Портрет + анимация
Видео с небольшой анимацией.
Процесс создания портрета в Procreate.
Видео с небольшой анимацией.
Процесс создания портрета в Procreate.
Всем привет! Мне очень жаль, но в прошлый раз (Случайная находка) я совсем забыла упомянуть, что вы должны быть осторожны, если хотите сорвать Волшебный цветок. Дело в том, что у Волшебных цветов есть свой Хранитель. Он похож на маленькую призрачную змейку. Обычно он только наблюдает за жителями деревни, которые пришли посмотреть на цветы. Но, если он узнает, что они хотят использовать его цветы в злых целях, он будет защищать свои цветы. Возможно, он вас укусит или отравит, я точно не знаю (честно говоря, никогда не встречала Хранителя). Тем не менее именно он подсказал Шаману, что цветы можно использовать как лекарство. Лично я думаю, что он хороший парень, но у него есть ответственное поручение. И он с ним хорошо справляется.
Привет, привет Всем! Время познакомиться с Зачарованным лесом.
Давайте посмотрим на этот маленький мир поближе. В Зачарованном лесу можно встретить (ну или посмотреть) следующие обитателей (места):
Расположен он вдоль реки Ворона (если хотите, Вороньей реки :D), которая берет свое начало где-то высоко на пике Ворона. Пик Ворона получил свое название в честь самого одного из самых древних обитателей леса - Мудрого ворона.
На противоположном берегу реки Ворона располагается гора Забытого дракона. Почему Забытого, расскажу позднее. Сейчас скажу только, что где-то в середине этой горы, расположена пещера, в которой спит тот самый Древний дракон, что сейчас забыт. И этот же Дракон создал весь лес, и все что в нем находится.
Еще немного в стороне располагается пик Орла (опять же, если хотите, Орлиный пик). Это самая высокая и отдаленная гора в этом месте, а на ее вершине живет Азраэль - могущественный Орел, который по праву считается хозяином неба.
Если спуститься ниже, от пика Орла, мы попадем в долину Призрачного Волка. Как следует из названия, хранитель, а точнее хранительница леса здесь Нино - прекрасная белая волчица. Также, некоторые зовут Нино душой Зачарованного леса.
Если от долины Волка отправится вниз по реке можно попасть к удивительному месту: Зловещее озера посреди которого находится небольшой остров с деревом Забытых желаний. Это дерево также является домом Айри - небольшой, но очень отважной красной птицы, который всегда рад встретиться с новыми путниками.
Ближайший сосед Айри - мистер Сова. Это очень мудрый обитатель леса, к которому любой житель при необходимости может обратиться за советом. А еще у Мистера есть лучшая подруга - лиса Эльза. Эльза примечательна тем, что любит блестяшки (рекомендую при встрече спрятать их подальше в карманы) и лазает по деревьям не хуже самых проворных белок).
А еще ниже по реке Ворона, но в этом же направлении находится дом лесной ведьмы Аделаиды. А еще Колодец желаний, удивительный по своему расположению. С этой стороны реки, Вам будет ооооооочень трудно найти его в чаще. А вот со стороны деревни, Вы всегда будете видеть его без каких-либо затруднений. Вот только даже если вы уговорите жителей деревни перевезти Вас на это сторону, колодец также исчезнет в чаще, если Вы попытаетесь подойти к нему.
Отправимся ближе к реке от Зловещего озера. Очень не советую ходить Вам к подножью горы Забытого дракона. Вы рискуете встретиться с фамильяром Аделаиды - вороном Ониксом. А он, поверьте мне, способен свести с ума любого нежеланного в этом месте гостя.
Зато, если пойти строго к реке, вы попадете во владения Самого пронырливого, изворотливого, и хитроумного сеньора Альбо. Если хотите что-то про кого-то разузнать, Вам определенно стоит обратиться к нему за помощью. Альбо выручит Вас. Если что, то он хорёк (:
А теперь посмотрим на другой берег. Здесь расположена лесная деревня. Её жители занимаются, в основном, рыбалкой и добычей древесины. Некоторые работают на горе, и добывают камень, руду или иные материалы. А затем, с помощью лодок жители отправляют свою добычу в большой город, который расположен далеко внизу по реке.
