Пост удалён
Пикабушечке это не нужно
Пикабушечке это не нужно
Стучу зубами, но пытаюсь заклавить эту пшеничную кашу. Подъем в полчетвертого – что-то сродни выходу в открытый космос – холодно, темно и никто не встречает.
Сегодня надо пройти перевал Столбовой. Митя еще в Москве говорил, что он может быть самым сложным (сложнее Спартака? Куда еще-то?), поскольку на спуск ожидается использование 5 веревок и летающие камни. Посмотрим, как оно обернется.
Быстро подходим к перевальному взлету.
На одном из привалов солнце на минуту освещает красавицу Дыхтау на фоне Безенгийской стены.
9 утра еще нет, а мы с Митей уже на перевале. А действительно ли это перевал? Внизу раздается какой-то страшный грохот – это сошла осыпь на зачехленной части ледника. Пока группа поднимается на седловину – сходит вторая осыпь. Мне становится стремно.
Спуск с седловины вообще не предполагает никакого льда, только осыпи. Сверяясь с описанием, Митя говорит, что нам нужно траверсировать гребень и выходить «туда» – метров через 300-400, на открытый ледниковый скат, где можно проводить техническую работу.
Впрочем, мать вашу, там тоже свистят камни! Вся эта дрянь едет по открытой и зачехленной частям ледника. По дороге придется еще траверсировать достаточно вдохновляющий скальный зуб.
Если и там надо будет вешать веревки, то это совсем беда. К счастью, «зуб» дался без проблем, и уже к 10 утра мы были на седловине с ледниковым скатом. Пока остальные подтягивались, мы разбухтовали веревки и начали работать. Все станции – на ледобурах, поэтому их сегодня потребуется очень много…
Я начал дюльферять и уже метров через 50 сделал вторую станцию. Пристраховался. Наверху народ потихоньку подтягивался, но делал это он очень медленно. Через 20 минут лишь пришла Катя, затем – Саня Зайонц. Стоять так долго на достаточно крутом ледниковом склоне в тупых кошках (я их не заточил как следует) было омерзительно и тяжело. Пару раз я даже «клюнул носом» и поехал вниз, но ус самостраховки, растянувшись на полную длину (чуть более пары метров), крепко удерживал меня на станции. Вот она – сила буров!
Усугубляло положение еще постоянное «молоко», которое тащилось из долины ручья. Поднимаясь, облака обдавали тело холодным конденсатом, от чего становилось не по себе. Плюс ко всему, ухудшалась видимость, а метрах в 20 слева от нас грохотали разгоняющиеся камни, которые сыпались с завидной регулярностью.
Через час виса на станции я просто перестал чувствовать руки. На МВТУ мой прусик был потерян, а новую самостраховку для рюкзака я еще не сделал, поэтому снять свой багаж и пристраховать его к станции мне было нечем. А именно в нем лежали теплые перчатки. Обычные рабочие уже прохудились, навпитывали влаги, и, скорее лишь сильнее охлаждали ладони, чем грели.
Девчонки мучились с прокруткой проушин для сдерга веревок, я – ругался, что так долго группа дюльферяет, и меня не пускают ниже. После четвертой веревки Митя отправил Катю с Петей спускаться на кошках в «три такта», однако это закончилось не очень удачно – Петя поехал по склону, а Катя прикладывала неимоверные усилия, чтоб не последовать его примеру. Сверху их участок казался пологим, однако дойдя до него, каждый понимал, что требовалась еще одна веревка. Еще и эти летящие камни. Они оставались чуть левее, но чем черт не шутит? В конце концов, защиты никакой у нас не было от них, кроме бдительности.
Через пару часов от начала технической работы я наконец-то дошел до последней станции. Здесь требовалось быстро перестегнуться, но, как назло, я потерял чувствительность в пальцах и не мог размуфтовать свой автоматический карабин. Злобно грохотало слева, постоянно шло «молоко» из долины. Когда это кончится?!
На миг почувствовав указательный и средний палец, я провернул-таки муфту и перецепился в последнюю веревку. Все, траверс в относительно безопасную зону – под бараньи лбы!
Те, кто делал станции на спуск, видимо, чувствовали себя не сильно лучше – подмерзали и Катя, и Саня. Пете тоже досталась своя доза адреналина – как минимум, от его зарубания на последнем, зачехленном, участке ледника.
В 13:30 перевал был пройден. Надо было спускаться в осыпной цирк. За ходку достигли относительно ровной площадки и начали обедать. Наконец-то можно скинуть обвязки, ура! Холодный обед разбавили отличные сюрпризы Саши – он притащил каштаны и всякие экзотические сухофрукты. После обеда мы прошли всего пару ходок, как нашли в долине ручья прекрасное место под пару палаток и хороший ручей. Растянули тент и начали готовить ужин. Это был последний раз, когда мы ставили тент в походе – все остальное время он прослужил мне подушкой.
Ночью шел дождь, и у меня была уверенность, что вряд ли мы куда-то пойдем. Однако Митя поднял всех в 4 утра, сказав, что появилось «окно» и надо нам сваливать.
Сваливать надо было недалеко, но достаточно высоко – подняться под пер. Столбовой, штурм которого был назначен на завтра. По горизонтали предстояло пройти всего 2,4 км, зато набрать – свыше 1100 метров!
