"Rammstein".
Название группы в переводе с немецкого означает "Таранный камень" (некоторые проводят ассоциации с "Rolling Stones", но это все от зависти), и было выбрано только потому, что музыкантам понравилось звучное слово. Немцы страстно любят составлять неологизмы путем объединения самых разнообразных слов в загадочные конструкции, а здесь, к тому же, название отражало силу и мощь. Как не потешить собственное самолюбие, когда эпатируешь перед публикой голыми торсами, поражаешь огненными Апокалипсисами, гитарными риффами и раскатистым "ррр" в голосе вокалиста.
Но все это чуть-чуть позже. А пока что на дворе 1993 год и срочно необходимо придумать название для новообразовавшейся группы, чтобы вступить на путь, ведущий к славе. Рычать так рычать!
И было сказано слово. И слово это было - "Rammstein".
Уже позднее музыканты узнали, что еще в 1988 году, 28 августа на базе НАТО в местечке Рамштайн (Ramstein) под Берлином (федеральная земля Рейнланд-Пфальц) во время исполнения показательных выступлений три реактивных военных самолета пытались красиво развернуться в воздухе, но вместо этого столкнулись и рухнули прямо на толпу людей. Многие сгорели заживо
В 1994 году группа заключила контракт с компанией "Motor Music" на выпуск первого альбома. Правда, ждать этого пришлось еще год, поскольку запись производилась далеко не в родной Германии, а в Швеции с продюсером Якобом Хелнером. Творческий тандем "Rammstein" плюс Хелнер" оказался весьма удачным и продолжает действовать до сих пор. В конце августа 1995 года вышел первый сингл "Du Riechst So Gut", а ровно через месяц после этого, 25 сентября 1995 года - дебютный диск "Herzeleid". Откуда название? Тилль: "Берегите друг друга от сердечной боли" - старая пословица, которую можно найти на вышивках или вырезанной на дубовой коре". Этот же призыв был вырезан на столе в общей квартире, где создавались музыкальные идеи.
Во время записи первого альбома у группы почти не было денег, и они были вынуждены жить в маленькой квартире в Альвике (район Стокгольма). Для начала Якоб старался поставить во главе угла Тилля, и все моментально перессорились на почве демократии. Пришлось возвращаться в Берлин и медитировать, а потом продолжать борьбу за выпуск альбома. Борьба закончилась стопроцентным успехом. И сразу же после выхода диска, "Rammstein" устроили турне по Европе в поддержку своего детища, как это и полагается всякой уважающей себя группе. Немецкий язык, тексты, от которых веет жутью, и рычащий вокалист были для того преувеличенно политкорректного времени чем-то из ряда вон выходящим. К тому же герру Линдеманну казалось скучным петь просто так, поэтому он начал поджигать на сцене петарды. Для начала. От концерта к концерту безумие пиромании становилось все масштабнее. Год за годом. Запускались ракеты, горели ботинки и шляпы, полыхали гитары с клавиатурой и микрофоны в придачу, плевались искрами барабанные палочки, изрыгали магниевый огонь разнообразные атрибуты, выдыхали пламя участники группы, и, наконец, горел сам Тилль.
Одного тура для наращивания популярности не хватает, а значит надо взять штурмом такой продукт массового потребления, как телевидение. "Rammstein" разослали диски со своим дебютным альбомом многочисленным режиссерам-фаворитам (Линч, Тарантино, Карпентер, Ридли Скотт) в надежде на то, что кто-нибудь из них согласится снять для них видеоклип. Через два месяца ответил Дэвид Линч - ему и его жене альбом понравился, но клип снимать он отказался, аргументируя тем, что в самом разгаре были съемки его нового фильма "Шоссе в никуда" ("Lost Highway"). Тем не менее, Линч попросил разрешения на то, чтобы использовать две песни Раммштайн в своем фильме. Так в саундтрек вошли две песни: "Rammstein" и "Heirate Mich". Фильм и музыка практически идеально подошли друг к другу, создавая картину шизофрении, опасности, одержимости, личного апокалипсиса и просто ужаса. Критики всплеснули руками и не замедлили вцепиться в молодую группу, выстреливая обвинениями и замечаниями на тему: "А вот это ваше "Ррр" совсем как у некоего Адольфа Шикельгрубера, вы случайно не его последователи?"
27 марта "Rammstein" впервые появились на MTV в передаче "Hanging Out". Телевидение не могло пропустить столь скандальное явление в музыкальной индустрии и поступилось принципом "игнора". А ровно полгода спустя отгремело грандиозное по тем меркам концертное шоу "100 Jahre Rammstein" ("100 лет Раммштайн") с гостевым участием Моби, Бобо и Berlin Session Orchestra, где заодно осуществилось церемониальное учреждение фан-клуба.А в ноябре музыканты укатили в теплые островные страны (на Мальту) и приступили к записи нового альбома. Надо сказать, что там жизнь их проходила довольно бурно, пестря разбитыми автомобилями и последствиями вкусной, но нездоровой пищи. Единственным спасением для группы стал маленький фастфудовский филиальчик «Burger King», иначе островная жизнь превратилась бы в череду расстройств желудка.
1 апреля 1997 года вышла первая ласточка - сингл "Engel" (к нему также снимается клип) - и практически сразу взлетела на золотой пьедестал. Следом на тот же пьедестал солидно взошел дебютный альбом, композиции с которого упорно держались на прежних позициях в чартах. Следующий сингл назывался "Du Hast" (из-за перевода названия до сих пор вспыхивают споры, и ломаются лингвистические копья), повествующий о крепкой мужской дружбе против романтических уз.
А потом увидел свет следующий альбом - "Sehnsucht". Золотой пьедестал был уже занят, поэтому еще до поступления в продажу альбом получил громкий статус платинового. Критики заверещали, указывая на оформление альбома в стиле "вот мое мертвое лицо, его измеряют фашистскими мединструментами", но тщетно (это работы Готфрида Хельнвайна, так же его перу принадлежит скромная серия фотографий, где участники группы хвастаются пулевыми ранениями). Чарты захлебнулись, новый диск "железных тевтонцев" стартовал с первого места.
Турне в поддержку прошло с размахом, заняв весь остаток года. Гастролировали по Европе и США . Во время гастролей по восьми штатам Америки группе пришлось внести изменения в свое шоу. Группа выступала всего по 30 минут, при этом из-за жестких противопожарных правил, отличающихся друг от друга в каждом штате, была вынуждена отказаться от многих пиротехнических эффектов. Вообще, из-за требований безопасности Тиллю пришлось окончить специальные курсы, так что у него появилось множество шрамов и лицензия пиротехника плюс взрывотехника. С таким солидным документом взрывы можно устраивать даже у себя дома.
В 1999 году стало ясно, что нового альбома ждать не приходится, но в качестве компенсации вышел в свет концертный альбом "Live Aus Berlin" сразу на всех форматах - CD (+Limited 2CD), VHS, DVD - чтобы никто не ушел обиженным. Например, в DVD-версии некоторые песни можно посмотреть даже с нескольких точек съемки. Отдохнувшие критики с воплями извлекли перья из ножен. На видео-вариант в Европе моментально наложили цензуру, вырезав показ песни "Bueck Dich", где Тилль имитировал гомосексуальный акт с Флаке, путем резинового фаллоимитатора, из которого вторую половину песни он щедро поливал толпу. Концертник записали в течение двух вечеров подряд, перед многотысячной толпой поклонников на берлинской арене "Wuhlheide". Этот концерт стал не только потрясающим акустическим представлением, но и ошеломляющим спектаклем. Впервые живое шоу развернулось со всей мощью. Театр грядущего тысячелетия - вот как можно было назвать этот концерт. Металло-технические звуковые оргии, запредельная пиротехника, странная комедия, сатирично выглядящие тяжелые выходки, жуткие садомазохистские сцены и бесконечный поток рок-музыки, льющийся со сцены на публику. До сих пор эта видеозапись для многих является образцом того, что есть "Rammstein".
С января 2000 года группа почти окончательно прекратила свою концертную деятельность и занялась записью нового альбома, удалившись для этого к холодному Балтийскому побережью и на 4 месяца обосновавшись на заброшенной вилле "Haus Weimar". Вилла действительно пустовала, так что пришлось закупаться предметами быта, делать мелкий ремонт и везти с собой повара, т.к. местный фастфуд быстро достал всех участников коллектива. Балтийское море, кажется, вообще очень близко группе, так как "Feeling B" вообще почти постоянно отрывались на острове Хиддензее.
Когда аскетизм поднадоел, а заплывы Тилля в холодные воды (облачившись в костюм водолаза) начали вызывать у некоторых нервный тик, "Rammstein" переместились в "сказочный замок" на юге Франции. Из теплых краев группа направилсь в прохладцу Бельгии и, наконец, в Швецию. В последней стране пришлось провести четверть года, неустанно доводя альбом до совершенства.
