Моему бате нравится один жизненный постулат. Заимствован у какого-то американского психолога. По его подозрениям, у нобелевского лауреата Джеймса Уотсона, определённо, мизантропа. Только такой мог сказать "Дружи только с тем, кто равен с тобой по интеллекту" и написать по этой части научный труд на основе проведенных испытаний.
Суть эксперимента была такова: в отдельно взятое помещение на длительное время посадили 10 человек. Сказали: "А ну, дружите!". У девяти IQ шкалил так, что мать моя - женщина. Десятый был хороший парень, всё время улыбался, сидел на кортах, харкался тягучей слюной и стрелял сиги. По итогам оказались налицо изменения: у девятерых интеллектуальные показатели упали, а хороший парень таким и остался, но зато с табачищем.
В маленьком городе с таким апломбом далеко не уйдешь. Во-первых, никто не захочет шляться с табличкой, где умственные показатели. Во-вторых, если такой умный, то почему тебя жена никуда не пускает. В-третьих, ты как-нибудь там сам, мы не общаемся.
Умные ребята в принципе не любят дружить.
Приехал к нам в город как-то Женька. Мама - директор финансового учреждения, ездит по стране, открывает филиалы, настраивает работу. Через полгода другой город. Потом другой. Потом ещё. Короче, Женька вырос парнем наблюдательным, циничным и саркастичным. Жизнь - театр, окружение - декорации, мы в них - актёры.
Мама сняла Женьке коттедж, за много тысяч в месяц. В коттедже стол, стул, все условия. Женька привез с собой книги, ноутбук, сигары и три халата. Первое, что сделал, устроившись на работу - позвал в гости. Я пришёл, а там, внутри - раскрытый ноутбук, лампа, бокал баккарди и махровый халат с сигарой во рту.
- Заходи, располагайся, - сказал мне чадящий халат. - Там бокалы. Вот сигары. Надевай халат, будем общаться.
Я, признаться, трухнул. Потом плюнул, надел халат, залез в кресло с ногами, сижу, курю, многозначительно и томно молчу.
- Смотрю я, Серёга, на всё это и думаю, - пристально глядя мне в переносицу, сказал Женя, - что если Абрамович бы сюда не приезжал? Вот если отказался бы? Прикинь, как бы это повлияло на ежедневную волатильность для основных и экзотических валютных пар и кроссов? Это был бы иной мир, - Женька пустил колечко и сквозь него протянул мне бокал, - другие правила. За дружбу!
У меня аж голова нагрелась. Но сижу, вида не подаю, хотя надо что-то срочно отвечать.
- А я, - говорю, - недавно тут в магазин ходил. Водка подорожала, - говорю.
- То ли ещё будет! - подмигнул Женька. - Ты же как раз в отделе контроля продовольственной безопасности? Кстати, знаешь, как во времена второй мировой Германия решала проблему возможной гуманитарной катастрофы? О, все кругом убеждены, мой друг: "tempora mutantur". А я вот не согласен. Всё в мировой истории циклично, а схемы старые.
В час ночи я удрал домой.
- Мне бы тут круг общения найти, - честно сказал мне Женька на следующее утро. - Не знаешь, с кем мне познакомиться?
- Ну тут всё старо, как мир. Схемы, - говорю, - старые. Иди в кабак, весь генофонд там тусует.
Через пару недель снова зашёл в гости. По всему коттеджу бутылки, окурки, пьяные люди. Женька сидит в шортах, смотрит тревожно в окно.
- Серёга, как ты относишься к пижамным вечеринкам? У меня есть "Финансист", зови друзей!
- Не могу, - честно ответил я. - Нету у меня таких друзей, кто бы финансистил. Мои больше по части юмора про жопы и гитары с жареной картошкой на кухне.
- Эх, - вздохнул Женька. - Ну и ладно.
Когда минуло очередные полгода в цикличной истории маминой карьеры, Женька бегал по Департаменту с фингалом под глазом. Подрался в кабаке. Книги раздарил, халаты прожёг. Ноутбук продал за червонец. Прощались с Женькой у него на коттедже. Людей - человек двадцать, ящик водки, три ящика пива.
- Друзья принесли, - сказал Женя. - Как я без вас теперь?
