В последние годы Семен Львович отошел от работы. Вся страна переживала за здоровье любимого актера.

Еще в 1988 Фарады начались проблемы с сердцем. Ему был поставлен искусственный сердечный клапан. После этого он еще больше десяти лет играл, снимался, ездил по стране, даже играл в футбол. Не щадил себя. Не думал о здоровье.

В начале 90-х ситуация в стране серьезно изменилась. В новых условиях стало сниматься много некачественных фильмов. В некоторых таких картинах довелось участвовать и Семену Фараде. Среди них – «Русское чудо» и «Русский бизнес» Михаила Кокшенова. Позже Фарада признавался, что воспринимает эти фильмы самым большим своим провалом.

А лучшей своей ролью в кино считал доброго пожилого портного из трагикомедии Ифраима Севела «Попугай, говорящий на идиш», снятой в 1990 году, пишет сайт peoples.ru.

В 2000 году Семен Фарада снова перенес операцию на сердце, но, несмотря на это, продолжал жить и работать в бешеном ритме. «У него был такой календарь, на котором были записаны дела. Шесть утра — Рик, это у нас была немецкая овчарка. Погулять значит. Потому что Миша спит. А семь утра было написано зубы. Он там шел к стоматологу. А 12:00 — репетиция, 15:00 — концерт в воинской части, в 19:00 написано спектакль, допустим, в 23:50 — вылет в Новый Уренгой», — вспоминал его сын Михаил.

Очередная беда постучалась в дом в июне того же 2000 года. Умер лучший друг Фарады – драматург Григорий Горин.

После смерти друга у артиста случился обширный инсульт, повлёкший за собой нарушение речи.

Вспоминает вдова Фарады Марина: «Сеня очень тяжело переживал уход Григория Горина. Именно тогда, в 2000-м году, у него случился первый инсульт. В кино он играл весельчаков, а в жизни, дома часто был мрачнее тучи. Редко делился проблемами, все держал в себе. Семен Львович был окружен любовью семьи и внуков. Но иногда мы слышали по ночам, как он всхлипывает. В душе у него была пустота и одиночество от того, что друзья-актеры, с которыми в жизни многое было пережито, редко его навещали».

Марк Захаров также рассказывал: "Я чувствовал, что он нуждается в человеческой поддержке, поэтому звонил ему. Рассказывал последние новости из театральной жизни. Он никогда не жаловался на жизнь, был и до болезни немногословным человеком. Все великие комики - Леонов, Чаплин, Фарада - были скучноватыми, мрачными в обычной жизни. Они старались не растрачивать на пустые эмоции свой редкий дар".

После инсульта, вследствие поражения значительной части мозга, актёр был вынужден заново учиться ходить. Но он боролся, встал на ноги.

Курс лечения в санатории дал результат – Фарада уверенно шел на поправку, но… Спустя полтора года после инсульта Семен Львович сломал шейку бедра. По иронии судьбы причиной этому стал любимый пес Фарады - овчарка по имени Рик, которая случайно выбила из рук артиста палочку, с которой тот передвигался по квартире.

М. Полицеймако: «Он начал медленно ходить. Но однажды гулял с овчаркой, Риком. Она его толкнула, он упал и сломал шейку бедра на инсультной ноге».

Последовали три операции.

А в 2003 г. актер перенес второй инсульт…

Девять последних лет Семен Фарада не выходил на сцену, не снимался в кино. Он только болел и лечился. Лечился и болел…

Все это время за ним ухаживала его жена Мария Викторовна Полицеймако. Каждый день она занималась с Семеном Львовичем по собственной методике, уверяя, что это помогает быть в форме. Они каждый день делали речевую гимнастику, различные упражнения на дыхание, проговаривали скороговорки, пробовали читать один из первых рассказов Чехова "Кривое зеркало". И даже знаменитое "уно моменто", исполненное дуэтом с Александром Абдуловым в фильме "Формула любви", тоже пели.

Сын Фарады Михаил Полицеймако крутился как мог, чтобы найти деньги на лечение и лекарства.

За эти годы Семен Львович сменил 13 больниц. Он много лечился и в России и за рубежом.

Помимо жены и сына, его поддерживали многочисленные друзья — Владимир Ресин, Ефим Шифрин, Геннадий Хазанов, Дмитрий Харатьян, Юлий Ким, Юлий Гусман. Помогало Семену Львовичу и руководство театра, и бизнесмены (Геннадий Лазаревский и Богдан Масловец), и простые люди, которые помнили и любили его. На адрес Семена Львовича приходили теплые письма, предлагали прислать продукты, лекарства и даже одежду. Абсолютно незнакомые люди приходили к Фараде, звонили в дверь и оставляли конверты. Откликнулась русская эмиграция из Америки, Канады, Израиля, Германии, Франции и даже Японии.

В мае 2009 года из госбюджета было выделено 15 миллионов рублей для оказания помощи Семену Фараде, Николаю Караченцову, Вячеславу Невинному и другим актерам из разных городов страны.  

Но никакие деньги спасти его уже не могли. Жизненные силы покидали Семена Львовича. Он действительно устал бороться. И тихонько плакал по ночам…

«Представьте, вы невероятно популярный артист, привыкший трудиться каждый день. И вдруг вам говорят, что больше этого не будет — болезнь с вами навсегда…» — рассказывал потом об отце Михаил.

