Карта морского траффика через северную Атлантику накануне Второй Мировой
Отсканировано из сборника "Вторая Мировая война в иллюстрациях", том 1 "Начало войны", №11 от 25 ноября 1939 г.
Отсканировано из сборника "Вторая Мировая война в иллюстрациях", том 1 "Начало войны", №11 от 25 ноября 1939 г.
Отрывок из письма ...
От кого: Чарли Брауна. Великобритания.
Кому: Францу Штиглеру. Германия.
Я не могу написать тебе в письме «мой дорогой друг», потому напишу тебе «коллега» ...
Меня зовут Чарли Браун. Эта история произошла со мной и тобой в канун Рождества, в декабре сложного для наших стран 1943 года. Я был командиром американского бомбардировщика B-17 (экипаж состоял из десяти человек, на борту было двенадцать пятьсотфунтовых бомб), который в составе 379-й бомбардировочной группы шёл над Северным морем.
Наша цель – разбомбить авиационный завод «Фокке-Вульф». На боку моего самолёта красовалась разрисованная кружка пенного пива, я любил рисовать в свободное от полётов время. На восходе солнца наши самолёты попали под обстрел ваших немецких зенитных
орудий. Огонь был плотным. Очень плотным. Один из снарядов разорвался прямо по курсу моей «Летающей Крепости» и осколки повредили носовое остекление B-17.
Никто из моего экипажа не пострадал, но внутри (как и снаружи) температура стала минус пятьдесят (по Цельсию). Но это было только начало истории. Потом последовали другие разрывы ваших немецких зенитных снарядов, которые повредили нам два из четырёх двигателей самолёта.
Я жив до сих пор, «коллега», и потому ты понимаешь, что я стойкий орешек был и есть, потому, несмотря на серьёзные повреждения B-17, мне удалось дотянуть до цели и сбросить на немецкий авиазавод свои бомбы.
Задание выполнено.
Дали команду всем идти обратным курсом – домой!
В нашей группе повреждения были у всех самолётов, но очень серьёзные травмы получили только два самолёта – мой и ещё один. У Макса Шилдена горели два двигателя. Наши самолёты начали отставать от основной группы. Я увидел, что бомбардировщик Макса пытается с помощью различных манёвров сбить пламя. Мы с Максом остались в небе одни. Два раненных бронированных лебедя. Пока спасала облачность, но разрывы в облаках становились чаще и в какой-то момент облака исчезли совсем. Потому, идущих прямо к нам с десяток «фоккеров» FW–190, мы увидели издалека. Через мгновение рядом с ними появилось несколько «мессеров» Bf–109. Мы приготовились к бою. Боезапас у всех стрелков был полным. Всё было по инструкции – подпустили на прицельную дальность наших пулемётов и открыли по ним огонь. Верхний стрелок попал в один из немецких истребителей – он задымился. Мы сделали резкий манёвр, что-то типа тарана, и второй «мессер» попался на нашу приманку и паникуя попытался избежать лобового столкновения с нами и попал под огонь носового стрелка. Рядом сражался Макс. Я видел, что ему тоже удалось повредить один «мессер» и прострелить хвост «фоккеру». В какой-то момент он исчез из поля моего зрения. Чуть позже штурман доложил, что увидел внизу и правее вспышку от двойного взрыва на земле... Так взрываются при столкновении с землей только В-17...
Наш самолёт остался один на один с кучей немецких самолётов.
Минус два истребителя было занесено в бортовой журнал. Два «мессера» повисли у нас на хвосте и в самый ответственный момент мне докладывает хвостовой стрелок о том, что замёрзла смазка поворотного механизма в нижней турели, на которой поворачивался по осям хвостовой пулемёт (напоминаю тебе «коллега», что лобового стекла у нас всё ещё не было и в салоне самолёта температура потихоньку приблизилась к минус шестидесяти...
Мы увидели вспышки залпов немецкого истребителя, который в упор решил покончить с нашим бомбардировщиком... Стрелок погиб на месте. Был изрешечён хвост, сметен руль направления, заклинило руль высоты... Самолёт начал заваливаться набок и уходить в пике...
«Мессеры» дали ещё один залп на прощание. Все выстрелы попали в цель. Ими было убито два члена экипажа, повреждён еще один двигатель (третий из четырёх) и пробит мой кислородный баллон. «Летающая крепость» начала снижаться по спирали, потому что руль был мёртв.
Мы дымили уже тремя моторами и, теряя высоту, начали быстро приближаться к земле.
Я задыхался, но пытался удержать машину ровно, но повреждение руля делало это практически невозможным. Кислородное голодание сделало своё дело – я потерял сознание. На отметке четыре тысячи футов я пришёл в себя. Мы падали также по спирали и всё также обильно дымили тремя подбитыми моторами. Немецких истребителей, рядом не было видно.
Видимо они нас уже мысленно похоронили и улетели. Дыхание восстановилось, и я немедленно налёг всей своей массой на штурвал, пытаясь выровнять нашу раненую машину. И мне это удалось. Руль расклинило (потом мне наш механик рассказал, что это было самое настоящее чудо), и самолёт из пике я вывел на высоте три тысячи футов (912 метров – прим.автора). Самолёт выровнялся и начал потихоньку набирать высоту, но выше восьми тысяч футов один двигатель тяжелую машину поднять не смог. Повреждения были видны невооруженным глазом – мы были похожи на решето с одним работающим двигателем. Из экипажа не ранен был лишь я один. Убитых – трое. В сознании тоже – только я. Взял курс на Англию ...
Бортовое время 15.02. Но, чтобы вернуться домой, надо преодолеть «Атлантический вал», так называлась немецкая линия обороны. На высоте это было еще можно сделать, ну, или ночью. Но с одним двигателем и белым днём наш тяжелый самолёт был не способен подняться выше, чем летел сейчас, это было невозможно.
Мы превратились в медленно летящую лёгкую для зениток добычу...
Я начал молиться, потому что спасти меня, моё летающее решето с нарисованной на боку кружкой пенного пива и мой раненый экипаж, могло только чудо ...
- - -
Отрывок из письма ...
От кого: Франца Штиглера
Кому: Чарли Брауну
Меня зовут Франц Штиглер, я лётчик. Воевал я на прекрасном немецком самолёте–истребителе. Уважаемый «коллега», тот день начинался как обычно. К нам с утра уже пришли посылки из дома с открытками и различными подарками – начиналось Рождество! Аэродром базирования располагался недалеко от Йевера. Несколько боевых тревог, вылет с одним коротким боем, в котором мы сбили два американских бомбардировщика В–17, один из них был записан на мой счёт, отличительная особенность которого была заметна издалека – кружка пива на боку. Но на базу вернулись не все истребители из нашей эскадрильи. Два было сильно повреждено и два сбито. Экипаж успел покинуть самолёты. О месте приземления наших лётчиков я доложил наземным службам.
И вот, не успев приземлиться и доложить командованию о сбитых самолётах, вновь прозвучал сигнал тревоги и доклад о том, что замечен низколетящий бомбардировщик В–17, возможно сбившейся с курса или идущий на выполнение одиночного задания.
Хотя один и в такое время дня – это сродни самоубийству, но времени на раздумье не было, и я запрыгнул в самолёт и, получив разрешение на взлёт, посмотрел на время – было 15.00. Я был суеверный, как все лётчики, и никогда не вылетал на свободную охоту в точное время. Ну в такое, когда минутная стрелка показывала ровно вверх. Выждал несколько минут и вот мой «сто девятый» легко взмыл в небо, которое было покрыто небольшими облаками.
Несколько дней назад я сбил очередной B-17, сегодня ещё один и теперь мне не хватало одной победы в воздушном бою до Рыцарского креста. Сбив очередную «Летающую крепость», я честно заслужил бы свою очередную, но теперь уже высокую награду. Я поднялся на предельную высоту и сразу же обнаружил В–17. Он летел медленно и дымил тремя из четырёх своих двигателей. Я начал атаку, зайдя бомбардировщику в хвост, но сразу обратил внимание, что во-первых – из кабины хвостового стрелка бомбардировщика никто не стреляет в мою сторону, а во-вторых – у него на боку нарисована пивная кружка! Я прекратил атаку и решил выяснить всё на предельно близком расстоянии. Подлетев ближе, я понял, что это тот самый самолёт, за который я уже отчитался, как за лично сбитый мной. Как он выжил – я не понял и предположить не могу до сих пор. Я расстрелял его в упор, я видел, как его прошивали насквозь мои очереди, и я видел, как он свалился в пике и полетел к земле – превращаться в погребальный костёр. Жаль, что в Рождество, но это война. Тут не до сантиментов. Или ты, или тебя. Описывать повреждения этого изрешечённого самолёта – время терять. В нём было продырявлено всё: хвост, крылья, кабины без стёкол, двигатели дымят, рули и тяги высот явно прострелены и не работают, обшивка отслаивается и отлетает. Видел, что лётчик регулирует высоту полёта бомбардировщика скоростью. И удерживает машину неимоверным усилием и мастерством в горизонтальном полёте одним выжившим двигателем. Экипажа я внутри не видел, хотя знаю, что их там десять человек. Я продолжил сближаться с вражеским самолётом и еще раз пролетел вдоль машины противника. Я не верил своим глазам.
Это на самом деле была именно она, сбитая мной «пивная кружка», но каким-то чудом выжившая в канун Рождества ...
И тут я увидел тебя, «коллега», и через мгновение мы уже смотрели друг другу в глаза. Богу оказалось угодно, чтобы ты не разбился. Другого объяснения нет и не было. Вот так мы с тобой и познакомились. Второй раз сбивать я тебя уже расхотел. Ты выжил вопреки всякой логике и всему тому, чему меня учила война и училище. Когда-то мне мой отец рассказал, что, если в твоей жизни что-либо случается такое, что бросается в глаза – задумайся. Это Знаки свыше, и они именно для тебя, сынок, и не для кого больше. Я задумался. По очевидному докладу я уже сбил В–17-й с пивной кружкой на боку. Теоретически их может быть и два. Но это невероятный случай и теперь я хочу сохранить тебе жизнь. Ещё не знаю как, но хочу. Ну ладно, я отпущу тебя здесь, но как я объясню своему командованию то, что я не смог с тобой справиться? Ну, допустим не нашёл, но впереди, через несколько десятков километров было то, через что тебе, англичанин, не перелететь – это «Атлантический вал». Там зенитных установок больше, чем в данный момент дырок на твоём самолёте, англичанин, тебя собьют, собьют без всяких сомнений, тем более курс ты держал прямо в самый их центр скопления! Это всё я объяснял тебе жестами. И, когда понял, что тебе понятны мои жесты, предложил сесть на наш аэродром. По нашим договорам мы хорошо обходились с американскими военнопленными. В тот момент мне показалось, что я смог прочитать твои мысли. Тут рядом с тобой появился раненый штурман. Увидел и его удивлённый взгляд. Он смотрел, то на карту, которую держал в окровавленных руках, то на меня. По его глазам я догадался, что он тебе, «коллега», тоже сообщил, что на такой высоте и в такое время шансов на успех вашего перелёта нет.
Совсем нет ...
- - -
Отрывок из письма ...
