ни в какое сравнение с учебными и медленными дуэлями с Крэббом или Гойлом, которые, откровенно говоря, даже вдвоём и рядом не стояли с мощью его нового противника. Гарри чувствовал необычайное воодушевление и упоение от схватки. Хваленый старшекурсник, истинный наследник Слизерина, подлый убийца не мог с ним справиться. А Гарри противостоял ему, применяя все атакующие заклинания, которые он выучил за два года. Он с ним справится, притащит его, поверженного, в гостиную и всё будет правильно, всё будет хорошо.

Заклинания, мощные чары, проклятия... Они погрузили комнату в хаос, превращая парты в труху, рикошетя или разбиваясь о стены, от которых разлеталась каменная крошка. Гарри действовал очень быстро, иногда интуитивно, выкрикивая одно заклинание за другим, блокируя ответные проклятия магическими щитами, а от некоторых инстинктивно уклонялся, понимая, что защитные чары против такого не помогут. Вот Гарри взмахнул палочкой, собираясь произнести ещё одну атакующую связку заклинаний, как вдруг почувствовал, что лежит на чём-то жестком.

В голове очень сильно гудело, а уши заложило. Сверху раздался холодный голос.

— Лживое ничтожество, неужели ты думал, что сможешь противостоять самому Лорду Волан-де-Морту своими детскими чарами? Уже на первом курсе я превосходил тебя во всём. Я увидел достаточно, — голос Тёмного Лорда звучал откуда-то сверху и чуть двоился. Желания подниматься на ноги у Гарри не было совершенно. — Ты недостоин быть на факультете самого Салазара Слизерина... Думаю, что стоит тебя проучить за то, что целый год ты присваивал мою славу. Круцио!

Гарри только успел дёрнуться, как его постигла такая боль, что он забыл обо всём на свете, забыл, где он и что происходит, забыл собственное имя.

Боль.

Она была совершенно невыносимой, пронизывала всё тело.

Кости, казалось, ломаются на части, а голова горит изнутри и вот-вот разлетится на куски; глаза бешено вращались в глазницах, он кричал и выл, катаясь по полу, но не слышал даже собственного голоса.

И тут...

...всё прекратилось.

Гарри, тяжело дыша, с трудом поднял голову. Красивое лицо Тёмного Лорда исказила жестокость, которая не просто портила лицо юноши, нет, она искажала его, обесчеловечивала; ноздри возбуждённо трепетали. Это внушало дикий страх. Гарри не хотел услышать снова «Круцио». Даже мысль об этом заставляла тело нервно дрожать. Рядом с Наследником стояла Фарли и безучастно смотрела на его страдания.

— Помоги, — с мольбой в голосе произнес Гарри, протягивая к ней руку. Она же его староста, она поможет. Сбросит чары Подчинения. — Пожалуйста...

— Она? — Волан-де-Морт издал холодный смешок. — Это она тебя сюда привела, глупец. Под Империусом она будет выполнять всё, что я скажу. Никто не сможет противиться моей власти, — Гарри показалось, что тот немного успокоился, по крайней мере, звериная жестокость ушла с его лица, оно даже стало каким-то добрым, он улыбался своим мыслям.

«Пусть радуется, всё хорошо, только не надо снова меня пытать. Пожалуйста!»

Наследник подошёл к Фарли и потрепал её за щёку, сказав:

— Абсолютный контроль.

Гарри попытался аккуратно сесть. Тело после Пыточного заклинания плохо слушалось, его ещё пронзали фантомные боли, руки дрожали. Где его палочка?

— Но думаю, она может помочь, ведь так, уважаемая староста? — с наигранной почтительностью обратился он к замершей столбом девушке и, не дожидаясь её ответа, продолжил. — Помоги Поттеру осознать, что ему не место на Слизерине, что он крупно ошибся, присвоив себе титул и славу Наследника Слизерина. Мой титул! Примени к нему Круциатус.

У Гарри всё сжалось.

Глядя, как староста так же отстранённо, с безучастным выражением на лице, засунула руку в карман, он неверяще уставился на извлечённую оттуда палочку, которую она направила прямо на него.

— Не... нет, не надо! Пожалуйста. Ты...

— Круцио.

Пришла боль, заставив его громко взвизгнуть. И сразу ушла. Мальчик понимал, кто он и где находится, хотя и снова лежал на полу. Тело болело, и Гарри немного тошнило.

— Да, книга из библиотеки Блэка не врала, — задумчиво произнес Волан-де-Морт, разглядывая Фарли. — Видишь ли, Поттер, чтобы приносить боль, нужно желать этого. Желать увидеть, как ты будешь корчиться от неё, скулить и плакать. А вот староста этого не хочет. Она вообще ничего не хочет и не понимает, кто она. Как утверждалось в том манускрипте, тот, кто находится под Империусом, не всегда может нормально применять чары Пытки. Да и многие другие чары тоже будут неподвластны. Я практикой подтвердил теорию, Поттер! Хотя, возможно, что это староста такая слабачка. Ты же почувствовал разницу между её силой и моей мощью? Давай я тебе ещё раз покажу, чтобы не было сомнений. Круцио!

Снова хлынула чудовищная боль. Она изгибала его тело, заставляла кричать, выть, катаясь по полу. Не было ни единой возможности от неё укрыться, спрятаться...

— Я ведь думал стать учителем Хогвартса, — где-то рассказывал ОН, сняв на время проклятие, пока Гарри не мог унять дрожь от пытки, лежа на полу.

Слезы текли по щекам, его тошнило, а всё тело стало словно чужим, произвольно дёргаясь само по себе. Ему казалось, что его израненный разум заперт не в своём вместилище. Он взглянул на своего мучителя. Перед ним всё мутнело, но он увидел...

Молодое, красивое, с правильными чеканными чертами лицо сейчас искажала поистине устрашающая гримаса, весь его профиль был просто полностью преисполнен злобой, гневом, и жаждой насилия, его глаза прямо и неотрывно, жадно смотрели на мальчика, источая поистине пугающее предвкушение страданий, словно бы пытаясь впитать в себя каждое движение, каждую секунду и мгновение агонии своей жертвы, крылья его носа трепетали, а под ними…

Кровожадный оскал, словно бы это даже и не разумный человек, а очень голодный, хищный зверь, умело загнавший свою добычу и теперь с наслаждением вырывающий из её ещё дергающего тельца самые сочные и аппетитные кусочки горячего и свежего мяса.

— ...фессором Защиты от Тёмных искусств. Мы же в школе, а ты ученик, ведь так, Поттер? — оскал обратился в мягкую улыбку, заставив мальчика содрогнуться от ужаса. — Вот первый урок ты уже усвоил, что для Круциатуса нужно желание причинять боль, а у волшебника под Империусом нет ни желания, ни свободы воли. Что насчёт второго урока, а, Поттер? Я читал, что от длительного Круциатуса люди сходят с ума. Давай проверим, что будет быстрее: сойдёшь ли ты с ума или у меня разболится голова от твоих криков. Круцио!

Мальчик снова заорал, корчась на полу. Гарри чувствовал, что разум его трещит, плавится от чудовищной боли. Что он пытается ускользнуть, как угорь от хватких рук, как крыса, забиться в нору, лишь бы не было её.

Боли.

Ему казалось, что он снова сидит в чулане у дома Дурслей. А напротив него сидят его мама и тетя. Они улыбаются ему. Вдруг свет в комнате гаснет и их лица скрываются в тени, а улыбки становятся страшными, зловещими, превращаясь в кровавый оскал с неровными и острыми зубами. И из их уст звучит мужской голос:

— Больно? А ведь ты мог спасти Джинни. Я ведь хотел встретиться с тобой там, в Тайной комнате, поэтому и приказал Джинни оставить ту надпись. Но ты не пришёл, и она умерла. Круцио! ...были к тебе вопросы... ...не обладавший особенными чарами, смог одолеть величайшего в мире волшебника? ...только шрамом, а я утратил всю свою мощь? Но вместо беседы ты решил бросить вызов самому лорду Волан-де-Морту. Что ж, почувствуй ответственность за свои действия. Давай ещё одну порцию боли? Круцио!

Пытки тянулись бесконечно, а перерывы между ними были так малы. Волан-де-Морт что-то говорил, спрашивал, но мальчик помнил всё обрывками, с трудом осознавая, где он и что происходит. Ему так хотелось, чтобы Волан-де-Морт просто убил его, чтобы больше не пытал, но у него не было сил попросить. Он боялся промолвить и слово, боялся прервать речь Волан-де-Морта, ведь когда он молчит, то Гарри кричит от боли. Пожалуйста, хватит! Не надо снова.

— ...долго. Но ничего, я закончу с тобой и отправлюсь на поиски самого себя. Вместе нас ничто не остановит. Круцио!

Мальчик опять закричал вконец сорванным голосом, но вдруг боль почти сразу же ушла. Гарри ещё рефлекторно подёргался несколько секунд, но такой чудовищной боли, как раньше, не было.

— Что? — Волан-де-Морт недоверчиво уставился на свою палочку. — Круцио! Круцио! Круцио!

Каждый раз Гарри вскрикивал от чудовищной вспышки боли, но почти сразу заклинание спадало.

— Как такое может быть?

Мальчик перевернулся на спину и с трудом поднял голову на Волан-де-Морта. Тот выглядел недоуменным, даже напуганным. Гарри вдруг заметил, что сквозь него видно стену класса, которая была в трещинах и в следах от попадания чар. Маг просвечивал насквозь.

— Что за ерунда? — Волан-де-Морт решительно потряс головой и наставил палочку на Гарри, который в испуге вздрогнул. Наследник предвкушающе улыбнулся. — Авада Кедавра!

И ничего. Ни вспышки, ни зелёного луча, дарующего долгожданную смерть. Вдруг палочка выскользнула из рук Наследника и упала на пол. Волан-де-Морт бросился за ней, пытаясь схватить, но та просто покатилась дальше. А его тело окончательно потускнело. И вдруг начало втягиваться обратно в открывшуюся чёрную книгу.

— Нет! Нет! Не хочу! — в ярости кричал уже еле видимый призрак. — Поттер! Я выберусь и убью тебя! Убью! Убью!

Волан-де-Морт втянулся в дневник, который тут же захлопнулся. Гарри с облегчением перевёл дух и без сил распластался на холодном и таком приятном каменном полу.

Никаких мыслей вообще не было, боль потихоньку уходила из тела. Ему даже показалось, что он потерял сознание. Он смотрел на потолок, и ему казалось, что тот дрожит, а комната вращается. Голова сильно кружилась и всё плыло у него перед глазами.

Он не осознавал, сколько прошло времени. Полежав так непонятное количество времени, он всё же нашёл в себе силы, чтобы подняться на ноги. Голову тут же пронзила вспышка боли. Покачнувшись, мальчик всё же удержался на ватных ногах. Его пошатывало и снова тошнило. Он с трудом приходил в себя.

Отряхнув мантию от пыли, Гарри отыскал свою палочку и осмотрел разрушенный кабинет. Пахло горелым деревом. Его взгляд со страхом остановился на чёрной книжке, куда засосало Волан-де-Морта. Что произошло? Неужто кончились силы, что он отнял у Уизли? Мысли текли очень медленно и тягуче, словно густая патока. Неожиданно стоящая всё это время столбом Фарли пошевелилась и ойкнула, тряся головой. Гарри среагировал мгновенно и инстинктивно:

— Экспеллиармус.

Палочка старосты вылетела у той из руки, и мальчик с трудом поймал её. Всё тело опять сразу пронзила боль, и он покачнулся, еле-еле сдерживая стон. Мышцы рук налились тяжестью и реагировали с трудом. Он поднял голову, посмотрев на Фарли. Староста от попавшего в неё заклинания пошатнулась и села на пол. Гарри пожалел о своей поспешности. Он шагнул к ней, ему хотелось быстрее поднять её, расплакаться от пережитого ужаса, его чуть ли не трясло. Всё кончилось. Он как-то выжил. Спасся, пережив второе смертельное проклятие от Волан-де-Морта. Тряся головой, Фарли бросила злой взгляд на Поттера:

— Ты что делаешь? А ну верни мне мою палочку!

Мальчик остановился, оторопело смотря на неё. Как она смеет на него кричать после того, что он пережил из-за неё? Это она завела его сюда, в западню! Лицо его ожесточилось.

— Чтобы ты снова напала на меня? — с гневом просипел Гарри, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не пульнуть в неё каким-нибудь плохим заклинанием. Его опять замутило.

— Я что? Я не... — она поморщилась и схватилась за голову. — Ничего не помню. Что со мной? Что ты сделал? Что?!

— Ничего! Это ты меня привела сюда обманом, — прохрипел Гарри. От криков во время пытки у него сорвало голос. — Напала на меня.

— Что за ложь, Поттер? — она поднялась на ноги, голос обрёл металлические оттенки. Она пришла в себя. — Верни мою палочку! Сейчас же!

Поттер разозлился. Как она смеет обвинять его? Ему хотелось одновременно сесть обратно на пол и расплакаться от пережитого, от вернувшейся боли от Круциатуса, что ещё волнами расходилась по его телу, то начать крушить всё, что он видел перед собой. Выбора его лишила староста, не дождавшись ответа и решительно бросившись к нему с целью отобрать свою палочку. Гарри ударом заклинания отбросил её. Но Фарли это не остановило; она вскочила обратно на ноги с гневным криком и опять бросилась к нему, так что Гарри опять применил магию, швыряя старосту на пол. А потом ещё раз. И ещё. Она всё не успокаивалась. Что-то тёмное поднялось внутри него. Девушка рухнула на ветхую парту, которая от удара сломалась, поднимая облако пыли. Гарри переступил с ноги на ногу, покрепче сжимая палочку.

Фарли с трудом, покачиваясь, поднялась на ноги. Вся её мантия была в пыли, как и у Гарри. Рукав у девушки порвался, были царапины и ссадины на руках. Но её лицо не выражало страха, а лишь злость.

— И это всё, что можешь, Поттер? Тебе это с рук не сойдёт! Будь у меня палочка, то я бы тебя размазала по стенке, а ты только и можешь, что куражиться над безоружной, — крикнула она, а потом с издёвкой добавила, — наследник Слизерина. Думаешь, все слизеринцы поверили в эти глупые слухи? Не будь таким наивным! Во время последних нападений ты был среди своих одноклассников!

