КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ (часть 1). Страшные русские сказки⁠⁠

– Беда, барин, просыпайтесь! – крепкий бородатый мужик в чистой серой рубахе и коротких домотканых штанах, подвязанных черным кушаком, энергично тряс за плечо храпящего Фёдора Белова. – Да, просыпайтесь же, Фёдор Иннокентьевич, кикимора вас раздери!

– Чего ты ко мне привязался Егорыч? Рань-то какая! Дай поспать! – едва открыв сонные глаза, стал возмущаться Белов. – Только два часа как уснул! Сам же знаешь, что я на оборотня охотился – два дня не спал. Чего тормошишь меня? Какая беда? Поросята из свинарника сбежали? Или Дашка своей игрой на скрипке всех из дому снова разогнала, включая бедную тётушку?

– Тётушка ваша в Париж уехала, – на секунду задумался мужик и вновь принялся неумолимо трясти молодого человека. – Просыпайтесь! С Петром, братом вашим, беда приключилась. И с бабой евоной. С колдуньей энтой, прости меня пресвятая Богородица, Марией!

– А ну-ка рассказывай всё по порядку, – Фёдор резко сел на кровати и схватился рукой за резную шифоньерку, стоящую рядом, чтоб не свалиться.

Вследствие полученного вчера ночью мощного удара в голову от полуживого оборотня, у Фёдора до сих пор всё плыло перед глазами. Благо хоть удар по касательной прошёл, иначе один из братьев Беловых уже бы с предками на том свете общался. Небрежно наложенная повязка съехала с большой, налитой кровью шишки, и молодой человек отшвырнул её в сторону, посчитав бесполезной.

– Беда случилась, Фёдор Иннокентьевич. Ой, простите, вы же велели вас Федей, как в детстве звать. Но тётка ваша бранится, когда не по имени-отчеству вас величаю, барином приказывает называть, – теперь Егорыч виновато мялся у кровати Белова и нервно мял в руках синюю холщовую шапку.

– Да говори ты уже, не тяни. Петька на плёвое дело с тобой отправился. Покойника, докучающего крестьянам в Нижней Тополинке, умиротворить. Потом вроде как к Марии собирался после работы, а ты вернуться в имение должен был, – собрался с мыслями Фёдор, зная манеру брата разыгрывать его. – Какая беда? Неужто Мария его на себе поженила?

– Да какие там свадьбы, барин, – возбужденно забормотал Егорыч, не переставая душить несчастную шапку. – Дело и вправду плёвое было, мертвяка они вдвоём с Марией мигом прогнали, а потом…

– А как Мария там оказалась? Что за ерунда! – взволновался и вспыхнул Белов, вспоминая добрые деньки в ведьминой избе, после трёпки, заданной ему призрачными медведями.

Брат тогда уехал на несколько дней по делам, оставив раненого родственника на попечении Марии. Тут у них любовь и случилась. Но быстро и остыла. После этого и сама прекрасная ведьма металась между обоими парнями, не зная кого выбрать и как не обидеть соперника. Однако с течением времени, сосредоточила своё непобедимое женское очарование на Петре, после того как застала Фёдора пьяным в обнимку с ядреной полуголой девицей, отмечающего в кабаке удачную охоту на волка-людоеда. Формальный повод был найден, и девушка, наконец, разрешила для себя сердечную проблему, хотя Пётр, как и брат, тоже, порой, не гнушался случайных связей.

Расстаться-то расстались, но у обоих: и у Фёдора, и у Марии, на душе осталась некая недосказанность. Они старательно прятали взгляд друг от друга, когда судьба сводила их в очередном деле. А учитывая, что ведьма немало помогала Беловым в борьбе с нечистью, пересекались они довольно часто. И сердце отвергнутого князя каждый раз предательски сжималось и ёкало. Потому сейчас, после слов Егорыча о беде, Фёдор одинаково распереживался за них обоих.

– Ещё раз говорю, рассказывай все по порядку, покуда одеваюсь и собираюсь. Поедем прямо сейчас туда, – вскочил Белов и заметался по комнате, натягивая одежду и распихивая по карманам нужные вещицы. – Ты чего убёг-то оттуда, ежели беда приключилась? Помощь им отправил? Живые они, Петька и Машка?