От кого: Чарли Брауна
Кому: Францу Штиглеру
...Сначала я примерился с судьбой. Я наблюдал, как подлетает немец, видел, скорее чувствовал, что он заходит сверху и сзади ко мне в хвост, но я упорно вёл самолёт, на пределе работы единственно оставшегося в рабочем состоянии, двигателя. Потом, когда уже должны были прозвучать звуки прощального залпа, а их всё не было, я начал соображать. Ведь были некие очевидные причины не сбивать нас, но я пока не понимал какие. Не понимал, пока не встретился взглядом с этим немецким лётчиком, с тобой, «коллега». Когда встретился, то я всё понял. Не знаю как, не знаю почему, но мне открылись твои помыслы. Так я думал, «коллега», в тот момент истины для меня. Ведь для меня наше спасение тоже было неким чудом, Рождественским чудом, произошедшим в самый канун Рождества Христова! Я увидел твои жесты, понял их смысл и принял для себя решение – в плен не сдаваться. И у меня были на то причины. Веские причины. Через мгновение, после принятия этого решения очнулся штурман Джон Хигс. Он раскрыл своими окровавленными руками карту. Мы вместе посмотрели то, что находится под нами, и то, что будет ожидать нас впереди, буквально через несколько километров. Спасительной облачности не было. Был ясный и солнечный декабрьский день, но через несколько мгновений нас должны заметить немецкие зенитки, и тогда наступит конец, если не произойдёт ещё одно чудо, если не произойдёт чудо ... Так повторялось у меня в голове без остановки ... Не много ли чудес для одного экипажа В-17? Так не бывает. Так не бывает ...
Самолёт сильно трясло, нас со штурманом тоже трясло, только не от холода, а от нервной дрожи. Холод мы не замечали – не до него было, хотя ледяной ветер давно оставил нас без единой капли тепла, ведь ещё на пути к цели у нас осколками от разрыва зенитных снарядов смело всё остекление кабины. Единственный выживший двигатель ревел на максимальных оборотах. Рули толком не слушались. Куски обшивки с крыльев и хвоста постепенно отслаивались и исчезали в небе срываемые ветром. Самолёт понемногу терял свой облик и обнажал свой скелет. Штурман доложил о трёх убитых и о пяти тяжело раненых и находившихся без сознания. Сам он был ранен осколками в плечо и ногу. Я почему-то понимал, что от немецкого лётчика можно не ждать подвоха. По его неуверенному взгляду понял, что мы для него стали ценностью, но не как пленники, а как некое привидение ... точно, я видел такой взгляд в детстве, когда мой старший брат прибежал ко мне со странным выражением глаз и сказал, что увидел в заброшенном крыле нашего большого дома некое существо, которое по всем признакам походило на приведение...
Или по причине Рождества...
И тут меня осенило – это был тот же лётчик, который уже сбил нас некоторое время назад. Это именно он и он абсолютно был уверен, что мы уже покойники. Вот такие мысли были у меня в голове, «коллега», и я оказался прав. Сначала мы со штурманом увидели одновременно на горизонте очертания «Атлантического вала», потом одновременно повернули голову в сторону немца – он не улетал, хотя должен был отлететь в сторону и оставить нас на растерзание зениткам. Потом я опустил голову вниз и увидел среди битых стёкол потрёпанную фотографию своей невесты – Лиззи (я её хранил приклеенную к лобовому стеклу), я не расставался с ней никогда! Наше знакомство было очень необычным. И я хочу тебе, «коллега» рассказать об этом, и ты поймёшь меня, почему я не хотел сдаваться в плен. Когда я учился в Королевском военном училище в Сандхерсте, то курил табак, а по всему Сандхерсту стояли маленькие табачные лавки. Покупал я как-то сигареты и мне продавщица (леди в возрасте) даёт сдачи существенно больше денег, на порядок больше, чем надо. Я с извинениями (чтобы не причинить моральную боль по отношению к возрасту и плохому зрению, ведь леди в возрасте) указываю на ошибку в выдаче сдачи, как следствие получаю поток благодарности, правильную сдачу и ухожу. Потом были учебные полёты, потом мы объявили войну Германии, потом первые боевые задания, и вот спустя несколько месяцев, в канун Рождества, год назад, я опять иду за сигаретами в ту же лавку. Вижу леди в возрасте, здороваюсь, протягиваю деньги, и тут случается то, что даже меня, уже немного боевого лётчика, привело в оцепенение! Леди в возрасте хватает меня за руку и кричит «это он!». Я не знал, что думать, пытаясь вспомнить, на кого из преступников, которых я недавно разглядывал возле полицейского участка, я был похож. И тут леди в возрасте выходит из лавки и за руку выводит светловолосую девушку просто неземной красоты, с голубыми, как небо глазами, и знакомит меня с ней. Как потом прояснилось, леди в возрасте своей внучке достойного мужа искала. Я её поразил своей порядочностью, ну а дальше, дальше ждали они меня вместе и ежедневно почти два месяца, ну и дождались! Теперь Лиззи уже, как год моя невеста, и мне нельзя в плен, немец! У меня свадьба через две недели! И я показал тебе всё это жестами, одновременно показывая обручальное кольцо на своём пальце и фотографию своей невесты. Ты на всё это внимательно посмотрел и куда-то исчез.
Я понял, что ты нас бросил на растерзание зениткам, которые уже были видны невооруженным глазом. Они были прямо под нами. Ты, «коллега», пропал из моего поля зрения... Тебя не было ни сверху, ни слева, ни справа... И вот мы летим над самым логовом немецких зениток, видим их повёрнутыми в нашу сторону, но по нам никто не стреляет. Никто! Я не поверил в такое, не поверил бы, что такое чудо вообще возможно! Как они нас могут не видеть? Это невозможно, или это таки ещё одно чудо, Рождественское чудо ... не может быть! И вот мы уже летим над синей морской гладью, которая переливается на солнце всеми цветами, от ярко-синих, до фиолетово-красных, и тут я замечаю под нами на морской ряби тени от самолётов. Не одну тень от нашего, а две. Но где второй самолёт? Почему я его не вижу? Я сошел с ума? Но штурман тоже не видит, а по двое и одновременно с ума не сходят! ...
- - -
Отрывок из письма ...
От кого: Франца Штиглера
Кому: Чарли Брауну
...Я увидел, как нас засёк самолёт-разведчик, но я корпусом своего истребителя прикрыл английский бомбардировщик полетев какое-то время чуть впереди и сбоку от тебя, «коллега», и разведчик успокоился, увидев мои кресты на хвосте и крыльях, и исчез за горизонтом бороздить просторы океана дальше. Теперь оставалось самое сложное – зенитки. Я увидел фотографию твоей невесты, не рассмотрел в деталях, но по длинным и белокурым её волосам понял, что она необычайна красива. Понял, глядя на обручальное кольцо и, если я правильно прочитал твои жесты, что свадьба у вас состоится в самое ближайшее время, в Рождество или в самый канун Нового 1944 года, если ты долетишь, если я тебя спасу. Понял, что не стоит пытаться принуждать тебя к посадке на немецкой территории, ну или хотя бы заставить свернуть в сторону Швеции — где бы твой экипаж и тебя интернировали на Родину, через какое-то время. Тебя спас Бог, спас в своё Рождество, и я просто обязан выполнить такое странное господне поручение и доставить тебя живым к своей невесте, обязан...
Я сделал манёвр и пристроился под брюхом твоего медленно летевшего «летающего танка». В очередной раз удивился пробоинам у тебя в борту, как самолёт не рассыпается – уму непостижимо! Ведь через эти дыры небольшой танк проехать сможет. Потом прикинул примерный размер твоего самолёта и своего и опустился на пятьдесят метров ниже, про себя прочитав короткую молитву, чтобы ты не развалился прямо надо мной. Не хотелось бы подтверждать поговорку, что ни одно доброе дело безнаказанным не остаётся... Таким образом для зенитчиков должна будет открыться картина, через густые облака, что летит один самолёт и он свой. Кресты на моих крыльях должны их в этом убедить. Небольшой дождик дополнил наш успех. Дело было сделано.
С Рождеством, поздравил я мысленно и себя, и тебя, «коллега», с Рождеством!
Уже над морем я выбрался из-под твоего брюха, подлетел к тебе, посмотрел в твои удивлённые глаза, отсалютовал и, изменив направление движения, пошел в сторону своего аэродрома...
=========
Отрывок из письма ...
От кого: Чарли Брауна
Кому: Францу Штиглеру
...Я увидел, как справа от меня появился твой истребитель, и понял, что это была за тень, и что это было за чудо. Чудо, Рождественское Чудо – это был ты, «коллега». Отсалютовав и показав жестом, чтобы я провёл достойную
свадьбу и не расстраивал своим отсутствием невесту, ты улетел. Надеюсь, немец, мы с тобой не встретимся в бою, ведь мне придётся тебя убить, а тебе меня, это уж, как кому повезёт, чёртова война, – подумал я. Моя «пивная кружка» дотянула до берега Англии, и я смог посадить умирающий самолёт без особых приключений.
Truth is stranger than fiction
(перевод с английского: Правда более странная чем вымысел – прим.автора), да и шила в мешке не утаишь, потому командир эскадрильи собирался вместо награды, наказать нас, пообещал, что
когда мы все выйдем из госпиталя, посадить нас под арест, за слухи, которые распространились, сначала по полку, а потом и по всей Англии, что нас спас от смерти немецкий лётчик-истребитель... В итоге всё было приказано засекретить. И всем сообщить, что вылета с «пивной кружкой» вообще не было. Послесловие:
Чарли Браун и Лиззи Мэлтон благополучно поженились в январе 1944 года.
Чарли закончил войну живым и здоровым. О количестве их детей точной информации нет.
Франц Штиглер тоже благополучно приземлился возле Бремена, но по понятным причинам никому ничего не рассказывал. Иначе ему вместо Рыцарского креста, который он получил чуть позже, грозил бы суровый показательный военный суд – трибунал.
После окончания войны они нашли адреса друг друга, потом какое-то время переписывались, и даже один раз встретились, но это уже следующая история...
Я рассказывал Лео ещё много разных историй. Он слушал открыв рот. Потом настала его очередь... Мы до того засиделись, что, хоть он и отнекивался, но ему пришлось заночевать в нашем гостеприимном доме. А перед этим мы с ним попробовали русскую водку, предварительно я ему рассказал один интересный факт о Льве Толстом и водке (русской)..., и очень долго, пытался объяснить русскую шутку, которая звучала так: «ну выпил литр, ну два, ну три, но напиваться-то зачем?»
Утром я отвёз уважаемого Лео на вокзал. Мы обменялись адресами и расстались.
========
Аналогом звания Героя Советского Союза в германской наградной системе является Рыцарский крест Железного креста. Он имел пять степеней, высшая из которых Рыцарский крест Железного креста с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Ею был удостоен всего один человек – лётчик-штурмовик полковник Ганс-Ульрих Рудель, получивший эту награду 29 декабря 1944 года. Рудель, последние месяцы войны летавший с одной ногой, удостоился высшей степени Рыцарского креста за 2530 боевых вылетов и 9 сбитых самолётов. По советским меркам он соответствовал двум нашим асам – полковнику Александру Покрышкину, сбившему 59 вражеских самолётов, и майору Ивану Кожедубу, сбившему 62 (по другим данным – 64) немецкие машины. Правда, они были лётчиками-истребителями, а не штурмовиками. Но именно лётчики составляли значительную часть награжденных как «Золотой Звездой» Героя, так и Рыцарским крестом. Повторных награждений у немцев было гораздо больше. Рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами (это как у нас четырежды Герой Советского Союза) получили 27 человек, а исключая Руделя – 26
--------------------
Отрывок из документального, военно-исторического романа "Летят Лебеди" в двух томах.
Том 1 – «Другая Война»
Том 2 – "Без вести погибшие"
Сброшу всем желающим пикабушникам на электронную почту абсолютно безвозмездно, до Дня Победы, включительно.. Сначала Том 1, если понравится, то после прочтения (отзыва) и Том 2. Получение Тома 2 по времени не ограничено никак.
Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я всё вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах).
Есть печатный вариант в твёрдом переплете.
HMS Hood затонул 24 мая 1941 года во время боя с немецким линкором «Бисмарк» и тяжёлым крейсером «Принц Ойген» в Датском проливе.