Интересно, что жители этой деревни почти не знают болезней. Все дело в Поляне волшебных цветов рядом с деревней. О том, как так вышло и что это за цветы я расскажу отдельно. Честно - честно.
И, завершающий элемент, это зловещая башня в отдалении от деревни. Это Башня охотников на ведьм, которые прибыли в это место, чтобы поймать Аделаиду.
Технические детали: карта нарисована в ps
Сцена леса - blender + ps
Привет, Пикабу🖐️! Я, Тёмный Ворон Ди, также зову себя D2R, и я хочу пригласить Вас в путешествие в мой маленький мир. Он будет не очень большой (хотя, возможно и вырастит со временем), но сейчас это небольшой кусочек Зачарованного леса, который был создан Древним могущественным драконом (ныне именуемым Забытым драконом).
Всех персонажи истории придуманы и проиллюстрированы мной (: Для работы я использую Photohop, DAZ3D и Blender. Надеюсь, Вам будет интересно <3
Всем, кто умеет «Чики-брыки! Пам-парам!»
и способен пополнять боезапас пыльцы в сказке!
Создано по мотивам сказки "Стрекозленок и радуга" (авторы В.Нащёкин и Р.Радостина)
https://litmarket.ru/books/strekozlyonok-i-raduga
Скрипели колёса, перекатываясь через коренья сосен, кусты олешника и орешника царапали бока телеги. Сидя на охапке сена, красавица Ганна считала деньги и разговаривала с подругой:
— Прасковка, а Прасковка, сколько денег колдуну дашь?
— Сколько скажет — столько и дам, — ответила Прасковья и потянула вожжи. — Но-о-о!
Гнедая махнула хвостом и пошла быстрее.
Беда свела и направила двух молодок в дальнюю дорогу. Никто в селе не знал, куда они поехали. Озорная, как огонь, Ганна намедни отдала замуж дочь. На свадьбе пела частушки и с зятем плясала так, что пыль и искры летели из-под каблуков. «Не берёт её возраст! — завидовали бабы. — Такая молодая, а уже дочку замуж отдаёт. А сама-то, сама-то что творит: танцует, а сатиновая юбка на ней так и ходит, так и ходит! Мужики головы своротили — заглядываются. И куда муж смотрит? Приструнил бы!»
Иллюстрация Лены Солнцевой
Отгуляли свадьбу, и… беды нагрянули: на самый сенокос у мужа спину скрутило, затем корова заболела — по два ведра молока давала, а сейчас едва три литра, вялая ходит. И ещё беда постучалась: на кур мор напал, теряют перья и дохнут. Соседка Фрося забегала в разведку, боится, чтоб её куры не заразились. Догадку шепнула: «Дождя давно не было, может, Манька через забор твоим курам черники сыпанула. Или наколдовал кто-то, или сглазил?»
Ганна, пересчитав деньги, спрятала узелок на груди и окликнула Прасковью:
— Фрося говорила, что Манька курам черники сыпанула на дождь.
— Не говори глупостей, — отмахнулась Прасковья и поправила платок на чёрных косах. — От черники куры не несутся, а твои дохнут. Это куриный мор. Не будь такой суеверной. Лучше подумай, где и что они съели.
Прасковья отличалась от женщин в деревне: грамотная, год училась на учительницу, потом замуж вышла. Брат Григорий уже работал учителем в соседней деревне. Семья в селе была работящей, благодаря старанию смогли отправить детей учиться в город. Всей семьёй работали с рассвета до заката. Возвращаются с работы, а соседские девчата на скамеечке семечки щёлкают. «Всю работу не переделаете! Скорее приходите», — кричат издали.