Естественно, после такой прекрасной дневки любая преграда казалась по плечу. Мы вырулили на хорошую тропу, которая шла вдоль осыпного кулуара, и начали подъем. Мне темп группы показался медленным, поэтому я пошел в своем комфортном ритме – примерно на 5-7 минут обгоняя всех остальных. Такое явное лидерство впервые наблюдалось за весь поход. Ну наконец-то все вернулось на круги своя!
Тропа была отмечена столбиками с высотой над уровнем реки. Митя уточнил, что, видимо, здесь проводится «Вертикальный километр», и некоторые его энтузиасты бегают в кроссовках. Честно говоря, даже вибрам уезжал с этой сырой травы, интересно, что за шипы используют обычные горные бегуны?!
А еще Митя вспоминал, что на Памире они набрали 900 метров за 3 часа. У нас были не столь впечатляющие результаты, но даже с учетом тяжелых рюкзаков (началось 3 кольцо, мы снова были забиты под завязку едой и топливом) 1100 метров нам покорились за 5 часов, а на определенном участке удавалось набирать 200 метров за 22 минуты!
Таким образом, найдя место под палатки и небольшой ручей мы встали биваком, еще часов в 12. Получается, что после дневки у нас наступила… полудневка.
Угадайте, кто дежурит? Правильно – мы с Катей! Я попросил ребят раскидать рюкзаки аккуратно под тентом, чтобы они не мешали приготовлению обеда (к тому моменту начался дождик), и мы принялись кашеварить. После обеда – вместо тихого часа – гитарный концерт от Мити. Гитара наконец добралась до нашей группы.
Завтрак назначен на 8 утра, мы оговаривали подъем в 7:30. Однако на часах не было даже 7, а часть ребят уже была на ногах.
Альплагерь оказался еще более грандиозным, чем я увидел его накануне – целый городок в горах со всей инфраструктурой! Вот именно она и должна была сегодня помочь избавиться от всего того негатива, который скопился за половину нашей тройки.
Для начала – завтрак. Пока нам несли молочную кашу и даже салат с котлетой, я уже успел умять несколько кусков свежего хлеба. Несмотря на то, что блюда были вкусными и сытными, из-за стола встал с чувством легкого голода, который через пару часов перешел в состояние голода тяжелого.
К слову, в столовой встретили Васильева – главного судью нашего МГУшного кросс-похода, который мы бегаем каждый год перед выездом в большие горы.
Желудок вроде чем-то подзабили. Теперь самое время заняться остальными делами, по которым я истосковался, пока желудок снова не захотел есть. Например, помыться и постирать вещи.
С утра обнаружили группу Максима Назарова – руководителя из нашего турклуба, который устраивал поход 4 к.с. с эл. 5 к.с. в этом районе. Сегодня они переезжали из Безенги в Приэльбрусье, поэтому наши ребята успели перекинуться небольшими диалогами с однотурклубниками, после чего их проводили на автобус. К слову, транспорт отправлялся под «Прощание Славянки!»
Исход в душ. Оголившись, надо обязательно попозировать, ведь зеркало вряд ли можно найти в горах. Доволен физической формой. Вот бы так всегда! Жаль, что она достигаема в условиях сильного дефицита калорий и подавленного психологического состояния. Но уже всяко веселее, чем было вчера!
Стирка обошлась в 400 рублей на 4 человек. Мы мужским квартетом собрали большой пакет вещей. Маленькая стиральная машинка стоила в два раза дешевле. Следующая стирка предстоит мне только в Москве (я об этом точно не знал, но на тот момент – лишь догадывался). По дороге обратно в палатки спросил у Мити – есть ли у нас какие-то глобальные дела, которые надо решать коллективно или каждый предоставлен сегодня сам себе? Руковод ответил, что дел нет.
Самое время поискать вай-фай. А вот он, рядом с директорским кабинетом. Ну а где ему еще быть? На меня обрушивается целый шквал информации – от смешных картинок до протестов в Белоруссии и курса доллара. Главное – отписаться Яне и родителям, что со мной все хорошо. Подруга сообщает хорошие вести по поводу будущего трудоустройства, и я постепенно начинаю вытравливать из себя негатив. Программа-минимум была выполнена: я накормлен, чист, обстиран и даже не испытываю синдрома «подводной лодки» - пообщался в интернете, да еще и окружает огромное количество людей!
К слову, контингент тут совсем разный. Рассуждаю так: раннее на АУСБ (а «Безенги» основан аж в 1959 году и до сих пор исправно функционирует) тусовались исключительно альпинисты-спортсмены, но с приходом рынка нужно было срочно монетизировать имеющиеся активы, потому что рентабельность данных сооружений- под большим вопросом. Потому начали пускать коммерческие группы, заселять просто экскурсантов, отбивая деньги. И разношерстный народ видно сразу. Вот стоят две девочки, старшего школьного – младшего институтского возраста и обсуждают, какие классные трещины они видели на ближайшем леднике, и «Вот бы в них залезть». На каждой – футболка со специфической символикой с каких-то альпсборов или соревнований. Вполне вероятно, что и в альплагере они не первый раз.
