Продолжите фразу:
Сейчас на мейл ру
Сейчас на мейл ру
В поселке Уфимовский Дергачевского района вообще нет воды. Ни одной лужи. Чугунные трубы, по которым поступала живительная влага из водохранилища, выкопали много лет назад неизвестные лица. А когда этим летом случился пожар на месте высохшего пруда, сельчанам посоветовали «покидать сверху земли лопатами».
Всю жизнь Канаткали Сарсенбаев был активным человеком. Опытный механизатор, покоритель целины, ветеран труда, деревенский старейшина. Пока остальные покидали родную Уфимовку, он отстраивался. Провел воду в дом, собирался поставить унитаз. Но последний пруд рядом с селом в 2019 году пересох.
Канаткали писал письма во все инстанции, заявлял о том, что село умирает без воды. Односельчане говорили ему: «Бесполезно это всё». А он надеялся: «Вода будет. Аллах нам поможет. Неужто мы зря бьёмся».
1 июня 2020 года 83-летний Канаткали умер, так и не дождавшись воды. Его детям в наследство от отца досталась пачка бумаг — ответы от министров, губернатора, спикера ГД РФ и президента. В них — будто издёвка, одни и те же слова: «подача воды из пруда Местный осуществляется согласно графику в штатном режиме».
«Зато запора не будет»
От Саратова до поселка Уфимовский (в народе — Уфимовка, «Третье отделение») почти триста километров. С учетом объезда из-за ремонта дорог выходит шесть часов пути. Мимо Уфимовки проезжает один раз в день единственный микроавтобус, отходящий от Сенного рынка.
Когда пассажиры набились в салон, кассир вместо проверки билетов посчитала торчащие головы. Появилось впечатление, что в Дергачевский район не просто ежедневно ездят, а переезжают — количество сумок в несколько раз превосходило количество человек. Водитель запихал сумки в багажное отделение, уложил в проходе и тремя этажами у выхода. На каждой остановке приходится перешагивать через баулы, разрушать и снова собирать сумочное архитектурное сооружение.
На подъезде к Мокроусу появляются признаки ремонта дороги: спецтехника, горы щебня, черное дорожное полотно. По обочине — засохшие подсолнухи. Дальше — объездная дорога, которой позавидует ФСИН: поездку по ней сравнивают с каторгой.
Иногда обгоняет какая-нибудь машина, оставляя за собой пыльную бурю, так что видимость падает до нуля. Я плотнее прижимаю маску — в надежде, что она защитит хотя бы от пыли.
«Снимите маску, — велит сидящий на соседнем кресле бритоголовый мужчина с бородой, похожий на самурая:
— Вы что, не знаете, что это вредно?!»
И показывает мне видео из TikTok, где говорится, что от ношения масок «слипаются эритроциты, засоряются легкие, а фашистам нужны больные люди». Я поблагодарила за важную информацию, но решила и дальше рисковать здоровьем и идти на поводу у «фашистов».
— Вы куда едете? — спрашивает сосед.
— В Уфимовку.
— А, там, где воды нет. Захотите попить там чай, возьмите с собой воды, — советует попутчик.
Чем дальше от Саратова, тем больше казалось, что нас потерли на стиральной доске или даже засунули в барабан стиральной машины. «Зато запора не будет! Авиценна рекомендовал скачки против запора. В наше время скачек нет, но ездить в наши края очень полезно», — шутит сосед-самурай.
Проезжая райцентр Дергачи, я напоминаю водителю остановить у Уфимовки. «Мимо я никак не проеду — Уфимовка это такой важный населенный пункт! Там светофоры, пешеходные переходы, фонтаны бьют. Если хочешь быть в Уфимовке авторитетным человеком, набери сейчас воды», — дает аналогичный совет водитель.
Я прошу притормозить у придорожного магазина, чтобы привезти с собой самый ценный гостинец — две пятилитровые бутылки питьевой воды.
Казалось бы, при чем тут Бабошкин?
Уфимовка — маленькое село на обочине асфальтированной дороги, идущей от райцентра к границе с Казахстаном. На остановке собирается толпа — представители почти всех оставшихся 13 семей обезвоженного села. Жители сбивчиво начинают объяснять суть проблемы.
