*Первую главу можете прочитать здесь - Не кормите птиц, I
**Больше контента по моей авторской вселенной можете найти здесь - https://vk.com/neveshaysa
================================
Ларсер открыл единственный глаз и закашлялся. Едкий ком застрял в горле. Щеку грел тёплый и влажный пол, усыпанный пустыми ингаляторами и бутылками.
Он лежал лицом вниз в луже рвоты. Одетый в лаймовое поло в чёрную клетку.
— Что за дерьмо?... - глухо сказал Ларсер.
Бармены, всё ещё в своих полосатых куртках, помогли хозяину встать на ноги.
— Сейчас середина апреля, Год Змеи. Прошло две недели, - сообщил Зелёный Бармен, успевая пыхтеть очередной сигаретой - Но Кессье остался в городе. Мы его догоним.
— Некий Джадри, менеджер по логистике, погиб от передозировки на этом месте. Теперь его тело ваше. Просим прощения за грязь, - Синий оглядел хозяина и стёр следы рвоты на воротнике салфеткой.
— Это временная мера. Осколки зеркала мешают восстановиться вашим органам, мышцам и коже, - Красный Бармен был наготове, следя за окружением. На его бедре висел тесак Кессье - Некоторые Традиции вашей Семьи работают против вас.
Ларсер утер рот и сплюнул. Всего мгновение, и зеркальный зал, где визжал от ужаса Спящий, превратился в очередную комнату для кутящих менеджеров. Служки "Щучьего Веления" судорожно глотали газ из ингаляторов и сжимали в объятьях шлюх. Их вожак в чёрном поло перекрикивал музыку, восстанавливал командный дух сотрудников перед рабочей неделей. У дверей дежурило двое охранников с автоинъекторами, отсчитывали время до конца смены.
Никто не обратил внимания на то, что "некий Джадри" сдох посреди вечеринки. Не вспомнил, что на его месте оказался человек, ранее владевший этим городом. Не придал значения тому, что рядом с ним стояли боги из Зазеркалья.
Первая мысль, что возникла у Ларсера - приказать Барменам убить всех до единого. Сделать так, чтобы каждый ублюдок в этой комнате захлебнулся рвотой.
— Для начала замените эти тряпки на что-то нормальное, - приказал он, повернувшись к Красному - И верни мне нож. Теперь он мой.
— Вас устроит костюм, который вы купили в Год Быка?
Эти рубиновые слова-голограммы слетели с его губ, пока тот послушно возвращал нож Ларсеру. На этот раз обошлось без светопредставления. Отдельные иероглифы, как насекомые, облепили безвкусное поло и брюки. Стоило моргнуть, и Ларсер почувствовал на себе что-то более плотное и тёплое.
Да. Белая рубашка, покрытая хранящими от несчастий и предательств символами, узорчатый золотистый жилет, пальто с высоким воротником и идеально выглаженные брюки. Даже туфли с металлическими носками вернулись к нему. Всё так, как было три года назад.
Менеджеры не заметили и этого превращения.
— Теперь об осколках. Я не помню эту Традицию, - Ларсер погладил ткань пальто.
Сказав это, он наткнулся пальцами на зеркальный нож. Лезвие, обернутое тряпкой, торчало из груди, где должно быть левое легкое. Никакой боли. Будто детский фокус.
— Ваша Семья оставляла куски зеркал в телах калек, больных и сошедших с ума. Вы верили, что увечья и безумие не перейдёт на остальную Семью, ведь зеркала запирают их в мертвецах, - ответил Красный Бармен - Но Кессье поторопился.
Заметив, что Ларсер сжал зубы от подступающей злобы, Синий Бармен ободряюще улыбнулся.
— Мы убьём его за ошибку в ритуале, Отец Ларсер. Охрана клубной зоны и завода не будет проблемой, - он повернул голову к выходу из комнаты - Или восстановим связи с теми, кто не участвовал в нарушении. Некоторые из них ещё помнят вас и готовы служить.
— Только скажите, что нам сделать. И вы не разочаруетесь, - докончил за него Красный.
