Тайны полковника Редля .
Соперничество великих держав в начале ХХ века приобрело невиданные масштабы: росла численность армий и флотов, разрабатывались новые виды вооружения и связи, строились огромные военные заводы. На новый уровень вышел и шпионаж. Правительства и главные штабы соперничающих государств желали знать, что происходит как у противников, так и у друзей. Десятилетие, предшествовавшее Первой мировой войне, стало эпохой великих шпионских скандалов и разоблачений. Знаменитое дело полковника Альфреда Редля потрясло Австро-Венгрию и стало ярким символом новой эры шпионажа.
Карьера Альфреда Редля
Вторая половина XIX – начало XX вв. стало временем становления современных разведывательных служб. Одним из первых возникло Эвиденцбюро (Evidenzbüro) – занимавшаяся разведкой и контрразведкой специальная служба при австро-венгерском Генеральном штабе. Как и многие подобные учреждения в других странах, эта организация была разделена на несколько отделов, работа которых была связана со сбором информации о предполагаемых противниках. Их у дунайской монархии было с избытком: Россия, Сербия и остальные балканские страны, Италия, до определённого момента Германия.
Обилие спецслужб порождало зачастую преувеличенные ожидания и веру в их всемогущество. Сами разведывательные организации оказывались жертвами интриг между их работниками. Об этом, например, ярко свидетельствует знаменитое дело Альфреда Дрейфуса во Франции, с которым, возможно, сходен случай Альфреда Редля, офицера австро-венгерской армии. Его работа на русскую и итальянскую разведки и трагическая гибель породили большое количество версий произошедшего и сыграли негативную роль для морального духа армии и общества двуединой монархии накануне Первой мировой войны.
Альфред Редль (1864–1913) был типичным представителем офицерского корпуса Австро-Венгрии. Его родным языком был немецкий, но родился и вырос он во Львове (Лемберге), столице австрийской коронной земли Галиции. Будучи выходцем из семьи очень скромного достатка, Редль сделал блестящую карьеру. Сначала он окончил военное училище в Моравии, а затем служил в одном из полков императорско-королевской армии. Его усердие на службе было замечено, и Редль поступил в высшую военную школу (k.u.k. Kriegsschule), главной задачей которой была подготовка офицеров Генерального штаба.
После её окончания в 1894 году Редль, как и было намечено, получил назначение в Генеральный штаб. В 1899–1900 гг. он жил в Казани, где изучал русский язык. По-видимому, его львовское происхождение и знание польского и украинского сыграло не последнюю роль в его профессиональной деятельности. После Казани, в качестве специалиста по России, Редль становится сотрудником Эвиденцбюро. Здесь Редль сделал блестящую карьеру, став в 1907 году главой одного из отделов и поддерживая отличные отношения с начальством – так, пока Редль работал там, сменилось три шефа разведки, а один из руководителей германской разведки барон Николаи отзывался о нем как о выдающемся специалисте. В 1912 году Редлю присвоили звание полковника и перевели на должность начальника штаба VIII армейского корпуса в Праге, причем должность он получил благодаря протекции одного из своих бывших руководителей по Эвиденцбюро.
Работа Редля на русскую разведку
Общепринятая версия предательства Редля обыкновенно излагает произошедшее следующим образом. Редлю, любителю роскошной жизни, требовалось на неё много денег. Именно меркантильные интересы подтолкнули его, отлично зарекомендовавшего себя контрразведчика, искать контакты с русской и, возможно, итальянской разведками. Последние были рады заполучить такого ценного агента. Контакты с Редлем вроде бы установил полковник Рооп, связи которого с венскими информаторами подхватил в 1905 году полковник Марченко. Последний аттестовал Редля как любящего повеселиться женолюбивого циника. Тем не менее, они нашли общий язык. Редль стал источником ценной информации для русского Генштаба, который в ответ платил весьма высокую цену. Скорее всего, Редль начал поставлять сведения в 1907 году, поскольку именно тогда, как пишут историки, его депозиты в банках начали серьёзно расти: 17 500 крон в 1907 году, 5000 в 1908 году, 35 000 крон в 1909 году, 11 000 в 1910 году, и невероятные 59 000 в 1911 году! В 1912 году Редль получил ещё 50 000. Следует учесть, что до 1907 года Редль откладывал не более 1500–2000 крон в год.
Не совсем понятно, как именно Редль переправлял сведения русской разведке. По некоторым сведениям, он передал весьма ценные планы развертывания австро-венгерских войск на русско-австрийской границе, причем многие бумаги были необычайно искусно сфотографированы. Есть свидетельства о работе неутомимого сотрудника Эвиденцбюро и на итальянцев, знавших своего информатора как «К.К.» и также щедро плативших Редлю.
Обстоятельства провала Редля известны благодаря мемуарам его коллег: Августа Урбански, Макса Ронге и уже упоминавшегося Вальтера Николаи. Эти тексты многократно цитировались, и, наверное, можно лишь коротко обрисовать ход событий. В 1913 году перлюстрация почты выявила несколько подозрительных конвертов с деньгами, поступивших в Вену на имя некоего господина Ницетаса. Общий вид писем, солидные суммы (несколько тысяч крон) и отправка из приграничного с Россией немецкого городка внушали подозрение. Немецкая и австро-венгерская разведки начали проверять обратные адреса, которые были на конвертах и в записках, вложенных в письма, а также установили наблюдение за почтамтом, куда должен был прийти таинственный господин Ницетас. 24 мая 1913 года он явился за корреспонденцией, и лишь чудом агентам наблюдения, не подошедшим вовремя по звонку служащего почты, удалось напасть на след Ницетаса, укатившего на такси.
Агентам невероятно повезло, что автомобиль, в котором Ницетас забыл футляр для перочинного ножа, вернулся обратно к почтамту, и водитель отвез их к гостинице, где жил Ницетас, не заподозривший ничего и в присутствии агентов опознавший свою вещь. Ницетасом оказался Альфред Редль. Пометавшись некоторое время и попытавшись уйти от преследования, Редль в конце концов понял бесполезность этого и заперся в своем номере. К нему пришли четыре человека, во главе с Максом Ронге, который был протеже Редля и занял место последнего в Эвиденцбюро. Редль рассказал им всё и выразил желание покончить жизнь самоубийством, чтобы не позориться на суде. После ухода гостей через несколько часов Редль совершил задуманное.