В 2001 году музыканты официально заявили: готов новый альбом "Mutter", осталось только свести его. Как обычно этим занялся Хелнер. Чтобы откупиться от озверевших фанатов, измученных долгим ожиданием и готовых прямо сейчас бежать и воровать альбом из рук продюсера, "Rammstein" выложили на своём официальном сайте новую песню "Links 2 3 4" под видом рождественского подарка. Как только фанаты переварили подарок и снова заклацали зубами, группа предъявила очередной сингл: "Sonne" вместе с одноименным клипом, повествующим о старых сказках на новый лад. Как и ранее, клипа коснулись лапы цензуры.
Начало апреля 2001 года ознаменовалось выходом нового долгожданного альбома под названием "Mutter" с кибер-зародышевым мертвенным оформлением (в точно такие же тона перекрасился и официальный сайт) и заформалиненными раммштайновцами на буклете. Приснопамятные золотой и платиновый пьедесталы крякнули, но очередной шедевр приняли. Национальные и интернациональные чарты - тоже. И вот тогда-то волна всенародной любви к "Rammstein" докатилась и до России .
Остаток весны, лето и осень прошли в бесконечном турне по Европе и США. Здесь надо отметить, что два концерта группа играла в неполном составе с приглашенным гитаристом, поскольку Пауль был вынужден вернуться в Германию по семейным обстоятельствам. Его заменял Дарен из "System Of A Down".
Помимо выступлений, группа не отказывала себе и в развлечениях, например, будучи в Исландии немцы вовсю катались на байдарках, а в Мексике устроили локальную войну посредством пэйнтбола. Помимо того в Мексике у группы получилась крайне оригинальная автограф-сессия. Ожидалось, что на ней будет около четырех тысяч человек, но пришло их в четыре раза больше, и музыкантам пришлось передвигаться по крышам зданий, чтобы не пасть жертвами рук разгоряченных фанатов. Местные власти вызвали городские войска.
Заматеревшие музыканты перестали ходить на поводу у организаторов концертов и даже соизволили отменить выступление в Лондоне, где им не хотели позволять развернуться со всей пиротехникой. А количество ее росло в умопомрачительных темпах. Вот уже сорок человек отвечает за работу пиротехники для машины под названием "Rammstein". Музыканты входят в раж, оформляют сцену как огромную вивисекторскую - расставляя подозрительные сосуды с не менее подозрительным содержимым, буквально выползают на сцену в виде великовозрастных детишек, которых сдали в клинику для опытов, и вот они, несчастные, в подгузниках... Но затем все возвращается на круги своя. "Halleluja!" - восклицает со сцены вокалист. А вместо клавишника в надувную лодку погружается Рихард Круспе-Бернштайн.
Факт: как-то будучи соседями по гримерке с "Depeche Mode" группа открыла помидорную войну. В смысле, обе группы начали кидаться помидорами. Так что не надо думать, будто "Rammstein" лишены простых человеческих слабостей.
http://www.rammsteinfan.ru/about/history/
(Данный текст защищается авторским правом и проклятием потери слуха)
2002-2019 © Rammstein Fan ru.
Побег на Запад: как два футболиста ГДР смогли обмануть всемогущую Штази.
К тому моменту, когда Дирк Шлегель и Фалько Гётц решили поставить на карту всё, они дружили много лет.
Они росли вместе, двое увлеченных футболом мальчишек из Восточного Берлина, города, разъединенного стеной. Они и жили неподалеку от этой стены, построенной в 1961 году.
Их детский мир четко разделялся на хороших и плохих, на Восток и Запад, на капиталистический империализм и коммунистическую утопию. Оба прекрасно знали, что никому нельзя говорить, что они видели по западному телевидению, которое они тайно смотрели дома.
Шлегель и Гётц прошли через юношеские команды "Динамо" (Берлин). Они были членами спортивной организации, которую в ГДР тесно связывали со Штази - тайной полицией Восточной Германии, министерством государственной безопасности страны, примерным аналогом советского КГБ. Почетным президентом берлинского "Динамо" был сам Эрих Мильке, министр госбезопасности.
У юных футболистов было и еще кое-что общее: в глазах государства они не заслуживали доверия.
"У нас у обоих были проблемы с властями и с "Динамо", - рассказывает Шлегель. - У него в Западной Германии жили родственники, а у меня была тетя в Англии. Это вызывало подозрение. Но нашу дружбу только укрепляло".
Гётц дебютировал в составе взрослого "Динамо" в 1979 году, когда ему было 17. У Шлегеля это случилось двумя годами позже, в возрасте 20 лет.
Двум друзьям удалось пробиться в сильнейшую команду страны, несмотря на то, что к ним часто придирались, умышленно не обращали внимания на их хорошую игру и при этом говорили родителям, что было бы политически неправильно поощрять таких, как они, неблагонадежных.
Но их талант невозможно было игнорировать. Постепенно оба стали выступать за молодежные сборные ГДР, таким образом попав в число тех немногих восточных немцев, кто выезжал за границу (естественно, там за ними зорко следили).
Тайная полиция ГДР отслеживала все аспекты жизни граждан этой социалистической страны, собирая данные с помощью широкой сети информаторов - в том числе информаторов, которые следили за информаторами. По некоторым оценкам, таких было по одному на каждые 63 человека.
Структура этой могущественной спецслужбы была разветвленной, хорошо продуманной. Ее целью было поддерживать существующий порядок. И в деле строительства коммунизма футбол играл свою роль.
Мильке считал, что "Динамо" должна быть сильнейшей командой в Восточной Германии. Клуб установил рекорд, 10 раз подряд став чемпионом страны (с 1979-го по 1988-й).
За эти победы и за то, что арбитры, по мнению многих, подсуживали "Динамо", команду из Берлина ненавидели болельщики всех остальных команд.
Всерьез задумываться о своем будущем Гётц начал после того, как съездил на матчи в Швецию с молодежной сборной ГДР. "После того, как я стал регулярно выступать за взрослый состав "Динамо" и за сборные, я начал больше понимать, что такое карьера футболиста", - рассказывает он.
"И мне пришлось задать себе вопрос: какой я хочу видеть свою карьеру? Хочу ли я все время играть в Восточной Германии за клуб, который не очень-то заботится обо мне? В котором в любой день мне могут сказать: "Спасибо, но футбол для тебя закончен, потому что ты - это ты".
Шлегелю приходили в голову такие же мысли, особенно после того, как в мае 1982 года он съездил на юношеский турнир во Францию.
К лету 1983-го в головах друзей созрело решение. Им надо покинуть Восточную Германию. Они разработали план. Но им надо было быть очень осторожными.
В поисках шанса бежать.
О таких вещах нельзя было говорить ни с кем. Шлегель и Гётц подолгу гуляли вместе, часами проводя время в лесу - только там они чувствовали себя в полной безопасности.
"Мы все время обсуждали свой план, - вспоминает Шлегель. - Сможем ли мы его осуществить? Решиться было непросто. Приходилось опасаться и Штази, и людей из нашего клуба. Это была большая тайна - моя и Фалько".
В качестве чемпионов Германии команда "Динамо" каждый год выступала в Кубке европейских чемпионов (предшественнике Лиги чемпионов. - Прим. переводчика).
В те годы (до 1992 г.) турнир проходил по простой схеме игр "на вылет" - на каждом этапе команды встречались дважды, дома и в гостях. Дальше всего "Динамо" удалось пройти в 1980 году, когда клуб достиг четвертьфинала, где проиграл будущим победителям - английскому "Ноттингем Форест".
Поначалу план был такой: бежать, используя первую же возможность в сезоне 1983-84 гг. И жеребьевка была милостива к друзьям.
В первом раунде футболисты "Динамо" играли с чемпионами Люксембурга "Женесс" (Эш). Это был легкий соперник, его было просто пройти, что гарантировало больше возможностей сбежать, если не удастся это сделать сразу.
Кроме того, они рассчитывали, что им поможет знакомый, которому недавно разрешили переехать в Западную Германию (получить такое официальное разрешение было очень трудно, но возможно).
Знакомый как раз поселился недалеко от границы с Люксембургом, и друзья рассчитывали, что он вывезет их на автомобиле в ФРГ.
Дома футболисты "Динамо" выиграли 4:1, и счет открыл Гётц. Ответный матч был назначен на 28 сентября 1983 года.
Однако со знакомым ничего не вышло, он еще не получил все необходимые документы, чтобы пересекать государственную границу.
И все-таки Гётц и Шлегель думали, что, может быть, у них будет шанс бежать.
Перед поездкой Гётц по секрету сообщил отцу о своих планах - только в общих чертах, конечно. Ему тогда был 21 год. Шлегель, которому исполнилось 22, вообще ничего никому не рассказывал.