Дарья, мать Прасковьи, — строгая и правильная, в Бога верит, по воскресеньям через лес десять километров пешком в церковь ходит. Ботинки в торбе за плечом несёт, чтобы не стоптать. Когда к церкви подходит, обувается и накрывает голову кремовым платком. Строго посты соблюдает. Но детей Дарья никогда не заставляла в церковь ходить: обращение к Богу от души должно идти, а не от принуждения.
Телега скрипела то по лесной дороге, то по незнакомой деревне. Женщины рассматривали чужие дворы.
— Суеверной, — передразнила Ганна. — А сама? Если такая атеистка, чего к колдуну едешь?
— Сама знаешь, — буркнула Прасковья.
В селе знали беду Прасковьи. Замужем за Азаром шесть лет, а детей нет. Родила первого ребёночка дома, когда утром печь топила. В нижнюю юбку завернула, сама сходила за бабкой. Та помогла ей и дитя покупала. А на следующий день, повесив люльку с дитём на сук дерева, Прасковья уже жала жито в поле, подбегала покормить или проверить, не проснулось ли дитя. Любовалась и приговаривала: «Солнышко моё ясное, глазки небесные, радость ты наша».
Глазки были по роду Шелковских — голубые. У Азара были тёмно-карие, и сам он был смуглым, чернявым, крепким. Не одна девица по нему сохла, а он выбрал Прасковью. Светились счастьем глаза Азара и Прасковьи, завидовали соседи: «Хоть бы побил её пару раз, а то смотреть завидно на такую любовь!»
Трижды рожала Прасковья здоровых и красивых детей и трижды хоронила: двух девочек и мальчика. Каждый раз сама умирала, когда хоронила, ибо нет горя большего для матери, чем пережить дитя своё.
Беда поселилась в их доме: не доживали детки до года. Были умненькие, красивые, играли, а потом в один день поднималась температура — и не успевали до города их довезти. Вот и собралась Прасковья в дорогу, потому что не знала, за что судьба её наказывает и как быть.
Ехали к колдуну на другую сторону Днепра. Сильный колдун там живёт, многим помогает, авось и ей поможет. Собрала все деньги, взяла яиц, сметаны, сала, полотна домотканого и поехала с Ганной. Ганна боевая, с ней не пропадёшь.
Едут по лесу, опять Ганна с платочком возится: деньги пересчитывает, то так разделит, то эдак.
— Прасковка, а Прасковка, говорят, он всё видит. Сколько ему денег дать? Вот эти деньги спрячу, а в карман положу пять рублей. Скажу, у меня больше нет, — говорит Ганна, пряча деньги в платочке за пазуху.
Выехали на зорьке, а приехали в Погост, когда солнце уже полуденную высоту перевалило. В деревне расспросили проходящую бабу, что да как. Та указала дом. Привязали к изгороди поводья, коню сена положили и пошли к старой избе, что стояла на отшибе. Кое-где почернела от дождей и накренилась изгородь. Горшки на кольях.
Деду-колдуну более ста лет. Живёт один. Седой, худой, бородатый, а глаза чистые, без старческой поволоки, внимательные. Посмотрит — мурашки по коже, кажется, видит всё внутри, и душу от него не отворотишь. На шее мешочек из домотканого холста. Говорят, в нём цветок папоротника. Рассказывали, что сорвал он его в лесу в полночь на Купалу и с тех пор стал провидцем.
Многие приходили к нему на поклон, издалека приезжали. Не отказывал в помощи. Но с соседями не общался, жил как бирюк. Никто не помнил его жену, видно, давно умерла. Ходили к нему на поклон и колхозники, когда лошадей бандиты угнали. Подсказал. Благодаря его предвидению, вернули лошадей, а после этого бандиты пришли к колдуну счёты свести. Но говорят, что убегали они из дома деда с расширенными от ужаса глазами и после этого в село не захаживали.
Навстречу женщинам вышел седой старик в лаптях, поверх чистой рубахи — безрукавка из волчьей шкуры:
— Чего пожаловали, молодицы?
Поклонились ему Ганна и Прасковья, попросили помочь.