– А как же – отправил. Целую полицейскую исполнительную команду отправил, как указано в бумаге, губернатором вам подаренной. Да только пользы с этих помощников, как с козла молока, – отчитался мужик, наконец, нахлобучив мятую шапку на патлатую шевелюру. – Не найдут никого они. Да и нам спешка не нужна. Нам бы с кем знающим посоветоваться. Дело-то такое – непонятное. Стой, не мельтеши, Федя. Дай с мыслями собраться.

Белов послушно остановился посреди комнаты, выказывая безграничное внимание вспоминающему недавние события Егорычу. Мужик уселся прямо на смятую кровать хозяина имения и начал свой рассказ:

– Прибыли мы с Петром в Тополинку на усталых лошадях, как раз к вчерашнему вечеру. Чтобы ночи долго не ждать и покойничка, народ тревожащего, по-быстрому отвадить. Походили по селу, поспрошали. Людишки там, стало быть, запуганные. Даже здоровые мужики, богатырски сложенные, и те по углам испуганно жмутся. Говорят, мертвяки не впервой у них под селом появляются, детей и пьяных утаскивать норовят. Мужики, завидев нечисть в последний раз, попа позвали. Ну, приехал поп на повозке – неживого увидел и дёру дал. А до мертвяка за год и упыри хаживали, и чёрные птицы-лебеди налетали, что детей уносят. И до того года, каждые лет пять, неприятности учинялись, покуда самые дряхлые помнят.

Говорю я Петру: «Слышь, барин, что-то тут дело нечистое и опасное чрезвычайно. Не могёт в одном месте, без весьма серьёзной причины, такая толпа нечисти людей тревожить и так долго хозяйничать. Надобно разобраться и братца вашего позвать, а ещё лучше – тётушку из Парижа дождаться и совета просить».

Смотрю, Пётр Иннокентьевич призадумался, мысль мою, светлую, в голове крутит. Уразумел и даже на лошадь обратно взбираться стал – за помощью родственной в имение ехать собрался. И тут – на тебе! Девка эта непутевая, ведьма рыжая, заявилась! С лошади, как гусар, по-молодецки спрыгнула и к Петру обниматься побежала. Ох, и не люблю я её, окаянную! Была бы моя воля, я бы эту су…

– Не отвлекайся, Егорыч, – перебил его Фёдор, зная неприязнь рассказчика к Марии и то, как долго он может её поносить, ни разу не повторяясь в самых изощренных ругательствах.

– Ага. Дальше вот что было, – продолжил, слегка поостыв, Егорыч. – Погост от края Тополинки саженях в ста, на пригорке. Виден из села, как на ладони. Место мрачное, постылое. Леса вокруг погоста почти нет, трава низкая, квёлая, пожелтевшая вся. А на дворе и близко осень ещё не наступила, чтоб трава желтела и сохла. Ох, чуяло моё сердце, неладное. Мария, значит, Петра за руку схватила и потащила его в последнюю избу, заваленную и нежилую. На меня прицыкнула, чтобы я факелы и светильники приготовил, а потом снаружи сторожил мертвяка, как он с погоста начнет к селу спускаться. Меня, стало быть, на страже поставили, а сами в избу юркнули – хихикают там, обжимаются. Ну, прям отроки несмышленые, а не серьёзные люди на опасном деле. Сижу я, на завалинке, возню их слушаю, да нежить ожидаю. Луна поднялась, да яркая такая, что видно как днем. Долго я сидел. Закурить захотел, уже кисет достал. Гляжу – идёт, родимый, в нашу сторону: покачивается, на одну ногу припадает, голова как у куклы тряпичной болтается при каждом шаге. Эхма, не первый раз, Егорыч с вами на дело ходит, а страшно мне стало. Покойничек-то не простой – не обычная гниль поганая, которую едва вилами ткнешь, разваливается. А почти целёхонький, шустрый. Он светом голубым заискрил, как только полпути к избе прошел. Ну точь-в-точь, как те волки, которые на вас напали, когда вы с братцем и со мной на лешего ходили. Помните, барин?

– Помню, – подтвердил Фёдор, сообразив, к чему клонит собеседник. – Тогда леший на нас волков натравил, едва отбились. Каждым волчьим движением ловко управлял. Впрочем, дело тогда миром обошлось. Даже пару штуковин интересных у лешего сменяли.