Зелёный Бармен молчал. Сигаретный дым, что он выпустил из носа, изгибался в воздухе в зыбкие фигуры - фигуры воронов с распахнутыми клювами.
— Ты.
Ларсер указал на Зелёного.
— Разнеси это щучье гнездо нахрен.
— Как скажете.
Одной затяжкой он докурил половину сигареты до фильтра и выдохнул. Получившееся облако было едва ли не больше его самого. Дымные вороны мгновенно обросли перьями и ворвались на вечеринку.
Мальчишки в пёстрых поло не успели лишний раз вздохнуть.
Клювы птиц, набросившихся на них живой тучей, отрывали руки, ноги и головы так же легко, как ребёнок рвёт бумагу. Мелкие когтистые лапы выламывали куски пола, сверкающих в свете стробоскопов стен и сводчатого потолка. Крылья одних воронов разрезали барные стойки, подиумы танцовщиц и диваны, чтобы другим было легче их растащить. Охрана среагировала почти вовремя, грянув очередью из винтовок по птичьему смерчу, но пули застревали в чернильно-чёрных перьях. Кровь, гильзы, обрывки одежды, крупицы пыли, даже свет со звуками - созданные из дыма вороны растащили всё, что окружало Ларсера и Барменов.
Зона для элитных гостей, разорванная на миллиард кусочков, уходила в ночное небо на чёрных крыльях. Целое созвездие потухло от взвившейся далеко ввысь стаи. Ларсер задрал голову и пораженно смеялся, стоя в ободранном до последней щепотки бетона котловане.
— Убить Кессье будет слишком скучно, - Ларсер хлопнул по плечу Зелёного и отдал нож обратно Красному — Это мне пока не понадобится.
Настал черед Красного с Синим молчать, холодно глядя на свою копию.
— Я хочу прогуляться. Посмотрю поближе, что мой химик успел построить без разрешения, - бодро сказал он, забираясь вверх по насыпи.
Бывшая Кухня встретила его глубоким эхом музыки, неоновым огнём и клиентами. Клиентами, которые должны принадлежать Ларсеру.
Эти туристы, разодетые в дутые ветровки и сувенирные майки, приостановились перед исчезнувшим за считанные мгновения элитным клубом. Наглотавшиеся ноотропов студенты и компании пьяниц весело гудели, снимая на видео возникшую яму и тучу воронов в небесах. А те клиенты, которым только предстояло принять легальную дозу, хлопали губами в растерянности. Не могли понять, смотрят они на рекламную голограмму, часть какого-то фестиваля или зрелищный снос здания в шаге от проезжей части.
Несколько из них неуверенно захлопали. А затем остальное стадо с блестящими от прихода глазами взорвалась аплодисментами и восторженным свистом. Ура Спящему, кричали они. Ура "Щучьему Велению". Отличное шоу, побольше бы такого в сезон отпусков.
Ларсер еле слышал собственный смех из-за шума. Он проталкивался сквозь ликующую людскую массу, поглядывая наверх. Выбеленная морда Кессье на рекламных баннерах отелей жмурила глаза, будто не желая видеть возвращения Отца. А Ларсер с улыбкой подмигнул ему.
Главный проспект тянулся через перестроенную до неузнаваемости Кухню не меньше, чем на четыре мили. Мощные многооконные плиты отелей шипели танцующими фонтанами. Ночные клубы, бары, театры и торговые центры кичились мраморными статуями пантер и пурпурными неоновыми огнями. Огромные экраны на крышах показывали немые, быстро сменяющиеся образы, многие лежали на искусственной траве у фасада и погружались в бесконечный поток рекламы, нацепив наушники. Потоки людей ломились в приземистые, окруженные усиленной охраной аптеки, ведь яркие таймеры на вывесках отсчитывали время действия скидки на "Воду Молодости", "Поцелуй Дьявола" и "Шоковую терапию". Всосавшие свою дозу в "лечебных комнатах" или прямо на улице клиенты пускались раскупать сувенирные значки, талисманы и чёрные очки.
"Не спать" - так было написано на каждой линзе белыми иероглифами.
— Когда эти твари успели? Как? Каждому рабочему на стройке выдали по шприцу стимулятора? - шептал с усмешкой Ларсер, широко шагая по тротуару.
