Серия «Майкл Хадсон»

Самое дорогое у человека — это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому главному в мире — борьбе за освобождение человечества.

Этой знаменитой цитатой из Николая Островского начинается недавняя книга известного американского профессора-экономиста Майкла Хадсона. Я уже рассказывал об одной его книге, теперь вот решил ещё почитать. Судя по цитате, можно угадать, что речь пойдёт о левой идее. На самом-то деле речь в основном о том положении, куда завели планету финансовые элитарии. Но и без идеи о том, как вывести ситуацию из тупика, не обойдётся. И эта идея действительно левая.

Судьба цивилизации. Финансовый капитализм, промышленный капитализм или социализм.

Коротко для ЛЛ: мир захватывает гидра финансового капитализма, который хочет забрать весь доход граждан себе в карман. Самим гражданам внушается, что всё ради эффективности, и то, чем занимается банкир-грабитель - не грабёж, и честный заработок.

Книга содержит два предисловия, написанные китайцами. Это не удивляет: она собрана на основе лекций, прочитанных автором в 2021 году перед китайской аудиторией. Второй из них, гонконгский профессор Лау Кин Чи, и начал цитатой из Островского своё предисловие. Затем он описывает жизненный путь автора книги.

Свою карьеру Хадсон начал музыкальным критиком. Всё поменялось после того, как он пообедал с переводчиком трудов Маркса. Исследовать системные связи между финансами, производством и экономикой показалось ему столь интересным делом, что он сразу же решил стать экономистом. Майкл – родом из семьи профсоюзных деятелей. Его отец работал с Троцким в Мексике. В гости приходили люди, знакомые с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург и бывшими членами Коминтерна ещё при жизни Ленина. Мальчик, которого отец называл Геком по имени героя Марка Твена, рос бунтарём. Сталинисты называли его фашистом, а фашисты – коммунистом.

Познавать окружающую действительность лучше всего на практике. Майкл устроился на Уолл-Стрит, где занимался статистическим анализом, параллельно учась в университете. Он сразу заметил, что коммерческие банки охотнее всего занимаются не стартапами и промышленными инвестициями, а ссудами, обеспеченными недвижимостью, которые бы приносили постоянный процентный доход. Позднее он занялся внешнеторговой статистикой и вскрыл схему ухода от налогов, которой пользовались ведущие нефтяные компании: они перепродавали нефть через офшоры в Либерии и Панаме, где и снималась вся жирная маржа. Позднее Майкл усвоил ещё одну истину: вертолёт с деньгами летает только над Уолл-Стрит. Также он отметил, что финансовый дефицит Соединённых Штатов вызывается главным образом их военными расходами. Война во Вьетнаме вынудила США отказаться от золотого стандарта (о чём Хадсон предупреждал за три года до случившегося). Но золотой стандарт сменился стандартом американских казначейских облигаций.

Перейдя на академическую работу, Майкл занялся историей происхождения денег. Он отметил, что из века в век долги растут, опережая экономику, что приводит к банкротствам и экономической поляризации, если их не списывать. Его находки опровергли либертарианские рассуждения о появлении и развитии первых экономик древности и легли в основу современного направления антропологии, ярчайшим представителем которого был Дэвид Гребер, про последнюю книгу которого я рассказывал. Его бестселлер «Долг: первые пять тысяч лет» являлся, по сути, популяризацией подхода Хадсона. Хадсон не устаёт повторять: если долг не может быть выплачен, его надо списывать. Но есть один долг, который списывать нельзя: это официальный внешний долг правительства Соединённых Штатов. Майкл известен своей пламенной критикой господствующего на планете финансового капитализма. Что же он может предложить взамен? Наверное, социализм. Правда, нигде в книге я не нашёл определения тому строю, который предлагает автор. Но ничего, попробуем разобраться.

Многие их нас хотели бы постичь суть мировой экономики, понять, что это такое и куда она идёт. Проблема в том, что наука эта мало того, что сложна, но и чрезвычайно политизирована. Выводы её не всегда бесспорны, потому что покоятся на неочевидных аксиомах. В таких обстоятельствах находится достаточно желающих задурить простому человеку голову, чтобы в неё не пришли опасные для этих желающих идеи. Так и сегодня доминирующий в мировых СМИ неолиберализм предоставляет собой прикрытие для желания элит противостоять регулированию и прогрессивному налогообложению. Либертарианская идея минимального правительства на самом деле является постановкой этого правительства на службу чужих интересов.

Власть в результате оказывается в руках богатейшего процента населения, «свободные рынки» и торговля – в руках кредиторов и прочих рантье. Эта публика помешана на своём богатстве, ей никогда не бывает достаточно. Это упускают из виду современные экономисты. Они не видят, что без системы сдержек и противовесов экономика неизбежно поляризуется. Ведь состоятельные элиты, слившись с властью, будут лишь продолжать укреплять своё положение и доить всех остальных. Традиционный девиз американской внешней политики «Что хорошо для Америки, то хорошо для всего мира» теперь звучит по-другому: «Что хорошо для Уолл-Стрит, то хорошо для всего мира».

Изменить данное положение полумерами не получится. Нужно будет списывать долги, проводить налоговую реформу, создавать общественную инфраструктуру для предотвращения монополий. Одним словом, систему менять надо. Нужна новая, альтернативная экономика, которая бы не допускала появления хищных элит, собирающих экономическую ренту. А для этого нужно сперва научиться различать, какой доход является заработанным, а какой – нет. Задам вопрос: почему это так важно. И отвечу: потому что незаработанное подлежит изъятию.

Вопрос ренты был сердцем экономических дискуссий в девятнадцатом веке. В конце концов, доминирования добилась постклассическая экономическая идеология, утверждающая, что нет такой вещи, как рента, и как следствие весь доход – заработан. В этом ключе оказалась выстроена статистика подсчёта ВВП и роста экономики. Девятнадцатый век был веком промышленного капитализма. Все успешные экономики были смешанными, то есть такими, в которых финансовая отрасль была связана системой сдержек. Британия достигла доминирования посредством протекционизма и поддержки своего производителя в ущерб колониям. Платёжным средством в колониях был установлен английский фунт стерлингов. Подобным образом «взлетели» Соединённые Штаты. После гражданской войны они установили заградительные пошлины и развернули строительство широкой публичной инфраструктуры для поддержки своего производителя. А сегодня китайским студентам в американских университетах преподают доктрину сравнительного преимущества, согласно которой аграрная страна должна оставаться аграрной. Для неё же лучше!