А чуть поодаль – группа «туристов» в кавычках. Тетеньки 40-50-летнего возраста, молодые дедушки, подростки в спортивных костюмах и легких кроссовках, у многих – избыточный вес тела, но недостаточный вес рюкзаков. У многих даже и этого нет. Естественно, гид в обуви на вибраме, очках со специальной защитой и мембранной куртке выглядит крайне контрастно.
Тремя днями позже я буду доказывать Лизе, что коммерсов в «Безенги» куда больше, чем альпинистов-спортсменов. Помощник руководителя будет со мной не соглашаться
Ближе к 11 часам мы двинули в кафе «Теплый угол», где наконец-то отведали хычинов! Балкарские отличаются от черкесских, это я узнал еще 3 года назад, во время своего первого большого путешествия по Кавказу. Но каждый из этих видов хычинов прекрасен.
Хотя заходили в кафешку мы с Сашей и Петей, очень оперативно туда подтянулась вся группа. Мы весело трескали еду, болтали о какой-то ерунде… после 4 штук хычинов подумывал остановиться, но Саша Зайонц меня угостил кофе с тортом (медовик?). Все это провалилось в черную дыру на месте моего желудка. Куда в меня столько влезает? Впрочем, пусть влезает. Такое ощущение, что каждый лишний кусочек пищи механически выталкивает из меня негатив.
Сфотографировались все вместе с ребятами. У нас такие коллективные фото лишь на перевалах получаются. Почему бы не сделать такое и в уютной кафешке?
И тут на меня что-то нашло. Это сложно описать, но в момент, когда я отсылал фото в телеграм-чат с подписью «Сытая дневка. Ваши троечники», меня захлестнул какой-то эндорфиновый поток.
Откуда? Без понятия. С одной стороны, я будто в мгновенье осознал, ради чего стоит ходить в такие суровые походы – чтобы потом, будучи голодным, уставшим и психологически истощенным, оценить каждую порцию еды, которая была расписана не по граммовке, уютную постель, после которой ничего не болит. Шекспир писал, что избыток вкуса убивает вкус. Так вот туристы намеренно этот вкус притупляют неделями, чтобы в один миг потом испытать настоящий морфиновый приход.
Я знал, что горный туризм – это наркотик. Теперь, кажется, понял механизм его проявления. Если меня так хорошо «проняло» после 9 дней тройки, что будет после месячных походов более высоких категорий? Очень заманчиво. Дорого? Да. Вызывает аддикцию? Конечно. Но по крайней мере, никаких проблем с правоохранительными органами не предвидится.
С другой стороны, в нашем чате почти 30 человек, а в поход пошло 8. Сам факт того, что в тройке уже было больше «болельщиков», чем «участников», придавал немного «звездного» статуса. Многие ребята не смогли пойти в горы в этот злополучный год. А вот мы смогли! Ура!!
Обед в 14 часов. Рассольник и овощное рагу с мясом. Как же прекрасно. Почему здесь приемы пищи всего три раза в день, а не раз в час? Мне кажется, я готов здесь жить!
Тем временем, солнечная погода сменилась на туманную. Хорошо, что дождь не пошел. Пришло время заняться некоторыми вопросами. Например, Наташа распределяла продукты по людям, мужики – опять возились с красной дугой от палатки Алены (я им даже помогал). Но основная миссия у меня была другая – сбагрить лишний бензин, коего набралось аж 5,5 литров. Недорасход так недорасход!
В итоге я выцепил директора альплагеря и сделал предложение, от которого он не смог отказаться. Лишняя ноша уходит в пользу одного из самых замечательных мест на Земле!
Закончив со своими обязанностями, отправился снова ловить интернет. Чуть позже ребята подтянулись в «Теплый угол» (вновь!) и играли в «Эволюцию», параллельно употребляя в пищу местные деликатесы. К слову, народу набилось очень много в этот момент – видимо, альпинисты возвращались с восхождений или своих занятий, а до ужина еще было далеко.
Впрочем, в 19 часов столовая вновь открыла для нас свои двери. Рис с мясом. Банан. Булочка. Прекрасное, но несколько скудное завершение замечательного дня.
Митя всех гонит спать, потому что завтра придется вставать рано. МЧС прислало сообщение, что ожидаются грозы, сели и прочие вкусности в горах, потому наше передвижение встало ребром. Если завтра непогода – придется пережидать здесь (отлично!), если повезет – идем дальше.
А готов ли я идти дальше? Перезагрузился ли я?
Конечно. Эндорфиновый пинок сделал свое дело. Ради второго такого я готов пройти оставшуюся половину похода.
Автоклав и кастрюля с чаем никак упорно не закипали. Народ медленно раскачивался после высокой ночевки, Петя с Наташей уже околевали на своем дежурстве, а Митя, словно какой-то король, расхаживал в своем порванном дождевике, полы которого ласкал холодный ветер, дующий на леднике.
Усугубляло ситуацию наше положение внутри цирка – со всех сторон мы были окружены гребнями, и чтобы получить солнышка, надо было выходить в долину.
К слову, тарелки с кашей выдавались прямо в руки, потому что их остывание при постановке на ледник производилось почти моментально. Сыр был настолько мёрзлым, что приходилось его растапливать в порции завтрака.
