Сегодня я расскажу вам, как няшные преподы превращаются в злобных, полных ярости и ненависти, безжалостных и беспощадных демонов, монстров, чьё нутро воспламеняется от мельчайшей неадекватности в поведении студентов.
Вот перед вами молодой кандидат наук, преисполненный надежд и воодушевления, влюблённый в свою науку, мечтающий нести свет людям, распространяя знания, а через знание – свободу мысли и интеллектуальный прогресс. Молодой кандидат наук уже не наивный младенец, и потому понимает, что для того чтобы остаться работать на родном факультете, у него мозгов многовато, он составит неприятную конкуренцию старым профессорам. Но всё же, надежда пока что сильна. Молодой кандидат стучится в двери декана.
Декан, вечный и бессменный, говорит, что ставок свободных естественно нет, но можешь поработать задарма, заменяя его и другие ленивые профессорские задницы. Кандидат, всё ещё молодой, но уже чуточку несвежий, думает: «почему бы и нет? Пока не подвернётся работа, за которую платят».
Работа на родном факультете сулит знакомства и сотрудничество с юными живыми, если повезёт – горящими умами, страстно, как и кандидат, влюблёнными в свою науку... и вот они пары: первое разочарование наш герой старается подавить, списывая отсутствие не только знаний, но и интереса к специальности, на ещё почти детский возраст подопечных. Да и вообще: курс на курс не приходится. Если эти – бездари, есть ведь ещё 4 потока.
И действительно, знакомство с 3 курсом обнадёживает. Из 20-ти человек можно наскрести 5-6, у которых внезапно есть мозги, которые попали на данный факультет неслучайно, поступили на свою специальность целенаправленно или на крайняк – влюбились в неё уже в ходе обучения.
На устах молодого кандидата играет улыбка: мир благосклонен к нему. Впереди нас ждёт счастье, гармония и всеобщее единение.
Однако через пару месяцев энтузиазм оказывается серьёзно подорван локальным финансовым кризисом. Хотя кандидат и питался всё это время лишь чаем в пакетиках, приобретённым на остатки аспирантской стипендии, запасы наконец-то иссякли. Пришлось перейти на чистую (чистую?) водопроводную воду, за которую, оказывается, тоже нужно платить. Идиллия, похоже, приближается к краху. Нужно искать работу.
И так случается, что в подобные моменты судьба сама решает за вас проблемы. Именно это произошло и с молодым кандидатом. Звонок от бывшего однокурсника открыл новые перспективы. Ну и что, что работа в полукоммерческом быдловузе, зато там зарплаты процентов на 50 выше. И даже там, наверняка, найдутся те, кого учить не бесполезно.
Итак, новая работа, новые надежды, новые люди. Новые проблемы.
Год первый:
Это первая настоящая самостоятельная преподавательская работа. Неожиданные курсы по неожиданным дисциплинам, которые нужно писать с нуля, такие странные специальности, в которых так интересно разбираться, совсем-совсем другие студенты, разномастные, но радикально отличные от университетских. Ближе к народу, как говорится. Посмотрим, как живут простые люди и что они, собственно, собой представляют.
Молодого кандидата наук захватывает многомесячная эйфория. Ведь для исследователя нет ничего более прекрасного, чем столько нового материала!
Новоиспечённый преподаватель вкладывается по полной, изводится в поисках новых подходов, интересных методик, которые включали бы в образовательный процесс как можно больше студентов. Идёт работа над программами, чтобы они были систематичными, расширяли кругозор, а не вываливали на неокрепшие головы обучающихся набор бессвязных знаний. Наш кандидат и сам учится так интенсивно, как никогда прежде: готовясь к лекциям, общаясь на семинарах со своими подопытными.
Занятия проходят весело. Не сказать, что легко, ибо наш кандидат – вовсе не гений коммуникации, и к коммуникабельности ему не помешало бы добавить пунктов 30 – 50. Но всем интересно. Закрадываются иногда подозрения, что студентов просто веселит наивность и дурашливость нового препода, который старше их самих всего-то лет на пять-семь. Но какая разница? Главное, чтобы слушали, чтобы были вовлечены в процесс.
Сессии разочаровывают и озадачивают. Столько стараний и труда вложено в это стадо, а в головах у них ничего так и не отложилось. Но наш герой не отчаивается: ставит автоматы за работу (имитацию работы?) в течение семестра, списывает незнание на желание казаться глупее, чем они есть на самом деле (этому ведь учит вся современная культура общества потребления), глубоко верует в то, что где-то на бессознательном уровне всё, что он так усердно вкладывал, задержится, организуется в систему и радикально повлияет на мировоззрение. Что труды не бесполезны.
Год второй:
Уже не такой уж и молодой кандидат наук начинает сомневаться. Он всё ещё няшен, всё ещё дружит со студентами. Он начинает с ними разговаривать на тему: почему вы не учитесь? Как сделать обучение интересным для вас? На что ему отвечают, что пары должны иметь развлекательный характер, а не быть такими теоретичными, должно быть больше картинок и практики, но только все практические задания препод должен выполнять сам, демонстрируя студентам как это нужно делать. А уж они вспомнят, если вдруг когда-нибудь в жизни приспичит, что вряд ли, поскольку по специальности работать никто не собирается.