— Ну, проходите в избу. Издалека ехали, — старик улыбнулся в седую бороду и сказал Ганне: — А ты, молодица, видно, жадная. Всю дорогу деньги считала, сколько мне дать. Не переживай, не возьму я твоих денег. Я денег вообще не беру. Стар я уже, ничего мне не надо. А вам и так помогу, души у вас чистые.
Потупила Ганна очи. Как он мог угадать, что по дороге было?
— Мы из Ямницы, — сказала Прасковья, чтоб дать время опомниться Ганне.
— У тебя беда от сглаза, — сказал старик Ганне. — Дочку замуж отдавала?
— Отдавала… — изумилась Ганна.
— Сама на свадьбе плясала? Люди говорили: «Невесть кого замуж отдаём, не то дочку, не то мамку», а ты довольная была! — продолжал старик. — Так танцевала, что пыль из-под башмаков летела. Вот и наплясалась, сглазили тебя. Садись, пошепчу воды, всё пройдёт, и скотина поправится, — затем повернулся к Прасковье. — А ты, молодица, посиди в светёлке, у тебя вопрос серьёзный. Не рассказывай, я всё знаю.
Погладил белую бороду, поцеловал мешочек, который на шее носил, перекрестился на образа и вышел в тёмную комнату.
Тихо сидели женщины на лавке. Изба небольшая, пучки сухих трав на стенах. Длинная скамейка. Пол чистый, интересно, кто его так вымыл? На печи висят чугунки перед заслонкой. В углу стоят кочерга и ухваты.
Наконец вышел дед-колдун и протянул Ганне бутылочку с водой:
— Три дня умойся на зорьке да по три глотка попей натощак — и всё наладится, больше не хвастайся.
Ганна покраснела, она действительно любила прихвастнуть. Протянула платочек со всеми деньгами, который прятала от колдуна.
Дед улыбнулся, не взял:
— Не нужны мне деньги, молодица, так бери, но что жалеть перестала — уже хорошо. Подожди на дворе, я с этой молодицей поговорю.
Сел дед рядом с Прасковьей, понизил голос:
— Была до тебя у твоего мужа любушка, Маланьей зовут, ночевал он у неё, а потом тебя увидел — и так полюбилась ты ему, что он всё прошлое забыл. Ты ничего не знала, а Маланья тебя не простила.
Маланья жила через три дома от них. Услышала это Прасковья, заплакала и подумала: «Маланья действительно смотрит на меня искоса».
Дед продолжал, глядя в глаза:
— Сделала она тебе. Поищи под углом дома закопанный горшок, сожги всё, что в нём будет, на перекрёстке дорог, горшок разбей. А сама не тоскуй, не виновата ты ни в чём. Не твоя судьба — Азар, сам удивляюсь, как вы вместе. Но, видать, бывает любовь сильней судьбы. Дам я тебе двоих детей, звать их будут Николай и Татьяна, — сказал и протянул Прасковье две копейки: — Бери. Это доля и счастье твоих детей.
Положила Прасковья копейки в карман саржевой юбки.
— Не в кармане носи, — сказал дед-колдун, — а в мешочке да на шее как ладанку. Не забудь, это доля твоих детей. Будут они большими людьми, а дети их будут учёными и души необыкновенной. И враги у них будут, зависть людская идёт от природы человеческой. Только не устрашатся они, ибо великой силой будут наделены, как избранные. Не все понимать их будут, порочному постичь чистоту не дано.
Не всё уразумела Прасковья из сказанного. Но что дети будут, поверила. Поцеловала руку деду, поблагодарила, в тот момент всем сердцем верила в то, во что верить хотела, и другой надежды у неё не было.
После поездки нашла женщина под углом дома горшок и сожгла всё, что в нём было, как дед приказал. Помаленьку выздоровел у Ганны скот, сама она спокойнее стала. А у Прасковьи родился хорошенький мальчик, Григорием назвали. Забыла Прасковья слова деда, хорошо хоть копейки положила в сундук среди полотен.