Также сын вспоминал трогательный эпизод с последним Днем рождения отца: «Последние три месяца у меня было отчаяние. Я себя уговаривал, что все будет лучше, а было все хуже и хуже. Зимой он был дома. У него был юбилей, 75 лет. В тот день он надел свою любимую красную майку с надписью "Yоung" – молодой».

Жарким августом 2009-го семья Фарады отдыхала на море. Все устали. Всем нужна была передышка. Семен Львович остался в Подмосковье с сиделкой. Но неожиданно ему стало плохо…

Живым актера родные уже не застали...

29 июля Семен Львович по "скорой" попал в больницу, где у него нашли пневмонию. В отделении реанимации актеру стало лучше. «Несмотря на всю его депрессию, папа в госпитале стал восстанавливаться. Я планировал в октябре еще раз его туда повезти, потому что в этой клинике люди небезразличные. Я должен был забрать папу утром 21 августа, а 19-го у него взяли анализы уже под выписку, и они были лучше, чем когда он поступал. Но 20-го в 9 вечера резко упало давление. Прибежали врачи из реанимации, два раза запускали сердце. Один раз запустили, второй - уже не вышло... Я знаю, они сделали все, что могли. Когда после я с ними говорил, они мне сказали: "Пришло время, организм боролся 9 лет, а ведь некоторые не выдерживают и пяти», - рассказал сын Семена Фарады Михаил.

20 августа 2009 года Семен Фарада скончался на 76-м году жизни в госпитале имени Вишневского от хронической сердечно-сосудистой недостаточности, развившейся в результате произошедших с ним инсультов.

В Малом зале столичного Дома кино, где проходила гражданская панихида, 24 августа собрались родные, друзья и коллеги артиста, а также просто поклонники таланта Фарады. Среди пришедших были заместитель министра культуры РФ Александр Голутва, режиссеры Всеволод Шиловский, Алла Сурикова, актеры Леонид Ярмольник, Юрий Беляев, писатель Аркадий Инин и многие другие.

Похоронили актера на Троекуровском кладбище. Сын поставил ему на собственные средства памятник. Каждый день 31 декабря, в день памяти Семена Львовича, семья Полицеймако приезжает к нему на кладбище.

Актер и режиссер Александр Панкратов-Черный рассказал как-то, что Семен Фарада ушел из жизни так и не осуществив своей заветной мечты – сыграть роль Сталина, хотя при жизни он был замечательным комедийным артистом и мастером эпизода. Фарада мечтал довести до конца роль Сталина у Любимова в Театре на Таганке. Но сыграть ее ему, к сожалению, так и не удалось.

Понравилась статья - подписывайтесь, чтобы не пропустить больше информации о последних днях народных любимцев. С благодарностью, чтобы помнили.

Первый инфаркт Евстигнеев получил в 1980-ом и решил, что это все от курения. Курить бросил.

В 1986, после смерти второй жены Лидии Журкиной, последовал еще один инфаркт. Евстигнеев назначил себе новое послушание, бросил пить, вернувшись к никотину (меж тем как следовало встать под наблюдение врачей).  

Легче не становилось. Актер вновь завязал с курением, пачками глотая нитроглицерин.

А жизнь требовал от Евстигнеева здоровой мобильности. В 1988 у него произошел конфликт с Олегом Ефремовым, после которого актер выходил на сцену МХАТа только в специально оговоренных спектаклях.

По версии, озвученной самим Евстигнеевым, он получил роль в фильме «Ночные забавы», очень хотел сниматься, но не мог совместить кино с театром (тем паче, одна из последних ролей, на которую его лоббировал Ефремов, актеру не нравилась). Евстигнеев просил сбавить нагрузку. Ефремов же предложил ему уйти на пенсию.

Что такое случайные заработки и творческие вечера для актера 60+ в стране, теряющей интерес к искусству, думаю объяснять не надо. А у Евстигнеева, к тому же, оказались обязательства, которые берут на себя в возрасте более молодом. В 1986 он женился на актрисе Ирине Цывиной, которая была младше почти на сорок лет.

Евстигнеев не сомневался, что все выдержит. Он говорил:

«У меня столько сил и энергии, я столько еще могу сделать, а сердце, как двигатель в старой машине, не тянет. Надо только двигатель отремонтировать, и все будет в порядке».

В последние годы жизни Евстигнеев плохо себя чувствовал, но продолжал играть с полной отдачей. Зрители и не догадывались, какой ценой даются ему роли.

Вспоминает Ирина Мирошниченко: «Нам всегда было радостно и весело. Огорчало только одно: я давно поняла, что у него больное сердце… За кулисами стояла простая скамейка, предназначенная для артистов. Он отыгрывал и ложился на эту скамеечку, лежал, ждал выхода в следующей сцене. И так глаза закрывал, будто дремал. Я пару раз покупалась, теребила его: «Жень, Женя, тебе нужно выходить». — «Знаю», — отвечал он тихо-тихо, сквозь зубы. А на свою реплику точно вскакивал и вылетал на сцену, устраивал там настоящий фейерверк, а потом — снова на скамеечку. И всюду он находил себе какую-то кушеточку или диванчик, чтобы отдохнуть и набраться сил…»

Сердце необходимо было лечить. На момент принятия решения ремонта двигателя судьба свела Евстигнеева с Микаэлом Таривердиевым. Тот сделал операцию на сердце в Лондоне, у знаменитого врача Тэрри Льюиса и хвастался, будто уже через четыре дня бегал по лестнице и пил коньяк. Евстигнееву только этого и надо было. По его просьбе композитор связался с хирургом.

