Серия «ЛИТЕРАТУРНОЕ»

Удачный снимок: два вида на церковь Святых Праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы — для сравнения 1987 и 2022 годы.

За спиной у фотографа Симеоновский мост; сзади слева — первый в России стационарный цирк Чинизелли. Напротив цирка через створ Караванной улицы (в 1987 году это была улица Толмачёва) — Манежная площадь. От моста тянется Инженерная улица с цирковой гостиницей и видом на торец Михайловского манежа. За цирком через парк — Инженерный, он же Михайловский замок...

Все эти петербургские достопримечательности играют роль в романах-бестселлерах "Тайна трёх государей" и "1916 / Война и мир". А снимок напоминает об эпизоде из третьей части "1916", где даны кое-какие пояснения к первым двум частям, и автомобили тоже упомянуты неслучайно. Кстати, фамилию ленинского шофёра я помню с первого класса, так получилось.

Двадцать седьмого октября [1917] в десять утра Владимиру Ильичу Ульянову-Ленину — первый раз в жизни! — подали к подъезду Смольного персональный автомобиль, прежде возивший столичного градоначальника. Мощный двухтонный Turcat-Mery вызвал у вчерашнего нищего эмигранта восторг, но прослужил недолго. Через пару недель автомобиль угнали служившие в Смольном пожарные: перекрасили и продали в Финляндию.

Сперва шофёром Ленина был Степан Казимирович Гиль, который достался в наследство от градоначальника вместе с лимузином. Однако скоро Владимир Ильич полюбил много ездить и что ни день менять моторы, поэтому с Гилем трудилась уже целая бригада шофёров — Тарас Гороховик, Пётр Космачёв, Лев Горохов, Владимир Рябов...

В конце 1917 года улицы Петрограда завалило снегом. Обычное дело — зима. Но впервые никто не убирал столицу: хозяев отменили, а новая власть слишком увлеклась революцией, напропалую экспроприировала экспроприаторов и не желала отвлекаться на мелочи. Выручал Delaunay-Belleville-45. Тот самый, над которым трудились Кегресс и Шкловский. Автомобиль, который обкатывал великий князь Дмитрий Павлович, а после угнал Маяковский. Императорский лимузин, в котором везли к проруби убитого Распутина.

На этом Delaunay-Belleville в первый день 1918 года Ленин возвращался в Смольный с митинга в Михайловском манеже. За компанию с ним ехал швейцарский знакомец Фриц Платтен — организатор транзита большевиков через Германию и приятель австрийского разведчика Ронге.

У Симеоновского моста через Фонтанку автомобиль обстреляли. Может, на колокольне Симеоновской церкви засел пулемётчик. Может, поблизости притаились какие-то молодцы с винтовками. Под огнём разве разглядишь!

Пули в нескольких местах прошили кузов. Взъерошилась щепой фанера, брызгами разлетелось ветровое стекло, посыпались боковые... Тарасу Гороховику, сидевшему за рулём, осколками посекло лицо. Но он выжал полный газ, и вихляющий Delaunay-Belleville умчался с моста вправо на набережную, под прикрытие домов.

При первых звуках выстрелов Платтен стремительным движением схватил Владимира Ильича за шиворот и пригнул ему голову. Председатель Совета народных комиссаров остался в живых, а швейцарцу одна из пуль раздробила пальцы на руке. Благодарный Владимир Ильич подарил раненому спасителю свой «браунинг».

Фриц Платтен, который привёз Ленина в Петроград и сохранил ему жизнь, так и остался в России. Его посадили в 1937 году — за шпионаж и хранение памятного пистолета, полученного от коммуниста номер один, а в 1942-м Платтен сгинул в сталинских лагерях.

Владимир Ульянов не любил стихи Владимира Маяковского и ссорился с Максимом Горьким — единственным из всех, кто оставил о нём интересные воспоминания. Любил Владимир Ильич стихи Фёдора Тютчева — и автомобили из гаража императора Николая Второго.

Вечером 10 марта 1918 года шофёр Владимир Рябов на подстреленном Delaunay-Belleville тайно привёз главу нового правительства ко второстепенным путям платформы «Цветочная площадка». Там, за Обводным каналом, под охраной латышских стрелков с пулемётами, ждал роскошный спецпоезд №4001. Совет народных комиссаров бежал из Петрограда в Москву: немцы, которых ещё недавно били далеко в Европе, теперь оказались в опасной близости — под Псковом. <...>

Вот, бывало, посмотришь на обычный петербургский снимок, а сколько всего вспоминается...
...потому что снимок сделан с того самого места, где косорукий пулемётчик, засевший новогодним утром на колокольне Симеоновской церкви, достал очередью единственный в поле зрения, медленно лавирующий в снегу автомобиль, — и мог радикально изменить ход российской истории. Но не изменил, а хитровывернутый героический швейцарец, будущая жертва политических репрессий, ценой собственной руки закрепил результат косорукости российского воина.

Что ещё?

Книга написана давно, а сейчас всё расказанное в ней гуглится без проблем: от фамилий и марок автомобилей до угона пожарными и продажи в Финляндию первого служебного автомобиля вождя большевиков. Последним его персональным транспортом был "роллс-ройс" московского градоначальника.