Вся история выплыла на свет благодаря досадной случайности в Праге. Там в квартиру Редля пригласили слесаря, который должен был вскрыть сейф полковника. Слесарь, заядлый игрок в футбол, в результате не пришёл на очередной матч, а на следующей встрече рассказал капитану команды, которым оказался журналист газеты «Прагер Тагеблатт», о своей работе. Журналист Эгон Киш понял, какая бомба попала ему в руки, и напечатал следующее объявление в газете: «Из высокоавторитетного источника нас просят сообщить о совершенной неосновательности возникших слухов, особенно распространяемых в офицерской среде, будто бы начальник пражского корпуса полковник Редль, который, как известно, третьего дня покончил жизнь самоубийством в Вене, виновен в государственной измене, выразившейся в разглашении военных тайн и шпионаже в пользу России. Присланная в Прагу специальная комиссия в составе одного полковника и одного майора, осмотревшая в присутствии командира корпуса барона Гизля служебную квартиру полковника Редля и содержимое его шкафов, занималась расследованием совершенно иных обстоятельств».
Информация, обрастая по пути фантастическими домыслами, мигом разлетелась по всей империи и потрясла самого монарха Франца Иосифа I. Официальные лица в ответ на запросы говорили о незначительности ущерба – якобы Редль работал на русских только с 1912 года и не успел ничего передать. Однако позднейшие признания военачальников Австро-Венгрии и Германии могут свидетельствовать о серьезности ущерба, нанесенного Тройственному союзу непосредственно перед войной.
Версии «дела Редля»
Однако дело Редля привлекло и привлекает внимание некоторыми несообразностями. Так, традиционно считается, что русская разведка вышла на Редля ещё в Казани благодаря гомосексуальным наклонностям австрийца, хотя Марченко не подозревал, видимо, об этой стороне его жизни, когда писал упомянутый выше отчёт. Любопытно, что в единственной советской научной статье, посвящённой делу Редля и вышедшей в 1966 году, её автор генерал-майор М. Мильштейн не упомянул об этом ни разу.
Шантажируя Редля, российская сторона вынудила его начать поставлять информацию, а уже затем офицер Эвиденцбюро сам втянулся в игру, соблазнившись крупными суммами.
То, что Редль, например, не был женат, не было каким-то исключением. Многие офицеры Генерального штаба поздно женились. Так, Август Урбанский, начальник Редля, женился в 42 года после того, как сумел скопить 50 000 крон брачного капитала, да сам отец Редля вообще был вынужден оставить службу в 31 год, поскольку не смог на ней заработать достаточно денег для женитьбы. Генерал Оскар Потиорек, дипломаты граф Таддеуш Козебродский и барон Адриан-Варбург и многие другие, вплоть до членов дома Габсбургов, были известны в своих пристрастиях, однако никогда не становились объектом шантажа иностранных разведок.
Вторая странность дела Редля заключается в том, что нет никаких прямых улик, связывающих Редля и реально существовавшего таинственного агента №25, который работал где-то в недрах австро-венгерской военной машины и с завидной регулярностью поставлял ценнейшую информацию в Петербург (об этом подробно пишет в своей книге М.Н. Алексеев). Только после смерти Редля русский офицер Самойло, с которым Рооп поделился сведениями об агентуре в Австрии, сопоставил информацию о Редле с донесениями агента №25. В 1946 году вышла книга некоего Тристана Буша. Под этим именем, как указывает Джон Шиндлер, скрывался Артур Шютц, бывший работник австрийской разведки, утверждавший, что якобы видел в 1915 году в захваченной Варшаве переписку Редля и русских агентов.
Есть серьезные подозрения, что вся история с Редлем была инспирирована австро-венгерской контрразведкой, чтобы прикрыть историю с утечкой сведений от агента №25, которого так и не смогли вычислить. На это указывают, в частности, несообразности в рассказах о раскрытии предательства Редля. Цепь случайностей и везений (Мильштейн это особо отмечает) выглядит настолько фантастично, что годится разве что для шпионского романа: несколько писем в общем потоке почты, привлёкшие внимание, Ницетас, ушедший от погони, но случайно попавшийся, догадливый слесарь, который понял, что за сейфы он вскрывал, и т.п.
Само самоубийство тоже внушает подозрение. Так, лакей Редля Йозеф Сладек отрицал такую возможность, поскольку пистолета, который нашли в руке офицера, у него никогда не было. Любовник Редля, улан Стефан Хоринка, вообще считал себя виновным в гибели полковника. За несколько часов до смерти Редля Хоринка успел увидеться с ним и сообщить о разрыве: бравый улан хотел жениться на женщине, которая ждала от него ребёнка. Хоринка, к слову, оказался единственным, кто понес по этому делу какое-либо наказание – он потерял офицерский чин и отбыл три месяца в тюрьме за мужеложство. Даже история с газетной публикацией полна противоречий. Команда, в которой якобы играл слесарь Вагнер, в тот день не должна была ни с кем играть. Журналист Эгон Киш, известный своим пристрастием к жареным фактам, был, очевидно, использован кем-то. Но кем? Австрийцами или русскими?
Самое любопытное, что за два месяца до провала Редля в Вене уже произошёл шпионский скандал, который тогда удалось замять. 8 апреля 1913 года полиция Вены, как пишет Джон Шиндлер, арестовала боснийца, лейтенанта Чедомила Яндрича, обвинённого в шпионаже в пользу России. По данным российских архивов, он действительно успел передать «ряд документальных сведений из неподлежащих оглашению учебников, принятых в австро-венгерской академии генерального штаба, а именно: курс военной географии (пограничный район Австро-Венгрии и России), организационные сведения по австро-венгерской армии (устройство артиллерии и снабжение ее огнестрельными припасами; средствами связи; санитарная и ветеринарная служба; устройство тыла и обозов); укрепления Перемышля; служба дорог в военном отношении». Лейтенанту был предложен пистолет, чтобы избежать бесчестия суда, но он отказался. Следствие выявило, что квартира Яндрича в Вене была весьма специфическим местом. Так, среди постоянных участников происходивших там «великих оргий», по-видимому, был Курт Конрад, одноклассник и друг Яндрича, и одновременно сын начальника Генерального штаба Франца Конрада фон Хётцендорфа.