От многих людей Евстигнеев знал, что эта операция почти безопасна и что она необходима для его хорошего состояния. Он хотел привести себя в форму и решился ехать в Лондон.

Льюис зазывал Евстигнеева оперироваться в декабре 1991, но тот дотянул до марта, поскольку возникла возможность помириться с Ефремовым. Евстигнеев получил роль в постановке «Игроки – XXI век» и принял решение отыграть премьеру, а операционный стол – потом.

Николай Губенко, тогда министр культуры Союза, дал деньги. Евстигнеев нашел паузу в своем расписании. 5 марта 1992 года должна была пройти операция, актеру обещали, что к 10-му числу он будет в порядке, на 17 марта был назначен «Вишневый сад», на 21-е – «Игроки», потом досъемки «Ивана Грозного» (два последних эпизода с его участием). Евстигнеев относился к операции легко и, казалось, не беспокоился за ее исход. В лондонскую больницу Евстигнеев намеревался именно заскочить.

Перед отлетом он навестил своих близких. В частности, свою первую жену Галину Волчек. Держался непринужденно, уверял, что операции совершенно не боится, дескать, точно такую же недавно сделали Таривердиеву, и он уже бегает. Но Волчек все же уловила в его голосе потаенный страх. Позвонила знакомой женщине-астрологу. И та буквально ошарашила ее своим ответом: мол, никакой операции не будет. Волчек подумала, что операцию отложат по причине ее ненадобности. А вышло по-другому.

1 марта 1992 года Евстигнеев последний раз вышел на сцену.

Вспоминает сын актера Денис Евстигнеев: «Последний раз я видел отца вечером 1 марта у меня дома. Сидели после спектакля „Игроки“, он пришел вместе с Хазановым. Когда я привез его домой, он, выходя из машины, на мои слова: „Ты хоть позвони оттуда, или Ира пусть позвонит, как там все…“ ответил: „Да ладно, приеду – позвоню, все нормально…“

Далее рассказывает жена Евстигнеева И. Цывина: «Мы прилетели в Лондон вечером 2 марта. Нас поселили в роскошной посольской квартире. У него было роскошное настроение – никакого страха, никаких дурных предчувствий. Он, казалось, сгорал от любопытства – как ему будут делать операцию, – рассказывал, как он себе все это представляет.

Ночью я проснулась от того, что увидела во сне, как он курит. Я включила свет: он сидел и курил. Такого никогда прежде не бывало. Я рассердилась, заставила его выбросить сигарету и лечь спать, и только мельком подумала, что, должно быть, он все же очень волнуется. Через некоторое время он опять проснулся и включил свет. Он был в холодном поту и дрожал, как маленький ребенок. «Я сейчас умру». Я стала успокаивать его: «Ты вспомни свою маму. Ведь могла же она продлить свою жизнь ради тебя, потому что очень этого захотела. Зачем ты себя раньше времени хоронишь?».

Он уснул. Утром 4 марта мы поехали в клинику. Ему должны были сделать обследование, маленькую предварительную операцию – коронарографию – и оставить в клинике до утра, чтобы оперировать. Ночные страхи были забыты, он шутил и снова был в прекрасном настроении. Полчаса мы сидели вместе, шутили, разговаривали. Евгений Александрович с утра ничего не ел перед обследованием и послал меня сказать медсестре, что он голоден. Я сходила, вернулась к нему: «Через пять минут они тебя покормят».

За эти пять минут он умер…

Все происходило так быстро, что теперь эти события прокручиваются в моем мозгу, как ускоренная съемка в кино. Только я это сказала, вошли Тэрри Льюис и посольский врач. У Льюиса в руках был лист бумаги, он стал говорить и рисовать, а посольский врач переводил, очень быстро, без пауз: «Я ознакомился с вашей историей болезни, завтра мы будем вас оперировать, но у нас принято предупреждать пациента о возможных последствиях операции. Вот ваше сердце – он нарисовал, – в нем четыре сосуда. Три из них забиты, а четвертый забит на девяносто процентов. Ваше сердце работает только потому, что в одном сосуде есть десять процентов отверстия. Вы умрете в любом случае, сделаете операцию или нет!» В переводе слова звучали буквально так.

Евгений Александрович весь похолодел. Я держала его за руку. Я увидела, как он покрылся испариной и стал тяжело дышать носом. Когда ему становилось плохо, я всегда заставляла его дышать носом, по Бутейко. Я поняла, что с ним что-то случилось. Что-то стало происходить в его сознании, он испугался этого нарисованного сердца. Я заговорила с ним, стала его утешать, и в это время какие-то люди, которых я не успела рассмотреть, оторвали меня от его руки и быстро куда-то повели. Я успела заметить на экране, где шла кардиограмма, прямую линию, но ничего еще не понимала и испугалась по-настоящему только тогда, когда меня стала утешать медсестра.

