Первые месяцы вегетарианства дались Льву Николаевичу нелегко. Любая книга, взятая наугад, непременно открывалась на описании обильного ужина. Начало казаться, что газеты заполнены исключительно отчётами о званых обедах и кулинарными рецептами. А стоило графу задремать, как начинали сниться исходящие жиром котлеты или ломти нежнейшей ветчины. Обоняние графа обострилось и стало напоминать волчье.
— Щи с говядиной, — шептал он, принюхиваясь к проходящему мимо мужику.
— Чесночная колбаса, — бормотал, раскланиваясь с повстречавшимся батюшкой.
— Солянка с курятиной, — гладил по голове крестьянского ребёнка.
Возвращаясь с утренней прогулки, Лев Николаевич заметил стоящую у ворот усадьбы пролётку со знакомым кучером.
- Здравствуй, голубчик, - кивнул граф. – Со станции кого привёз?
- Доброго здоровья, - поклонился тот. – Важного господина доставил. С саквояжем.
- Что ж, пойду, взгляну, - ответил Толстой. И, поведя носом в сторону кучера, отметил про себя, - Пирог с паслёном.
Он поднялся по ступеням крыльца, вошёл в дом и остановился у гостиной из которой доносились голоса. Принюхался.
- Кулебяка или расстегай. Скоромные. Не пойму, но, похоже, что со свининой. Или с говядиной?
Толстой открыл дверь, и пронёсшийся сквозняк немедленно развеял сомнения.
- Конечно же, кулебяка со свининой. Ещё грибы и картошка.
- А, вот и Лев Николаевич, - объявила Софья Андреевна. – Изволь познакомиться с гостем из Петербурга.
Плотный, розовощёкий господин в дорожном костюме, вскочил с кресла и, прижав ладони к груди, поклонился.
- Позвольте представиться, Ваша Светлость. Пётр Петрович Кнопп, служащий издательского дома Глазунова. Не могу выразить словами…
Толстой, сделал несколько шагов навстречу.
- Недавно совсем откушал, - граф рассеянно покивал гостю. – На станции у торговок купил. Бабы там в рядок стоят и подле каждой корзина с кулебяками. Что б тепло сохранить холстиной накрывают. Есть ещё старичок с рыбными пирогами, да он не в счёт. Тут дух такой, что не ошибёшься. Грибы, несомненно, лисички. На сливочном масле.
-…поверьте, всем издательством испытали истинный восторг, читая Вашу «Азбуку», но, - Пётр Петрович просиял, - «Новая Азбука» просто покорила. Убила, что называется, наповал!
Лев Николаевич мягко улыбнулся, продолжая рассуждать про себя, - Кулебяками со свининой и в три яруса только две бабы на станции торгуют. Одна тощая с поджатыми губами. Та на масло скупая, зато до слоёного теста изрядная мастерица. А, вот вторая, хохотушка, пощедрее будет. Анфиса? Анна? Кажется Анна. У этой тесто потолще, зато начинка так и тает, потому, как для грибов и картошечки сметаны не жалеет. У которой же ты, мерзавец, купил?
Толстой, сделал жест рукой, приглашая гостя сесть. Взяв стул, устроился напротив.
- …величайшая услуга российскому школьному делу, - восторженно восклицал гость. – Каждый раздел одновременно прост и изящен.
Лев Николаевич чуть подался вперёд.
- Без сомнения Аннушкина стряпня! Тощая фарш крутит и с репчатым луком обжаривает. Хохотушка же, свининку подкопчённую берёт. Режет мелко-мелко, затем в кипящее масло бросает. И такие у неё расчудесные кубики получаются. Нежные, да сочные. Летом же не репчатый, а зелёный лук кладёт. Петрушечки корень. Сейчас-сейчас…
Толстой придвинул стул так близко к гостю, что тот смущённо замолчал.
- Губы-то у негодяя масляные, - чуть было вслух не простонал Лев Николаевич. – Принял от Аннушки кулебяку, в пергаментную бумагу завёрнутую, кликнул извозчика и покатил. По дороге развернул. Наяву вижу, как он, подлец, довольно головой кивает. Хороша, мол. И давай уплетать!
Толстой так громко сглотнул, что Софья Андреевна, тотчас догадавшись о причине странного поведения мужа, зарделась и нарочито кашлянула
Граф очнулся. Натянуто улыбаясь, встал и повернулся к супруге. По его щеке катилась слеза, губы дрожали.
- Дорогой мой, - Софья Андреевна обняла Толстого.
- На станции…, Анна…, со свининкой…, нет сил…, - горестно подвывая, шептал Лев Николаевич.
- Пойдём. Давай, отведу тебя в кабинет, - графиня взяла мужа под руку и оба покинули гостиную.
Пётр Петрович, потрясённый произошедшим, подавленно молчал.
- Прошу нас простить, - в дверях появилась Софья Андреевна. – Лев Николаевич сейчас трудится над новым романом. Право слово, сам измучался и всех извёл.
- Новый роман? – лицо гостя от волнения пошло пятнами. – Бог мой! О чём? Умоляю, хоть намекните. Я, право слово, не нарочно, услышал имя «Анна» и «станция».
- Экий вы, - притворно строго погрозила пальцем графиня. – Всему своё время. Что же касается издания «Новой Азбуки», то навестите нас дня через два. Тогда всё и обсудим.
Она на мгновение задумалась.
- И, вот ещё что. Непременно приезжайте на голодный желудок. Запомните? Будем обедать, а Лев Николаевич не терпит сытых гостей за столом.