Рассказывают, что-то пошло не так еще в середине 2000-х. Однажды сельчане проснулись — а воды в кранах нет. Накануне они видели в поле тракторы и грузовые машины. Оказалось, что участок трубопровода от поселка Восход до Уфимовки вскопан и увезен. По нему поступала чистая вода из Орлов-Гайского водохранилища Ершовского района. Кто и зачем решил выкопать чугунный водопровод — никто не знает.
«Мы — бедные крестьяне, нас никто не спрашивал», — говорят собеседники. В «сельсовете» им показали бумагу, что трубы списаны, потому что якобы заржавели. Жители сомневаются: трубопровод проложили всего лет 15 назад — чугун не мог там быстро прийти в негодность. По предположению, трубы отправились прямиком в пункт приема металла и обогатили чей-то карман. Подозревают главу существовавшего на тот момент местного фермерского хозяйства — у него была в распоряжении спецтехника. Но, рассуждают сельчане, провернуть столь масштабную операцию по демонтажу труб не удалось бы без санкции местных властей. Отметим, что в те годы Дергачевский район возглавлял Иван Бабошкин (ныне глава Саратовского района).
С тех пор село худо-бедно выживало за счет наполнения талой водой четырех небольших прудов. Пруды ни разу не очищались, несмотря на обещания местных властей. Зима 2018-2019 была снежной, но вопреки ожиданиям, сухая земля весной впитала всю влагу, и последний пруд пересох. Через год ситуация не изменилась.
Вода не из того места
Если населенный пункт остается без подачи воды, муниципалитет должен обеспечить ее подвоз. Несколько раз в месяц из соседних сел привозят техническую воду. Заливают в старый колодец, ныне выполняющий функции резервуара. Но оплачивают эту услугу сами жители — скидываются по 500 рублей на бензин для машины-водовозки. «По три тысячи в месяц за вонючую грязную воду отдаем!» — возмущаются жители Уфимовки. Районные власти объяснили им, что со своей стороны оплачивают основные расходы — зарплату водителю, а воду так и вообще — дарят.
Про чиновников здесь говорят: «Язык себе натерли кормить нас обещаниями». Однажды районные власти все-таки согласились пробурить подземную скважину. Якобы показали смету, согласно которой уфимовцы должны скинуться и собрать около 200 тысяч рублей. Пробурили 40 метров — вода не пошла.
«Потому что бурят в одном и том же месте», — говорят местные. От дальнейших попыток чиновники отказались. На вопрос, не пробовали ли жители сами организовать работы по бурению, мужчины почесали затылки, а одна женщина в сердцах выкрикнула: «У меня пенсия восемь тысяч! Если прорыть один метр стоит пять тысяч, то на что мне жить?!»
В селе остались в основном пенсионеры и люди предпенсионного возраста. Причем вторые из-за безработицы занимают у первых, чтобы расплатиться наличными за бензин водовозу.
«Пенсионный возраст подняли — нас можно хоть расстрелять. Нет ведь, даже пуль жалко — легче просто заморить», — мрачно заявляет один из собеседников, мужчина за пятьдесят. И отворачивает лицо.
Те, кто мог — уехал, побросав дома и постройки. Но недвижимость не продают (может, некому): «Люди, кто уехал в райцентр, говорят: «Была б вода — мы б вернулись, мы в Уфимовке с детства прожили, целину поднимали, село у нас дружное».
Уфимовцы говорят с обидой: «Мы тут умираем без воды — а в райцентре вода льется из каждого крана, цветы поливают…».
Впрочем, какое-то участие и даже сочувствие районные власти все же проявляют.
«Когда в конце июля загорелся камышатник на месте одного из пересохших прудов, замглавы района сказал: „Вижу с плотины — горит“. Ну, раз видел, что ж никого не прислал?!» — удивляются жители. Утром в тот день из соседнего Демьяса приехала пожарная машина, потушила возгорание.