Всё это звучит на фоне восхваления американского финансового капитализма. «Успех» его, однако, ограничен тонкой прослойкой элитариев, в то время как остальная экономика опутана долгом, а уровень жизни большинства стагнирует уже на протяжении четырёх десятилетий. Если посмотреть на список богачей Форбс, то можно увидеть в нём больше устроителей пирамид недвижимости и монополистов, чем промышленников. Один Процент стал таким богатым потому, что он держит остальные 99% у себя в долгу. Этот класс кредиторов и землевладельцев пользуется своим богатством для контроля над политической системой, в которой политики и судьи назначаются большими деньгами. Современный финансовый капитализм стремится к доминированию в промышленности не инновациями и стремлением снизить издержки. Зачем, если можно скупать компании в кредит, а затем перепродать их собственность и обложить их псевдоиздержками, чтобы выплатить себе дивиденды? В итоге экономика США деиндустриализируется в то время, как цифровые и инфраструктурные монополисты обдирают потребителя.

А начиналось всё совершенно иначе. Классические экономисты разработали теорию стоимости, чтобы изолировать экономическую ренту как незаработанный доход. Идея свободного рынка была в свободе от этой ренты, от земледельцев, монополистов и кредиторов, снимающих свой доход вне зависимости от понесённых издержек. Мыслители того времени, начиная с французских физиократов и заканчивая Марксом, видели историческую роль промышленного капитализма в освобождении от наследия феодализма с его девизом «я сижу, а денежки идут». Трудовая теория стоимости стремилась продемонстрировать неэффективность и нечестность подобных практик. К концу столетия добавилась ещё одна цель: государственные инвестиции в инфраструктуру для предотвращения попадания естественных монополий в частные руки.

С тех пор многое изменилось в экономической науке. Были отвергнуты сначала сохранившиеся кое-где религиозные запреты ростовщичества, затем классические реформы против наследственного землевладения, как и логика повышения производительности экономики. Само понятие незаработанного дохода кануло в небытиё. Туда же ушла идея об эксплуатации. Сегодня студенты не изучают историю политэкономии, но получают обманчивое впечатление о том, что растущее неравенство и поляризация экономики – временная аномалия, а не универсальное свойство экономик рантье.

Сегодняшние финансовые и всё более приватизированные экономики сконцентрированы именно на хищном изъятии ренты, несмотря на то, что это – прямой путь к поляризации и концентрации богатства на верху пирамиды. Никто при этом не заботится о повышении производительности и росте благосостояния. Главное – снять навар. Глядя на эту картину, автор признаёт, что даже Маркс был оптимистом, когда верил в философию промышленного капитализма. Неоконсервативный поворот, начавшийся с Тэтчер и Рейгана, прекратил рост зарплат, но привёл к взрыву богатства Одного Процента. Под лозунгом борьбы с централизованным планированием ресурсы стала распределять Уолл-Стрит, а не выборные должностные лица. Вся прибыль, независимо от способа её получения, заработана и входит в подсчёт ВВП. Неважно, что она на самом деле – трансфертный платёж из одних рук в другие. Надежда на то, что банки, оставшись в частных руках, сконцентрируются на промышленном кредитовании, рухнула.

Сегодня Китай идёт по стопам Соединённых Штатов конца девятнадцатого века. Своих целей ему удаётся достигать благодаря сохранению финансовой отрасли в руках государства. Неудивительно, что из-за океана раздаётся шипение: им удалось то, что не вышло в современных США, где интересы рантье совершили «антиклассическую контрреволюцию, которая деиндустриализирует Америку».

----------------------------------

Хадсон избегает выражения «борьба с эксплуатацией». А ведь марксисты, идейным наследником которых он является, живут этой идеей справедливости. Неужели он считает её устаревшей? В каком-то смысле – да. Дело в том, что если в марксовы времена капиталист не мог обойтись без широких масс пролетариата, то сегодня их труд всё больше и больше автоматизируется. Что же делать этим массам, оказывающимся на обочине истории? Уже нельзя показать на кого-то пальцем и сказать, что вот он, эксплуататор, давайте его раскулачим. Именно на этот случай пригождается аргумент Хадсона: доход этот – не заработан. Буржуин не трудился в поте лица, чтобы его получить. А что не заработано – то нужно конфисковать. Забрать и поделить. Справедливо? Справедливо!

Хадсон упоминает в позитивном ключе трудовую теорию стоимости, которую похоронили австрийцы во главе с Карлом Менгером. Но я нигде не встречал полемики с ними на этот счёт. Они ведь аргументировали свои мысли. Что мы видим у Хадсона? Просто сожаления о том, что экономическую теорию прибрали к рукам неолибералы. Но ведь это не просто так произошло. К власти они пришли на рубеже восьмидесятых на фоне серьёзного кризиса и стагфляции. Кто же рулил экономикой до того? Кто довёл до такого положения? Идейные наследники Маркса и Кейнса, которые работали вполне в духе Хадсона и продвигали роль государства в экономике. Напрасно искать в книгах Майкла отсылок к тем временам. И это говорит не в пользу автора.

Восхваление китайской модели можно увидеть практически в каждой главе. К сожалению, или автор плохо с ней знаком, или сознательно искажает факты. Да, государство доминирует в финансовой отрасли страны. Но и частные банки растут и процветают. И там можно набрать кредитов и попасть в долговую кабалу. Потому всё то плохое, что автор связывает с финансовым капитализмом, уже есть и в КНР. Просто не в таком количестве.

Заканчиваем знакомиться с книгой Майкла Хадсона

"Убивая носителя: как финансовые паразиты и долг разрушают мировую экономику."

Ссылки на предыдущие части: 1 2 3 4

Краткое содержание:

На суды у стран-должников мало надежды - надо прежде всего заручиться благосклонностью финансовой олигархии. В них с кого надо взыщут, а кого надо - простят. Паразиты захватили власть над всем миром, высасывая процентами и сборами дань со всего мира, который не может от этого нормально развиваться. Надо избавить их от источников дохода "во сне", а до того простить должникам и без того невозвратные долги.