Не дожил Гриша до года. И только тогда вспомнила Прасковья наставления колдуна, долго горевала и винила себя, что не послушала деда. Потом пошила мешочек, положила в него две копейки и стала носить их на шее.
Прошло время, и на праздник святого Николая родился у неё сыночек, назвали Николаем. А ещё через год родилась девочка, ладная такая девчушка. По настоянию родителей мужа назвали её Галкой.
Девочку полгода уже как звали Галкой, когда пошёл Азар в сельсовет метрику выписывать. А тут мужики у сельсовета ведут разговоры, будет война или нет, говорят, немцы собираются напасть, да куда им рыжим, их шапками забросают. Увидели Азара, окликнули:
— Ты куда, Азар?
— В сельсовет дочку записывать.
— А как назвали?
— Галкой.
— Ну ты что? Что это за имя — Галка! Галка вон на заборе сидит! Назови Татьяна. Наше имя, русское.
На заборе и впрямь сидела галка, поворачивая голову, глядела на мужиков то одним, то другим глазом.
Взяли мужики бутылку, на травку за магазином газетку постелили, выпили за здоровье девочки. После этого вместе в сельсовет пошли и записали дочку Азара Татьяной.
Так и получились имена те, что дед-колдун сказал. «Видно, что-то есть на свете, — подумала Прасковья, — может, мать и права, что в Бога верует».
Долго ещё Татьяну Галкой звали, да потом привыкли к новому имени.
Другая современная литература: https://chtivo.spb.ru/all-books.html
Об авторе
Валентина Быстримович, родилась в городе Могилёве. По специальности инженер-строитель. Рассказы начала писать девять лет назад.
Фотосет родился из идеи совместить образ Белоснежки и тему Santa Muerte
В небе пылало раскаленное добела солнце. Небывалый жар обрушился на славный город Якутск. Мокрая от пота футболка мерзким плотоядным слизняком липла к телу. В сандалейках можно было спокойно запечь отвратный пирог со вкусом носков. И даже в тени запылившегося дерева было душно как в перетопленной бане. Артемка пытался читать книжку, но у измученного зноем мальчика ничего не получалось. Всякого рода-племени гнус лениво гудел возле ушей и время от времени пытался выпить Артемовой кровушки. Запахи перегретой земли, высохшей травы и автомобильных выхлопов в прикуску с вездесущей городской пылью создавали настолько чудесно-отвратительный дыхательный коктейль, от которого пропадало само желание дышать. Тяжелым чугунным утюгом солнце давило на прикрытую белой панамкой голову. А без панамки тяжесть солнца тут же увеличивалась сразу до трех утюгов. Причем горячих.
Артемка изнывал от жары. Он чувствовал себя Абдуллой закопанным по самую шею в раскаленный песок мимо которого не заметив прошел стороной товарищ Сухов. Или же радостно скворчащей на сковородке яичницей. Причем не абы какой, а самой что ни на есть болтушкой. Во рту было сухо и жарко как в домне. В подмышках плавился пот и возможно могла бы и сталь. Было жарко до одури. Артемке хотелось в дом. В свежую и прохладную комнату, заставленную полными книжными полками. Полежать на холодном линолеуме со стаканчиком морозной газировки и каким-нибудь детским журналом или томиком Жюля Верна о приключениях капитана Гаттераса в Антарктиде. Но в дом было совершенно невозможно попасть. Мама боролась с очередным нашествием насекомых. Она вообще любила травить всяческую паразитическую живность. На сей раз ей не понравилось соседство клопов, хотя единственный их представитель, настигнутый и жестоко умерщвленный, и был на самом деле вовсе не домашним, а безобиднейшим, хоть и вонючим, лесным клопом. И попал он в дом совершенно случайно, вместе с ягодами, которые принесла в виде гостинца тетушка.
Артемка совершенно упарившийся на улице был готов разменять оглушающий жар на вонь клопомора. Но преграда в виде маминой заботы делала подобный размен совершенно невозможным. И потому мальчику не оставалось ничего иного как сидеть и страдать от жары.