В целом, при выяснении подробностей дело Редля начинает размываться то ли в каком-то кафкианском кошмаре, то ли романе Захер-Мазоха. По-видимому, Редль всё же работал на какую-то из иностранных разведок, – иначе нельзя объяснить его громадные депозиты в банках и траты, – но кто именно и как использовал полковника Редля, так, видимо, и останется тайной
А раздел-то тикает!
В Венгрии есть старая традиция – не чокаться кружками с пивом.
Она берет свое начало с 6 октября 1849 года. В этот день по приказу австрийского фельдцейхмейстера Юлиуса Якоба фон Гайнау были казнены 13 венгерских генералов, командовавших повстанцами во время Венгерского восстания – попытки выхода Венгрии из Австрийской империи. Этих генералов взяла в плен русская армия Ивана Паскевича, участвовавшая в подавлении восстания и передала потом австрийцам.
Казнь каждого венгра австрийские офицеры шумно праздновали, чокаясь кружками с пивом.
Пряжка Австро-Венгрии М. 1888. Первая Мировая война
Данный артефакт относится к истории Первой Мировой войны, хоть и появился он задолго до нее. Это предмет солдатской экипировки — пряжка поясного ремня пехоты для нижних чинов австрийской армии.
После введения в 1888 году новой экипировки для нижних чинов пехотных частей, у бойцов появилась латунная пряжка на поясном ремне, выполненная методом штамповки. На ней изображен государственный герб Австрийской империи.
Камрад как-то даже перепутал такую пряжку с пряжкой Российской императорской армии. Но, увидев ее, я заметил подвох. В глаза сразу бросилась ее форма, координально отличающаяся от наших. А похожа она была на немецкие. Ну и орел в правой лапе держит не скипетр, а меч. Вспомнил, что когда-то читал о Первой Мировой и сразу определил ее как Австрийскую пряжку с большой войны.
Экземпляр, находящийся у меня, с утратой. Не хватает крепления пряги к ремню. Ну и герб у орла затерт. Видать, успела она неплохо походить по фронтам. И как-то же она попала к нам на Вятку. Видать, чей-то трофей
Вспоминая Франца-Иосифа
Наверное, довольно многие слышали/читали про принцессу Сиси - Елизавету Баварскую - и ее ррромантическую историю. Ну, в самом деле, куда как выигрышный сюжет: на юной и бодрой жизнерадостной непоседе женится - по любви! - молодой император, какой восторг, все плачут и рыдают. Про это было снято довольно много фильмов, как минимум, один мультик, в общем, девочка с высокой долей вероятности мимо этого сюжета не проезжает (да и мальчик, кстати - вон, я же об этом откуда-то помню).
С другой стороны, многие читали Гашека. Там государь-император присутствует только за кадром, но обильно. Выведен он там полным маразматиком и дебилом, "Старик Прогулкин, которого нельзя выпустить из сортира без того, чтобы он не загадил весь Шенбрунн", бесполезный и бессмысленный, но лезущий изо всех щелей тип. На его портрет гадят мухи, из него сыплется песок, крик "Да здравствует государь император!" расценивается призывной комиссией как признак идиотии - короче говоря, на страницах "Швейка" Франц Иосиф поминается 70 или 80 раз, и примерно во всех случаях старикана втаптывают в навоз. Надо довольно сильно напрячь мозг, чтобы вспомнить и осознать, что юный очаровашка на белом коне и дебиловатый пердун - это один и тот же человек. Ну так вот.
Франц Иосиф действительно женился по любви. Ему уже назначили в невесты одну баварскую принцессу, а он, поди ж ты, влюбился до безумия в другую. Ему 23, ей 15. Надо понимать, что Франц Иосиф - это человек с почти абсолютным уровнем самоконтроля, если бы он считал, что для блага империи надо вырезать себе печень без наркоза, он бы это сделал, не меняясь в лице. А тут из-под робота вылез человек, молодой и пылкий. Это было, кстати, в 1853-м. То есть, осознайте опять же, _все это время_, которое у нас прошло от Крымской войны до революции и падения Романовых, Австрией правил один человек. Ну, и вот. Наш терминатор империи, робоцарь, без памяти влюбляется в веселую и красивую шпанистую девчонку, которая, к тому же, принцесса и отлично подходит для династического брака. Что тут думать, трясти надо, решили все - и брак устроился. А дальше - ну кто бы мог подумать! - оказалось, что роман и долгая совместная жизнь - это разные вещи, до полной непохожести разные. Сиси не выносила придворного этикета и требований протокола. Этим она дико бесила свекровь, которая была старой прожженной бабой-политиком. Ну черт с ним, что Сиси не политик, но она! Ест!! Руками!!! Она! Не может!! Отстоять церемонию!!! Опять же, свекровь вышла замуж по жесткому расчету, за мужчину, который был ее заметно глупее, она в себе вытравила все кроме служения империи и церемониалу, и для нее Сиси казалась просто ходячим стихийным бедствием. Франц, бедняга, жену очень любил, но маму он любил тоже. А деваться друг от друга некуда, потому что они не просто родственники, а царствующий дом.
Дальше хуже. Первая дочь умирает двух лет от роду. И тут выплывает первая скверная особенность характера Елизаветы. Она настолько любила первую дочь, что не смогла потом наладить отношения с другими детьми. Это еще скажется, а пока пара слов про мужа.
Пока Сиси рожала, Франц Иосиф правил. Тут есть забавный, но важный момент: он продолбал практически все важные моменты, которые можно назвать именно Событиями. Битвы и войны он проигрывал всегда, причем некоторые сражения этот победитель по жизни слил лично. При дипломатических кризисах пролетал как фанера - Австрия все время оставалась в дураках, а когда вдруг выигрывала, то ей же был от своих побед один вред (скажем, в Боснию австрийцы вступили как в коровью лепеху). Но при этом он ухитрился благодаря действительно незаурядному интеллекту и широкому взгляду на вещи удерживать от распада империю, которую раздирало изнутри множество локальных национализмов, и наладить вполне недурное развитие государства в культурном и экономическом смысле. То есть, ему было проще управлять державой на длинной дистанции и плавно возделывать сад, чем носиться с шашкой по полю. Это ему удавалось, без дураков удавалось. Там компромисс, тут поддержим разумное, сям не будем мешать хорошей тенденции, здесь хороший закончик введем - вот тебе и благополучие, и прогресс, и уют в государстве. Вся вот эта прелесть и ми-ми-ми, с которой ассоциируются Вена и Прага, по которой ностальгируют в "Гранд-отеле "Будапешт" - это ведь во многом заслуги как раз Франца Иосифа. Но это _процесс_ ему удавался, а вот вспоминать яркие моменты, так это все были пощечины и плевки на мундир. И это, зуб даю, сильно влияло на характер и самоощущение.