Паразиты дотянулись своими щупальцами и до судебной власти. Это хорошо видно на примере Аргентины. Эта страна, приняв в 1989 году "вашингтонский консенсус" (неолиберальный экономический порядок с приватизациями и предотвращением инфляции любой ценой, что выразилось в жёсткой привязке песо к доллару) благополучно обанкротилась десятилетием позже, и её долги достигли 82 миллиардов долларов. Эту сумму вернуть они оказались не в состоянии, и, начиная с 2005 года, стали заключаться договора с кредиторами о списании части долгов. В 2010 году 92% долга было "реструктуризировано", т.е. частично списано. Но не всё! Проблема аргентинцев была в том, что они не только заняли в иностранной валюте, они ещё согласились разрешать конфликтные ситуации в американском суде по законам штата Нью-Йорк. В итоге получилось, что фондам-"падальщикам", скупившим по дешёвке безнадёжный долг, была присуждена стопроцентная компенсация плюс штрафы, пени и прочее. Аргентинцы отказались и оказались банкротами по американскому праву. Уже после выхода книжки в печать, в Аргентине снова кризис, снова инфляция, снова безработица свыше 10%. И снова - кредиты от МВФ. 50 миллиардов. Ну и курс жёсткой экономии, само собой. Корнем аргентинских проблем я вижу, однако, не расточительность правительства и не финансовых паразитов, а падение прибыльности экономики. Страна пережила неслыханный взлёт сотню лет назад, после того, как стали строить суда-рефрижераторы, которые могли возить говядину на европейские рынки. Но время шло, появились конкуренты, а также новые технологии, позволившие увеличить отдачу сельского хозяйства во всём мире. Европейские страны начали субсидировать своих фермеров, которые нарастили производство. Вот так и получилось, что с тех пор Аргентину трясёт уже регулярно, и уже в который раз средний класс там приглашают пройти в кассу.

Хоть после случая с Аргентиной закрадываются сомнения в справедливости устройства мира,  здесь хоть можно проследить твёрдую линию правосудия по следованию букве закона. К сожалению, последующие события показали, что линия эта "колеблется вместе с линией партии". Оказалось, что можно решением суда не возвращать кредиты, если они выданы "кем попало". Например, три миллиарда, который Янукович взял у России. Примечательно, что судебная инстанция, рассматривающая претензии кредитора, находится в Лондоне. Когда стало возможно взыскать их срочно обратно (согласно договору) пошли разговоры о том, что надо бы принять закон о прощении "одиозных" долгов. Насколько мне известно, закон подобный пока ещё не приняли: это поставило бы под удар Лондон как один из центров мировых финансов. Однако англичане стали тянуть время с принятием решения, так что деньги этих Россия если и получит, то весьма нескоро. Становится понятно, что недаром страны БРИКС стараются формировать параллельные финансовые структуры, независимые от Запада: если зависимость есть, то этой зависимостью рано или поздно воспользуются.

Исторически подъём FIRE начался с финансирования королевских военных расходов. Потом финансовым воротилам удалось не только избавиться от конкурентов в лице старой земельной аристократии, но и подмять под себя и всю экономику, став неофеодалами, собирающих свою дань с беднейших 99% в виде процентами, а также сборам на пользование жизненно важными (приватизированными!) услугами. Разумеется, и законы переписаны в пользу новой олигархии. К доходам с капитала или с собственности у государства гораздо более мягкое отношение, нежели к доходам простого человека.

Паразит контролирует сознание носителя, выпуская своего рода "энзимы". В нашем случае это экономические мифы, с помощью которых он получает контроль над мозгом жертвы:

1) банковский сектор - часть реальной экономики, а не внешний эксплуататор;

2) все долги можно выплатить без деградации общества и экономики.

Это не так. То, где мы сейчас находится, автор называет долговой стагнацией, а не просто циклическим спадом деловой активности, и это - путь в никуда.

Получилось, что основное противоречие, занимавшее умы левых всего мира - противоречие между буржуазией  и пролетариатом - ушло на задний план, уступив место противоречием между финансовой олигархией и всем остальным миром, включая тех же капиталистов. В наше время рабочий порой чувствует себя в одной лодке с фабрикантом, опасаясь бастовать, чтобы не обанкротить фирму, и без того увешанную уже долгами.

Грустно смотреть на такой мир. Майкл делает несколько предложений по его улучшению. налогообложение незаработанных рент, направление кредита для роста, а не надувания пузырей, изменение правил ведения статистики (чтобы ясно стало видно, как инвестируется или распыляется экономический рост), а также национализация банков. И, конечно, нужен справедливый международный суд для рассмотрения претензий кредиторов и должников. Утопия? Увы. Всё будет по-прежнему, пока что-то не случиться. По существующим правилам игры повторение кризиса 2008 года неизбежно. Самый богатый процент населения снова свалит с деньгами, обвинив в причинах катастрофы остальные 99% и оставив мировую экономику в руинах.

В конце книги Майкл по пунктам перечислил, что он предлагает. Приведу их кратенько со своим комментарием.

1. Списать долги.

Что ж, хорошее дело, повесим всё на банки. Так ведь обанкротятся! А потом и фирмы за ними.

2. Обложить налогом незаработанную ренту.

Всё классно. А кто будет решать, что заработано, а что нет? Тут такого можно наворочать...

3. Обкладывать налогом расходы на финансирование.

Если мы покупаем готовый дом, а не строим сами, это встанет дороже. Справедливо? Вряд ли.

4. Государственные банки.

Так есть же во многих странах! Особо положения дел это не меняет.

5. Закрывать госдефицит печатанием денег, а не налогами и кредитами.

Было NN раз. Работает, но ограниченно. Далее гиперинфляция, сжигающая долги и финансы.

6. Система государственного страхования здоровья.

В условиях засилья монополий в отрасли госстраховка вряд ли поможет

7. Естественные монополии в руках государства.

Вот здесь нет возражений. Главное - не злоупотреблять их доением.

8. Высокие налоги с капитала.

Тоже всецело за.

9.  Сдерживать безответственное кредитование списыванием таких долгов.

Когда кредит заведомо невозвратен, то преступление его давать. Но трудно знать заранее...

10. Возродить классическую теорию собственности и ренты.

Никто не мешает сделать это прямо сейчас. А почему не делают? Потому что она неверна.