Пришел посольский врач: «Наступила клиническая смерть. Но вы не волнуйтесь, его из клинической смерти вывели, он очнулся». Я слышала суету в коридоре, это Евгения Александровича срочно повезли на операцию…

Четыре часа я просидела в этой комнате. Я сидела у окна и смотрела через внутренний двор на окна реанимационной, куда Евгения Александровича должны были привезти после операции. Сто раз открывалась там дверь, приходили и уходили какие-то люди, но его так и не привезли. Вместо этого опять появился посольский врач:

– Операция закончена, ваш муж умирает. Операцию провели блестяще, но нужна пересадка сердца.

– Ну так сделайте!

Я была потрясена тем, как холодно он говорил:

– Нельзя, это обговаривается заранее. Поэтому мы отключили его от всех аппаратов.

– Кто вам дал право?! Я позвоню нашим друзьям в Австралию, мы найдем донора… Не могли бы вы продержать его хотя бы несколько дней?

– Нет, это надо было обговорить заранее.

Вошел Тэрри Льюис: «Я вынужден вам сообщить, что ваш муж скончался…»

Через полчаса мне разрешили войти к нему…

Он лежал удивительно красивый. Я обняла его и почувствовала, что он теплый… Не может быть человек теплый и мертвый… Я умоляла его не оставлять меня – это длилось, кажется, долго-долго…»

Евгений Александрович Евстигнеев умер 4 марта 1992 года от сердечного приступа, ему было 65 лет.

Его уход был внезапным. Сбивающее с ног известие о его кончине многие приняли за ошибку, досадное недоразумение журналистов.

Как потом сказала Ирина Цывина: «Я не перестаю искать объяснений его смерти. Она была абсолютно нелогична, абсурдна. Ведь я видела это своими глазами – спокойный, веселый человек умер сразу после того, как ему нарисовали его сердце и сказали: вот так вы можете умереть. И я нахожу единственный ответ: его гениальное воображение. Так же, как он мог представить себе любую страну, выйдя на полчаса на улицу, так же он представил себе свою смерть… Он вошел в нее, как в очередную роль…»

Вдове вернули оставшиеся от операции деньги, на которые был выбран по каталогу самый красивый гроб ручной работы из красного дерева, одежда-саван, расшитый серебром и золотом.

По распоряжению премьера московского правительства Юрия Лужкова, похоронили Евгения Евстигнеева на Новодевичьем кладбище.

Несмотря на то, что Ирина дважды вышла замуж и родила двоих детей, она так и не встретила мужчину, который был бы для нее таким же идеальным, как Евгений Александрович. 18 апреля 2019 года Ирины Цывиной не стало - она умерла в возрасте 55 лет от депрессии и чрезмерного употребления алкоголя, похоронена на Троекуровском кладбище.

Понравилась статья - подписывайтесь, чтобы не пропустить больше информации о последних днях народных любимцев. С благодарностью, чтобы помнили.

В сентябре 2007 года страна впервые узнала о страшном диагнозе любимого артиста Александра Абдулова. Но Абдулов и сам верил, и других убедил, что все обойдется. На февраль 2008 года в репертуаре «Ленкома» у него была запланирована главная роль в новом спектакле.

Болезнь обнаружилась внезапно. Абдулову стало плохо прямо на съемочной площадке фильма «Гиперболоид инженера Гарина» в Крыму, в Балаклаве. Друзьям говорил: сильно болит внутри. Ему предлагали отдохнуть, но он отрезал: времени мало. Александр Абдулов сильно нервничал и очень много курил.

В ночь на 18 августа ему стало плохо и любимца публики увезли в больницу с диагнозом «язва желудка». Консилиум решает: Абдулову нужен хирург. Оперировать в Балаклаве не решились, срочно повезли в Севастополь.

В Севастополе 19 августа 2007 года через несколько часов после операции у него начались серьёзные проблемы с сердцем. Шесть суток Александр Гавриилович провёл в реанимации, после чего его состояние было признано стабильно тяжелым и Абдулова отправили в Московский кардиоцентр имени Бакулева. Там в результате многочисленных обследований у актера было обнаружено новообразование в левом легком.

Александра Абдулова диагноз, конечно, шокировал, но он старался не опускать руки. Еще 3 сентября все были уверены: народному артисту нужна простая реабилитация после язвы.

В начале сентября Абдулов прибыл в Израиль, где в клинике «Ихилов» ему диагностировали четвёртую (неизлечимую) стадию рака легкого. Это крайний этап, на котором заболевание не поддается лечению. Метастазы, зародившиеся в легких, поразили и другие внутренние органы – печень, почки, поджелудочную железу. Болезнь практически не поддается излечению, хотя современные медицинские методы позволяют стабилизировать заболевание и даже добиться его регрессии. Как израильские, так и российские врачи пришли к мнению, что рак лёгкого возник из-за многолетнего курения. Актер мог выкурить по две-три пачки в день.

Абдулов лечится в Израиле и после курса химиотерапии израильские врачи отметили у актера некоторые улучшения.

Однако, в октябре, уже в России, столичные врачи пришли к выводу, что лечение, которое было назначено Абдулову в Тель-Авиве, не совсем ему подходило. Медики обнаружили у Александра Абдулова метастазы в ребре, печени и позвоночнике. Они предложили артисту повременить с операцией и применить лекарственную терапию. Тогда Абдулов покинул Россию и направился в Тибет.

После общения с одним из старейших далай-лам актер почувствовал себя значительно лучше. Лама провел над ним священный обряд и пообещал, что лично будет молиться о его здоровье, прося Будду помочь больному.