Через два часа пожар начался снова. Жители опять позвонили в МЧС. Руководитель пожарной бригады, как говорят местные, отреагировал флегматично:
«Ну, покидайте там сверху земли лопатами, я не знаю…»
Больше пожарные не приезжали. Повезло, что ветер дул в сторону от села.
«Хоть заживо ложись в могилу и всё»
Уфимовку называют «Третьим отделением», имея в виду принадлежность к совхозу «Краснореченский». Совхоз был основан в 1928 году в соседнем селе Красная Речка. Сейчас от зданий и коровников остался только скелет — бетонный каркас. А когда-то сюда приезжали осваивать целину с окрестных районов. Строились дома для тружеников, открыли сельский клуб, начальную школу, медпункт, сельпо… Сколько жителей было в селе, никто точно не помнит, зато местные знают, что в отделении насчитывалось две тысячи голов крупного рогатого скота.
54-летняя Светлана Даньярова с 15 лет начала работать в совхозе. Она — шестая из семи дочерей в русско-казахской семье ветврача.
«Закончила восемь классов, приехала домой — а отец говорит: «Завтра на работу выходи, я тебе группу телят набрал». Я вышла на работу в телятник на пару с мужчиной. У нас была МТМ — мастерская для трактористов. Вот приезжают весной студенты, идут трактора заводить — а я на лошади, навоз с телеги выкидываю. Я — девушка, мне стыдно. Они мимо меня проходят, а вечером меня в клубе видят. Я потом стала говорить напарнику: «Ака (дядя), давай я тут нагружу, а ты там разгрузишь, чтобы меня не видели ребята-студенты», — вспоминает Светлана.
Потом Даньярова начала работать дояркой, стала передовой работницей. Когда в 90-е стада стали ликвидировать, устроилась сторожем в осиротевшую тракторную мастерскую. А потом пришла на почту, где работает последние 26 лет.
Это единственное место работы — в селе больше нет ни школы, ни ФАП, ни клуба, ни продуктового магазина. Вообще ничего, включая воды. Впрочем, самого почтового отделения в селе тоже нет. Светлана ездит на работу в поселок Октябрьский, «сев на хвост» школьному микроавтобусу, который возит туда трех учеников. Иногда ее подхватывает служебная машина — женщина рада, что ее дом стоит у самой дороги.
Зарплата у Даньяровой — 6 650 рублей. «Была бы хотя б минималка…», — вздыхает Светлана. За газ и свет уходит до трех тысяч рублей. Три тысячи рублей нужно отдать пастухам за пастбище — за корову, бычка и овец. Две-три тысячи — за привозную воду плохого качества, которая годится только для хозяйственных нужд и скотины. Пить ее рискованно. Для питья люди стараются набрать воды почище из райцентра. Тем, у кого нет своего автотранспорта, как у Светланы, нанять машину до Дергачей стоит две тысячи рублей.
«Даже покушать на себе экономлю. А люди здесь живут — вообще ничего не получают. И не знаешь, как жить. Впору хоть заживо ложись в могилу и всё», — говорит женщина.
Единственный способ выжить для многих — ведение подсобного хозяйства. Через день приезжает молоковоз, принимает молоко по 14 рублей за литр. К осени сдают скотину, чтобы на эти же деньги закупить корма. «Выгоды держать домашнее хозяйство уже давно нет никакой. Просто привычка — мы по-другому не можем», — поясняет Даньярова.
Недавно у сельчан появилась еще одна статья расходов — за мусор. О том, что его вывозят за счет жителей, многие не знали. Мусор уфимовцы сжигают и решили не платить за навязанную услугу. В платежках уже накопились тысячи. Мусоровоз вхолостую пролетает мимо Уфимовки и тем самым жутко раздражает людей: «На мусоровозку у них деньги есть, а на привоз воды нет». «Я один раз тормознул и сказал водителю: зачем же ты сюда ездишь, раз мы не сдаем мусор? А он: меня заставляют…», — рассказывает Амангельды Бектасов.
Жители села мечтают хотя бы об одном фонаре, чтобы трем школьникам не страшно было в сумерках идти от остановки домой, когда день короткий.
