Хотелось бы узнать стоимость но негде эта новость ещё не разглашена.

Я думала такие дома просто сжигают у нас в городе, но оказалось что нет. Какое то доверие в честных людей что ли зародилось в душе.

Об истории этого фото в конце рассказа.

Пожив в нескольких арабских странах я понял твёрдо - местные в бытовом плане ничего нам не должны, неважно какие там и кто контракты подписывал. Это я к тому, чтобы вы не задавали недоумённых вопросов по поводу того, что будет изложено ниже. Французские лётчики-инструкторы везде будут жить в гостинице, а мы - в каком-нибудь подобии Шарика. Поэтому к оборудованию своего гнёздышка я подошёл с полной ответственностью и без малейших иллюзий.

Наши дома похоже, были остатками английских военных баз, эвакуированных из страны в 1970 году. Почему я так думаю? А потому, что в йеменском Адене я жил в бараке, построенном точно по такой же технологии, которая теперь называется модным словечком "сэндвич". Только плиты были из особо прочного материала, напоминающего оргалит с добавлением асбеста. А начинкой между ними был не какой-то там пенопласт, а пластины натуральной прессованой пробки толщиной, пожалуй, сантиметров пять. К стенам претензий не было, а вот крыша из волнистого железа явно текла, что было видно по разводам на потолках всех комнат, кроме кухни и той, где жил Валентин с женой.

Летом произошла смена личного состава, моими соседями в домике №3 стали капитан-лейтенанты гидроакустик Коля Иванов и минёр Володя Лавриненко. С ленинградцем Ивановым, невысоким плотным подводником, мы сошлись особенно близко. Каждый занимал одну комнатку и была свободной самая большая, её мы использовали как мастерскую и хранилище всяческого имущества.

Сезон дождей был не за горами, где-то в августе мы взялись за крышу. Болгары как раз развалили старый ангар из такого же волнистого железа, мы с Колей вооружились двухколёсной тележкой и в свободное время принялись возить эти листы к своему дому. Народ, следуя в клуб или просто прогуливаясь по вечерку, с лёгкой насмешкой поглядывал на нашу самодеятельность. Ага, ведь ливийцы ДОЛЖНЫ (Ха!Ха!Ха!) были обеспечить им комфортное проживание.

В течение нескольких дней, забравшись на крышу, мы отыскивали места существующих и потенциальных течей, подрывали старые листы, подсовывали под них целые и приколачивали всё по новой гвоздями с резиновыми прокладками.

После этого настала пора окраски внутренних стен комнат и потолков белой эмульсионкой, благо, запасы Валентина были обширны. Крышу над большой комнатой мы тоже отремонтировали, но потолок там красить не стали, спрогнозировав недалёкое будущее :), нетрудно догадаться какое. А если не догадались, то докладываю - когда кое у кого с потолка при дожде начало течь, появились желающие переселиться к нам. Мы приводили их в эту единственную свободную комнату и демонстрировали разводы над головой. Шило на мыло никто менять не захотел, да и нам лентяи в соседи были ни к чему.

Покрасили и кухню, отбив там панель голубого цвета, а в окно над газовой плитой вставили вытяжной вентилятор, собранный нами из небольшого электромотора и крыльчатки сломанного комнатного фена. Дыма и пара при готовке сразу стало меньше. Там кормились мы с Николаем, а Володя предпочитал столовую. Он был музыкант и всё свободное время отдавал созданию и репетициям самодеятельного оркестра.

Коля не собирался привозить своих, Владимир планировал это через год, а мои должны были приехать в первых числах октября. Младшему сыну подходила пора идти в школу, так что хоть год, но я мог прожить с частью семьи, старший на это время оставался с тёщей.

