Мы с отцом стоим на холме. Двое людей в скафандрах не видят нас в песчаной завесе.
Они отошли от вездехода и втыкают бур в песок. Смотрят на датчики.
Отец даёт команду.
Мы бежим вниз с холма и берём их волю под контроль. Люди напуганы и хотят сбежать, но конечности им уже неподвластны.
Подходим с отцом вплотную. Люди стоят на коленях. Их мысли полны ужаса и страха. Они молят нас о пощаде.
Отец кладёт ладонь на голову одного из них. Через пару секунд мысли человека исчезают. Его объяла Тишина.
Кладу ладонь на голову второго. Его мысли не умолкают. Ничего не происходит. Тишины нет.
Отец убирает руку и смотрит на меня. Его человек медленно поднимается, кланяется отцу и идёт к вездеходу.
Убираю ладонь. Отец подходит ко второму человеку и награждает Тишиной. Тот поднимается, кланяется и возвращается к вездеходу.
Они уезжают. Отец вытаскивает бур из песка и кладёт в наплечную сумку. Мы возвращаемся домой.
***
Дневник Масуё Саито, 3 ноября 2309 г.
Сегодня сошли с ума ещё два человека. Они приехали после пробы грунта, ни с кем не разговаривали и не проявляли эмоций. Психолог диагностировал у них шизоидное расстройство личности. После чего их заперли в каюте под домашним арестом, выставили охрану и запретили кому-либо с ними разговаривать.
Это уже третий случай на планете, и первый за мою командировку. Прежних бедолаг уже отправили домой. Эти двое тоже скоро полетят на Землю. Вокруг случаев сумасшествия уже ходят легенды. Рабочие травят байки о пришельцах, от одного вида которых люди сходят с ума. На все научные доводы о том, что инопланетных форм жизни не существует, они отвечают лишь одним: «Тогда почему записи видеокамер со скафандров сумасшедших моментально засекретили?». И это хороший вопрос. Все эти разговоры негативно влияют на обстановку внутри станции, и начальник Чжен должен прекрасно это понимать. Но у меня создаётся ощущение, что он не собирается ничего делать.
Джеймс продолжает отпускать в мою сторону двусмысленные шуточки. Если он не прекратит, то однажды я, в присутствии его дружков, хорошенько ударю его по яйцам. И пусть он только попробует что-нибудь сделать.
Эта планета нравится мне всё меньше и меньше. Радует лишь одно — после случаев сумасшествия, к моему предшественнику, а теперь и ко мне, приходят всё больше людей. Если бы не работа, то я сама сошла бы с ума, но уже от скуки.
У тех, кто ко мне обращается в основном две проблемы — с медитацией и правильным дыханием. Также один рабочий спрашивал, как бы повёл себя на его месте Далай-лама. А кто-то просто хочет выговориться. Но больше всего меня беспокоит Оливер.
Он — ортодокс. Их всего несколько на станции, но только Оливер разговаривает со мной о религии. Он приверженец старой христианской веры. Это и не удивительно — он простой охранник с неполным образованием.
Удивительно то, с каким усердием он принялся читать писания своей религии после случаев сумасшествия. Мы разговариваем о том, почему его бог наслал на всю экспедицию такую беду. О том, какие испытания он уготовил нам. По инструкции я не имею права разубеждать его в своих верованиях. Ортодоксам бесполезно объяснять про научные доказательства отсутствия какого бы то ни было бога или иной формы жизни. Поэтому я просто даю ему выговориться и подискутировать, в рамках его убеждений, о причинно-следственных связях и вмешательство в них божественных сущностей.
Мы разговаривали несколько раз, и после каждого сеанса он уходил если не со спокойным сердцем, то, как минимум, удовлетворив жажду общения. Но сегодня он был сам не свой. Сначала всё шло как обычно — стандартные христианские убеждения про грехи и добродетели. Но потом Оливер словно сорвался с цепи и выпалил в лицо, что мне плевать на его отношения с богом. Он сказал, что я худший капеллан из всех, что он видел. После чего вышел из каюты.