«И укажите еще там, пожалуйста, что у нас нет своей „скорой помощи“, а та машина, которая в поселке Октябрьский — очень изношенная. Этой „буханке“ 18 лет, она тарахтит, зимой в ней холодно», — просят жители.
Накануне моего приезда умер 28-летний уфимовец с болезнью почек, которого на этой «скорой» так и не довезли до райцентра. Это — пятый мужчина села, ушедший из жизни с начала года.
Мифический пруд власти
Однажды главный сельский активист Канаткали Сарсенбаев получил анонимный звонок с лаконичным и недвусмысленным содержанием: «Ты лучше помалкивай, дед». Ветеран не побоялся и боролся, пока жил. При жизни он написал десятки обращений по поводу проблем села Путину, Володину, Радаеву и всевозможным ведомствам. Чаще всего ему отвечали два раза: в первый — что обращение рассматривается, а во второй — что вода на самом деле в селе есть.
«Население п. Уфимовский в количестве 53 человека обеспечивается водой из открытого источника — пруда Местный. Пруд наполняется посредством атмосферных осадков. Подача воды в поселок осуществляется насосом, ежедневно, согласно утвержденному графику в штатном режиме», — стандартный ответ госорганов (документы имеются в распоряжении редакции).
«Не написали только, что рыбы плескаются в пруду», — иронизируют уфимовцы.
ИА «Версия-Саратов» попыталось выяснить, что случилось с таинственно исчезнувшим водопроводом, и какое решение могут предложить местные власти обезвоженному селу?
Казиза Джакияева, глава Октябрьского муниципального образования, куда входит поселок Уфимовский, воздержалась от встречи с журналистом, сославшись на проблемы со здоровьем. По телефону Джакияева ответила, что о судьбе труб ничего не знает: «Это было до меня». И документа об их списании нет.
Накануне жители Уфимовки настойчиво просили снова показать эту бумагу, но им отказали. Не пожелала поучаствовать в обсуждении проблем села и сотрудница муниципалитета Елена Бисенова, проживающая в Уфимовке.
Корреспондент ИА «Версия-Саратов» побывала в администрации Дергачевского района, но в приемной заявили, что глава района — Сергей Мурзаков и его заместитель — Денис Коныхов «на выезде».
По телефону Мурзаков так же не стал рассказывать, куда подевался уфимовский водопровод. По поводу решения проблем с водоснабжением в Уфимовке чиновник отметил, что в селе есть еще один колодец, полный подземной воды. «Там вода соляная, пить невозможно», — комментируют сельчане.
«Жители Уфимовки за привезенную воду не платят вообще. В отличие от других сел района, где вода есть, и по тарифу набирается приличная сумма. Машину мы им выделили, водителя нашли, зарплату ему платим мы, администрация. Бесплатно бывает только… А то, что привозная вода такого качества — так это особенности наших местных источников, все такую пьют», — заявил глава района.
Позже Мурзаков добавил, что эту информацию он дал «для общего понимания ситуации». «Нет, вы там укажите, что проблема водоснабжения в селе Уфимовка нас очень беспокоит, тем более, скоро зима…» — спохватился глава.
Редакция направила запрос в администрацию Дергачевского района с вопросами о том, почему и кем был демонтирован водопровод. В ответ глава района известил редакцию, что администрация сама направила некие запросы «для получения сведений», необходимых для подготовки пояснений. Мурзаков пообещал ответить на вопросы издания, как только будут получены запрошенные чиновниками данные.
Источник: https://nversia.ru/news/im-na-nas-dazhe-pul-zhalko-legche-za...
Приют г. Сургута
Вдруг кто откликнется. Контакт в коментарии
Родители уехали к друзьям. Это был джекпот. Мы очень редко с ним виделись, а тут - пустая квартира в моем распоряжении. Заманить его было непросто, но я старалась. Сделала уборку, налепила пельменей, привела себя в порядок. Романтический вечер потребовал массы усилий, но вот герой на пороге. Наконец-то.