После возвращения из Тибета в Москву Абдулов заявил, что собирается вновь приняться за работу: готов играть свои прежние роли в спектаклях, сниматься в фильмах и даже начал переданную другому режиссеру работу над собственным фильмом «Выкрест».

Но потом актеру вновь стало хуже. Надежды таяли вместе с дымом от выкуренных сигарет. Однако, самые близкие знали — Абдулов не сдался, он всего лишь ждет обыкновенного чуда.

В последний раз на публике актер появился 13 декабря 2007 года, когда президент России Владимир Путин на торжественной церемонии в Кремле вручил ему орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени за «большой вклад в развитие театрального искусства и многолетнюю деятельность». Чокнувшись фужерами шампанского с Владимиром Путиным, люди подходили к актеру и желали здоровья. Актер в это время сидел. Долго стоять у него, кажется, не хватало сил, хотя он в этом и не признавался…

Ближе к Новому году народному артисту стало совсем плохо. В конце декабря 2007 года его поместили в сердечно-сосудистый центр имени Бакулева. Но 31 декабря Абдулов все равно сбежал к семье

Георгий Мартиросян рассказал, что Абдулов предчувствовал смерть:

«Последний раз мы виделись 31 декабря… Он отпросился у врачей домой на несколько часов. Мне потом мама рассказывала: когда увидела, как он прощается с Женей, поняла — он уходит навсегда…».

Также Мартиросян напомнил, что его друг очень много курил и почти не отдыхал. Он просил актера избавиться от вредной привычки и меньше работать, но тот в ответ лишь отшучивался.

Юлия Абдулова: «31-го числа приехали домой, сели за стол, к нам приехали друзья, которые каждый год приезжали. Зашла мама в слезах, которая только говорила: «Саша, тебе плохо, тебе плохо». И начала плакать. Саша говорит: «Вези меня назад, я не могу смотреть на ее слезы». Он вообще не мог воспринимать, когда женщина плачет, тем более когда мама плачет».

Ранним утром на скорой они вместе уедут в клинику. Домой актер больше не вернется.

1 января 2008 года к Александру Абдулову, который уже практически не вставал с постели, пришли его друзья. Артист говорил о том, как он счастлив, что у него есть семья, жена и дочь, как он хочет услышать первое слово Евгении. Впрочем, в отсутствии супруги Абдулов жаловался и на то, как он устал от боли, которая терзала его почти круглосуточно в последние 4 месяца.

А 3 января около шести утра Александр Гавриилович предложил жене попить какао. Юлия вспоминала: «Он стал говорить про фильм, про премьеру… И на полуслове - взгляд в точку. Все…».

Жена вызвала реанимацию – ее попросили покинуть палату.

Ю. Абдулова: «Врачи пришли и первым делом накинулись на меня: «Выйдите из палаты!» А сами растерялись, бегают вокруг него, суетятся: «Александр Гаврилович, Александр Гаврилович…» Я в щелку двери смотрю, вижу все это и кричу: «Что вы истерите, делайте что-нибудь!» Потом все стихло, и молодой доктор спрашивает у пожилого: «Там жена за дверью, что ей сказать-то?» И тот отвечает так равнодушно: «Что ей сказать? Ну, умер и умер…» Я этот спокойный голос не забуду до конца жизни. Лицо доктора забыла, а голос узнаю из тысячи. Вышла в коридор, позвонила Орлову: «Леша, все… Позвони маме Саши — я не смогу…»

3 января 2008 года в 7 часов 20 минут утра Александр Абдулов скончался от неоперабельного рака легких четвертой стадии и метастаз во всех органах. Ему было 54 года.

Несмотря на диагноз, весть о кончине Александра Абдулова стала для всех потрясением. «Вчера и позавчера я разговаривал с ним по телефону, - рассказал художественный руководитель Ленкома Марк Захаров. - Он пытался быть бодрым, он отчаянно боролся за свою жизнь... Я не ожидал, что будет такой трагический уход. Я сегодня пришел на репетицию, но первый раз в жизни я не смогу репетировать... Это, конечно, шоковый удар».

Как позднее рассказывал один из друзей и коллег артиста, злосчастный рак, скорее всего, можно было обнаружить задолго до четвертой стадии болезни.

«У Абдулова болела спина, и кто-то ему посоветовал пить сильные обезболивающие, которые, как я думаю, спровоцировали язву желудка. А на самом деле это была история с легкими, боль от которых отдавалась в позвоночник», - говорил товарищ Абдулова в одном из интервью.

Последняя роль в кино Александра Гавриловича – художник Алик из фильма "Ниоткуда с любовью или веселые похороны" по роману Людмилы Улицкой. Она оказалась практически пророческой: по сценарию главный герой смертельно болен раком.

Отпевание состоялось в храме Пресвятой Богородицы в Путинках, который помогал восстанавливать артист. Гражданская панихида по Абдулову прошла в «Ленкоме», которому тот верой и правдой служил на протяжении стольких лет.

Желающих проститься с одним из самых популярных, известных и любимых актеров России, постсоветского пространства было очень много. Люди шли плотным потоком, несли цветы. Из-за большого числа людей улица Малая Дмитровка, на которой расположен «Ленком», была перекрыта для движения транспорта.