«Круциатус. Больно?»

Гарри сжал крепче свою палочку, не отрывая взгляда от презрительно ухмыляющегося лица старосты.

«Я тебе покажу, что значит настоящий волшебник. Ты недостоин».

Злость обуяла его. Он покажет ей, что нельзя насмехаться над ним! Он не слабый!

— Серпенсортиа!

Тёмная змея вылетела из его палочки и шлёпнулась на пол. Фарли зло рассмеялась.

— О, хочешь натравить на меня змейку? Ничего более серьёзного не смог придумать, жалкая полукровка?!

— Задуши её. — на этот раз произнесенных слов никто не услышал. Из уст Гарри раздалось шипение, которое весьма зловеще прозвучало в этой комнате. Змея послушно заскользила к девушке, которая в шоке застыла.

— Что? Нет! — она попыталась отпихнуть змею ногой, но та ловко обвилась вокруг одной ноги, в пару оборотов обернувшись вокруг второй, и девушка рухнула на пол, потеряв равновесие.

Змея заскользила дальше, проигнорировав жалкую попытку отмахнуться рукой, и обвилась в несколько колец вокруг шеи девушки. И сжала хватку.

Изо рта Фарли донесся хрип. Она схватилась за змею, тщетно пытаясь ослабить хватку её колец на своей шее. Девушка не могла вздохнуть ни капли воздуха. Гарри подошёл к ней и присел на корточки так, чтобы их головы были вровень. Она задыхалась, лицо покраснело, а глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.

— Ну как? Теперь тебе страшно?

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Северус Тобиас Снейп, май 1993 года, подземелья Слизерина.

Северус Снейп закрыл за собой дверь гостиной и остановился, обдумывая произошедшее там и всю ситуацию в целом. Делая объявление своим слизеринцам, профессор внимательно следил за реакцией каждого, стараясь вычислить потенциального или потенциальных виновников или свидетелей. В общем и целом, студенты казались шокированными и напуганными, что, конечно же, не могло не принести некоторое облегчение. Кем бы ни являлся наследник, вероятность того, что в данный момент он находился в гостиной его факультета, была ничтожно мала. Но, к сожалению, полностью отметать такую возможность всё равно было нельзя: у каждого маньяка в истории был ничего не подозревающий сосед. И Снейп просто должен был знать наверняка. На законных основаниях допросить каждого ученика, применяя легилименцию, профессор не мог. Даже у мракоборцев не было таких прав. Но сам он никогда особо не стеснялся в использовании поверхностной легилименции, для которой не нужна волшебная палочка, а проблемы законности или этичности его мало волновали. Если никто не почувствует и не поймёт его мимолётного касания к их разуму, то и переживать не о чем.

Основы легилименции гласят, что человеческая память — это не книга, которую можно взять и раскрыть, когда заблагорассудится, а куда более сложная материя, многослойная, со своей структурой. И процесс легилименции чем-то напоминает осторожный визит в зеркальный зал, в котором волшебник рассматривает отраженную жизнь человека в зеркалах фрагментарно, чуть ли не случайным образом. И не существует никакой возможности окинуть взором всё это целиком. Магловское понятие «телепатии» имеет мало общего с настоящей легилименцией. Маги, овладевшие этим искусством, способны при определенных условиях проникать в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. Особенно те воспоминания или мысли, которые гложат человека, которые у него постоянно на уме.

Северус Снейп с удовольствием бы покопался в памяти Поттера, наверняка там нашлось бы то, за что его можно было бы исключить из школы. Причём он обладал не только умением с помощью заклятия Легилименции препарировать сознание человека, но и мог незаметно, без палочки, проникать в разум человека, глядя ему в глаза. Это было своеобразное искусство, мастерство воли.

Он периодически заглядывал в сознания своих студентов, чтобы держать ситуацию хоть под каким-то контролем и иметь возможность среагировать в разы быстрее. Снейп был уверен: если бы кто-то из тех слизеринцев, которые были у него под подозрением, хоть как-то был связан с происходящим, то он рано или поздно это понял бы. Большинство подозреваемых были старшекурсники, и, к его сожалению, среди них были и те, кто развил в себе навыки окклюменции и могли защитить свой разум от вторжений извне. Но даже они вряд ли были в состоянии ощутить столь лёгкое касание их мыслей. Особенно после неожиданного объявления, которое ни одного студента не оставит равнодушным.

Не считая наследника Слизерина, разумеется.

А вот проклятый мальчишка Поттер... В отличие от подавляющего большинства маленьких кретинов, блуждающих по школе, кажется, с одной единственной целью — усложнить его жизнь, и в отличие даже от некоторых особо бездарных его коллег, Снейп не считал Поттера наследником Слизерина. Этот самовлюбленный напыщенный эгоист просто не был способен ни на что выдающееся. Паршивец мог лишь купаться в украденной славе, упиваясь всеобщим вниманием, которое ничем не заслужил, как и его никчёмный отец. Северус Снейп испытывал отвращение, вспоминая о том, что Джеймс Поттер был любимчиком на факультете Гриффиндор, но Гарри Поттер… Сын переплюнул своего отца и стал любимчиком в Слизерине. На его факультете, среди серебра и зелени! Этот факт приводил его в бешенство.

Обычно мимолетные ковыряния в совершенно тривиальных сознаниях паршивцев не приносили Снейпу никакого удовольствия, но в этот раз он поддался любопытству при виде обескураженной физиономии Поттера и задержался в голове мальчика намного дольше, чем было строго необходимо. Он не сомневался, что его змеи это заметили: столь пристальное внимание никак нельзя было принять за обычный изучающий взгляд. Каково же было его удивление, когда вместо радости от того, что пострадала семья Уизли, с которой у Поттера сложились явно плохие отношения, мальчишка думал лишь о том, что не хочет закрытия школы, не хочет возвращаться к маглам, к этим Дурслям. Хотя чего ещё ждать от этого несносного неблагодарного выскочки? Все мысли исключительно о себе и своих мимолетных желаниях — ничего нового и удивительного. Никаких помыслов о Тайной комнате в его никчёмном мозгу, естественно, не было и в помине. Откуда бы им там взяться? Несмотря на это, в тот момент Снейпа так и подмывало перебрать память Поттера более подробно, смакуя каждое воспоминание по отдельности, но это не сулило ему ничего, кроме неприятностей. Он и так решился на слишком многое при всех.

Профессор вынырнул из своих раздумий и нахмурился, растерявшись на секунду. Что делать дальше? Ах да, встреча с остальными деканами. Резко развернувшись на месте, Снейп зашагал в сторону кабинета МакГонагалл. Даже если Минерва всё еще в башне Гриффиндора пытается донести ситуацию до своих тупоголовых учеников и объяснить, что им пора собирать манатки, смысла стоять в пустом коридоре не было. Эх, если бы не похищение девочки, он был бы даже рад, что все эти болваны покинут школу раньше времени...

К удивлению Снейпа, Минерва МакГонагалл обнаружилась в своём кабинете в компании Филиуса Флитвика и Помоны Стебль. Их директор сидела за своим столом поникшая, спрятав лицо в ладонях. Снейп заметил, что предполагаемая смерть уже второго ученика за два года Минерву очень сильно подкосила. Раньше она не позволяла себе такого публичного проявления слабости.

В кабинете царила гробовая тишина. Её нарушали лишь шаги нервно ходящей туда-сюда Помоны и равномерное тиканье часов. Это тиканье показалось Снейпу чересчур громким буханьем, а при виде состояния деканов у него ёкнуло сердце. Часы словно отмеряли время, которое осталось у пропавшей девочки. И оно утекало, неумолимо и безостановочно. Тик-так, тик-так.

— Я сообщил своему факультету, — холодно заявил Снейп остальным деканам. Желание что-либо говорить у него отсутствовало. Он взвесил ситуацию, пока добирался до её кабинета, и пришёл к выводу, что мисс Уизли вряд ли будет найдена живой. Да и будет ли найдена вообще? Чары, под которые попали другие ученики, яснее ясного сигнализировали, что им противостоит чрезвычайно могущественный тёмный маг, который шутить не будет.

Минерва подняла голову и бросила пронзительный взгляд на Снейпа. Лицо у неё было мёртвенно-бледным. Тот невольно почувствовал себя неуютно, словно та как-то поняла, что он не верит, что Уизли можно спасти... Словно он уже опустил руки… Словно пропажа девочки его вина... Что за чушь?

— Хорошо, Северус, — безэмоционально произнесла Минерва.

Крошечный Флитвик сидел, сгорбившись, на стуле, застыв в каменной позе.

— Мы думаем над тем, что же предпринять, — пропищал Флитвик, повернувшись к нему. — Никаких подозрений или догадок у вас нет?

Снейп в отрицании покачал головой.

— Необходимо срочно что-то делать, — нервно заявила Помона. В отличии от Минервы, которая ушла в себя после известия о Уизли и при появлении профессора Снейпа надела на лицо маску бесстрастия, декан Пуффендуя очень нервничала, и её голос звучал громко и визгливо. — Попечительский совет лишил нас Дамблдора, и вот что мы получили! Похитили ученицу! Сообщим им, пусть решают, что дальше. Надо что-то делать, быстрее! Минерва, что ты молчишь?!

— Надо ещё раз обыскать школу, — профессор трансфигурации плотно сжала губы, в её глазах появилась решимость. — Возможно, общими усилиями мы сможем отыскать хоть какой-то след. Я могла что-то упустить. Мы вместе с Перси Уизли осмотрели не всё… О Мерлин! Бедная миссис Уизли!

Директор замолкла, судорожно вздохнув. Казалось, что ей не хватает воздуха.

— Да что это такое?! — запричитала Помона. — Сначала мисс Грейнджер, а теперь мисс Уизли?!

— Надо осмотреть всю школу, мы должны приложить все силы, чтобы история с мисс Грейнджер не повторилась, Помона, — казалось, что истерика Стебль помогла МакГонагалл собраться с силами. Она поднялась на ноги, требовательно оглядев остальных профессоров. — Что скажете насчёт Попечительского совета?

— Да, стоит им сообщить, — ожил Флитвик, выпрямившись. — Но я не уверен в эффективности мер, которые они примут. Да и чем они помогут? Гораздо важнее сейчас решить, что делать. Мадам Помфри заверила меня, что зелье мандрагоры будет готово буквально через пару часов. Может, ожившие ученики сообщат имя злоумышленника?.. Как же не хватает Альбуса... Если бы кто и мог спасти мисс Уизли, то только он.

— Дамблдор не может вернуться вопреки воле Попечительского совета, — покачала головой МакГонагалл.

— Проинформируй их, — решил Флитвик, — а мы с Северусом займёмся поисками девочки.

Однако Снейп, решив дождаться попечителей, наколдовал себе стул, и стал наблюдать, как Минерва по каминной сети приглашает одного за другим членов Попечительского совета. Ответили, к сожалению, не все. Снейп бесстрастно наблюдал, как один за одним в кабинет через ярко вспыхивающий камин заходили попечители.

«Хм, всего трое? Похоже, судьба школы никого не волнует… Может, и нам стоит расслабиться?»

Как он понял по фрагменту разговора Минервы через камин, не все они оказались дома, поэтому их было так мало. Первым через порог камина ввалился низенький плешивый старичок. Брук, насколько он помнил. По слухам, денег у него — куры не клюют, а вот ума… Тот оглянулся на свою спутницу — Барнз — худощавую волшебницу неопределённого возраста с застывшим в недовольной гримасе сморщенным лицом, будто всё вокруг оскорбляло её чувства. Что ж, её присутствие также никому не доставляло удовольствия. Третьим был Коул, лысый худощавый волшебник. Огромные очки придавали ему чудаковатый вид. Он чаще других посещал Хогвартс и казался самым адекватным из всех троих. Все надежды Снейпа на конструктивный диалог тут же сфокусировались на нём.

— Добрый день, господа, — хмуро поздоровалась Минерва. Брук и Коул кивнули. Они явно не чувствовали себя уютно, так как обстановка в кабинете была мрачной, давящей. Профессора хмуро с ними поздоровались.

— Ближе к делу, МакГонагалл, — произнесла Барнз сухим голосом, высокомерно задрав подбородок. — Что произошло? Из-за чего такая спешка?

— Монстр похитил девочку, — со злостью в голосе произнесла Минерва. Её суровый взгляд заставил поежиться попечителей. — Первокурсницу с Гриффиндора, мисс Джинни Уизли, дочь мистера Артура Уизли.

У попечителей отразился шок на лице. Они разразились шквалом вопросов.

— Как такое произошло?

— Почему Вы уверены, что её похитили?

— Ай-яй-яй, зря Дамблдора убрали, он бы не допустил.

— Что же делать? Закрывать школу?

— Преступник оставил надпись, в которой уведомил, что её скелет будет висеть в Тайной комнате вечно, — сухо ответила Минерва. Снейп чувствовал, что она в ярости от своего бессилия, от пустой траты времени, от того, что не видит путей спасения ученицы. — Мы пересчитали учеников и почти сразу обнаружилась нехватка Джинни Уизли. Теперь хотелось бы услышать, какие меры предложит принять Попечительский совет в такой ситуации для спасения нашей ученицы.

Троица переглянулась. Видно было, что они раздавлены этой новостью, в ужасе.

— Я хотела бы увидеть эту надпись, — севшим голосом сказала Барнз. Она безуспешно пыталась придать лицу безэмоциональное выражение, но получалось из рук плохо: губы тряслись, глаза бегали из стороны в сторону. Женщина не знала, куда девать свои руки. — Да… Надпись…

Снейп брезгливо поморщился, наблюдая, как сомневающихся и громко причитающих попечителей Минерва повела показывать ту надпись. Глупые, бесполезные старые пни!

«А вы уверены, что девочку утащил монстр, а она не заблудилась в замке?»

«Ой, что же делать?»

«Да как же так?»

«Это вы, — с ненавистью думал профессор Снейп, — члены Попечительского советы, должны решать, что делать, а не стулья протирать!»

Минерва немного времени провела с членами Попечительского совета, пока те не покинули замок, решив посовещаться с остальными попечителями. Декан Гриффиндора сразу же после этого поспешила присоединиться к обыску Хогвартса, которым занялись остальные профессора.