Откупориваем вино, бокалы двигаются навстречу друг другу. Звонит телефон. Наша почта где-то застряла в Днепре, через час надо встретить на автовокзале... Десятый час вечера, дежурный курьер уже встретился с друзьями и в дрова, что логично для субботнего вечера. Бросаю своего визави, накрытый стол и плетусь на маршрутку, почту встречать...
Или там приехала бабушка, мы лет 15 не виделись, это явно последний раз, второй поездки она не переживет. Я работаю, у нас есть только выходные, держу ее за руку, планируем поехать погулять потихоньку в центр. Звонит телефон, кому-то что-то срочно выдать, ключи только у меня... Плетусь на остановку без бабушки, до работы час, обратно час, настроение - в ноль.
Или 31 декабря. Накануне был корпоратив, я знатно наотмечалась, перегруженная стрессом по уши, перед новым годом всем надо отправить все. Мучаюсь похмельем. Звонит телефон - вы нам не доставили пакет, там паспорта-билеты, если мы не улетим, мы вас в лес по частям отвезем. Звоню курьеру, уже часов шесть вечера, в ответ тишина, что понятно, рабочий день закончился часов пять назад. Несусь в офис, на столе лежит накладная, фамилия-роспись получателя, звоню клиенту, дрожащим от ненависти голосом сообщаю данные - в ответ несется пьяное и веселое "да расслабься, получили мы все, утром еще". Тут профессионализм не выдерживает, говорю, что они испортили мне праздник. В трубке пьяно ржут. Иду домой. Родители укатили к друзьям, сестра давно замужем, упирается сейчас на кухне, сооружая новогодний стол. Парень мой укатил на дачу к брату, у них там мужской новый год, никто не берет девушек. Ну, мужская дружба, святое, соглашаюсь я, а спустя несколько месяцев нахожу фотки с этого праздника, со вполне довольными девицами.
Транспорт ходит плохо да и мне надо пройтись. Бреду, стирая злые слезы, по предновогоднему городу. У меня нет никого, ничего кроме работы, которая вынимает из меня душу...
На одном из этапов я работала утренним менеджером - это надо всю почту внести в базу, отделить срочное, раздать доставку и заказы клиентам, принять звонки, выдать пакеты тем, кто придет за ними в офис. Опаздывать нельзя, иначе вся карусель остановится. Рабочий день начинался в 7.30, жила я на другом конце города, вставала в полшестого. Как-то мне было очень дурно с утра, меня рвало прямо в маршрутке, но я ехала на работу, опоздать было нельзя. Как-то образовалась пробка на мосту, мороз - минус 15, я вышла и побрела сквозь зиму пешком, опоздать было нельзя. Прошла мост, дошла до города, пересела. В офисе обледеневшую меня пытались отогревать коньяком...
А еще это постоянная работа с людьми. Вначале я понимала только один метод - устрашения. Орать, наказывать, штрафовать. Больше всего бесило, когда начинали говорить про "человеческое отношение" К себе я относилась бесчеловечно и мне хотелось, чтобы все работали так же - с полным осознанием ответственности. Но курьеры были молодыми ребятами и девчонками. Влюблялись, выпивали, влипали в дурацкие истории. Кто-то упал на мопеде и счесал себе полтела. Попал под троллейбус. Потерял мобильник. Украл содержимое пакета. Забыл рюкзак в трамвае...
Мое утро в офисе начиналось со слов "Ну, что у нас плохого?". Это была уже другая должность, приходила я к 10:00, к этому времени уже обязательно случалась какая-нибудь пакость.
В отпуск я ездила с рабочим телефоном. Даже в Лисьей бухте, накурившись с утра, как паук, я к обеду лезла на Карадаг, где была связь и перепуганный офис решал мною проблемы на расстоянии сотен километров...