Ну, а в семейной жизни никто не мог приискать утешения. Елизавета была женщиной очень увлекающейся, яркой, импульсивной до нервозности, и Франц Иосиф с его скучным служением в список ее увлечений просто и печально не попал. Супруги сохраняли внешние приличия, но друг другу постепенно становились чужими людьми. Это была семейная трагедия, но еще не катастрофа. Катастрофой стал их сын Рудольф.
Рудольф не смог нормально общаться ни с матерью, ни с отцом. Папа - "капитан дальнего плавания", с ним приходится переписываться, хотя он тут, рядом. Но все время то заботы, то какие-то протокольные штуки, то Турция шалит, то Богемия скандалит, то Сербия болит, в итоге на сына мало времени остается. А мама - так и просто "космонавт", ушла в свой богатый внутренний мир эмоций и увлечений и возвращается редко. В итоге сын рос с хаосом в голове, хватался то за одно, то за другое, пропивал таланты, полюбил морфий, не слезал с женщин - благо, кто ж устоит перед кронпринцем - причем отличался редкой всеядностью, и в общем, годам к тридцати был тяжело болен физически и душевно, зато создал себе порочно-романтический ореол. В конце концов, Рудольф сошелся с юной баронесской, вскружил ей голову, а потом убедил совместно покончить с собой, и в итоге они вдвоем застрелились из револьвера в охотничьем домике неподалеку от Вены.
Родителей как обухом ушибло, они все-таки сына любили, хотя идеальными "предками" их назвать было нельзя. В итоге смерть Рудольфа только усугубила особенности характера обоих.
Сиси, тоскуя, куда-то все время каталась, Франц, тоже тоскуя, встречался с другими женщинами. Причем ему надо-то было даже не штекер в порт вставить, а просто посидеть-поговорить, чтоб кто-нибудь обнял. Удивительно, но Сиси даже поддерживала одну из этих связей - с актрисой Катариной Шратт. Ее вполне устраивало, что муж хоть где-то счастлив, раз уж не с ней. Парадоксальное, но вполне реально существующее положение, когда люди искренне хотят, чтобы другой был счастлив, но сами дать друг другу счастье не могут. Они или друг друга любили, или уже собственную любовь друг к другу любили, но так вот это положение длилось годами.
В сентябре 1898 года Сиси убил итальянский анархист. Он не то чтобы был каким-то идейно заряженным, он просто, извините, был опасный мудак. Потом он повесился в тюрьме, но это уже другая история.
Франц Иосиф, несмотря на все предшествовавшие события, дико страдал. При этом его положение вообще в целом, а не только в связи с гибелью Елизаветы, это было сплошное "бьют и плакать не дают". Он император. Ему не положено. Он был космически одинок на своем Олимпе.
В итоге к моменту, когда над Европой разразился по-настоящему страшный кризис, требовавший очень цепкого ума и великого такта от всех участников событий, одним из ключевых действующих лиц драмы оказался очень старый и страшно переломанный судьбой человек. Не буду, конечно, вульгарно сводить начало мировой войны и крушение старой Европы к личной драме Франца Иосифа, но похоже, это была одна из соломин на спине верблюда. Он все понимал, он отлично осознавал, что Австрия идет совершать самоубийство. Но выученная беспомощность, фатализм и глубочайшая человеческая усталость касаются и императоров. И многомиллионная Австрийская империя обреченно шагнула в пустоту.
Картинки. 1-2. Франц Иосиф и Сиси. Юные, и все у них еще впереди. 3. Елизавета в спелые годы. 4. Она же с детьми. 5. София, свекровь Сиси и мать Франца Иосифа. 6. Анна Наговски, императорская и королевская любовница, и Катарина Шратт, более подруга, чем любовница императора. 7. Рудольф-самоубийца. 8-9. Пожилой Франц Иосиф.
Да, кстати. История с мясом вырвана из "Австро-Венгерской империи" Ярослава Шимова. Очень рекомендую, прекрасный научпоп.
Автор Е. Норин
Линейные корабли типа «Вирибус Унитис»
Линейные корабли типа «Вирибус Унитис» (нем. Viribus-Unitis-Klasse, венг. Viribus-Unitis-osztály)— тип линейных кораблей, входивших в состав ВМС Австро-Венгрии в период Первой мировой войны. Создавались для противодействия итальянским линкорам на Адриатике. В 1910—1915 годах было построено четыре корабля этого типа (SMS Viribus Unitis, SMS Tegetthoff, SMS Prinz Eugen, SMS Szent István), оставшихся единственным типом линкоров-дредноутов на вооружении Австро-Венгрии. Это были первые линейные корабли, которые совмещали в себе трёхорудийные башни с их линейно-возвышенным расположением. В годы Первой мировой войны, несмотря на отдельные успешные операции, боевое применение линкоров в целом было эпизодическим. Два из них были потоплены итальянским флотом в 1918 году: один — атакой итальянских торпедных катеров, другой был подорван боевыми пловцами уже после прекращения боевых действий. Два остальных линкора после окончания войны достались Италии и Франции, но на вооружение ими не принимались, будучи разобранными на слом или потопленными в ходе учений в начале 1920-х годов.
История проектирования и строительства
В 1906 году в состав британского Королевского флота вошёл «Дредноут» — родоначальник кораблей новой формации. С этого момента в большинстве морских держав начали появляться собственные проекты линейных кораблей с однокалиберной главной артиллерией. Не стала исключением и Австро-Венгрия. Ещё в феврале 1908 года командующим австро-венгерским флотом графом Рудольфом Монтекукколи было высказано мнение, что будущие австрийские линейные корабли должны иметь водоизмещение не менее 18-19 тысяч тонн. Но ряд бюджетных ограничений привёл к тому, что по программе 1907 года были построены «компромиссные» линкоры типа «Радецкий», с 4 305-мм и 8 240-мм орудиями и водоизмещением 14,5 тысяч тонн.