Я долго не могла отойти после такого взрыва ярости. Во-первых, это было совершенно на него не похоже. Оливер приятный мужчина, спокойный и уравновешенный. Такого я от него не ожидала.
Во-вторых, он, к сожалению, прав. Я действительно равнодушна к его фантазиям о боге. Я просто выполняю инструкции, слушаю его и стараюсь быть ему другом. Но, видимо, я хреновый друг. И такой же хреновый капеллан.
Ещё у меня кончаются запасы Плимута. Осталось полторы бутылки. Надеюсь, в следующей поставке провизии догадаются привезти джин.
***
Отец стоит рядом со старейшиной. Слышу их.
— Жестоко.
— Иначе не научится.
Отец кивает.
— Хорошо.
Старейшина готовит отвар. Подходит с ним вплотную и протягивает.
— Задержи дыхание. Пей.
Отец смотрит.
— Не бойся.
Делаю глоток. Жжёт. Отвратительно.
Старейшина хмурится.
— Пей до конца.
Задерживаю дыхание и выпиваю отвар.
Кружится голова.
Подходит отец.
— Ложись. Всё будет хорошо.
Вокруг всё расплывается. Опускаюсь на лежак. Закрываю глаза.
...
Как же долго Я спал.
Я встаю с лежака и разминаю конечности. Глупый старик! Напоил меня какой-то дрянью, и Я провалялся столько времени без дела. Я ведь так и не поймал ни одной сущности, не одарил никого Тишиной... До инициации осталось совсем немного времени, мне больше нельзя медлить.
Я выхожу из хижины. Наступила ночь и все спрятались по своим жилищам. Я же чувствую в себе мощь и уверенность. Во мне разливается новая, небывалая сила, которой Я раньше не знал. Теперь Я смогу всё! Теперь у меня всё получится! Я повелитель мира!
Я выхожу из поселения, но силы во мне настолько велики, что Я не могу их больше сдерживать и начинаю бежать. Я бегу к месту прошлой охоты. Там никого нет. Я бегу в ту сторону, куда поехал вездеход с людьми.
Я вижу вдалеке отблеск, останавливаюсь и ложусь на землю. Это патрульный робот. Наверное, люди теперь боятся выходить из своей станции. И правильно делают! Я стал настолько силён, что смогу объять Тишиной их всех! А может даже... захватить станцию!
У меня перехватывает дыхание от этой мысли. Если Я это сделаю, то обо мне будет говорить всё поселение. Первый из своего рода, кто смог поставить людей себе на службу! Обо мне будут слагать легенды! Мне дадут имя героя, и оно останется в памяти поселения через миллионы солнц после меня...
Я заставляю себя сконцентрироваться. Робот отъезжает в сторону, и Я, пригнувшись, следую за ним.
Через время Я вижу в отдалении очертания станции. Больше мне не надо следовать за роботом, и Я пробираюсь вплотную к людским постройкам.
В одной из прозрачных стен Я вижу человека. Он стоит и перебирает пальцами по монитору. Как же он жалок без скафандра. Слабое тельце с мягкими тканями. Тонкие отростки из тела, вместо могучих рук. Посмешище. Я не верю, что мы произошли от этих жалких насекомых! Старейшина придумывает эти сказки, чтобы мы их не убивали. Он заставляет нас верить в родство с людьми. Но Я ведь вижу, что мы разные. Мы не могли от них произойти, это же просто смешно! И я покажу всему поселению, что старейшина ошибается.
Человек не видит меня из-за песчаной завесы и Я подбираюсь на расстояние захвата воли. Я концентрируюсь, заставляю человека пройти ко входу в здание и открыть мне дверь. Железные створки раздвигаются, и Я вхожу внутрь. Впереди ещё одни двери. Я приказываю человеку открыть их, но он не может. Створки позади меня закрываются. Из отверстий в стене с шумом начинает идти пар. Он окутывает меня со всех сторон. Нет! Я не дам загнать себя в угол! Я кричу на человека и бью по двери. Пар прекращает выходить из стен и рассеивается. Наконец-то передо мной открывается дверь.