Являясь флагманом соединения из линкора HMS Prince of Wales и шести эсминцев, был отправлен на перехват соединения "Бисмарка", но эсминцы не смогли выдержать темп вице-адмирала Ланселота Холланда и группа разделилась.
В 05:35 утра дозорные с «Принца Уэльского» заметили германскую эскадру на расстоянии 28 км.
В 05:37 Холланд 05:37 отдал приказ на сближение с противником.
В 05:52 «Худ» открыл огонь с дистанции примерно 24 км.
«Худ» полным ходом продолжал сближение с противником, стремясь сократить время нахождения под навесным огнём, который был крайне опасен для крейсера.
В это же время первый 203-мм снаряд «Принца Ойгена» попал в среднюю часть «Худа» рядом с кормовой 102-мм установкой и вызвал сильный пожар боезапаса снарядов и 178-мм ракет.
В 05:55 Холланд приказал выполнить поворот на 20 градусов влево, чтобы кормовые башни также могли вести огонь по «Бисмарку».
В 06:00 крейсер был накрыт залпом 380-мм орудий «Бисмарка» с дистанции около 18 км. Практически мгновенно в районе грот-мачты возник гигантский фонтан огня и произошёл мощный взрыв, разорвавший крейсер пополам (см. реконструкцию ниже).
Корма быстро затонула, носовая часть поднялась и продержалась ещё некоторое время, после чего затонула и она.
В последний момент обречённый экипаж носовой башни сделал последний залп. «Принц Уэльский», находившийся на расстоянии полумили, был засыпан обломками «Худа».
Линейный крейсер затонул за три минуты, унеся с собой жизни 1415 моряков, включая самого вице-адмирала Холланда. Троих моряков подобрал подошедший через два часа эсминец HMS Electra.
После гибели «Худа» «Принц Уэльский» оказался под огнём сразу двух кораблей и отступил после получения нескольких попаданий и отказа башен главного калибра.
При этом он успел нанести попадание в «Бисмарк», определившее его дальнейшую судьбу. Один из снарядов пробил на «Бисмарке» одно из нефтехранилищ, и отчётливо видимый нефтяной след не позволил окончательно уйти от преследовавших его британских сил.
Обломки корабля пролежали нетронутыми 60 лет, пока их не обнаружила команда Дэвида Мирнса 19 июля 2001 года. Он находится в бассейне Ирмингера в Датском проливе между Исландией и Гренландией на глубине 2845 м.
В посте представлены снимки из экспедиции, которая была проспонсирована британским телеканалом "Channel 4" в июле 2001 года.
Хорошо сохранился настил из тиковой древесины на носу корабля
Гильзы от 40-мм снарядов зенитной пушки Vickers QF 2-pounder Mk.II, так же известной, как "Пом-Пом"
40-мм гильзы "Пом-Пом"
Часть 533-мм торпеды
Предположительно, "прикипевшие" друг к другу консервы. Ящик, судя по всему, сгнил
Край барбета 381-мм орудийной башни BL 15"/42 Mark I
Часть боевой рубки
Часть платформы управления зенитным огнем HACS Mk III
Основание боевой рубки, всюду электрические кабели
Всё, что осталось от команды...
Привод 102-мм артиллерийской установки QF 4-inch Mk.V
Этот колокол ранее использовался на борту эскадренного броненосца HMS Hood (1891) и был передан контр-адмиралу сэру Хорасу Худу после его затопления в гавани Портсмута 4 ноября 1914 года для преграждения пути немецким подводным лодкам.
После гибели сэра Худа в Ютландском сражении (его линейный крейсер HMS Invincible (1907) так же постигла страшная участь описываемого в статье корабля (был разорван взрывом на две части)), вдова леди Худ подарила колокол "нашему" Худу.
Был поднят экспедицией Пола Аллена 7 августа 2015 года
Предположительно, часть турбогенератора
Кожаный плащ или кусок металла под цепью от подъёмника снарядов 102-мм орудия QF 4-inch Mk.V
Одна из 12,7-мм пулемётных платформ, которая раньше располагалась рядом с кормовой надстройкой. Использовались пулемёты Vickers .50
Мемориальная доска с размещёнными на ней двумя CD-дисками, которые содержат в себе полную информацию о каждом из 1415 погибших моряков
"In memory of our shipmates, husbands, fathers, brothers and all relatives from the H.M.S. Hood association, 2001" / "В память о наших товарищах, мужьях, отцах, братьях и всех родственниках от ассоциации H.M.S. Hood, 2001 год"
Рисунок командира линкора HMS Prince of Wales Джона Лича. Сделан для комиссии по расследованию гибели крейсера, 1941
Реконструкция гибели крейсера на основе показаний Джона Лича
600 м — останки тяжёлого крейсера IJN Furutaka
860 м — останки лёгкого крейсера USS Helena (CL-50)
985 м — останки линейного крейсера IJN Hiei
1000 м — останки линкора RN Roma
1450 м — останки тяжёлого крейсера IJN Mogami
1500 м — останки подводной лодки U-166 (тип IX-C)
1850 м — останки тяжёлого крейсера IJN Maya
3000 м — останки авианосца USS Lexington (CV-2):
4200 м — останки лёгкого крейсера USS Juneau (CL-52)
4345 м — останки авианосца USS Wasp (CV-7)
4700 м — останки линкора USS Nevada (BB-36)
4736 м — останки эскортного авианосца USS St. Lo (CVE-63):
5400 м — останки тяжёлого крейсера USS Indianapolis (CA-35)
5500 м — останки авианосца USS Hornet (CV-8):
А еще получит ачивку в профиль. Рискнете?
В кадре командир немецкой подводной лодки U-96 капитан-лейтенант Генрих Леманн-Вилленброк.
Леманн-Вилленброк — один из самых результативных подводников второй мировой войны, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями.
Автор снимка — Лотар-Гюнтер Буххайм, автор романа Подлодка, по которому в 1981 году режиссёром Вольфгангом Петерсеном был снят фильм «Лодка» (Das Boot).
Речь пойдёт о рекордсменах с американских верфей. В действительности это был трудовой подвиг: наклепать в прямом смысле этого слова такую толпу легких крейсеров, которые реально могли отперфорировать насмерть любой линкор, будь он хоть трижды «Ямато».
27 построенных кораблей из 52 запланированных – это мощно. Семь кораблей были достроены как легкие авианосцы.
Это были просто уникальные корабли. «Кливленды» обладали таким огромным количеством недостатков, что от них тошнило всех: матросов, офицеров и даже адмиралов. Проект крейсера был создан наспех, бестолково, без понимания, зачем вообще нужен такой корабль, но…
Но «Кливленды» провоевали всю Вторую Мировую, да как! Ни один крейсер не был потерян, а о заработанных «звездах» нужно говорить вообще в отдельной статье.
А в начале будет небольшой исторический экскурс, в котором… правильно, вспомним нехорошими словами Вашингтонский договор, который количественно ограничил строительство линкоров, авианосцев и крейсеров.
Но не всех. Как известно, крейсеры водоизмещением до 10 000 тонн под действие этого договора не попали, что весьма облегчило судостроителям получение прибыли. Крейсера были быстренько разделены на легкие и тяжелые, и так как на легкие действия договора не распространялось, то их можно было штамповать без ограничений вообще.
Конечно, такое дело не каждой стране под силу, но вот США справились. И начался новый виток гонки вооружений под названием «строительство договорных крейсеров».
Воистину, человек странное создание. Договориться об ограничениях, чтобы не вылететь в трубу в гонке вооружений, и тут же начать утроенными темпами строить то, что в договоры не вошло.
В 1938 году в США начали работу над проектом крейсера-компромисса. Компромисс был, естественно, между броней и вооружением. Хотели американцы нечто этакое: крейсер, водоизмещением 8 000 тонн, с вооружением из 8 или 9 орудий калибром 152-мм. Планировалось построить штук двадцать таких кораблей.
Аппетит пришел во время еды и победил проект с 10 орудиями в пяти двухорудийных башнях. Этакий американский «Могами», да. Зенитное вооружение планировалось из 20 автоматов 28-мм. Плюс крейсер должен был иметь катапульту, один или два самолета, и минимум два трехтрубных аппарата. И броню.
Но броня не поместилась. Совсем. Да тут еще и война началась. Как всегда, неожиданно. И программу разработки корабля признали неудовлетворительной. Но пока США тихо тусили в статусе нейтральном, можно было попробовать что-то поменять. А потому новый корабль разрабатывать не стали, а за основу взяли проект крейсера типа «Бруклин», конкретно крейсер «Хелена».
«Бруклин» был не без недостатков, но то, что сварганили американские корабелы, вообще плохо укладывается в голове. В 1940 году были заложены первые два корабля, доработки вносились по ходу пьесы, когда корабли уже были на стапелях.
Самое интересное, что американцев никто никуда не гнал. Предвидеть Перл-Харбор они просто не могли, но видимо, догадывались, что Япония может устроить сюрприз. Ну нет больше обоснований такой гонке и такому количеству кораблей.
А какому?
А вот такому: всего было заказано 52 корабля. Так даже эсминцы не строились до этого момента. Но чуть позже в министерстве обороны США немного сбавили обороты.
Всего было построено 27 крейсеров типа «Кливленд».
Еще 9 кораблей были достроены как авианосцы класса «Independence»
Крейсер «Галвестон» был достроен после войны и еще 5 из 27 построенных были переоборудованы в ракетные крейсера.
Два корабля были достроены как тип «Fargo».
И постройка 14 кораблей была отменена.
Но это все равно рекорд. Столько никто никогда не строил. Да, закрадывается мысль насчет того, что количеством компенсировалось качество, но с таким количеством крейсеров можно было много дел наворочать. И так, собственно, и произошло.
Конструктивно почему-то считалось, что у «Кливлендов» были проблемы с остойчивостью.
Крейсер «Санта-Фе» во время урагана «Кобра».
Доказательств нет, просто расхожее мнение каких-то «экспертов». На самом деле, когда рванул боекомплект и бензин на авианосце «Принстон» (сделанный из крейсера), то «Бирмингем», который пытался потушить пожар и стоявший рядом, получил большие повреждения, погибли 229 человек экипажа, 400 получили разной степени ранения, ударная волна была сопоставима с волнами от ядерных взрывов несколько позже. Но «Бирмингем» не перевернулся.
В отличие от «Хелены», на «Кливлендах» было сделано тройное дно вместо двойного для защиты от мин. Добавилось зенитное вооружение, без которого, как оказалось, жить можно, но недолго. Были улучшены бронирование и остойчивость, для чего был сделан завал борта.
Вообще по мере постройки кораблей конструкция типа претерпевала изменения, большая часть которых была призвана понизить довольно высокий центр тяжести и улучшить остойчивость. Зенитное вооружение опускалось все ниже, снимались дальномеры на башнях, убирались катапульты. Теперь на две башни приходился один дальномер на башнях №2 и №3, которые выдавали дистанции для группы башен на носу или корме. Спорный маневр, если честно.
Во второй серии из 9 кораблей была пересмотрена система переборок в трюме, что повысило живучесть. Кроме того, были ликвидированы различные порты и отверстия в бортах. Пришлось вводить принудительную вентиляцию и искусственное освещение жилых помещений, но зато это дало дополнительные плюсы к живучести.
В целом, все это положительно сказалось на способности «Кливлендов» выживать в бою. Ибо из 27 кораблей за войну не был потерян ни один. Даже «Хьюстон», который получил две торпеды и принял, как говорят, 6 000 тонн воды. Маловероятно, что столько, но две торпеды в любом случае, это серьезно.
Бронирование.
Основой защиты у «Кливлендов» служил бронепояс толщиной 127 мм и длиной 121 метр. Пояс прикрывал машинное отделение и артпогреба.
Остальная часть корпуса имела бронирование скромными 38 мм.
Бронепалуба. Толщина 50 мм.