Замок ими был перевернут и просмотрен сверху донизу, расспрошены портреты, приведения. Снейп потёр переносицу. Все эти меры дали ворох информации, замок словно жил своей жизнью, но... Ничего, что могло помочь найти девочку, найдено не было. Всё было безрезультатно. Профессора после многочасового обыска устало стояли в коридоре. Бессилие — вот что они чувствовали в тот момент. Они бросили все силы, чтобы найти свою ученицу, но ничего не вышло.

Снейп брёл к своему кабинету. Надо узнать, что произошло на факультете за это время, может, кто-то покидал гостиную или проговорился о чём-то? Он достал из кармана значок старосты и, чарами активировав его, связался с Фарли и приказал той немедленно явиться к нему в кабинет. У каждого декана был такой значок, связанный Протеевыми чарами со значками, которые носили старосты. Благодаря этому студенты могли экстренно связаться со своим деканом, так и декан мог отправить сообщение им. Его мысли вернулись к попечителям. Он сомневался, что они могут сделать что-то полезное для того, чтобы спасти девочку. На что способны эти идиоты магического мира? Лишь плясать под дудочку Люциуса да выгонять Дамблдора. Притащить в школу мракоборцев? Ну да, великая польза от этого. Ну наводнят школу эти идиоты в мантиях, будут искать совесть у гоблинов. Снейп знал, что раз уж Дамблдор, чрезвычайно могущественный волшебник, не смог найти комнату за прошедший год, несмотря на все усилия, что раз уж они, профессора школы, маги, не лишённые таланта, тоже ничего не смогли сделать, то мракоборцам уж точно ничего не светит. Хватило с него визита одноглазого параноика Грюма.

Погруженный в свои мысли, он и не заметил, как добрался до своего кабинета. Если бы он знал, где эта чёртова комната… Никаких шансов её найти. Уж если за тысячу лет не нашли… Единственный, кто знает её месторасположение — это Наследник Слизерина. И теперь ещё Джинни Уизли.

Он опять вскочил на ноги и начал быстрым шагом мерить свой кабинет; усталости как не бывало. Как вообще эта глупая девчонка умудрилась пропасть? Он боялся признаться самому себе, но рыжеволосая девочка чем-то ему напоминала маленькую Лили, было какое-то неуловимое сходство. Неужели она умрёт?

Когда-то давно, когда профессор Снейп ещё сам учился в этой школе, он услышал легенду о Тайной комнате и после этого грезил найти её и с помощью чудовища избавиться от всех тех, кто не достоин учиться, в первую очередь — мародеров с Поттером и Блэком во главе, а также ото всех тех, кто ему не нравился. Чтобы чудовище расправилось с ними. Тем более ходили слухи, что Тайная комната — это не простая выдумка или сказка для детей. Нет, она существует в реальности и даже была открыта в 40-е годы. А теперь те слухи воплотились в жизнь, но он этому был не рад. После первых же нападений неприязненное отношение к факультету Слизерина сменилось на ужас и страх.

За этот год и он сам, и остальные профессора, и Дамблдор тщательно обыскали несколько раз замок в поисках Тайной комнаты, но безрезультатно. Даже сложнейшие чары не помогли им определить её местоположение. Северус подозревал, что тут замешан какой-то ритуал, в котором смешали и тёмную магию, и, возможно, аналог древних чар Доверия и ещё что-то неизвестное. Сложно перебороть магию одного из основателей замка. За тысячелетие столько знаний было потеряно. Забытые чары... Пыль веков...

После того, как Дамблдора отправили в отставку, призрачные шансы найти эту комнату вовсе исчезли. Он понимал уже давно, что директор не всемогущ и не всеведущ, но чтобы так быстро тот лишился своего поста, которым очень дорожил... Это вводило в ступор. И хотя Снейп был очень даже не против занять должность директора, возглавив Хогвартс, но бразды правления взяла МакГонагалл. Люциус теперь принимает все меры, чтобы снять Дамблдора с поста Верховного судьи Визенгамота, дескать, пусть занимает пост главного мага в Международной конфедерации магов, и хватит со старика. Разумеется, как только Дамблдор лишится и этого поста, потеряв долю влияния, то Малфой примется пропихивать на место президента конференции своего человека. Люциус не остановится на полпути.

Профессор зельеварения вернулся мыслями к настоящему. Единственный шанс найти Уизли — это найти Тайную комнату. Где она находится, знает только Наследник Слизерина. Значит, надо найти его. Снейп решительно поднялся.

После ухода Снейпа слизеринцы не сразу оправились от шокирующих новостей. Хотя многие и обрадовались тому, что надоевшая им учёба закончится немного раньше и они вернутся домой, но были и те, кто больше думал о маленькой девочке из семьи Уизли. О ней и о том, что означало её похищение, что из этого следовало. Ведь до этого под удар попадали только маглорождённые, нечистые кровью, которых слизеринцы презирали и считали их судьбу заслуженной. Чистокровные волшебники и в страшном сне подумать не могли, что их может коснуться карающая длань Наследника Слизерина, что и они не могут чувствовать себя в безопасности. Однако нападению чудовища на Уизли в ходе жаркой дискуссии оправдание нашлось очень быстро. Многие студенты сразу окрестили эту семью предателями крови, не заслуживающими носить гордое звание волшебника. И для этого заявления у них были веские причины.

Практически любой волшебник на факультете Слизерин знал, что Артур Уизли открыто симпатизирует ничтожным маглам, всячески поддерживает и продвигает промагловские законы в Министерстве, да и вообще — один из людей Дамблдора. Какие ещё могут быть сомнения, что он не такой, как они? Так что никакого сочувствия из-за беды, коснувшейся его семьи, Артур Уизли не вызывал. Но... Гарри заметил, что некоторые слизеринцы теперь бросают на него взгляды, преисполненные страха. Может, они боятся хоть как-то прилюдно не одобрять действия наследника Слизерина, до этого момента вызывающие восторг у большинства их факультета?

Сам Гарри никак не мог понять, чем руководствовался наследник, выбрав такую жертву. Хотя он давно уже прекратил ломать голову над личностью этого неизвестного слизеринца, но... Почему именно Джинни? Даже если Уизли и могут считаться предателями крови, то зачем похищать маленькую девочку, ведь в замке есть и другие Уизли. Тот же ненавистный Рон или близнецы. Да хоть пусть утащат того заносчивого старосту — Перси Уизли. Зачем выбирать рыжеволосую девочку, которую ему, в отличие от других студентов факультета, откровенно жалко? Неужели наследник посчитал, что не может справиться с другими Уизли, и выбрал самую слабую жертву? Или у него были другие причины?

Мальчик чувствовал себя не в своей тарелке. Одно дело — быть почитаемым на своём факультете, и совсем другое — подозреваться в похищении человека. Или даже... Гарри настойчиво гнал мысли о её смерти. Наверняка профессора уже приняли необходимые меры, и её вот-вот спасут. Не зря же МакГонагалл их всех собрала, ведь так?.. Прошлогоднее происшествие не повторится. Перед ним опять возник образ рыжеволосой, немного конопатой девочки. Перед глазами пронеслось её нелепое поздравление на день Святого Валентина. У него защемило сердце. Он ведь явно нравился ей. Она даже не постеснялась отправить гнома с сочинённым ею стихотворением к нему, чтобы выразить свои чувства. А он никак не отреагировал. Лишь посмеялся. Хотя она, наверное, не подозревала, что Малфой так быстро раскусит отправителя.

Гарри повернулся к Драко и увидел, что тот явно был в смятении. И Поттер понимал, что тот сейчас чувствует. С одной стороны, сын Люциуса ненавидел всю семью Уизли, а особенно Рона, но с другой, не желал Джинни повторения участи Грейнджер. Гарри казалось, что он просто хотел, чтобы они исчезли, не мешали ему. Но он никак не мог забыть обыски, что Артур Уизли устроил у них в доме.

Общее обсуждение как-то быстро застопорилось. Кто-то побыстрее хотел домой, на каникулы, но были и недовольные закрытием школы. Больше всех был расстроен Флинт, которого лишили шанса получить Кубок по квиддичу. Проклиная всех грязнокровок и семейку Уизли, тот в бешенстве отправился к себе в комнату. Ближе к вечеру все разошлись по спальням, собирать вещи перед отправкой домой. Лишь немногие остались сидеть в гостиной, и Гарри был среди них. Ему не хотелось оставаться одному в комнате. Ему казалось, что он должен что-то сделать, спасти Джинни. Вся его легенда и слава, связанная с Тайной комнатой, теперь выглядели полной глупостью. Да и возвращение к Дурслям уже не виделось ему концом света. Да, у них плохо жить, но... Каково сейчас Рону? По сравнению с его горем, проблемы Гарри мимолетны, неважны.

Ему бы переговорить с Дафной, может, признаться в том, что он змееуст, но не наследник Слизерина. Ей он доверял, она посоветует, что делать. Ни Дэвис, ни Нотт, ни Малфой или даже Забини таких чувств у него не вызывали. Да, у них были неплохие отношения, но делиться с ними своими тайнами он не хотел. А вот Дафна — другое дело, ему было приятно и общаться с ней, и смотреть на неё. Что-то ёкало у него в груди при виде девочки, радостное и щемящее. Неужели такие же чувства он вызывал у Джинни? Но юная слизеринка ушла к себе в комнату, а Нотт вытащил карты, предложив поиграть.

Что же делать? Нельзя просто так допустить, чтобы она умерла. Он должен что-то предпринять. Пойти к профессору Флитвику, рассказать ему всё. Неожиданно к нему подошла староста Джемма Фарли.

— Поттер, — её тёмные глаза требовательно смотрели только на него, игнорируя других сидящих рядом, — профессор Снейп сказал привести тебя.

Гарри удивленно уставился на неё.

— Что? Зачем?

— Не знаю, — невысокая староста пожала плечами, — он тебя ждёт. Идём.

Гарри недоуменно переглянулся с Ноттом и поднялся на ноги.

— Ладно, я понял. Иду.

Вдвоём они вышли из гостиной. К его удивлению, Фарли шла очень быстро, и он еле поспевал за её широким шагом. Гарри гадал, что от него может хотеть профессор Снейп… Наверняка возникнут вопросы о слухах насчёт него, как о наследнике Слизерина. Он вспомнил тот долгий взгляд, которым декан его одарил перед тем, как покинуть гостиную. Нет, ему он ничего точно говорить не будет. Снейп у него вызывал неприязнь своим отношением, вечными придирками. Да, лучше будет всё отрицать.

Хотя...

Наверное, и остальные деканы собрались. Неужели они ничего не смогли придумать, не спасли Уизли? Прошло столько времени… Стоит ли им всем говорить, что он знает змеиный язык? Вдруг это поможет в поисках Тайной комнаты и в спасении Джинни. Или от этого не будет никакого проку, а лишь принесёт ему большие проблемы и подозрения со стороны профессоров?

Неровное колыхание пламени факелов давало мало света, погружая коридоры в полумрак. Миновав не один проход, они наконец остановились у одного из кабинетов. Девушка взмахом руки показала, что пропускает его вперёд, и Гарри зашёл внутрь. Кабинет явно давно не использовался и был покрыт пылью. Несколько десятков парт, беспорядочно расставленных по кабинету, пребывали в плачевном состоянии, а некоторые даже прогнили и развалились. Посреди комнаты стоял парень, опираясь на сравнительно целую парту, и крутил в руках волшебную палочку. Он был высокого роста, темноволосый и явно намного старше Гарри. Его тёмные глаза с интересом разглядывали мальчика.

— Привет, — вежливо поздоровался с ним Гарри.

— Здравствуй, Гарри Поттер, — отозвался тот приятным мелодичным голосом. Гарри снова оглядел кабинет, пытаясь найти профессора, которого нигде не было видно.

«Наверное, сейчас подойдёт» — мелькнула у него мысль.

Гарри посмотрел на стоящую рядом Фарли и спросил у неё:

— А где профессор Снейп?

Та безучастно смотрела мимо него.

— Эй, — снова позвал её, но девушка словно не слышала его. Он перевёл взгляд на парня, который мягко улыбнулся ему.

— Она не ответит на твой вопрос, пока я ей не прикажу. А вопросы здесь задавать буду я.

— Эээ... Ты?.. — Гарри недоуменно заморгал.

Чувство неправильности происходящего пронзило его. Он нащупал в кармане свою волшебную палочку, и это придало ему храбрости.

— Да, именно я, — парень с превосходством ему улыбнулся.

— Кто ты такой? — в лоб спросил Гарри. — И какие у тебя ко мне вопросы?

Мелькнула мысль, что всё же есть недовольные или сильно обозленные тем, что наследник напал на чистокровную волшебницу, и об этом пойдёт сейчас разговор. Мысль мелькнула и пропала. Несмотря на то, что студентов змеиного факультета не так уж и много, он никак не мог вспомнить среди них этого улыбающегося парня, хотя был уверен, что знал всех других старшекурсников в лицо: за два года он запомнил весь факультет. Но форма на незнакомце была явно Слизерина, точь-в-точь такая же, как и у самого Гарри — в цветах серебра и зелени. Роясь в памяти, стараясь снова вспомнить всех учеников своего факультета, мальчик наморщил от напряжения лоб.

— Что-то я не помню тебя среди старшекурсников, — протянул он с недоумением.

— Ну да, конечно же. Но это и неудивительно, что ты меня не помнишь. Я учился в этой школе, — неизвестный слизеринец обвёл рукой помещение и взглядом стены класса, словно за их пылью он видел весь волшебный замок, — очень давно.

Гарри недоверчиво нахмурился.

— Что-то ты не похож на взрослого волшебника, который давно закончил школу, — заметил он, оглянувшись на замершую, словно статуя, Фарли. — Это какая-то шутка? Как тебя зовут?

— Я не говорил, что закончил школу, — незнакомец прищурился, внимательно наблюдая за Гарри. — Я сказал, что учился тут очень давно. А что же до моего имени…

Неизвестный слизеринец на мгновение замолчал, склонив голову. Его пронзительный взгляд придавил Гарри к полу, парализуя. Сердце мальчика гулко бухнуло в груди.

—...то ты знаешь меня под именем Волан-де-Морт.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Эхо объявления их нового директора, затихая, гуляло по коридору. Профессор Локонс застыл на месте, словно громом поражённый; школьники недоуменно переглядывались между собой. Известие их напугало. Что же случилось?