Позади, не отставая, шёл один лишь Зелёный Бармен с неизменным каменным лицом. На немой вопрос хозяина он ответил:
— Остальные вернутся позже.
Весельчак с угловатой бутылкой в руке случайно налетел на его плечо и тут же грохнулся на тротуар. Струя жёлтой с красным рвоты бедняги выплеснулась под ноги троице девушек в коротких юбках. Другого ошпарка, которого по пути задел Бармен, выгнуло дугой, у него начали клочками выпадать волосы. Ещё один начал вопить и плакать кровью, стоило ему тронуть локтем слугу Ларсера.
— Ты и один хорошо справляешься, - бросил тот через плечо.
До громадной "Бессонной Клиники" в конце проспекта оставалась сотня метров.
Четыре прямоугольных здания-утёса пульсировали видеоэкранами по всему фасаду. Яркая реклама била по глазу, искушая дать приказ Бармену устроить внеплановый снос. Мраморные лица и люди, транслируемые день и ночь, шевелили губами в сторону клиентов.
"Вдохни новую реальность" — с озорной улыбкой советовала актриса в синем врачебном халате, в её пальцах покачивался ингаллятор "Тумана".
"Попробуй интеллект на вкус" — шептал, как будто по секрету, строй менеджеров, у них в руках, в плотно запечатанных бокалах плескался "Восход".
"Не будь плохой приметой" - лысый человечек завистливо глядел на своего двойника с роскошными локонами. Что, в Моргойте кому-то кроме Ларсера и его слуг нужна мазь для роста волос?
"Моргойтские Моторы. Дебютный альбом. 16 апреля, Неспящая Клиника, четвёртый корпус".
Ларсер остановился около первого корпуса, глядя на эту рябящую серым и зелёным цветом видеоафишу.
— Знакомое название.
Свист и надсадный кашель донёсся позади. Ко входу в корпус, где раздавали пробные дозы "Марафона", шла свора туристов.
— Знакомые наряды.
Их крашеные в серый цвет волосы спускались до плеч, кое-как подвязанные шнурками. Кто-то нацепил мотоциклетный шлем, весь в трещинах и потёках краски. Кожа лиц такая же серая, в язвах, на место сбритых бровей вживлены колечки. Чёрные куртки расшиты кругами из зеленой светоотражающей ткани. На коленях щитки в виде дорожных знаков-ромбов "Проезд запрещён". Высокие солдатские сапоги с металлическими носками гремят по ступеням.
Нет, эти ряженые не будут обходить Ларсера. Обязательно столкнут с пути, чтобы не нарушить образ. Правда, то племя, которое они удумали передразнивать, давно закопано под местными соснами.
— Свали, лысый! — прохрипел с ухмылкой тот, что в шлеме. Идёт прямо на Ларсера, ссутулившись, как зверь.
— Дай проехать, ра-равр! — то ли сплюнул, то ли засмеялся другой, самый лохматый из шайки.
Даже рычат, как они. Больше двадцати лет прошло, дикарские повадки должны были сдохнуть вместе с самими дикарями. Какого Дьявола?
— Не будь плохой приметой, рар! — парень в шлеме дёрнулся к Ларсеру плечом вперёд.
О какой примете они все болтают?
— Схвати.
Зелёный Бармен сдавил шею ряженого, остановил его в сантиметрах от хозяина. Рычание сменилось испуганным бульканьем. Сквозь стекло шлема Ларсер увидел лицо "Мотора". Совсем мальчик, ещё семнадцати, Дьявол его дери, нет. Язвы от легальной химии настоящие, а вот серая кожа — грим.
— А мотобайки где, детишки? На парковке оставили? Настоящие бы заехали на двух колёсах, им ногами сложно шевелить, - Ларсер смотрел пацану в глаза, пока тот бился в хватке Бармена и сползал на ступени.
Дружки пацана попятились, почти все достали телефоны. Мямлят, что корполов вызовут сейчас. Камеры всё записывают, да и они Ларсера запомнили. Чего ты, одноглазый, вообще припёрся, пищат они громче, Клиника только для молодых открыта.