Боевая рубка. 165 мм в лобовой части, 127 мм по бокам и 76 мм крыша.
Башни. Лоб – 165 мм, по бокам и сверху 76 мм.
Носовые погреба боезапаса дополнительно прикрывались 52-мм броней. Кормовые погреба имели дополнительную защиту из внутренних переборок толщиной от 76 до 127 мм.
В целом бронирование «Кливлендов» напоминало систему бронирования на «Бруклинах».
Энергетическая установка
Четыре сдвоенных турбины «General Electric» общей мощностью 100 000 л.с., пар которым давали четыре котла «Babcock & Wilcox». Максимальная скорость составляла 32,5 узла. При крейсерской скорости в 15 узлов дальность плавания составляла около 14 500 миль.
Новшеством было то, что котлы не размещались в одном или двух котельных отделениях, а разделялись турбинными отсеками. Это значительно уменьшало возможность в случае попадания торпеды или снаряда крупного калибра лишить корабль хода.
Кроме того, «Кливленды» комплектовались дизель-генераторами, 2 х 250 кВт и двумя аварийными независимыми дизель-генераторами по 60 кВт.
Вооружение
Главный калибр – 12 орудий 152-мм. Располагались в четырех трехорудийных башнях попарно линейно-возвышенно на носу и корме.
Максимальный угол возвышения орудий составлял 60 градусов. В трехорудийной башне заряжание было возможно только при углах до 20 градусов. Так что наводка на больших углах возвышения значительно уменьшала скорострельность орудий. То, что орудия были полуавтоматическими, несколько нивелировало этот недостаток и обеспечивало скорострельность 8-10 выстрелов в минуту.
Максимальная дальность стрельбы составляла 24 км.
Вспомогательный калибр состоял из двенадцати 127-мм универсальных орудий, расположенных в центре корабля в двухорудийных башнях. Расположение башен было весьма хорошо выбрано и орудия могли вести плотный зенитный огонь во всех направлениях.
Зенитное вооружение
Изначально зенитное вооружение ближнего радиуса действия должно было быть из крупнокалиберных пулеметов Браунинга 12,7-мм. Но быстро стала видна полная бесполезность такого вооружения и его начали пересматривать в срочном порядке.
Был вариант установить «чикагское пианино», 28-мм четырехствольные автоматы. Их можно было устанавливать не боясь за ухудшение остойчивости, но надежность и боевые качества автоматов сильно оставляли желать лучшего.
Вместо 28-мм автоматов решили установить счетверенные «Бофорсы» калибром 40-мм. Увы. 28-мм установка весила 6 тонн, а счетверенный «Бофорс» - 11 тонн. Уменьшать роскошную батарею 127-мм орудий никто не желал. Потому вместо счетверенных 40-мм зениток решили установить спаренные.
Крейсера первой серии (кроме «Кливленда») имели два счетверенных и два спаренных 40-м автомата. «Кливленд» имел только спаренные установки на надстройке. При модернизации 1942 года каждый крейсер получил еще по два спаренных автомата на корме, позади катапульты. В мае 1944 года крейсера получили еще две счетверенные установки и две «спарки».
В итоге итоговое вооружение «Кливлендов» состояло из 4 счетверенных и 6 спаренных установок 40-мм.
Дополнительно крейсера имели на вооружении 20-мм автоматы «Эрликон». Их устанавливали где только было возможно, и в среднем корабли несли по 30 стволов в одиночных и спаренных установках. Так как эти установки не были очень эффективны, ими начали жертвовать при установке 40-мм «Бофорсов».
Корабли имели системы контроля огня Mark 34 с радаром Mark 8 и Mark 37 с радаром Mark 4. Вообще радарное оборудование на кораблях устанавливалось совершенно бессистемно, исходя из того, что было в наличии. На «Кливлендах» могли устанавливать следующие модификации радаров:
- SK/SK-2 - был способен обнаружить приближающийся на высоте 3000 м бомбардировщик на расстоянии 185 км;
- SC-2 и SG - дополняли радар типа SK. Они также обеспечивали обнаружение кораблей и наземных целей в радиусе 27-40 км;
- SP и SR-3 появились после войны и способны были обнаружить цели на расстоянии до 180 км.
Радары сделали возможным зенитный огонь как в ночных условиях, так и за границами прямой видимости. Огонь батарей малого калибра корректировали с помощью радара Mark-13 и системы контроля огня Mark-34.
Орудия 127-мм наводили радаром SK и корректировали системой Mark-37.
Авиационное вооружение
В кормовой части корабля размещались две катапульты, с которых можно было осуществлять запуск самолетов. Там же находился кран для поднятия самолетов с воды. В ангаре под палубой размещались от 4 до 8 гидросамолетов, обычно это были «Воут» OS2U «Кингфишер». «Самолет ни о чем».
После войны с самолетами расстались, на тех крейсерах, что не пошли на слом катапульту убрали, а на ее месте обычно устанавливали деревянный настил для вертолетов. Во время Корейской войны крейсера, участвовавшие в ней, несли на бортах вертолет Сикорского Н-5.
А самолетный ангар использовали для хранения лодок и всякого полезного барахла.
Команда крейсера типа «Кливленд» насчитывала от 1214 до 1475 человек. Условия обитания считались сильно ниже среднего.
Боевое применение
Боевое применение «Кливлендов» - все театры военных действий Второй мировой войны. Так как крейсеров было построено действительно много, ограничимся кратким описанием действий кораблей.
«Кливленд». 13 боевых звезд.
Операция «Факел» в составе Западного Оперативного Соединения. Затем служба на Тихом океане: кампании на Гуадалканале, бой у острова Реннел. 6 марта 1943 года вместе с крейсерами «Монпелье» и «Денвер» потопил японские эсминцы «Минегумо» и «Мурасаме». Затем операции на Соломоновых островах, Маотанских островах, Филиппинском море. Десантные операции на Палаване, Брунее, Минандао, Окинаве.
«Колумбия». 10 боевых звезд.
Бои у Гуадалканала, Реннела, высадка на Нью-Джорджии, Бугенвиле, вместе с другими крейсерами потопил легкий крейсер «Сэндай». Соломоновы острова, высадка на Палау, Филиппины. Получил попадание камикадзе, был серьезно поврежден. После ремонта принимал участие в высадке на Баликпапане и в боях на Окинаве.
«Монтепелье». 13 боевых звезд.
Бой у острова Реннел, Соломоновы острова, архипелаг Бисмарка. Бой в заливе Императрицы Августы, затем Маианские острова. Филиппинские море. Бои на Сайпане, Тиниане, Гуаме. Высадки на Миндоро, Лингаен, Палаван, Миндандао, Баликпапан.
«Денвер». 11 боевых звезд.
Операция на Коломбангре, вместе с «Кливлендом» потопил два японских эсминца. Высадка на Нью-Джорджии, , обстрел Шортленда, бой в заливе Императрицы Августы, высадка на Бугенвилле. Во время последней операции получил торпеду и ушел на ремонт. Далее операции на Иводзиме и Палау. Вторжение на Филиппины. Участвовал в потоплении эсминца «Асагумо». Высадки на Миндоро, Лингаене и Палаване. В июне 1945 крейсер участвовал в операциях у Брунея и Баликпапана.
«Санта Фе». 13 боевых звезд.
Операции на Алеутских островах. Обстрелы Таравы и Уэйка. Высадка на островах Гилберта. Рейд на Кваджаллейн. Удар по Труку. Операции на Сайпане, Тиниане, Гуаме и островах Паган. Атаки Иводзимы, Япа и Улити. Рейды против Филиппин и Формозы. Атаки Иводзимы и Токио. Оказание помощи поврежденному авианосцу «Франклин» и эвакуация его экипажа.
«Бирмингем». 9 боевых звезд.
Патрулировал Атлантику до осени 1943 года. Участвовал в высадке на Сицилии. Переведен на Тихий океан. Участник рейда против Таравы. Соломоновы острова. Высадка на мысе Торокина. Рейды на Марианские острова, Филиппины. Окинава. 24 октября 1944 года получил тяжелейшие повреждения от взрыва авианосца «Принстон» во время оказания тому помощи.
На крейсере погибли 229 человек, а 420 получили ранения. Ремонт продолжался до января 1945. После этого крейсер участвовал в высадке десанта на Иводзиме. Во время боев за Окинаву 4 мая 1945 крейсер снова был поврежден, на сей раз камикадзе. Ремонт был проведен в Пeрл-Харборе, и крейсер в августе вернулся в строй.
«Мобайл». 11 боевых звезд.
Рейд на Маркус, бои на островах Гилберта, рейд на тараву. Соломновы острова. Бугенвилль. Удары по Кваджаллейну, рейды Трук, Сайпан, Тиниам, Гуам, Визайяс. В бою у мыса Энгшанньо добил авианосец «Чиода» и потопил эсминец «Хатсузуки». Бои за Окинаву. Рейд на Уэйк.
«Винсенс». 6 боевых звезд.
Заложен как «Флинт». Но переименован в честь погибшего у острова Саво тяжелого крейсера. До 1944 года служил в патрульном соединении в Карибском море. Переведен на Тихий океан. Участник рейдов на Марианские острова, бои в Филиппинском море, удары по острову Бонин. Атаки Минандао, Формозы, Лейте. В составе группы кораблей потопил эсминец «Новаки». Удары по Индокитаю и Формозе. Рейды на Окинаву.
«Пасадена». 5 боевых звезд.
Рейдах против Формозы и Лусона в конце 1944. В 1945 он действовал в Южно-Китайском море и у берегов Индокитая. Рейд авианосцев против Токио, высадка на Окинаву.
«Билокси». 9 боевых звезд.
Десант на Гилбертовых островах, удар по Труку, бои на Марианских островах, высадка десанта в Новой Гвинее. Участник сражений в Филиппинском море, высадки на Гуам. Действовал на островах Палау, Бонин, Волкано. Битва в заливе Лейте. Рейды к Японским островам. Высадка на Иводзиму, бои за Окинаву. Рейд на остров Уэйк.
«Хьюстон». 3 боевые звезды.
Рейды к Марианским островам, Бонин, битва в Филиппинском море. Бои у Окинавы и Формозы в 1944 году. В этих боях получил попадание торпеды, затем еще одно. Экипаж чудом отстоял корабль, до конца войны крейсер был в ремонте.
«Виксбург». 2 боевые звезды.
До конца 1944 года использовался как учебный корабль. Участвовал в высадке десанта на Иводзиму, наносил удары по Кюсю, действовал против Окинавы. Наносил удары по Уэйку.
«Дутул». 2 боевые звезды.
Основную службу крейсер нес в составе атлантических патрулей. На Тихий океан попал только в начале 1945 года и успел принять участие в самых последних ударах по Японии.
«Майами». 6 боевых звезд.
Патрулировал Восточное побережье и только в апреле 1944 года был направлен на Тихий океан. Учатсвовал в рейдах к Марианским островам и группе Волкано. Удары по Сайпану, Тиниану, Иводзиме, Титидзиме и Пагану. Рейды против Палау, Минданао и Лусона, Формозы, Окинавы и Филиппин. Десант на Лейте. Рейды против Гонконга и Индокитая. Налет на Токио. Обстрел Рюкю. Операция против Окинавы.
«Астория». 5 боевых звезд.
Высадка на Лусон, рейды против Формозы и Китая. Атаки Токио и Иводзимы. Операции против окинавы.
«Амстердам». 1 боевая звезда.
Вошел в состав в июне 1945 года и принял участие в нескольких операциях против Японии.
«Уилкс-Барр». 4 боевые звезды.
Операции против Филиппин и Формозы. Десант в заливе Лингаен. Удар по Токио и операции против Иводзимы, Титидзимы, Хахадзимы. Спасал экипаж авианосца «Банкер Хилл», которого повредили камикадзе. Рейды против Японии.