Гарри лихорадочно размышлял, связано ли это с новым нападением на студента. Может быть, поймали настоящего наследника Слизерина? Вдруг уже оживили окаменевших учеников в больничном крыле, и те рассказали преподавателям, кто эта таинственная личность, которая кошмарила школу весь год? Мальчик ощутил укол сожаления. Если поймают наследника Слизерина, то что все подумают про него — Гарри Поттера? При мысли о том, что он лишится славы наследника на своём факультете, у него снова, как утром на завтраке, засосало под ложечкой. Он потеряет столько преимуществ! Неужели все решат, что он простой обманщик и ничего из себя не представляет толкового? Может, никто из пострадавших не видел настоящего наследника? Стыдливую мысль о том, что он совсем забыл про лесника, который сейчас сидит в Азкабане по обвинению в этих нападениях, он постарался побыстрее развеять. И зачем только надо было Локонсу упоминать об этом?! Хагрид ему никто, так что нечего о нём думать или, тем более, переживать. Тут профессор наконец-то отмер и быстро пошёл в сторону учительской, недовольно бормоча что-то себе под нос и совершенно забыв про студентов.

— Профессор Локонс! — Гарри окликнул его. — Профессор Локонс!

Тот оглянулся и недоумённо посмотрел на слизеринца и остальных застывших учеников, словно удивляясь, что в коридоре присутствует кто-то ещё, кроме него самого.

— А как же мы? — спросил Гарри, шагнув к нему, рукой отодвигая в сторону Пэнси. Кто-то сбоку согласно закивал головой, яро выражая поддержку прозвучавшего вопроса.

— А вы, эээ... идите в свои гостиные. Да-а, идите. — профессор Локонс пригладил свою шевелюру. — Это неожиданное объявление... выбило меня из колеи.

И Локонс снова развернулся, явно собираясь уйти. Студенты Гриффиндора растерянно захлопали глазами. Гарри ухмыльнулся им, понимая причину их страха, и снова обратился к профессору:

— Но нам же запрещено ходить в одиночку, — процитировал он, немного подражая строгому тону профессора Снейпа. Трейси с Пэнси хихикнули. — Передвигаться по замку можно лишь в сопровождении преподавателя.

Профессор снова замер.

— Да… Действительно. Ну тогда... Ну тогда я вас провожу. Только у вас разные факультеты… — Локонс растерялся окончательно.

Обычно, в прошлые дни после введения всех новых мер предосторожности, если у них были сдвоенные занятия, то после окончания урока всех студентов отводили в Большой Зал или сопровождали поочередно каждый факультет на нужный урок, ведя их всех вместе гурьбой. Конечно, такой метод передвижения по замку приводил к сильным опозданиям, но профессора перестали обращать на это внимание. А после ужина деканы факультетов уже сами отводили своих студентов в гостиные. Теперешняя необычная ситуация выбила Локонса из колеи, поэтому Гарри поспешил ему на помощь.

— Мы можем сами дойти до своей гостиной, — он повёл рукой в сторону своих одноклассников. — Не беспокойтесь, профессор, мы же студенты Слизерина. А гриффиндорцев можете проводить до их гостиной.

— Да, — важно заметил Малфой, — нам охрана не нужна, это им нужно бояться.

Гарри повернулся к Драко и коротко кивнул ему, соглашаясь. Затем мальчик развернулся и вместе с друзьями отправился в сторону своей гостиной. Секунд десять спустя до Гарри донеслись звуки удаляющихся шагов и ещё одна громкая бравада Локонса об очередных деталях его боя с Ирландским привидением. Слизеринцы отошли на приличное расстояние, прежде чем голос профессора затих вдали. На мгновение Гарри даже стало жаль Гриффиндор. Но только на мгновение. Больше всего в тот момент его занимала мысль отправиться на второй этаж, где была надпись про Тайную комнату, и посмотреть, что произошло. Может удастся что-то разузнать. Пока он думал, как незаметно улизнуть, из-за поворота им навстречу вышла профессор Вектор с четверокурсниками в синих и зелёных мантиях. На её лице отразилось удивление.

— Что вы здесь делаете одни, без сопровождения? — её грудной голос звучал очень строго, громко и отрывисто.

Блёклые глаза сразу зацепились за стоящего впереди всех Гарри, и она сжала губы в узкую линию, разом напомнив ему профессора МакГонагалл. Он нахмурился.

Их игру в гляделки прервала Пэнси, которая откашлялась, привлекая внимание к себе, и сообщила преподавателю, которая явно была не духе, что у них был урок с профессором Локонсом, который велел им самим вернуться в свою гостиную. Лицо профессора Вектор озарилось пониманием, и она недовольно поморщилась.

— Следуйте за мной, — она приказным жестом махнула рукой, в которой крепко сжимала волшебную палочку. — Никому нельзя бродить по замку без сопровождения. Давайте живее.

Поэтому им ничего не осталось, как следовать за ней в гостиную Когтеврана, так как профессор решила сначала проводить студентов с этого факультета. Испуганные ученики в синих мантиях старались держаться как можно ближе к профессору и как можно дальше от Гарри Поттера. А вот слизеринцы, наоборот, перестроились в конец колонны, поближе к второму курсу своего факультета, доброжелательно поздоровались. Завязалось общение и обмен новостями. Шумной толпой они прошли несколько коридоров и лестницу, спиралью поднимающуюся вдоль стены башни, оказавшись, наконец, у мощной деревянной двери с бронзовым молотком в форме орла. Гарри ещё никогда раньше не приходилось здесь бывать. Приказав слизеринцам ожидать её возле лестницы, Вектор вместе с когтевранцами направилась к двери. Гарри, не скрываясь, сделал пару шагов вперёд, с интересом наблюдая за ними. Он не видел гостиные других факультетов, поэтому сейчас сгорал от любопытства. Вход в гостиную Слизерина был замаскирован под обычную стену, и незнающему человеку было невозможно её отыскать. А ведь ещё нужно знать пароль! Дверь же Когтеврана была на виду. Интересно, у других факультетов тоже вход в гостиную не секретный? Он сделал ещё пару шагов вперёд, начисто забыв о проблеме наследника Слизерина. Гарри с удивлением увидел, что на дверном проёме нет ни ручки, ни замочной скважины. Вектор подошла ближе и стукнула по ней молотком. Неожиданно клюв орла открылся и что-то произнёс женским мелодичным голосом, но из-за большого расстояния до него Гарри ничего не разобрал. Профессор взмахом руки указала на дверь когтевранцам, но вместо того, чтобы открыть её и пройти в свою гостиную, они о чём-то начали оживлённо переговариваться. Гарри нахмурился.

— Как хорошо, что я был распределён на Слизерин, а не очутился на факультете этих умников, — пробормотал подошедший к нему Нотт. Гарри обернулся. Никто из слизеринцев второго и четвертого курса не стал подчиняться приказу профессора ждать у лестницы. Все подошли поближе к Гарри. — Каждый раз гадать над какой-то загадкой, чтобы попасть в свою гостиную... Такое могла придумать только ненормальная Когтевран. И ладно бы ещё за правильный ответ что-то полагалось, но просто мучить себя ради попадания в свою же гостиную. Вот ещё!

Очевидно, сообразил Гарри, чтобы попасть внутрь, нужно решить какую-то загадку. Так необычно. Хотя что ещё ожидать от основательницы факультета знаний? А если он не знает ответа, то как попасть внутрь? Он задал этот вопрос Нотту.

— Вот поэтому ты не когтевранец, а слизеринец! — со смехом отметил тот. Гарри тоже посмеялся. — Если не знаешь ответ, то стоишь перед дверью и ждёшь тех, кто знает.

— Это ещё и служит показателем в их иерархии, — влился в беседу худенький четверокурсник с большим носом и растрепанными волосами. Его глаза, не отрываясь, благожелательно смотрели на Гарри Поттера. — Чем больше раз ты не можешь ответить на вопрос орла и коротаешь время под дверью своего факультета, тем хуже ты считаешься среди других когтевранцев.

— Они хвастаются, что это хорошая тренировка ума, — промолвила девушка с короткими волосами мышиного цвета и необычно большими синими глазами. Она покачивала головой в знак неприятия. — Глупое оправдание. На самом деле это не так.

— Зато у них выбора нет, — улыбнулась другая четверокурсница с длинными золотистыми локонами. — Придётся много читать книг, соответствуя критериям основательницы, или остаться за пределами гостиной.

Тут наконец-то когтевранцы смогли найти ответ на вопрос, и дверь открылась. Было сложно хоть что-либо разглядеть через головы заходящих внутрь студентов, поэтому Гарри, движимый любопытством, сам того не замечая, подошёл почти вплотную к двери и заглянул внутрь. Гостиная оказалась большой — не уступающая по размерам слизеринской — круглой комнатой с изящными арочными окнами с шёлковыми занавесями, переливавшимися синевой и бронзой. Последний студент отошёл от дверного проёма, и Гарри увидел куда больше, так как теперь никто не загораживал ему обзор. Здесь были разнообразные столы: массивные, из разных сортов дерева; небольшие, целиком из железа, украшенные изящными узорами, а также разноцветные из стекла. Рядом с ними были уютные кожаные кресла, заполненные возбужденными когтевранцами, которые громко что-то обсуждали. У стен разместилось множество книжных шкафов, а в нише напротив входа стояла статуя женщины из белого мрамора и с необычной короной на голове. Гарри подумал, что это, скорей всего, сама основательница факультета. Статуя стояла у двери, которая вела, вероятно, к спальням этажом выше.

К сожалению, дверь в гостиную быстро закрылась, и Гарри решил, что был бы совсем не против побывать там в гостях. Вектор обернулась и вздрогнула, увидев мальчика рядом с собой. Она бросила на него хмурый взгляд, но ничего не сказала по поводу того, что её ослушались. Взмахом руки профессор приказала следовать за собой. Путь до гостиной показался коротким, потому что Гарри почти не обращал внимание на дорогу, ибо не мог перестать думать о других факультетах: о том, какие у них гостиные, дружны ли они, невольно сравнивая со своим положением на факультете змей. Сейчас ему было очень комфортно среди своих. Что было бы, если б он попал на другой факультет? Стал бы он изгоем из-за слухов о нём, как о наследнике Слизерина?

Шедшая рядом Дафна вполголоса возмущалась тем, что приходится идти так быстро. Гарри согласно поддакивал и пару раз поддержал её за локоть, когда та спотыкалась при спуске на лестнице. Она еле поспевала за торопящимся профессором, поэтому шумно дышала, а на лице, несмотря на царившую прохладу в коридорах подземелий, проступили крупинки пота. Вектор довела до дверей в гостиную и быстрым шагом отправилась обратно. Удивлённо глядя ей вслед, Гарри вспомнил, что МакГонагалл приказала всему преподавательскому составу собраться в учительской как можно скорее.

В комнате было людно. Все собрались кучками и что-то вполголоса обсуждали. Заметив вновь прибывших, несколько учеников сразу поспешили к ним, но узнав, что им ничего нового неизвестно, и бросив взгляд в сторону покачавшего головой в знак отрицания Гарри Поттера, разочарованно вернулись к своим группам. Гарри и все остальные подошли к ярко горящему камину, где им сразу нашлось место, и обсуждение возобновилось. Все гадали, произошло ли новое нападение и на кого на этот раз. Больше всех выдвигала теории Пэнси, найдя благодарных слушателей. Она рассказывала всевозможные слухи и небылицы, услышанные за последний месяц, а когда они иссякли, стала гадать, кого опять наказал наследник Слизерина, лукаво поглядывая на Гарри, но тот старался держаться чуть в стороне, изображая человека, которому много что известно, но которого не стоит расспрашивать о подробностях. К его удивлению, Драко явно старался копировать его поведение и тоже сидел молча, иногда поглядывая на Поттера. Несколько раз в гостиную входили очередные школьники, которых сняли с уроков, но Гарри не обращал на них внимания.

Но вдруг, после очередного хлопка двери, один за одним все голоса смолкли. На пороге стоял профессор Снейп. Его лицо, и раньше не отличавшееся здоровым цветом, теперь было бледнее мрамора. Держа руки в карманах, он окинул гостиную внимательным острым взглядом, на долю секунды останавливаясь на каждом взволнованном лице.

— Произошло новое нападение, — без прелюдий заявил он. — Завтра утром вы все отправитесь домой.

Студенты застыли в гробовой тишине. Выждав минуту, чтобы все переварили сказанное, профессор снова заговорил:

— Если кто-то что-то видел или обладает любой информацией, касающейся нападений, я настоятельно рекомендую немедленно, — Снейп особенно выделил «немедленно», — сообщить об этом мне. В противном случае Хогвартс будет закрыт.

К чести слизеринцев, никто не обернулся на Гарри Поттера, который покрылся табуном мурашек от этого известия и необычно сурового голоса декана. Гарри невольно сглотнул. Как закрыт? Его отправят обратно к Дурслям? Навсегда? Но он хочет остаться в Хогвартсе… Так не может быть!

Вдруг Гарри встретился взглядом со Снейпом. Удивительно, но его бледное лицо больше не выражало привычного презрения при виде мальчика. Оно вообще ничего не выражало, серым пятном расплываясь перед взором Гарри. Лишь пустые черные глаза профессора притягивали его, словно магнит, засасывая в свою бездну, не давая возможности вырваться. Никто не издал ни звука, не решаясь прервать момент. Неожиданно Дафна схватила Гарри за руку, и тот, придя в себя, скосил на неё удивленный взгляд, но девочка не отрываясь испуганно смотрела на их декана. Поттер невольно повернулся обратно и снова встретился взглядом со Снейпом.

На лице мужчины мелькнуло сомнение, и он вздохнул, отводя взгляд. И словно дышать стало легче.

— Профессор, — тихо произнесла Фарли, нервно вдохнув. — Кто на этот раз?

— Джиневра Уизли, — холодно заявил Снейп. — Чудовище утащило её в Тайную комнату.