Хорошую книжку написал Майл, но грубые ошибки портят впечатление о ней. Он пишет, например, что нацбанк создают для латания дыр в бюджете, или что ничего страшного в банкротстве банков. В то время, как свыше сотни лет назад, когда ещё не было Морган с компанией тратили гигантские суммы на спасение банкротов-коллег, а потом и организовали, наконец, ФРС. И в 1998 году происходило нечто подобное в случае с LTCM. Чего ради нужно было спасать конкурентов за свои кровные? На самом деле, девятнадцатый век, о котором мечтал Майкл, давно прошёл. Всё в мире связано, и если слабое звено ломается, неизбежно начнёт ломаться следующее звено, и если процесс этот запустить, сломается вся мировая экономика. Хорошо никому не будет. Это, увы, факт. Боюсь, мы обречены это увидеть, потому что процессы в мировых финансах всё более напоминают собой гигантское казино. Ставки растут, и сумма проигрыша может вырасти настолько, что никаких государственных "кубышек" не хватит, чтобы поставить всё обратно на место. И вот когда это случится, на руинах прежнего порядка можно будет начать строить что-то новое, более устойчивое. Вот при этом помогут пару советов от Майкла Хадсона.

Продолжаем знакомиться с книгой Майкла Хадсона

"Убивая носителя: как финансовые паразиты и долг разрушают мировую экономику."

Ссылки на предыдущие части: 1 2 3

Краткое содержание:

В Европе тоже стали спасать кредиторов, не помогая должникам. Ирландцы поручились за свои банки-спекулянты, понеся при этом потери национального масштаба. Латыши, начав с нулевого долга после обретения независимости, оказались в конкретных минусах, набрав долгов в иностранной валюте и не вложив их в производство. Греки тоже проели большую часть занятых денег, не сумев при этом обеспечить нормальную собираемость налогов. Финал для всех троих был одинаков: частным кредиторам всё было компенсировано, и эти страны стали с трудом платить по счетам ЕЦБ и  МВФ, которые стали требовать жёсткой экономии и приватизации. Ирландцы и латыши с готовностью затянули пояса, выбросив ощутимый процент населения в эмиграцию, а вот греки настолько серьёзно попали, что им пришлось что-то простить, оставив при этом достаточно, чтобы погрузить и эту страну в депрессию. И ни референдумы, ни протесты и демонстрации, ни левые у власти их не спасли. Побунтовали, успокоились, и платят.

Итак, Европа. В ней происходили процессы, весьма похожие на то, что было в США. В Ирландии на население повесили долги проигравшихся в финансовом казино крупнейших банков. Эти банки, занимая средства на мировом рынке, ссужали ирлдандцев ипотеками, рост числа которых надул пузырь недвижимости. Списывать долгов никому не стали, а правительство не оказало сколь-нибудь серьёзного сопротивления диктату ЕЦБ, выступавшим в интересах банкиров, за что подверглось критике даже со стороны одного из "диктаторов", дававших на это средства - МВФ. Те, кому были должны эти банки, свалили, довольные, с деньгами, а страна потеряла десятилетие в своём развитии. Каждый десятый подался за рубеж. И когда уже греки стали "кочевряжиться", когда пришла их очередь, ирландцы, вероятно задавшись вопросом "что, так можно было?", встали в первые ряды прессователей.

Идём дальше. Что же происходило у других? Например, в Латвии. Майклу довелось там побывать в составе одной из делегаций, потому он не понаслышке знаком с ситуацией там. Латыши отвалились от СССР с нулевым долгом, получив возможность начать жизнь с начала. Гражданам предоставилась возможность выкупать недвижимость по номинальной стоимости. Но цены на недвижимость взлетели с появлением ипотечного кредита. Процесс этот раздувался неолиберальным налоговым режимом, который способствовал финансовым махинациям и наоборот, "штрафовал" продуктивную деятельность. Иностранные банки, прежде всего шведские, безоглядно пустились во все тяжкие спекуляций недвижимостью, давая деньги всё более сомнительным заёмщикам. Заёмные деньги вместе с беглым капиталом из России и служили основой так называемого "балтийского" экономического чуда начала нулевых годов. В 2008 году пузырь лопнул, поток иностранных кредитов высох, цены упали, достигнув к 2010 года рекордного падения свыше 70%.

Индексы цен на недвижимость государств Прибалтики и еврозоны в сравнении. источник

Заёмщики, имея долги преимущественно в иностранной валюте, конкретно попали. Притом, что с падением цен на сырьё беглый российский капитал значительно сократился, стране нечем стало платить за импорт, превышающий экспорт. Решением правительства было снижение расходов путём жёсткой экономии, включающей в себя прежде всего урезание зарплат и прекращение финансирования всюду, где только возможно. Я помню в те годы говорили: "Да какой там у вас кризис, вот в Латвии, там траву уже не косят!" МВФ и ЕЦБ предоставили Латвии кредиты для поддержания валютного курса, которые послужили не на развитие производства или инфраструктуру, а куда? Правильно: на поддержку спекулянтов, чтобы те успели вывести деньги из страны. Тут удивляться нечему, ввиду того, что многие высокие кресла, включая главу Центробанка, сами имели ипотеки в евро, долларах или кронах. Спасали банки, которые безоглядно ссужали в погоне за очередным годовой премией для менеджмента. Рекомендации же ужесточения требований к столь безответственным кредиторам были названы "центральным планированием" самим контрольным органом! Должники остались вынуждены продолжать платить высокий процент своих доходов за ипотеку, не имея даже шанса отправить "звенящую почту" - сложить ключи от ипотечной квартиры в конверт и отправить в банк, как это можно сделать в США. Потому как соответствующий закон, принятый после долгих препирательств в Сейме, был нашпигован оговорками, делающий его применение весьма затруднительным. В результате молодые и способные стали уезжать за пределы страны на заработки, и в 2013 году каждый десятый латвийский гражданин появился на свет не где нибудь, а в Лондоне. От себя добавлю, что если сравнивать с Ирландией, Латвии похуже придётся - у ирландцев хоть производство какое-никакое имеется, электроника, например, а Латвия, кроме шпротов и водки, мало что вывозит. Только что по-прежнему на русский беглый капитал надеяться.

