Через несколько часов эта отвертка сыграет судьбоносную роль для нескольких десятков людей. Пассажиров и членов экипажа самолета ТУ-104.
В 22:45 17 июля 1971 года до аэропорта Одессы оставалось 30 километров. ТУ-104 летел на высоте около 400 метров.
Бортмеханик Борис Романченко, привязанный тросом, стоял на узких краях люка ниши передней стойки шасси, пытаясь исправить поломку. Тугие потоки воздуха бросали его из стороны в сторону. Все тело превратилось в один сплошной синяк.
Внизу волновалось Черное море. Если он ошибся в своих расчетах, то самолет скоро просто в него рухнет. Счет шел на секунды.
Вернемся на 14 часов назад.
В 8 часов утра экипаж находился в аэропорту. Летчики прошли медосмотр, после чего командир воздушного судна Василий Мирошниченко, второй пилот и штурман ознакомились с метеосводками по всему маршруту следования. А бортмеханик Борис Романченко осмотрел самолет, проконтролировал заправку и расписался о приемке машины в бортовом журнале.
Из всего экипажа только Романченко знал, что топлива в баках было больше на одну тонну, чем показывали датчики и чем он выставил вручную на расходомере. Эта тонна была неприкосновенным запасом. Ее передавали от экипажа к экипажу на случай форс мажора.
Запасная тонна топлива еще сыграет огромную роль в событиях этого дня.
Наконец дали разрешение на взлет. Командир Василий Мирошниченко скомандовал: Поехали.
Мирошниченко прослужил прообразом для героя Георгия Жженова в фильме “Экипаж”. Такой же рассудительный и хладнокровный.
В этот день экипаж ТУ-104 успел совершить три рейса. Сначала привез пассажиров из Одессы в Москву, потом слетал в Симферополь и обратно. Из “Внуково” в свой четвертый за сутки рейс он вылетел около восьми вечера. Расчетное время прибытия в Одессу: 22:15.
Время - 20:15. ТУ-104 летел уже несколько минут, когда бортрадист Иван Яни принял с Земли сообщение: “Внуково” передало, что на взлетной полосе нашли куски резины. Возможно, от колес их самолета.
-Это не страшно. Колес на самолете много. Поэтому они спокойно восприняли информацию.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Летчики были готовы к нештатной ситуации. Позже выяснится, что куски резины были от другого самолета, а проблемы борта, выполнявшего рейс 881, были куда более серьезными.
В фильме “Экипаж” для зрелищности взлет самолета сняли намного драматичнее. По сюжету хвостовая часть была повреждена падающей опорой. В фюзеляже образовалась трещина, которая привела к разгерметизации салона.
В реальной истории рейса 881 основные события развернулись уже перед посадкой самолета в Одессе.
За полчаса до событий в Одесском аэропорту заступил на дежурство начальник полетов Василий Гуляев. Уже через три минуты ему позвонили из “Внуково”: Обеспечьте посадку в Одессе.
Гуляев связался с Мирошниченко, но тот ответил: -Полет проходит нормально. После посадки разберемся.
Когда самолет пролетал над Кировоградской областью, бортмеханик Романченко спустился в кабину штурмана.
Он смотрел на огни родного Кировограда и вспоминал, как его город оккупировали фашисты. 13-летний Романченко ушел в партизанский отряд вместе с родителями. Стал связным. Через два года по доносу предателей мать и отец были схвачены карателями и после пыток расстреляны.
В 1944 году, после освобождения Кировограда, Борис отправился в Иркутск к деду.
Там он устроился учеником моториста в аэропорту, а потом закончил летное училище и стал бортмехаником первого класса.
В фильме "Экипаж" героического бортмеханика сыграл Леонид Филатов. Бывший партизан, любящий муж и отец Романченко совершенно не походил на легкомысленного бортмеханика Игоря Скворцова, ловеласа и любителя западной музыки. Но у создателей фильма и не было задачи добиться стопроцентного сходства.
Наконец показались огни большого города. Это была Одесса. Самолет пошел на снижение.