Тут и там послышались шокированные вздохи и перешёптывания. На секунду Гарри показалось, что профессор хотел сказать что-то ещё, но в следующее мгновение он молча развернулся и вышел прочь.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

В отличии от других факультетов, которые совсем пали духом, слизеринцы совершенно по-другому восприняли уход Дамблдора. Услышав известие об его отставке, многие за столом зелёного факультета с трудом сдерживали радостные улыбки, а вечером в честь этого в гостиной устроили грандиозную вечеринку, где отмечали избавление от проклятого и ненавистного защитника маглорождённых. В центре вихря неожиданного праздника оказался Гарри Поттер с Драко Малфоем, за которых подняли немало кубков в тот вечер. Кто-то раздобыл сливочное пиво и множество сладостей, заказав всё это в магической деревушке под названием Хогсмид, которая была расположена рядом с Хогвартсом. Гарри пил это пиво в первый раз с огромным удовольствием: чудесный напиток с очень приятным вкусом согревал всё тело до кончиков пальцев. Хотя никто прямо и не говорил, что Гарри Поттер — наследник Слизерина, но эта мысль просто витала в воздухе гостиной, хоть и не была озвучена в итоге.

Многие радовались, говорили, что благодаря Гарри Поттеру и отцу Драко — Люциусу Малфою — их избавили от этого любителя маглорождённых и всякой нечисти, поэтому теперь наконец-то Хогвартс очистится от лишних обитателей и вступит в новую эру. Драко сразу толкнул речь, в которой говорил, что благодаря именно его отцу ненавистного Дамблдора прогнали с поста директора, а теперь, возможно, во главе школы поставят их декана. Ну а профессор Снейп опять вернёт им квиддич, да и вообще наведёт в замке порядок. Со слов Драко, Люциус Малфой на этом не остановится и, если все волшебники поддержат, то выкинет Дамблдора с должности судьи Визенгамота. Все сразу начали гадать, кого могут назначить на его место, попутно припоминая, какие решения их уже бывшего директора на судебном поприще им больше всего не нравились. В ходе обсуждения выяснилось, что Дамблдор, который занял место Верховного судьи всего несколько лет назад, успел отдавить за это не столь продолжительное время практически все мозоли чистокровным семьям со Слизерина. По крайней мере, каждый хоть что-то да припомнил. Ещё выяснилось, что пост Дамблдор занял после Бартемиуса Крауча, который, со слов слизеринцев, был ещё тем чудовищем, чуть ли не хуже их бывшего директора.

Многие годы тому назад, в ходе противостояния Тёмному Лорду в Министерстве Магии очень быстро поднимались вверх по карьерной лестнице люди с сильной волей, жестокие и беспринципные, характеры которых буквально ковались в горниле гражданской войны и попытках переломить всё растущее насилие, вал убийств магов и маглов. Одним из таких людей и был Барти Крауч, который возглавил отдел магического законодательства и, пользуясь растерянностью и беспомощностью остального высшего руководства Министерства Магии, подмял под себя практически всё управление страной. Именно он спустил с поводка мракоборцев, по сути, разрешив им делать всё, лишь бы был результат. А так как имена Пожирателей Смерти были никому неизвестны, то под удар часто попадали невиновные, которых хватали по малейшему подозрению и могли очень жестоко допрашивать и даже пытать. Ведь с подачи Крауча мракоборцам разрешили применять против подозреваемых Непростительные заклятия, а для отправки в Азкабан хватало личного указания Крауча. Последний тем временем ещё и руководство Визенгамота подмял под себя, встав во главе этой организации, которая сама по себе обладала весьма большими полномочиями. Разумеется, это вызвало ненависть со стороны многих волшебных семей, которая не утихла и по сей день, хотя тот же Драко Малфой сказал, что его отец сейчас состоит в хороших и дружеских отношениях с семьёй Крауча. Кому захочется испытать на себе Круциатус или сменить уютный дом на общество ужасающих дементоров лишь потому, что кому-то что-то показалось и он об этом сообщил в Министерство?

Такие жесткие меры смогли замедлить вал насилия, дав возможности хоть как-то противостоять Тёмному Лорду. Это и обеспечило большую поддержку обычных магов политики Крауча, хотя тот же Дамблдор протестовал против такого насилия, практически ничем не отличавшегося от Волан-де-Мортовского террора. Но тогда Дамблдор был только директором Хогвартса и одним из судей Визенгамота и не мог на равных противостоять всесильному главе отдела магического законодательства. А потом Тёмный Лорд умёр, попытавшись убить его, Гарри Поттера, и для Пожирателей Смерти настали горячие деньки. С очень многих волшебников спало заклятие Подчинения, и они сразу отправились в волшебную больницу Мунго или в Министерство, так как практически не помнили последние месяцы или даже годы своей жизни. По сути, Пожиратели Смерти поменялись положением с магами, которых они угнетали. И теперь именно они тряслись от страха, в отсутствие своего лидера. Кто-то из них побежал сдаваться в Министерство, кто-то залёг на дно. Среди последователей Тёмного Лорда началась паника, а она не доводит до добра. Один из Пожирателей Смерти — Игорь Каркаров, который сейчас возглавляет одну из магических школ Европы, — в обмен на освобождение и снятие с него всех обвинений выдал информацию про всех своих бывших коллег. Тех и начали арестовывать. Другие Пожиратели Смерти пытались избежать Азкабана, притворившись, что они тоже были под заклятием Империус. Какими-то чарами они смогли стереть себе память или нивелировать действие зелья Правды. Поэтому они так же шли в Мунго или в Министерство со словами, что они ничего не помнят, буквально растворяясь в толпе десятков других таких магов. Их гнал страх, что могут назвать их фамилию в числе подозреваемых, например, тот же Каркаров. А в лапах Крауча их ждал арест и пытки. И ещё спросят, раз ты был под Империусом, а со смертью Того-Кого-Нельзя-Называть заклятие пало, то почему ты не сообщил об этом никому? Все пострадавшие маги говорили одно и тоже. И как точно определить, кто из них врёт? Зелья Правды для всех магов не сваришь, тем более есть несколько антидотов. Подготовленный маг, приняв любой из них, для всех будет выглядеть находящимся под Зельем, но умение утаивать правду сохранит. Поэтому неудивительно, что те, кто похитрей, смогли избежать Азкабана.

Все дела Пожирателей вёл именно Крауч, причём часто требуя максимально возможный срок. Тех же Лестрейнджей, Блэка и многих других именно он отправил в Азкабан. Даже своего сына, который тоже оказался Пожирателем Смерти, он отправил туда. Всё это в конечном счёте подорвало доверие к Краучу, поэтому его и спихнули на вторые роли. А ведь именно Краучу прочили министерское кресло. Но его авторитет был полностью подорван, что сначала позволило прошлому министру магии удержать власть в своих руках, пока магическое сообщество не определилось и не решило назначить Корнелиуса Фаджа на пост министра, с трудом спихнув Крауча на Отдел международных отношений. Причём с момента поимки сына Крауча прошло девять лет, а Фадж стал министром лишь пару лет назад, в 1990 году, сменив Миллисенту Багнолд, которую одни маги презирали за то, что она допустила произвол Крауча, а другие за нерешительность и слабость Министерства в ходе противостояния с Тёмным Лордом.

Праздничное настроение и ежедневные вечеринки среди студентов зелёного факультета затянулись больше чем на неделю. Теперь многие слизеринцы чувствовали себя вольготно и вели себя очень нагло. А вот в сердцах студентов не змеиного факультета с уходом Дамблдора поселился страх. Зато теперь Драко Малфой расхаживал по школе с таким заносчивым видом, что Гарри с трудом сдерживал смех. Даже остальные его одноклассники вели себя куда более сдержанно. Дошло до того, что на уроке зельеварения Драко громко начал обсуждать отставку Дамблдора, бросая злобные взгляды в сторону гриффиндорцев, вместе с которыми у них было совместное занятие.

— Я всегда знал, что отец — единственный, кому под силу изгнать Дамблдора и кому хватит мужества всё же это сделать, — не понижая голоса, манерно говорил Малфой, намеренно вещая на всю аудиторию. — Я уже говорил тебе, Гарри, что он считает его никуда не годным директором, который не может ни с чем справиться, а лишь потакает этим магловкам. Эта... — Драко запнулся, его лицо чуть побледнело. Он невольно вспомнил кошмарные похороны Грейнджер.

Драко Малфой никогда про это не говорил, а в тех редких случаях, когда кто-то на Слизерине поднимал тему её смерти, то спешил покинуть гостиную. Гарри знал: то происшествие оказало сильное влияние на Малфоя, да и не только на него одного. Да, Драко не перестал желать прогнать всех маглорождённых с Хогвартса, но никак не желал им участи той первокурсницы. Гарри внезапно вспомнил свой сон и подавленно опустил взгляд в пол. Как знать, попади он на факультет Гриффиндора, то, может быть, Гермиона была бы жива. Он мог бы дружить с Уизли, и тот не стал её обзывать, она бы не спряталась от обиды в туалет, и там бы её не настиг тролль.

Малфой тем временем справился с заминкой и продолжил:

— Прошлый год это показал. Может, теперь у нас будет настоящий директор, который не испугается Тайной комнаты и не станет её закрывать. МакГонагалл долго не просидит, она просто так, замещает… — Гарри неопределённо хмыкнул, не понимая, какой директор в здравом уме согласится на такой шаг. Хотя... Он посмотрел на проходящего между рядами профессора зельеварения.

— Сэр, — Драко, словно прочтя его мысли, тут же громко обратился к Снейпу, — почему бы вам не предложить свою кандидатуру на пост директора?

— Не вашего это ума дело, Малфой, — урезонил его преподаватель, хотя по его тонким губам и пробежала едва заметная улыбка. — Профессор Дамблдор лишь временно отстранен попечителями. Возьму на себя смелость утверждать, что он скоро опять будет с нами.

— Как бы не так! Я думаю, сэр, мой отец поддержит вашу кандидатуру, — самодовольно заявил Драко. — Я ему скажу, что вы самый лучший профессор в школе.

Снейп усмехнулся, окинув взглядом класс. Гарри тем временем пришла мысль, что если того назначат директором, то профессором зельеварения выберут кого-то другого, да и декан у них будет тоже новый. Эта мысль сразу подняла ему настроение и, удовлетворенно кивнув, он вернулся к своему зелью.

За три дня до экзаменов профессор МакГонагалл сделала за завтраком ещё одно объявление.

— У меня хорошие новости, — начала она, и притихший было Большой зал взорвался криками.

— Дамблдор возвращается! — шумно обрадовались многие.

— Поймали наследника Слизерина! — воскликнула какая-то девушка за столом Когтеврана.

— Матчи по квиддичу возобновляются! — вопил вратарь Гриффиндора.

— Профессор Стебль известила меня, — продолжала МакГонагалл, когда гвалт стих, — что мандрагоры наконец-то созрели и готовы к употреблению. Уже вечером мы сможем вернуть к жизни всех претерпевших заклятие Оцепенения. Хочу вам напомнить, что одна из жертв, по-видимому, знает, кто именно на них напал. Горячо надеюсь, что этот кошмарный год успешно завершится поимкой преступника.

Зал радостно зашумел. Лишь стол Слизерина хранил безмолвие. Многие взгляды обратились к Гарри, который постарался принять безмятежный вид, не торопясь закончил завтрак и отправился на уроки.

В середине дня их класс сопровождал недовольный Локонс. Гарри размышлял о том, если всех пострадавших расколдуют, то могут ли всё же возобновить турнир по квиддичу. По всем прикидкам выходило, что у них достаточно времени, чтобы доиграть последние матчи, и тогда они получат Кубок. Тем временем их профессор, сто раз на день повторяющий, что опасности больше нет, был искренне убежден, что платит непомерную цену за дежурства и другие охранные меры: волосы у него были не завиты и золотом не отливали — ещё бы, ведь он полночи провел на ногах, патрулируя четвёртый этаж.

— Помяните мое слово, — начал он, когда класс свернул за угол, — первое, что скажут ожившие изваяния: «Это был Хагрид». Говоря откровенно, я поражаюсь, почему профессор МакГонагалл до сих пор не отменила эти обременительные меры безопасности.

Но тут эхом прокатился по замку усиленный явно магическим способом голос профессора МакГонагалл:

— Всем ученикам немедленно вернуться в свои спальни. Всем преподавателям собраться в учительской. Пожалуйста, как можно скорее.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Радость и эйфория от победы во втором матче по квиддичу продлилась всю неделю, а поражение Гриффиндора от Пуффендуя лишь усилило ликование слизеринцев, которые после этого стали не просто фаворитами в турнире, а настолько вырвались вперёд, что лишь чудо могло помочь другим командам побороться за Кубок (который — как рассказала Гарри одна умненькая старшекурсница, — последний раз доставался не их факультету в далёком 1986 году, когда ловцом Гриффиндора был Чарли Уизли — старший брат Рона Уизли). Да и то, что их новый охотник — сам Гарри Поттер — придавало куда больше уверенности всему факультету, который буквально распирало от гордости. Тут наложилась и уверенность в том, что он как-то причастен к нападениям на недостойных детей маглов, обманом проникших в Хогвартс, так и весьма уверенная игра во время матча. Поэтому Гарри получил утроенную порцию уважения и благоговения на факультете, к нему часто подходили, заводили беседы, что-то рассказывали или просто делились новостями и сплетнями. Кажется, он никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым, ведь он сделал то, чем мог гордиться по праву, и никто больше не мог сказать, что Гарри Поттер — это всего лишь известное имя. Дошло до того, что Драко начал немного завидовать такому вниманию, а Дафна стала мрачнеть при виде очередной обращающейся к нему слизеринки, которой были непонятны «вот эти чары, которые объяснял на уроке Флитвик» или ещё какой-то вопрос. Так что Гарри купался во внимании факультета, и именно поэтому новая жертва чудовища из Тайной комнаты — какой-то невезучий пуффендуец — воспринялась им как-то отстранённо. Ну полежит парень пару недель в больничном крыле, а там уже мандрагоры поспеют, и всех разом оживят.