Матч проходил на стадионе в городе Эш-сюр-Альзетт, рядом с французской границей. До Бельгии было километров 10 на запад, а до Западной Германии - полчаса езды на восток.
Гётц и Шлегель постоянно были настороже, надеясь не упустить шанс, если он вдруг появится.
"Но не было никакой возможности, - вспоминает Шлегель. - Везде, где мы были, куда бы мы ни пошли - в отель, на завтрак, на тренировку, на стадион - нас сопровождали наши "друзья" из Штази. Нас даже туда отправили на личном самолете Эриха Мильке. Это не было обычной турпоездкой. Слишком опасно для нас".
После победы со счетом 2:0 футболисты "Динамо" вернулись в Берлин. Отец Гётца был рад снова увидеть сына.
Но очень скоро друзьям предоставился еще шанс.
Бегство.
В следующем раунде "Динамо" играло с белградским "Партизаном", чемпионами Югославии. Это было еще удобнее, потому что Югославия тоже была коммунистической страной - пусть она и не входила в Варшавский договор. Может быть, в Белграде наблюдение агентов Штази будет не таким серьезным?
Дома футболисты "Динамо" снова выиграли (2:0), и Гётц забил гол уже на первой минуте матча. Теперь - в Белград.
2 ноября 1983 года, в день игры, в полдень, команду отвезли на автобусе в центр югославской столицы. Игрокам дали ровно час на то, чтобы совершить покупки.
Когда Шлегель и Гётц услышали это, они обменялись многозначительными взглядами.
"Мы даже не разговаривали, - говорит Шлегель. - Мы только посмотрели друг другу в глаза и поняли - вот он, момент".
"В течение буквально нескольких секунд нам стало ясно, что сейчас должно случиться, - вспоминает Гётц. - У нас с собой было все необходимое - документы, немного денег. Вот он, шанс. Сейчас или никогда!"
Но часы тикали. Остальные члены команды хотели потратить час на покупки. Первым оказался магазин грампластинок. Когда они туда вошли, Гётц заметил еще один выход из здания. Друзья старались не упустить ничего, что бы им помогло.
"Мы старались держаться поближе друг к другу, - говорит Гётц. - Все остальные начали покупать для членов своих семей старые пластинки. Мы увидели дверь и поняли, что можем через нее выйти. Когда настал подходящий момент, мы сказали друг другу: "Пошли!"
Они потихоньку отделились от основной группы, стараясь, чтобы никто не обратил на это внимания. Они вышли за дверь. И побежали!
"Когда мы оказались снаружи, мы уже ни о чем не думали, - рассказывает Гётц. - Мы только старались убежать как можно дальше от того места, где находилась вся команда".
"Около пяти минут мы бежали в одном направлении. Потом увидели такси. Мы сели в него, но водитель не захотел нас везти к посольству Западной Германии. Мы слегка запаниковали. Остановили другое такси. Когда мы сели, я сразу отдал шоферу 10 немецких марок. Он нас вез до посольства примерно километр - проще было бы дойти пешком. Мы все время оглядывались, но никто нас не преследовал".
Всего полчаса назад они сидели в автобусе вместе с другими игроками команды. И вот они уже в посольстве ФРГ и обсуждают с его сотрудниками, что делать дальше.
"Мы ужасно нервничали, - рассказывает Шлегель. - То, что мы только что совершили, было невероятным. Мы начали составлять план, как нам выбраться из Югославии в ФРГ. Теперь это был план спасения нашей жизни".
Сначала их решили отвезти на автомобиле в Загреб, что в четырех часах езды от Белграда. Сотрудники посольства считали, что им лучше покинуть здание (и Белград) как можно скорее. Ведь именно с посольства начнутся их розыски.
"По пути в Загреб мы думали только об одном - как это всё пережить", - вспоминает Гётц.
В Загребе план окончательно сложился. В консульстве Западной Германии Гётцу и Шлегелю выдали новые документы - естественно, фальшивые.
Версия была такая: они - якобы граждане ФРГ, которые проводили отпуск в Югославии, там потеряли свои паспорта и обратились в консульство, где им выдали новые. И теперь они едут домой в Мюнхен.
Сотрудники консульства сказали, что обычно не составляет проблем пересечь на автомобиле границу с Австрией, но какие-то обстоятельства изменились (друзьям не объяснили, какие именно), и безопасней будет поехать ночным поездом из Любляны.
Он отходит в полночь, и им надо прибыть как можно ближе к отправлению. Было 6 вечера. С момента побега прошло уже шесть часов.
Им дали с собой немного еды. Сотрудники консульства выглядели спокойными - такое уже случалось, и они были уверены, что план сработает и сейчас. Это немного успокоило беглецов. Но все равно было невозможно отделаться от мысли об опасности, которая им грозила.
Тем временем в Берлине отец Гётца включил телевизор, чтобы посмотреть матч "Партизан" - "Динамо". Его сына не было в стартовом составе берлинцев.
Это было странно - ведь сын был одним из лучших в команде. Шлегеля тоже не было, и обоих не было даже на скамейке запасных. Никто ничего не объяснял. Отец понял - произошло то, о чем говорил сын. Но успешно ли все прошло? Или их схватили?
Друзьям же осталось преодолеть последнее препятствие.
Их отвезли в Любляну и посадили на поезд прямо перед отправлением. Шлегеля теперь звали Норман Майер. Гётц сейчас уже не помнит, какое имя ему дали в консульстве в Загребе. Поезд отправился. До границы было 30 километров.
Через некоторое время поезд остановился. Друзья сидели в своем купе с приглушенным освещением и слышали хлопание дверей вагона, приближающиеся тяжелые шаги в сапогах, дыхание служебных собак, позвякивание их поводков.
"Мы оба жутко нервничали, - рассказывает Гётц. - Но полицейский взглянул на наши документы и сказал: "Хорошо, все нормально". И ушел. Все это длилось, может быть, секунд 20. Так просто".
"Весь день мы были в состоянии повышенной тревоги и напряжения. Мы до конца не понимали, во что ввязались. Мы не знали, какие опасности нас могут ждать впереди. Но когда мы проехали австрийскую границу, и поезд не остановили, чтобы ссадить двух футболистов, мы поняли - мы в безопасности".
"Мне кажется, мы приехали в Мюнхен часов в шесть утра. Я в это не могу сегодня поверить, но нам даже удалось поспать пару часов".
На первых страницах газет в киосках на вокзале уже были их имена. Заголовки гласили: "Восточногерманские игроки бежали на Запад".
Но это был еще не конец истории. Были и последствия.
"Они будут следить за нами"
Дипломаты, которые выдали Гётцу и Шлегелю фальшивые документы, проинструктировали их, что делать дальше. Друзьям надо было отправиться в городок Гисен, где находилось специальное учреждение для работы с беженцами.
Они прибыли туда к концу дня. Примерно в 19 часов оба смогли позвонить родным. Шлегель позвонил матери.
"Она была немного встревоженной, - говорит он. - Для нее всё это стало неожиданностью. Она ничего не знала о наших планах и услышала, что мы бежали, из сообщений телевидения ФРГ. Я сказал, что у меня все нормально, что я в безопасности, и всё. Мы знали, что Штази нас слушает".
Гётц тоже позвонил домой. "Родители сразу дали мне понять, что они не одни, - вспоминает он. - Было только сказано что-то типа "хорошо, хорошо, ты в порядке, хорошо, потом поговорим".
Родители тоже понимали, что надо вести себя крайне осторожно. .
"Мы с Фалько решили, что во всех интервью не будем говорить о политике, не будем критиковать жизнь на Востоке, а будем говорить только о футболе. - рассказывает Шлегель. - Иначе нам и нашим семьям будет грозить опасность".
"Мы знали, что у Штази полно своих людей на Западе. И они будут следить за нами. Шпионы".
Гётц и Шлегель обратились за помощью к Йоргу Бергеру, футбольному тренеру, который похожим образом сбежал на Запад в 1979 году.
Бергер помог друзьям вступить в контакт с несколькими клубами. В итоге они выбрали "Байер" (Леверкузен), но им пришлось еще подождать год, прежде чем они вышли на поле в официальном матче. "Динамо" (Берлин) не признавало перехода, и УЕФА наложила годовой запрет на их выступление за команду из ФРГ.
Бергер успешно работал как главный тренер со многими клубами Бундеслиги. Он умер в 2010 году от рака в возрасте 65 лет. Перед этим он утверждал в автобиографической книге, что в 1980-х на его жизнь покушались, его отравил агент Штази.
Кроме того, он приводил в пример то, что случилось с бывшим игроком "Динамо" Луцем Айгендорфом, бежавшим на Запад в 1979 году и открыто критиковавшим порядки в ГДР.