Командир корабля отдал Романченко команду: Шасси выпустить. Прошло несколько секунд, и внутри у Бориса все похолодело. Одна из лампочек приборной панели не загоралась зеленым светом. Это означало, что переднее шасси не выпустилось.
Романченко доложил об этом Мирошниченко. Последовала команда: Убрать шасси. Бортмеханик ее выполнил. Но стойка шасси не выпускалась и не убиралась. Она застряла в промежуточном положении.
Сажать самолет с такой поломкой было очень рискованно. Командир экипажа Мирошниченко спокойно доложил о сложившейся ситуации на Землю.
Начальник полетов Гуляев был человек опытный, прошедший войну. Он тут же объявил по аэродрому тревогу. “Самолет идет с неисправным шасси. Принимаем по аварийному варианту. Полосу не занимать”.
С этого момента одесский аэропорт был закрыт для всех одесских самолетов, кроме рейса 881. До аэропорта оставалось 35 километров. Меньше пяти минут лёту. Насколько критична поломка и можно ли избежать катастрофы, никто не знал.
Бортмеханик Романченко предложил посмотреть через люк, что случилось снаружи. Как только люк был открыт, салон заполнил страшный гул, который создавал летящий со скоростью 400 километров в час встречный поток воздуха. Он разбивался о шасси, которое болталось в промежуточном положении.
-Срезался болт, которые соединяет стойку шасси с цилиндром выпуска. Болт срезался, поэтому передняя стойка болталась в набегающем потоке и не становилась в поток.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Садиться с полувыпущенной “передней ногой” было возможно, но крайне опасно. У самолета была очень высокая посадочная скорость. Если опустится “нос”, о бетон начинают тереться на большой скорости металлические части, и самолет загорается.
Романченко предложил устранить неисправность в полете. По ходу движения. Это поможет сохранить и самолет, и минимизирует риски.
-Если загорится, то неизвестно что будет. Если сто человек начнут бежать в конец самолета, а на борту дети, неизвестно, чем это закончится.
Романченко еще и любил машину. Одним из мотивов, зачем он собой рисковал: он воспринимал самолет как живой организм.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Предложение Романченко было авантюрным, но с хорошими шансами на успех. Увести самолет на круг, выбить болт, дожать шасси до нужного положения стремянкой и вставить вместо болта штатную отвертку, которая была на борту самолета. Но для этого нужно было спуститься в нишу передней стойки.
Мирошниченко предупредил: Ты понимаешь, что это очень опасно.
Ниша передней стойки - это очень тесное помещение, где некуда встать, только выступ по пять сантиметров слева и справа, на которые надо уместить ноги.
А самое страшное - это поток на скорости 400 километров в час. Это шум, который делает человека глухим, струя, которая имеет бешеную кинетическую энергию.
Бортмеханик ответил: -Я понимаю опасность.
Мирошниченко направил самолет на юг от Одессы, в сторону моря, описывая над ним многокилометровый круг. Тем временем с пилотами снова связался начальник полетов Гуляев. В архивах чудом сохранилась запись его воспоминаний, сделанная через несколько месяцев после этих событий.
“Земля готова к приему. В воздухе только вы. Все высоты свободны. Разрешаю снижение и заход на посадку. Вижу. Самолет идет строго по курсу. Удаление 20… 15… Высота 400.
Докладывает: Принимаю меры для выпуска шасси. Сделаю два круга.
Вот тот экипаж. Бортрадист Яни И.М., штурман Савустьян А.А., второй пилот Погорелов И.А., бортпроводницы Михайлова Е.М. и Лысунова Л.П., командир воздушного судна Мирошниченко В.А., бортмеханик Романченко Б.А., сопровождающий сотрудник милиции Карпун И.В.
Помочь Романченко вызвались бортрадист Иван Яни и сопровождавший рейс сотрудник милиции Иван Карпун.
В документальном фильме “Серебряные крылья” есть эпизод, посвященный рейсу 881, где участники сами рассказывают, что им пришлось пережить.
-Меня бортрадист привязал веревкой и спустил в нишу передней ноги. Борис Романченко.
