Пуля - дура⁠⁠

Права была тётка. Вот как предсказывала, так и получилось. Как в воду глядела, где их с Витюшей совместная жизнь отражалась. Всё так и даже хуже с каждым днём. Пьянки да гульки стали частыми. Скандалы да драки - постоянными.

- Где кольцо твоё?! - Голос сорвался, и Ида закашлялась.

- Какое кольцо, что ты пристала ко мне? - Витюша развалился в плюшевом кресле, закинув руки за голову.

- Обручальное, какое...

- Не помню, сунул куда-то.

- А снимал зачем?!

- Я не снимал, оно само слетело, так я, чтоб не потерять, его в карман сунул. Только не помню, в какой.

- Врёшь, гад. Не могло кольцо слететь. Оно и надевалось с трудом.

- Отстань! - Витюша приподнял зад, вытащил из-под него пульт от телевизора, нажал на красную кнопку.

- Сволочь! - Ида замахнулась полотенцем, но рука зависла, а потом безвольно опустилась.

- Может, хватит соседей развлекать своими воплями. Сегодня я же вовремя пришёл. Сразу с работы. Чего тебе ещё надо?

- А что случилось? У Никитиной месячные?

- Тьфу ты, дура...

- Всё, с меня хватит! - Ида отвернулась к шкафу, резко дёрнула дверцу, застучала вешалками.

- Уходишь, что ли? - Витюша зевнул и сладко потянулся.

- Ухожу! Видеть тебя больше не могу!

- Вот и правильно! Иди навести тётку. Я хоть матч спокойно посмотрю. - Витька переключил канал. На экране шумели трибуны. До начала первого периода оставалось три минуты.

- А! Ну теперь понятно, почему ты вовремя пришёл. Матч! - Ида дёрнула платье с вешалки. - Ни ради меня, ни ради Филички, ради футбола своего сраного.

- Ты ещё здесь?

- Сволочь, - почти шёпотом произнесла Ида, натягивая платье. Платье налезало с трудом, за последний месяц она набрала пять выпирающих на спине под лифчиком дополнительной складкой, килограммов.

- О, разожралась! Скоро платье на тебе треснет.

Ида прикусила губу и хлопнула дверью.

С красным от гнева лицом она вышла во двор. Лада сидела на лавочке, спрятавшись за обеими колясками, и читала книжку.

- Что у вас там опять случилось? Крики аж сюда слышно.

- Ай! Всё то же. Не нужны мы ему. - Ида присела на край скамейки.

- Да ладно. Куда он без тебя? Какая дура ещё будет за ним так ухаживать?

- Вот именно, что дура.

- Прости, я не в том смысле, - сконфуженно пролепетала Лада.

- В том... В том... Дура и есть.

Лада вздохнула.

- Он просто не понимает. Не ценит. Такие, как он, понимают только, когда одни остаются.

- А вот и пусть остаётся. К тётке пойду. Останусь у неё ночевать, а он... Вон пусть один... Там...

- Да, наверное, разок проучить бы не мешало. Только как бы хуже не было.

- А куда хуже, Лада? Думаешь, мне не хочется вот так, как ты, сидеть и читать книжку, - Ида покосилась на коричневый томик Ремарка, - ну ладно, не книжку, но посмотреть сериал про любовь я могу? Посвятить время устройству своего... Своего!.. приятного досуга? - Она поднялась, поправляя стянувшееся на боках платье. - Пойду, пока Филька не проснулся. Пока.

Ида толкнула коляску и пошла по тропинке навстречу заходящему солнцу, переваливаясь, словно утка. Последнее время беспокоил сустав. Надо бы к врачу, да всё некогда.

На небе ни единого облачка, и яркое июльское солнце настойчиво не желает прятаться, слепит, режет по глазам.

Витюша щурится, поднимается и идёт к окну задёрнуть шторы...

В соответствии с теорией катастроф, чтобы случилась трагедия, необходимо как минимум шесть отклонений от правил. Шесть нарушений общепринятого, утверждённого и подписанного чьей-то кровью.

Для Ивана Вязина служба в армии - почти удовольствие. Лежит душа его безгрешная к этому делу. Святому, можно сказать. Да так лежит, что устав Иван наизусть выучил, он у него, как говорится, от зубов отскакивает в любое время дня и ночи. От корки до корки вызубрил. И, соответственно, следовал, соблюдал, придерживался. В результате этап учебки пройден на «отлично». Физическая, строевая, огневая...

Как принято в армии, каждый этап заканчивается стрельбами на полигоне. Отстрелялся Иван - что надо! И на память об этом припрятал гильзу. Хотя по инструкции и не положено. После стрельбы все гильзы необходимо собрать и сдать на пункт боепитания. Такой порядок. Но многие нарушали, забирали с собой, из гильзы потом делали различные сувениры - брелки или колпачки на ручки, у кого, на что хватало фантазии. Вот и он поддался соблазну.

Памятную гильзу Иван всегда носил в кармане. Считал своим талисманом. И в тот вечер гильзу тоже взял с собой.

Армия - место серьёзное, не терпящее послаблений. Но командир полка с суровой фамилией Крутояров в душе был человеком добрым и даже немного сочувствующим. К тому же срок его службы на благо Отечества подходил к концу, а возраст подкатывал к тому порогу, когда выслужиться стараешься уже не перед начальством, а всё больше перед Богом.

А тут Чемпионат мира по футболу, а футбол он любил, как и те, кто службу солдатскую несёт. Не так уж много радостей у солдата, а нагрузка - дай боже. Вот и пожалел подчинённых своих командир и вопреки инструкции разрешил поставить в караульное помещение телевизор. Эх, добрая душа у Крутоярова! Глядишь, и зачтётся... Да и память о себе добрую оставит.