Наконец-то движение! Мы связались в связки и начали быстро сбрасывать высоту. Планы были амбициозные – пройти 22 км по горизонтали и сбросить свыше 2000 метров по вертикали. Зато завтра была дневка, на которую у меня были большие планы!
Сначала надеть обвязку и кошки. Потом снять обвязку и оставить кошки. Потом снять и кошки… Эти манипуляции, которые ломали хронометраж (спасибо, что не ноги), порядком доставали, хотя я и понимал, что Митя знает, какой маршрут наиболее оптимальный в нашем случае. Перейти с ледника на осыпь – значит перейти на осыпь.
Слева возвышалась легендарная Безенгийская стена – неимоверное орографическое сооружение, поражающее своей красотой. Знатоки могут спорить, какая стена красивее: Безенгийская на Кавказе или Аккемская на Алтае, но мудрецы наслаждаются обеими. Как же рад, что отношусь к мудрецам и не задаю столь скользких вопросов! Тем более Аккемскую я тоже видел год назад.
Как только мы вышли на хорошую тропу, которой пользуются и альпинисты, и просто «горные экскурсанты», т.е. коммерческие туристы или дикари, которые приезжают исключительно ради совершения небольших радиальных прогулок от альплагеря, наша группа сильно растянулась. Несмотря на вскрытый сюрприз Пети С., безумно хотелось есть и мысли мои били совсем не в позитивном ключе…
Идя на фоне стены, внутри меня самого выстраивалась еще одна стена – психологическая. Морально я устал от гор, физически – наверное, слегка подкашивало, хотя я старался идти очень быстро, не отставая от Мити, а коллектив воспринимал как чужеродное образование. Видимо, мысли, которые поселились в голове днем раннее, про нашу гетерогенность и привели к подобного рода психологической дезинтеграции. Безусловно, в тот момент, когда я больше всего нуждался в поддержке (хотя кто знал, что она мне требуется?), никто ее не мог предоставить, а кому-то признаться в этом считал чем-то постыдным, ведь это – обнажение собственной слабости.
А при чем тут стена? Мои любимые творцы из Пинк Флойд, чей флаг висит над кроватью создали один из своих бессмертных шедевров в далеком 1979 году, назвав его The Wall. И концепция была проста – герой строит внутри себя стену и пытается отгородиться от общества. Вот так я и синтезировался со своими музыкальными кумирами…
Встали на обед в живописном месте – на повороте долины. К сожалению, обед был не очень сытным, а вот расход калорий был вполне приличным – мы и сбросили больше километра, да и прошли примерно половину пути по горизонтали. Я старался не думать о еде больше, а просто сконцентрироваться на чем-то позитивном… но это слабо получалось.
Если бы кто-нибудь спросил в тот момент: «Как ты?», я бы развернуто ответил: «Физически – хорошо, бодро, а вот психологически – полное дерьмо».
И в то же время, я пытался ответить на фундаментальный вопрос: хочется ли дальше заниматься горным туризмом в таком формате? Готов ли я идти в поход, да еще и более высокой категории сложности? Безусловно, если бы кто-то из посторонних спросил это там, под Безенгийской стеной, я бы обложил его трехэтажным матом и не забыл бы упомянуть, что в аду видал все эти ботинки, веревки, обвязки и кошки. Но даже в тот момент, когда я был в столь удрученном состоянии, понимал, что это говорит больше усталость, а не мои сокровенные желания. В конце концов, пройдет месяц-другой, я вернусь в Москву и погружусь в ее размеренный ритм жизни, начну ходить на работу с пятидневной трудовой неделей, отъемся, отосплюсь, напишу свою летопись, похвастаюсь красивыми фотографиями… Даже если не получил удовольствие от процесса, то точно был уверен, что получу удовольствие от результата. Все это, так или иначе, приведет меня к тому, , что я потянусь за снарягой, куплю билеты и снова буду готов выйти на тропу под 30-килограммовым (а может быть и больше) рюкзаком.
«Ладно, всего 10 километров до хычинов. Не кисни»
Круто сбросив от места обеда, мы выходим на ледник. Сбоку от нас остаются красивые сераки, которые ледяными иглами грозили в сторону пограничных перевалов. Они прекрасны, когда по ним не надо прыгать. Тем временем, тропа вела по леднику.
…Ох уж этот ледник. По треку тропа где-то вела по середине, однако ничего подобного мы не обнаружили.
В целом, атмосфера была какой-то неземной – огромный ледник, на нем хаотично разбросаны камни, висит густой туман. Нечто похожее ставил Нолан в своем «Интерстелларе», на планете, где застрял Мэтт Дэймон. Приходилось сильно не растягиваться, чтоб никого не потерять в такой завесе.
За три часа хождения по леднику я проклял все на свете. Постоянно запинаясь за камни, проскальзывая на некоторых участках (шли без кошек ради скорости, это позволяла и крутизна рельефа), в условиях плохой видимости – я не надевал линзы, потому что с утра было слишком холодно, мы никак не могли найти адекватную дорогу по леднику в сторону альплагеря. Подогревала ситуацию Митина беспечность в подготовке маршрута, поскольку на замечания Пети по треку, о том, что мы движемся левее или правее него, руководитель замечал: «Ну я его здесь проводил от балды».