После гражданской панихиды Александр Абдулов был похоронен на Ваганьковском кладбище, на Центральной аллее. Место для погребения выбирал близкий друг Александра Леонид Ярмольник.

У Александра Гаврииловича остались две дочери от разных женщин, причем второму ребенку актера - Евгении - на момент кончины отца было всего 9 месяцев.

В одном из своих последних интервью Абдулов сказал: «Бог знает, насколько длинной будет жизнь, а вот насколько широкой – зависит от человека»…

Понравилась статья - подписывайтесь, чтобы не пропустить новинки!

В первый раз Миронов едва не умер в сентябре 1978 года. Он тогда вместе с Театром сатиры гастролировал в Ташкенте, и в один из дней ему стало плохо – у него лопнул сосудик в мозгу. По счастью, это был всего лишь микроразрыв, однако местные врачи поставили неверный диагноз: серозный менингит.

Миронова положили в больницу; к нему, прервав гастроли в Одессе, немедленно вылетела жена Лариса Голубкина.

Она вспоминает: «Месяц я провела у его постели, он лежал белого цвета в больнице. Придумали эту жуткую историю с менингитом. Если бы тогда сделали обследование и поняли, что это было первое кровоизлияние, то все-таки он мог бы лечиться. В то время в Америке уже делали такие операции. Цареву в таком почтенном возрасте сделали операцию, и он семь месяцев прожил. Значит, если в молодом возрасте это сделать, как знать… Андрею было тогда тридцать семь лет.

Между тем, по Москве тотчас пошли слухи, что Миронов… умер. Но он был жив, лежал в больнице. Если бы врачи правильно поставили диагноз и провели операцию, вполне вероятно, он бы прожил гораздо больше тех девяти лет, что последовали затем. Дело в том, что после того, как у Миронова в Ташкенте лопнул сосудик, кровь запеклась и этот сгусток и держался до 87-го. Кстати, в роду Миронова многие умерли именно от аневризмы: и отец (аневризма сердца), и сестра отца, и тетка.

В 80-е годы здоровье ухудшилось. Тело Миронова покрылось фурункулами, приносящими огромную боль. А он выходил на сцену, не представляя жизнь без театра и кино.

Как утверждают очевидцы, Миронов предчувствовал свой ранний уход. Например, его бывший одноклассник А. Ушаков рассказывает: «Надежда Георгиевна Панфилова, наш классный руководитель, умерла в этом же 1987 году, унесшем и Андрея. Когда в маленькой ее квартирке на улице Вавилова наш класс прощался с нею, кто-то сказал, что мы очень редко видимся. Андрей, задумчиво помолчав, произнес: „Ничего. Скоро я вас соберу у себя – по такому же случаю…“».

Актриса Зоя Зелинская вспомнила последние дни жизни Андрея Миронова: «Миронов испытывал космические нагрузки. Репертуарная политика театра стала выстраиваться под него. Он играл все главные роли, а Плучек (главный режиссёр театра) не нашел в себе силы вовремя притормозить этот конвейер. Кроме того, Андрей Миронов продолжал участвовать в концертах, снимался в кино. Режиссеры и концертные администраторы рвали его на части, и никто не думал, к чему это приведет! Кроме того, Андрей испытывал давление со стороны требовательной матери - та хотела, чтобы в газетах актёра называли не талантливым, а гениальным. Вот он и не жалел себя. Помимо этого, Миронов очень любил скоростную езду на автомобиле, хотя это ему и вредило - из-за этого повышалось давление».

Закрыв в июне 1987 года свой 63-й сезон, Театр сатиры в июле отправился в гастрольную поездку по Прибалтике.  До гастролей в Риге актёр консультировался у одного из лучших нейрохирургов СССР. Профессор Коновалов выявил у него аневризму головного мозга. Требовалась срочная операция, иначе он мог умереть. Однако Миронов боялся остаться без театра, поэтому решил улететь в Ригу вместе с Театром Сатиры. Так он совершил роковой поступок.

По удивительному стечению обстоятельств, в те же дни в эти края приехали отдыхать многие родственники и друзья Миронова. Среди них: его мама Мария Владимировна, первая жена Екатерина Градова с дочерью Машей, Григорий Горин, Ян Френкель, Алла Сурикова, нейрохирург Эдуард Кандель и другие. Миронов искренне удивлялся этому совпадению и никак не мог понять, почему так случилось. Лишь только после его смерти стало ясно, что таким образом Господь давал возможность всем, кто любил этого человека, быть с ним рядом в последние минуты его жизни на земле.

14 августа Миронов должен был играть на сцене Рижского оперного театра в спектакле «Женитьба Фигаро». Но перед спектаклем он в течение двух часов играл на корте в теннис. Играл два часа на страшном солнцепеке, обмотавшись полиэтиленовой пленкой, чтобы согнать вес. После игры зашел к гендиректору санатория «Яункемери» Михаилу Малькиелю, оставил у него свои кроссовки и договорился, что вечером они проведут время в компании прелестных девушек. Не довелось…

Спектакль начался без опозданий и ровно двигался до 3-го акта, 5-й картины, последнего явления. Далее произошло неожиданное. Вспоминают очевидцы.

