Я присматриваю за местной фермой. Владельцы оставили мне список странных правил (часть 4, ФИНАЛ)⁠⁠

– Какого черта ты полез в подсолнухи? – ворчал старик, обматывая руку Дерека бинтом.

– А ты какого черта полез? Я же видел, как ты шел на поле.

– Я шел вдоль поля. Чтобы спрятаться от идиота с пистолетом.

– Мужик, ты шастал по ферме посреди ночи! Что я должен был подумать? – огрызнулся Дерек, скривившись от боли.

– А ты? – Старик указал на меня скрюченным пальцем. – Ты же должна была понимать, что если паренек с пистолетом не смог отбиться, то идти за ним – идиотская затея.

– Я просто… я хотела спасти его. – Мои руки сами собой скрестились на груди.

– О, так у тебя тоже есть пистолет?

– …нет.

Он покачал головой. Что-то пробормотал себе под нос так тихо, что я не смогла разобрать слов. А потом снял шляпу, положил ее на середину стола и строго посмотрел на меня и Дерека.

– Я расскажу вам, что здесь происходит. А взамен надеюсь на вашу помощь.

Мы с Дереком обменялись взглядами.

– Откуда нам знать, что тебе можно доверять? – спросил Дерек.

– Он только что спас нам жизни, – быстро ответила я.

– Он слонялся по ферме посреди ночи без всякой на то причины…

– На то была веская причина, – отрезал старик, свирепо глядя на Дерека, – и если замолчишь на минутку и изволишь меня выслушать, то ты ее поймешь.

– Дай ему сказать. – Я сжала руку Дерека.

– Ладно, хорошо.

Выпрямившись и одернув костюм, старик начал рассказ.

– Гершоны основали эту ферму почти 20 лет назад. Они купили участок земли у старой вдовы, которая прожила здесь всю свою жизнь. Бедняжка не хотела продавать землю, но отчаянно нуждалась в деньгах. Короче говоря, Гершоны составили контракт, но в последний момент подменили документы и обманом заставили ее продать землю за полцены. Когда вдова поняла, что ее надули, она прокляла саму землю. Но новые хозяева только посмеялись. Они не верили ни в проклятия, ни в суеверия, ни в сверхъестественное. – Старик на минуту замолчал и многозначительно посмотрел на Дерека. Тот отвел взгляд и уставился в пол.

– В первый же год, засеяв поле подсолнечником, Гершоны осознали, что проклятие весьма реально. Они некоторое время боролись, потом пытались продать землю, но к тому времени новости о проклятой ферме распространились так широко, что никто не хотел предлагать им и малой части цены, которую сами Гершоны выплатили вдове. Они не хотели терять деньги, поэтому оставили ферму. А со временем поняли, что если будут следовать определенным правилам и соблюдать осторожность, смогут выращивать урожай и получать прибыль.

Но никто не идеален. После нескольких неудачных попыток Гершоны решили, что жизни их родных слишком ценны, что совершенно не помешало им рисковать жизнями посторонних. Поэтому они начали нанимать людей для ухода за фермой. Охотились на слабых, обездоленных, отчаявшихся. Матерей-одиночек. Иммигрантов без документов. Новичков в городе, еще не успевших познакомиться с легендой о проклятии. Или сорвиголов, слишком отчаянных, чтобы обращать внимание на детские “сказки”. К тому же, условия хозяева предлагали просто отличные: доля урожая, бесплатное жилье и отличная зарплата.

Здесь я выхожу на сцену. Моя дочь… она попалась. Мать-одиночка с… ужасным отцом. – Он замолчал. Кадык нервно дернулся, но лицо оставалось бесстрастным. – Когда ее с ребенком выселили из квартиры, я не позволил ей вернуться домой. Решил, что это расстроит мои отношения с женой, а я так старался, чтобы у нас все получилось… сейчас даже говорить об этом противно. – Он глубоко вздохнул. – Несколько недель спустя дочь наняли Гершоны, и ни ее, ни моего внука больше никто не видел.

Мы с Дереком сидели в ошеломленном молчании.

– Мне так жаль, – наконец выдавила я. – Это... это ужасно.

– Тогда помоги мне вернуть их, – проговорил старик, умоляюще глядя мне в глаза.

– Вернуть?

– Они не мертвы. Понимаете… Я узнал голос с кукурузного поля. Голос моего внука.

В комнате повисла тишина. Мы с Дереком переглянулись. Старик, должно быть, заметил наше замешательство, потому что продолжил:

– Жертвы не всегда погибают. Иногда они... преображаются. Как моя дочь и внук на кукурузном поле. Или пугала. Или свиньи.

Я зажала рот руками.

– Свиньи?!

Он кивнул.

– Нет, нет, нет... Я же звонила в полицию. Когда увидела свинью. И они… они пришли, и я думаю, что они... – Слезы обожгли мне глаза. – Я думаю, офицеры убили его.

– Мне очень жаль это слышать. Но это не твоя вина. Гершоны обладают большой властью в этом городе. Они заключили сделку с полицией. Я знаю, что офицеры избавляются от улик, скармливают их полю подсолнухов. – Старик вздохнул. – Я посвятил этому последние три года своей жизни. Я столкнулся со всем, с чем можно было столкнуться, знаю все, что только можно знать. И многое узнал непосредственно от детей вдовы.