В марте 1983-го, за восемь месяцев до того, как в Мюнхен тайно прибыли Гётц и Шлегель, Айгендорф погиб в автомобильной катастрофе. Бергер считал, что это носило все признаки операции Штази: шофер был ослеплен ярким светом, а в крови Айгендорфа обнаружили алкоголь, хотя друзья говорили, что он не пил спиртного перед тем, как сесть за руль...
Гётц и Шлегель обосновались в Бундеслиге. Они играли за команду Леверкузена, привыкали к новой жизни, но старая жизнь не хотела их отпускать. За ними пристально следили.
"Штази следила за нами в Леверкузене, они день за днем следили за нашими родителями. Не тайно, а демонстративно. Родителей вызывали на допросы, на них оказывали давление, - рассказывает Гётц. - Когда после объединения Германии мне удалось получить доступ к архивам Штази, я нашел там такое, о чем мне не хотелось бы сегодня вспоминать".
"В то время для меня было важно не говорить, что в Восточной Германии всё плохо, что коммунисты плохие. Не только потому, что реакция [спецслужб ГДР] могла представлять опасность, но и потому, что всё было не совсем так. Годы в "Динамо" сделали меня хорошим игроком. Я провел в клубе 12 лет. Мне помогли начать профессиональную карьеру. И это не было связано с политикой".
По мере того, как напряжение холодной войны к концу 1980-х ослабевало, у обоих футболистов появилась возможность регулярно контактировать с членами своих семей, оставшимися в ГДР.
Родители гордились тем, что каждую субботу их сыновей можно было увидеть в подборке лучших моментов матчей Бундеслиги по телевидению ФРГ, которое многие в Восточном Берлине тайно смотрели.
Гётц играл в Леверкузене до 1988 года. После того, как команда завоевала Кубок УЕФА, он перешел в "Кельн".
Шлегель покинул "Байер" в 1985-м и провел сезон в "Штутгарте", а в 1986-м присоединился к берлинскому клубу "Блау-Вайсс 1890". Теперь он жил в западной части города, в котором когда-то родился. Но, конечно, не мог побывать в его восточной части.
Только в 1987 году ему удалось повидаться с матерью и отцом в Чехословакии. У Гётца такое случилось летом 1988-го, в Венгрии.
А потом наступило 9 ноября 1989 года.
"Ничего себе! Стена рухнула!"
Шлегель находился в отеле вместе со своими товарищами по команде, когда узнал новость. Он только что вернулся с тренировки и вдруг услышал, как кто-то кричит ему через весь бар: "Эй, Дирк, стена рухнула!"
Он подумал, что это шутка, и как минимум минут пять не мог поверить, даже когда увидел телерепортаж из Берлина, где тысячи радостных жителей ГДР переходили через открытые КПП, мимо колючей проволоки, мимо прожекторов, мимо ошеломленных пограничников. И что теперь?
"Я сказал тогда: "Ну ничего себе! Стена рухнула, а я не в Берлине!" Мы были в противоположной стороне Германии, играли выездной матч с "Шальке", - вспоминает Шлегель. - Это было какое-то сумасшествие, что-то невообразимое. Я смотрел телевизор как кино, как драматический спектакль. Это было что-то невероятное".
"В выходные я вернулся в Берлин, и мои близкие и двое моих друзей наконец смогли навестить меня. Мы обедали дома, разговаривали, выпивали".
Только в декабре Гётц смог впервые вернуться туда, откуда в 1983-м он и Шлегель сбежали. Он пришел домой - "ничего не изменилось, всё было, как раньше". Гётц провел с семьей весь зимний перерыв в матчах. Мать передала ему некоторые его вещи, которые спрятала и тайно хранила все это время.
Прошло 30 лет. Шлегель, которому 58, и Гётц, которому 57, по-прежнему дружат.
Они с удовольствием вспоминают свой смелый поступок и часто разговаривают - в основном по телефону, поскольку Гётц живет в другом конце страны. Оба по-прежнему занимаются футболом - работают скаутами.
"Сын мной гордится", - говорит Шлегель, когда мы сидим в кафе рядом с его домом на западе Берлина.
"Меня часто спрашивают, поступил бы я снова точно так же. Безусловно. Без вопросов. Я сделал это ради того, чтобы жить, чтобы иметь будущее, чтобы самому решать, какой будет моя жизнь, самому выбирать свой путь".
30 лет назад пала стена, которая разделяла Берлин, Германию и Европу.
30 лет назад, вечером 9 ноября 1989 года, член политбюро правящей партии ГДР Гюнтер Шабовски случайно объявил на пресс-конференции, что руководство страны разрешило гражданам свободно покидать ее. Партия правила Восточной Германией 40 лет, в течение которых попытка уехать на Запад считалась тяжким преступлением — в том числе попытка уехать в Западный Берлин, оказавшийся в составе соседней ФРГ и с 1961 года окруженный бетонной стеной. Стена высотой более 3,6 метров и протяженностью около 160 километров была построена по распоряжению СССР, чтобы предотвратить массовое бегство жителей Восточного Берлина. За неполных 30 лет ее существования, по самым скромным оценкам, больше 100 человек были убиты при попытке ее преодолеть. Берлинская стена стала одним из главных символов социалистической диктатуры и изоляции — но была разрушена в один день из-за случайного заявления партийного функционера. Через несколько часов после выступления Шабовски к стене с обеих сторон пришли десятки тысяч человек — к полуночи под всеобщее ликование КПП были открыты. Падение стены сделало почти неизбежным крах ГДР, которая через год объединилась с ФРГ.
Жители Западного Берлина возле контрольно-пропускного пункта, известного как чекпоинт «Чарли», сразу после объявления об открытии границы. 9 ноября 1989 года.
Жители Западного Берлина забираются на стену. 10 ноября 1989 года
Журналисты ждут возможности поговорить с первыми жителями Восточного Берлина, которые легально попадут в западную часть города. 10 ноября 1989 года
«Жигули» въезжают из Восточного Берлина в Западный
Первые жители ГДР, оказавшиеся на Западе после падения стены. 10 ноября 1989 года
Импровизированный концерт в первый день свободного прохода через стену. 10 ноября 1989 года
Восточногерманские пограничники остаются на своих постах, но больше не стреляют в людей, которые хотят оказаться в Западном Берлине. 10 ноября 1989 года
Пограничники ГДР наблюдают за толпами людей, отмечающих открытие Берлинской стены. 10 ноября 1989 года
Жители Западного Берлина забираются на стену. 10 ноября 1989
Жители ГДР в очереди на территорию ФРГ через два дня после падения Берлинской стены. 11 ноября 1989
Житель Восточного Берлина в секс-шопе в западной части города. 11 ноября 1989 года
Источник: "Медуза"
Жизнь ради социализма. Другая Германия Эриха Хонеккера.
Дверь камеры отворилась. Охранник смотрел на него со смесью любопытства и почтения: как столь высокопоставленный человек отреагирует на новые для себя условия?
Он мысленно усмехнулся и уверенно вошел в камеру. Эти условия не были новыми — почти шесть десятилетий назад в такой же камере начиналась его политическая биография.
Из тюремного дневника Эриха Хонеккера: «57 лет спустя я снова вижу тюремный комплекс Моабит изнутри. В 1935 г. Гестапо доставило меня сюда из своего главного здания на Принц-Альбрехт-штрассе. Тогда я находился здесь под предварительным заключением полтора года. Как долго буду в этот раз? Те же самые коридоры, те же самые проходы. До сих пор слышу окрики надзирателя: «Г-3 на допрос!»
Коммунист из Саара
Он родился в Нойнкирхене, в земле Саар, в семье шахтера. Немецкая земля Саар по итогам Первой Мировой войны была отделена от Германии, взята под контроль Лиги Наций, а шахты работали на уплату контрибуций Франции.
Тяжело экономическое положение и унизительный статус, в котором оказалась Германия по итогам войны, толкал молодежь к радикалам — левым или правым. Юный Эрих в 10 лет вступил в детскую коммунистическую группу, а в 14 лет стал членом Коммунистического союза молодёжи Германии.
Эрих Хонеккер. © / www.globallookpress.com
Быть коммунистом в Германии было непросто. Власть смотрела на них с подозрением, имущие классы видели самого опасного врага, а националисты просто стремились расправиться при первой возможности. Но Эрих Хонеккер был не из робкого десятка.
Из тюремного дневника Эриха Хонеккера: «Мир совершенно стал другим. Сопротивление империалистической политике будет расти. Это будет продолжаться. Наш процесс поспособствует этому».
Эрих работал в крестьянском хозяйстве, затем трудился на кровельщика, совмещая это с активной работой в комсомольской ячейке. В 1930 году старшие товарищи отправили Эриха учиться в СССР, в Международную ленинскую школу.
В Советском Союзе Хонеккер не только учился, но и в составе интербригады работал на строительстве Магнитогорского металлургического комбината.