От балды? Я окончательно разочаровался в нем как в руководителе в тот момент. Следующий на очереди из досады – весь горный туризм высоких категорий. Или разочарование в нем тоже напрямую зависит от личности руководителя, который готовит поход?
К тому моменту я окончательно достроил стену. И, кажется, душа покинула тело. Мне казалось, что это иду не я, а на самом деле я играю в компьютерную игру, где нужно управлять персонажем, который тащит свой хабар. Как в Сталкере. К слову, параллели со Сталкером позже расцветут пышным цветом. Из-за этой дереализации происходящего я прекратил обращать внимание на возникающие достаточно часто ледниковые трещины, вечно попадающиеся под ноги камни, голод и в целом удрученное состояние. Нет, ну а что, вы разве беспокоитесь о состоянии своего персонажа в какой-нибудь РПГ или шутере?
-Вообще это выглядит как тропа. Надо попробовать посмотреть, - согласились Петя с Митей, когда увидели ровную линию на моренном валу сбоку от ледника.
Как оказалось, это не дорога, а просто стоянки под несколько палаток. Тропы до сих пор мы не нашли, а время уже было свыше 18 часов. До альплагеря топать порядка 4,5 км.
Мне стало совсем хреново. Я съел уже два мешочка с карманным питанием, а ужин не предполагался в ближайшие часа три. К счастью, на помощь пришла Лиза и дала огромную конфету чернослива в шоколаде. Сахар ненадолго повысил настроение и даже замотивировал решительно действовать.
Действовать каким образом? – спросите вы. Мы увидели группу туристов, и я, скомандовав об окончании привала, рванул на ледник. Зацепившись языками, ребята указали на хорошо укатанную тропу, идущую по моренному валу, но которая идет частично и по леднику (как я понял, иначе почему мы ее не видели?). Обставленная турами, она была хорошо отличима издалека.
Начался дождь. Если бы мне в голову в тот момент прилетел камень – это было бы вселенским благом, поскольку избавило меня от страданий.
Завидев тропу, народ ускорился. Наташа с Катей понеслись впереди всех, а я не поспевал за ними, из-за того, что пальцы были стерты в кровь. Но все равно старался идти в голове, чтоб отсечь нужное время привалов и ходок.
В 19:40 мы остановились у погранзаставы. Всего в 400 метрах от АУСБ «Безенги». И даже тут нас задержали минут на 40! Митя рассказал, что подробно погранцы выпытывали, откуда и куда идем, кто такие, переписывали данные, которые могли собрать и прочая, прочая, прочая…
Ужин… Где же ужин?..
На горную долину окончательно опустилась ночь. Пока ожидали конца диалога с пограничниками, я успел надеть все 4 слоя верхней одежды, ожидая, что нужно пройти совсем немного, и я не запарюсь.
Зря надеялся! Оказалось, что необходимо было набрать метров 100 высоты по крутой тропе! И вот я, наполовину убитый, иду в 4 слоях, с незастегивающимся поясным ремнем (его надо было отрегулировать под внезапно увеличившуюся талию), со стертыми ногами наверх в условиях почти никакой видимости.
Да, вот уж точно напоминает «Чистое небо» в Сталкере.
Наконец-то альплагерь! Во тьме ночной он словно маяк – пестрит яркими огнями, заманивая усталых путников в свое лоно. Я был слишком поражен масштабами альпинистской учебно-спортивной базы, поскольку ожидал увидеть что-то гораздо более скромное.
Директор направил нас на палаточную стоянку, дав зарок, что все административные вопросы будем решать завтра, когда «будете накормлены и отмыты».
Придя на место, оперативно ставим палатки и тент. Ужин, где же ужин? Пока готовился ужин, Наташа сбегала за осетинскими пирогами в местный магазин и угостила оголодавшую группу. Шутка что ли – сбросить 2100 метров и пройти 22 км? Вот и мои ступни считали, что это крайне серьезно.
Завтра был момент бифуркации. Если перезагрузка моих мозгов удастся, то я смогу дойти до конца маршрут. А если нет – значит придется попробовать себя в новом виде спорта, а горный туризм оставить лишь в качестве невысоких категорий.
Ночью подмерзала задница (да и в целом вся часть тела, которая была повернута к земле), хотя мы расстелили веревку под пенки. Высказал об этом неудобстве Кате, она предложила попробовать терморесты ее и Наташи складывать таким образом, чтоб я оказывался тоже на нем. Технология была апробирована днем позже.
На удивление, высоту перенес спокойно, несмотря на то, что ночевал высоко (выше – только под вер. Марс на Терскее). Акклиматизация во всей красе.
Стоило только солнцу выйти, как мы начали медленно запекаться на леднике. До чего же хорошая погода!
Выходим из лагеря в связках, по крепким с утра снежным мостам. Меня раздражает ход Лизы – она идет медленно, мой каждый шаг приходится ее подтягивать к себе, а каждый ее шаг – меня слегка разворачивает на четверть корпуса, что сильно нервирует.
В половину десятого мы дошли до этого перевала Спартак. Ничего особенного. Небольшая седловина.
Видимо, сложность дана была исключительно за подход по ледопаду (альтернатив мы так и не обнаружили). Однако расслабляться было еще рано – нас ждал перевал МВТУ.