– А тут не обошлось! – рассердился вдруг Егорыч. – Кликнул я Петра – выскочили они с девкой из избы, взъерошенные, полуодетые. Петька с саблей, ведьма с посохом своим, дьявольским. По факелу схватили и рванули к мертвецу. Соревнование, значит, устроили, кто первый укокошит нежить. И вот тут началось странное. Труп от них наутек пустился, да с такой скоростью, будто конь галопом скачет. Сроду не видал, чтобы мертвяки так бегали. Мышцы-то у них гнилые, того гляди разорвутся. Бродят они медленно, обычно только слабых, застывших со страху или пьяных схватить могут. Машка с Петром за ним побежали. Я едва поспевал – не угонишься за молодежью.

Так мы до самого погоста дружно и добежали. Труп в провал в земле юркнул, как лисица. Провал большой, размером с посудный шкаф на нашей кухне. Петька бомбу туда сначала, с красным огнём, сбросил, а как светиться и громыхать в провале перестало, сам сунулся в дыру, проверить для очистки совести, что работа доделана. Ждем мы его, ждём, снаружи – нету Петра. В яму я посветил – конца и края не видно ей. А потом вой оттуда такой раздался, что у меня волосы на всем теле зашевелились. Из провала – рык, вопли, ругань, слышно как сабля Петрова сечёт с присвистом кого-то. И гулкое бормотание, вроде как на русском языке, а вроде как и странно звучащем. Ничего не разобрал, да и некогда было разбирать. Ведьма в провал прыгнула и я тоже. В длинном подземном коридоре мы очутились, мшистым камнем вымощенным. Пол того коридора останками мерзкими людскими и звериными выстлан. По стенам факелы багровым огнем полыхают. Из коридора, через каждые шагов десять, повороты в другие коридоры или залы. Насилу поняли, в каком из отводов Пётр с нежитью схватился, и на помощь поспешили. Вот тут мы его и увидели…

– Петра? – не выдержал Белов, присев на стул возле комода и вновь вскочив с него.

– Нее, не Петра, а Кощея, – отрицательно замотал головой Егорыч. – От Петра мы только ноги в красных итальянских сапогах узрели, когда его нечисть пленила и в дальнюю залу потащила. Много нежити барин порубал, а всё-таки одолели они его, саблю вышибли и поволокли в темноту. А нам с Марией Кощей дорогу преградил. С мечом полуторным в одной руке, размером в мой рост, и шаром белым, горящим магическим пламенем. Сам высокий, худющий, на полсажени выше меня, патлы седые, комьями на плечи свисают, лицо без плоти, череп, считай, один, и глазницы адским огнем горят. Да так отродье это сквозь меня смотрело, что, кажется, душу чуть не вытянуло. Ну, тут надо должное ведьме отдать, баба она смелая, не убоялась Кощея. Шваркнула она его дважды молнией из посоха, я едва не ослеп от вспышки. А Кощею хоть бы хны. Только парок пошёл лёгкий от плаща, золотом и каменьями расшитого. Он в ответ Марью мечом ударил, та еле успела посохом закрыться. Посох в щепы, девка без чувств! На землю упала, едва я её успел подхватить и попытался к выходу потащить. И тут вражина шар огненный поднимает и хохочет злобно. От того шара свет магический меня с Марией на руках охватил. Ведьма позеленела, лицо вытянулось, как у ящерицы, да сама стала такой большой, скользкой и тяжелой, что не смог я её удержать. Выронил девицу из рук, хотя держал так крепко, что лоскут кожи с её плеча у меня в ладони остался. Вот он.

С этими словами Егорыч достал из-за кушака аккуратно завязанный узелок. Осторожно развязал его, развернул несколько слоев вложенных тряпок. Глазам пораженного рассказом Фёдора предстал кусок бородавчатой зелёно-коричневой кожи, едко пахнущей и покрытой прозрачной слизью. Впрочем, Белов взирал на предмет недолго. Кожа, реагируя на дневной свет, лишенная своего магического носителя, тут же с шипением растворилась и протекла грязноватой лужицей сквозь тряпки на кровать, безнадежно испортив роскошное постельное белье.

– Меланья! – крикнул прислугу Егорыч, пока Белов переваривал рассказанное и увиденное. Дверь в спальню Фёдора тут же распахнулась, словно девка стояла под хозяйской комнатой и подслушивала. Водилась за ней такая дурная привычка.

– А что было после того, как уронил ты её? И как сам оттуда выбрался? – засыпал вопросами Егорыча молодой человек, задумавшись и подойдя к полкам с книгами и свитками.