Я врываюсь внутрь и хватаю слабое тельце рукой. Оно безвольно свисает в моей ладони и смотрит на меня маленькими глазками. Я пытаюсь скорее окунуть его в Тишину и забрать его сущность, но что-то мешает мне. Проклятый человек! Наверное, в их жилище есть какое-то устройство, которое мешает Тишине.
Я отшвыриваю тело в сторону и бегу по коридору. Чёртовы люди, в их поселении невозможно разобраться! Навстречу выходит ещё один человек, но у меня нет на него времени. Я впечатываю его в стену и бегу дальше. Мне нужно найти то, что мешает Тишине!
Я слышу позади себя треск и спину обжигает боль. Я в гневе оборачиваюсь и вижу третьего человека. Трясущимися ручонками он направляет на меня оружие. Будь ты проклят! Одним прыжком Я настигаю его и рву на части. Жалкие твари. Я пришёл, чтобы одарить вас Тишиной, а вы кидаетесь на меня с оружием! Как же Я вас ненавижу!
Вокруг меня нарастает громкий прерывистый звук. Он разносится со всех коридоров станции. Я бегу дальше. Навстречу выбегают другие люди с оружием. Я захватываю волю одного, но остальные начинают стрелять по мне. Я приказываю человеку убить остальных, сам хватаю ближайшее ко мне тело и разрываю его надвое, пока человек расстреливает других.
В этот момент Я слышу громогласный рык позади себя и оборачиваюсь.
Отец?!
Отец, вместе со старейшиной и другими сородичами выбегают из коридора.
— Что вы здесь делаете?! — кричу Я.
Отец прыгает на меня и валит на пол. Я пытаюсь отбиваться, но он крепко держит меня за горло. Краем глаз Я вижу, как остальные сородичи захватывают волю людей, и те бросают оружие.
Отец накрывает моё лицо ладонью, и через секунду Я проваливаюсь в небытие.
В одно мгновение исчезают все звуки.
Моё тело падает в неизвестность.
Вокруг темнота.
Никаких ощущений.
Не чувствую тела.
Ничего не вижу и не слышу.
Не знаю, дышу ли в этот момент.
Не знаю, существую ли я.
Вдруг меня обнимает волна. Она обхватывает всё тело и возвращает чувства.
Живой.
Всплывают воспоминания из прошлого. Большие, тёплые руки отца. Песок на зубах. Яркое солнце. Охота. Старейшина.
Всё стихает.
Сознание всей своей ясностью врезается в оболочку.
Невыразимое знание вновь обволакивает существование.
...
Открываю глаза.
Какое же это было безумие.
Смотрю на отца.
Стыдно.
Он качает головой.
— Что же натворил...
Подходит старейшина.
— Уводи.
Опираюсь на руку отца и встаю.
Остальные сородичи оставляют людей в покое, и мы выходим из станции.
***
Дневник Масуё Саито, 5 ноября 2309 г.
Я перечитываю запись о событиях того дня, и до сих пор не могу поверить в то, что произошло.
Теперь все ходят по станции и не знают, как к этому относиться. Психолог закрылся у себя в каюте и не выходит даже в столовую. Еду ему приносит одна из финансистов, и подолгу остаётся в его каюте.
Всех до единого заставили подписать документ о неразглашении. Никто не имеет права выносить за пределы станции вчерашние события. Все работники напуганы. Нападение может повториться в любую минуту, и мы даже не можем защититься. А если и выберемся отсюда живыми, то не сможем никому рассказать об этом под страхом тюрьмы. Если же кто-то и проболтается по пьяни, то ему ведь даже не поверят.
Всё-таки мы не одиноки во вселенной...