Который тоже оказался тем еще засранцем! Находясь прямо посередине гребня, путь к нему следовало провешивать веревками. В отчете про веревки – ни слова, группа, на чьи данные мы опирались, проходила его исключительно ногами. Как бы не так!
Траверсируем осыпной склон, по которому грохочут камни (опять они!). Катя с Петей рванули сразу вверх по скальному уступу, а Митя сделал внизу станцию, где мы могли пристраховать рюкзаки и ожидать технической работы лидеров.
Сегодня в фокусе – Катя и Настя.
…Время на станции тянулось ну очень медленно. От какого-то разочарования я вывалил на Митю многострадальческий памфлет в духе «Почему же так скучно и грустно?».
-Так иди лидером. Повеселишься.«Ну и я не такой спец по поиску скальный выступов или надежных валунов для станции» - подумал про себя я. Справедливости ради стоит отметить, что в единичке в Архызе для тренировки ребят я провесил веревку над ледником, где они могли пожумарить и дюльферять на настоящем рельефе…
-Не испытываю особого удовольствия.
Где-то в этот момент промелькнула мысль в духе «Что я вообще здесь делаю?». Действительно. Радости от технической работы я не испытывал. Автономность мне претила. Я получал от движения один сплошной негатив, особенно последние два дня, и, судя по всему, этот день вряд ли будет чем-то лучше.
Маховик ненависти вновь набирал обороты. «Кто эти люди? Что меня объединяет с ними?» Они не знают моих песен, ровно, как и я не интересуюсь их бардами. После пятидневной рабочей или учебной недели они с радостью несутся в это осточертевшее Тучково, ковыряться в грязи в обвязках с веревками и испытывать какое-то удовольствие. Взять и провести драгоценные 28 дней, свободных от труда в горах – месте, где трудиться придется куда больше, чем в Москве. Под рюкзаком, то в жару, то в холод, на скудном пайке, а если повезет – то еще в условиях разреженной атмосферы…
-КАМЕНЬ!! – донеслось откуда то сверху.
Мы с Митей прижались к склону.
Лиза последовала нашему примеру, сидя на живописном утесе. Прогрохотало где-то сбоку.
-Почему же так долго?! – с негодованием Митя взирал на скальный выступ, за которым велась техническая работа.
Наконец-то перила освободились, и мы полезли вверх. Вокруг все ехало, так что идти приходилось крайне осторожно, дабы не засыпать никого из нижестоящих. Несмотря на то, что станции были сделаны достаточно удачно, риск, пускай и минимальный, никуда не исчезал.
…Я только нацепил жумар на третью веревку, как она, распрямившись (где-то на участке из 40 метров явно прихватила за камешек), отправила меня вниз на полтора метра. Рюкзак самортизировал удар, Катя недоуменно смотрела на меня, а я – грязно ругался матом. Взвинченный и без этого, я быстро преодолел всю веревку, несмотря на ощутимую высоту (было в районе 4200).
Митя отправился без рюкзака на седловину, а я стал дожидаться следующих участников. По своему возвращению, он посоветовал бы все равно провесить финальную веревку, потому что «…высота, можно оступиться, склон противный, тяжелые рюкзаки. Пускай лучше будет, чем не будет».
Зайонц подоспел вовремя. Накрутив страховку, я пошел лидером. Первый и последний раз за поход.
Мало того, что под ногами все ехало, так и хвататься толком было не за что – скальные уступы легко разрушались, и эти все попытки дотащить веревку вплоть до седловины напоминали поднятие мыла в душе. Когда я добрался до перевала, то скинул рюкзак и обнаружил следующую проблему: не мог сделать толком станцию, потому что камни, которые выглядели надежными, легко вынимались руками из склона. Тоже самое происходило и при зачистке клювом ледоруба. Усугубляло ситуацию то, что петли или кордалеты кончились, мне выдали жалкий прусик (свой отдал Кате еще утром) и в совокупности повесили на меня значительную долю ответственности.
Можно сказать, руками разломав кучу камней, я нашел небольшой булыжник, который накрепко засел в конгломерате на седловине. Навалив сверху еще подобных, я обхватил все репшнуром и скомандовал ребятам, что идти можно, но не советовал сильно грузить веревку.
Нервная концовка подъема на перевал. Каждый, кто подходил к седловине говорил нелестные эпитеты о состоянии склона, сложенного живой осыпью.
А я тем временем уточнил высоту. Петя сообщил, что 4270 – а значит я побил собственный высотный рекорд (4210 на Терскее)! Более того, два года назад я еле переворачивался в спальнике и не мог поднять камешек для оттяжки палатки на такой высоте, а здесь – занимался примитивным строительством станции и даже не сбивал дыхания.
Написали записку. Надо было дюльферять – время было уже почти 17 часов. Девчонки провесили веревку на спуск, а первый полетел вниз Митя, я – следом.
Стоянка вновь на леднике! Ладно, нас уже этим не удивить, давайте сюда ваш ледник.
Как только солнце скрылось за стенкой цирка, стало холодно. Лиза, Саша и Митя оперативно выровняли площадку под свою палатку и помогали мне сделать то же самое для нашей. Лопатой и ледорубом дело спорилось.
Митя был скептично настроен относительно того, удастся ли мне сжечь мусор, который мы скопили за два дня. Не мудрствуя лукаво я выкопал небольшую ямку, в которой развел бомж-костер.