Однако вскоре из Италии дошли сведения о том, что в этой стране началось строительство первого дредноута — «Данте Алигьери», вооруженного 12 305-мм орудиями и значительно превосходившего по боевой мощи линкоры типа «Радецкий». 5 октября 1908 года австро-венгерский Военно-морской департамент выдал проектные спецификации на новый линкор компании «Стабилименто Текнико Триестино» (СТТ) — основному частному подрядчику флота, а в декабре того же года был объявлен конкурс на лучший проект. В то время компания CTT была достаточно мощным и хорошо организованным предприятием с собственной инженерно-технической базой. Его проектный отдел под руководством ведущего специалиста по военному кораблестроению страны — Вячеслава Зигфрида Поппера объединял лучших австрийских инженеров-кораблестроителей.
Был рассмотрен целый ряд проектов, отличавшихся друг от друга как по расположению артиллерии главного калибра, так и по её составу. Так, несколько эскизных проектов всё ещё предполагали «двухкалиберность» артиллерии ГК, «однокалиберные» же проекты различались количеством и расположением орудий в двух- или трёхорудийных башнях. Одновременно с собственными конкурсными решениями, австрийская делегация посетила Германию с целью ознакомления с последними воззрениями на конструкцию современного линкора. В итоге в качестве основополагающего был выбран проект VIII, предусматривающий четыре трёхорудийные башни главного калибра, расположенные линейно-возвышенно в оконечностях корабля. Расчеты были проведены на основе проекта трехорудийной установки завода «Шкода», интенсивно занимавшегося проработкой подобной конструкции с 1908 года.
Начало строительства австро-венгерских дредноутов планировалось согласно бюджету 1910 года. Однако австрийское и венгерское казначейства отказались выделить необходимые суммы, ссылаясь на то, что аннексия в 1908 году Боснии и Герцеговины легла дополнительным грузом на казну империи. Однако в этой ситуации в убытке оказывались крупнейшее судостроительное предприятие — CTT и ряд производителей оборудования и материалов («Шкода», «Витковиц» и пр.).
В военно-политических кругах также стремились избежать годичного перерыва в строительстве линкоров для сохранения квалификации судостроительных кадров. Начальник австро-венгерского Генерального штаба Конрад фон Гетцендорф предложил императору Францу-Иосифу строить дредноуты в кредит и, в случае если парламентские делегации в следующем году не поддержат ассигнования на них, продать корабли за границу. Приказ о начале строительства кораблей был отдан ещё до ассигнования средств правительством, в чём личная заслуга главкома ВМФ Монтекукколи, проявившего личное мужество и упорство. Три линкора были заложены на верфях CTT.
В ходе голосования по ассигнованию средств на строительство новых линкоров Венгрия заявила о своем желании иметь собственную «долю в дредноутах» и пожелала иметь свой, «венгерский», дредноут. В предместье Фиуме Венгрии был формально передан участок земли, где компанией «Данубиус-Шонихен-Хартман» на базе небольшой верфи «Стабилименто Лазарус» началось строительство крупного судостроительного центра. Особым пунктом соглашения оговаривалась постройка дредноута только из материалов венгерского производства, «в случае, если они имеются в надлежащем количестве и качестве». Единственное исключение делалось для орудий и брони, поставляемых предприятиями «Шкода» и «Витковиц».
Названия двум кораблям были присвоены в честь знаменитых военачальников — адмирала Тегетгофа, победителя при Лиссе (SMS Tegethoff), принца Евгения Савойского (SMS Prinz Eugen). Головной корабль серии, SMS Viribus Unitis, был назван так кайзером в честь девиза Габсбургской монархии (лат. Viribus Unitis — «общими усилиями»). Четвёртый линкор, он же единственный венгерский, назван в честь первого венгерского христианского короля, Стефана I Святого (SMS Szent Istvan).
Головной корабль, «Вирибус Унитис», был спущен на воду 24 июня 1911 года, 21 марта 1912 за ним последовал «Тегетгоф». 30 ноября 1912 состоялся спуск «Принца Ойгена». «Сент-Иштван» сошёл на воду только в январе 1914. Все корабли вступили в строй до начала войны, за исключением «Сент-Иштвана», что отчасти объясняется неопытностью фирмы-строителя.
Особенности конструкции
Корпус и броневая защита
Для предназначенных к действиям в замкнутом бассейне Адриатического моря дредноутам Австро-Венгерского флота предъявлялись не слишком высокие требования скорости (20 узлов). Это позволило при выборе основных характеристик корпуса ограничиться сравнительно небольшим отношением длины к ширине (5,56). Корпус кораблей набирался по продольно-поперечной схеме, на основе 216 шпангоутов. Их нумерация шла, как и во французском флоте, в обе стороны от мидель-шпангоута. Величина шпации различалась для средней части кораблей (1220 мм) и носовой и кормовой оконечностей (915 мм). Корабли имели три непрерывных палубы — верхнюю, среднюю и нижнюю и имели сдвоенное днище для защиты от подводных взрывов. При этом внутренне днище было особо толстым (два слоя по 25 мм) и отстояло от внешнего на 1220 мм. Это было так называемое «бронированное днище» Поппера, впоследствии показавшее себя неэффективным, в особенности в сравнении с системами, работавшими на принципе гашения энергии замкнутыми объёмами, а не броневой преградой.
Форштевень имел ярко выраженную «таранную» форму. Высота надводного борта была недостаточной (6,05 м, а в полном грузу — до 5,65 м), что обусловило высокую степень заливаемости носа и приводило к зарыванию кораблей во встречную волну. В качестве дополнительной меры для успокоения поперечной качки корабли оборудовали двумя скуловыми килями.