Со мной никто не хочет разговаривать о произошедшем. И это хорошо. Я не знаю, как бы отвечала на их вопросы. Я сама до конца не могу осознать того, что произошло.
Я своими глазами видела этих... существ. Если бы двухметрового человека скрестили с ящерицей и отрезали хвост — то получилось бы что-то похожее на них. Только покрыты они были не чешуёй, а словно хитиновыми наростами. Все они были землистого и песчаного цвета, чьи-то наросты ярче, чьи-то темнее. Никаких скафандров или, хотя бы, респираторов на них не было. Огромные, мощные создания, на пару голов выше любого человека. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть, как существо с лёгкостью разорвало охранника надвое...
Их было около десятка. Один из них стоял возле трупа охранника. А другой набросился на него. Все остальные существа не проявляли агрессии. Я видела всё это, но тело было парализовано. Я не могла даже пальцем пошевелить. Все остальные люди, судя по всему, были в таком же состоянии.
Неужели нас всех настолько одолел страх, что мы стояли в оцепенении? Но почему тогда один из охранников начал стрелять по своим? Может, это было влияние существ.
Это удивительно, но я даже рада, что Джеймс не был на смене в тот момент. Всё-таки я ненавижу его не настолько сильно, чтобы желать ему смерти.
Начальник призвал всех соблюдать спокойствие. Но когда я изредка видела его в коридоре, в его глазах читался скрываемый страх. Уже десяток человек подали прошение о переводе на другую планету, но Чжен никого не отпускает. Ни о какой эвакуации даже не идёт речи.
Радует только то, что завтра должен приземлиться челнок с военными.
Все работники понимают, что на планете слишком много гелия-3, чтобы остановить разработку. Начальник георазведки говорил о четырёх с половиной миллионах тонн, которые находятся на планете. Её обитателей скорее вырежут подчистую, чем бросят такую дойную корову.
Сегодня вечером, по пути в столовую, мимо прошёл Оливер. Но он даже не посмотрел в мою сторону.
Мне удалось поговорить с Чженом об Оливере и состоянии духа остальных людей. Он выслушал меня, но ответил только, что примет это во внимание.
Я не знаю, как здесь можно работать, когда на станцию нападают инопланетяне, а руководство заставляет делать вид, что ничего не произошло.
Наверняка я знаю только одно — я хочу как можно скорее убраться с планеты, забыть всё это, как страшный сон, и провести остаток жизни на Земле.
Дневник Масуё Саито, 6 ноября 2309 г.
Приземлился челнок с военными. Люди постепенно приходят в себя. Психолог вышел из своей каюты, и старательно делает вид, будто всё в порядке, и он уверен в себе.
С усиленной охраной мы можем чувствовать себя спокойнее.
Начальство придерживается заданного плана, и завтра рабочие будут строить первую установку переработки гелия. Половина охраны пойдёт с рабочими, половина останется здесь.
На челноке также прибыл полковник Адам Мосс. Среди рабочих поползли слухи, что военные действительно хотят истребить инопланетян. Джеймс говорит, что сам был бы не прочь самолично перебить всех этих существ. Придурок.
Этого я и боялась. Руководство AAG настолько ослеплено жаждой наживы, что может пойти на убийство других форм жизни. Или даже на геноцид, если цивилизация этих инопланетян не достигла уровня освоения космоса. Конечно, не похоже на то, что эти существа способны построить космический корабль. Но они могут быть колонистами, которые основались на планете задолго до нашего появления.
Забавно... Я только что вспомнила, что больше ста лет назад в этом секторе пропал экспедиционный корабль. Надо не забыть это проверить.
Днём пришёл первый, после нападения, человек. Не Оливер — он до сих пор избегает меня. Лю Вэй, один из рабочих, после долгого вступления, спросил: «Что если в следующей жизни меня ждёт перерождение в одного из этих монстров, которые напали на нас?».