– Так есть ли способ вернуть их? Людей, которые были... преобразованы?

– Да. Раньше я не мог попасть в дом – Гершоны позаботились об этом. Но теперь... – Он сунул руку в карман и вытащил что-то похожее на маленький сетчатый мешочек. Внутри, среди сушеных листьев, белело что-то длинное – кость? – Вот это вдова использовала, чтобы наложить проклятие. Ее дочь сказала, что мешочек спрятан за аптечкой в ванной. Там я его и нашел. И с помощью этого мешочка проклятие можно снять. – Он взглянул на Дерека, а затем снова на меня. – Итак, я могу на вас рассчитывать?

Я помолчала, глядя в голубые глаза старика.

А потом кивнула.

***

Мы отправились в путь на рассвете.

Солнце поднялось над холмом, и на тропинку легли длинные тени. Старик вел нас к краю кукурузного поля, которое теперь, при дневном свете, совсем не выглядело зловещим. Стебли слегка покачивались на ветру, подсвеченные лучами восходящего солнца.

– Вы готовы?

Мы с Дереком стояли в нескольких метрах от старика. Он поднял мешочек. Произнес несколько фраз на латыни или каком-то другом языке – наверное уже наизусть заучил их, пока раскапывал информацию об этом месте. Последнюю фразу он выкрикнул. А затем высыпал содержимое сумки на землю.

Сухие листья прахом разлетелись по ветру. Кость, пару раз прокрутившись в воздухе, упала в грязь.

С минуту ничего не происходило. Но затем я услышала это: тихий шорох, доносящийся из кукурузы. Постепенно он становился все громче и громче. Я схватила Дерека за руку и сжала ее, готовясь к тому, что сейчас произойдет что-то жуткое…

Но ритуал сработал.

Стебли кукурузы раздвинулись, выпуская женщину, высокую и худую. Она держала за руку улыбающегося мальчика.

Я не смогла удержаться от слез, наблюдая за ними. Вот женщина обнимает своего старого отца. Вот они вместе обнимают парнишку…

– Идем, – пробормотал старик, вытирая глаза. – Пора возвращаться домой.

Старик направился по подъездной дорожке к главной дороге, вместе с дочерью и внуком.

А меня внезапно захлестнул страх. Что-то… что-то было не так. Почему он просто уходит? А как же остальные? Почему он не сказал нам ни слова? Почему даже не посмотрел в нашу сторону? Я огляделась по сторонам. Никаких новых людей, никаких голосов. На ферме больше ничего не произошло.

– Стой! – окликнула я старика. – А как же остальные?

Он остановился и обернулся. Ни следа улыбки на лице.

– Мне жаль, – просто сказал он.

Я вся похолодела.

– Что значит тебе жаль?

– Проклятие невозможно снять. Единственный способ вытащить кого-то с фермы – отдать другого вместо него.

Нет.

Невозможно.

Он не мог…

– Мне жаль, – повторил старик и обнял свою дочь. Она оглянулась на нас с грустью в глазах, держа за руку маленького сына.

А потом они просто пошли дальше по подъездной дорожке.

– СТОЙТЕ! – завопила я.

– Эмили…

– Вернитесь! Сейчас же вернитесь!

– Эмили! – Дерек. Его голос вдруг начал звучать странно. Приглушенно. Хрипло.

Я резко обернулась…

…изо рта Дерека торчала солома.

– НЕТ! – закричала я, бросаясь к нему.

Но было слишком поздно. Его кожа стала болезненно-серой. Пустые глаза остекленели. А губы... выглядели теперь так, словно их нарисовали маркером.

Я в ужасе наблюдала, как мужчина, которого я любила, превращался в пугало.

– Дерек! Пожалуйста...

Его тело все еще нависало надо мной. Руки раскинуты в стороны. Фланелевая рубашка набита соломой. Голова, обросшая мешковиной безвольно лежала на плече.

И тут он пошевелился.

Резко повернул голову. Его глаза – теперь просто большие пуговицы – уставились прямо на меня.

Я побежала. Я побежала так быстро, как только могла, к дому. Но вот от чего невозможно было убежать: что-то изменилось и во мне. Ноги плохо слушались, подгибались на каждом шаге… в конце концов я полностью потеряла равновесие и рухнула в гостиной, рыдая.

Я знала.

Знала, что тоже меняюсь.

По какой-то причине медленнее, чем Дерек. Но из зеркала на меня смотрит уже другое лицо. Нос стал длиннее, уши заострились, кожа порозовела…

Поэтому я постаралась напечатать это как можно быстрее. Пожалуйста, держитесь подальше от фермы Гершонов. Не покупайте их товары, не устраивайтесь к ним на работу, даже не говорите с ними – бегите прочь так быстро, как только можете, и никогда не оглядывайтесь.

Я бы сказала больше, но печатать становится все труднее. Пространство между пальцами зарастает. Руки коченеют. Всего через час или около того они превратятся в копыта, и исчезнет последняя возможность связаться с внешним миром. 

Поэтому, пожалуйста.

Во что бы то ни стало, не приближайся к ферме.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.