Многие студенты просто не знают, на какой специальности учатся и что она собой представляет. Им нужно высшее образование. А баллов по ЕГЭ хватало как раз на это направление.
Да и вообще: зачем нам ваши общие дисциплины? Всякие там философии, социологии и прочие психологии? Да и высшая математика с физикой – к чему всё это? Нам в жизни это пригодится? Что же мы будем рассчитывать с помощью интегрального исчисления? Такие вопросы, особенно от технарей, приводят кандидата наук в глубокое недоумение, заставляют теряться, не давая студентам никакого ответа, позволяя им как бы убеждаться в своей правоте.
Энтузиазм уже не спасает, воодушевление идёт на спад. Становится очевидно: то, что раньше казалось в студентах детской непосредственностью, на самом деле – хамство, бескультурье и неуважение. Озадаченный кандидат пытается сохранять спокойствие, держать себя в руках, говорить с ними как со взрослыми ответственными людьми.
Но они, как настоящее отборное быдло, которому уж конечно не место в вузе, расценивают такое поведение как слабость, дающую им право проявлять ещё меньше уважения.
Ошарашенный преподаватель понимает, что то, что он ранее интерпретировал как юношеский максимализм и индивидуальную точку зрения, представляют собой несколько иное – это тотальная убеждённость в своей правоте, единственным основанием которой является ограниченность. Студенты почти поголовно убеждены, что знают предмет лучше преподавателя. А если не знают, то могли бы выучить без проблем. Но такую лабуду учат только неудачники, что опять же возвышает их над вещающим из-за кафедры идиотом.
Кандидат наук пытается применить ту же тактику, что и на родном факультете: взаимодействовать лишь с избранными, с единицами, которые способны учиться и которым это интересно. Но и здесь его ждёт разочарование: эти единицы слишком глупы и вообще не ориентированы на учёбу. Всё, что им уложили в голову в этом семестре, к следующему уже улетучилось. Их тоже не интересует учёба. Им просто нравится быть в центре внимания, нравится, чтобы их хвалили, они хотят казаться умнее остальных. А на самом деле...
Этих «на самом деле» начинает становиться слишком много. Ситуацию усугубляет ещё и то, что в маленький быдловузик абитуриентов приходится буквально собирать с миру по нитке. Здесь полно друзей и знакомых, друзей друзей. Короче, блатной на блатном сидит... И преподаватель начинает понимать, что слишком часто к нему подходят с зачётками коллеги, прося поставить занятому заочнику «хотя бы троечку», не мучить нерадивого очника, «он ведь футболист хороший»...
Зачем я здесь работаю? – задаётся вопросом кандидат, только что сменивший должность ассистента на старшего преподавателя. Чтобы было на что жить. Плюс научная работа.
Но, – возражает он сам себе – на научную работу не остаётся времени, все силы отнимают эти идиоты бездарные. А вкладываться в них – практически бессмысленно.
Но наш теперь уже старший преподаватель всё ещё видит в своих подопечных крупицы разума, и потому не пишет заявление об уходе, я решает просто отстраниться и начать относиться к работе просто как к работе. Это, кстати, и объективности должно добавить, и меньше будет давить на эмоции. Просто отстранись и делай вид, что говоришь с пустотой. Но проблема в том, что надежда-то ещё не умерла, кандидат всё ещё верит, что до кого-то удастся донести свет знания, заронить в чью-то душу зерно истины... ничто так не отравляет человеческое существо, как ложные надежды.
Год третий:
Кандидат понимает, что информация не сложна для их усвоения, что не времени им не хватает, а что студеозеры целенаправленно и сознательно ставят блоки. Им не нужны эти знания, они их отсекают ещё на подходе, ими движет установка, что пришли они сюда за дипломами. Главное – получить зачёт или оценку, как – совершенно неважно.
Преподаватель видит, что эти твари вполне осознанно делают из него идиота, пытаются обмануть, обхитрить, обвести вокруг пальца, подставить, выставить сволочью или глупцом.
Он меняет формы контроля и проведения занятий, упрощая их до предела, даже примитивизируя, используя те приёмы, которые всегда считал недостойными разумных существ. Теперь он проверяет конспекты, не забывая расписываться на каждом и отмечать этот факт в списке; даёт элементарные контрольные с одним вариантом на всю группу: может быть хоть кому-то (внезапно) удастся найти в интернете правильные ответы, и вся группа спишет именно то, что нужно.
Но даже в элементарных заданиях с всего лишь двумя вопросами этим недоноскам удаётся накосячить. Ещё хуже – когда они пытаются хитрить. «Вот мой диплом из другого вуза. Перезачтёте ваш предмет?». Что? Серьёзно? Чёрным по серобуромалиновому написано: «диплом о СРЕДНЕМ специальном образовании». Или «что, в контрольной нужно было написать оба вопроса? А мы думали, что один на