Броневая защита новых линкоров по-сути, представляла собой усиленную модификацию бронирования предшественников — линкоров типа «Радецкий». Корабли имели по два броневых пояса — главный (280 мм, постепенно утоньшавшийся по направлению к носу до 110 мм и к кормовому траверзу до 150 мм) и верхний (180—110 мм). В корме главный пояс упирался в броневой траверз толщиной 130 мм. Внутреннее вертикальное бронирование корпуса дополнялось поперечными и наклонными траверзами, завершавшими формирование замкнутого контура вертикального бронирования цитадели линкора. 280-мм пояс замыкался в носу и корме траверзами толщиной 160-мм, 180-мм пояс — траверзами толщиной 120 мм в носу и 180 мм в корме. Батарея 150-мм орудий на средней палубе защищалась 180-мм плитами и прикрывалась сверху палубой из двух толщин стали повышенного сопротивления по 15 мм. Средняя палуба бронировалась от форштевня до батареи и затем в корму от неё до четвертой башни настилкой такой же толщины (15+15 мм), а нижняя — только в пределах броневой цитадели, где состояла из двух стальных листов (18+18 мм) в плоской части и двух листов (18+30 мм) на скосах. Нижняя палуба имела защитную двухслойную настилку из стали повышенного сопротивления только за пределами цитадели в оконечностях— 18+25 мм в носу и 18+30 мм в корме. Башни главного калибра была защищены в целом очень надёжно. Барбеты и борта башен прикрывались 280-мм плитами, лоб башен — 200-мм. Наклонные листы крыш имели толщину 150-мм и плоские — 60 мм. Боевые рубки прикрывали с боков 250 — 280-мм плиты, в то время как их плоские крыши имели защиту из двух стальных листов —всего 60 мм (30+30 мм), а кормовая рубка даже из двух по 25 мм. Бортовые командно-дальномерные посты вспомогательной артиллерии бронировались 180-мм плитами с боков и сверху прикрывались 40-мм крышей. Наблюдательные колпаки боевых рубок и бортовых постов выполнялись из литой крупповской стали в 30 мм.
Главным недостатком линкоров типа «Вирибус Унитис» стала слабость противоторпедной защиты, следствием чего стала гибель двух кораблей («Сент-Иштвана» и «Вирибус Унитис» от итальянских торпедных катеров и боевых пловцов соответственно).
Энергетическая установка
На первых трёх кораблях энергетическая установка была четырёхвальной, представленной прямоприводными турбинами Парсонса постройки СТТ, работавшими на четыре вала и 12 котлами «Ярроу». Венгерский собрат «Сент-Иштван» коренным образом отличался по всем компонентам ЭУ. Корабль был двухвальным, винты приводились в движение двумя турбоагрегатами системы «Кертис-АЭГ». Пар производили 12 котлов английской системы «Бэбкок энд Уилкокс». Все компоненты двигательной установки «Сент-Иштвана» изготавливались будапештским заводом «Ганц и К°— Данубиус». На ходовых испытаниях все линкоры постройки CTT слегка не дотянули до проектных 20,5 узлов, показав скорости в диапазоне от 20,28 до 20,41 узла. Испытаний «Сент-Иштвана», в связи с военным временем, не производилось.
Вооружение
Главный калибр линейных кораблей типа «Вирибус Унитис» составляли 12 305-мм 45 калиберных орудий образца 1910 года. Орудия производились фирмой «Шкода» в Пльзене. Каждое орудие оснащалось горизонтально-клиновым затвором и имело полный вес 54,25 т. Огонь вёлся 450-кг снарядами с начальной скоростью 800 м/с, расчетная бронепробиваемость крупповской цементированной брони составляла 1065 мм у дула, или 470 мм на дистанции в 35 кабельтовых. Впервые орудия данного типа применялись на предшествующем типе линейных кораблей — типе «Радецкий».
Артиллерия ГК размещалась в четырёх трёхорудийных башнях, по две в носу и корме, расположенных линейно-возвышенно. Такого рода расположение было позаимствовано у американских дредноутов типа «Саут Каролина» и отличалось возросшей компактностью линкора. Диапазон углов возвышения составлял от — 4° до +20°, расчетная скорость стрельбы — 2 выстрела в минуту — должна была быть достигнута путём интенсивных тренировок личного состава.
На кораблях имелось два калибра противоминной артиллерии: 12 150-мм 50-калиберных орудий и 18 66-мм пушек. На крышах 305-мм башен, начиная с 1915—1916 годов, были установлены несколько 66-мм зенитных орудий.
Артиллерийское вооружение дополняли четыре подводных торпедных аппарата калибром 533 мм. Управление огнем ГК осуществлялось с помощью дальномеров фирмы «Барр энд Страуд» (база 3658 мм), установленных в броневых 30-мм кожухах на крышах обеих боевых рубок. Кроме того, каждая 305-мм башня имела свой собственный 9-футовый (2,7 м) дальномер, установленный в кожухе из 30-мм противоосколочной брони. 150-мм орудия оснащались 2,7-м дальномерами «Барр и Страуд» в броневых рубках
SMS Viribus Unitis — первый боевой корабль ВМС Австро-Венгрии нового класса, к которому принадлежали линкоры «Тегеттгофф», «Принц Евгений», «Святой Стефан». Для его названия выбрали личный девиз императора Франца Иосифа I «Общими силами».
Из-за болезни императора при спуске линкора на воду его представлял наследник престола эрцгерцог Франц Фердинанд Габсбург, тело которого после убийства в Сараево перевезли конце июня 1914 года на корабле из Метковича до Триеста.
В 1907 году начальник военно-морской секции Генерального штаба контр-адмирал Рудольф Монтекукколи заказал строительство двух линкоров под предлогом возможного закрытия верфи из-за отсутствия значительных заказов. Заказ был осуществлён без согласия парламента для экономии времени, что заставило правительство выделить средства, но Монтекукколи отправили в отставку. Первый линкор заложили 24 июля 1910 года. По проекту генерального инженера Зигфрида Поппера в течение 25 месяцев 2000 рабочих построили линкор, который стоил 82 миллиона золотых крон.
Линкоры этого класса были несколько меньше дреноутов других государств по водоизмещению, но несли двенадцать 30,5-см пушек фирмы «Шкода», которые по качеству, дальности стрельбы, прицельности превосходили многие орудия других государств. В частности, линкор превосходили по количеству пушек современные ему немецкие линкоры класса «Кёниг» (König-Klasse). Линкор Viribus Unitis первым в мире имел артиллерию главного калибра в 4 трёхорудийных башнях.