А Ларсер смотрел на бирку, которая болтается на воротнике куртки "Мотора". Этот сопляк отдал за неё двадцать тысяч, крупным шрифтом написано.
— Пусти.
Зелёный Бармен оттолкнул пацана обратно к шайке. После его пальцев на шее ряженого остались пятна мерзкой чёрной сыпи.
— Везите его в больницу. Настоящую, — процедил Ларсер — Или сдохнет, как настоящий Мотор.
На этих словах пацан свалился на ступени, держась за шею. Ларсер развернулся и вошёл в первый корпус.
— Моторы теперь концерты играют. А те, кто слушает, в них же рядятся. Что за дерьмо.
— Танцевальная музыка. Четвертая волна миксов, — пояснил Зелёный, как будто его просили.
— Я помню, как это племя ребёнка на части порвало. Привязали к мотобайкам и разъехались в разные стороны. А сейчас про это песни поют?
— Песен нет. Только музыка.
— И тряпки за двадцать тысяч. Что за дерьмо.
Но детишкам моды на одних мотобайкеров не хватило. В курильных комнатах и у барных стоек первого корпуса гудели толпы, будто сшитые из мертвецов. Лица молодые, ещё без гноящихся дыр в щеках и пожелтевших глаз, но слова и движения украдены у дикарей, проигравших войну с Ларсером без права на реванш.
Вернее, реванш они умудрились взять. Но лучше бы они взаправду встали из могил, а не украшали собой сопляков с богатыми родителями. Даже племена не заслуживают такого унижения.
Компания мальчиков в очках глотают стопки пурпурных коктейлей наперегонки. Их пальцы и кисти заменены на протезы с выжженными на металле розами и листьями. Наверняка, ступни они тоже обрезали и вживили железо, как делало племя Некасаемых.
Девочки танцуют как будто с пустотой, прерываясь, чтобы сожрать одну-две пилюли. Чем жарче становилось на танцполе, тем ярче зажигался рой бирюзовых татуировок на шее и груди каждой. Наверняка, придумали безопасные чернила, которые светятся от высокой температуры, чтобы спустя год не слезала кожа, как было с Цикадами.
Желтые узелки резиновых шнурков на плечах и рукавах, как у Пастухов. Татуировки колец на пальцах, как у Принцев. Будто бы серебряные зубы, остро подточенные, как у Костяных Птиц. Пухлые белые пояса-сумки, как у Хохотунов. Безразмерные пиджаки цвета пыли, как у Репортеров-с-Озера.
— Сложно корполам здесь работать, да? Не поймёшь, дикарь перед тобой или нежный студентик, — Ларсер, выцеживая воздух через зубы, провёл рукой по стене.
— Рейтинг преступности минимален. Кражи, драки и изнасилования. Племён и Семей не видели с…
— С того момента, как я их вычистил, — перебил Бармена хозяин.
Он ещё раз прикоснулся к стене. Раньше эти глыбы клубов и баров были чем-то другим. Диким, грязным, уродливым...
— Я. Вы все обязаны своими тряпками мне, детишки. Мне.
Поверх танцевальных миксов и людского гомона наложился рокот. Не один, где-то с десяток рычащих двигателей. Ларсеру стало холодно и жарко одновременно.
— Я был здесь до того, как вы родились.
Ларсер одернул пальцы от стены. В потном и пахнущем ароматизаторами воздухе кружились мраморно-белые иероглифы. Изумрудное кольцо на пальце Бармена вспыхнуло, как маленькая лампочка, пока тот закуривал.
— В Год Пантеры, Отец Ларсер.
***
Крики ребёнка перешли в нечеловеческий визг. Его эхо разнеслось по брошенному цеху, среди пыльных конвейеров и навечно застывших клешней промышленных роботов. Дикари на мотобайках выжали газ. Невозможно было услышать, как трещат кости и рвётся плоть, но мысли нарочно подсказывали эти звуки.
Моргойские Моторы свирепо заверещали. Их Вождь, который записывал четвертование, швырнул видеокамеру в расписанную кровью и серебряной краской стену. Получилось не так, как он планировал: конечности мальчика должны были оторваться от тела одновременно.