Пошёл к братушкам на склад, где хранилось получаемое ими оборудование и упаковочные ящики из-под него. Набрал замечательных струганых досок толщиной три сантиметра для рамы кровати и брусьев для ножек. Инструмент, самый разнообразный, у нас был. Раму собирал на мощных шурупах, предварительно натерев все сопряжения парафином - скрип кровати нам был совсем ни к чему. Напилил поперечин, на которые должен был быть уложен отличный пружинный итальянский матрас, сшитый мною из полутора стандартных. Получилось царское лежбище, окрашенное приятной бежевой краской. Спинкой же служила столешница от письменного стола, покрытая лакированным шпоном, подошла идеально. Детскую кровать сделал с некоторым запасом по длине. Мы потом уедем, а у кого-то ребёнок окажется повыше моего шустрого меньшого.

Кондиционер был один, у входной двери, мы сделали ему полную профилактику. Чтобы в комнатах была хоть какая-то прохлада, приходилось держать в них открытыми двери. А чтобы не выставлять свою жизнь случайным взглядам, у двери я сделал своеобразную ширму из двойных стёкол в рост человека с листами матовой кальки между ними. Поток прохладного воздуха она не перекрывала, но большая часть комнаты была не видна несмотря на распахнутую дверь.

Наш домик стоял в крайней линии, за которой была уже ограда и узкая объездная дорога, а далее расстилалась пустыня и вонючее озеро Чад.

Подробнее. Все канализационные стоки собирались в одну трубу, которая проходила недалеко от нас, она превращалась перед дорожной насыпью просто в канаву, густейшим образом заросшую всякой растительностью и снова в виде трубы ныряла под насыпь, а там уже стекала в болотистое озерцо, почва всё впитать не успевала, даром что сушь постоянная.

Роза ветров была такова, что запах в сторону посёлка не распространялся, однако выпадали тихие ночи, когда в открытые ради свежего воздуха окна сквозь сетку проникало одуряющее амбре. Ну, а кому легко за границей?

Кроме того, ясно же, что все презервативы, кухонные отходы и прочие мелочи оказывались в этом потоке. Изредка труба засорялась и её содержимое начинало выступать наверх в чьих туалетах? Правильно, в тех, кто ниже всех по течению, у нас то-есть и у соседей. А кому это мешает?

Да никому, кроме тех, кого топит, а уж местной стороне менее всего. Поэтому берём длиннейшую, метров 10 толстую проволоку и начинаем шуровать в трубе под дорогой, стремясь не оступиться в скрытую сорняками зловонную канаву. Это было нечасто, так, пару раз в год всего.

Ночами иногда приходилось вставать, выходить наружу и заниматься метанием камней в собак. Нет такого места на земле, где жили компактно русские и не появилась бы стая местных собак, которые начинали служить новым хозяевам, охраняя территорию от чужаков. Арабы традиционно недолюбливают собак, нечистых животных, а к нашим они всегда начинают льнуть. Один крупный пёс, которого все знали, попытался облаять приехавшего по делу ливийского офицера, а тот просто достал из кобуры пистолет и пустил ему пулю в лоб.

Так вот, наши собаки защищали свою кормовою базу от собак беспризорных, стаями бродивших по окрестностям, нередко это выливалось в остервенелый ночной лай, длившийся часами. Ну и собачьи свадьбы, само собой. Жили у нас и коты, со своими собаками у них был нейтралитет. По деревьям бродили хамелеоны, в клубе по углам прятались волосатые фаланги и небольшие скорпионы, и пару раз заползли змеи неизвестной породы, которые тут же были забиты лопатами, в городке всё же дети, шутки в сторону.

О снимке. Весной 1986 года американцы нанесли авиаудары по Ливии, ожидался налёт и на Тобрук. Тогда в порт вошёл наш ракетный крейсер и большой противолодочный корабль. Их офицеры приезжали к нам в гости в сопровождении ливийского офицера связи. Тот, кто справа - мой сосед по девятиэтажке в Севастополе. Группа стоит у нашего домика. Далее - домик, где жили переводчики и ещё дальше - служивший гостиничкой для командированных из других мест страны.

А налёта на Тобрук так и не было.

На этом записки не кончаются, есть и другие грани жизни в заграничной командировке, расскажу о них в следующий раз.

Источник: мой журнал https://zen.yandex.ru/media/amico/jurnal-o-moriakah-i-flote-...