Страшный образ Тайной комнаты как-то потускнел, померк на фоне других событий, которые поглощали всё его свободное время, да и ни один слизеринец от этого неизвестного чудовища не пострадал. И тем неожиданней было для него появление Северуса Снейпа в гостиной и суровое объявление о запрете покидать их общежитие после шести часов вечера. Гарри как раз сидел за столом, дописывая работу по трансфигурации, Трейси развлекала его, рассказывая интересные истории и анекдоты, которые она знала просто в неисчислимом количестве. Паркинсон иногда вклинивалась, вспоминая что-то подходящее к этому из школьной жизни Хогвартса и сплетен, которые она услышала. Теодор же удобно развалился на кресле и что-то рисовал в магическом альбоме. Нарисованное там оживало и само двигалось по холсту. Выходило очень красиво. Его последней работой была небольшая деревенька, обнесённая частоколом из обтёсанных брёвен, и огнедышащий дракон тёмно-бордового цвета, с огромным гребнем на голове и впечатляющим размахом крыльев. После того, как его дорисовали, дракон ожил, начал летать вокруг деревни, выпуская огонь, который очень быстро объял деревянные постройки, а жители в панике забегали. Но достаточно было закрыть и снова открыть альбом, то и деревня, так и дракон возвращались к своему изначальному состоянию. У Нотта было очень много этюдов: и их Запретный лес на фоне заката, мрачный и великолепный; и бушующий океан с одиноким островом, на котором темнел какой-то замок; и белоснежный Гринготтс в Косом переулке; и их подземелья, расположенные глубоко под землей. И, разумеется, было много зарисовок самого Хогвартса, его коридоров, кабинетов, озера и природы. Гарри считал, что Теодор был очень талантлив в живописи, и молча восхищался его работами, которые были словно живые. Нотт ему даже подарил в прошлом году портрет его белоснежной совы Букли, которая вышла почти такой же красивой, как и сама пернатая подруга Гарри. Мальчик иногда просил альбом и тоже пытался нарисовать поле по квиддичу с игроками или вид ночного замка с озером, но у него получалось далеко не так потрясающе, как у Нотта.

И в этот момент спокойствия открылся проём, и в гостиную зашёл хмурый профессор Снейп. Все разговоры сразу смолкли. Кивнув поднявшейся Фарли, он попросил её пригласить всех, чтобы можно было сделать объявление.

— В замке вводятся повышенные меры безопасности. Все ученики должны возвращаться в гостиную до шести часов вечера. После этого времени запрещается находиться в коридорах, кабинетах, в Большом зале, в библиотеке или в любом другом месте, кроме гостиной Слизерина, — медленно с расстановкой произнес декан, дождавшись, когда все соберутся. — На уроки с завтрашнего дня будете ходить в сопровождении преподавателей. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки временно отменяются.

Известие об отмене квиддича и тренировок шокировало и очень расстроило Гарри Поттера. Да и не только его одного. Все слизеринцы выслушали строгое предписание, не проронив ни слова. Мальчик переглянулся с Малфоем, который сидел с таким лицом, словно не понял ничего из сказанного Снейпом. Теодор Нотт расстроенно вздохнул. Профессор тем временем взмахом палочки приклеил пергамент с приказом к доске объявлений и обвёл взглядом всех сидящих в гостиной. Его тёмные глаза презрительно сузились при виде Гарри. Тем временем игроки сборной возмущенно загомонили, пытаясь оспорить такое решение профессора, и тот повернулся к ним.

— Так нечестно, профессор! — горячо заговорил Флинт, вскакивая с кресла и размахивая руками. — Кубок у нас уже в кармане! Зачем отменять квиддич?!

Его поддержали остальные игроки и ярые болельщики.

— Почему квиддич отменяют?

— Это козни гриффиндорцев и их директора! Они опять проиграли Кубок, вот и придумали всё это.

— Нам остался всего один матч и всё.

— Несправедливо!

— Это приказ директора, он не обсуждается, — холодным тоном разом отмёл все возражения декан. — Я жду от вас взвешенного поведения и точного соблюдения всех мер предосторожности. На этом всё.

После ухода их профессора обсуждение затянулось до самой ночи. Малфой то бурно радовался, будучи уверенным, что теперь-то Дамблдора выгонят, то пребывал в унынии, что квиддич отменили. Староста Джемма Фарли о чём-то шепталась с другими девушками. Другие выражали недоумение, почему приказ распространяется на них, ведь чудовище Слизерина никак не может грозить самим слизеринцам. Больше всех возмущался их капитан команды.

— Мы должны выиграть этот чёртов Кубок! — распалился Флинт, обращаясь к команде и всем тем, кто его слушал. — Мы сильнейшая команда, и у нас лучшие мётлы. Остальные нам и в подмётки не годятся! Кубок по праву наш. Сколько подряд мы его выигрывали уже?! И я его получу во чтобы то ни стало, запомните моё слово! Даже если надо будет остаться на второй год!

Гарри почти не участвовал в дискуссии, мрачно думая о том, что полетать на метле ему светит ещё не скоро, а нового матча по квиддичу (в котором он сыграл бы великолепно!) теперь вовсе не видать. Поэтому ночью ему снился то матч по квиддичу, который всё же разрешили, но он никак не мог начаться, так как мадам Трюк потеряла свой свисток, а у Гарри всё не получалось его найти среди густой травы стадиона; то профессор Дамблдор, отчитывающий его, что из-за тех слухов, курсирующих по школе, профессора не смогли найти настоящего наследника Слизерина, поэтому матчи отменили.

Сон переменился...

Он сидел в купе поезда, в котором ехал вместе с Роном и Гермионой. Оно было залито солнечным светом и их веселым смехом. Рон успешно демонстрировал чары на своей крысе, Гермиона весело улыбалась, глядя на очередное превращение, а сам Гарри очень радовался, видя живую девочку. Ему всё хотелось обнять её, извиниться, сам не зная за что, но было как-то не до этого. Он всё же поборол себя и обнял её.

— Прости меня, пожалуйста, прости-прости-прости, — с болью в голосе шептал мальчик, крепко прижимая её к себе, чувствуя, как горячие слёзы текут у него по щёкам. — Мне так жаль. Я...

Он бормотал нелепые извинения, сожалея о том, что случилось, что он не помог, а в ответ слушая её успокаивающие слова.

— Гарри, всё в порядке, — девочка в ответ обняла, он ощутил, как её неожиданно крепкие руки намертво сжали его. — Всё в порядке, ничего страшного же не случилось. Тебе всего лишь приснился какой-то кошмар.

Гермиона ласково поглаживала его по голове, и Гарри, украдкой вытирая слезы, ещё раз сильно сжав её в объятиях и улыбнувшись Рону, уселся обратно на свое место.

— Приятель, ну что ж ты в самом деле? — улыбнулся ему в ответ Рон. — Всё хорошо, никуда мы не денемся от тебя, нашел о чём переживать! Лучше послушай, как Фред и Джордж...

Гарри счастливо улыбнулся. Главное, что Гермиона была жива и не было никаких проблем или забот. Они шумно что-то обсуждали, шутили и хорошо проводили время под бодрое пыхтение поезда, пока откуда-то не раздалось шипение.

Смех угас, они оглядывались, искали и не могли найти, откуда идёт этот зловещий звук, солнце прекратило озарять купе, и на их лица легла тень. Внезапно Гарри заметил, что Рон и Гермиона с ужасом смотрят прямо на него, вжавшись в угол как можно подальше, и вдруг понял, что змеиное шипение издаёт он сам. Неудивительно, что он проснулся с гулко бьющимся сердцем и весь в поту.

Утром во время завтрака в Большом зале Гарри обратил внимание, что все профессора сидят с более мрачным видом, чем обычно. Разумеется, это не касалось Локонса, который был в своей манере одет в светло-синюю мантию и как всегда жизнерадостный. Он часто посылал улыбки в зал, кому-то подмигивал и что-то оживлённо рассказывал профессору Стебль, уныло тыкающей вилкой в тарелку с овсянкой. Не успел Гарри поделиться своими наблюдениями с сидящими рядом Трейси и Забини, как профессор МакГонагалл поднялась со своего места, и студенты притихли.

— Минуточку внимания! — громко и как-то нерадостно произнесла МакГонагалл. — Прослушайте объявление.

Школьники зашикали на тех, кто увлёкся приёмом пищи и ничего не слышал. Почти сразу же воцарилась тишина.

— Я хотела бы объявить, что профессор Дамблдор временно покинул пост директора школы, — с горечью сказала она. Гарри заметил, что её голос чуть заметно дрожит. — Теперь его обязанности выполняю я. Но это не значит, что будут какие-либо послабления в мерах безопасности. Все его указы остаются в силе, и я за этим прослежу.

Со стола Слизерина раздались радостные возгласы, которые почти сразу затихли от сурового взгляда профессора трансфигурации. А у Драко было такое лицо, словно он в одиночку выиграл Кубок Школы и Кубок по квиддичу. Он тут же сообщил Гарри, да и всем окружающим, что это именно его отец, который был прошлой ночью в Хогвартсе, наконец-то выгнал Дамблдора с поста директора. Весь попечительский совет, который возглавлял Люциус Малфой, согласился с тем, что старик вообще ни на что не способен, и новое нападение на ученика это показало со всей ясностью. А ещё, добавил Драко с гордостью, с его отцом был сам Министр Магии Корнелиус Фадж. Также они задержали лесника Хагрида и отправили того в Азкабан. Как оказалось, Драко рано утром получил письмо от своего отца, где тот подробно рассказывал обо всём, да и ещё обещал, что скоро это будет опубликовано в Ежедневном Пророке. У Гарри от этих новостей испортилось настроение.

Профессор, или вернее сказать, директор МакГонагалл села на своё место, а зал погрузился в обсуждение шокирующей новости. Гарри тем временем внимательно разглядывал пустующее место их бывшего директора, словно это могло его вернуть, краем уха слушая Драко. Как-то странно было осознавать, что Дамблдор их покинул. Очевидно, что Люциус Малфой добился своего и победил в кулуарной борьбе. Гарри обратил внимание, что многие ученики выглядят испуганными и подавленными, более того, ему показалось, что и их профессора тоже как будто съежились от страха. По крайней мере, почти все сидящие за главным столом выглядели потерянными или мрачными.

Весь день после этого был насыщен пересудами и обсуждениями, поэтому Гарри не сразу заметил, что его друзья, после случившегося нападения на пуффендуйца, всегда стараются быть рядом с ним. Он и раньше крайне редко бродил по замку один, а теперь, после введения всех этих драконовских мер безопасности, такое попросту стало невозможным. Сначала такое поведение его друзей вызвало недоумение, а потом он осознал, особенно после того, когда уловил откровенно враждебные или злорадные, а также испуганные взгляды некоторых пуффендуйцев. Наверное, это были друзья ученика, который попал в больничное крыло в результате последнего нападения. А злорадные, наверное, потому что они ждут не дождутся, когда придут в себя пострадавшие, выпив зелье на основе мандрагоры, и наверняка уверены, что они первым делом укажут на Поттера, как виновника всех злодеяний. Гарри усмехнулся. Наивные дураки эти пуффендуйцы. Он никоим образом не причастен к нападениям, а про его дар змеиной речи ходят одни только слухи, и всё.

Хотя у него были сомнения в том, что его вины в этом нет. Ведь владеет же он даром самого Слизерина, а значит, в его жилах течёт кровь самого основателя Хогвартса и факультета, на котором он обучается. Вдруг Тайная комната сама открывается, обнаружив в замке наследника Слизерина? Или он впадает в транс и не помнит, как её открыл? Но эти предположения он быстро отмёл. Как-то это глупо. Да и если было бы всё так, то комната открылась бы ещё на первом курсе, а простые чары, наложенные на дверь его спальни, показали, что ночью он никуда не выходил, а днём всегда в окружении других. Поэтому мальчик успокоился и не обращал внимания на все эти пронзающие его взгляды с других факультетов, шепотки за спиной и откровенный страх перед ним. Он уже к этому успел привыкнуть. Более того, он иногда подходил к таким кучкам запуганных школьников, которые начинали прижиматься друг к другу от страха при виде его, и заводил пустые или банальные разговоры, например, о сегодняшней погоде, а сам в душе потешался над их испугом и заиканием, когда они отвечали. Но вот его друзья опасались, что кто-нибудь из этих злопыхателей захочет отомстить Гарри, подкараулив того в одиночестве. Хотя, наверное, тот же Малфой просто радовался тому, что, когда он ходит рядом с Поттером, и ему перепадает часть славы наследника Слизерина, и даже не думал о грозящей опасности. С одной стороны, Гарри приятна была такая забота, это согревало сердце и повышало ему настроение. Он хотел завести друзей в школе, вот он их и завёл. Но, с другой стороны, такая опека задевала его самолюбие и даже немного злила. Неужели они думают, что он не может постоять за себя? Да он лучший в защите от Тёмных искусств, знает столько чар! В конце концов, он змееуст! Все в замке боятся именно его! Да и в дуэлях он очень силён, от скуки теперь он стал приказывать Крэббу и Гойлу во время тренировочных дуэлей одновременно нападать на него, так как поодиночке они вообще ничего не могли сделать. Это почти не изменило ситуацию, так как чар они знали очень мало и не могли пробить щитовые заклинания, которые применял Гарри. Он как-то уже подзабыл, что после первых нападений и подозрений в его сторону сам боялся ходить по замку один.

Известие о том, что профессор Дамблдор покинул школу, словно разделило Хогвартс на «до» и «после». Казалось бы, их директор очень редко показывался школьникам, не вёл никаких предметов, а иногда даже пропускал общие завтраки, обеды и ужины. Гарри вдруг запоздало осознал, что их директор был очень занятым человеком, иначе у него бы нашлось время для общих трапез в Большом зале, на которых обычно присутствовали все преподаватели. А если какой-то профессор отсутствовал, то это вызывало пересуды, обсуждения причин и различные сплетни. Профессор МакГонагалл не стала занимать его место, а осталась на своём, что невольно притягивало к учительскому столу бесчисленные любопытные или испуганные взгляды. И именно пустующее позолоченное кресло во главе стола создавало впечатление какой-то пустоты, будто Большой зал, да и весь замок немного померк, утратил в яркости и цвете.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Прошло несколько месяцев с того дня, как были найдены окаменелыми Джастин Финч-Флетчи и привидение Гриффиндора. С тех пор больше нападений не было, и в Хогвартсе ученики понемногу начали с надеждой смотреть в будущее, не опасаясь каждого шороха, хотя очень многие всё так же с опаской передвигались по замку и пугались любого слизеринца. Прошли дни рождения Дэвис и Гринграсс. В отличии от прошлого года, Трейси поздравило куда больше учеников, а не только Гарри и Блейз. Однако, та же Дафна ей ничего не подарила, хотя милостиво приняла первого апреля презент от Дэвис на свои именины. Но через пару дней Гринграсс даже во время дня рождения девочки сидела как бы со всеми, но ничего не пила и не ела. Что говорить про Малфоя или Нотта, которые были заняты больше своими делами и, наверняка, даже не подозревали, что пропускают очередной праздник.