И так возможно продолжалось бы еще довольно долго, если бы с Артемкой не случилось нечто. Камень на котором он сидел, потому как единственная скамейка во дворе была раскурочена, частично сожжена и изгажена злобными подростками, неожиданно вздрогнул. Артемка непонимающе, ибо от пекла был как в дурмане, невидящими глазами уставился перед собой. Камень дернулся повторно. И лишь тогда мальчик вскочил с него как ужаленный в попу. Впрочем, почему как ужаленный? Ему и на самом деле нечто горячее и тонкое как раскаленная булавка впилось в ягодицу. Возмущенно завопив, Артемка потер раненое место и ничего не обнаружил. Ни штанина, ни сама попа не оказались не то что не ранены, даже следов никаких не осталось и боль исчезла, не оставив после себя даже ноющего зуда. Удивленно ойкнув, Артемка крутнулся на месте, посмотреть на удивительный камень.
Камень оказался и на самом деле занятным. Был он кругл, черен, в желтоватых пятнах, не блестючий, и достаточно большой, чтобы Артемка, нормальный мальчик нормальных для своего возраста размеров мог с удобством сидеть на нем. Несмотря на то, что был камень наполовину вросшим в землю. И что самое странное, Артемка был уверен что булыжник пустотелый. А внутри ворочается кто-то злой, сильный и голый. Например, еще не успевший нарастить пушок цыпленок. Крупный такой цыпленочек, со взрослую овчарку размеров. С бугрящимися под тонкой цыплячьей кожицей стальными мускулами. Со смертоносными когтями способными разодрать дверцу стального сейфа. С крылышками, еще не успевшими нарастить меж пальцев пуленепробиваемую перепонку, но в скором могущими поднимать хозяина на запредельную для человеческих самолетов и воображения высоту и развивать уж вовсе невероятную скорость. И зубастой пастью, достаточной для того чтобы схватить, разжевать и проглотить Артемку в единый присест.
Дракон! Мальчик был, как никогда крепко, уверен в своей догадке. В каменном яйце, ужалившем ему попу огненной булавкой, дозревал свое рождение самый настоящий огненный дракончик.
Будь Артемка серьезным взрослым дяденькой, то он был бы серьезным взрослым дяденькой. И потому не стал бы как маленький мальчик подходить к булыжнику и, прижавшись ухом к горячему камню, прислушиваться к его нутру. А просто бы прошел мимо. Может быть камня даже не заметив. Но Артемка не был серьезным взрослым дяденькой и потому услышал внутри булыжника шум. Тук! Ударило сердце невылупившегося дракончика. Прошло некоторое время и Артемка услышал еще один тук.
Что-то медленно для пульса, подумал мальчик, продолжая прислушиваться к стуку. Тук! Пауза. Тук! Пауза. Тук! Как будто усталый, на последнем издыхании барабанщик, выстукивает ритм изнеможденным до полусмерти гребцам рабской галеры, в тщетной попытке оторваться от византийской пиратской посудины. Артемка нахмурился всплывшему в его голове сравнению. Не годится дракончику быть подобным галере набитой мертвецами.
Мальчик на миг зажмурил глаза и попытался представить себе дракончика в полете. И то как должно биться его сердце, чтобы суметь оторвать от земли каменное тушу и начать резвиться в воздухе подобно самой резвой пташке. Сперва у Артемки ничего не получалось. В плотно зажмуренных глазах плясали какие-то бессмысленные цветовые пятна. А потом, то ли дракончик внутри яйца понял чего хочет мальчик, то ли подсознание самого Артемка наконец-то включилось в работу. Но результат был. Артемка не увидел, а скорее ощутил каково это быть парящим в небе дракончиком.