Арест подпольщика
По возвращении домой, Эрих возглавил окружную комсомольскую организацию в Сааре, будучи уже членом Компартии Германии. В 1933 году, после прихода к власти нацистов, Коммунистическая партия была запрещена. Но на Саар, находившийся под мандатом Лиги Наций, это не распространялось.
В январе 1935 года судьба Саара решалась на референдуме. Коммунисты агитировали против присоединения к Германии, но большинство проголосовало «за». Хонеккеру под угрозой ареста пришлось уехать во Францию.
В августе 1935 года он был направлен на нелегальную работу в Берлин. С собой он привез печатный станок, на котором планировалось печатать коммунистическую литературу. Но гестапо хорошо знало свое дело — уже в декабре молодого коммуниста арестовали. Тогда он впервые оказался в знаменитой берлинской тюрьме Моабит. После полутора лет предварительного заключения ему вынесли приговор — 10 лет тюрьмы. Для отбывания наказания он был переведен в тюрьму Бранденбург.
Эрих Хонеккер, 1946 г. Фото: Commons.wikimedia.org/ German Federal Archives
Арестант и надзиратель
В заключении пробыл до 1945 года, не сломавшись и не запятнав себя сотрудничеством с нацистами. Но его партийная карьера могла закончиться по причине компрометирующих связей совсем иного рода — Эрих влюбился в тюремную надзирательницу Шарлотту Шануэль. Мало того, после освобождения он женился на ней.
Несколько месяцев товарищи по партии решали, что делать Хонеккером, живущим с «нацисткой». В итоге он все-таки был допущен до работы в только что образованном Союзе свободной немецкой молодежи.
Шарлотта умерла в 1947 году. Овдовевший Хонеккер женился на соратнице по Союзу немецкой молодежи Эдит Бауман, которая в 1950 году родила ему дочь.
Карьерный рост
В 1949 году стало окончательно ясно, что единой Германии не будет. В западных зонах оккупации создавалось отдельное государство, и Советский Союз ответил на это созданием Германской Демократической республики. Статус Хонеккера резко повысился — теперь он был главным комсомольским вожаком молодого государства.
В 1955 году он снова поехал на учебу в Москву, на этот раз Высшую партийную школу. В 1958 году Хонеккер вернулся в ГДР, и сразу был включен в состав Политбюро ЦК СЕПГ (партии, созданной после слияния коммунистов и социал-демократов).
Хонеккер отвечал за вопросы безопасности, и во время кризиса 1961 года стал одним из организаторов строительства Берлинской стены. Спустя 30 лет стена станет одним из главных пунктов обвинений в его адрес.
Эрих Хонеккер, 1971 г. Фото: Commons.wikimedia.org/ German Federal Archives
В начале 1970-х годов в ГДР стали нарастать экономические проблемы. Советское руководство, озабоченное подобным положением на «переднем крае социализма», решило, что настало время перемен. Во внутригерманской партийной дискуссии Москва поддержала тех, кто считал, что лидеру партии и председателю Госсовета ГДР Вальтеру Ульбрихту пора на заслуженный отдых. В мае 1971 года новым партийным лидером ГДР стал Эрих Хонеккер.
Строитель «витрины социализма»
У руля ГДР он будет находиться почти два десятилетия, и они станут лучшими в истории Восточной Германии. К моменту прихода Хонеккера к власти, помимо экономических проблем, оставался неопределенным ее международный статус. ГДР не была членом ООН, отношения со странами Запада были сложными, не говоря уже о ФРГ.
Хонеккер сумел преодолеть это состояние и, более того, начал выстраивать добрососедские, насколько вообще это было возможно, отношения с ФРГ.
Несмотря на то, что экономические возможности ГДР уступали возможностям западного соседа, к началу 1980-х Хонеккер превратил Восточную Германию в «витрину социализма». Здесь позволялось немного больше, чем в других странах социалистического блока. Конкуренцию с ФРГ выиграть не получалось, но массовое бегство восточных немцев на Запад прекратилось, и отнюдь не только из-за наличия Берлинской стены. Жизнь на Востоке стала стабильной, и имела свои преимущества. Правда, многие сумели их оценить по-настоящему лишь после исчезновения ГДР.
Из тюремного дневника Эриха Хонеккера: «Вчера читал материал об отношениях ГДР с СЭВ. Там утверждается, в форме предположения, что у меня, возможно, была идея некой конфедерации с ФРГ. Конечно же, были и такие мысли. Об этом мы никогда не забывали. Мы не были такими ограниченными, как всегда предполагал враг».
«Меня тошнило от «общеевропейского дома»
Одним из самых известных граффити мира является полотно под названием «Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви». На нем запечатлен поцелуй Леонида Брежнева и Эриха Хонеккера. Советский лидер любил целовать всех, но отношения между СССР и ГДР в этот период действительно были теплыми. Времена жесткого давления на немецкое руководство канули в Лету.
Михаил Горбачев и Эрих Хонеккер, 1986 г. Фото: РИА Новости/ Борис Приходько
Череду похорон и последующий приход к власти Горбачева Хонеккер встретил настороженно. Опытный политик, он быстро заподозрил, что за громкими лозунгами нового главы СССР нет осмысленной и внятной программы. Социалистическому блоку нужны были продуманные реформы, прежде всего в экономике, но Горбачев сосредоточился на международной политике. Хонеккер видел в действиях Горбачева односторонние и ничем не оправданные уступки Западу, и свое несогласие с подобной линией не скрывал.
Из тюремного дневника Эриха Хонеккера: «Меня тошнило от “общеевропейского дома”, о котором трещал Горбачев. И потом его советник, этот Яковлев, который, по крайней мере, был откровенен и сказал, кто по его мнению во всем виноват: “Маркс. В 1917 году с приходом марксиста Ленина во всем мире началась катастрофа”. Есть ли совесть у этого Горбачева? Я все еще хорошо помню этого мелкого буржуа от перестройки, когда он мне объяснял свою стратегию и ту роль, которую должна сыграть его жена Раиса. Помню и о том, как он боязливо жаждал одобрения и любви со стороны других генеральных секретарей. Престиж был ему всегда важен. Однажды, когда он сомневался в себе, я попытался его успокоить. Правда, аплодисменты с Запада были ему дороже».
Отставка «по состоянию здоровья»
Политика Горбачева раскачивала весь социалистический блок. Те, кто ей противился, объявлялись консерваторами, которым пора уходить. В 1989 году Хонеккер серьезно заболел, и на время был вынужден отойти от дел. Сторонники Горбачева в ГДР решили, что настало время избавиться от устаревшего лидера.
17 октября 1989 года на заседании Политбюро СЕПГ был поставлен вопрос об отставке Эриха Хонеккера. По сути, все уже было решено. От него отвернулись даже самые близкие соратники. Все кризисные явления в ГДР «списали на Хонеккера». Бороться он не стал — с юности привык считаться с мнением партии. Официально отставка по состоянию здоровья была утверждена на за заседании ЦК СЕПГ.
Запретная любовь и вечная верность
Партийная карьера Хонеккера могла рухнуть еще в 1952-м. 25-летняя глава Пионерской организации имени Эрнста Тельмана Маргот Файст родила дочь, будучи незамужней. Не самый лучший пример для пионерок, но куда хуже было то, что отцом ребенка являлся 40-летний Эрих Хонеккер, уже пару лет состоявший в отношениях с Маргот, несмотря на наличие законной супруги.
За подобную «аморалку» в СССР лишали партбилета, но в ГДР нравы были более либеральные. Эрих развелся и женился на Маргот, которая стала его верной спутницей до конца жизни.
Маргот Хонеккер стала министром образования ГДР еще до того, как муж возглавил страну, и ушла с этого поста после его отставки. Эту семейственность Хонеккерам ставили в вину, но правда в том, что качество образования в ГДР действительно было высоким — Маргот ни в коей мере не была «свадебным генералом».
Эрих Хонеккер и его супруга Маргот на параде в Восточном Берлине, ок. 1980 г. Фото: www.globallookpress.com
Гонимые всеми
По сложившейся традиции, отправленного в отставку лидера обвинили в коррупции. СМИ надрывались сенсационными материалами о «миллионах Хонеккера». Людей из его окружения стали арестовывать, у самого Хонеккера изъяли коллекцию оружия, состоявшую в основном из подарков. Арестовали и счета, но тут вышел конфуз — выяснилось, что вместо миллионов там обнаружили 218 тысяч марок. Для человека, два десятилетия руководившего государством, не слишком впечатляюще. Забегая вперед, скажем, что «миллионы Хонеккера» оказались таким же мифом, как и пресловутое «золото партии».
А мытарства семьи Хонеккеров только начинались. Однажды, сидя у телевизора, бывший лидер страны узнал, что у него рак почки. Врачи сообщили результаты обследования журналистам раньше, чем ему самому.