Мадам Помфри сообщила, что мандрагоры понемногу растут и близок тот день, когда можно будет оживить пострадавших учеников. А тем временем у Гарри появилась новая тема для размышлений: нужно было выбрать новые предметы, которые он начнёт изучать с третьего курса. Мальчик с интересом рассматривал в гостиной список предметов, который ему вручила староста: прорицания, уход за магическими существами, магловедение, древние руны и нумерология. Ему понятно было, что магловедение — это самый бесполезный предмет из всех перечисленных. Всю свою жизнь прожив с Дурслями, он и так знал про маглов слишком много, и у него не было ни малейшего желания изучать их дальше с точки зрения волшебников, которые, откровенно говоря, сами мало что понимали в магловском мире. Да и профессор была не из маглорождённых, поэтому Гарри изрядно сомневался, что она могла его чему-то научить.

К тому же отношение к маглам на факультете Слизерина было, мягко говоря, не совсем понятным. С одной стороны, эта тема была в своём роде табу. Чистокровный волшебник, ни с того ни с сего начавший обсуждать маглов с другими чистокровными волшебниками, имел бы в магическом мире репутацию человека небольшого ума. С другой стороны, из-за нападений Чудовища Слизерина на маглорождённых сложно было обсуждать детей маглов без упоминания их родителей и мира простецов. Но в одном Гарри был абсолютно уверен: на его факультете никто в здравом уме не выберет предмет по изучению маглов, а того глупца, что всё-таки совершит этот проступок, это сразу сделает изгоем. Поэтому, после недолгих размышлений, он решительно отказался от магловедения и начал раздумывать, что выбрать из четырёх оставшихся. Про прорицание он ничего не знал, а самого преподавателя ни разу не видел. Но... Весьма соблазнительно было бы избежать проблем и добиться успеха, зная будущее. Как, например, в случае с предстоящей игрой против Когтеврана знать, как правильно играть. В гадание и астрологию Гарри не верил, но пора уже было отходить от магловских понятий. Это мир магии, и тут прорицание — достойная наука. Была ещё одна причина, по которой Гарри очень хотел записаться на этот предмет, хотя он старался не сильно думать о ней...

Уход за волшебными существами... Перо Гарри остановилось под этой строчкой. Зачем ему этот уход? За Буклей он и так неплохо ухаживает, а другие существа ему особо и не интересны. Ухаживать за такими, как тот эльф Добби? Мерлин упаси! Про древние руны он ничего не знал, хотя и видел непонятные тексты, над переводом которых иногда вечерами корпели старшекурсники. Ему тогда показалось, что это очень нудное и неинтересное занятие, по крайней мере, радости у изучающих его он не заметил. Другое дело нумерология. Тоже сложный предмет, но читая подаренные ему книги по разнообразным магическим искусствам, он часто натыкался на отсылки к этой области знаний. Практически любой ритуал был связан с нумерологией. Так что же выбрать?..

Его размышления прервал Драко, который уже отметил в пергаменте нужные ему предметы и теперь решил посмотреть, как идут дела у Гарри, и если что не так, дать ему полезный совет. Как оказалось, почти все слизеринцы определись с предметами ещё на летних каникулах, или этот выбор сделали за них родители, что с явным неудовольствием заметила Пэнси. Гарри представил себе, что сказали бы дядя Вернон и тётя Петунья, вздумай он обсудить с ними свою будущую карьеру волшебника, и криво ухмыльнулся.

— Этот выбор просто кажется сложным, — важным тоном сказал Драко, через плечо ознакомившись со списком Гарри. — Я вот сразу понял какие предметы лучше всего выбрать. Нумерология крайне важный предмет, и любой, кто хочет достичь хоть каких-то успехов в магии, должен его знать. Мой отец сразу сказал, что только достойные выбирают нумерологию, а вот грязнокровки пусть довольствуются магловедением и изучают своих никчёмных маглов. А остальные предметы не так важны, как нумерология. Жаль, что надо обязательно выбрать хотя бы два. Я выбрал уход за магическими существами. Мой отец выбрал именно его, когда учился в школе, и сказал, что это полезный предмет, поэтому я думаю, что и тебе тоже стоит записаться на него. А прорицания — это чушь несусветная, всякие гадания на чаинках... Я поспрашивал у тех, кто обучался у этой Трелони. Скукота.

Под давлением Драко Гарри всё же поставил галочку напротив ухода за магическими существами. Нумерологию до этого он уже отметил сам. А когда Малфой отошёл от его кресла и стал собираться на выход в Большой зал, то мальчик поставил ещё галочку напротив прорицания. Его выбрала Дафна, и Гарри очень хотелось две вещи: попасть на этот предмет вместе с ней и иметь хотя бы один урок без компании надоедливого Малфоя.

Очередной матч по квиддичу слизеринцы играли против Когтеврана. И хотя для команды это был второй матч и они лидировали в таблице, обогнав другие факультеты, Гарри всё равно изрядно нервничал перед матчем, несмотря на весьма успешно проходящие тренировки. Ведь для него это был первый матч в качестве игрока на поле среди огромного количества зрителей. Хотя Поттер никому не говорил о том, что он стал охотником в команде Слизерина, вся школа каким-то образом об этом узнала чуть ли не в тот же день, когда к нему подошёл с этим назначением Флинт. И Гарри прекрасно знал причину такой необычной информированности учеников. Это был Драко Малфой и его болтливый язык. Мало того, что он узнал об этом чуть ли не быстрее самого Гарри, так ещё и умудрился растрепать эту новость всем однокурсникам. Причём явно выставив всё так, будто Флинт взял Поттера в команду, исключительно прислушавшись к совету Малфоя. И теперь весь Хогвартс думал, что Гарри просто великолепный игрок, которого тренировал не менее великий Драко Малфой. Вкупе со славой наследника Слизерина, неудивительно, что Поттер опять стал вызывать нездоровое внимание. И позеленевшие лица многих когтевранцев были одним из немногих последствий этой славы. Несмотря на это, вечером перед матчем Гарри трясло от волнения. Он злился на Малфоя, который чересчур расхвалил его, и теперь мальчик очень боялся подвести ожидания своего факультета. Поэтому на следующее утро он пришёл на завтрак невыспавшимся и с плохим настроением.

В тот день Большой зал был наполнен умопомрачительным запахом бекона и жареных сосисок, а ученики оживлённо обсуждали предстоящий матч. К одиннадцати часам стадион был полностью забит — собралась вся школа. У многих в руках были бинокли: трибуны были расположены высоко над землёй. Гарри к тому времени уже сидел в раздевалке вместе с остальными членами команды, переодевшись в длинную новую зелёную спортивную мантию вместо чёрной школьной. А сборная Когтеврана должна была выйти на поле в светло-синей форме. Флинт тем временем раздавал последние указания. Под конец речи он обратился к Гарри.

— Ничего не бойся, это они тебя боятся. Эти трусы трясутся, едва увидев тебя, так что постарайся это использовать. Играй так же, как на тренировках. Ты юркий и небольшой, так что старайся незаметно прошмыгнуть ближе к воротам, а там я дам тебе пас. Если видишь, что не выходит, то в квоффл не цепляйся, а сбрасывай его на меня. Так, Малфой, Чанг шустрая, но метла у неё просто с барахолки. «Комета–260» уступает «Нимбусу», как кнат галеону, — он небрежно провёл рукой по своему «Нимбусу» и довольно осклабился, показывая кривые зубы. Гарри, у которого всё внутри тряслось от страха, постарался тоже улыбнуться, но вышло, положа руку на сердце, криво. — За дело, покажем им!

Команда разразилась ободряющими выкриками и повалила на поле. День был прохладным и солнечным. От волнения у Гарри подгибались колени. Он надеялся, что, шагнув на поле под громкие аплодисменты, не упадёт на глазах у всех собравшихся. Судила матч мадам Трюк, которая стояла в центре поля, держа в руках свою метлу, явно отличавшуюся от потрепанных и откровенно старых школьных мётел. Для Гарри было очевидно, что это её собственная метла, за которой та аккуратно и с любовью ухаживала. Все прутья были ровненькие, не торчали в разные стороны, как на старых школьных мётлах; рукоять метлы хоть и истрепалась со временем и имела на себе следы от частых соприкосновений рук, выглядела весьма добротно и надёжно. Он перевёл взгляд на саму мадам Трюк, которая ожидала, пока команды выстроятся друг напротив друга. Это была высокая женщина с короткими серыми волосами и необычно жёлтыми, словно у хищника, глазами. Они нетерпеливо метались между игроками его команды, ощупывали и оценивали. Раздался её резкий голос.

— Итак, нам нужна красивая и честная игра. От всех и каждого из вас, — заявила она, жестом приказав всем подойти поближе.

Гарри показалось, что она обращается не ко всем игрокам, а лично к его капитану, который с хмурым лицом рассматривал противника. Поттер тоже обратил внимание на игроков в тёмно-синих жилетах и лазурных плащах. Ловец Когтеврана Чжоу Чанг была в команде единственной девушкой. Она была на голову ниже Гарри, и он, несмотря на нервное возбуждение, заметил, что она очень красивая. Её чёрные волосы были залихватски забраны сзади в длинный хвост, который воинственно трепетал на ветру или при движении. У неё были тёмно-карие глаза с миндалевидным разрезом и полные губы, а лицо немного раскраснелось от холода. Увидев, что Гарри внимательно её разглядывает, она побледнела и опустила голову. У Поттера ёкнуло сердце, а лицо невольно исказила усмешка. Похоже, и она его боится, ничем не отличаясь ото всех остальных. Ход его мыслей прервала мадам Трюк, громко свистнув.

— Вперед! Все вверх! — приказала судья. Немного замявшись, Гарри взлетел вслед за Малфоем. В воздухе всё его волнение словно рукой смело. — Матч начинается!

Гарри даже не заметил, как Флинт завладел квоффлом и ринулся вперёд, к кольцам когтевранцев, охотники которых рванули ему наперерез. Поттер направил метлу за ним. Оглянувшись, Флинт отдал пас на Гарри. Тот, поймав тяжелый мяч и обойдя защитников, увидел перед собой вратаря, который защищал кольца. Гарри притормозил и резко выбросил руку с мячом в сторону крайнего левого кольца. Вратарь рванул в сторону, пытаясь перекрыть удар, а Гарри, обманув его этим финтом, над которым они работали на тренировках, спокойно забросил мяч в незащищенное правое кольцо.

Трибуны разразились ликующими криками. Гарри ощутил необычайное воодушевление и гордо помахал болельщикам.

— Отлично сработано, Поттер! — крикнул Флинт, подлетая к нему.

Гарри довольно кивнул. От былой неуверенности не осталось и следа. Он оглядел громко вопящие трибуны и снова помахал болельщикам в зелёных мантиях, с радостью найдя взглядом Дафну и Трейси. Тем временем команда Когтеврана о чём-то переговаривалась рядом со своими кольцами, но снова раздался свисток и матч продолжился.

Дальнейшая игра пошла под диктовку команды Слизерина, которые поймали кураж от быстрого открытия счёта, да и куда более новые метлы обеспечивали им преимущество в скорости. Голы следовали один за другим, Гарри метался по полю словно ураган, то помогая забивать мяч, то сам отправляя квоффл в кольца, то пытаясь помешать уже когтевранцам атаковать своего вратаря. Бывало, что забивали и в кольца Слизерина, тогда по трибунам проносилось разочарованное «о–ох!», а когтевранцы же приветствовали своих охотников бурными аплодисментами, но после несколько забитых мячей Гарри перестал следить за счётом, полностью погрузившись в игру. От жёстких передач квоффла у него болели руки, отбитые ладони, когда он принимал пас, горели, но слизеринец не обращал на это внимания, охваченный спортивным азартом. Догнать, отобрать квоффл, развернуться, увернуться от бладжера, отдать пас, резко рвануть в пике, поймать обратный пас, пробить по воротам...

Неожиданно игра остановилась. Кто-то вскрикнул, Гарри резко остановился, развернувшись. Снитч порхал у самой земли рядом с воротами Слизерина. К нему уже летел распластавшийся на метле и тянущий руку вперед Малфой. Чжоу преследовала его, но она безнадёжно отставала. Протянув руку, Малфой схватил снитч и резко выпрямил метлу. Прозвучал свисток мадам Трюк. Гарри увидел, как остальные члены команды несутся к Малфою, и последовал за ними. Все довольно хлопали ловца и поздравляли друг друга. Гарри чувствовал себя необычайно счастливым. Они победили! А внизу на трибунах бушевали слизеринцы.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Учебный семестр завершился, и наступили рождественские каникулы. И если в прошлом году в школе и так оставалось не очень много учеников, то из-за нападений в этом году оставшихся можно было пересчитать по пальцам. Тишина, глубокая, как снег на полях, опустилась на замок. Из слизеринцев остались лишь Гарри, Малфой, Крэбб, Гойл, какой-то нелюдимый, очень мрачный пятикурсник и ещё несколько ребят, которых мальчик совсем не знал. Драко, пользуясь тем, что Гарри новичок в команде, утянул его на поле по квиддичу, тренироваться. Хотя на самом деле мальчик просто хотел похвастаться умением держаться на метле и на правах более опытного игрока постоянно щедро сыпал советами о том, что и как делать во время матча. Поттер же просто был в восторге от полётов и внимательно слушал наставления своего «лучшего друга». Грегори с Винсентом тоже составили им компанию, прихватив свои мётлы, которые были хуже, чем у Гарри и Драко. Все, кроме Малфоя, были в обычных школьных мантиях. По совету Гринграсс, который она дала перед тем, как поехать домой на Рождество, Гарри уже заказал себе спортивную форму по квиддичу, отправив письмо и нужное количество золота с Буклей в магазин Косого переулка «Всё для квиддича», заодно и указав в списке покупок дополнительные принадлежности, такие как защита для ног и рук. Не забыл он написать и свои размеры, так и за какой факультет будет играть. От этого зависел цвет его плаща и герб на нём. Мальчик был благодарен Гринграсс, ведь сам он про это вспомнил бы только сейчас, когда вышел на поле с Малфоем для тренировки. А ведь заказ быстро не пришлют, его ещё надо сшить.

Погода была прохладной. Согревающие чары, что он наложил на себя и других трёх слизеринцев сразу при выходе из замка, пришлись очень кстати. Драко, пользуясь тем, что он член команды, каким-то образом раздобыл снитч, квоффл с бладжерами и устроил настоящее соревнование.