Во время Первой мировой войны линкор класса Viribus Unitis почти не выходил из базы в Пуле из-за отсутствия вражеской угрозы. Только в июне 1918 года линкор принял участие в неудачном походе в пролив Отранто.
Вместе с остальными кораблями 31 октября 1918 года линкор по распоряжению императора Карла I был передан вице-адмиралом Хорти вновь созданному Государству словенцев, хорватов и сербов, с провозглашением независимости которого Австрия потеряла выход к морю. Командир линкора Янко Вукович-Подкапельский стал командующим флота будущего королевства, провозгласил нейтралитет, но этому воспротивилась Италия. Уже 1 ноября 1918 года два итальянских боевых пловца Рафаэль Розетти и Рафаэль Паолуччи прикрепили к корпусу корабля мины, которые взорвались утром. Погибло 400 членов экипажа вместе с командующим флотом. В память о победе итальянцев в войне якоря линкора Viribus Unitis находятся в морских музеях Венеции, Рима, в монументе в Бриндизи, где находится одна из пушек линкора.
Гибель линкора «Вирибус Унитис»
В октябре 1918 года военное положение Австро-Венгрии стало безнадежным, империя развалилась. Император Карл передал флот Национальному Совету Южных Славян. 31 октября бело-красный австрийский флаг был спущен в последний раз. Его заменили флаги новорожденного хорватского государства. В ту же ночь немцы, венгры и чехи, входившие в состав команд кораблей, покинули Полу и направились по домам. Хорваты принялись праздновать. В первый раз за всю войну корабли в гавани были освещены, водонепроницаемые двери, разумеется, не были задраены. Порт никто не охранял.
Эго облегчило задачу двух изобретателей, 31 октября 1918 после нескольких месяцев интенсивных тренировок Росетти и Паолуччи погрузили свою торпеду на миноносец 65.PN (капитан 2 ранга Костандо Чиано). Вечером того же дня в 20:00 «Миньятта» была спущена на воду возле Полы. Электрический катер, двигавшийся совершенно бесшумно, доставил торпеду на расстояние 500 ярдов к прикрывающему гавань молу. Итальянцы оседлали свою машину и двинулись в путь. Росетти с заднего сиденья присматривал за мотором. Благополучно преодолев первое боново-сетевое заграждение, они едва не попали под таран подводной лодки. Паолуччи испугался, что их заметили, и приготовился «подорвать мины, чтобы уничтожить аппарат (а с ним себя и Паолуччи) и исполнить свой долг чести». Так он написал позднее. Однако к подобным крайним мерам прибегать не пришлось, и «Миньятта» благополучно проследовала дальше. Часто экипажу приходилось плыть рядом, чтобы перетащить свое неуклюжее судно через боны, преодолевая сильное течение.
В 4:30 они наконец добрались до стоящих на якоре австрийских линкоров. Тут выяснилось, что баллон со сжатым воздухом, установленный на «Миньятте», пуст. Офицеры поняли, что вернуться к ожидавшему рядом с портом катеру они уже не смогут.
Паолуччи выбрал в качестве цели ярко освещенный «Вирибус Унитис» и установил под корпусом линкора 200-фн мину после долгой и шумной возни. В нормальных условиях пловец обязательно был бы обнаружен. Однако любая революция ведет к развалу дисциплины и хаосу. Только после, как на линкоре сыграли побудку, итальянцы были обнаружены и взяты в плен. К этому времени одна мина стояла на месте, часовой механизм взрывателя был установлен на срок 1 час. К тому же Паолуччи успел взвести взрыватели остальных зарядов и отправил «Миньятту» плыть по течению.
Когда диверсанты были замечены, и подняты на борт линкора, они сообщили ошарашенному капитану 1 ранга Янко Вуковичу де Подкапельски, временному главнокомандующему югославским флотом, что его флагман, который уже получил новое название «Югославия», вскоре взорвется. Они посоветовали эвакуировать команду. Началась паника, итальянцев сгоряча едва не линчевали. Но Подкапельски приказал команде покинуть корабль, и предоставил итальянцев самим себе. Однако взрыв не произошел. Росетти и Паолуччи были приведены обратно на «Вирибус Унитис». Командир пригрозил посадить их в карцер в трюм. Но прежде, чем это было исполнено, в 6:30 мина взорвалась. Днище линкора было разорвано, он начал быстро оседать, а потом перевернулся и затонул. Подкапельски отказался покинуть корабль и погиб вместе с ним, погибло еще несколько человек. Дрейфующую «Миньятту» течением отнесло к вооруженному вспомогательному крейсеру «Вин» (7400 тонн) — не следует путать его с одноименным маленьким броненосцем, потопленным в декабре 1917 года. Взрыв тяжело повредил это судно.
А закончилась война небольшим анекдотом. Когда стало ясно, что капитуляция неизбежна, перед австрийцами встал мучительный вопрос сдачи кораблей. Австрийские офицеры на сей счет имели вполне определенное мнение: кому угодно, только не итальянцам. При этом офицеры молодого югославского флота держались той же точки зрения, что и ветераны Императорского и Королевского флота Австро-Венгрии. В это время «Радецкий» и «Зриньи» стояли в Поле. Югославы сумели наскрести какое-то подобие экипажей, и 10 ноября 1918 года вывели броненосцы из порта. Как только корабли прошли мимо брекватера, на горизонте показался итальянский флот. Югославы спешно подняли американские «звезды и полосы» и взяли курс на юг.
Броненосцы бросили якорь в бухте Кастелли возле Спалато (Сплита). После этого югославы отправились на поиски хоть какого-то американского корабля, чтобы оформить сдачу кораблей Соединенным Штатам. На их счастье поблизости оказалась эскадра охотников за подводными лодками капитана 2 ранга Э.Э. Спаффорда. Узнав столь потрясающую новость, Спаффорд спешно прибыл в бухту Кастелли. Наверное, еще никогда огромные броненосцы не сдавались хрупким катерам. Следующие несколько месяцев «Радецкий» и «Зриньи» провели под американскими флагами, как настоящие USS (United States ship — корабль Соединенных Штатов). Впрочем, американцы держали на них лишь минимальные команды для поддержания порядка. Капитан 2 ранга Хезлетт, который осматривал броненосцы, написал:
«Они имели строгий силуэт, гладкую палубу, две дымовые грубы и очень небольшие надстройки. Они выглядели изящными и грозными боевыми кораблями».
