Дорога, как всегда успокоила и привела мысли в порядок. В целом, ничего страшного и не произошло. Давно уже миновал нежный возраст, в котором подобное известие могло нехило тряхнуть и травмировать. Мне не на что было жаловаться. Никогда не чувствовал себя не родным, напротив, мне казалось, что родители душат меня своей любовью, и, в подростковом возрасте, их чрезмерная опека даже раздражала.
Оставался ряд вопросов и я уверенно порулил в сторону дома.
Прошло больше часа с того момента как я покинул семейный очаг, но родители все еще сидели на за столом. В помещении царила гробовая тишина, а в воздухе витала тревога. Твердым шагом вошел, сел на стул и накрыл своей ладонью мамину руку. Она подняла на меня заплаканные глаза.
— Сынок!?
Ее голос выражал смесь вины и надежды.
— Все в порядке. Вы мои родители. Я вам благодарен и очень люблю. Но я хочу прояснить для себя ряд моментов.
Родители помолчали, а потом отец решительно сказал:
— Спрашивай.
Глубоко вдохнул и задал первый вопрос.
— Правильно ли я понял, что вы не знаете моих биологических родителей?
— Не знаем. Я во всей округе узнавал, нигде ребенок не пропадал.
— А почему нельзя было похоронить младенца и официально меня усыновить?
Родители переглянулись.
— У нас ведь с Тамарой долго детей не получалось, а тут Мишка наконец-то. — сказал отец, смахнул скупую мужскую слезу и продолжил. — Мы с матерью испугались, что твои родители объявятся, а мы опять одни останемся.
— Мы всю жизнь в страхе прожили, что за тобой придут и все вскроется.— сказала мама. — Ты знаешь, по прошествии времени, часто обсуждали — как мы смогли решиться на такой поступок. Это было как наваждение. Когда ты к нам попал, у тебя задний родничок еще не затянулся, так мы и поняли, что ты с нашим Мишенькой почти в одно время родился. Ты был такой трогательный и беззащитный, я бы с ума сошла, если бы тебя отобрали. А так в случае чего свидетельство о рождении у нас на руках.
Мотивы родителей стали мне понятны и я задал следующий вопрос.
— А зачем дома ребенка похоронили? Как-то не по человечески это.
Наверное мое самообладание успокоило родственников. Морщины на лице разгладились, а голос у бати стал увереннее.
— Мы в восьмидесятом году в деревню приехали. Меня на трактор сразу определили, а Тамару в магазин бухом, ну и дом дали. Но только жилплощадь то государственная была, в любой момент погнать могли. Боялись, что загонит новый хозяин трактор на пахоту огорода, тут костяшки Мишуткины и повылазят. А дом он и век простоит.
— Ну и где вы его…? — даже не знал, как спросить.
— Так в прихожей снял доски, яму вырыл и похоронили.
Я задумался. Да уж. Иной раз докопавшись до правды, хочется закопать её обратно. Как-то, вмиг, стало неуютно по соседству с прахом младенца.
— Может продадите дом, да ко мне переберетесь? — наконец, спросил я.
Мать замахала руками и взволнованно сказала:
— Нет, что ты! — мы с Мишенькой останемся. — Да и старые мы уже к городу привыкать. Всю жизнь в деревне прожили.
Отец посмотрел на меня в упор.
— Ты сам знаешь, что всегда был для нас родным сыном. — сказал батя. Замолчал подбирая слова и добавил. — Уж ты уважь нас, когда умрем, косточки Мишутки вместе с нами похорони.
Я дал торжественное обещание, но находиться в доме больше не мог и сославшись на выдуманную причину срочного отъезда, отправился собирать вещи. Родители все поняли и отговаривать меня не стали. На прощание я обнял маму и крепко пожал руку отцу.
— Спасибо вам за все. — с чувством сказал я.
— Береги себя. — сказала мама и перекрестила меня в воздухе.
А когда я уже садился в машину, батя крикнул мне вслед:
— Бывай, сынок!