Спокойная и немного праздничная атмосфера замка и его окрестностей, покрытых, словно в сказке, белым снегом, и танцующие под порывами ветра снежинки подняли настроение Гарри, а к компании Малфоя он понемногу уже привык и даже научился получать удовольствие от общения с ним. Можно было играть с Драко в волшебные шахматы, в плюй-камни или пускать фейерверки. А если всё это надоело, то можно было отрабатывать заклинания на его громилах под видом тренировки в защитных чарах. Гарри в который раз пожалел, что Дуэльный клуб приказал долго жить. Хотя с долей превосходства и самодовольства он заметил, что ни Крэбб, ни Гойл не могли ему противостоять: ни поодиночке, ни все вместе. Мальчик был рад возможности тренировать чары по-настоящему, видя их реальные эффекты на двух бедных здоровяках, поэтому изучал многие заклятия и методы противодействия, чтобы потом расколдовать своих одноклассников. Драко же почему-то не хотел скрестить с ним палочки в дуэли, предпочитая отрабатывать заклинания на Гойле, который ему очень сильно уступал в дуэльном искусстве. К злости Гарри, Рон Уизли тоже остался на каникулах в школе. Вместе с ним остались и другие Уизли. Их вид всегда ему немного портил настроение в Большом зале.

В день рождества Гарри поднялся самым первым в гостиную. Все слизеринцы знали, кто именно решил остаться на каникулы в Хогвартсе, и поэтому оставили подарки у камина, предварительно наложив чары, чтобы никто раньше времени не думал их распаковывать. С утра заклинание спало, и мальчик нашёл на одном из столов целую кучу презентов для него. Причём она была существенно больше всех остальных, предназначенных другим. В недоумении он распаковал парочку, которые оказались книгами с различными заклинаниями от малознакомых Гарри слизеринцев. Неужели весь факультет решил хоть что-то подарить ему? Справившись с растерянностью, мальчик решительно принялся переносить свои подарки в комнату и сваливать их на кровать. На четвертом рейсе в гостиной появился сильно зевавший Гойл, и Гарри попросил того помочь. Наконец-то все подарки были перенесены, заняв полностью всю кровать и оккупировав часть пола. Слизеринец подавил желание немедленно открывать их и поплёлся с Гойлом на завтрак. Не успел мальчик приступить к приёму пищи, как в Большой зал влетела Букля с маленьким пакетиком в клюве и приземлилась рядом с ним.

— Привет! — с улыбкой встретил её Гарри. — Подарок мне принесла? И тебя с Рождеством.

Подвинув ей пару блюд со стола, он увидел ещё трёх сов, которые летели к нему. Букля в знак расположения клюнула его в ухо самым дружеским образом и принялась за угощение. Пакет, который, как выяснилось, прислали Дурсли, содержал зубочистку и короткое письмо, где они интересовались, не сможет ли Гарри остаться и на летние каникулы в школе или у своих ненормальных друзей. Слизеринец со вздохом спрятал его в карман мантии. Его желание совпадало с желанием этих маглов, но вот что делать — было не очень понятно. Вряд ли Том снова купится на его историю об уехавших отдыхать куда-то в Европу родственниках и его нежелании ехать с ними. Да и то, что его, как оказалось, часто видели в Косом переулке с последующим осторожным вопросом от Дафны, заставило его тогда нервничать. Но что оставалось делать? Над этой проблемой он ломал голову уже несколько месяцев, то периодически откладывая в сторону, то возвращаясь к ней. Жить с ограниченными маглами ему совершенно не хотелось. Настроение начало портиться, и он побыстрее выбросил мысли о лете из головы и переключился на другие посылки. Одна из них была от Дафны, которая прислала старинный толстый фолиант с весьма милым письмом, где она поздравляла его с праздником и говорила, что только Гарри может оценить содержание этой книги из библиотеки её семьи. Другие посылки оказались без подписи, но в которых его сдержанно поздравляли с Рождеством и высказывали ему полную поддержку, а также перечисляли имена нескольких грязнокровок, без которых, по словам неизвестных авторов, воздух в замке был бы куда чище. Мальчик несколько секунд ошарашенно смотрел на текст, а потом быстро убрал эти послания к тому, что пришло от Дурслей, с желанием при первой же возможности сжечь все три.

Всё оставшееся время Гарри потратил на то, чтобы разобрать свои подарки и написать всем что-то в ответ, так как за такой короткий срок он точно бы не смог найти несколько десятков презентов в качестве ответного жеста. Все его одноклассники не забыли поздравить мальчика, но из-за множества писем и заваленный кучей необычных вещей и книг, он не запомнил кто и что именно ему подарил. Потом, с ноющей рукой от многочасового чистописания и с кучей писем, Поттер отправился в совятню, где битый час привязывал конверты к школьным совам.

«Хорошо хоть успел на рождественский ужин» — с облегчением подумал слизеринец, вдыхая чарующие и аппетитные запахи, витающие в холле.

Сам Большой зал выглядел изумительно: множество покрытых инеем рождественских елей и пышных гирлянд из омелы и остролиста, чудесный волшебный снег — сухой и тёплый, — падающий с потолка. Под руководством Дамблдора собравшиеся исполнили его любимые рождественские гимны. Громче всех ревел Хагрид, и голос его креп после каждого бокала яичного коктейля. Гарри и другие слизеринцы смиренно пели, не забывая отдавать должное великолепным блюдам на столе. Во время одного из перерывов кто-то из близнецов Уизли — Фред или Джордж — заколдовал значок старосты Гриффиндора. Ко всеобщему удовольствию, на нём появилась надпись «Дурачина», и бедняга безуспешно пытался выяснить, над чем это все смеются. Больше всех злорадствовал Малфой, который был рад любому унижению Уизли. Кстати, именно благодаря Драко мальчик узнал одну интересную новость. Оказывается, после нападения на Финч-Флетчли Пэнси пустила слух, что это она сообщила Гарри Поттеру о том, что этот пуффендуец — грязнокровка. И почти сразу бедняга окаменел. Со всеми вытекающими из этого выводами. И теперь Драко счёл своим долгом раскрыть глаза своему другу на засилье маглорождённых в Хогвартсе, какими-то путями выяснив каждого пофамильно и сообщив об этом мальчику, словно в надежде, что тот их всех прикончит.

Каникулы закончились, и все студенты вернулись в замок. Для мальчика это ещё означало, что теперь он будет тренироваться вместе с командой. Поэтому в холодное, ясное и промозглое утро он вместе с остальными игроками в зелёных мантиях сосредоточенно топал на заснеженное поле. Флинт наскоро повторил для новичка правила игры, которые тот уже более-менее знал, и приказал всем взлетать на поле. Грэхэм Монтегю — второй охотник — должен был прикрывать вратаря Майлза Блетчли у ворот, а Флинт с Гарри прорваться к тому и забить мяч. Загонщик Перегрин Деррек прикрывал их атаку, пытаясь сбить Грэхэма бладжером, второй загонщик Люциан Боул старался, в свою очередь, не допустить этого. Драко Малфой был предоставлен самому себе и ловил снитч. Игра была очень насыщенная и быстрая, так как, несмотря на сильное противодействие Грэхэма, Флинт несколько раз прорывался к воротам и забивал. Гарри лишь под конец научился обходить защиту и сумел забить один гол. На следующей тренировке уже мальчик был охотником, который помогал вратарю, и это ему не очень понравилось. Успевать за двумя охотниками было практически нереально, и лишь редкие пассы он мог перехватить. И то лишь для безнадежной попытки прорыва к пустым воротам на другой стороне поля. Поэтому, переговорив с Флинтом, на следующих тренировках он играл сугубо в атаке, что было тоже не совсем просто, но взаимодействовать с командой он уже научился. Не забыл мальчик поздравить капитана с днём рождения. Ещё в январе именины были у Милисенты Булстроуд, но девочка сильно простыла, поэтому второкурсники не смогли отметить её праздник.

Новых нападений пока не было, и внимание слизеринцев переключилось на новый закон против оборотней, который составила Долорес Амбридж, лишивший больных ликантропией возможности устроиться на работу. Почти все горячо поддерживали это решение.

— Запрет брать на работу этих зверей весьма своевременный, — высказала своё мнение Дафна. Драко её поддержал, более того, посетовал, что оборотней не истребляют, хотя должны бы. Даже Забини не остался в стороне, высказав недоумение тем, что неужели нашлись такие глупцы, которым хватило ума взять на работу оборотня:

— А вдруг тот покусает кого-то?

Приближалось празднование Святого Валентина. Что вызвало понятный, но сдержанный ажиотаж среди слизеринцев. Сначала Гарри решил про себя никому ничего не дарить, но более опытный в этих делах Забини объяснил, что так будет невежливо. С его слов, нейтральное поздравление с праздником — это традиционный жест уважения и пожелание дружбы, что также расположит этого человека к тебе и поможет в дальнейшем. Поэтому мальчик передумал и начал готовить дружеские открытки всем знакомым девушкам, включая старосту. Тем более, что из этого никто большого секрета не делал и, как ему поведал тот же Забини, девочки об этом узнали почти сразу же и решили сделать ответный жест. Гарри подозревал Забини в раскрытии информации или даже в каком-то розыгрыше, но почти сразу же успокоился, когда тот показал несколько своих открыток с его поздравлениями в адрес одноклассниц.

В день Святого Валентина стены Большого зала были сплошь увиты пышными ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек.

Гарри вместе с слизеринцами подошел к своему столу.

— Что случилось с залом? Кто придумал всё это? — спросил Драко с неудовольствием, усаживаясь за стол.

— Профессор Локонс, — ответила Дафна с блеском в глазах, что придало ей очень милый вид.

Гарри повернул голову к столу преподавателей, и вовремя! Локонс в кричащей ярко-розовой мантии в тон цветам в зале жестом требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Гарри со своего места видел, как дёргается щека у профессора МакГонагалл. Снейп выглядел так, будто его сейчас стошнит.

— С Днём Святого Валентина! — громко произнес профессор Защиты от Тёмных Искусств, дождавшись полной тишины. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их целых семьдесят три человека, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Большое вам спасибо за такую поддержку! Поэтому я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это ещё не всё!

Локонс хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида гномов. Правда, это были необычные гномы: у каждого в руке была арфа, а за спиной — золотые крылышки.

— Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался профессор, театрально взмахнув рукой в их сторону. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!

Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях. Взгляд Снейпа говорил, что он силой вольёт стакан яда в глотку любого, кто обратится к нему за Любовным напитком.

Гарри очень обрадовался, что не нужно самолично передавать записки с поздравлениями, которые он написал всем девочкам своего курса. Содержание было весьма нейтральным, написанным под копирку во всех открытках, кроме одной. Валентинку для Дафны мальчик сделал более душевной, а по бокам текста нарисовал снитч, который немного напоминал сердечко. Подумав, он не решился брать листочек, адресованный старосте школы Фарли, хотя и написал милое поздравление «С Днём Святого Валентина», но оставил его у себя в спальне. Уж больно она была строгой волшебницей, да и Блейз тоже ничего не собирался ей дарить или поздравлять. А с двумя другими девушками-старостами Гарри даже и словом не обмолвился за всё время, так что им он тоже ничего не приготовил.

Сразу после завтрака мальчик вручил весь ворох открыток наименее свирепому гному и с облегчением отправился на уроки. Компанию по пути к гномам ему составил Забини со своими валентинками, который, как показалось Гарри, заметил, что его дружба с Драко укрепилась, и начал завидовать, а может — ревновать, не желая терять место лучшего друга. По крайней мере, по пути на урок Забини изрядно прошёлся по Драко, ругая его, так как он весьма сильно обидел, по словам самого Блейза, всех девочек, не выказав ни малейшего желания прислать им поздравления. Гарри, который до подсказки Забини насчёт открыток тоже не думал никому ничего дарить, с удовольствием присоединился к критике Малфоя, однако с осторожностью выбирая слова.

На протяжении всего дня гномы с валентинками бесцеремонно сновали из класса в класс, к вящему раздражению преподавателей. Гарри уже получил все валентинки с дружескими словами поддержки от всего класса и даже от множества слизеринок постарше, которым ему пришлось тоже написать валентинки на перемене, чтобы не обидеть девушек. А два листочка были вовсе не подписаны с выражением симпатии ему, что смутило мальчика. А после обеда один из гномов, особенно уродливый, повстречался в коридоре и двинулся ему навстречу.

— Эй, ты, Гайи Поттей! — проскрипел он, расталкивая учеников.

Гарри остановился, неловко улыбаясь. Рядом с ним со скучающим выражением лица замер Драко. Подойдя поближе, гном забренчал арфой.

— Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей! Слушай внимательно! Его глаза хоть видят слабо, — начало существо нараспев, что звучало просто чудовищно в исполнении скрипучего голоса. Гарри поморщился.

— Но зеленей, чем чародея жаба,

— А волосы его черней тоски,

— Чернее классной грифельной доски.

— О, Божество, хочу, чтоб сердце мне отдал,

— Герой, что с Тёмным Лордом совладал!

Улыбка словно приклеилась к лицу Гарри, а внутри кипел гнев и смущение. Более нелепое поздравление сложно было придумать! Малфой сбоку издевательски расхохотался. Мальчик со злостью и недоумением посмотрел на него. Драко сквозь смех выдавил:

— Ты чего, не понял, от кого это позорище пришло? — Он кивком показал на кого-то сзади.

Мальчик обернулся, и среди первокурсников Гриффиндора он увидел замершую рыжеволосую Джинни Уизли. Её большие глаза с испугом и какой-то надеждой немного беспомощно смотрели на него.

Всё решил возглас Драко.

— Уизли, уверен, что Гарри не понравилось твое послание!

Джинни, заплакав, вбежала в класс. Драко опять издевательски расхохотался. Гарри покачал головой. С одной стороны, злость на такое нелепое стихотворение ещё бурлила в нём, но доводить до слёз девочку он не хотел. Однако к смеху Драко присоединились другие слизеринцы, и ему пришлось играть свою роль, тоже посмеиваясь над нелепым поздравлением, не выдавая, что эта ситуация его задела.

«Да, — подумал Гарри, перед тем как отправиться на урок, — для кого-то это праздник, а для кого-то одно расстройство и крах надежд».