«Атланта». 2 боевые звезды.
Последние атаки против Окинавы, островов Рюкю и японской метрополии.
Как видно из этого списка, «Кливленды» (особенно первых серий) приняли самое непосредственное участие в войне в Тихом океане. И оставили заметный след в сражениях. Да, корабли не были шедеврами, проект был очень спорный, обладал огромным количеством недостатков, но все они, что по отдельности, что вместе, не были критичными.
Большое количество крейсеров позволило осуществить много операций, в которых «Кливленды» просто грызли своими орудиями оборону японцев на островах. Два калибра на борту конечно, усложняли прицеливание и корректировку, но позволяли весьма качественно работать по укрепленным районам обеими калибрами.
Озвученные проблемы в остойчивости кораблей ни разу за всю войну не стали причиной гибели «Кливлендов».
Надо отметить, что бои вокруг островов в Тихом океане не стали для «Кливлендов» испытанием. Более того, крепкие, с большим количеством стволов, крейсера были более чем полезны в этих боях. Можно сказать, что «нашли себе место», перемалывая японские гарнизоны на островах. Да, может быть, роль плавучих батарей была не очень симпатична, зато очень полезна.
Не самая хорошая живучесть, не самые лучшие мореходные качества, не самая лучшая зенитная артиллерия. Но это были корабли, которые сыграли значительную роль в разгроме Японии.
Источник topwar.ru
Вообще этот бой предшествовал вот этому бою: Бой в Бискайском заливе: погода против стволов и торпед
И он может служить, пожалуй, некоторым оправданием немецким морякам, которые потерпели такое оглушительное поражение от британских коллег в декабре 1943 года, тем более, что участники с немецкой стороны были почти в том же составе.
Это время в первую очередь было замечательно тем, что Германия и Великобритания не на шутку сошлись в вопросах взаимной морской блокады.
Германия испытывала огромную нехватку некоторых видов стратегических материалов, которые доставлялись в рейх так называемыми судами-«блокадопрорывателями», которые везли из стран Юго-Восточной Азии и Японии такие грузы, как вольфрам, олово, хром, каучук. Экипажи этих судов творили чудеса изворотливости, дабы миновать патрули союзников в Индийском океане, меняли названия и флаги, как перчатки, но действительно, доставляли в Рейх столь важные материалы.
Встреча немецкого транспортного судна «Рио Гранде», доставившего cырой каучук и другое сырье из Японии в Бордо.
Транспорт «Рио Гранде» входил в число так называемых «блокадопрорывателей», которые снабжали Германию материалами, важными для производства оружия и военной техники. В январе 1944 г. транспорт был замечен американскими крейсером и эсминцем, и 4.01.1944 г. экипаж потопил свое судно, перейдя на спасательные шлюпки в 540 милях от побережья Бразилии
9 октября 1943 года в французский Брест пришел из Японии блокадопрорыватель «Мюнстерланд», который вез груз хрома, олова и каучука. Сложно сказать, чем руководствовалось немецкое командование, но был отдан приказ идти в порты Германии. Видимо, в 1943 году немцы не решились на транспортировку столь ценного груза по железной дороге, так как авиация союзников уже начала зверствовать.
Впрочем, решение более чем странное, ибо буквально через два месяца морской авиацией был потоплен блокадопрорыватель «Альстеруфер», с которого и началась предыдущая история.
Итак, «Мюнстерланд» вышел из Бреста через Ла-Манш в направлении Германии. Прикрывали пароход прилично. Ближнее прикрытие состояло из 6 тральщиков и двух сторожевиков, а дальнее из пяти миноносцев «Тип 1939» или как их еще называли по имени верфи, «Эльбинг».
Миноносец Т-22 в «Мире кораблей», флагман немецкого соединения
Тральщики и сторожевые катера особой угрозы для противника не представляли, а вот пять «Эльбингов» - это уже пришлось бы поковыряться более крупным кораблям. Ибо каждый миноносец «Тип 1939» имел водоизмещение 1750 тонн, мог ходить со скоростью 33 узла и был вооружен четырьмя орудиями 105-мм и двумя трехтрубными торпедными аппаратами. Экипаж каждого миноносца состоял из 206 человек.
Итого 20 стволов калибром 105-мм и 30 торпед в залпе. Немного, если честно. Командовал этим отрядом корветтен-капитан Франц Колауф.
В отряде были миноносцы Т-22 (флагман), Т-23, Т-25, Т-26 и Т-27.
К тому времени британцы, успешно взломавшие коды «Энигмы», были прекрасно осведомлены обо всем происходящем. И как только у них сложилась четкая картинка того, где находится блокадопрорыватель с кораблями охранения, они отправили на перехват конвоя оперативно сформированный отряд своих кораблей.
Вообще честнее было сказать – спешно сформированный. Кораблей у Британии все еще не хватало.
Потому в Плимуте было срочно собран отряд кораблей и отправлен на перехват. Его назвали «Соединение 28» и состоял он из крейсера, двух эскадренных миноносцев и четырех эскортных миноносцев.
Крейсер – легкий крейсер ПВО «Харибда» (HMS «Charybdis»), тип «Дидо» модернизированный, был спущен на воду в 1940 году. Водоизмещение 6 975 тонн. Скорость 32 узла. Экипаж 570 человек. Вооружение: восемь 114-мм орудий, одно 102-мм орудие, два трехтрубных торпедных аппарата.
Эскадренные миноносцы «Рокет» и «Гренвилл» принадлежали к разным типам этих кораблей.
Эсминец «Рокет», «R-класс». Водоизмещение 2 425 тонн. Скорость 36 узлов. Экипаж 200 чел. Вооружение: четыре 120-мм орудия, два четырехтрубных торпедных аппарата
Эсминец «Гренвилл» - это вообще бывший лидер эскадренных миноносцев типа G, с началом войны деклассированный в эсминцы. Водоизмещение 2003 тонн. Скорость 35,5 узла. Экипаж 175 чел. Вооружение: пять 120-мм орудий, два четырехтрубных торпедных аппарата.
Эскортные эсминцы типа «Хант» («Лимбурн», «Тэлибонт», «Стивенстоун» и «Уэнслидейл»). Это были корабли крупнее, чем знаменитые шлюпы «Черный лебедь», но меньше эсминцев. Идеальные патрульные корабли. Водоизмещение 1340 тонн, скорость 27,5 узла, экипаж 147 человек. Вооружение четыре орудия 102-мм.
Итого против 20 немецких орудий 105-мм и 30 торпед в залпе британцы имели 8 орудий 114-мм, 26 орудий 102-мм, 22 торпеды в залпе.
Однозначно преимущество в огневой силе было на стороне британских кораблей. Плюс в плане информированности британцы были на шаг впереди немцев.
Правда, минусом у британцев было то, что корабли в составе соединения не работали раньше совместно. А командир соединения, спешно назначенный на должность командира крейсера, капитан 1 ранга Волкер вообще был подводником, и не имел опыта командования соединением надводных кораблей.
В общем – «я его слепила из того, что было».
Но план британцев, который опирался на более совершенные радары, был довольно логичен. Обнаружить немецкие корабли первыми, «Харибдис» и эсминцы отвлекают миноносцы эскорта, а «Ханты» пытаются добраться до транспорта с его непосредственным охранением.
Крейсер и два эсминца действительно могли связать «Эльбинги» боем, а у «Хантов» были все шансы справиться с тральщиками. Тральщики типа «М» вооружались двумя орудиями 105-мм и вряд ли бы оказали достойное сопротивление миноносцам.
22 октября «Мюнстерланд» и ближнее охранение вышли из Бреста. В 21.45 4-я флотилия миноносцев встретила конвой и заняла позицию к северо-западу от него.
Примерно в это же время британские корабли вышли из Плимута на перехват немецкого конвоя.
Сразу делаем акцент на погоде. Было облачно, видимость просто прекрасная, волнение около 2 баллов.
В 23.15 британцы перехватили переговоры немецких кораблей и почти одновременно немцы получили информацию от береговых РЛС в Шербуре о том, что к ним идут британцы. Колауф приказал усилить наблюдение, и в 0.25 немецкие акустики засекли шум винтов британского отряда. Колауф объявил боевую тревогу и начал маневрировать, стремясь сблизиться с британцами максимально не выдавая своего присутствия.
Очень сложно сказать, почему так получилось, что немцы первыми установили контакт с неприятелем. Есть информация, что британцы вели поиск немецких кораблей с помощью не совсем доведенных до совершенства РЛС сантиметрового диапазона. Остальные локаторы были отключены, поскольку у немцев уже были датчики, способные обнаруживать излучение дециметровых РЛС,
В 0.37, на траверзе островов Ле-Сет-Иль, радар Т-23 обнаружил британское соединение, которое двигалось со скоростью 13 узлов в составе кильватерной колонны.
Миноносец Т-23
Колауф отвернул свои корабли на юго-восток и занял просто прекрасную позицию между британскими кораблями и берегом. Британские корабли находились на фоне более светлого горизонта, а немецкие миноносцы — на темном фоне побережья. Кроме того, немцев дополнительно маскировал небольшой шквал с дождем, налетевший к тому времени.
Британцы обнаружили немцев только в 1.25. «Лимбурн» перехватил разговоры немцев и поднял тревогу, а в 1.30 радар «Харибды» показал противника в 13 километрах, но визуального контакта не произошло.
Тем не менее, обе группы кораблей быстро сближались.
В 1.35 «Харибда» выстрелил в сторону немцев, которые согласно показаний радара были уже в 8 километрах, осветительным снарядом. Однако тот разорвался несколько раньше, над облаками, и если кого и подсветил, так это британские корабли.
Колауф отдал соответствующие приказания, которые были выполнены с немецкой точностью. В 1.43 немецкие корабли совершили «поворот все вдруг» на 180 градусов и с максимальной скоростью начали удаляться на юг.
В момент разворота Т-23 и Т-26 согласно приказа разрядили свои торпедные аппараты в сторону британских кораблей.
В 1.46 свои аппараты разрядили Т-22 и Т-27, а в 1.50 это сделали (с небольшой задержкой) на Т-25.
И все 30 немецких торпед оказались в море.
У британцев дело обстояло так: примерно в 1.46 на «Харибде» снова выстрелили осветительным снарядом, поскольку противник так и не был обнаружен визуально. Немцев обнаружить не удалось, поскольку они уже удирали на максимальной скорости на юг, зато были обнаружены две торпеды, которые шустро шли к «Харибде».
Руль на крейсере переложили, дали полный ход, но все было поздно: в 1.47 торпеда ударила в борт крейсера в районе торпедных аппаратов. Одно из котельных отделений и отделение динамо-машин оказались затопленными. Корабль частично был обесточен, получил крен в 20 градусов на левый борт и остановился.
«Гренвилл», «Уэнслидейл» и «Лимбурн» тоже начали запускать осветительные ракеты, и выяснилось, что в море полно торпед. У британцев началась суматоха, поскольку к такому обороту они оказались не готовы. Началось маневрирование с целью уклонения, причем, довольно хаотичное.
Британский эскортный миноносец «Лимбурн»
В 1.51 торпеда из второй волны снова попадает в «Харибду». Крейсер продержался на плаву недолго и в 1.55 ушел на дно, прихватив с собой 464 члена экипажа вместе с командиром.
В 1.52 торпеда нашла «Лимбурн», который маневрировал недалеко от «Харибды» и оторвала ему носовую часть. Погибло 42 человека, корабль начал погружаться с креном на правый борт. «Лимбурн» оказался обесточен, потому его командир, коммандер Фелпс, заместитель Волкера, ушедшего на дно вместе с «Харибдой», не смог передать командование дальше. И начался полноценный нормальный такой флотский бардак в условиях паники.
