Про Алексея Николаевича Толстого (1883-1945) давно — ещё с его молодых лет — известно, что по рождению он совсем не Толстой, а Бостром, внебрачный сын шведского помещика от жены графа Николая Толстого. Но парень оказался цепким, фамилию подгрёб вместе с титулом — и выжал из неё 146%, как сейчас принято, если не больше.
Его имя навсегда сохранится в истории политической пропаганды и "чёрного пиара": Алексей Николаевич — автор фальшивых "Дневников" императорской фрейлины Анны Александровны Танеевой-Вырубовой (1884-1964), на основании которых по сей день живёт в гладких мозгах массовой аудитории фальшивая история о разнузданных оргиях Григория Ефимовича Распутина (1869-1916), о его безудержном пьянстве, о превращении императорского дворца в притон разврата... Закон пропаганды: чем дебильнее и чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят насекомые граждане.

Алексей Николаевич Бостром, также известный как Толстой, — ловкий гешефтмахер, голодный эмигрант 1920-х, ставший советским "красным графом"; журналист, писатель и общественный деятель — не раз упомянут в моём эпическом романе "1916/Война и мир".
Но в первую очередь интересны, конечно, не мои упражнения с этим персонажем, а воспоминания о нём коллег и современников. Например, Надежды Александровны Лохвицкой, также известной как Тэффи.

<...> Алёша подсел ко мне, потянул носом.

— У тебя, — говорит, — хорошие духи.

— Да, — говорю, — это мои любимые, "Мицуко" Герлен.

— Герлен? Да ведь он страшно дорогой!

— Ну что ж, вот подарили дорогие.

Потом опять разговор стал общим. Но вот, вижу, Алексей встает и идёт ко мне в спальню. Что-то там шарит, позвякивает, а лампы не зажигает. Кто-то позвал:

— Алёша!

Вышел. Все так и ахнули.

— Что такое? Что за ужас!

Весь от плеча до колен залит чернилами.

Оглядел себя, развёл руками и вдруг накинулся на меня.

— Что это, — кричит, — за идиотство, ставить чернила на туалетный стол!

— Так это ты, стало быть, решил вылить на себя весь флакон моих духов? Ловко.

— Ну да, — негодовал он. — Хотел надушиться. Теперь из-за тебя пропал костюм. Форменное свинство с твоей стороны.

Ужасно сердился.

Любил он на каком-нибудь званом чаю сказать жене тоном остряка:

— Наташа, попроси лист бумаги или коробку, нужно забрать бутербродов Фефе на завтрак в школу.

Хозяйке приходилось делать вид, что это забавная шутка, и упаковывать ему сандвичи и пирожные. А Толстой помогал, выбирал и подкидывал.

Занятная история произошла у Толстого с пишущей машинкой.

Машинку эту он взял у Марьи Самойловны на две недели, да так и не вернул. Марья Самойловна, человек очень деликатный, прождала больше года, наконец, решилась спросить.

— Не можете ли вы вернуть мне пишущую машинку? Она мне сейчас очень нужна.

Толстой деловито нахмурился.

— Какую такую машинку?

— Да ту, которую вы у меня взяли.

— Ничего не понимаю. Почему я должен вернуть вам машинку, на которой я пишу?

Марья Самойловна немножко растерялась.

— Дело в том, что она мне сейчас очень нужна. Это ведь моя машинка.

— Ваша? Почему она ваша? — строго спросил Толстой. — Потому что вы заплатили за неё деньги, так вы считаете, что она ваша? К сожалению, не могу уступить вашему капризу. Сейчас она мне самому нужна.

Повернулся и с достоинством вышел.

Последняя забавная шутка перед отъездом была продажа чайника. Чудный, большой, толстый, белый фарфоровый чайник для кипятка.

— Вот, пользуйся случаем, — сказал он мне. — Продаю за десять франков. Себе стоил двадцать. Отдам, когда буду уезжать, пока ещё самим нужен. А деньги плати сейчас, а то потом и ты забудешь, и я забуду.

Заплатила. После отъезда Толстых оказалось, что желающих набралось больше двадцати человек, и все заплатили деньги вперёд. А чайник, конечно, укатил в Берлин. <...>

Оборотистый был парень этот Бостром, он же Толстой, что и говорить. И у меня в романе "1916/Война и мир" про него интересно написано.
И когда меня приглашают читать студентам лекции по историко-приключенческому роману — после Вальтера Скотта, Роберта Льюиса Стивенсона, Виктора Гюго, Александра Дюма, Марка Твена и Артура Конан-Дойля в разделе российских авторов обязательно упоминаю про Алексея Николаевича Бострома, он же Толстой.

