Случилось так, что в 1979 году, после окончания школы, я работал слесарем-монтажником в ВМУС-7 в Воскресенске.
Наша бригада сначала работала на ремонте технологического оборудования цеха экстракции фосфорной кислоты №3, а потом мы строили завод по переработке фосфогипса.
И эту бутылку 88-го клея я налил себе как раз в третьей экстракции.
Мы меняли секцию вентиляционной трубы. Диаметр её был около метра. Чтобы резиновая прокладка между секциями при монтаже не сместилась, её надо было положить на нижний фланец на 88-й клей. В инструменталку за клеем отправили меня, как самого молодого. Я заглянул под наш вагончик, взял оттуда две пивные бутылки. Водочных там было больше, но эти валялись ближе.
В инструменталке стояла 20-литровая бутыль с этим клеем. Это был расходный ресурс.
Наполнил обе свои бутылки.
Одну принес в бригаду, для работы, а вторую тем же вечером захватил домой. Клей-то вполне может дома пригодиться. А что-то принести домой с работы тогда ничуть воровством не считалось. Скорее наоборот – было ничуть не осуждаемым и даже похвальным с любой точки зрения. Кроме официальной.
В моем шкафу с инструментами эта бутылка простояла не один год.
Я ушел в армию. Отслужил. Дембельнулся. Начал работать аппаратчиком на химкомбинате. Даже старшим аппаратчиком. Клей в бутылке за это время полностью засох, но почему-то я его не выкинул.
Каким бы я не был, по молодости, распиздяем, но за 15 минут до начала смены я принимал цех, обходил всю технологическую линию, расписывался в журналах, мысленно ставил себе задачи на ближайшие восемь часов. Сколько разгрузить полувагонов, сколько поднять извести. Какой для этого ставить режим работы вибратора элеватора, каким насосом качать известковое молоко и из какого бака, во сколько закончить подъем извести и приступить к уборке оборудования… (это я так сейчас хаотично написал… Там много было обязанностей. Если дневная смена – то в 7-45 на пятиминутку в головной цех. 4 раза в день ходить за пробами стоков на шламонакопитель. И метлой каждую смену при уборке. А если накосячишь на регулировках, то и совковой лопатой.)
И, чтобы нормально отработать смену, мне надо было проспать перед ней не меньше семи часов.
Шесть часов – ещё туда-сюда. 8-9 – вообще шикарно! Эту арифметику я очень скоро уяснил.
Август 1984 года.
Вечер. Очень трудно расстаться с девушкой. Но недосып накапливается, завтра на работу. Мы расходимся по домам.
Наспех ужинаю, ложусь спать.
Ночь теплая – окна нараспашку.
Уже сквозь сон слышу нарастающий рев мотоцикла.
Он приближается издалека, нарастает под моими окнами, и постепенно затихает.
У нас большой двор, образованный пятью девятиэтажками. Мотоциклисту есть где разгуляться.
Он делает ещё круг. Я полностью просыпаюсь. Он уезжает.
Понятно, что заснул не сразу. Но главное опасение – вдруг это будет каждую ночь?!
В одну из следующих ночей он разбудил меня снова. Не только меня, конечно. Но о других я тогда не думал.
Проснулся, не вставая, слушал сначала приближающийся, потом удаляющийся рев мотоцикла.
Надеялся, что уедет и не вернется.
Когда слышу – снова приближается.
Вскочил с кровати, заметался по комнате – чем в него кинуть. Что не жалко.
Распахнул шкаф с инструментами – бутылка с 88-м.
Подбежал к открытому по жаркой погоде окну – мотоциклист как раз приближался – бросил «навесом» бутылку.
Бутылка упала метрах в пяти перед передним колесом, и не разбилась, благодаря скреплявшему её высохшему клею. Запрыгала по асфальту.
Он кинул взгляд вверх по этажам, и уехал.
Навсегда.