Дорога предстояла длинная, девятьсот километров наедине с собой. Первую сотню, мои мысли занимал вопрос — кто мои биологические родители и что побудило их подбросить меня чужим людям. Но в какой-то момент, неожиданная мысль так шандарахнула по мозгам, что мне пришлось остановиться.
Я думал о том, какова вероятность подобного стечения обстоятельств. Два грудничка, примерно одного возраста, один внезапно умирает, а второй из ниоткуда появляется на пороге. Около часа я сидел, обдумывая этот вопрос. А потом решил выкинуть всю эту историю из своей головы, так как не испытывал потребности в выяснении своих родственных связей, а на мое отношение к родителями, вряд ли что-то кардинально могло повлиять.
Спустя десять часов, глубоко за полночь, я открыл дверь своей квартиры - студии, вошел и улыбнулся. На диване, вытянув стройные ноги, с бокалом шампанского сидела Айша. Несмотря на расставание, так и не решился забрать у нее ключи от своей квартиры.
Приглушенный свет подчеркивал соблазнительные изгибы тела под шелком платья, а от падающих теней, лицо казалось совсем юным. В груди разлилось тепло. Девушка чувствовала свою власть надо мной и пыталась держать на коротком поводке. Но я не принимал правила ее игры, диктовал свои, не в силах полностью прекратить эту связь.
Айша томно улыбалась, а я небрежно бросил, снимая обувь:
— А, Гюльчатай! Каким ветром?
Это тоже была часть игры. Я постоянно делал вид, что забываю ее имя. Девушка вскочила с дивана и нахмурилась.
— Еще раз так меня назовешь — заболеешь!
— Вот как. И чем же? — усмехаясь спросил я.
— Переломом челюсти и сотрясением мозга! — уже спокойно ответила Айша.
Ее смех, подобный переливам колокольчика, заполнил пространство.
— Что ты тут делаешь? — спросил я, подходя к девушке.
Та, глядя в глаза, ответила:
— Хотела тебя первой поздравить с повышением!
Я опять усмехнулся.
— Уже весь НИИ в курсе?
— А то! Но, надо сказать, решение инвесторов не стало ни для кого сюрпризом. Это твой проект, ты его и должен вести! — ответила Айша, вновь принимая соблазнительную позу, усевшись на диван. — Я все хотела спросить, почему ты его назвал “Палладиум”, а не “Колыбель цивилизации”, ну или, на худой конец , не “Ковчег”?
— Боже, какая пошлость! — смеясь сказал я, плюхнувшись в кресло напротив девушки. — Палладиум — это космическое государство, которое будет выстроенное на орбите Земли. Это международный проект. Это оплот человечества. А не вот эта вся туфта про место зарождения и спасения цивилизации.
Айша, поднялась с дивана и устроилась на подлокотнике кресла и прошептала, заглядывая в глаза:
— Ты всегда был не таким как все.
Я подхватил ее, усадил себе на колени и спросил:
— Как ты узнала, что я вернусь сегодня? Следишь за мной?
— Да. Отслеживаю местоположение телефона. — не стала выкручиваться девушка.
Ухмыльнулся и провел подушечками пальцев по бархатной коже бедра. Дыхание Айши стало прерывистым, губы растянулись в блаженной улыбке, а глаза заблестели. Она бессовестно меня дразнила, проверяя свои чары. Я это знал. Близость желанной женщины дурманила.
Поднялся с кресла, держа гибкое тело на руках, прошел несколько шагов, поставил девушку на ноги и открыл входную дверь. Она уставилась на меня непонимающим взглядом.
— Был рад повидаться. — сказал я, красноречиво давая понять, что пора на выход.
Айша фыркнула, запрыгнула в туфли и устремилась вниз по лестнице, стуча каблучками, а я крикнул ей вдогонку:
— Гуля, будешь проходить мимо, так проходи! Ой, в смысле, заходи!
— Да пошел ты, козел! — донесся до меня раздраженный голос девушки, откуда-то с нижних этажей.
До исступления желал эту чертовку, но не упускал возможности щелкнуть ее по носу. Закрыл дверь и победно улыбнулся, а потом принял холодный душ и лег спать.