-Никто туда никогда не лазил в полете. Ведь не знаешь, какие потоки будут: сверху вниз начнет отсасывать воздух или подпор будет снизу. И что с ним будет. Ведь если что-нибудь случится, отвечать не только перед законом, но и перед его детьми, перед своей совестью.
Из-за открытого люка в кабине стоял страшный рев. Даже кричать было бесполезно. Мирошниченко уменьшил скорость с 400 до 290 км/ч, и самолет сильно затрясло. Пришлось прибавить обороты.
Представьте себе: на такой скорости на высоте 500 метров Романченко, привязанный тросом, стоит на узких краях люка ниши передней стойки шасси и пытается вставить вместо срезавшегося болта отвертку.
В какой-то момент он сорвался вниз и повис на страховке. Его вытащили, но отвертка улетела вниз. Казалось, что все пропало.
И тут Романченко вспомнил о чудом захваченной утром из гаража его личной отвертке, которая находилась в кармане кителя, и жестами попросил подать ее. Теперь нужно было все начинать сначала.
Для пассажиров ремонт самолета, о котором они даже не подозревали, превратился в настоящее испытание.
В фильме “Экипаж” из-за разгерметизации стала снижаться температура. В реальной истории температура в салоне была выше сорока градусов тепла. А там, где работал Романченко, все плюс 55.
-Чтобы воздухом не вытянуло бортмеханика, было выключено кондиционирование. Был выключен свет. Только впереди, над нишей шасси, было освещение.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Из ниши к пассажирским креслам тянулся страховавший Романченко канат. Его завели за пассажирское кресло первого ряда 1В. Пассажиров с него и с соседних кресел 1Г и 1Д пересадили в хвост самолета.
Пассажиры понимали: что-то произошло и им угрожает опасность. Шел уже третий, четвертый круг, а посадки все не было.
У мужчины с ребенком, занимавшим места 1А и 1Б, сдали нервы. Он вскочил с кресла с требованием, чтобы их пересадили подальше. Для пассажирского самолета нет ничего хуже, чем паника. Задача бортпроводников: не допустить этого.
-Проводница очень резко обратилась к нему: Экипаж сейчас делает все, чтобы не подвергать вашу жизнь и жизнь других пассажиров опасности. Ваше поведение этому только мешает.
Причем сказала она это эмоционально и резко, что возымело действие.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Тем временем командир приказал вытащить Романченко в кабину. Лампочка на датчике топлива загорелась красным светом, что означало, что топлива осталось всего на полчаса. Мирошниченко решил сажать самолет без шасси на грунт. Но бортмеханик был категорически против.
Вот как вспоминает об этом сам Василий Мирошниченко.
-Я ему говорю: Боря, хватит экспериментировать, будем садиться.
Он говорит: -Я тебе ничего не сказал, я взял тонну топлива лишнего.
Он мне: -А я что, жить не хочу? Берет и добавляет на расходомере. И меня просит: -Дай один круг! Один круг. Я сделаю!
Я говорю: -Хорошо Боря, один круг.
Василий Мирошниченко. Командир экипажа
ТУ-104 пошел на очередной, пятый по счету круг над ночным морем. Мирошниченко доложил, что в этот раз они точно будут садиться. Высота полета постепенно стала снижаться с 400 до 200 метров.
Романченко снова полез в нишу. Теперь он действовал вдвойне осторожней. Третьей отвертки на борту не было. Он придумал новый способ, как совместить отверстия в деталях. Попеременно то выпускать переднее шасси, то убирать, пока детали не встанут в нужное положение.
Закончился пятый круг. Командир пронзительно свистнул. Романченко пора было выбираться из ниши. Но бортмеханик продолжал работать. Он только поднял над головой сжатую в кулак руку и помахал ею, как бы говоря “нет”. Затем поднял большой палец: -Все хорошо.
Ему наконец удалось вставить отвертку в отверстие для болта, и она зафиксировалась.