Я не знаю, как относиться к таким совпадениям, но... вчера мне снилось, что я была одним из этих существ. Я разгуливала с себе подобными по станции, а люди без скафандров бегали за её пределами.
Ничего из этого я, конечно, Вэю не сказала. Я ответила, что ему не следует беспокоиться. Вселенная сама примет решение о том, в какой форме ему переродиться после смерти. В мудрости вселенной не стоит сомневаться. Его работа состоит только в том, чтобы делать лучшее из того что он может в той форме, которую принимает сейчас.
Мои слова его успокоили, и он ушёл с лёгким сердцем, поблагодарив за разговор. У меня же остался тяжёлый осадок.
Я не могу перестать думать о том, что только одно из этих существ желало нам смерти. Другие будто остановили его от дальнейших убийств. Монстр среди них был только один. Они могли убить всех нас, но никого не тронули.
Это была жалость или милосердие? Они могли нас убить, но не сделали это. Мы в ответ хотим истребить их всех. Кто же тогда из нас монстр?
Эта планета плохо на меня влияет.
Джин так и не привезли.
***
Люди не улетели. Их стало только больше.
Мы с отцом стоим на прошлом месте охоты. Смотрим на них с холма.
Люди привезли свои механизмы. Огромный, размером с трёх сородичей, бур вгрызается в песок.
Люди в скафандрах стоят вокруг бура и наблюдают за ним. У многих в руках оружие.
Старейшина запрещает мешать им. Старейшине нужны только их сущности, из которых он делает лекарство для людей.
Он говорит, что однажды поможет людям преодолеть пропасть между нами.
Отец показывает ладонью на человека с оружием, который отделился от остальных.
Киваю.
Скатываюсь с холма и подкрадываюсь к телу в скафандре. Захватываю его волю. Кладу руку на голову.
Через несколько секунд забираю сущность, и Тишина принимает его.
***
Дневник Масуё Саито, 7 ноября 2309 г.
Я долго собиралась с мыслями, прежде чем приступать к дневнику. Я пишу эти строки, и у меня дрожат руки. Я не знаю, что делать.
Сегодня Оливер сошёл с ума.
Он был в числе охранников, которые пошли с рабочими. Как рассказывал Джеймс, остальные охранники в какой-то момент увидели Оливера без оружия — он молча отдалялся от остальных в направлении станции. Когда они его догнали, то поняли, что тот сошел с ума.
Мне чудом удалось уговорить Чжена увидеть Оливера. Наверное, помогло то, что я говорила ему о своих опасениях.
Оливер был отстранён, но по глазам я увидела, что узнал меня. Я осторожно подвела его к событиям этого дня. Он долгое время молчал. А потом сказал лишь четыре слова: «Мы и есть они». Больше он ничего не говорил, как я ни старалась выдавить из него хоть слово.
Я долго не могла прийти в себя. Впервые я видела его настолько умиротворённым. Он был больше похож на Будду, чем на сумасшедшего. А его слова...
Я проверила данные об экспедиционном корабле. Он пропал 126 лет назад в этой системе. Когда я ввела команду расчета возможной траектории его падения, компьютер выдал три варианта. Одним из вариантов была эта планета.
Я не знаю, что делать. Всё это кажется глупой шуткой вселенной. Этого просто не может быть.
Как не может быть иных форм жизни...
Окончательно меня добил Джеймс. За ужином, в столовой, он сказал, что Чжен и полковник Мосс спорят о проведении военной операции. Большинство солдат поддерживает полковника, и Джеймс сказал, что зачистка лишь дело времени. Они уже вычислили возможное расположение существ и готовят три ракетных снаряда.
На моё предположение о том, что это не монстры, а потомки выжившей экспедиционной группы, Джеймс только рассмеялся. После ужина я настояла на том, чтобы Чжен принял меня и выслушал мои опасения. Он тоже высмеял меня и выставил за дверь.
Вселенная, скажи, что мне делать? Чего ты от меня хочешь? Перестань издеваться надо мной!