К слову, это была самая высокая ночевка за весь мой отдых (4180 м.) Прохладно, но не смертельно.
Вставать в 4 утра – это значит увидеть светлеющее небо, но успеть застать Луну. Неуклюже я пытался раскочегарить горелки. А на завтрак мы вновь готовили макароны с сыром – в шутку свои дежурства я уже прозвал «итальянским завтраком».
Согрелись лишь после 7 часов, когда выбежали на ледник. Я сразу натянул кошки, чтоб потом не заморачиваться с этим вопросом, и мы с Катей понеслись впереди всех.
Вчера с пер. Ашинова мы видели ледник, по которому предстояло двигаться сегодня в течение всего дня. Он казался пустяковым, единственное, что напрягало – это ледопад.
Но вроде как он обходился аккуратно с одной стороны, на крайний случай, мы всегда могли связаться в связки и пройти его относительно безопасно. Подобные планы вскружили голову, и мы уже планировали еще одну полудневку – возможно, с радиальным выходом на вершину Башхаауз (4470), чтоб даром не терять времени, а завтра плотно приняться за вторую связку перевалов (пер. Спартак + пер.МВТУ, 2А).
Хрум-хрум-хрум раздается под ногами. Припекает солнышко. Прекрасно! От вчерашнего негатива остался неприятный осадок, однако ни о каком рукоприкладстве уже мыслей не было. Да и что на меня нашло?
Крутой участок ледника начался в 10:30. После одной ходки Митя принял решение связываться. Нехотя достаем железо и веревки и начинаем петлять между трещинами.
Прыгать между ними – это одно, а вот идти на передних зубьях – совсем другая песня. Подходя вплотную к стенкам крутизной 40-45 градусов, пускай и небольшой высоты, Митя рекомендовал «пинать» стену и рубиться ледорубом. Так победим.
И правда! Наконец-то ледоруб полностью оправдал свое название. Такое ощущение, будто в один жест я понял, для чего он предназначен. Не землетык, не камнезвяк, а ЛЕДОРУБ. Вот просто берешь и рубишь лед. Ух! Интересно, пещерные люди что-то подобные испытывали, когда первый раз добыли огонь искусственно?
У других связок (я шел с Катей и Митей) было не все так гладко. Митя был недоволен способностью Лизы перемещаться в кошках и лишь непонимающе мотал головой. К вечеру выяснится, что наш экс-руковод (а ныне – помощник руководителя) боится трещин. Нельзя сказать, что я тащусь от них, но реагирую вполне как на стандартную опасность в горном походе. Примерно, как на змей или живую среднюю осыпь.
Совсем грустно стало через час. Пришло время вешать веревки – маршрут пролегал через зону снежных мостов и тут уже нельзя было быть полностью уверенным в том, что он не развалится под кем-нибудь из нас.
Техническая работа – это большой расход времени и медленное продвижение по маршруту. Плакала наша полудневка.
Каждая веревка (50 метров) – примерно час пути. После пары веревок мы оказались в зоне сераков – сильно расчлененной зоны ледопада, которую издалека не увидишь. Пошатавшись от одного края к другому, Митя начал мозговой штурм.
Предложение было таковым: лидер спускается в трещину, затем разворачивается на веревке, цепляется за противоположный серак ледовым инструментом (ледоруб с хищным клювом и изогнутым древком, жаргонно – «тяпка»), выбирается и делает станцию на соседнем.
И в качестве лидера вызвалась... Лиза. Очень уж хотелось технически лидировать.
Как она кувыркалась в воздухе в трещине – веселое воспоминание для нас, но вряд ли позитивное для нее (хотя, кто знает?). Стоит отметить, что после определенного количества попыток, ей удалось зафиксироваться на противоположном сераке и она смогла сделать там станцию.
Настя в это время страховала ее с нашего ледяного пика.
Зайонц снова включил буквоеда и начал канючить, что Настя сделала плохую станцию и ее обязательно надо подстраховать. Выбесив каждое живое существо на леднике, мы ему посоветовали вкрутить уже третий ледобур и завалиться. Негатив начал снова подходить к вчерашним значениям. Немножко выручил холодный перекус – пожевали хлебцев с колбасой и сыром, пока Лиза занималась технической работой под надзором Мити.
В какой-то момент Катя пошла относить еду Мите, который стоял в нескольких метрах. Весело щебеча что-то про страховку… полетела в трещину! Снежный мост, рядом с которым мы сидели – не выдержал, к счастью, Катюша завалилась на бок, а не скрылась с головой, что существенно облегчило задачу. Поспешив вытащить напарника из западни, мы перенесли вещи ближе к центру серака, где по крайней мере, был лед. Бдительность = безопасность.
К слову, весь день солнечно. В термухе я даже зажарился, учитывая, что ледник сильно отражает солнечный свет.
Митя отправился лидировать вслед за Лизой, прокинув веревку еще от одного серака к другому. Дальше мы уже вплотную подходили под боковой склон и начиналась зона снежных мостов. Опять.
-Лишь бы свалить из этой жопы. Лишь бы свалить… - почти как мантру повторял Митя.