-Ребята меня затащили в самолет. Закрыли люк. И я, как ребенок, ползком, на четвереньках пополз к пульту и первым долгом нажал кнопку выпуска шасси.
Все лампочки загорелись зеленым, что означало, что шасси выпустились.
Романченко прошептал: -Командир. Есть.
После чего рухнул на пол, совершенно обессиленный.
Отвертка там, где быть она не должна ни по каким законам природы, ни по каким правилам эксплуатации авиатехники
-Папа говорит, что хотел его постучать по плечу, тронул, а там сплошная слизь. Потому что пот выделяется, а влаги уже нет. Обезвоживание организма такое, что выходит только слизь.
Он позвал проводницу: -Девчонки быстро воды.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Романченко дали воды, но руки у него дрожали так, что пришлось его поить. Остатки воды вылили ему на плечи и растерли полотенцем. Только после этого бортмеханик понемногу стал приходить в себя.
Создатели фильма “Экипаж” передали этот эпизод по-своему, но весьма правдиво.
23:10. К этому времени топлива оставалось только на посадку. Права на ошибку у пилотов не было. Самолет пошел на снижение.
Штурман Анатолий Савустьян, сидя в своей застекленной кабине внизу носовой части фюзеляжа, корректировал действия командира, хотя тот и приказал ему подниматься наверх. Наконец самолет вошел в траекторию, по которой он снижается к полосе. Командир понял, что заход будет успешным.
Пора Савустьяну перебраться наверх. Но тот все упирался, и тогда Мирошниченко “взорвался” и матом потребовал подняться.
Это было действительно опасно. Если самолет опускает нос, то штурман первый находится в зоне риска.
Со словами: “Надо было сразу так сказать!" - Савустьян поднялся наверх.
Наконец основные шасси коснулись бетона.
Ответственный момент. Сейчас на взлетную полосу опустится носовая стойка и примет на себя вес самолета. Выдержит или нет?
Касание. Она выдержала! Им удалось.
Пятьдесят одну минуту Борис Романченко не вылезал из злополучной ниши.
Пятьдесят одну минуту ТУ-104 кружил над Черным морем. И все-таки они смогли устранить поломку.
После благополучного приземления самолета в баках осталось топлива на 7 минут. Запасная тонна топлива спасла жизнь экипажу и пассажирам.
ТУ-104 пробежался по полосе и зарулил на стоянку. К самолету уже спешили пожарные и медики.
Из подскочившего прямо к трапу УАЗика приехал командир авиаотряда.
-Он приехал на посадочную полосу и видит: стоит исправный самолет. Никто не паникует. Все спокойны. Его подвели и сказали: “Смотри”. Он закричал: “Всем уйти из-под самолета!”
Это были эмоции человека, который понял, что все на отвертке держится.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Летчиков ждали пассажиры и громко скандировали: ”Спасибо”!
-К папе подошел мужчина и попросил: -Расскажите что случилось.
Ему ответили: -Мужик тебя довезли. Иди домой, отмечай свой второй день рождения.
-Вы не поняли. Я командир полка ТУ-16, летаю на этих самолетах.
Тогда его подвели и показали: -Смотри. Вот это поставили в полете.
-Больше вопросов не имею.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Про ЧП на борту ТУ-104 знал весь аэропорт. Только семьям экипажа никто не сказал ни слова. Берегли.
Когда летчики вернулись домой, их жены только удивились, почему так поздно. Не спешил идти домой только Борис Романченко. Хотя его ждали жена и дочь.
-Когда мой папа включил на кухне свет, чтобы попить воды, в дверь постучали. Это был дядя Боря. Он сказал: -У моих свет горит. Чтобы их не пугать, подожду, пока они лягут спать, и пойду.
У него все тело было в синяках. Он просто не хотел, чтобы родные увидели его в таком состоянии.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
На следующий день экипаж вылетал в Алма-Ату. Командир спросил бортмеханика, как тот себя чувствует. Тот признался, что не очень хорошо, но им лучше лететь. Отказ от полета означал автоматическое прохождение медкомиссии. А это для летчика сильный стресс. Если врачи забракуют, то больше в небо не подняться. Разве что пассажиром.