То, что сделали британцы потом, не назовешь красивым поступком. Корабли просто начали отход на север, совершенно плюнув на своих товарищей, оказавшихся в воде. Паника…
Самым спокойным офицером оказался командир «Гренвилла», лейтенант-коммандер Хилл, который принял командование на себя. Хилл собрал уцелевшие корабли, провел разведку района, и, убедившись в отсутствии радиолокационных контактов, повел корабли обратно.
Только в 3.30 британские корабли начали спасательные работы. «Харибды», понятное дело, на поверхности воды уже не было, а вот «Лимбурн» еще держался.
Всего из воды было спасено 210 человек, 107 с крейсера и 103 с эсминца.
«Лимбурн» пытлись взять на буксир и увести на свои базы, это даже почти получилось, но приближающийся рассвет, а с ним и Люфтваффе вынудили Хилла отдать приказ о потоплении корабля. «Рокет» всадил в «Лимбурна» торпеду и на этом служба эсминца закончилась.
А немцы? А немцы спокойно так присоединились к конвою и спокойно довели «Мюнстерланд» до Сен-Мало. Совершенно без потерь, да еще и претендуя на награды. Вполне, кстати, справедливо, ибо крейсер, миноносец и 506 человек личного состава – это довольно блестяще проведенный бой.
Разбор боя, который был устроен командиром дивизиона Колауфом привел к следующим результатам: первая торпеда, поразившая «Харибду», была с Т-23, вторая – с Т-27. Торпеда, попавшая в «Лимбурн» могла принадлежать как Т-22, так и Т-26, так что попадание засчитали обеим экипажам. Для поддержания боевого духа и всего прочего.
И конечно, никого не обошли в плане наград. Тут командование Кригсмарине в жадинах не ходило никогда. Командир 4-й флотилии корветтен-капитан Франц Колауф был награжден Рыцарским крестом. Командир миноносца Т-23 капитан-лейтенант Фридрих-Карл Пауль был награжден Германским крестом в золоте. Остальным тоже досталось.
Вообще стоит отметить, что несмотря на то, что преимущество в радарах однозначно было на стороне британцев (крейсер все-таки выше эсминца), использовать они его не смогли. Вообще, немецкие моряки продемонстрировали более высокую степень подготовленности и реализации преимущество.
Конечно, совершенно неопытный в таких операциях командир британского соединения и не сыгранность экипажей дали немцам шанс. Но немцы его не упустили и использовали на все 100%. Все было красиво: быстрое обнаружение, расчет, точный торпедный залп и уход, пока противник разбирается с торпедами. То есть, налицо высокий уровень подготовки экипажей и владения техникой.
Британцы же выглядели очень бледно. Операция была спланирована более чем поспешно, да и преимущество свое в орудийных стволах британские моряки не смогли реализовать. До этого даже дело не дошло, два выстрела осветительными снарядами с «Харибды» - это все, что сделали орудия британского отряда.
Да, спустя каких-то два месяца британский флот возьмет реванш в Бискайском заливе, когда два крейсера, «Глазго» и «Энтерпрайз» обратят в бегство 11 немецких эсминцев и миноносцев, потопив три из них.
Но предшествовало этой победе британцев вот такое поражение. И, если в случае с немецкими кораблями в Бискайском заливе, еще можно было как-то все списать на непогоду, которая имела место быть, то в случае боя в Ла-Манше увы, но британцам оправдать себя было нечем.
Был ли Дёниц Папой?
Можно предположить, что военно-морские флоты разных государств имеют общую традицию, в соответствии с которой моряки награждают прозвищами своё начальство. В зависимости от характера и деловых качеств того или иного адмирала оно могло быть весёлым, грубым или грозным. Не обошла эта традиция стороной и командующего подводными силами кригсмарине, а затем и всего немецкого флота гросс-адмирала Карла Дёница.
Кипучей энергии Дёница сопутствовало и чувство юмора. В хорошем расположении духа Лев мог и пошутить. На этом снимке 1941 года Карл Дёниц запечатлён именно в таком расположении духа
На страницах книг, в прессе и интернете часто можно встретить такие варианты прозвищ Дёница как Папаша Карл или Дядюшка Карл. Любопытно, что они имеют мало общего с реальным гросс-адмиралом и являются частью его образа, сформированного литературой. Свой вклад внёс и популярный советский писатель-маринист Валентин Пикуль, так описавший Дёница в «Реквиеме каравану PQ-17»:
Вожак всех «волчьих стай» с завидной роскошью проживал то в Париже, то в Лориане. Забота Дёница о своих «волках» простиралась до того, что он лично встречал свои лодки, идущие с океана на базы. Он украшал подводников лаврами и крестами. В голодающей Европе подводники как сыр в масле катались. Дёниц устраивал для них лукулловы пиры. Особо отличившиеся экипажи проводили свои отпуска в Ницце и в Монте-Карло. Дёниц фамильярничал с подводниками, позволяя матросам называть себя «папой», командиров лодок Дёниц знал по именам
Такие заявления вызвали бы у немецких подводников только смех. На самом деле ни у одного подчинённого Дёница, а особенно у тех, кто с ним общался напрямую, язык не повернулся бы назвать его Папой или Дядей. У командующего было два прозвища: der Löwe или Grosse Löwe, то есть Лев или Большой Лев. Как свидетельствовали сами подводники, адмирала так прозвали «из-за его необычной энергии и сильной личности» — именно эти слова услышали американские разведчики, когда допрашивали пленных немцев с потопленной U 94.
Действительно, гросс-адмирал обладал такими качествами. Общался же со своими людьми Дёниц по-разному. В хорошем настроении Большой Лев мог потрепать за ухо кого-либо из подводных асов и даже позволял некоторым из них обращаться к себе на «ты», но в раздражении он в самом деле напоминал настоящего льва. Его подчинённые считали, что лучше побывать в клетке с хищником, чем доложить командующему о неудаче. Впрочем, у дурного настроения Дёница могла быть и иная причина: как и многие подводники-ветераны Первой мировой, он страдал хроническим расстройством желудка.
Отметим, что в кригсмарине без «папаши» всё же не обошлось — такое прозвище было у главного инженер-механика подводных сил контр-адмирала Отто Тедсена, которого подчиненные звали Папа Тедсен («Papa» Thedsen).
Главный инженер-механик подводных сил кригсмарине Отто Папа Тедсен. Снимок сделан в предвоенное время, когда Тедсен имел звание корветтен-капитана
Подводные асы
Не избежали прозвищ и подводные асы. Их «никнеймы» появлялись благодаря чертам характера, совершённым деяниям или просто являлись сокращениями имён, порой звуча весьма курьёзно.
Самый результативный подводник кригсмарине Отто Кречмер был известен среди своих товарищей как Молчаливый Отто или Отто-молчун (Schweigsame Otto). Такое прозвище он заработал за свою нелюбовь к болтовне. Утверждение, что оно было причиной частого радиомолчания подводного аса в море, вряд ли соответствует действительности, так как сообщения в штаб Кречмер слал исправно. Благодаря своим успехам в потоплении судов он был также известен как Король Тоннажа.
Не избежал прозвища и другой знаменитый подводник — Вольфганг Лют. Он хорошо известен благодаря книге Джордана Воуза, повествующей о жизненном пути этого подводного аса. Однако Воуз умолчал о том, что прозвище Люта было Великий Охотник (der grosse Jager). И оно соответствовало действительности. На счету Люта значилось 47 потопленных целей: 46 транспортов и подводная лодка.
Великий Охотник Вольфганг Лют
Любопытно, что известные подводные асы Эрих Топп и Энгельберт Эндрасс имели одно прозвище на двоих — Кастор и Поллукс (Castor und Pollux). Причиной стала их знаменитая дружба. Сослуживцы шутливо нарекли закадычных друзей именами диоскуров из греческой мифологии. Эндрасс имел и персональный «никнейм» — Бертл (Bertl), что было сокращением его длинного имени. То же самое случилось и с однокашником Эндрасса Адальбертом Шнее, чьё прозвище Ади (Adi) являлось короткой версией его имени.
Кастор и Поллукс — Энгельберт Бертл Эндрасс и Эрих Топп
Гюнтер Прин также был обладателем двух прозвищ. Друзья шутливо обращались к нему Принхен (Prienchen). После знаменитого рейда Прина в Скапа-Флоу за ним закрепилось ещё одно прозвище — Бык Скапа-Флоу, появившееся благодаря эмблеме U 47, которую придумал его первый вахтенный офицер Энгельберт Эндрасс, когда лодка возвращалась на базу после потопления линкора «Ройал Оук».
Принхен, он же Бык Скапа-Флоу
Известный прототип Старика (Der Alte) из Das Boot — Генрих Леман-Вилленброк — имел весьма интересное прозвище Recke, что означает «герой» или «великан». Причину его появления выяснить не удалось, но можно предположить, что оно родилось ещё в курсантские годы Лемана.
Столь же шутливое прозвище получил и Генрих Бляйхродт, которого прозвали Аяксом. Вероятно, коллеги подшутили над его внешностью, проведя параллель между ним и героем «Илиады», которого Гомер считал сильнейшим из греков — Бляйхродт был небольшого роста и крепкого телосложения.
За Гербертом Вольфартом закрепилось прозвище Персиваль (Parzival) — имя героя сказаний о короле Артуре, которым подводника наградили сослуживцы за излишнюю разборчивость, привередливость и щепетильность. В то же время Вольфарт слыл хорошим карикатуристом и балагуром. Любопытно, что разведка британского Адмиралтейства, допрашивавшая Вольфарта, когда тот угодил в плен, отметила, что он был рисковым человеком и высокомерным педантом, из-за маски которого иногда выглядывал хулиган.
Герберт Персиваль Вольфарт
Не пощадили сослуживцы и Альбрехта Бранди. Благодаря его фамилии за ним закрепилось прозвище Шерри Бранди (Scherry Brandi), то есть шутливая переделка названия известного алкогольного напитка.
Весьма интересны обстоятельства появления на свет прозвища подводного аса Петера Кремера. Вероятно, ещё в военно-морском училище его прозвали Али (Ali). В своих мемуарах Кремер не раскрывает природу происхождения «никнейма». Однако рождение его второго прозвища — Ali Wrack — загадок не имеет. В переводе с немецкого Wrack означает «корабельный обломок» или «разбитый, не подлежащий ремонту корабль». Дело в том, что почти из каждого похода его U 333 возвращалась, напоминая груду металла. Например, весной 1942 года у восточного побережья США лодку протаранил британский танкер, а уже осенью у Фритауна она подвергалась обстрелу и тарану британского корвета. Неудивительно, что Али Кремер быстро заработал себе такое второе «имя».
Петер Али-Обломок Кремер
Любопытно, что в немецком флоте прозвища даже передавались по наследству. Три сына известного подводного аса Первой мировой войны Отто Шульце тоже стали подводниками и унаследовали прозвище своего отца — Нос (Nase). Но один из них — Хайнц-Отто, ставший подводным асом во Второй мировой войне, — заслужил персональный «никнейм». Его прозвали Маской (Maske).
Командиры и их люди
От «звёзд» подплава кригсмарине перейдём к менее известным личностям, которые тоже имели прозвища. Рассмотрим наиболее любопытные из них.
Командир первой подлодки снабжения U 459 корветтен-капитан Георг фон Вильямовиц-Меллендорф по популярности среди подводников мог составить конкуренцию даже Дёницу. Этот офицер был редкой птицей: он воевал на субмаринах в обеих мировых войнах. U 459 под его командованием не раз выручала боевые лодки, снабжая их провизией и топливом, а имевшийся на её борту врач оказывал медпомощь прямо в море. Экипаж подлодки буквально боготворил своего командира, который обладал весёлым нравом и был прирождённым юмористом. Подводники прозвали Георга фон Вильямовиц-Меллендорфа Неистовым Морицем (Wilde Moritz).