Судьба броненосцев была решена на мирной конференции. В 1920 году они окончательно были переданы Соединенным Штатам. Но к тому времени броненосцы окончательно устарели, вводить их в строй не имело смысла, и они пошли на слом. «Эрцгерцогу Францу-Фердинанду» повезло меньше. Он стоял в Поле и попал в руки итальянцев, которые привели корабль в Венецию, чтобы он участвовал в «параде победы» в марте 1919 года. Вместе с линкором «Тегетгофф» броненосец прошел перед строем итальянского флота. После подписания мира итальянцы организовали триумф, которого не могли добиться силой оружия...
10 фактов о последствиях Первой мировой войны.
Первая мировая война 1914–1918 гг. была одним из наиболее глобальных и разрушительных конфликтов в истории человечества. Некоторое впечатление о масштабах последствий этого мирового противостояния помогут составить следующие цифры и факты.
1. Из 59 независимых государств мира 34 были вовлечены в войну и лишь 25 оставались нейтральными. В войну был вовлечен 91% всего населения земного шара.
2. Германия, имевшая до войны 540,8 тыс. кв. км территории, потеряла 13,44% основной территории (где проживало 9,5 % населения Второго Рейха) и 100% колоний. Наибольшие приобретения за счет Германии сделали: Польша (43,6 тыс. кв. км с 2,95 млн жителей – 8,1% территории и 4,5% населения), Франция (14,5 тыс. кв. км с 1,82 млн жителей – 2,7% территории и 2,8% населения) и Дания (3,9 тыс. кв. км с 160 тыс. жителей – 0,7 территории и 0,24% населения).
74,1% германских колоний (65,6% колониального населения) захватила Англия, 25,8% германских колоний (31,6% колониального населения) аннексировала Франция и 0,1% германских колоний (2,8% колониального населения) стали добычей Японии.
3. Австро-Венгрия, имевшая в 1914 г. площадь 676,6 тыс. кв. км, исчезла с политической карты мира. Показательно, что собственно Австрия и Венгрия стали наследниками лишь незначительной части территории империи: Венгрия расположилась на 88 тыс. кв. км (13% площади империи с 15,1% ее населения), а Австрия – на 84 тыс. кв. км (12,4% площади империи с 12,9% ее населения). Наибольшие территории Двуединой монархии вошли в состав Югославии (146,5 тыс. кв. км – 21,7% площади империи с 15% населения), Чехословакии (140,3 тыс. кв. км – 20,7% площади империи с 26,8% населения) и Румынии (113,4 тыс. кв. км – 16,8% площади империи с 11% населения).
4. Территориальные и людские потери Турции были катастрофическими. В 1915 г. Оттоманская империя имела площадь 1, 79 млн кв. км (21,9 млн жителей) – по итогам же войны Турция (уже не империя) лишилась 1, 22 млн кв. км своей территории (68,2%) и 10 млн 250 тыс. жителей (46,1%). Наибольшие приобретения за ее счет совершили: Англия и ее «вассальные» государства (51,2% территории и 17,8% населения), Франция (8,9% территории и 13,6% населения) и Армения (5,3% территории и 6,4% населения).
5. Относительно легко отделалась Болгария, от которой «отщипнули» лишь 7,7% территории (9 тыс. кв. км с 400 тыс. человек населения) с 8,2% населения: 6,5 тыс. кв. км (300 тыс. жителей) досталось Греции и 2,1 тыс. кв. км (100 тыс. жителей) – Югославии.
6. Тяжелейший урон понесла несостоявшаяся держава-победитель и ключевой участник Антанты на первом этапе мировой войны – Россия. Она потеряла 842 тыс. кв. км (15,4% территории империи), где проживали 31,5 млн жителей (23,3% населения империи). Наибольшие территории вошли в состав Польши (246 тыс. кв. км), отошли к Финляндии (390 тыс. кв. км) и Латвии (65 тыс. кв. км). И даже Румыния ухитрилась отхватить 46 тыс. кв. км бывшей российской территории. Лишь в 1939–1944 гг. СССР смог вернуть часть этих земель.
7. Согласно усредненным данным (сведения профессора Гикмана) Первая мировая война обошлась населению нашей планеты в 37 млн 50 тыс. человек (из них свыше 10 млн – погибшие). Антанта и ее союзники потеряли 23 млн 350 тыс., а германский блок – 13 млн 700 тыс. человек.
8. За годы мировой войны было уничтожено ценностей (с учетом производительности труда погибших и искалеченных людей) на сумму 1 трлн 200 млрд золотых марок (к 1914 г. все мировое богатство оценивалось суммой 2 трлн 400 млрд золотых марок). Причем (для сравнения) ущерб от всех войн на земном шаре за период 1793–1905 гг. составил лишь 83 млрд. марок.
9. Национальные богатства большинства государств (и победителей, и побежденных) значительно уменьшились. В 1914 и 1919 гг. они составили: для Англии 325 и 275, для Франции 260 и 180, для России 250 и 100, для Германии 375 и 250, для Австро-Венгрии 170 и 100, для Италии 100 и 80 млрд золотых марок. Лишь США и Япония в этом смысле оказались в выигрыше. Для них баланс оказался 850 и 1200 и 80 и 100 млрд золотых марок соответственно.
10. Ущерб для мирового хозяйства был крайне тяжел. Посевные площади сократились на 22,6%, сбор хлебов на 37,2% от довоенных показателей. В одной только Франции было полностью уничтожено 319 тыс. домов, 7985 км железных дорог, 4875 мостов, 20603 завода.
Значительно сократились выплавка металла (в 1921 г. 43,2% от довоенной – причем с учетом США), добыча полезных ископаемых и пр. Выросли государственные долги большинства государств (например Германии в 63 раза, и даже Англии – в 8,7 раз). Беспрецедентным было падение мировых валют – например фунт стерлингов, стоивший до войны 25 франков, в 1920 г. оценивался в 60 франков. И это валюты держав-победительниц! Иным было соотношение валют применительно к побежденным. Так, за 1 фунт стерлингов в 1921 г. давали 20 тыс. (!) германских марок.