Как-то мы поехали к друзьям родителей, в село. Виноградник, шашлык, "шинок під вишнями", было душевно, сыто-пьяно. Было хорошо. Я очень давно никуда не выбиралась, после работы я могла только лежать, вздрагивая от звуков. И вот - долгожданный релакс. И звонит телефон... Мы уже объелись и пошли растрястись на прогулку. Природа, погода, красота. А в трубке - какой-то хмырь требует, шоб мы его бабе цветы доставили. Вежливо отмазываюсь. Звонит директор, требует вынуть и положить цветы. А я при всем желании не могу - я в ста километрах, кто меня повезет? Автобусы тут не ходят. Долгий скандал по телефону и с клиентом, и с директором, и со всем миром. Я чувствую себя виноватой. Позволила себе отдых в выходной, ишь, чего захотела... Выпала из процесса и нА тебе.
Так всегда бывало. Я боялась выходных и отпусков. Жирная рабочая жопа только и ждала, когда я отведу глаза, чтобы явиться во всей сокрушительной неприглядности.
Как-то был один чубздик, который на меня запал. Мне это было дико. Писал страстные смс-ки на рабочий телефон. Прокрадывался в офис вечером, когда я оставалась там одна. Обрывал все телефоны, требуя от меня ужинов и прогулок. Подстерегал после работы. Преследование было недолгим, пару недель. Я была вежлива и корректна. Попросила парня меня встречать, пока этот не успокоится. Закончилось все ожидаемо. Механический завод, откуда это чудо приблудилось, перешел в разряд должников. Была долгая волокита и разборки. На все разборки чубздик требовал меня и резвился со всем рвением отвергнутого мужчины.
А как-то у нас почту украли. Прямо у экспедитора в транспорте. А там были и паспорта, и коносаменты на отправку судов, и бог знает что еще. Побелевший директор бегал от ментов к экстрасенсам и обратно. Клеили объявления. Носились по району. Ничего не нашли. Неделю нас трясло и лихорадило, все были на таблетках и уколах. Этот стресс крепко шибанул по директору, тогда-то он и слег. Думали - панкреатит, оказалось - рак поджелудочной.
Он умер. Был такой маленький и желтый в гробу, совсем на себя непохожий. На похороны съехались представители других городов и генеральный. Я рыдала, это были первые похороны, на которых я присутствовала. Изумила это разница между живым и неживым. Директор был очень похож внешне и по манере разговора на Кузьму Скрябина. Был здоровый красивый мужик, осталась восковая желтенькая куколка, чужая и страшная.
Управление взяла наша бухгалтер. Дела наши шли все хуже и хуже. И до Майдана, а после него - и подавно. С 70 пакетов в день мы отправляли еле-еле 20. Зарплата стала копеечной, долларов 150, против когдатошних 500 (что для моего города было весьма недурным заработком). Холодильник который месяц был отключен, просто нечего было там хранить. Часть уходила на аренду, очень немного - на еду, еще на проезд. Изредка позволяла себе роскошь - книжку купить. Но старалась побольше откладывать. В конце месяца меняла накопленное на доллары и планировала побег из постылого этого города. Постылой этой работы. От надоевшей себя.
В 2014 году я заболела туберкулезом с широкой формой лекарственной устойчивости. Тогда для меня рухнул мир и я хотела только одного - умереть...
Затем последовал долгий период лечения сильнейшими препаратами, с такой побочкой, что даже мужчины теряли сознание после их приема. После полугода лечения в стационаре, меня выписали домой. Через день я не могла встать с кровати. Увезли на скорой. Блокировка вестибулярного аппарата на фоне приема антибиотиков, повреждение внутреннего уха. Сколько потом не спрашивала у товарищей по несчастью, ни у кого данной проблемы не было. 1,5 года заново училась ходить. Через небольшой период времени узнаю о рецедиве туберкулеза и снова долгие месяцы лечения, который, скорее, похож на ад. Стали сдавать сердце, печень, желудок. Хотелось умереть... Иногда я ходила между ж/д путями с мыслью о самоубийстве...Меня вылечили и во второй раз. Сейчас я нахожусь в состоянии полного инвалида. У меня очень сильные головокружения, иногда не могу дойти до магазина в шаговой доступности от дома. Понятно, что в таком состоянии работать оффлайн не смогу.
Читала про разные направления удаленного заработка и решила остановиться на таргетинге.
Огромная просьба - если кто-то разбирается в таргетинге - пожалуйста, научите меня. Для меня - удаленная работа - это единственный шанс работать.
