В 5 классе я сменил школу на ту, что поближе к дому. Школа была веселая, везде бритоголовые пацанчики сидят на кортах, жуют семки, слушают рэпчик из мобилок, дерутся после школы с сычами, тянки рядом с ними стоят косяком и планируют провести вечер с кем-нибудь под ягой или чем-нибудь в разы крепче. Я был обычным сычом в прошлой школе, и мои планы "встать с колен" не увенчались успехом, потому что меня сразу приняли в систему. Хуесосили страшно, постоянное избиение, запугивание, я мог просто не носить с собой портфель, потому что каждый день либо с ним, либо с его содержимым что-то случалось.
Так продолжалось около 2 учебных лет, пока к нам не перевелась новенькая. Сказала всему классу, что её зовут Катя, и надеется завести тут товарищейдрузейпровести нормально время в школе. Очень красивая девочка 14-15 лет на вид, длинные темные волосы, апатичное выражение лица, быдланы даже урок сорвали с предложением свиданийсвадьбы в её сторону. Короче очень красивая. Мне она приглянулась, но статус туалетного адмирала не позволял мне даже посмотреть в её сторону, тем более с такой яйцеголовой конкуренцией. Суть была в том, что почти все тянки в школе-крокодилы. Катя быстро стала белой вороной в коллективе, парни по началу её защищали, мол "гы, весело, нагни-нагни её, тока не бей, гы". Потом они получили живительных пиздюлей от стаи крокодилов и вообще не совались в их разборки. Женская травля оказывается в разы страшнее чем мужская. Её травили, обливали мочой, постоянно били ногами/стульями/толстыми книгами, гнобили морально, етц. Парни решили не отставать от своих пассий, и устроили мне веселый год.
В 7 классе нас обоих это заебало, и мы начали прогуливать. По началу это было как-то несинхронно, чтоли. Одного из нас не было в школе, и срывались на втором. В один прекрасный день мы свалили вдвоем. Катя к этому времени начала уже курить, от былой красоты мало что осталось, но я помнил какой она была. Длинные волосы стали короткими, помню как весь класс смеялся над её кривой стрижкой. Я её спросил про стрижку, и завязался разговор. Мы пошли в какой-то двор, где болтали до вечера. На тот момент я угорал по року, поэтому общая тема нашлась быстро. Мы прогуливали около месяца, гуляли вместе, потом она пригласила меня к себе домой.
Родителей тогда не было, но атмосфера в квартире была уж точно не романтичной. Скорее уж давила, типичная советская хрущевка, советский дизайн, даже ковер на стене был. В углу иконы, хотя на Кате не было крестика. Она потом мне сказала что её крестили, но она в гробу видела все эти богослужения. Родители у нее набожные, отец был мужиком старой закалки, короче семья держала её в ежовых рукавицах. Хоть она и была тотальной говнаркой, в её комнате не было ни одного плаката. Семья запретила осквернять стены различными педерастами. В общем я попил у неё чаю, посидел, поболтал, послушал музыку в плеере, даже как-то перекатились на учебу, нам обоим нравилась биология и история. Читали учебники взахлеб, представляли себя генералами и императорами, веселились как могли. Потом она закурила, и предложила мне сигарету. В глазах у нее была надежда и настойчивая просьба, поэтому я не смог отказаться. Вышли на балкон, она мне прикурила сигарету с помощью своей, вышел недопоцелуй. Сказать что я не переносил табак-ничего не сказать. Но я терпел все это дымящее бревно во рту, потому что был рядом с ней. Она мне выдала тираду об одиночестве, страхе, масочках и непонимании, тогда я посчитал что Катя задвинула жизненную тему. Потом сказала, что со мной ей было весело и приятно.
Внезапно нагрянул звонок в дверь, мы повыкидывали сигареты в окно балкона, напились воды и закинулись жвачкой, Катя спровадила меня в свою комнату. Приперлась её мамаша, бегемотиха с двумя пакетами. Пока она помогала своей матери с продуктами, я сидел и ждал в лучшем случае плохого конца. Катя закончила вкалывать на кухне, сказала матери что у нее одноклассник в гостях, они делают домашку вместе. Мать сразу кинулась в комнату где сидел я. Посмотрела на меня как на бомжа, убедилась что я одет и вокруг нет горы презервативов, сказала что-то вроде "ладно, только без глупостей и чтобы он ушел до того как вернется с работы отец". Как только мать вышла из комнаты, Катя подошла ко мне, прислонилась в упор и сказала на ухо шепотом "нам придется делать домашку, потому что она нас подслушивает и не отстанет". Что поделать, занимались этим цирком 1,5-2 часа, потом Катя меня начала гнать домой. Отец Кати вернулся домой пораньше, когда я уже собирался домой. По его лицу было видно, что он меня вот-вот выебет в очко. Я выдавил из себя "здрасьте" и поспешил ретироваться. Дома мать мне устроила очередной скандал, потому что классрук обзвонил родителей прогульщиков и сообщил им плохую новость. Мать сказала что выгонит меня на улицу если я ещё хоть раз прогуляю, поэтому пришлось возвращаться в школу.