Рам-Пити-Пам-Тиби-Таби-Дум! Пара-Пим-Пам-Тири-Тири-Тум! Сердце дракончика должно было биться в груди как лодочный мотор с выжатым до предела газом. Или подобно обезумевшему джаз-бандисту усевшемуся за барабанную установку. Или пулемету способному шквалом свинцового дождя стричь деревья и некрупные элементы рельефа. Бешеный ритм, невероятная скорость, непостижимая мощь.
Артемка очнулся и отшатнулся от камня. И задумался. После всего ощущенного стуки раздающиеся в сердце камня казались еще более редкими. А сам камень на удивление холодным и мертвым.
- Да так ты никогда не вылупишься,- сказал Артемка камню и утешающее похлопал его по теплому боку.
- Ну так помоги!- в ответ взвизгнул неприятным голоском камень.
Артемка после случая с феечкой и дождевым человеком перестал удивляться многому такому, от чего у его ровесников глаза бы лоб полезли. Но голосок камня оказался до того резким и неприятным, что мальчик подпрыгнул от страха и чуть было не кинулся бежать прочь. Но потом быстро оправившись от неожиданного испуга, подошел к камню и, легонько пнув, произнес с укоризной:
- И не надо было вовсе кричать. Я же чуть помер со страху,- и пнул камень еще раз.
- А не надо быть таким трусишкой! И хватит меня пинать!- взвизгнул камень и ужалил ногу Артемки своей невидимой огненной булавкой. На этот раз очень болезненной.
- Ой! Ах вот ты какой! Ну и лежи тогда тут сто лет!- завопил от боли мальчик и на одной ноге ускакал прочь от мерзкого камня.
- Хаха! Будешь знать как пинаться!- успел только крикнуть камень, как Артемка ускакал на одной ноге так далеко, что перестал его слышать.
Растерев ногу Артемка успокоился. И подумал, что виноват в случившемся больше он, чем дракончик в камне. Все-таки он - большой человеческий мальчик, а дракончик даже толком не родился, лежит скрючившись в булыжнике. Неудивительно что у него скверное настроение. Любой бы разозлился сидя в каменном яйце, не сумев вылупиться.
- Эй, дракончик, ты там?- спросил Артемка осторожно подкравшись к камню.
- А куда я денусь? Тут я, тут...- буркнул дракончик и замолк.
- Ты меня извини за то что пнул. Я как-то это...- попытался извиниться Артемка.
- И я больше не буду колоться искорками. Честное слово! Давай мириться!- радостно воскликнул дракончик внутри каменного яйца.
- Давай.
- Давай!
Артемка прижал ладошку к камню и волна тепла нежно прокатилась по его руке.
- Ой!- тут же встревожено воскликнул дракончик.
- Что случилось?- спросил мальчик.
- Кажется, я сейчас засну...- неуверенно промямлил дракончик.
- Но почему?
- Я упустил тепло... слишком много... и теперь мне хочется спать...
Артемка потрогал руку, которой мирился с дракончиком. Приятное тепло, несмотря на одуряющую уличную духоту, все еще нежило руку. "Вот бедолага. Видать так мириться хотел, что в руку то мне все и упустил"- подумал мальчик. И пожалел маленького дракончика засыпающего в своем каменном яйце, и, не смогши вылупиться в такой зной, остающегося зимовать прямо в яйце.
"Нет! Так не пойдет! Дракончику надо помочь!"- мальчик прижался к камню. Тууук... слабо шелохнулось огненное сердечко и замолкло настолько, что Артемка даже слегка испугался. Следующий стук был еще тише. А булыжная скорлупа уже начала стынуть. И не смотря на удушающий жар, это было на удивление неприятно. Как будто прижимаешься к зомби. Мальчик с неприязнью оторвался от похолодевшего камня.
- Мне холодно... очень холодно...- прошептал засыпающий дракончик и замолк.
- Эй, ты только не вздумай засыпать! Я сейчас тебе помогу!
- Ты не знаешь как... это сложно...
Артемка утер со лба липкий пот. И призадумался. Он действительно не знал каким именно образом можно помочь дракончику.