Их с Маргот в буквальном смысле вышвырнули на улицу — новое руководство ГДР, заигрывая с народом, объявило, что дома, где жили прежние руководители, будут отданы под санаторий.
В январе 1990 года Эриху Хонеккеру удалили раковую опухоль. По выходу из больницы его арестовали, но вскоре отпустили.
Жить было негде, но их приютил пастор одной из церквей. Однако его прихожане возмутились тем, что он дает приют «гонителю христиан». В конце концов, Хонеккеры оказались на территории одной из советских воинских частей. Там, в госпитале, Эрих узнал, что метастазы проникли в печень.
«Горбачев не заметил, как превратился в подлеца»
Из тюремного дневника Эриха Хонеккера: «Придя к власти, Горбачев сначала капитулировал как генсек, а потом погубил и всю КПСС. Сейчас он живет на деньги своих кредиторов, доллар стал тяжелее рубля. Все сторонники холодной войны от Рейгана до Буша встают на его защиту. Горбачев, очевидно, и сам не заметил, как превратился в подлеца. Конфедерация с ФРГ, во всяком случае, была бы лучшим вариантом, чем эта “сделка” а-ля Коль».
Осенью 1990 года произошло объединение Германии, которое правильно назвать поглощением ГДР. Советский лидер Михаил Горбачев дал «добро» на это, несмотря на отчаянные возражения Маргарет Тэтчер и Франсуа Миттерана. Хуже этого, он не оговорил никаких серьезных условий, которые, например, не допустили бы расширения НАТО на Восток. А уж о судьбе бывших лидеров ГДР и говорить не приходится — никаких норм, не допускающих их уголовное преследование в дальнейшем, принято не было.
Уголовное дело на Эриха Хонеккера передали в прокуратуру ФРГ. Теперь его обвинили в том, что он отдавал приказ о применении оружия на границе ФРГ и ГДР, в результате чего погибли несколько десятков человек. Складывалась дикая ситуация. Главу ГДР обвиняли в том, что он отдавал распоряжения об обеспечении безопасности своего государства. Попахивало откровенным политическим судилищем. Правда, арестовать Хонеккера не смогли — он находился в советском госпитале, а сунуться туда следователи не решились.
Фото: www.globallookpress.com
В поисках убежища
13 марта 1991 года советский военный самолет вывез супругов Хонеккеров СССР. Все-таки команда Горбачева на тот момент не растеряла остатков порядочности, и немолодого больного человека решили взять под защиту. После ГКЧП ситуация вокруг Хонеккеров ухудшилась. В начале декабря 1991 года правительство РСФСР объявило — либо Хоннекер добровольно покидает территорию страны, либо его насильно экстрадируют в ФРГ.
11 декабря Эрих и Маргот укрылись на территории посольства Чили в Москве. Но в Чили такое решение вызвало скандал. Формальным поводом для того, чтобы отказать Хонеккеру в убежище, стали обвинения в том, что он симулирует болезнь. Ультразвуковое обследование в феврале 1992 года показало очаговое поражение печени с метастазами. Но это исследование поставили под сомнение.
Из тюремного дневника Эриха Хонеккера: «Жизнь идет своим чередом. Сейчас я много читаю и слушаю радио. Мир сошел с ума — российский госбанк штампует рубли, каждый месяц по 250 миллиардов. Ельцин объявил распродажу. В отличие от русских мне больше не надо бояться пьяницы».
Когда мы сегодня задаемся вопросом, почему у России нет союзников, нужно вспомнить конец 1980-х — начало 1990-х. Какими бы ни были взгляды Эриха Хонеккера, он всегда был верным союзником нашей страны. 29 июля 1992 года Эрих Хонеккер вылетел в Берлин, где в аэропорту Тигель был арестован и препровождён в тюрьму Моабит. Круг замкнулся. Антифашист, прошедший застенки гестапо, снова оказался в тех же стенах.
«Сейчас все начинается снова»
Те, кто ожидал увидеть сломленного, испуганного старика, были удивлены. Эрих Хонеккер не собирался каяться, он был намерен бороться.
Из тюремного дневника Эриха Хонеккера: «Процесс должен продлиться два года. Пока я жив, я буду защищать себя. Это моя обязанность, прежде всего, перед гражданами ГДР. Сейчас каждому стало понятно, что КПСС под руководством Горбачева сдала империалистам и Советский Союз, и все страны Варшавского договора. Сейчас все начинается снова, возможно, Третья мировая война уже идет».
В своём заявлении в суде 3 декабря 1992 года Эрих Хонеккер признал за собой политическую ответственность за смерти у Берлинской стены и на внутригерманской границе, но не юридическую и не моральную вину. Говоря о нескольких десятках погибших у Берлинской стены, он спрашивал: а сколько американцы убили во Вьетнаме? Он стоял на своем — социалистическая система в ГДР доказала свою жизнеспособность, и во многих отношениях превзошла капитализм в ФРГ. Ему говорили о засилье спецслужбы «Штази», а он усмехался и советовал поменьше читать «желтой прессы».
Судить сломленного легко и просто, а что делать с Хонеккером, было неясно. Все больше звучало вопросов — на каком основании вообще судят? Комедии добавляли обвинения в расхищении социалистической собственности — это в капиталистическом-то государстве!
Неизвестно, куда зашел бы процесс, но тут пришло окончательно заключение немецких медиков — диагноз, поставленный советскими врачами, верен. Рак печени убьет Хонеккера раньше, чем завершится процесс. Адвокаты подали прошение о прекращении дела.
13 января 1993 года Суд земли Берлин прекратил дело в отношении Эриха Хонеккера. Эрих Хонеккер умер 29 мая 1994 года в Сантьяго, прожив после освобождения менее полутора лет.
Автор статьи Андрей Сидорчик
https://aif.ru/society/history/zhizn_radi_socializma_drugaya...
(с.) Еженедельник "Аргументы и факты"
Сколько Горбачёв мог получить от ФРГ за объединение Германии.
Для СССР ГДР имела стратегическое значение, она была форпостом коммунистического мира. . Фактически ГДР играла роль щита, и тем удивительнее усердие и поспешность, с которыми Москва старалась «вернуть» республику в «историческое русло».
Переговоры между генсеком СССР Михаилом Горбачёвым и канцлером ФРГ Гельмутом Колем о будущем Германии изначально носили сепаратный характер: западные немцы о намерениях советских властей узнали лишь постфактум. Историки также указывают, что при обсуждении грядущего «воссоединения» Горбачёв практически шёл на поводу у Коля, соглашаясь на все выдвинутые условия. К тому же Москва приложила немало усилий, чтобы уговорить на объединение Париж и Великобританию, которым после Второй мировой войны достался контроль над двумя из четырёх немецких оккупационных зон.
Позднее сам Горбачёв в книге «Как это было: объединение Германии» признается, что тогда им двигало желание установить между СССР и Западом «отношения взаимного доверия». Поэтому-то генсек не был требователен к ФРГ, хотя Союз мог получить за объединение приличное вознаграждение.
Цена вопроса
Согласно воспоминаниям бывшего посла Советского Союза в ФРГ Валентина Фалина, в 1960-х года правительство Западной Германии было готово заплатить 124 миллиарда марок в качестве компенсации за восточные земли. А позднее , в 1980-х, ФРГ предлагало СССР 100 миллиардов марок за «нейтральный статус» ГДР. Столько же, уверяют современники событий, Бонн мог заплатить и в 1990-м.
Советник Гельмута Коля по вопросам внешней политики и обороны Хорст Тельчик спустя несколько десятилетий в комментарии Deutsche Welle отметил, что ФРГ готова было отдать и 50, и 80 миллиардов марок. А сам Гельмут Коль ещё в начале нулевых в интервью журналисту Хериберту Швану рассказал, что согласен был заключить сделку и за 100 миллиардов.
Сколько на самом деле получила Москва, остаётся загадкой, хотя достоверно известно, что немцы предлагали советской стороне и финансовую помощь, и поставки продовольствия. По словам того же Фалина, Горбачёв попросил у Коля всего 4,5 миллиарда марок, чтобы «накормить людей». По данным СМИ, речь может идти о 15 миллиардах марок, которые были потрачены на вывод войск из Западной Германии и на обустройство военнослужащих на родине. Причём три миллиарда из 15 были даны СССР в кредит на пять лет...
Сам Коль уверял Швана, что за вывод войск Советский Союз получил сумму, сегодня эквивалентную четырём миллиардам евро. Хотя по образному выражению экс-канцлера, ГДР досталась ФРГ «по цене бутерброда».
И, по сути, так оно и есть. Один только бюджет Восточной Германии составлял около 500 миллиардов марок. Не говоря уже о том, что советское имущество в ГДР оценивалось в триллионы. Да и от объединённой страны можно было требовать послевоенных репараций, выплаты которых с восточных земель советские власти заморозили в 1950-х.