– В чудище она превратилась, а потом засветилась белым огнем и исчезла. А я дёру дал, за мной никто не гнался, словно, специально отпустили. Кощея бы я сам не одолел, а вот вам рассказать куда важнее глупой смерти. Пусть и геройской. С силами соберёмся и брата вашего выручим, – мужик снова виновато сдёрнул шапку с лохматой головы.

– Всё верно сделал, Егорыч, – отозвался Фёдор, поглядывая, как шустрая служанка сгребла в охапку испорченное постельное белье и выбежала с ним за дверь. – Теперь, мне лошадь приготовь, а сам езжай к монаху Давиду в обитель. Всё расскажи ему, обстоятельно. Хоть он с нашими делами и завязал, а Петьке поможет, думаю. Встретимся в Тополинке вечером у той избы, где Петька с Марией были.

На последних словах Белов запнулся. В его голосе прозвучали нотки ревности, хотя он давно сам себе пообещал придушить чувства к обворожительной ведьме. Только вот чувства – разве их спрячешь надолго?

Егорыч ушёл, оставив молодого князя копаться в пожелтевших свитках из узорчатого деревянного сундука. Как только князь откинул массивную крышку, по спальне тотчас распространился специфический едкий запах. Многовековые свитки были пропитаны специальным составом, защищающим древние материалы от разрушения. Состав этот, специально для важных документов императорского музея, изобрел покойный отец братьев Беловых. Он имел довольно неприятный запах, но функцию свою выполнял превосходно.

При мыслях об отце, Фёдор помрачнел ещё больше. Прошло больше восьми лет, когда после страшной схватки с зеркальным демоном, в живых из пяти человек осталось только трое: Пётр с Фёдором да офицер гвардейский, Мишка Платонов, после того случая ставший монахом Давидом. В тот злосчастный день, в заброшенном особняке – обиталище демона – старший Белов и один из полицейских чинов, посвященных в дела семьи, были до неузнаваемости обожжены и изувечены монстром из другого мира. Чудовище взорвалось, когда его попытались выдворить через зеркало из земной яви. Собственно, потому трое и выжили, поскольку ждали за дверью, как было велено, пока отец Беловых и полицейский схватились в отчаянном бою с чудовищем. Вроде бы, и не виноваты были братья – действовали по строгому указанию, – а тётка им до сих пор не может простить смерти Белова-старшего. А теперь и один из сыновей оказался в беде и неизвестно был ли жив.

– Таак. Кикимора, карачун, клетник, кликуша… – копался в нужном отделе сундука Фёдор, осторожно, в перчатках, разворачивая один свиток за другим и разговаривая сам с собой. – Корс… Во, Кощей. Бессмертный, само собой.

Он улыбнулся, ознакомившись с содержанием свитка, мало чем отличавшегося от сюжета старой народной сказки, которой нянька стращала его в детстве. Его всегда смешила образность описания чудовищ и методов борьбы с ними в древних сказаниях. Например, «бессмертный» вполне могло означать лишь то, что с монстром было проблематично совладать. Описанный там же, «матрёшечный» способ «смерти кощеевой» с участием зайца, утки и яйца с иглой, свидетельствовал лишь о вынесенном за грань физического тела сверхъестественного существа неком предмете, уничтожив который можно было действительно прикончить магическую тварь. Такой сложной защитой обладали только самые опасные из встреченных Беловыми монстров. Тот зеркальный демон, лишивший отца Петра и Фёдора, колдун заезжий из Испании, да вот Кощей теперь на пути попался. Так себе опыт – небогатый.

Ничего, начитанный до безобразия Мишка, то есть ныне монах Давид, разберётся со «смертью кощеевой». До Тополинки полдня быстрой езды, а значит, у Фёдора было ещё время перекусить, подготовить оружие, помимо того, что нагрузит на его коня Егорыч, и даже поспать пару часов. Вдобавок голова у молодого человека продолжала побаливать, хотя отвар ромашки с кипреем, принесённый Меланьей и выпитый залпом, должен был снять это досадное неудобство.

Пихнув свиток в кожаный тубус, а тубус в дорожную сумку, Фёдор двинулся в арсенальную комнату, спрятанную в подвале особняка Беловых. Это был целый подземный этаж, под которым находился ещё один тайный уровень, запертый толстым чугунным люком с хитроумным шестеренчатым замком и искусно выгравированным на крышке архаичным двуглавым орлом. На тайный уровень, братья получили доступ только после смерти своего отца. До сих пор наследники не знали смысла применения многих магических приспособлений и странных инструментов, собранных в комнатах тайного этажа. Туда братья спускались только вдвоем, так как в завещании родителя было сказано: «В одиночку в хранилище не соваться, и о посещении места сего ставить в известность надёжных людей». Из «надежных» людей, помимо тётушки, о секретном подземелье знали только Егорыч, Даша и монах Давид.