Несение караульной службы - дело ответственное, а значит, скучное. Задача у часового несложная: прогуливайся вдоль охраняемого объекта от одной точки связи до другой и каждые 15 минут докладывай начальнику караула обстановку. Ну и бди, конечно.

Не первый раз Иван на пост заступает, и установленный порядок действий, можно сказать, доведён у него до автоматизма. В этот раз всё происходило, как и много раз до этого. А именно: вместе с разводящим прибыл на место, оборудованное специальным пулеулавливателем, где и произвёл положенные действия по заряжанию оружия. Все его движения чёткие, правильные, словно не человек он, а надёжный слаженный механизм. Уложил в пирамиду стволом в пулеулавливатель, снял с предохранителя, отвёл затворную раму назад, а пока удерживает, разводящий проверяет - нет ли в патроннике патрона.

- Осмотрено, - чеканит разводящий.

Иван раму отпускает, нажимает на спусковой крючок. Контрольный спуск подтверждает отсутствие в патроннике посторонних предметов. Казалось бы, откуда им взяться, но мало ли. Не зря ведь говорят, что раз в году и палка стреляет, а Суворов вообще пулю дурой называл. Вот для того и труба эта досками обитая, что пулеулавливателем зовётся, чтоб исключить такую возможность. Всё в армии продуманно и сделано, чтоб предотвратить вероятность случайного выстрела.

Ну вот, дальше осмотренное разводящим оружие Иван ставит на предохранитель, показывает разводящему рожок с полной загрузкой из 30 патронов. В нижней части магазина есть отверстие. Когда тридцатый патрон в него заходит, появляется капсюль, значит, рожок снаряжён полностью.

- Осмотрено! - чеканит разводящий.

Иван подсоединяет магазин.

- Заряжено! - докладывает, ставит на предохранитель и становится в строй.

Всё просто и ясно, отработано посекундно. Та же процедура, но в обратном порядке, ждёт Ивана по окончании смены с дежурства.

А сейчас, осмотрев вверенные ему двери и окна, замки и печати и убедившись в их целостности, Иван обходит территорию как полноправный хозяин, чувствуя приятную тяжесть ответственности за объекты стратегического значения. Важность положения усиливается осознанием собственной власти. Власти не маленькой. А очень даже значительной - возможности применения оружия... Естественно, в случаях, оговорённых уставом.

Ходит Иван, ходит. Скучно ему. Мужики в караулке футбол по «телеку» смотрят, а ему развлечь себя нечем, разве что... Посмотреть, как работают составные части механизма. Нащупал в кармане гильзу, вытащил, скинул с плеча автомат, отсоединил рожок, достал верхний патрон, вложил гильзу, подсоединил рожок к автомату, снял с предохранителя, оттянул раму, отпустил, гильза влетела в патронник. Отсоединил рожок, раму назад, гильза через отражатель улетела вправо. Интересно!

Иван гильзу поднимает, снова засовывает, подсоединяет рожок и снова отводит раму...

Тут звонок. Время проверки связи. Звонок и отвлёк-то всего ничего, на секундочку, но рожок присоединён, а гильза улетела. Сработал отлаженный механизм чётко. Палец отпустил затворную раму и нажал на спусковой крючок.

Звук выстрела совпал с душераздирающим криком: «Гол!». В караулке ликовали.

- Всё нормально! На посту без происшествий! - бодро доложил Иван начальнику караула и положил трубку.

Яркое июльское солнце заливало светом жилое здание напротив. Окна дома пламенели закатом. Иван лихорадочно шарил глазами по штукатурке и стёклам, но никаких признаков попадания пули в дом обнаружить не удалось. Окна целы, сколов облицовки нет.

То, что дура-пуля пролетит положенное ей расстояние и угодит в инпост окна дома напротив, и, пробив его, попадёт в сонную артерию вставшему зашторить окно Витьке Глухому, он узнает позже. А сейчас он судорожно ищет улетевшую гильзу. Сейчас у него одна забота - как-то скрыть недостачу патрона. Спасительная полигоновская гильза нашлась быстро. Вытащив сверху пару патронов, он вставил гильзу, прикрыв её ими - патронник полон. Конечно, Иван - не дурак, конечно, он прекрасно понимал, что после смены караула, проверяющий обнаружит подмену, но это потом... К тому времени он придумает какую-нибудь историю. Например, что в подсумке оказалась дырка, ну или ещё что-нибудь, но это потом, а сейчас контрольное отверстие показывает, что патрон на месте, магазин полный, капсюль виден.

Она нашла его на следующее утро. У зашторенного окна в луже крови. Прибывшие на место происшествия врачи констатировали смерть от огнестрельного ранения. Как позже скажет судмедэксперт: «Смерть наступила не сразу, а через два часа после того, как пуля попала в сонную артерию». А ещё скажет, что его можно было бы спасти, если б кто-нибудь был дома. Виктор Глухой просто истёк кровью.

Когда все разойдутся, Ида передаст ребёнка Ладе, а сама, оглушённая случившимся, свалится в плюшевое кресло. Она примет точно такую же позу, закинув руки за голову, позу, в какой сидел Витюша в тот момент, когда она уходила. И просидит так, не шелохнувшись, пять минут, пока лёгкий, еле уловимый звук не притянет внимание. Она не сразу поймёт, что это. И никогда не поймёт, откуда… выкатилось его обручальное кольцо.

Проделав круг, кольцо подкатилось к её ногам и остановилось на ребре.