Неистовый Мориц — Георг фон Вильямовиц-Меллендорф
Капитан-лейтенант Вильгельм Брауэль благодаря доброжелательному и справедливому отношению к своим людям был популярен среди команды U 256. Подводники называли командира Батей (Vati). Интересно, что точно такое же прозвище носил и подводный ас Герберт Шультце — командир U 48.
Командир U 256 Вильгельм Вати Брауэль. Слева от него командир 9-й подводной флотилии Генрих Леман-Вилленброк, ставший в 1944 году последним командиром этой лодки во время перехода из Франции в Норвегию
Ганса-Йоахима Швантке, который служил вместе с Вольфгангом Лютом и сменил его на U 43 в качестве командира, именовали Негритос (Nigger). По утверждению биографа Люта Джордана Воуза, это прозвище Швантке получил за сходство с голливудской звездой Кларком Гейблом, сыгравшим главную роль в американской картине «Унесённые ветром», которая вышла в прокат в 1939 году.
Командир торпедовоза U 1059 Гюнтер Леопольд весьма гордился своим прозвищем — Бэби. Офицеру было 23 года, когда он принял под командование лодку, а во время учебного курса на Балтике он демонстрировал хорошие показатели в торпедной стрельбе. Леопольд гордился как достигнутым результатом, так и тем, что стал командиром, и совершенно не обижался на прозвище, которое подчёркивало его возраст и карьерные успехи. Однако экипаж U 1059 придерживался иного мнения и этим прозвищем наградил командира за безответственность. После того, как лодка погибла в первом же походе, выжившие подводники полагали, что Леопольда надо бы отдать под суд за такое командование кораблём.
А вот коллега Леопольда, командир торпедовоза U 1060 Герберт Браммер, был его полным антиподом. Он имел прозвище Шуби (Schuby), что может быть производным от слова «пинок». Браммер был опытным подводником и серьёзным командиром, пришедшим на военную службу из торгового флота.
Обратимся к тем, кто был награждён забавными «никнеймами».
Командир U 633 Бернхард Мюллер имел прозвище Лягушачий Глаз (Froschauge). Погибший на U 164 фенрих цур зее Мартин Мольво получил от экипажа лодки весьма необычное прозвище — Молотов. Остаётся только гадать, за что подводники наградили юного практиканта таким «именем». А создателя «красного дьявола с факелом» — знаменитой эмблемы лодок U 57 и U 552 — машиниста Вальтера Заттлера сослуживцы нарекли Иваном Грозным за умение ловко рисовать всякую грозную чертовщину. Куда забавнее было прозвище командира U 445 Рупперта Фишлера, графа фон Тройберга: в подплаве кригсмарине он был известен как Свиной Граф (Schweinegraf). Вероятно, его «никнейм» имел шутливую природу, так как граф свиньёй вроде бы не был.
Подлодки, механизмы и должности
Прозвищами в немецком флоте награждали не только людей, но и корабли. К примеру, в подводных силах кригсмарине их имели следующие субмарины:
U 123 — Айнц Цвай Драй (Eins Zwei Drei);
U 170 — Пунктуальная Лодка (Paragraphenboot). Её так окрестили за пунктуальность командира, который в отношениях со своим экипажем руководствовался исключительно уставом;
U 203 — Цирк Коттмана (Zirkus Kottmann);
U 569 — Старый Заяц (Der alte Hase). Эта лодка была одним из ветеранов 3-й подводной флотилии, за что и получила своё почётное прозвище;
U 755 — Продолжай (Es geht weiter). Любопытно, что этот «никнейм» был одновременно и эмблемой лодки, начертанной на её рубке. Смысл этой фразы трактовался следующим образом. Во время стрельб матрос, пославший всю обойму в «молоко», был вынужден повторить стрельбу, получая команду от наблюдающего офицера: Es geht weiter!;
U 1060 — Пароход Отпускников. Во время перехода из одного норвежского порта в другой лодка перебросила на своём борту в Нарвик несколько пехотинцев, возвращавшихся из отпуска;
U 453 — Микки (Mickey). Под таким «именем» лодка была известна на итальянской базе Пола. Одновременно это было и прозвище её инженер-механика;
U 338 — Дикий осёл (Der wilde Esel). Построенная на верфи Эмдена лодка вошла в строй летом 1942 года. Когда эту «семёрку» спускали на воду, она врезалась в док напротив и затонула. Её экипаж сразу же окрестил U 338 диким брыкающимся осликом, а впоследствии выбрал это животное своей эмблемой;
U 281 — Паук (Spinne). Как и в случае с U 338, команда этой лодки тоже выбрала прозвище в качестве эмблемы. Его появление никак не связанно с миром насекомых, так как Пауком подводники с U 338 прозвали своего высокого и худого инженер-механика, а позже этот «никнейм» прижился и за лодкой.
Айн, Цвай, Драй — U 123
Старый заяц — U 569 во время атаки американского самолёта. Лодка будет потоплена
Как отмечает в своей книге об эмблемах подплава кригсмарине немецкий исследователь Георг Хогель, в немецком флоте было много субмарин, чьи прозвища были связаны с эмблемами, и у каждой имелась своя персональная история появления на свет.
Однако не только отдельные лодки кригсмарине имели «никнеймы». Прозвища получили также серии и типы подводных кораблей. К примеру, малые лодки II серии прозвали Челнами (Einbaum) и Утками Северного моря. Большие лодки IX серии их экипажи окрестили Морскими Коровами (Seekuh), а подводные крейсера типа IXD2 — Заморскими Коровами (Uberseekuhe). Субмарины снабжения XIV серии вошли в историю как Дойные коровы (Milchkuh). Во время шестимесячного блица у восточного побережья США в 1942 году подлодки, выходившие туда из Франции, шутливо называли Универмагами Вулворта за их переполненность различными припасами и топливом.
Теперь обратимся к «прозвищам» отдельных механизмов, устройств, помещений и должностей на подводных лодках. Подводники пользовались таким сленгом:
Торпеда — «угорь» (Aal);
Перископ — «спаржа» (Spargel). Отсюда родилось выражение «висеть на спарже», то есть находиться на перископной глубине;
Батитермограф — «лосось» (Lachs);
Дополнительная надстройка за рубкой для зениток именовалась «зимним садом» (Wintergarten);
Жилой отсек унтер-офицеров на лодках VII серии прозвали «Потсдамской площадью». Название было метким, поскольку он связывал центральный пост с камбузом, дизельным и электромоторным отсеками и в нём не утихали шум, гам и беготня.
Капитулировавшие U 249 и U 1023 в Портланде, 10 мая 1945 года. На снимке видны надстройки на палубе для размещения зенитных орудий — «зимний сад»
Лодочные дизеля на жаргоне машинистов именовались «Кастор и Поллукс». Однако эти механизмы имели и персональные прозвища. Например, на U 841 острословы называли дизеля «Хайн и Фицше» (Hein und Fitsche) по именам известных клоунов из цирка Гамбурга. Не отставали от дизелистов и мотористы: на U 606 электромоторы шутливо именовали «Анита и Анни» (Anita und Anni).
Объектом нескончаемых шуточек подводников был гальюн. К примеру, экипажи подлодок IX серии прозвали его «Труба № 7» (Rohre 7). Здесь поясним, что у «девяток» было шесть «труб» торпедных аппаратов, и гальюн нарекли седьмой, так как он тоже «стрелял», но не торпедами. Пользоваться «Трубой № 7» можно было лишь на небольшой глубине, а вот во время глубоководного погружения экипаж был вынужден справлять нужду в отведённое для этой цели ведро, окрещённое шутниками «медовой бочкой».
Отдельного упоминания достойны и сленговые названия должностей на подводной лодке. Одним из распространённых званий командиров подлодок было капитан-лейтенант (Kapitänleutnant). Произносить его полностью при частом обращении к командиру было неудобно, поэтому моряки сократили его до «калой» (Kaleu). Торпедисты на подводном жаргоне были «миксерами» (Mixer), а их коллеги из электромоторного отсека звались «электромиксерами» (E-Mixer). Коков на субмаринах именовали «смутье» (Smutje), а молодых матросов-салаг называли «моисеями».
Любопытно, что подводные острословы изгалялись как могли и над официальными сокращениями. По заведённой практике, окончивший командирские курсы офицер перед назначением на свою лодку обычно стажировался на боевой субмарине. Его должность официально именовалась Kommandantenschüler или сокращённо Konfirmand. Шутники быстро переделали последнее в «конфирмант» (Konfirmant), то есть в человека, впервые принимающего причастие.
Рейнхард Тедди Зурен
Вот пример того, как получил свой «никнейм» немецкий подводный ас Рейнхард Зурен, известный как Тедди. В своих мемуарах он описал его появление так:
Задержимся на минуту на моём прозвище «Тедди». В последние летние каникулы перед выпускными экзаменами в школе мне удалось записаться в парусный клуб в Нойштадте/Гольштейне, хотя оплату за это удовольствие мои родители могли позволить себе с трудом. У меня уже был некоторый опыт плаванья под парусами, и я надеялся усовершенствовать свои навыки. К моему разочарованию, как оказалось, там доминировала строевая подготовка. Но так как я уже подал документы в морское училище, а зачисление туда (как мне было сказано) зависело от военной подготовки, с этим пришлось смириться. Но вот мой вид на этих занятиях развлекал окружающих. Однажды кто-то в шеренге за моей спиной заржал: «Господи, Рейнхард! Ты маршируешь, как мишка Тедди!» (плюшевый медведь — прим. авт.). Наверно, так это выглядело сзади, но мне было не до смеха. Впрочем, шагистика меня никогда не увлекала. Позднее, когда я был курсантом в Данхольме на Штральзунде, в соседней роте оказался мой знакомый из Нойштадта. «Привет, Тедди! Ты тоже здесь?», — проорал он через дорогу во весь голос. И с того момента для всего нашего призыва 1935 года я стал «Тедди». И лишь очень немногие знали моё настоящее имя. Такова жизнь.
Прозвища на флоте в самом деле возникают очень быстро — только дай повод. Действительно, такова жизнь.
Перелопатил кучу архивов Владимир Нагирняк.
Источники:
Blair, С. Hitler's U-boat War. The Hunters, 1939–1942. — Random House, 1996.
Blair, С. Hitler's U-boat War. The Hunted, 1942–1945. — Random House, 1998.
Busch R., Roll H.-J. German U-boat Commanders of World War II. —Annapolis: Naval Institute Press, 1999.
Buchheim, L.-G. Das Boot. — München: R. Piper & Co. Verlag, 1973.
Cremer, P. U-Boat Commander. — United States Naval Inst., 1987.
Gannon, M. Operation Drumbeat. — New York: Harper Perennial, 1991.
Hogel, G. Embleme, Wappen, Malings Deutscher U-boote 1935—1945. Hamburg: Koehler Verlag, 2001.
Paterson, L. U-Boat War Patrol — The Hidden Photographic Diary of U 564. — London: Chatham Publishing, 2006.
Suhren T., Brustat-Naval F. Teddy Suhren, Ace of Aces: Memoirs of a U-Boat Rebel. — Naval Institute Press, 2006.
Topp, E. Fackeln über dem Atlantik. — Verlag E. S. Mittler & Sohn GmbH, 1990.
U-Boat War in the Atlantic 1939–1945: German Naval History by Hessler, Günther (editor). — London: HMSO, 1992.
Vause, J. U-Boat Ace: The Story of Wolfgang Luth. — Naval Institute Press, 2001.
Морозов М., Нагирняк В. Стальные акулы Гитлера. Серия «VII». — М.: Коллекция, Яуза, Эксмо, 2008.
Шаффер, Х. Последний поход U-977 / пер. с нем. В.И. Поленина. — СПб.: «Роза Ветров», 2013.
