У меня на даче лет 7-8 назад один сезон толкался бомж. Звали его Петя. Русский мастеровой мужик. Раньше в советское время работал на заводе в районе. Что-то типа ремонтно-механического завода, коих в советское время было понастроено немало по стране. Потом, раздербаненный своими же управляющими, завод умер. Он, лишившись работы, крутился как мог. В районе трудно если почти невозможно было тогда найти постоянное место. Так, случайные приработки. Порой за натуроплату, пузырь самогона. Он начал попивать от безысходности. Естественно в семье начались проблемы.
Надо сказать что он был хороший исполнитель. Руки у него были ну не то что золотые, но сделать он мог как и многие деревенские левши многое. Немного плотник, немного слесарь, немного каменщик, печник, в общем деревенский умелец. Сказали сделать так, он так и сделает. Своей инициативы у него не было. Не входил он в число 2-3% инициативной части нашего общества, гнавшегося в тот момент к идеалам западной цивилизации.
Глядя на него, я понимал отчетливо, что есть такие люди, которым не нужно быть управляющими, предпринимателями. И таких людей не просто много, их большинство. Мы их видим порой как безликую толпу. Но они люди, просто люди, которые должны быть встроены в работающую систему. Быть там винтиками. Ведь не все же должны быть банкирами у нас. Вот тогда мы без китайцев и узбеков точно не проживем. Только вот нужны ли мы будем им?
Потом был развод Пети с женой. Наверное, она была по своему права.
Он лишился теперь в придачу к работе и жилья, и семьи. Был вынужден податься на приработки и поиски хоть какого-то пристанища. В случайной пьянке потерял паспорт. Поскольку прописки у него теперь не было, на постоянную работу его теперь нигде не брали. Когда мы с ним встретились, паспорта у него так и не было.
За сезон сделал много по мелочи. Душевую летнюю, грядки, там-сям... Хорошо сделал, с душой, тщательно зачищал доски от коры, подгонял друг к другу. Из инструментов у него были лишь топор да пила-одноручка и молоток.
Ценное давать ему боялись поначалу. Потом поняли, что ему и не нужно. Но алкоголь ему не давали, боялись что сорвется. Он это понимал и держался. По крайней мере, в запои он при мне не уходил и пьяным я его не видел. Теща, глядя на это, осмелела и давала ему все большую свободу. Жил он на соседней пустовавшей даче по договоренности с соседом. За каждую работу мы с ним рассчитывались деньгами. Обходилось дешевле, чем нанимать бригаду из города, зато у него был практически стабильный заработок все лето. Соседи тоже подкидывали ему работенку по нашей рекомендации. Бизнес его устойчиво расширялся.
Потом наступила осень, нам нужно было переезжать в город. Я предложил ему помощь в восстановлении паспорта, трудоустройстве. Он очень обрадовался, сказал, что ему нужно завершить кое-какие дела. У меня при этих словах что-то тревожное ворохнулось в душе, но значения я этому, занятый переездом и другими своими первоочередными делами, не придал.
В назначенное время он не пришел и не позвонил. Как его найти я не знал. Всю осень, зиму и весну про него ничего не было слышно. А следующим летом, приехав опять на дачу, я узнал от проходившего мимо бомжа, что Петю зарезал случайно в пьянке бывший уголовник прошлой осенью.