Когда экипаж шел уже к самолету, Романченко спросил у штурмана: -Толь, а мы вчера над морем летали?
-Ты что? Схемы не знаешь? Конечно…
Не успел он закончить фразу, как бортмеханик схватил его за грудки: -Ну ты и сволочь. Ты же знаешь, что я плавать не умею.
Все громко засмеялись удачной шутке.
Если бы самолет рухнул в море с высоты 500 метров, умение плавать никому бы не пригодилось.
Спустя сутки, пока экипаж летал в Казахстан, к начальнику авиаотряда приехал вчерашний летчик-пассажир. Он был генералом авиации, командиром авиаполка бомбардировщиков ТУ-16, модификацией которых и был ТУ-104.
С собой он привез начальника инженерной службы.
Тот не верил, что такую неисправность можно исправить в полете. Потом генерал захотел встретиться с экипажем и узнал, что летчиков после такого ЧП отправили в рейс.
Тут генерал отчитал начальника авиаотряда как мальчишку. В результате он оказал Романченко и Мирошниченко медвежью услугу. По прилету из Алма-Аты им было велено явиться на заседание комиссии по расследованию.
-Решили обвинить экипаж в том, что он действовал неправильно. Не по инструкции. Ни в одной инструкции не написано о том, что можно ремонтировать самолет в воздухе.
После этого экипаж отстранили от полетов. Папа сказал: -Мы ведь всех живыми оставили, победителей не судят.
Замполит ответил: -Надо будет, и победителей будем судить.
Александр Мирошниченко. Сын командира экипажа Василия Мирошниченко.
Спустя три недели с другим экипажем Одесского авиаотряда в Симферополь летел министр Гражданской авиации СССР Борис Бугаев.
Борис Павлович Бугаев - заслуженный пилот СССР, Главный маршал авиации
Во время полета он пообщался с летчиками, один из которых рассказал министру о своем коллеге Романченко, исправившем поломку во время полета. Выслушав его, Бугаев с досадой выругался: -А мне доложили совсем другое.
По прилету в Симферополь он дал телеграмму, которая сохранилась в архивах. “От имени всех работников Гражданской авиации объявляю благодарность командиру экипажа и особенно бортмеханику за проделанную работу. Об этом доложу Правительству”.
После этой телеграммы Бориса Романченко наградили Орденом Красной Звезды. В мирное - время боевым орденом!
Командиру экипажа Василию Мирошниченко присвоили звание Заслуженного работника транспорта СССР.
Но особой наградой для летчиков стал фильм Александра Митты “Экипаж”. Перед началом работ сценарная группа встречалась с Мирошниченко и Романченко.
Но когда сценарий был готов, в Министерстве гражданской авиации сказали, что в сценарии описали событие, которое было на самом деле. Если любой пассажир спросит: -Может такое быть?
То любой летчик скажет: -Конечно может.
Поэтому предложили придумать событие, при которых летчики могли отвечать, что такого события быть не может.
К тому же нельзя было подрывать доверие к Аэрофлоту. Компромиссное решение нашлось. В фильме катастрофа происходит за границей, в выдуманном городе. Но благодаря героизму летчиков самолет приземляется в Москве.
Премьера фильма состоялась в 1979 году, и фильм стал одним из самых кассовых за всю историю советского кинематографа.
Бортмеханик Борис Романченко
С тех исторических событий прошло более полувека. Из членов экипажа никого не осталось в живых. Ушел из жизни храбрый бортинженер, бывший партизанский связной Борис Романченко. Нет командира Василия Мирошниченко и штурмана Анатолия Савустьяна.
Им на смену пришли новые поколения пилотов, которые поднимают в небо более надежные, чем ТУ-104, крылатые машины. Современные полеты стали намного безопаснее, чем полвека назад. Но безопасность не возникла сама по себе.
За ней стоит опыт предыдущих поколений и тысячи нештатных ситуаций.
И среди них особое внимание занимает история, которая однажды произошла теплым июльским летом 1971 года.