В школу вернулся не я один, Катя тоже там была. Тогда она носила кофту с длинными рукавами, хотя время года было теплым. Я потом мельком увидел, что у нее все руки в синяках, да и лицо за тонной штукатурки тоже порядком не блещет. В общем, отец её избил за то что она прогуляла. Мать тоже не погрешила добавить скалкой по рукам. Избивали её долго и весело, в том числе за то что "хуйца домой водишь вместо того чтобы заняться учебой, как ты смеешь лгать родителями, домашку они вместе делали, знаем мы вашу домашку, в СССР не было секса, кокококо". Мы оба были на грани исключения из школы и отказа родителей от нас, поэтому пришлось обходиться без прогулов. Ребята в классе и школе по нам соскучились. Так мы промучались до середины 8 класса. Я подхватил болячку и кое-как выбил уход с уроков пораньше, Катя заметила это и просто пошла со мной. Весь класс это видел, свистел, желал мне удачи и советовал позы где приятней всего. Мы пошли ко мне домой, мать уехала по работе в другой город на 3 дня, в общем отличные перспективы. Катя зашла ко мне в квартиру, легла на кровать лицом ко мне, и расплакалась. Она ревела и ерзала по кровати в истерике. Рукава кофты закатались, и мне открылся взор на её ужасные кровоподтеки, синяки и царапины. Все её тело, живот, руки, ноги, все было в синяках и ранах. На спине были следы от затушенных сигарет.
Катя начала свою исповедь. С самого 5 класса отец пьет, ругается с матерью, её гнобят в школе, гнобят и бьют дома, весь её нонконформизм бьет ей в спину и дома гнобят и бьют по этой причине в два раза сильнее, у нее не было парня потому что в школе гнобят и гулять не отпускают из дому. У нее не было друзей, потому что мать считает что все, кто не носят крест-чумные больные, а отец очень любит свою мать. Затем она сняла свою кофту, грудь у нее тоже была вся в следах от затушенных сигарет, сняла юбку и показала мне свои бедра в синяках, встала передо мной. Глаза красные от слез, сопливый нос, и хнычущее дыхание. Катя спросила меня, люблю я её. "Я тебе нравлюсь?" - У меня не было ответа на этот вопрос. Она стала мне за это время очень близким человеком, и теперь она открылась мне, и я не ожидал такого пиздеца в её жизни. Я думал что родители поддерживают её в связи с херовой школой, но все оказалось в разы хуже. Она мне очень нравилась, она была красивой в 5 классе, осталась красивой для меня и сейчас, даже с таким убитым телом. Но я тоже был моральным инвалидом. Я боялся ответить ей "Да, ты мне очень нравишься, давай встречаться", потому что встреча двух сычей в этой клетке со змеями под названием школа это смертный приговор. Мой мозг начал закипать, и у Кати кончилось терпение. Она взяла меня за руку и повалила на кровать, положив эту руку себе на грудь. Я почувствовал ткань лифчика, один из пальцев задел свежий сигаретный ожог, на лицо мне упало несколько слез. Она ещё раз спросила, нравится ли она мне, на этот раз уже крикнула. Сказала, что мне необязательно говорить правду, что я могу использовать её тело как мне хочется, ей плевать на мнение других, если мы будем вместе то у нас просто будет собственный маленький мирок. Она потянулась за застежкой лифчика, но я её остановил и прижал к себе. Я обнял её несильно, но как можно нежнее. Она разревелась по второму кругу, моя водолазка в районе плеча стала противно мокрой. Лежали мы так минуты 2-3, пока у нее не пересохли глаза. Она просто хныкала в моих объятиях, и тут я тихо выдавил из себя: "Послушай, я тебя не ненавижу. Ты мне нравишься, Катя. С тобой мне не скучно, в школе не так противно потому что ты рядом, но...я просто не знал что с тобой все это происходило. Прости, я не знал, не замечал этого, прости". И тут я словил рандомный поцелуй. У нее были счастливые глаза, красные от слез, мокрые, но счастливые. Катя улыбалась, за все то время что я её знал, она никогда так не улыбалась. Так широко, так искренне. Я все ещё помню то громкое "Спасибо!" с ломанной интонацией и всхлипами. Мы лежали и целовались, потом когда она уже успокоилась и умылась, решили пойти погулять. Гуляли мы долго, держались за руки, болтали о всякой всячине, я почувствовал что наконец-то нашел близкого мне человека.
Ближе к вечеру ей на мобильник начали названивать родители. Гуляли мы чуть ли не до ночи, и звонки начали меня напрягать. Катю звонки напрягали тоже, поэтому она попросту выключила мобильник. Катя все время лезла целоваться, но так как я заболел простудой, я не хотел её заразить. Она отшучивалась что болезни не имеют значения, если это поможет взять больничный и отгул от школы. Начал моросить дождь, я предложил Кате провести её до дома. Она отказалась. Сказала что останется у меня на ночь. Я сопротивлялся, но не особо сильно. В квартире был диван и моя кровать, она наотрез отказалась спать на диване. Я тоже не хотел спать на диване. Не потому что я похотливая сволочь, а потому что с дивана я падаю. От прогулки мы оба успели вспотеть, поэтому по очереди сходили в душ. Катя пошла первой, за то время пока она мылась я умудрился очень сильно измять заправленную кровать. Сердце колотилось как бешеное, я не мог сидеть на одном месте. В итоге я испортил всю задумку относительной сте