Обратимся к третьей стране из "набора" - Греции. Её проблемы были вызваны не пузырём на рынке недвижимости, а безответственными заимствованиями правительств ещё в прошлом тысячелетии, притом, что уклонение от налогов стало в этой стране национальным спортом. Уже до вступления в еврозону у греков было столько долгов, что их ни под каким видом не должны были принимать туда, но был придуман вот какой финт ушами: они продали свои долги Goldman Sacks, а уже после принятия выкупили их обратно (уже намного дороже при этом). Мошенничество мирового масштаба, что и говорить. Через восемь лет, когда эта история получила огласку, у греков уже были проблемы из-за кризиса. Стало ясно, что страна стоит на грани банкротства, началось бегство капитала. В таких условиях была организована "тройка" из ЕЦБ, Еврокомиссии и МВФ, которые дали кредит, чтобы греки расплатились со своими частными кредиторами. МВФ пришлось пойти при этом против своих же правил, потому как было очевидно, что кредит этот станет безвозвратным. Но пришлось уступить давлению других членов "тройки", усугубляемому страхом перед "системным риском" возможного банкротства страны-члена еврозоны (боялись, что потом настанет очередь Испании, Италии и т.д.). Так и получилось, что снова банкиры, занимавшиеся сомнительными делами, поимели свою прибыль и ушли с деньгами. За этот кредит грекам пришлось платить тем же курсом жёсткой экономии, подобно Ирландии и Латвии: снижением пособий, повышением пенсионного возраста и т.п. А когда стало ясно, что это не поможет, было недвусмысленно указано, что нужно распродавать страну приватизировать госсобственность: дороги, аэропорты, водоснабжение, туристические объекты и далее по списку вплоть до островов в Эгейском море.

Как известно, если кто-то банкрот, то он физически не может платить по счетам, и потому придётся списывать хотя бы часть долгов, что и произошло в 2012 году. И что, перекинулся пожар на другие страны? Нет. Это послужило Майклу подтверждением его мнения, что "системный риск" - это пиар-миф. Я считаю, что это не так, ведь уже через четыре месяца Европе пришлось на волне нарастания проблем в Испании пойти на экстраординарные меры и создать ESM. Я писал об этом здесь.  Но это было потом. А годом раньше Меркель, Саркози и Обама (действовавший в интересах Уолл-Стрит, поставившей на "тройку") как следует прессанули греческого премьера, после чего он пошёл на условия "тройки", не спросив об этом народ (хотя и обещал). Премьеру этому пришлось уйти, но и новое правительство тоже вынуждено было подчиниться "тройке". Приватизация, правда, буксует. Особенно после того, как была заблокирована продажа газотранспортной системы покупателю, предлагавшему вменяемые и весьма ощутимые деньги: Газпрому. Как говорится, не для тебя моя роза цвела. И даже СИРИЗА, которая пришла к власти в 2015 году и успела войти в книгу Майкла, не изменила положения. По прошествии лет можно сказать, что Ципрас не оправдал надежды автора и, несмотря на риторику,  продолжил политику затягивания поясов. Левые поползновения в Греции и Португалии были раздавлены на корню посредством изоляции стран, что послужило чётким сигналом Испании и Италии. Смирится ли новое итальянское руководство с подобным диктатом? Поживём-увидим. А что же греки? Новое правительство и массовые протесты не смогли вывести страну из стагнации, в которой она находится по сей день:

ВВП Греции в последние годы.

Как видно, хвалиться пока нечем. Может, дно уже достигнуто, а может нет...

Майкл часто набрасывается в книге на ЕЦБ и политическое устройство Евросоюза. ЕЦБ он ругает за "независимость" его политики, выражающуюся в том, что он не печатает деньги не для покрытия бюджетного дефицита. Неудивительно: ведь у него в задачах прописана стабильность цен, а не снижение безработицы, как у той же ФРС. Потому упрёк переадресовывается ЕС. Но вообще показательно, как, начиная, если мне не изменяет память, с Новой Зеландии (или Австралии?), пошла мода на независимость политики Центробанка, который кровь из носу должен держать инфляцию. Майкл не зря пишет, что такая политика очень выгодна кредиторам. Совпадение тренда на обуздание инфляции с либерализацией финансов о многом говорит.

Теперь про политику. Автор пишет, что ЕС не является полноценной страной, за то, что каждая страна сама собирает налоги и платит свои долги. Забывая о том, что это было желанием самих граждан европейских стран. Они не чувствуют себя братьями в семье народов и несколько раз уже заваливали Евроконституцию в референдумах. Оттого и устройство такое кривобокое. Тем не менее нельзя говорить, что всё так уж безнадёжно: уже имеются (и был во время выхода книги!) и банковский, и фискальный союзы. А механизм помощи "депрессивным" странам работает вообще с незапамятных времён, есть страны-доноры и страны-получатели субсидий. Та же Латвия получает свыше трёх процентов ВВП в качестве субсидий ЕС. Но всё же не думаю, что Евросоюзу светит блестящее будущее. Скорее, он падёт жертвой социальных конфликтов, вызванных ростом неравенства и олигархизацией политики, о чём пишет и Майкл, и о чём говорит нам история с Брекзитом.Потому что по-прежнему каждый сам за себя. Так было, так есть, и так будет.

Продолжаем знакомиться с книгой Майкла Хадсона

"Убивая носителя: как финансовые паразиты и долг разрушают мировую экономику."

Ссылки на предыдущие части: 1 2

Краткое содержание:

Помогая банкам и страховым компаниям в кризис, государство не связывало их при этом обременительными обязательствами. В результате кое-кто неплохо наварился, в то время, как простые граждане теряли работу и урезали расходы, платя по старым долгам. Мировые правительства пляшут под дудку олигархов, щедро одаряя их привилегиями, в то время, как пресса трубит простому народу про затягивание поясов. И некому вступиться за этот народ: политики прикормлены и вместо того, чтобы требовать списания долгов, обвиняют в плохой жизни государство, чужаков, инопланетян - кого угодно, но только не тех, кто реально мешает жить.