Я так больше не могу...
Дневник Масуё Саито, 8 ноября 2309 г.
Возможно я сошла с ума. Но я не могу поступить иначе.
Джеймс сегодня дежурит у главных ворот. Я пофлиртую с ним, и уговорю выпустить меня наружу.
Я пойду к ним.
Я знаю, что возможно иду на смерть. Эти создания могут быть враждебной формой жизни. Тогда меня разорвут на части. Но если это действительно потомки колонистов, то я буду ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь, если позволю их убить.
Я не знаю, что ещё написать.
Если кто-то обнаружит этот дневник, передайте его мой маме.
Прости меня, за то, что была такой эгоистичной дурой, и бросила тебя на Земле. Я тебя очень сильно люблю.
***
Пришло время инициации.
Подхожу к хижине старейшины. Костёр уже горит. Отец и остальные стоят вокруг.
Пламя поднимается выше старейшины. Он держит в ладони маленький мешок и подзывает к себе.
Встаю рядом.
— Готов?
— Готов.
Опускаюсь на колени перед костром.
Старейшина осыпает пыльцой. Она покрывает всё тело.
— Ступай.
Поднимаюсь и встаю в огонь.
Нестерпимо обжигает.
Есть только боль.
Сжимаю кулаки. Главное не закричать.
Пыльца на теле шипит. Ничего не слышно и не видно. Огонь поглощает всё вокруг.
Боль, боль, и ничего кроме боли.
Главное не закричать.
Не чувствую тела.
Ничего не чувствую.
Ничего не существует.
Замечаю руку старейшины. Вытягивает из костра и валит на землю. Остальные кидают песок. Огонь исчезает.
Боль исчезает.
Всё исчезает, кроме понимания.
Ничего не существует.
Отец поднимает с песка и обнимает. Все остальные рады.
Вдруг начинается волнение. Все оборачиваются в одну сторону. Там стоят два человека.
Они напуганы. В их мыслях хаос. Кто-то из сородичей уже взял их волю под контроль.
Старейшина подходит к ним. Мы с отцом стоим за его спиной.
— Они хотят предупредить. Грядёт смерть.
— Мы можем уйти в другое место.
Старейшина качает головой.
— Если уйдём, они достанут везде.
— Что делать?
Старейшина подзывает к себе.
— Награди их.
По очереди прикладываю руку к их скафандрам. Забираю их сущности и награждаю Тишиной.
Они кланяются.
Старейшина подходит к одному из них.
Что? Он отдаёт ему свой мешок?
Смотрю на отца.
— Не сомневайся, сын.
Старейшина смотрит в сторону людей.
— Ступайте.
Они разбредаются в разные стороны.
Старейшина обводит нас взглядом.
— Все идёт так, как должно. Идите спать.
Мы расходимся по домам.
Предчувствую опасность. С трудом пропадаю в сон.
...
Шум снаружи. Открываю глаза.
Вскакиваю с лежака и выбегаю.
В поселении летают машины людей.
Сородичи набрасываются на них и разрушают.
Подходит отец и обнимает.
Сверху нарастает гул.
Поднимаю глаза и вижу три предмета. Они летят прямо на нас.
— Отец?
— Всё идет как дол...
***
Дневник Масуё Саито, 9 ноября 2309 г.
Единственное, что осталось сделать — это закончить дневник. Нет желания перечитывать прежние записи — их писал человек.
Всё произошло слишком внезапно. Когда я к ним шла, был только страх. Джеймс сначала уговаривал вернуться, а когда начала бежать, то побежал за мной.
Потом я увидела их. Я хотела предупредить об опасности, но не могла сказать ни слова. После чего наступила тишина и прежний мир разрушился. То, что они сделали, не подается описанию. В человеческом языке для этого просто нет слов. Слабое представление может дать только одно объяснение — кристальное знание истины.
Но все слова будут лишь слабой тенью того, чем оно является.