Развести вокруг камня огонь, заодно и его облив чем-нибудь горючим - было слишком просто. Да к тому же опасно. Высушенные зноем трава и деревья могли пыхнуть от одной только искорки. Да и дракончик внутри мог свариться и вместо сказочного существа превратиться в обыденного цыпленка табака. Поэтому предложение было отвергнуто и раскритиковано как глупое и безответственное.
Другое решение требовало немалых технических средств. А точнее много-много грелок и обогревателей. Коего добра в крохотной квартирке было просто неприличное количество. Тонкие проржавевшие трубы центрального отопления наполовину забитые грязью и ржавчиной давали совсем немного тепла и приходилось греться подручными электрическими средствами. У мамы в кладовке был целый арсенал разнокалиберных обогревателей. Но достать их оттуда было так же трудно, как забраться на Олимп и стибзить Амброзию. Ибо мама стояла на страже отравленной клопомором квартиры самым настоящим трехглавым Цербером.
Артемка задумался. Над головой шелестела слегка пожухлая листва, сквозь просветы которой солнечные лучи полосовали панамку горячим. Жар от земли сквозь тонкую подошву сандалеек жег пятки. И тогда Артемка додумался. Он понял как согреть дракончика.
Аккуратно сняв с себя сандалейки с носочками, стянув через голову липкую футболку, мальчик выбрался из-под душной пыльной тени дерева. И раскинув руки предоставил солнцу обрушить на себя настоящий шквал жара. Пальцами же ног разрыв обжигающую дворовую пыль, в которую превратилась земля, он погрузил туда ступни, вобрать в себя как можно больше жара. "Дайте мне жару!"- мысленно воскликнул Артемка.
И Солнце с Землей его услышали и поняли. И дали Жару.
Артемке на миг показалось, что какой-то голодный и неумелый великан, чтобы приготовить из него жаркое, просто взял и швырнул его в бушующее пламя великанского костра. Жар был просто чудовищен. Как будто вместо мозга в голове взорвали термоядерную бомбу, а кровь заменили кипящей лавой. "Я сейчас стану головешкой..."-успел подумать мальчик. Но, конечно же, не стал. Тело Артемки наполненное огнем казалось готово было полыхнуть пламенем изнутри и самовозгореться как какой-то виргинский неудачник из сериала "Секретные материалы", над чьим обугленным телом пролили немало слез Малдер со Скалли. Но не возгоралось. Ибо Артемка знал куда и как следует перелить это нутряное пламя.
Еле передвигая ногами, объятыми изнутри невероятным жаром, мальчик подошел к каменному яйцу и прижался к нему всем телом. "Держи!"- успел прошептать засыпающему внутри булыжника дракончику мальчик, как огонь вырвался наружу. Чтобы быть тут же жадно поглощенным камнем. На короткий миг, настолько короткий, что даже свет успел бы проделать за него всего пару шагов, вместо тщедушной мальчишеской фигурки вспыхнуло нестерпимо горячее пламя. Артемка вдруг понял, что просто распадается в прах. Но не успел он толком огорчиться, как жар пропал. Будто его и не было.
Зато прижавшийся к камню мальчик услышал, как внутри забилось крохотное огненно-каменное сердечко. Рам-Пити-Пам-Тиби-Таби-Дум! Пара-Пим-Пам-Тири-Тири-Тум! "Спасибо!"- с громким треском валун развалился надвое. Артемка еле успел отскочить, чтобы его не придавило. Но все же увидел дракончика. Нечто прозрачное и неощутимое, но в то же время живое и ликующее с радостным неслышным визгом рванулось в небо. И напоследок пыхнув снопом искр, растворилось и исчезло в выцветшем небосводе.
Артемка всматривался в небо, пока не заболели глаза. Но дракончик пропал бесследно.
"Надеюсь, с ним все будет хорошо"- подумал мальчик и пошел одеваться. Весь в впечатлениях от драконьего рождения, Артемка не заметил как солнышко стыдливо прикрылось легким облачком и с севера подул робкий свежий ветерок. Зной спал. Конец.