Майкл продолжает приводить примеры "бесплатных раздач", устроенных государственными органами США финансовой "индустрии" после кризиса 2008 года. Слово "индустрия" взято в кавычки не просто так: автор отрицает за банками сколь-нибо ощутимую роль в общественном производстве. Государство помогло банкам, но не помогло простым гражданам. Это несправедливо. Главной целью этой помощи был Citigroup: огромный "бегемот", который разросся, нажравшись мусорных облигаций и занимаясь сомнительными операциями. Что возмущает, так это что им дали деньги, не налагая серьёзных дополнительных условий. Когда простой человек берёт кредит в банке, ему оговаривается то, как он будет ими распоряжаться, не говоря уже об обеспечении. Здесь же получатель был полностью волен в своей деятельности. Ни малейшего контроля за использованием средств не было. Citigroup даже заплатил миллиардные бонусы по итогам катастрофического 2008 года, не говоря уже о неприлично вздутых зарплатах своего руководства! Автор говорит, что "по-хорошему" нужно было банкротить Citigroup и ставить управляющего, который бы живо навёл порядок. Тогдашняя шефиня FDIC Шейла Бэйр выступала за такое решение, но этому не дали ходу Гейтнер с Полсоном. Дав деньги банкам, государство не озаботилось изменить правил игры. Скажу на это, что лишь поначалу не озаботилось. Потом вышел закон Франка-Додда, который как раз контроль финансовой сферы и посвящён, но о нём Майкл упоминает почему-то лишь вскользь. В любом случае, "перезагрузки" экономики не произошло. Рост после кризиса остался слабым и неустойчивым, благодаря сохранившейся долговой нагрузке субъектов экономики. Люди предпочли не набирать новых долгов, а выплачивать старые.

Были, конечно, и те, кто нажился в эти трудные времена. Например, Goldman Sacks. Они накупили ценных бумаг под названием CDS, застраховав по сути мусорные облигации на своём балансе на многие миллиарды долларов. Они знали, что курс этих облигаций почти неминуемо рухнет. Страховка эта была весьма дешёвой для этого риска, и дешевизна эта обосновывалась рейтингом ААА, которым были снабжены эти мусорные облигации. Вспоминаю, что впоследствии, когда начались разборки, рейтинговые агенства стали утверждать, что эти рейтинги представляют собой "частное мнение", на которое каждый имеет право. Так вот, когда это страховое событие наконец пороизошло, страховщику сразу же были выставлены претензии. Размер суммы, на которую залетела страховая компания, был настолько неприличен, что она сразу бы обанкротилась, не случись американскому налогоплательщику встать на помощь сотнями миллиардов долларов. Финансовое лобби в Конгрессе подсуетилось, и Голдманы сотоварищи (в их числе были и Deutsche Bank, и Societé Generalé) получили свои деньги. Любой, кто имел дело с получение страховых выплат, знает, что страховщик обычно тянет до последнего, не желая платить. Но это не наш случай. Средства были получены без малейших проволочек. Вот так желание быстрых и лёгких денег подвело нашего героя вчерашних дней. Не стану томить читателя и назову имя этой страховой компании: AIG.

Может быть, они и хотели бы сделать лучше, но проблема в том, что в решениях своих они были связаны новым начальством, назначенным тем, кто давал помощь: государством. Да, государство дало деньги не на столь мягких условиях, как банкирам. Оно получило контрольный пакет акций со всем вытекающим из этого контролем над фирмой. Процент выплат по деньгам, предоставленным государством, был тоже гораздо выше. Ну так вот, руководить AIG посадили члена совета директоров Голдман Саксов, который умудрился даже совмещать работу на обе фирмы какое-то время. Разумеется, он позаботился, чтобы и Goldman Sacks, и прочие спекулянты получили полную сумму звонкой монетой за свой мусор, что они в своё время застраховали. Вся эта комбинация даёт основание полагать, что государство в этом случае действовало не в интересах подавляющего большинства своих граждан, а в интересах самого состоятельного верхнего процента населения.

Обама, пришедший к власти на волне требований облегчения положения простого человека, не озаботился, по старому популистскому обычаю, реальным выполнением своих обещаний. Пустив козла Гейтнера в огород Казначейства, он обеспечил отказ списания ипотечных долгов, и это несмотря на открытые обещания заняться этим. У этого Гейтнера хватило наглости призывать к совести должников, которые запускали процедуру банкротства по своим безнадёжным ипотекам. Ещё бы, кредиторы ведь в минусах останутся, ведь дом в обеспечение кредита упал в цене так, что кредитор не отобьёт свои деньги. Ну а когда этим занимаются крупные риэлторы - тогда, конечно, всё нормально. Бизнес аз южуал. Результатом принятия госпрограммы HAMP, нацеленной на смягчение условий выплаты долгов безнадёжным должникам стало то, что было потрачено лишь 8% запланированных средств. А Обама, собрав у себя в офисе уже готовых раскошелиться проштрафившихся жирных котов с Уолл-Стрит, вместо того, чтобы наказать их и обеспечить какой-то контроль, чтобы ситуация не повторилась в будущем, послужил на самом деле защитным экраном для них, спустив на тормозах реальные проекты помощи малоимущим должникам, позволив и дальше выплачивать миллиарды на зарплаты и премии руководству и отказавшись расследовать мошеннические схемы ипотек. И всё же, несмотря всю эту защиту, финансовые воротилы (они же спонсоры его избирательной кампании), продолжали покусывать его, ругая в прессе за "противодействие бизнесу". Почему? Всё просто: чтобы получить ещё больше плюшек.

В конце раздела Майкл обращается к политическим последствиям расслоения общества - вырождению демократии в  олигархию. Он приводит примеры из истории древних Греции и Рима, когда рост долгов сопровождался подъёмом олигархата. Я считаю, что причиной всё же были не долги - они были сами следствием усиления неравенства. Процесс узурпации власти сопровождается намеренной дезинформацией широких масс неолиберальными идеями "свободного" рынка, распространяемой лобби FIRE-сектора экономики. Этими лоббистами пронизаны мировые правительства, и в результате они озабочены в основном не расширением производства, а политикой жёсткой экономии и приватизацией госимущества как следствием бюджетного дефицита. Причину проблем видят в экологии, демографии, чёрте, дьяволе, словом, в жертвах, но только не в финансовых мучителях. Рост неравенства таким образом представляется "объективным" процессом, а не результатом ползучей олигархической политики. С помощью проводившегося до совсем недавнего времени "количественного смягчения" (QE) добиться роста производства не получилось, ведь деньги попадали не к кому попало, а в лапы банкиров. Те не запускают их в экономику, а используют для дальнейших спекуляций, надувая новые пузыри. А можно было бы на эти деньги помочь людям избавитья от долгов, пишет Майкл. На самом деле замечу, что нельзя сказать, что простой должник не выиграл от этого: ведь процентные ставки попадали, и народ получил возможность перекредитоваться под более выгодный процент, уменьшив нагрузку. Что многие и сделали, потому автор здесь не до конца прав. А как же демократия? Где оппозиция? Где левые, которые должны по идее стоять на страже интересов обделённых? Увы. В Штатах, да и во всём мире, картина удручающая. Реакцией на сложившееся положение вещей стало усиление антиправительственной риторики со стороны либертарианцев и анархистов и триумф Трампа, в то время, как традиционные левые партии де-факто встали на сторону олигархата, оправдывая статус-кво. Сложившимся политическим вакуумом пользуются националисты и евроскептики. Своей риторикой, направленной против господства глобальной финансовой элиты они (и Трамп тоже, да!) находят отклик в сердцах избирателей. Реально это не меняет ситуации контроля олигархии над политическим процессом. Майкл сожалеет, что до сих пор не появилось реальной политической силы в США, подобной греческой Сиризе, которая бы поставила на повестку дня вопрос о том, что, по его мнению, на самом деле нужно сделать: списать долги и реформировать финансовую систему в интересах государства.