И ещё нюанс: в романе говорится: "Платтен сгинул в сталинских лагерях", но это не совсем так. Он тяжко болел все четыре года, отбытые в концлагере Липово под Архангельском. А когда в 1942 году срок закончился, по приказу начальника лагеря конвоир просто вывел Платтена в ближайшую рощу и застрелил. Факт официально удостоверен, как и другие подробности биографии спасителя большевистского вождя. Фриц Платтен посмертно реабилитирован в 1956 году вместе с сотнями тысяч таких же безвинно уничтоженных. Место его захоронения неизвестно.

...или Отец Фёдор и сын Фёдор. Или Юстас Алексу. Или вот оно как, Михалыч. Или...

"С передачей Фодыру Михалычу Достоевкуму.
Папа дай гостинца.
Федя".

Это автограф Фёдора Фёдоровича Достоевского. Сынишка Фёдора Михайловича подсунул листок под дверь кабинета писателя, требуя сладостей.
Папа умер, когда мальчику было десять.

Нимфетка Лолита и профессор Преображенский, зазеркальная путешественница Алиса и хозяин театра Карабас-Барабас... Что между ними общего?

Вслед за многими и многими продолжаю повторять, что каждый персонаж любого автора — в первую очередь, сам автор. Прежде чем описать персонажа и тем более героя, его приходится сперва вытянуть из собственной личности, либо сперва смоделировать в себе, а потом вытягивать.
Эта немудрёная мысль встречается на страницах монументального труда "Антикоучинг. Как НЕ НАДО писать". Если автор — пустышка, такими же будут и персонажи, как ни маскируй эту пустоту...
...но даже хорошему писателю ещё никогда не мешали прототипы, которые позволяют добавить персонажам жизненной правды, многогранности, яркости и сочности.

Льву Толстому первым, хотя далеко не единственным прототипом Анны Карениной послужила старшая дочь Пушкина, несчастная Мария Гартунг. А Стива Облонский — практически портрет мужа близкой родственницы, дочери авантюриста графа Фёдора Ивановича Толстого по прозвищу "Американец".

Собирательный образ Наташи Ростовой навеян Толстому сёстрами Берс — Елизаветой, Софьей и Татьяной. На одной из них писатель женился, а другая, которая была в него влюблена, до конца жизни не простила оборотистую сестру с мужем-недотёпой.

Сёстры Лидия, Ольга и Серафима Суок жили со знаменитыми советскими писателями. Один из этих счастливцев — Юрий Олеша — собрал из сестёр прототип героини своей сказки "Три толстяка" и дал ей имя в честь очаровательных девушек.

Приятелям и землякам Олеши — Илье Ильфу и Евгению Петрову — основным прототипом их самого знаменитого героя Остапа Бендера послужил ещё один земляк, оперуполномоченный одесского уголовного розыска Осип Шор. Его затейливая биография могла бы лечь в основу ещё более лихого авантюрно-криминально-приключенческого романа, чем "Двенадцать стульев" и "Золотой телёнок".

Оскар Уайльд сделал прототипом романа "Портрет Дориана Грея" своего знакомого — великосветского денди и одновременно богемного кутилу, красавца-поэта Джона Грея.

Джеймс Мэтью Барри списал Питера Пэна с Майкла Дэвиса, сына своих приятелей, — и посвятил сказку о мальчике, не желавшем взрослеть, своему старшему брату, который умер подростком.

Артур Конан Дойл подсмотрел основные черты величайшего сыщика Шерлока Холмса у своего университетского преподавателя Джозефа Белла. Именно Белл называл свой способ анализа внешности, поведения и привычек окружающих "методом дедукции". Правда, и он, и Дойл ошибались, поскольку метод Холмса основан в основном на индукции.

Владимир Набоков взял прототипами героя романа "Защита Лужина" двоих выдающихся шахматистов. Манерой игры Лужин похож на чемпиона мира Александра Алехина, а внешне — на виртуозного мастера игры Акибу Рубинштейна, который вдобавок поделился с набоковским героем и психическими отклонениями, и печальным финалом биографии.

Основным прототипом Джеймса Бонда стал начальник и учитель писателя Йэна Флеминга, создатель разведки МИ5, полковник Королевского флота сэр Вернон Келл — один из реальных персонажей романа "1916 / Война и мир".

Кроме того, у знаменитого суперагента есть несколько выразительных черт разведчика и авантюриста принца Бернарда Ван Липпе-Бистерфельда — создателя знаменитого Бильдербергского клуба, упомянутого в романах "Тайна трёх государей" и "Тайна двух реликвий".

У вымышленных персонажей этих романов, как и у следующего — "Тайна одной саламандры", — есть интереснейшие прототипы, в том числе мои военные товарищи. Меня радует, когда читатели узнают в прототипах своих родственников и знакомых, уже ушедших из жизни.

Интересно получилось в романе "Ундецима". Я, спросив разрешения у основного прототипа главного героя, использовал несколько фактов его биографии. А позже он со всей своей семьёй удивлялся тому, насколько близко к реальным смоделированы в сюжете события их жизни, о которых я знать не мог.

В том и прелесть хорошей литературы: даже вымышленные персонажи — это живые люди, а не картонные дурилки с ярлыком на лбу: "герой", "героиня", "антагонист" и так далее.

Всем увлекательного развивающего чтения с удовольствием.