На сей момент Фёдору и не нужно было хранилище. Всё, что ему требовалось для похода на Кощея, он нашёл в арсенальной комнате. Приготовленное, он аккуратно уложил в удивительно вместительную переметную сумку. Туда влезли четыре бомбы с красным огнем, кривой серебряный кинжал в кожаных ножнах, два запасных кремневых двуствольных пистолета с переворачивающимся стволом, шесть флаконов с искристыми порошками и несколько гренадерских гранат с коротким фитилём. Сумка получилась настолько увесистой, что пару гранат и одну стеклянную магическую бомбу пришлось вернуть обратно на стеллажи.

– Ну, кажется всё, – с облегчением выдохнул Белов и поднялся в дом.

Разыскав на кухне Меланью, готовящую пирожки с капустой и гусятиной, он осторожно опустил сумку на пол, уселся за дубовый стол, заставленный едой, и принялся поглощать аппетитную выпечку.

– Далеко собрался? – прервала трапезу молодого князя симпатичная стройная девушка в синем приталенном платье. Это была Дарья – та самая девочка, спасенная однажды братьями из имения сумасшедших Вяземских, вскармливающих жуткую тварь человеческими телами.

Тихонькую девчушку, попавшую в прошлом году в смертельный переплёт, нынче было не узнать. Осведомленная по воле случая об опасной работе Беловых, Даша за год повзрослела и похорошела. Будучи грамотной, девушка перечитала всю княжескую библиотеку, набралась храбрости и каждый раз рвалась на дело с Петром или Фёдором, возмечтав собственноручно прикончить какого-нибудь монстра. Братья её оберегали, словно младшую сестренку, и старательно избегали её общества в опасных походах, задабривая обещаниями и откладывая на потом её участие в бою с нечистью. Чтобы развлечь Дарью, ее заняли обучением стрельбе и владению шпагой, а из тетушкиных «дамских занятий» обучили двум иностранным языкам и игре на скрипке. Последнее стало ужасным просчетом: не обладая хорошим музыкальным слухом, Даша принялась каждый вечер безбожно фальшивить на музыкальном инструменте, доводя до белого каления хозяев и прислугу дома Беловых.

– Не особо далеко, вот на поимку упыря съезжу и вернусь, – неумело попытался соврать Фёдор, предчувствуя намерения Даши. Затем он стал усердно жевать пирожки, не желая больше разговаривать с привязчивой собеседницей. Вот только обмануть последнюю было непросто.

– На упыря? С гранатами, пистолями и красным огнём? Не многовато ли добра с собой берёшь? – Даша с подозрением уставилась на Белова, с требовательным видом опершись обеими руками на стол. – Всё рассказывай! Где Петя и куда Егорыч, как сумасшедший, поскакал?

– Вернусь – расскажу, – сделал последнюю попытку отвадить Дарью молодой князь, но та была неумолима.

– Не расскажешь и не возьмешь с собой – украду лошадь и за тобой поеду! Говори, мне ещё в охотничий костюм переодеться надо, не в этом же туалете ехать! – дерзкая девица ткнула пальцем на атласный подол собственного платья.

Она и впрямь была способна украсть лошадь и без разрешения последовать за Беловым. Братья дважды возвращали её домой с половины пути к приключениям, грозившими выпасть на её привлекательные ягодицы. Сейчас же у Фёдора не было ни времени, ни желания возиться с девушкой или следить, чтобы та за ним не увязалась самостоятельно. К тому же, Даша уже многое умела и могла присоветовать чего полезного. На Кощея следовало бросить все силы, хотя остальные такого решения не одобрят. Особенно тётушка, когда вернется из заграничной поездки. Ну и пусть.

Дожевав пирожок, Фёдор рассказал ей всё без утайки. Девушка сидела молча, не перебивая его. Её карие глаза загорелись знакомым братьям охотничьим огнём. Ещё бы! Вот она – долгожданная возможность попробовать себя в настоящем деле, и доказать Беловым, что их работа под силу не только мужчинам!

Продолжение следует...

Автор: Дмитрий Чепиков https://boosty.to/mirkoshmarov