Помните, в новостях проскальзывала информация о том, как в Сирии в плен попал британский спецназ? Как конкретно прошло задержание, неизвестно, остается только гадать, но...

Да, в Восточной Гуте в то время "жара" была. Сирийцы, при поддержке наших, продвигались все дальше, все больше становилось безопасных, пусть и условно, улиц...

Кварталы свободные от боевиков, пусть изредка, приходилось патрулировать и нам, военной полиции. В основном же работали на КПП, наблюдательных постах вдоль на линии соприкосновения юго-западной зоны деэскалации.

У простых сирийцев к русским особое отношение. Очень похоже относились к нам сербы в Югославии. Простите братушки, что не смогли тогда помочь так, как помогаем сейчас в Сирии. Россия в то время сама едва концы с концами сводила и была слаба...

С той стороны, где шли боевые действия, в освобожденные кварталы, шли сирийцы. По одному и небольшими группами. Большинство людей откровенно радовались добравшись до КПП, или выбравшись из зоны конфликта.

На вид - все гражданские. В основном женщины, старики, дети. Но, в стаде овец, нет-нет, да и встречались волки, которые притворялись ягнятами.

Потому мы, всегда, внимательно наблюдали за поведением человека, приглядывались к каждому, проверяли документы, если таковые имелись. Если не было, передавали людей сирийцам, для дальнейшей проверки на предмет принадлежности к запрещенным группировкам. Местные относились к нашей работе с пониманием.

— Как думаешь, долго еще Гуту будут освобождать? — между делом поинтересовался у меня Саня, прислонившись к стене, побитого снарядами, здания и делая очередной глоток из фляжки. Несмотря на садящееся солнце, было по прежнему жарко.

— Еще недели две, не меньше, — отозвался я, вглядываясь в переулок, где показались четыре сирийки в хиджабах. — Все зависит от того, как боевики уходить отсюда будут. Если их всех вывезут в Идлиб я, точно, против не буду.

Под вечер, два часа назад, наш патруль из семи человек (не считая водителя) высадился из "Тигра" на кольцевой дороге с круглой, маленькой площадкой. В ее центре как-то умудрилась выжить растительность.

Естественно сирийки не могли нас не заметить. Сначала испуганно дернулись, в одну из улиц, но когда поняли, что их увидели (а может осознав, что мы не боевики) направились в нашу сторону. Одна даже радостно махнула рукой, в знак приветствия. Если бы они попытались свернуть на какую-то улочку, или повели себя как-то иначе, то мы бы среагировали. А так...

— Быть на чеку, — тихо сказал командир, лишний раз напомнив что возможно все.

Когда женщины приблизились, мы поняли - старушки. На вид каждой от 60 до 70 лет. Усталые глаза, в которых нет-нет да и проскальзывает испуг. Осунувшиеся лица. Сеть морщин расчертила кожу. Друг на друга очень похожи. Наверно, сестры.

Подойдя к нашему патрулю, одна из них что-то оживленно защебетала, все время показывая в ту сторону, где шли боевые действия. В руках она держала четыре сирийских паспорта, которые тут же попыталась вручить Сане.

— Сержант Акентьев, переведи, чего она там лопочет, — обратился наш командир к переводчику. — Савельев, прими документы. Не просто так же она тебе их сует.

Пока Саня, предварительно сделав шаг назад и в сторону (чтобы не перекрывать нам обзор), рассматривал документы и сверял лица с паспортными фото, Леха начал переводить.

— Местные они, под боевиками несколько лет жили... — начал было он, разглядывая каждую старушку с особым пристрастием, и внезапно замолчал. Затем вскинул автомат и жестко приказал. — На землю! Лицом в низ! Руки за головы!

Старушки оторопело уставились на него и тогда Леха повторил команду на арабском. Женщины повалились лицом в грязь, что-то вереща на своем тарабарском. Мы среагировали тут-же. Не важно, что не понравилось сержанту. От нечего делать он бы так себя не повел. Наручники мы одели быстро.

— Ну, объясняй, Акентьев, что такое? — недоумевая спросил командир.

— Это мужчины, товарищ лейтенант...

— Откуда такая уверенность?

Вместо ответа Леха подошел к одной из бабушек, сдернул хиджаб и рванул за волосы. Спустя секунду он держал в руке черный с проседью парик. Его обладатель, лежащий в дорожной пыли, успел только тихо вскрикнуть от неожиданной боли. Всего секунду назад парик был четко приклеен по контуру коротко стриженых соломенных волос...

— Они когда подходили, я обратил внимание на то, как одна из... один из них поправляет волосы на голове. У меня отец в театре играл, так же парики поправлял, или проверял без зеркала - правильно ли сидит, — отвечал Леха. — Ко всему, когда тот, который передавал паспорта, протянул руку с документами, запястье оголилось и я заметил что выше кисти волос светлый, а из под хиджаба-то - черный. Еще один штрих к портрету - след от наручных часов. Когда их долго носить на солнце, а потом снять, кожа гораздо светлее. И самое главное... вы на кадыки их посмотрите.

— А если бы это была просто такая особенная бабушка. Снял бы с нее сейчас скальп? — усмехнулся Саня...

— Так! Отставить! — сухо сказал командир. — Грузите недобабушек. Будем разбираться что за фрукты...

На следующий день среди военных поползли слухи, что мы взяли трех британских спецназовцев из 18-го мобильного отряда SAS, эскадрона "С" и их связного, который так же оказался мужчиной, но из местных. Когда стало ясно какая ситуация складывается в Восточной Гуте, они получили приказ на отход. Только, на их беду, пересеклись с нами. Точнее с наблюдательностью сержанта Акентьева.

Трое имели арабскую внешность. Лишь один европейскую. Тот самый которого вычислил Леха.

Почти каждого мужчину в Сирии, вернувшегося из зоны боевых действий, серьезно проверяли на принадлежность к боевикам, потому британцы опасались быть раскрытыми. Решили переодеться и основательно загримироваться. Реквизит, так сказать, имелся.

Что они тут делали и чем занимались, мы так и не узнали. Однако ясно было одно - они помогали боевикам. Передали британцев сирийским военным. Те сами разберутся что с ними делать.

АББ