Тот дикарь, что выдернул руку прежде всех и сейчас кружил по цеху, начал протестовать, рычать на соплеменников. Но Вождь вытащил сделанный из автозапчастей самопал.
Мальчик ещё шевелился, оставив за собой широкий багряный шлейф.
Его добили сапогами.
— Действует? Если не кривишься, точно действует. Лучший товар во всей Кухне. "Туман", понял? Когда в следующий раз придёшь, скажешь, что "Туман" надо. Сам придумал. И сам сварил. Это как бренд, понял? Броское название, легко же запомнить. Бренд. Как трусы или газировка. Только химия, понял?
Это всё болтал пацан, едва ли старше того, кого Моторы сейчас обливали бензином и хотели поджечь. Пятнадцать ему, что ли.
Хлопнул самопал Вождя. Испортивший четвертование дикарь свалился с мотобайка, тот проехался без седока ещё несколько метров и завалился набок.
Ларсер не дрогнул от выстрела. Слёзы снова навернулись на глаза.
— Почему они меня не убьют? - спросил Ларсер, сжимая пустой ингаллятор.
Сердце билось всё быстрее, "Туман" разливался по горлу и лёгким теплой липкой массой. Вокруг глаз стало горячо. Кости начали дрожать, вытягиваться, будто обрастать шипами, кололи мясо изнутри.
— Кто? — буркнул пацан. Наверное, обиделся, что его не похвалили.
Тьма цеха автозавода расступилась вокруг вспыхнувшего костра. Вождь Моторов подтащил мотобайкера с пробитой шеей и бросил на горящий труп ребёнка.
— Они, - вялой от принятой химии рукой указал на них Ларсер.
— А... Проклятия не хотят, — хмыкнул пацан — Повезло тебе. Мне б так. Ходил бы в бар, где Цикады тусят, жал бы тёлок, никто бы мне нихрена не сделал. Ты так тоже можешь. Только к Озеру не ходи, Репортёры в это всё не верят. Они недавно гранатомёт где-то намутили, сейчас тестят, типа. Страшная хрень. Такую тоже хочу. С проклятием и гранатомётом, понял? Шик и блеск.
Ларсер попробовал сфокусировать взгляд. В глазах двоилось, на краю зрения заплясали красноватые мушки.
Пацан тоже был из Моторов. Грязные сероватые, как у мыши, волосы спускались ниже плеч, завиваясь на концах. Большие хитрые глаза, широкий рот, как раз подходящий, чтобы столько болтать, к тому же "гантеля" в проколотом языке. Три жилетки, надетые одна на другую, зелёная, серая и красная, поверх узорчатой фиолетовой рубашки не по размеру. На шее бренчат металлические амулеты, свистки и какие-то бусы из цветных камешков. Тощие руки все в шрамах и чёрных пятнах, кривоватые ноги совсем как палочки, на щиколотке застёгнуты ножны, правда, без ножа внутри.
Ларсер издал смешок, по его щеке таки пролилась слеза.
— Если я пришёл из Спальни, я разношу проклятья?
— А, ну понятно, раз из Спальни. Не, не потому, — пацан потыкал пальцем себе в макушку — Котёл свой видел? А шмотьё?
"Туман" кипятил мозг сильнее, заставлял потеть и будто растекаться по устланному мусором бетону. Делал эмоции ярче, как тот костер из ребёнка и мотобайкера. Вот Ларсер и стиснул зубы, засопел, сжал кулак. Вдруг захотелось дать сопляку по губам, чтобы заткнулся. Дикари не убивают его, потому что он лысый? Это, Дьявол их дери, гены, он родился без волос.
— Неделю назад шаман, который из Удавок, видел лысого в зеркале. Говорил, такая же куртка чёрно-белая, в полоску, на нём была, — пацан указал на кожаную куртку, что была на Ларсере — Ну и поехало, типа, что демон из Зазеркалья скоро вылезет, во плоти, понял? Вот и вылез походу. Купил у меня три "Тумана" за тройную цену, хе-хе-хех.
Ларсер засмеялся, слёзы текли ручьями.