О. Аросева: «Началась финальная сцена, где все мы переодеваемся, прячемся – Сюзанна, Графиня, Марселина, – а Граф, пытаясь разоблачить неверную жену, гоняется за нами и попадает в идиотское положение. У Фигаро в финальной сцене великолепный монолог…»

Вспоминает А. Ширвиндт: «Фигаро: Да! Мне известно, что некий вельможа одно время был к ней неравнодушен, но то ли потому, что он ее разлюбил, то ли потому, что я ей нравлюсь больше, сегодня она оказывает предпочтение мне…»

Это были последние слова Фигаро, которые он успел произнести…

После чего, пренебрегая логикой взаимоотношений с графом, Фигаро стал отступать назад, оперся рукой о витой узор беседки и медленно-медленно стал ослабевать… Граф, вопреки логике, обнял его и под щемящую тишину зрительного зала, удивленного такой «трактовкой» этой сцены, унес Фигаро за кулисы, успев крикнуть «Занавес!»

«Шура, голова болит», – это были последние слова Андрея Миронова, сказанные им на сцене Оперного театра в Риге и в жизни вообще…»

А вот что вспоминает об этом же дочь Миронова – Маша: «Я не знаю, почему пошла на этот спектакль. Все жили в Риге, а мы с мамой (Е. Градовой) – в Юрмале. В тот день мама купила нам билеты на концерт Хазанова. Но в последний момент я сказала: лучше я посмотрю спектакль. Я очень любила „Женитьбу Фигаро“, видела ее уже несколько раз. Но в тот день меня как будто что-то толкало в театр… В антракте того рокового спектакля я зашла к нему за кулисы. Спросила: «Что у тебя такое с лицом?» Он говорит: «Немножко на солнце перегрелся – переиграл в теннис». И все. Я пошла дальше смотреть спектакль… Он умер на глазах всего зала. Потом кто-то из актеров сказал: прекрасная смерть…»

О. Аросева: «Там, за кулисами, близко к сцене стоял стол. Длинный, весь в искусственных цветах. Цветы – для «девушек-пейзанок» в спектакле, чтобы в финале выходили на поклон с букетами. И вот Андрея положили среди этих букетиков. Живой еще, а лежал будто в гробу, убранном цветами. У него изо рта шла пена, и он, вытирая ее парализованной рукой, все повторял: «Голова болит, голова болит, голова…».

Ширвиндт потом вспоминал, что всю дорогу до больницы Миронов шептал слова из последнего монолога Фигаро. Даже в последние минуты своей жизни он продолжал оставаться Артистом.

Вспоминает писатель Игорь Оболенский: «Мария Владимировна Миронова рассказывала мне, как до двух часов ночи ждала сына. Ей не сообщили о трагедии. В два часа ночи вдруг начала стирать его вещи. Сердце Андрея продолжало биться еще два дня».

Рассказывает руководитель клиники нейрохирургии Янис Озолиньш: «Я приехал в больницу буквально в считаные минуты, как только меня вызвали. Миронова привезли к нам в 23.25. Он был без сознания. Произошел так называемый разрыв аневризмы – сосуда, который снабжает кровью передние части головного мозга и также участвует в полном снабжении головного мозга. При установлении диагноза было сразу ясно, что произошло обширное кровоизлияние между полушариями головного мозга. Мы сразу же провели обследование сосудов, констатировав гигантскую, по меркам головного мозга, аневризму: в диаметре она была больше 2,5 сантиметра! То есть она очень трудно поддается оперативному лечению. В результате разрыва – нарушение жизненно важных функций, дыхания и, как следствие, потеря сознания.

В реанимации мне удалось установить, что Миронову в театре кто-то из врачей, оказывая помощь, из самых лучших побуждений заложил в рот нитроглицерин. В такой ситуации, когда произошел разрыв артерии, прием сосудорасширяющего вещества мог усугубить объем кровотечения.

Было совершенно ясно, что в ситуации перенесенной клинической смерти Миронова оперировать не было смысла. Мы продлевали реанимационные мероприятия, то есть поддерживали кровяное давление, дыхание, и в это же самое время обдумывали возможности оперативной помощи. Практически сразу же при поступлении к нам мы совершили вспомогательную операцию. Это дало возможность предотвратить остановку сердцебиения. Так были выиграны эти два дня – с 14 по 16 августа. Иначе Миронов умер бы сразу».

От аппарата искусственного жизнеобеспечения Андрея Миронова отключили 16 августа. Врачи вынесли вердикт: безнадёжен. Решение принимали родные. Последнее слово было за матерью Миронова. Она согласилась. А потом сказала: «Это мой конец. Моя Хиросима...» Она не смогла даже заплакать.

В 5:35 утра 16 августа 1987 года сердце актёра остановилось. Андрей Миронов скончался от геморрагического инсульта, не придя в сознание, в Риге в клинике Гайльэзерс на 11-й день после смерти Анатолия Папанова, ушедшего 5 августа.

Перед отправкой в Москву тело Миронова привезли из морга к Театру оперы, чтобы «сатировцы» смогли проститься со своим коллегой (тогда уже было решено, что театр гастроли не прерывает и остается в Прибалтике). Артисты, которые жили в разных гостиницах, подошли попрощаться. Как ни странно, но народу было немного. И дело было совсем не в том, что на часах было около шести утра. Это еще раз доказало, что Миронова в его родном театре любили далеко не все его обитатели. Из машины тело Миронова не выносили, открыли только заднюю дверцу. Прощание длилось всего 5–10 минут.