Впервые видел нашего руководителя столь озабоченным. Пройдет еще один день, как я раскрою, что несмотря на свою замкнутость, он испытывает эмпатию вперемешку с ответственностью за каждого из нас. Повторюсь, каждого – при том, что все уже люди с опытом (большим или не очень), а также сами согласились участвовать в таких мероприятиях, как горный туризм.
Впрочем, свалить хотелось всем: под сераками злобно ухало и лопался лёд, который нагревался днем. Даже зона снежных мостов выглядела не столь стрёмным местом. Но чтобы достичь ее, надо было проделать такой путь: спуститься в трещину (дюльфернуть), затем подняться по веревке на соседний серак (зажумарить), затем – проделать то же самое еще раз.
Катя, которая пошла первая с рюкзаком, застряла. Девочка, в которой было полцентнера, тащила рюкзак, который весил с половину ее самой. Естественно, зажумарить с таким багажом являлось непростой задачей. Усугубляло задачу, что веревка была не статической, а динамической, и растягивалась на какой-то процент в момент нагрузки (этот косяк Митя с Лизой осознали уже в момент начала технических работ). Спустя некоторое время ей все-таки это удалось.
Следом пошел я.
Митя, дабы не было такой ситуации, как с Катей, подстраховывал на сераке посередине, помогая вытаскивать багаж. Поэтому у меня никаких заминок не возникло. Правда, во вторую трещину я все-таки ухнул, а не аккуратно дюльфернул, да еще так, что ноги оказались выше головы.
В начале пятого мы собрались все уже после зоны сераков в зону снежных мостов. Катя улетела в одной флиске наверх, таща четвертую веревку.
Последнюю веревку провесил Митя, пустив траверсом к центру ледника.
В 17:30 мы закончили вешать веревки, собрались и связались. Катюша порядком замерзла – село солнце, скопилась холодовая и обычная мышечная усталость. Я тоже озяб, но не так, как она.
Трещины не кончились, в отличие от бдительности. Крики от Мити «В натяг! Трещина! Движение!» приводили в чувство, как окат из ведра приводит в чувство боксера в углу ринга во время перерыва.
Снова хождение на передних зубьях. Снова конечности остывают. Мне страшно повернуть голову в сторону Кати – до того она выглядела замерзшей и уставшей. Единственное, что мы могли предложить ей – это теплую пуховку, но лишь на привале, потому что она была в полном обмундировании из железа.
Начались сумерки. Я закладывал самый пессимистичный вариант – что придется проходить часть ледника в темноте, потому достал фонарик. Часы упорно показывали половину восьмого, Мите приходилось действовать в условиях жесткого цейтнота: группа устала, Катя остывала с каждой секундой, а места под стоянку упорно не находились.
-5 минут на размышление! – скомандовал он.
Такой фразы я от него не слышал. Чувствовалась нервозность, но в то же время – внутренняя уверенность, что место достаточно близко. Десятью минутами раннее он отправил связку Лизы-Наташи к предполагаемому месту стоянки, но обе девчонки по очереди проваливались в забитые трещины, потому нужно было новое решение.
Митя вооружился треккинговой палкой, раздвинул на всю длину и отправился к связке Лизы-Наташи. Отойдя на десяток метров от тропы, он аккуратно прощупал местность площадью под две палатки и кухню и задекларировал:
-Стоим здесь!
Выдохнул. Нужно срочно бивачить и спрятать Катю. С некоторым остервенением мы начали уплотнять снег под палатку, чтоб как можно быстрее поставить домик.
К слову, этим мы уже занимались при свете звезд и фонариков. Только после этого я почувствовал, насколько сильно хочу пить. Саша с Лизой, будучи дежурными, уже топили вовсю снег – и на двойную порцию чая, и на основное блюдо. Бензина у нас было слишком много.
-Высота 3901, - сообщил Петя.
Так высоко на Кавказе я еще не забирался. Да и на закрытом леднике ночую впервые.
Митя, который накануне возмущался, почему перевалы 1А прокатегорированы связкой в 2А (существенная разница, кто не верит – можно найти информацию на сайте ФСТР), сегодня тоже был не в духе. Ледопад под перевалом Спартак он оценивал в 2Б, поскольку акробатические номера Лизы и 4,5 веревки все-таки были слишком суровы для 2А.
«Элементы четверки? Вот так вот наша тройка по факту превратилась в тройку с элементами четверки. Ну или тройку с плюсом»
Но вряд ли Митя будет сообщать МКК о том, что Спартак надо перекатегорировать. Подобная ситуация возникла ввиду того, что ландшафт сильно меняется, ледники отступают, и речь даже не о картах Генштаба, которые делались десятки лет назад, а об относительно свежих отчетах, где люди проходили эти места совершенно иначе. Посмотрим, как оно сложится.
В любом случае, поначалу я мысленно перебрал все матерные и нелестные эпитеты к слову «ледопад». Но, в самые тяжелые моменты похода я вспоминал максиму Ницше и пришел к выводу, что ледопад дал тот опыт, который вряд ли бы дал какой-то иной рельеф. Потому он останется просто ледопадом. Ледопадом без прилагательных.
P.S. Пер. Спартак присудили-таки 2А*, видимо, не без нашей помощи. https://tssr.ru/mountain/pereval/caucasus/bezengi/