— Лысый в чёрно-белой куртке? - в глазах потемнело, смех обдирал горло — А на тебя, пацан, проклятья не работают?
— Не, я же химик. На меня не действует, — пацан гордо надулся — Искусство химии бережёт, понял? Я вообще священен. Даже мотобайк не надо, один хрен я сразу после шамана и Вождя стою, понял? Мне с кровью дар передался, чисто талант из талантов, понял?
— Понял, понял, - сиплым голосом сказал Ларсер. Он смотрел на пустые ножны на ноге пацана - Тогда давай четвёртую дозу. Я всё равно переплатил.
Пацан замолк и сощурился, как будто не расслышал.
— Давай четвёртую, сопляк!
— Слышь! Я тебе не сопляк, понял? Я химик! Лучший в Моргойте! Талант из талантов! - вытаращил глаза пацан, попятившись к ржавому роботу. На его клешне висел пёстрый рюкзак с товаром, специально так высоко, что даже в прыжке не дотянуться.
— Я ещё не убивал никого, сопляк. Не дрался ни разу, — Ларсер сдавленно шипел, даже не заметил, когда он успел взяться своими тонкими пальцами за воротник пацана - Не хочу тебе больно делать. Не хочу. Дай четвертую, и всё.
— Да у тебя движок встанет! Заглохнешь к херам! Пусти! - мелкий химик вертелся в непривычно цепкой для самого Ларсера хватке — Я-я цену скину… не-не, даром дам! Завтра зайдёшь, и д-даром дам! Н-ну! Головой прикинь, передоз надо или нет!
— Я и пришёл сюда сдохнуть!
Издевательское эхо рассеялось по цеху. Не только крика, наверняка и дыхание с барабанным боем сердца отражалось от покрытых паутиной и кровью стен. Ларсер разжал пальцы и упал на колени, захрустев под собой пустыми пачками чипсов и смятыми пластиковыми бутылками. "Туман" почти добил его, грыз сердце и жёг лёгкие, взбалтывал мозги в черепе, как заправский бармен коктейль.
Моторы прекратили нарезать круги вокруг человеческого костра. Краем мутнеющего зрения Ларсер увидел с той стороны красно-оранжевые перемигивания. Блики от карманных зеркал. Безумные ведь сучары. Правда ведь верят в это дерьмо с зазеркальным демоном. Молятся, наверное, чтобы демон ушёл, не трогал их химика. Таланта из, мать его суку, талантов.
— Слышь… Слышь. Мужик. Ты это… - пацан отошёл на пару шагов - Всё норм, да? Ты перебрал, но всё норм, да?
Ларсер задрожал, шмыгнул носом и поднял замыленные слезами глаза. Сейчас в голос разрыдается...
— Ты реально много заплатил, мужик. Деньги у тебя водятся, да? — осторожно говорил пацан — Жизнь-то классная, мужик, нахера вот так гробить, да? Ты ж со Спальни, да? Да? Всё норм, я тебе говорю, сейчас дойдёшь домой… Дойдёшь и проспишься, вешаться там или вскрываться не надо. Завтра я здесь же буду. Дам дозу даром. Лады?
Где-то внутри трепыхавшегося от "Тумана" тела зашумел истеричный смех. Надо же... Деловая хватка. Клиента терять не хочет.
Снаружи Ларсер не плакал и не смеялся. Ему мерещилось карканье ворон. Вроде их всех потравили вместе с голубями. Из-за той болезни. Кошки съели таких вот больных, потом заразили хозяев, а те понесли остальным. "Тщательно мойте руки, рекомендуется носить перчатки и маски, закрывайте балконы, не допускайте детей в песочницы…"
— Не будет больше денег, пацан...
— Чего?
Сквозь крики чёрных птиц порыкивали Моторы, взмахивали своими зеркальцами. Ларсер видел своих двойников. Так же одеты, в куртки в черно-белую полоску. От деда осталась. Не дожил ведь, жадный козел, не увидел, как внучек корпоративные семинары окончил. С отличием, Дьявол их забери.
— Уволили… Всё… Всё…
— Чего? Откуда?