Обвели вокруг пальца
Но главное даже не в деньгах. Ключевым при объединении Германии был вопрос политический. Горбачёв всеми силами старался заручиться гарантиями того, что НАТО после сделки не будет расширяться на восток. На словах соответствующие обещания ему удалось получить и от Коля, и от госсекретаря США Джеймса Бейкера. Но документально этого зафиксировано не было, чем и воспользовался на «правах победителя» в холодной войне Запад.
ГДР была фактически поглощена ФРГ и автоматически стала членом Североатлантического альянса. А уже в 1999 году членами блока стали Венгрия, Польша и Чехия. Через пять лет к ним присоединились Болгария, страны Прибалтики, Румыния, Словакия и Словения, а ещё через пять – Албания и Хорватия.
Берлин сдержал далеко не все свои обещания в военно-политической части. Так, согласно Договору об окончательном урегулировании в отношении Германии, немецкие власти обязались не размещать на территории бывшей ГДР иностранные войска и ядерное оружие. Кроме того, они подтвердили, что вообще отказываются от производства, владения и распоряжения любым оружием массового поражения.
На деле в Германии сегодня одних только американских объектов, по некоторым данным, насчитывается 179. Вдобавок по всей стране размещены войска НАТО, в том числе и иностранные контингенты. Самое же главное, что на территории немецкого государства до сих пор остаётся ядерное оружие.
Боеголовки в стране впервые были размещены американцами по программе обмена оружием между членами НАТО ещё в середине прошлого века. Хранятся они здесь и по сей день. Более того, на вооружении у ВВС ФРГ есть боевые самолёты, способные нести атомные заряды.
В последнее время немецкие власти всё чаще интересуются «ядерным вопросом». Так, в апреле 2018 года Берлин выразил заинтересованность в перевооружении современными истребителями, пригодными для выполнения ядерных миссий. А в августе стало известно, что Германия планирует разместить на авиабазе бундесвера «Бюхель» новые ядерные бомбы типа B61-12.
Русская Семерка
https://russian7.ru/post/skolko-gorbachyov-mog-poluchit-ot-f...Зеленый пояс.
Бывшая граница между ГДР и ФРГ стала природным заповедником. Этот коридор шириной от 50 до 200 метров, длинной 1400 км. и общей площадью 176 кв. км. является домом для тысячи двухсот редких видов.
Фото Markus Hintzen
https://www.atlasobscura.com/articles/iron-curtain-green-bel...
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Der Spiegel (Германия): с наилучшими пожеланиями Москве
Согласно опросам, у многих жителей Восточной Германии особое отношение к России: более близкое, эмоциональное, менее негативное, чем у западных немцев. Откуда этот дружеский взгляд, и что такого привлекательного в сегодняшней России? Ответ на эти вопросы попыталась найти журналистка Кристиане Хоффманн.
Кристиане Хоффманн (Christiane Hoffmann)
Умногих жителей Восточной Германии особое отношение к империи Владимира Путина: более близкое, эмоциональное, менее негативное, чем у западных немцев. Откуда этот дружеский взгляд?
Я вспоминаю, как ребенком на спортивном стадионе на Шоссештрассе в Берлине услышала это шумное ликование, когда из громкоговорителей донеслось, что на гаревую дорожку выходит делегация из Советского Союза: «…приветствуем представителей первого социалистического государства Земли!»… Потом она прошла там, внизу, эта мировая держава моего детства, гарант мира, как она сама себя называла, и как в особенности должны были ее называть мы, дети Восточной Германии.
Это воспоминания Ирины Либман в книге «Три шага в Россию». Писательница, родившаяся в 1943 году в Москве, выросшая в ГДР, ее мать — русская, а отец — немецкий коммунист и журналист. В этой книге она десять лет назад вернулась в Россию. Она ищет собственные корни и новую Россию, Восток, который после 1989 года, когда все смотрели в сторону Запада, выпал из поля зрения. Она три раза ездила в Россию и опубликовала в 2013 году эту негромкую, проницательную и бережную книгу.
Я тогда договорилась с ней встретиться. Во время украинского кризиса мы говорили о том, как испортились отношения между Россией и Западом. Она была разъярена и подавлена, это была болезненная тема, а когда я сейчас снова с ней связалась, чтобы поговорить об отношении восточных немцев к России, она не захотела встречаться. Однако была готова ответить на вопросы. В письменном виде.
«Дорогая госпожа Либман, — написала я ей. — Я еще раз прочитала Вашу книгу и хотела бы задать вам несколько вопросов. Какое значение имел для Вас Советский Союз перед падением стены? Что сегодня означает Россия для Вас? У восточных немцев, вероятно, другое отношение к России, нежели у западных немцев. Как бы Вы это описали? И каковы причины?».
Полдюжины западногерманских вопросов. Чтобы ответить на все это, потребуется пара дней, написала Либман.
Для начала цифры: почти три четверти восточных немцев, согласно прошлогоднему опросу, хотят большего сближения с Россией, 43 % даже значительно большего. Эти цифры существенно отличаются от западных. Там только немного больше половины опрошенных хотят большего сближения, в то время как почти каждый третий выступает скорее за дистанцию.
В разгар украинского кризиса в 2014 году большинство западных немцев выступало за жесткий курс по отношению к Москве, в то время как большая часть восточных немцев была за переговоры и понимание позиции Москвы. Тогда 46 % западных немцев и только 28 % восточных немцев выступали за санкции против России.
Почему Восток настолько другой? Откуда взялась эта поздняя любовь к большому брату, которого большинство все же скорее боялось, когда германо-советская дружба еще насаждалась сверху? И как получилось, что именно люди, для которых русские были оккупантами, относятся к ним намного более положительно и открыто?
Это коллективный вариант стокгольмского синдрома? Что такого привлекательного в клептократичной олигархии Владимира Путина? Это наивность или западные немцы просто неправы? Согласно опросу фонда Кербера, для 30 % жителей Запада Россия — «чужая страна», а для восточных немцев она является таковой только для двенадцати процентов.
«На востоке есть собственное мнение по отношению к России», — говорит премьер-министр Саксонии Михаэль Кречмер. «Особое отношение восточных немцев к России существует», — считает также и его однопартиец Филип Амтор.
К молодому депутату бундестага от ХДС из Мекленбург-Передней Померании в своем избирательном округе на ряде встреч обращаются по этой теме. Люди хотят знать, когда, наконец, будут сняты санкции против России. И поток вопросов не прекращается. Амтор полагает, что значение темы России в последние годы даже выросло. Но почему?
Маттиас Платцек сидит в кафе самообслуживания перед Домом мировых культур на берегу Шпрее в Берлине. Вторник, 13 августа, годовщина строительства стены. Платцек пришел из Дворца Бельвю, он прервал свой отпуск, чтобы присутствовать на мероприятии президента ФРГ по случаю 30-летия перемен в ГДР. «Разделенная история(и)» — как раз об этом идет речь.
«У нас, восточных немцев, двойственный, менее однобокий взгляд на Россию», — говорит социал-демократ, который долгое время работал в Потсдаме в должности премьер-министра. Запад зачастую видит Россию лишь в черно-белых красках, скорее как вражеский образ. Россия для Платцека — тема жизни, потому что он «вырос при русских», в Потсдаме, рядом с Глиникским мостом, на котором в годы холодной войны проходил обмен шпионами. Позднее, будучи премьер-министром Бранденбурга, он занимался выводом российских войск. Сейчас Платцек является главой Германо-российского форума и главным экспертом по России в стране.
«Если знакомишься с русскими ближе, это не значит, что ты их любишь, но ты оцениваешь их реалистичнее, нет иррациональных страхов». На ежегодных празднованиях в честь окончания Второй мировой войны, «Дне освобождения», его дети сидели на плечах советских солдат, от которых пахло чесноком, но они были приветливы.
Когда Платцек выступает на мероприятиях на Востоке, постоянно кто-то встает и рассказывает о былых временах, о своих воспоминаниях о Советском Союзе. На Западе этого, конечно, не происходит. Однажды слово попросил пожилой мужчина, это было во Фрайбурге. Его ничего не связывает с Россией, сказал он, кроме фразы из детства: «Если ты не доешь кашу, придет русский».
Близость восточных немцев подпитывается воспоминаниями, а также и более тесными экономическими контактами с русскими. В первую очередь, от санкций, введенных в 2014 году после аннексии Крыма, страдают восточногерманские компании. Но это не объясняет симпатии к автократу в Москве. Согласно новому опросу, почти одна треть восточных немцев полагает, что путинский режим хорош для России.
По мнению Платцека, возрастает тяга к авторитарному, в том числе и на Западе. Но на Востоке она еще более ярко выражена. «У нас здесь растут недовольство или усталость, что касается демократических процессов». Многие, например, чувствуют, что ведется слишком много дискуссий, но принимается слишком мало решений, а заканчивается все судом. Об этом он недавно говорил с президентом ФРГ. «Демократии грозит потеря привлекательности», — говорит Платцек.