Пикуль, В.С. Реквием каравану PQ-17. Документальная трагедия. militera.lib.ru
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Очень интересное, хотя и малоизвестное сражение произошло 28 декабря 1943 года в Бискайском заливе. Сошлись в весьма противоречивом бою 2 британских и 11 немецких кораблей.
Картина Нормана Уилкинсона «Бой в Бискайском заливе»
Несколько слов о действующих лицах.
Британские легкие крейсера «Глазго» и «Энтерпрайз». «Глазго» - новейший из типа «Таун», «Энтерпрайз» - откровенное старье, спущенный на воду в 1919 году и вошедший в строй в 1926 году.
Лёгкий крейсер «Глазго»
Легкий крейсер «Энтерпрайз»
С немецкой стороны принимали участие 5 эскадренных миноносцев «Тип 1936» и 6 миноносцев «Тип 1939». Последние еще называли «Эльбингами» по имени верфи, где они были построены.
Эсминец «Тип 1936»
Миноносец «Тип 1939»
И самый главный герой, из-за которого вообще все произошло, немецкий блокадопрорыватель «Альстеруфер».
Его участие в истории эпизодическое, все, собственно, началось с этого корыта.
Пара слов о так называемых блокадопрорывателях. Под этим громким термином скрывались в общем-то обычные грузовые суда.
Шли они из стран, с которыми у Германии были хорошие отношения и везли они очень ценное для Рейха сырье: молибден, вольфрам, каучук и прочие очень полезные материалы, которых в рейхе не было.
Естественно, флот Британии, объявившей блокаду, лез из кожи вон (рвался на свой флаг), чтобы эти прорыватели до портов не доходили. Но это вообще отдельная история.
Так что блокадопрорывателям приходилось проявлять чудеса изворотливости, менять флаги и названия, чтобы приблизиться к своим портам. А дальше должно было работать Кригсмарине, обеспечивая проводку грузовых судов в свои порты именно там, где реальнее всего была встреча с британскими кораблями.
А британцы, соответственно, очень рьяно искали эти транспорты и топили их с огромным удовольствием.
Потому, когда «Альстеруфер» подошел вплотную к берегам Франции, столкнулись интересы двух сторон: немецкой, которая хотела провести транспорт к себе, и британской, которая хотела его потопить.
Британский воздушный разведчик обнаружил «Альстеруфера» и начался отсчет времени нашего события. Естественно, обе стороны выслали своих представителей, британцы крейсерский патруль из двух легких крейсеров, а немцы – 11 эсминцев и миноносцев.
Вообще-то все опоздали. Британская авиация успела потопить «Альстеруфера» еще 27 декабря 1943 года, и в принципе, усилия экипажей кораблей были потрачены впустую.
Фотофиксация потопления «Альстеруфера»
Но в Бискайском заливе в тот день оказались два крейсера и одиннадцать эсминцев и миноносцев. И 28 декабря стало днем, когда два отряда встретились, несмотря на то, что один из отрядов (немецкий) в бой особо не рвался, наоборот, не обнаружив «Альстеруфера», немцы смогли понять, что к чему и лечь на обратный курс, в Бордо и Брест.
Итак, пройдемся по действующим лицам.
Британия:
Легкий крейсер «Глазго». 12 орудий 152-мм, 8 орудий 102-мм, 6 торпедных аппаратов.
Легкий крейсер «Энтерпрайз». 5 орудий 152-мм, 3 орудия 102-мм, 12 торпедных аппаратов.
Германия:
Эскадренный миноносец «Тип 1936А». 5 орудий 150-мм, 8 торпедных аппаратов.
Миноносец «Тип 1939». 4 орудия 105-мм и 6 торпедных аппаратов.
Расклад по вооружению был как бы точно не в пользу британцев.
24 орудия 150‑мм у немцев против 17 орудий 152-мм британцев.
24 орудия 105-мм у немцев против 11 орудий 102-мм у британцев.
76 немецких торпед против 14 британских.
Если смотреть на цифры, то немцы имели возможность разделать крейсера британцев легко и непринужденно одними только торпедами. Да и в плане артиллерии преимущество небольшое, но было за немцами.
Однако Бискайский залив в декабре – это вам не Средиземное море. Это все-таки оконечность Атлантического океана. И здесь стоит посмотреть на еще несколько цифр, а именно – водоизмещение.
«Глазго» (как и все «Саутгемптоны») имел стандартное водоизмещение в 9 100 тонн.
«Энтерпрайз» имел этот показатель в 7 580 тонн.
Эсминцы «Тип 1936А» были крупнее любого одноклассника. Больше даже приближаясь к лидерам. И стандартное водоизмещение их составляло 3 600 тонн.
Миноносцы «Тип 1939» были обычными кораблями для этого класса водоизмещением 1 300 тонн.
То есть, сразу можно сделать вывод, что британские крейсера были более устойчивыми орудийными платформами, и в условиях океанского волнения однозначно имели преимущество перед немецкими кораблями.
Миноносцы Т-25 и Т-26 в Бискайском заливе за сутки до своей гибели
И получилось так, что операторы радара на «Глазго» после полудня (в 12-40, если точно) обнаружили отряд немецких кораблей. А около 13-30 эсминцы Кригсмарине засекли уже визуально.
Немцы шли тремя кильватерными колоннами. Левая состояла из Z-23 и Z-27, «Тип 1936», правую колонну составили Z-32, Z-37 и Z‑24. А в центре шли Т-22, Т-23, Т-24, Т-25, Т-26 и Т-27, все «Тип 1939».
Так получилось, что бой пришлось вести только более крупным «Тип 1936», поскольку более мелким миноносцам не позволяло волнение, поднявшееся в заливе. Волны заливали башни низкосидящих в воде эсминцев, дальномеры, даже элементарное заряжание орудий, которое на эсминцах было ручным, превращалось в нешуточную задачу.
А у британцев на «Глазго» был еще и радар…
Используя данные радара, «Глазго» в 13-46 открыл огонь по эсминцам с расстояния примерно в 10 миль. Огонь велся носовыми башнями и был неточен. Немцы сократили дистанцию до 8 миль и тоже открыли огонь из орудий, а Z-23 еще и выстрелил шесть торпед по британцам.
Немцы стреляли неплохо, первые залпы легли в полутора кабельтовых от «Глазго». Плюс прилетел наведенный по радио патрульный FW-200 «Кондор», который атаковал «Глазго», но британцы вели весьма плотный зенитный огонь и бомбы, сброшенные «Кондором», легли весьма неточно.
Вообще экипаж «Глазго» показал себя в начале боя просто великолепно. Отбившись от «Кондора», британцы заметили торпеды и смогли от них увернуться.
Z-37 выпустил 4 торпеды по «Энтерпрайзу», но и на втором крейсере смогли увернуться, хотя для этого пришлось оторваться от «Глазго».
Можно сказать, что начало осталось за немцами. Они смогли разъединить крейсера противника, и командир группы эсминцев Эрдменгер принял решение разделить корабли на две группы и взять британцев в «клещи».
Идея была хорошей, чего не скажешь об исполнении.
Торпедной атаки вообще не вышло, по совершенно непонятной причине. Немцы выпустили всего 11 торпед в дополнении к первой десятке и на этом все. Причем, торпеды снова прошли мимо британских кораблей.
Далее Эрдменгер принял потрясающее решение и отдал приказ «смываемся». Южная группа, состоявшая из Z-32, Z-37, Z‑24, Т‑23, Т‑24 и Т-27 должна была начать прорыв на восток, а Эрдменгер, державший флаг на Z-27, вместе с Z‑23, Т-22, Т‑25 и Т-26, повернул на север.
Британцы, оценив обстановку с помощью радара, пошли за северной группой. Командир «Глазго», капитан Кларк, лег на параллельный эсминцам курс и открыл огонь.
Командир крейсера «Глазго» кэптен Чарльз Кларк (справа) и старший помощник коммандер Кромвель Ллойд-Дэвис.
Сперва 152-мм снаряд попал в лидера группы, Z-27. Причем, в котельное отделение. Эсминец сбросил скорость и отвернул на запад вместе с прикрывавшим его Z-23.
Так как все 150-мм орудия группы вышли из боя, то «Глазго» совершенно спокойно устроил бойню миноносцам, которые вообще ничего не могли противопоставить крейсеру.
Сперва два снаряда от «Глазго» получил Т-25. Оба попали в турбинные отделения и миноносец полностью лишился хода. Командир Т-25 попросил Т-22 подойти и снять экипаж.
Через каких-то полчаса Т-26 тоже получил снаряд в котельное отделение. Там начался пожар и Т-26 тоже потерял ход.
Т-22 пошел в торпедную атаку, пытаясь отогнать «Глазго» хотя бы этой демонстрацией, но сам был отогнал расчетами «Глазго», демонстрировавшими меткую стрельбу в условиях волнения. Все 6 торпед с Т-22 прошли мимо «Глазго». Кстати, с Т-25 тоже выпустили 3 торпеды, но с тем же результатом.
Кларк принял мудрое решение, приказав более медленному «Энтерпрайзу» добить поврежденные миноносцы, а сам направил «Глазго» за Z‑27.
Это было сделать очень несложно, благо, экипаж Z-23 просто бросил поврежденного флагмана и скрылся. Зато радар «Глазго» безошибочно нашел Z-27 и с расстояния в 8 кабельтовых (в упор, если по-морскому) расстрелял эсминец. В 16-41 один из снарядов поразил погреб с боеприпасами и Z‑27 взорвался и затонул. Вместе с ним погибли 220 человек.
Экипаж «Энтерпрайза» тоже не терял времени даром и сперва нашел обездвиженный Т-26. Две торпеды – и миноносец ушел на дно, захватив с собой 96 человек экипажа.
Через 15 минут крейсер обнаружил второй миноносец, Т-25, который тоже стоял, лишившись хода. С дистанции 11 кабельтовых «Энтерпрайз» открыл огонь из орудий. Экипаж Т-25 начал огрызаться из двух 105-мм орудий, британцы решили не связываться и отправили корабль на дно торпедой. Минус еще 85 немецких моряков.
Остальные немецкие корабли благополучно ушли в порты Франции, кроме Z-32 и Z-37, которые убедившись в том, что британские крейсера ушли, вернулись и занялись спасением моряков с потопленных кораблей.
Результаты боя для немцев более чем печальные. 1 эсминец и 2 миноносца потоплены, погиб 401 человек. Британские потери скромнее: 2 убитых и 6 раненых от единственного 150-мм снаряда, попавшего в крейсер «Глазго». Канадский экипаж «Энтерпрайза» потерь не понес.
Удивляет потрясающая неточность немецких моряков при стрельбе торпедами. Да, канадцы с «Энтерпраза» попали тремя торпедами из трех. Да, стреляли в неподвижные корабли, но то, что из трех десятков выпущенных торпед немцы не попали ни одной, тоже говорит о многом.
Есть претензии к командиру группы немецких кораблей.
Командир группы немецких эсминцев Эрдменгер
Какой был смысл в довольно бесполезной атаке крейсеров силами только крупных эсминцев, сказать сложно. Реализовать основное преимущество в торпедах не удалось, а как артиллерийские платформы, более крупные крейсера были предпочтительнее.
Учитывая, что буквально за день до этого разгрома, а ведь по факту воевал только «Глазго», в Арктике был потоплен «Шарнхорст», то немецкий флот полечил две громкие оплеухи от флота британского.
И последствием разгрома в Бискайском заливе стало прекращение попыток доставки стратегически важных материалов из той же Японии с помощью надводных кораблей. В 1944 году эти обязанности были возложены на подводный флот под командованием Карла Деница.
Но совсем другая история.
Остается только засвидетельствовать свое почтение экипажу крейсера «Глазго», который не занимался статистикой и подсчетами стволов и торпед у противника, а просто делал свое дело.
Взято отсюда