Откуда мы знаем, каким был праиндоевропейский язык? Откуда все эти корни со звёздочкой?

Начинается всё с того, что огромное множество языков мира постепенно стали распределять по родственным группам и по языковым семьям - по наличию общих черт в лексике и в грамматике. Тут важна только внимательность того, кто этим занимается, и это, в общем-то, не так уж сложно.

Вот тут "свинья", а тут "swine", например. Кажется, что-то родственное тут есть. (Да, в начале всегда идёт предположение, и вот это вот "кажется").

На этом этапе важно исключить случайные сходства. Ведь количество звуковых сочетаний, на которые способен человеческий речевой аппарат, не бесконечно, поэтому иногда на разных концах земного шара складываются похожие слова ("ра", привет).

А ещё, носители не родственных языков иногда контактируют друг с другом и что-то заимствуют. Это тоже нужно учитывать при поиске и классификации сходств.

Поэтому самое главное - сходства должны быть регулярными. Например, английский [f] регулярно соответствует греческому [π]:

англ. "foot" - греч. πόδι [pódi] ("нога")

англ. "flat" - греч. πλᾰτῠ́ς [platús] ("широкий, плоский")

англ. "father" - греч. πατήρ [patér] ("отец")

англ. "fire" - греч. πυρ [pyr] ("огонь")

Этот список очень маленький, и говорит он только в пользу родства английского и греческого. В действительности, подобные соответствия охватывают большую часть языков одной семьи.

Огромное количество вот таких составленных таблиц навело ученых на мысль, что когда-то все эти языки вышли из общего языка-предка.

И этот язык-предок стали реконструировать. Для того, чтобы продемонстрировать, как происходит этот процесс, начнём издалека.

Вот если в русском есть слово "отец", в украинском "отець", а в белорусском "айцец", то это наводит на мысль, что когда-то все эти три народа говорили на одном языке, и мы можем восстановить общую для всех троих праформу как *отец. Звёздочка означает, что мы не встречали её в письменных источниках (сейчас мы только делаем вид, что не встречали, потому что это пример).

Почему именно "отец"? По демократическому принципу. Если в двух случаях из трёх первая "о", значит берём "о". Дальше лидирует "т", потом единогласно "е", и единогласно "ц".

В данном случае мы имеем счастье проверить, потому что есть древнерусский и язык, зафиксированный письменно, и там можно встретить формы "отьць", "отець" и "отецъ". То есть мы не смогли восстановить правильное написание, но попали в верное произношение.

В идеале, нужно было сравнить не только три этих языка, но и всё многообразие их диалектов (и ученые так и делают), тогда результат получается ещё точнее.

Дальше подключаем ещё несколько славянских языков: болгарский - "отец", чешский - "otec", польский - "ojciec", сербский - "отац". Отсюда уже можно выводить праславянское слово, но его мы проверить уже не сможем, потому что праславянский язык не зафиксирован. Праславянское слово *отец навсегда останется со звёздочкой (если, конечно, мы не найдём праславянские тексты или аудиозаписи).

И тем не менее, согласитесь, мы ведь можем быть уверены, что произносилось это слово так или практически так? Мы можем не попасть в твёрдость-мягкость, в ударение. Но в целом, каким этому слову ещё быть, если не *отец, учитывая всех его потомков?

Дальше мы выходим из славянского ареала, поэтому нужно проверить, нет ли в слове приставок и суффиксов. Они нам только помешают сравнивать. Окончание "-ец" очень похоже на суффикс, как "ларь - ларец", "кон - конец", "пёс - песец".

Не будем сразу утверждать, что это суффикс, всё же отдельного слова "от" мы ещё не встретили у нас. Но будем держать такую возможность в голове.

А пока изучаем соответствия в других индоевропейских языках:

𐌰𐍄𐍄𐌰 [atta] - "отец" (готский)

atë - "отец" (албанский)

oide - "приёмный отец", "наставник" (ирландский)

ἄττα [átta] - уважительное обращение "отец" (греческий)

atta - уважительное обращение "отец" (латынь)

Отсюда мы можем сделать вывод, что праиндоевропейский корень звучал примерно как *atta, поскольку чаще всего на первом месте встречается буква "а", потом двойная "t", и потом "а". В пользу такой формы говорит и хеттское аналогичное слово [attas].

И вот, мы пришли к праиндоевропейскому слову, и, как и с праславянским, мы можем быть уверены, что оно звучало так или практически так, хотя никогда не встречали его на самом деле. Так и работает реконструкция. Это точная наука, и ни в коем случае не догадки.

Так что если вы увидите где-нибудь словарь праиндоевропейского языка - знайте, что это вещь вполне реальная. Все эти слова действительно существовали.

t.me/lang_witch_ | vk.com/lang_witch