Путин выступает с противоположной программой — как человек, который вступается за свою страну и непосредственно принимает решения. Еще более важным, по мнению Платцека, является нечто иное, и это мало связано с Москвой. Речь идет в большей степени об отношении к Западной Германии, о «типично западном высокомерии», говорит Платцек.
«Согласно всем опросам, восточные немцы во многом чувствуют на себе отношение как к второсортным гражданам, не на равных, с печатью вечных «Цонис» (презрительное обозначение жителей ГДР — прим. пер.), — говорит он. — И они чувствуют, что с русскими обходятся похожим образом». То есть возник своего рода новый коллективизм под лозунгом: «угнетенные Западом должны объединиться».
Классическая «новая идентификация», — считает сопредседатель партии «Левые» Катя Киппинг. «Тот, кто говорит плохо обо мне, говорит плохо и о России, — так она обобщает эту позицию. — То есть я подвергаю это сомнению». Любовь восточных немцев к России также является ответной реакцией на высокомерие западных немцев.
Киппинг находится в своем офисе в Доме Карла Либкнехта в восточной части Берлина, на стене висит портрет Розы Люксембург в стиле поп-арт. Для нее почитание Путина также в некоторой степени связано и с феминизмом, с кризисом мужественности. Киппинг считает его другой формой женоненавистничества под лозунгом: «Мы лучше позволим править нами человеку с голым торсом, чем Ангеле Меркель».
И у Киппинг есть своя история, связанная с Россией, которая начинается с того, что в 1988 году был запрещен журнал «Спутник», потому что он знакомил восточных немцев с политикой гласности советского лидера Горбачева. На последний год обучения Киппинг пришелся и последний год существования ГДР, когда изучение русского языка в качестве первого иностранного еще было обязательным. Позднее она факультативно проходила «социальный год» в Санкт-Петербурге, изучала славистику и американистику.
«На востоке многие с теплотой говорят о России, потому что немало людей ездили в СССР во время учебы в рамках программы обмена, — рассказывает она. — Речь идет о воспоминаниях юности, а не о политике».
Но, как и Платцек, она видит в восхищении Путиным восхищение авторитарным. В Дрездене в отношении Путина есть еще и локальный патриотизм. Российский президент, который начинал свою карьеру как резидент КГБ в Саксонии (так в тексте — прим. ред.) — это историческая линия. Дрезден как колыбель мировой политики от Августа Сильного до Владимира Путина.
И двойные стандарты. Россию и США измеряют разными мерками, говорит Киппинг. Когда Москва нарушает международное право, вводятся санкции. Когда его нарушает Вашингтон, ничего не происходит. Международное право должно всегда восприниматься всерьез, подчеркивает Киппинг.
Как отмечает Платцек, ему на мероприятиях нелегко отвечать на некоторые вопросы. Например: американцы в 1962 году помешали размещению советских ракет рядом с ними на Кубе. Как можно сейчас ожидать от русских, что они будут терпеть американские военные корабли в Севастополе?
Или приводится «королевский аргумент», как его называет Платцек. Вторжение США в Ирак, которое было таким же нарушением международного права, как и аннексия Крыма. Ведь только в Ираке погибли сотни тысяч людей, то есть все было намного хуже, чем в Крыму. Почему не было никаких санкций?
Или Холокост. Шесть миллионов убитых евреев привели к тому, что Ангела Меркель эксплицитно объявила безопасность Израиля основополагающей немецкой государственной идеей. Почему то же самое не касается России с ее более 20 миллионами людей, убитых в годы войны? Или есть жертвы первого и второго сорта? «Мы никогда не воспринимали всерьез эти вопросы, — говорит Платцек. — Этим сейчас занимается АдГ».
Теплым сентябрьским днем депутат бундестага от АдГ Робби Шлунд сидит в саду Cafe Graf Zepellin в городе Гера и пьет апфельшорле (яблочный сок с добавлением минеральной воды — прим. пер.). Красные зонтики с рекламой темного пива Köstritzer Bier, на табличках у входа надписи о том, что здесь вас ждет «городская кухня». Хозяин этого заведения, как рассказывает Шлунд, выдвинул свою кандидатуру от АдГ на выборах в ландтаг в конце октября. Шлунд одет в красную футболку-поло, на шее тонкая золотая цепочка.
Россия «для АдГ на 100 % выигрышная тема, —говорит он, — когда мы заявляем на наших мероприятиях, что не хотим конфликта с Востоком, а мир — это самое главное, люди нас поддерживают. Если же они, напротив, слышат трансатлантическую пропаганду, для них это слишком конфликтная тема, они этого боятся». Свою кампанию на выборах в бундестаг он на 60 % наполнил российскими темами. Сейчас он является председателем Германо-российской парламентской группы.
У Шлунда свое объяснение любви восточных немцев к русским. «Мы в восточной Германии живем в западнославянской смешанной местности», — говорит он. То есть у многих восточных немцев есть что-то славянское, наше ощущение культуры тоже немного врожденное, и таким образом схожее. Поэтому есть «внутреннее ощущение близости к России». Тот, кто вырос на Западе, напротив, имеет «по большей части, совсем другой менталитет».
Шлунд вырос в Гере, во время службы в армии много общался с русскими солдатами, но после падения стены он больше интересовался Западом. 15 лет назад он впервые поехал на конгресс в Россию в качестве врача. Между тем, сейчас он часто там бывает, в том числе потому, что женат на русской.
«А откуда Вы?», — неожиданно спрашивает он меня. «Из Гамбурга, — отвечаю я. — Но я учила русский язык в Советском Союзе и с пониманием отношусь к России, я где-то посередине между Востоком и Западом».
Газета «Бильд» (Bild) назвала Шлунда «фанатом Путина». По его словам, это не так. При этом он считает российского президента «однозначно хорошим дипломатом» с чертами, которые ему «симпатичны». Он занимается спортом, действительно слушает людей. Что касается каких-то недостатков Путина, то Шлунд предпочитает не отвечать на этот вопрос. Нет, об этом он говорить не будет.
Аннексия Крыма, война на Украине? Об этом нужно говорить на высшем политическом уровне. Он же ответственен за отношения дружбы.
Амтор, член ХДС из Мекленбург-Передней Померании, также считает, что занимается дружескими отношениями, однако с американцами. Это не облегчает его жизнь. 26-летний политик считает себя сторонником трансатлантических отношений, членом «атлантического моста», он часто ездит в США. С Россией у него нет столь общих тем. Но его избирательный округ находится там, где должен проходить российский газопровод «Северный поток — 2» в Германии.
При обсуждении российской темы он всегда попадает под огонь критики. Как ему говорить о том, что он относится к этому критически? Когда Манфред Вебер, главный кандидат союза на европейских выборах, раскритиковал «Северный поток — 2», местное отделение ХДС поначалу отказывалось развешивать его предвыборные плакаты.
«Старшее поколение восточных немцев в моем представлении особенно солидаризируется с Россией из чувства пацифизма», — говорит Амтор. При этом они не обязательно идентифицируют себя с политикой Путина, но признают потребность России в безопасности. «Нам нужен мир на Востоке». «Русские не хотят войны». Старшее поколение восточных немцев было еще свидетелем супердержавы Советского Союза. Сегодняшняя Россия им, напротив, кажется слабой. Почему эта страна должна представлять угрозу для Германии?
Таким образом, у особых восточногерманско-российских отношений есть ряд оснований: страх войны и ностальгия, историческая и экономическая связь, кризис мужественности, тоска по лидеру и солидарность против Запада, который считают высокомерным.
«Дорогая Кристиане Хоффманн, — пишет Ирина Либман. — Два дня у меня ушло на то, чтобы сформулировать что-то для Вас на тему: Россия и люди на Востоке Германии. При этом у меня возникло такое чувство озлобленности, какого я просто не ожидала. Прошло все-таки десять лет с того момента, как я впервые вернулась туда в 2009 году, чтобы написать свою книгу. И все, что произошло после этого, настолько сильно и еще больше, чем раньше, демонизируется, втаптывается в грязь Россия, к ней относятся, будто она не является частью Европы! Россия, где глубоко укоренены как христианские, так и европейские традиции! Ни одно злодеяние не является слишком чудовищным, чтобы в нем нельзя было в первую очередь заподозрить Россию. Еще больше, чем раньше применяются разные мерки. Стоит только поставить рядом нападение на Ливию, Ирак и оккупацию Крыма. Каждый видит это, но что он при этом думает? Что думают бывшие восточные немцы? (кстати, что они подумают, когда увидят заголовок в «Шпигеле»?). Я не знаю.
После этих двух дней я пришла к выводу, что не хочу говорить за других. Черт знает, что сейчас думают о России».