Я задам по поводу списания долгов один лишь вопрос: неужели не ясно, что после того, как должнику спишут долги, он наделает новых? Нужно другое решение. Первое, и главное - долги это не корень проблем, а прежде всего сами являются следствием низких доходов! Нужно уменьшать неравенство, и начинать при этом с восстановления прогрессивной шкалы налогообложения. Второе - расточительство, также приводящее к долгам, должно наказываться. При хвалёной Майклом демократии целые правительства в погоне за благосклонностью избирателя вгоняют страну в долги, набирая кредитов, отдавать которые придётся не им, а потомкам. Типичный пример тому - Греция. Вот интересно, что говорит на этот счёт наш автор? Надеюсь, мы узнаем, ибо ситуация в Европе - тема следующего раздела.

Продолжаем знакомиться с книгой Майкла Хадсона

"Убивая носителя: как финансовые паразиты и долг разрушают мировую экономику."

Ссылка на предыдущую часть.

Краткое содержание:

В условиях подчинения компаний интересам биржевых спекулянтов акционерный капитал замещается долгами. Банки не любят кредитовать производство, а предпочитают косить бабло через ценные бумаги и недвижимость. Близорукий фокус на быстрой прибыли калечит развитие производства, а государственная политика "лёгких денег" надувает пузыри, которые, лопаясь, оставляют население в долгах, как в шелках. "Денежные мешки" задолго до кризиса 2008 года знали, чем кончится такая политика, но молчали, желая продолжать игру в мировом финансовом казино. А когда запахло жареным, они первыми встали в очередь за помощью, и государство щедро им помогло.

В следующей главе Майкл показывает нам методы осуществления господства финансовой элиты в современном мире. Стремление по-быстрому заработать заставляет крупные компании заниматься обратным выкупом своих акций на рынке. Этим они тратят свои средства, необходимые для продуктивных вложений, и часто это делается в интересах биржевых спекулянтов. Замечу, однако, что само по себе это не так уж и плохо, если у компании есть свободные средства, поскольку по выкупленным акциям не нужно платить дивиденды. Но нехороший оттенок это приобретает, когда деньги для этого занимаются где-то под фиксированный процент, под тем предлогом, что процент этот ниже выплачиваемого акционерам по дивидендам. Руководство компаний часто получает доход, напрямую завязанный на курс акций и потому кровно заинтересовано в этом. Но для самой компании в долгосрочном плане это представляет риск: в то время, как фирма сама определяет размер выплачиваемых дивидендов (и когда денег нет, может вообще их не платить) процентики по долгу постоянны вне зависимости от ситуации. Банкиру вынь и положь согласно договору, а если денег нету - он заберёт то, что находится в обеспечении кредита.

Автор говорит, что исторически банки не любили вкладываться в производство и традиционно обходились торговлей и королевскими войнами. Финансирование коммерческих монополий типа Ост- и Вест-Индской компаний Майкл не считает промышленным кредитом. Для этих целей и были созданы первые акционерные биржи, где правительства поддерживали раздувание пузырей, чтобы не взимать налоги для уплаты процентов по кредитам. После начала промышленной революции банки долгое время избегали ссужать даже для строительства железных дорог. Неудивительно: где гарантии? Вот если товар уже произведён и портфель заказов налицо - тогда пожалуйста. Уже потом, с течением времени, появились инвестиционные банки, сразу погрязшие в рискованных спекуляциях ценными бумагами, которых удалось усмирить только во время Великой Депрессии. На время, как оказалось. В восьмидесятых годах начался взлёт "рейдеров мусорных облигаций", которые начали скупать акции на заёмные средства, пытаясь после этого выжать побольше сока из компаний, сбросив эти акции затем в нужный момент. Эта тенденция замены акционерного капитала долговым продолжается по сей день. Рейдеры навроде Карла Айкана или Билла Экмана стали миллиардерами, и теперь уже сами компании по их примеру занимают деньги для обратного выкупа своих акций. Майкл интересно описал попытки подобного рейдерства на примере McDonalds и Time Warner. Конечно, вряд ли кто захочет быть подобной жертвой, и вот уже Google решается перед размещением акций ограничить голосующие права свежевыпускаемых акций, а Dell вообще уходит с биржи. Результатом всеобщего ползучего замещения акций долгом является сокращение капитальных инвестиций и замедление роста экономики. Ну, это мы уже слышали. Замечу, однако, что несмотря на эти нехорошие вещи, экономика продолжает расти, и кому нужны были деньги на рентабельное и нужное производство - тот их всегда находил, несмотря на все трудности.

Для автора обидно то, что обоснование сомнительных практик рейдерства приходит из академических кругов, а правительства, и без того напичканные лоббистами, и рады претворять эти рекомендации в законы, дерегулируя отрасль. Профессор Майкл Дженсен, рекомендовавший в девяностых привязывать зарплату высшего руководство компаний к курсу акций горько посетовал в 2005 году, что менеджеры повально занимаются жульничеством, пытаясь обмануть акционеров. Хуже: компании с вменяемым начальством вынуждены сами набирать долги, ухудшая показатели, создавая этим "ядовитые пилюли", которые предотвращают атаки корпоративный рейдеров. Даже госкомпании стали подвержены пагубной привычке "самоокупаемости" и фиксации на кратковременной прибыльности.