Двойники повсюду. Сидят на роботах, стоят рядом с пацаном, зависли в воздухе под потолком цеха. У каждого на плече ворон, у каждого глаза другим цветом горят. Красный, жёлтый, зеленый, пурпурный, синий. Все лысые. Гены, так дед говорил. Отец с мамашей надышались дряни с завода или воду токсичную выпили, хрен его знает. А внучек страдай всю жизнь. Лысый, лысый, лысый. С девочкой пару раз целовался. Первый раз та сучка с кем-то поспорила, второй…
— Заблокирован, пацан… По всем округам, — Ларсер схватился за гладкую голову — Даже в дочерние не примут, вычеркнули из базы...
— А кто уволил-то? Слышь… Кто?
Вороны слетели с плеч двойников, попрыгали к Ларсеру ближе. Ждут, когда помрёт. Как Джадри из его отдела. Смотрел, мразь, ещё и подмигивал. "На верхний этаж вызвали?" - говорил — "Повысили?". Пили вместе, оба из Спальни родом, у Ларсера поло почти одинакового, сука, цвета с ним было. Как ветром сдуло. Ему даже никакой пользы с этого. Улыбался, что облажался другой логист, а не он.
— Серьёзная фирма... — Ларсер зашатался, еле успел выставить руку, чтобы не упасть.
— Реально? Как "Моторы Моргойта"? Завод, в смысле? — пацан неуверенно хихикнул- Так шаман из Удавок здесь пахал менеджером, пока всё не заглохло, и ничё, шаманит. Зеркала смотрит.
Вороны клевали пальцы, цеплялись клювами за ногти, перелетали на плечи, чтобы пощипать уши. Смертная казнь, только без виселицы, когда "ритуальные комнаты" уже не впечатляют сотрудников. Чтобы все взбодрились и были полны мотивации. Уволенный исчезает отовсюду сначала по бумагам. Потом на улицах. Жильё ведь корпоративное. Зря продал дедов дом…
— Слушай, а те, с кем пахал, так же как ты получают? Серьёзная фирма и деньги серьёзные, да?
Даже подохнуть решил, как послушная псина. Около лифта кто-то сказал, что надо идти на Кухню. Так уволенные делают. Успевают накачаться химией до прихода Племени. Эвтаназия. Все сотрудники мотивированы. Сотрудники управляют Петлёй. Мотивация и дисциплина. Мотивация и дисциплина против дикарей за забором. Сто тысяч в месяц - приятный бонус.
Ларсер надсадно хрипел, и из его рта вылетали вороньи перья. Дикарей было все больше. У каждого по зеркальцу. Изгоняют проклятого.
Ни туда и ни сюда.
— А может, они и на "Туман" потратятся, да? Тройную цену заплатят, да? Тут народ уже привыкший, понял? А твои фирмачи непуганые, да?
Ларсер не понимал, он все еще на коленях, лежит или вообще стоит. Будто завис над чернотой, а вокруг уже не двойники и мотобайкеры. Поло. Всех цветов, с примитивными узорами. Весь штат моргойтского офиса собрался. Сейчас посмотрят, как Ларсер придумает убиться, и пойдут на перекур.
— В смысле, расширяю бизнес, мужик. Бренд раскручиваю, понял? Чё мне в яме этой буксовать, да? А тебя в долю возьму, да? — пацан смеялся — Чё ты, реально, сюда пришёл и работу новую нашёл! Покормим твоих фирмачей идеальным… это… продуктом, понял?
Воронья голова застыла перед лицом. Мелкие глазки горели зелёным, из клюва шёл сигаретный дым. Телу наконец-то стало хорошо. Сердце стучало всё медленней, кости перестали резать мышцы, в череп будто льда засыпали.
А химик соображает.
— Понял я, пацан… Понял...
Ларсер оглядел плотный строй менеджеров, сомкнувшийся вокруг него и пацана кольцом. Воронья голова всё висела перед лицом, но не мешала видеть. Отдел логистики. Ларсер знает, где живут тридцать шесть из них. И знает, что десять из них уже год сидят на каких-то грибах из северного леса. Как-то надо справляться со стрессом.