Для любителей писать негативные комментарии, прошу вас - не надо. Для меня это может стать последней каплей, поскольку я уже у черты невозврата.
Мой ник в телеграм @magdalina_888, для тех, кто сможет мне помочь.
Спасибо.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Можете минусить, держите историю:
я - я
о - ортопед
я: Здравствуйте, по поводу спины.
о: что такое?
я: *отдаю сентябрьские рентгеновские снимки* Обострение болевого синдрома, лежать не могу, спать тоже, обезболивающие помогают не так уж и сильно и бла-юла-бла.
о: электрофорез + лфк, закончишь - иди ко мне.
я: а что потом?
о: а потом второй такой же курс.
И ровно в эту самую секунду меня пробило молнией отчаяния.
Знаете почему? Наблюдаюсь у неё с начальной школы, все это время она ищет у меня радикулит, а раз его нет - то всё нормально. При этом за время призрачных поисков несуществующей во мне болезни, пожизненного прописанного ею лфк и стелек, успело развиться множество болезней (моя вина, признаю), теперь уже пошёл третий год как пытаюсь выбить у неё лечение, а не услугу оздоровления током.
Каждая встреча ведёт за собой следующую фразу:
Ты телевизор смотришь? Видишь как балерины танцуют, а какие-нибудь телеведущие? Они занимаются по 4 и более часа в день, а от тебя просят 45 минут лфк!
Спросите, что не так?
В тот же дель захожу к физиотерапевту, повторяю <<больно даже просто сидеть>> иииии врач говорит, мол, при болевом синдроме ЛФК запрещается.
Что ещё не так? Пожизненные стельки - бред? Да, бред.
Состояние позвоночника во многом зависит от ног, но остеопороз стелькой не лечится.
Потратить ТРИ года своей молодости, когда уже всё можно было исправить полной реабилитацией, вместо этого у нас в поликлиниках обожают пускать людей по кругу: ортопед- невропатолог. Однажды даже занесло к хирургу, и он сам не понял, возмущался, почему меня направили сюда.
Я не понимаю, если налицо видно, что здесь таблетки никого не спасут и стельки не вылечат, почему никто не даст рекомендацию, почему никто не напишет полный диагноз на лечение или просто не даст совет по этому поводу? Почему Ребенка должны водить за нос и заставлять страдать всё больше с каждым годом?
В детских поликлиниках имеют значение только малыши, это давно поняла.
И это, блин, очевидно, младшие хрупкие и всё такое. Но и иметь такое отношение к подросткам просто невообразимо.
Мне, тяжело попасть на какое-либо лечение без поликлиники, только вот-вот усилиями родственницы мне сделают документ на обследование в Институт имени Турнера.
Спустя.три.года.
Мои диагнозы: ювенильный остеохондроз шейного и грудного отдела + сколиоз 2 градуса в левом плече поставлен в сентябре прошлого года, у многим известного ортопеда, работающего в одном интересном санатории.
В 2018 после МРТ диагностировали остеопороз, 5 грыж шморля, стёртые межпозвоночные диски.
Ребрам было больно, когда набирала грудь полную воздуха. Теперь уже нет.
А всё началось с поставленного в детстве искривления осанки.
Блин, мне мой ортопед даже в том 2018 запретила носить корсет, мол, мышцы атрофируются(И что только ЛФК лечит, никакой спорт(благодаря которому вообще-то было лучше) не поможет!!)
Мне жаль, что у меня не было опыта и знаний, а у родителей банального времени на всё это,
Мне грустно за наличие таких врачей и то, как сейчас должны лечиться дети.
Раньше можно был приехать в санаторий на 8 месяцев, до посинения, пока не будешь здоров, а теперь - месяц, и если твоя очередь до процедур не дошла, то мы ничего не знаем.
Поликлиники бесполезные, и это не есть хорошо, нет, это абсурдно: ты ищешь лечения, а не таблетку за 500 рублей.
Многое недосказала, но да и ладно
Короче, всем адекватных врачей.
Проблема моя, тег мой. :,)