После того, как прежний мир разрушился, один из них дал мне мешочек. И я пошла с ним... не знаю куда. Было уже всё равно. Потому что больше не было меня. Осталась только вселенная.
Не знаю сколько миль прошагала, но очутилась на высоком холме. Песчаная буря почти стихла, и я видела ракеты, которые летели на поселение. Затем раздался взрыв. Меня отбросило волной. Я встала и посмотрела туда, где они раньше жили. На их месте остался только выжженный песок.
Но это уже не важно.
Важен лишь трофей, который они передали. Это послание и, одновременно, ключ. То, что внутри мешка, сможет навсегда изменить людей и Землю. Прежняя я сказала бы, что это новый огонь, который поднимет цивилизацию на совершенно другой уровень.
Не знаю, как с того холма я пришла обратно к станции. Естественно, все подумали, что я сошла с ума. Я с большим усилием вспомнила, каково это — быть человеком. На время я одела на себя костюм прежней личности, и сделала вид, что потеряла память, но не разум.
Чертовски тяжело быть человеком, когда знаешь истину. Я поняла в тот момент Оливера и всех остальных. Не было смысла что-то объяснять людям, они всё равно не поймут. Это за гранью человеческого языка и воображения. Если бы не послание, я бы тоже молчала. Но теперь на мне лежит слишком большая ответственность, чтобы растворяться в уютной тишине.
Психолог терзал меня больше часа, но его было легко обмануть. Единственное, что доставляло неудобство, это прежняя личность. Какой же неприятной, искусственной и чужеродной она была. Неужели я прожила в ней всю жизнь? Я еле сдерживалась, чтобы не сбросить её прямо там. Меня останавливала лишь новая обязанность. Я не могу подвести погибших.
Психолог диагностировал потерю памяти и сильный стресс на грани нервного срыва. Чжен согласился отправить меня на Землю первым же рейсом.
Джеймса посадили в одну каюту вместе с Оливером. Вместе с ещё двумя освободившимися, мы через два дня полетим на Землю.
Осталось только дождаться.
Дневник Масуё Саито, 11 ноября 2309 г.
Мы улетаем через три часа.
Это последняя запись.
Если всё пройдет, как я запланировала, то дневник больше никто не увидит. Он уже потерял свой смысл.
Закрываю глаза в предвкушении полёта. Я уже чувствую себя в пассажирском кресле. Представляю, как застегиваю ремни безопасности и откидываю голову на спинку. Ревут двигатели, и я ощущаю приятную перегрузку. После чего смотрю через иллюминатор на отдаляющуюся планету. Перебираю в ладони мешочек. Жди меня, старушка Земля, я лечу, чтобы избавить тебя от болезни. Наконец-то люди будут жить с тобой в мире.
***
Капитан Брендон Говард, начальник пограничной службы космопорта на орбите Земли, закрыл дневник Масуё Саито. Он поправил очки на переносице и прочистил горло. После чего посмотрел на своего подчинённого.
— Уведи её с корабля. При ней должен быть какой-то мешок, обыщи её, забери и принеси мне. Саму отведи в пятую камеру и запри.
— Капитан, у нас ведь нет оснований для задерж...
— Выполнять! — гаркнул Говард и ударил кулаком по столу.
Подчинённый кивнул и спешно вышел из каюты.
Через десять минут капитан был в кабинете старшего психолога.
— В пятой камере будет ещё одна сумасшедшая с гелиевой разработки. Она умело притворяется вменяемой. Не попадись на её удочку и выпиши правильный диагноз. Ты меня услышал?
Психолог кивнул.
Ещё через несколько минут Брэндон Говард шёл по коридору в направлении отсека утилизации. Он зашёл внутрь, открыл створку плавильной печи и бросил внутрь дневник. Он постоял несколько секунд и убедился, что пламя объяло страницы. Говард закрыл створку и вышел из отсека. В печи догорали остатки дневника..