Сложившийся с начала восьмидесятых годов порядок вещей Майкл называет "экономикой пузырей". Ссудный процент снижается, как следствие "физики" набирают больше ипотек, как следствие цены на недвижимость растут. Это позволяет дороже заложить свой дом, чтобы влезть в ипотеку на покупку ещё одного. Процесс с положительной обратной связью. Экономика в буме на гребне лавины растущих долгов. Потом - бах! Кризис. Простой народ тратит деньги на выплату долгов, покупая меньше товаров, а те, кому они платят, то по жизни тратят меньше: на еду им всегда хватает, а то, что остаётся от покупки недвижимости и предметов роскоши, они пытаются ссудить снова. В итоге спрос на товары не растёт, как и экономика. В принципе, известная вещь: богатые проедают заметно меньший процент своего дохода.

Обращаясь к прошлому кризису 2008 года, Майкл говорит, что его приход можно было задолго распознать, и банкиры были в курсе происходящего, но намеренно не заводили разговоры о предстоящем коллапсе, надеясь свалить с деньгами в последний момент. Многим это удалось, а кто не успел - того спасли деньгами налогоплательщиков. Это намеренное молчание было подкреплено утверждениями экономистов доминирующих научных течений о благотворности дерегулирования финансов и свободе рынков. Насколько гнилыми могут быть их модели, наглядно показал коллапс хедж-фонда LTCM, руководимого нобелевскими лауреатами Шольсом и Мертоном, в конце девяностых. Тех, кто предупреждал о грядущей катастрофе (в их числе был и Майкл), не слушали, и даже пытались затыкать рот. Во главе поборников дерегулирования и защитников пузыря недвижимости был Тим Гейтнер, глава федерального резервного банка Нью-Йорка. Глобальное финансовое казино продолжало работать полным ходом. И когда в 2008 году начались первые банкротства, закон Гласса-Стиголла, запрещающих коммерческим банкам играться с ценными бумагами, уже давно был отменён. Обещание эффективной работы свободных рынков оказалось сказкой. И банкиры хором запели, что этого нельзя было предвидеть. Ложь, конечно. Они видели, но жадность замкнула их уста. А если это было, непредвиденно", то выходит, что злых намерений у денежных мешков не было, и этим добрым дядьками не мешало бы помочь казёнными средствами. Но никто не помог простому человеку, который так и остался со своими долгами.

Когда сентябре 2008 года обанкротились Lehman Brothers, в полный рост встал вопрос банкротства следующих крупных банков, прежде всего Citigroup и AiG. Финансовое лобби поставило в Конгрессе вопрос о помощи "системно важным" финансовым организациям для предотвращения дальнейшей волны банкротств. Речь идёт о так называемом TARP-законе, который предусматривал ассигнование до 700 миллиардов долларов для выкупа мусорных облигаций. Майкл утверждает, что это было не нужно. Нужно было заставить воротил рынка самим справляться со своими проблемами. Но этого не случилось, конечно. Закон приняли в нарушение конституционных норм, и девять крупнейших банков получили деньги на весьма мягких условиях, без того, чтобы заставить их что-то изменить в своей политике. Таким образов проигравшиеся спекулянты остались в плюсе, и финансовое казино осталось на плаву.

Мы видим в этом случае пример социализации убытков или "лимонного социализма". Но что было бы, если бы этим банкам не помогли? Майкл говорит, всё нормально, кто-то бы обанкротился, однако системной опасности это не представляло. По правде сказать, мнение его не обосновано. Но то, что власть имущие даже не озаботились вопросом хотя бы попробовать просчитать эффект -  говорит в пользу точки зрения автора. Теперь поищем аргументы против.

Во-первых, волна банкротств была налицо, всё более крупные игроки оказывались в опасности. В Европе на грани оказались банки с капиталом, многократно превышающим ВВП отдельных стран. Во-вторых, мы знакомы с уроками истории. Возьмём Великую Депрессию. В США катастрофы и в самом деле не произошло, но в Европе волна банкротств вызвала резкую поляризацию в политике и привела фашистов к власти, которые развязали впоследствии мировую войну. Если сравнивать рост экономики тогда и сейчас, то, хоть Майкл и говорит, что "перезагрузки", т.е. списания долгов гражданам, не произошло, восстановление после недавнего кризиса было заметно быстрее, чем тогда. Я приведу ещё раз график, который был у меня здесь:

Мировое производство в сравнении: индекс мирового промышленного производства.

Источник

Можно видеть, что уже через три года последствия кризиса были изжиты, а при Великой Депрессии "колбасило" ещё долго, по сути до самой Второй мировой. Причина различия лежит в том числе и в том, что государства в этот раз действовали решительно и согласованно, не скупясь на помощь "утопающим". И в-третьих, эти сотни миллиардов не были подарены этим банкам, а даны в долг. Государство инвестировало 426 миллиардов и получило 441 миллиард назад. Поэтому, говоря о "подарках", Майкл лукавит.

Как видим, старания автора привести читателя к мнению, что одним прощают долги, а другим - нет, не очень-то обоснованы. При всей мощи, при всём влиянии финансовой элиты я не могу согласиться и с тем, что была какая-то существенная альтернатива помощи банкам в кризис. Она была необходима, и это подтверждается историей. Да, это несправедливо, но альтернативы плохи. Сам американский центробанк, ФРС, была создана как раз с целью оказания помощи системно важным финансовым организациям в кризис после событий 1907 года. Я понимаю, очень многие рядовые американцы сидят в долгах, и система, приведшая к такому положению, должна быть реформирована. Но радикальные решения типа списания этих долгов не приведут ни к миру, ни к согласию в обществе. А главное, они вряд ли будут способствовать более продуктивному труду.

Автор, повествуя о сползании населения в долг и подъёме рантье, не упоминает, что сотню лет назад рантье исчезли как класс. И кто их уничтожил? Инфляция! Могу с уверенностью сказать, что проблема долгов будет решена, и будет решена точно также, как и раньше - обесцениванием денег. Финансовая элита в курсе, трубя на всех углах, что инфляция - зло, но вряд ли получится оставить всё, как есть. Запас прочности исчерпан. Впрочем, это уже совсем другая история.