Вечером 16 августа Миронов должен был выступать во Дворце культуры в городе Шауляй. Билеты на этот концерт были давно проданы. Однако приехать туда актеру было уже не суждено. Администрация Дворца предложила зрителям вернуть билеты обратно и получить взамен назад свои деньги. Однако ни один человек не сдал.

В то самое время, когда тело Миронова везли в Москву, там разговор был только об одном: где его похоронить. Все сходились во мнении, что это должно быть Новодевичье кладбище. Но, даже учитывая огромную популярность Миронова, сделать это было нелегко. Лариса Голубкина позвонила тогдашнему министру обороны Дмитрию Язову. Тот пообещал быть «толкачом» в этом вопросе. Но у него ничего не получилось. Через несколько минут он перезвонил и сообщил, что эта проблема замыкается на 1-м секретаре МГК Борисе Ельцине, а того сейчас нет в Москве – он в служебной командировке. Спустя некоторое время с Голубкиной связался председатель Комитета по культуре Москвы Игорь Бугаев и сказал, что есть решение Моссовета: похоронить Миронова на Ваганьковском кладбище.

Учитывая огромную популярность Миронова, Голубкина обратилась к администрации кладбища, чтобы ее мужа похоронили на удобном участке. Например, рядом с церковью или около колумбария. Но ей отказали, заявив, что свободных мест там нет. И никаких исключений, даже для такого человека, как Андрей Миронов, делаться не будет. В итоге свободным оказался участок, находившийся достаточно далеко от Центральной аллеи, – 40-й.

И вновь, как и в случае с А. Папановым, актеров Театра сатиры на них практически не было, хотя правительство Латвии выделило для них специальный самолет.

З. Высоковский рассказывает: «Я ушел из Театра сатиры сразу же после смерти Миронова. Тогда в течение 10 дней не стало ни Папанова, ни Миронова. И, глядя на отношение руководства театра к этим событиям, я решил уйти. Когда умер Папанов, театр находился на гастролях в Риге. Мне казалось, что в этот момент нужно отменить гастроли, приехать в Москву и отдать свой последний долг. Но гастроли продолжались. И Андрей Миронов играл творческие вечера вместо спектаклей, где был задействован Папанов. Потом, через несколько дней, умер Андрюша. Я не понимал: как же возможно – мир потерял двух таких людей! Мне казалось, что что-то должно измениться. Но театр жил своей жизнью, как будто ничего не произошло. А я уже не мог…»

Между тем, в отличие от актеров Театра сатиры, продолжавших свои гастроли, сотни тысяч москвичей проститься со своим кумиром пришли.

Хоронили Андрея Александровича Миронова в костюме Фигаро.

О тех днях вспоминает Г. Горин: «С ночи москвичи выстраивались в траурную очередь на Садовом кольце. Так уже было несколько лет назад перед Театром на Таганке, когда хоронили Владимира Высоцкого. Теперь – на площади Маяковского. Тысячи людей… Огромнейшая толпа… На Ваганьковском кладбище – огромное скопление людей. Андрея проносили мимо них… К его ногам летел водопад цветов. Люди плакали, как плачут по самому близкому человеку. На мою долю выпала участь сопровождать его в последней поездке по стране. На всей тысячекилометровой трассе от Риги до Москвы работники ГАИ выбегали, чтобы отдать ему честь, на всем пути незнакомые люди молча склоняли перед ним головы. ЛЮДИ, которых он так любил…»

Мать Андрея Миронова – Мария Миронова – пережила сына на 10 лет и обрела покой рядом с единственным и бесконечно любимым сыном на Ваганьковском кладбище.

P.S. Доктор медицинских наук нейрохирург Шалва Элиава рассказал, что аневризма чем-то походит на грыжу. Со временем она увеличивается, разрывается и дает кровоизлияние. В подавляющем большинстве случаев до разрыва аневризма никак не проявляется. О кровоизлиянии можно узнать, например, если человек потеряет сознание, как это случилось с Мироновым.

Такое кровоизлияние вызывает остановку кровообращения в сосудах, они рефлекторно сужаются и мозг полностью лишается кровотока – это защитная реакция организма. Обильное кровоизлияние, которое произошло у Андрея Миронова, в половине случаев моментально заканчивается смертью человека. По уверению Элиавы, избежать подобной трагедии поможет медицинское обследование, а операции по нейтрализации аневризмы имеют практически нулевые показатели по летальности, если не считать редкие патологические случаи.  

Если бы после первого кровоизлияния Миронова хорошо обследовали и установили причину произошедшего, его можно было бы прооперировать и спасти.

Понравилась статья - подписывайтесь, чтобы не пропустить новинки!

Похоронил 7-го ноября подругу, (10-го ей исполнилось бы 37), рыдал на кладбище...прорвало после отпевания, во время отпевания тупо смотрел на неё в гробу. А тут нашло что-то на меня, размышлять начал. Ведь мы оплакиваем усопших не потому что их жалко, а потому что нам без них плохо. Им ни хорошо, ни плохо—им всё равно. Это нам плохо без них.

Её увезла скорая 2-го вечером, а 5-го она умерла. Она так хотела жить.

Мы не только помним жертву наших дедов и отцов, но и одно из самых ужасных преступлений, за которое никто до сих пор не покаялся.

Памятник «колокол Мира» в Санкт-Петербурге

П. С. Извините за качество, дело было вечером.