— Я тебе не пацан, понял? Кессье, талант из талантов. Такие, как я, раз в сто лет рождаются, понял? Сюда ещё из других городов будут тащиться, чтобы моё попробовать, я тебе говорю. Туристы. За моим брендом прикатят покормиться.
Ларсер улыбнулся, чувствуя желание обнять этого мелкого болтуна. Ощущение, будто левая половина тела исчезла, улыбка вышла кривой. Протянул ему руку. Нужно закрепить договор.
— Давай… Давай покормим…
Воронья голова клюнула Ларсера в левый глаз.
***
Он вздрогнул и машинально прикрыл рукой шелковую повязку. Пахло хвоей. Всюду погас свет. Вой, визг и топот тысячи ног.
Бармен уже докуривал.
— Что ты сделал со мной…?
— Исполнил приказ, Отец Ларсер.
В пяти шагах от них парень в синем комбинезоне, как у Принцев, раз за разом вонзал осколок бутылки в горло другого, красноволосого, в "репортёрском" пиджаке. Рядом девица в дутой белой жилетке, как у Цикад, разбила барным стулом голову толстяку с протезами кистей рук. Качка с серебристыми зубами душит каким-то кабелем хлюпик, одетый точно как Моргойтский Мотор.
Дальше, в коридорах и на танцполах, ряженые под Племена сопляки сшибались друг с другом насмерть, мешаясь в кучу. Никто не пытался сбежать, не кричал о помощи. Все сошли с ума одновременно. Все орали боевые кличи Племён, чьё пестрое шмотьё они нацепили.
А сквозь высоченные потолки Неспящей Клиники росли сосны. Столбы, обтянутые корой, пробили бетон и стекло, пуская свет звезд в обесточенный первый корпус. Они пустили толстые корни через полы, образовав редкий лес. На каждом стволе был отпечатано лицо пятнадцатилетнего Кессье, которое наблюдало за резнёй.
— Я... я… Сука, я этого не приказывал! — заорал сквозь грохот и вопли Ларсер —Убирай! Убирай, я сказал!
— К сожалению, не могу, — Зелёный Бармен выкинул окурок в лужу крови студента-"Репортёра".
Нет, не крови. Смола. Её запах так плотно пропитал воздух, что начал удушать.
— К сожалению?! Мать твою, верни всё, как было! — Ларсер зашёл за спину слуги, искал что-нибудь тяжелое — Воскреси их! Сделай их нормальными!
Танцовщица с бирюзовыми татуировками хлестнула цепью по лицу того парня, что в синем комбезе, затем бросилась добивать каблуками. Ряженый под мотобайкера жирдяй подошёл сзади и свернул ей шею одним движением. Трупы малолеток обрастали иголками, из их раскрытых в звериной ярости ртов и глаз росли сосновые шишки.
— Вы хотите вернуться в Год Пантеры? Снова? — равнодушно уточнил Бармен.
Ларсер бессильно выдохнул. Редеющие толпы малолеток сбились в единую армию. Черные с зелёным кожанки, мотоциклетные шлемы, подвязанные шнурами волосы. Имитируя рокот мотобайков, они понеслись по выросшему за секунды сосновому лесу дальше, к другим корпусам.
— Нет, не хочу, — почти неслышно сказал Ларсер.
Он смотрел на ухмыляющееся лицо Кессье на ближнем к нему дереве.
— Это… сейчас только в здании?
— По всему туристическому району.
— Никаких больше убийств. Ты меня понял? Пока я чётко не сказал, кто должен сдохнуть, никто больше не подыхает. Ты меня понял? - Ларсер не решался схватить это лысое чудовище за плечо и развернуть к себе.
— Я понял, Отец Ларсер, — Бармен, двойник Ларсера, демон из Зазеркалья, развернулся сам. На его лице была скука — Мы тщательнее подойдём к восстановлению вашей памяти.
— Показывай… — Ларсер дрожал, глядя на растущие из ран мёртвых туристов древесные ветви — Показывай дорогу. Отсюда. Из завода… Из этой сраной Клиники.
Бармен жестом пригласил его вперёд, там виднелись двойные двери пожарного выхода. Ларсер шёл и трогал шелковую повязку на левом глазу.