Честно взято с ВК
https://vk.com/wall-198982846_182530
Не гладим

– Они ещё терфо… Терра-форми-рование не закончили, а уже давай всё выкачивать! Перво… мать их… поселенцы!

Яша всегда убегал из дома в выходной. После пятой смены на иридиевых рудниках марсианская водка плавила папаше зубы и мозг. Мальчик заглянул на кухню: у отца красные глаза, чёрные усы и полуодетая малолетка на коленях. Девка чуть старше Яши – а ему-то едва двенадцать по-земному.

– Я тут горбачусь! – заливался отец. – Дерьмо жру, подыхаю, жену похоронил, а они мне – во! Спасибо хоть, не в скафандре! Кометы на поверхность скинули, лёд на полюсах растопили – вот те атмосфера! Эт-то я ещё в школе проходил – да вы тут, на Марсе, и не знаете, что это такое – школа…

Яша второпях собрал узелок с посудой и зашагал к рынку. Глина тихо брякала, в спину летел грязный мат и глупое хихиканье. Школы в марсианских трущобах действительно не было. Историю Яша учил по пьяным байкам отца.

…Парниковый эффект, вода, первые дожди из грязи, сероводорода и углекислоты. Падающая с сероватых туч буро-зелёная газировка. Хорошо ещё, тогда скафандры не снимали – эту вонь себе и представить нельзя.

Пробурили плазменные шахты, плавили породу и разогревали металл давно остывших внутренностей планеты. Долгие годы магнитное поле крепло, а специально выведенные микробы рыхлили и удобряли почву, выделяя кислород. Бешеные деньги.

Заправлявший этим процессом «Космогон» – компания-гегемон Системы, давно подмявшая под себя все старые народы и страны, – схватился за голову. Лет через сто десять колонизация Марса едва окупится. И это без учёта инфляции.

– Естест-но, им некогда было ждать! Чтоб на Марсе легко было жить? Не-е! При-быль! Вот зачем они его канали…колонизировали… Вот почему рудники тут построили раньше, чем теплицы! А потом… они нас просто здесь бросили…

Вокруг сухой грунт. Грязные тучи плывут с гор. Будет ли ласковый дождь? Нет. Будет грязная каша, размывающая улицы и разъедающая ботинки. Зато потом – много хорошей глины. Можно будет не сдохнуть с голоду, когда батя вновь пропьёт остатки жалованья.

Мальчик осторожно пробирался к рыночной площади – лишь бы не упасть, не споткнуться, не нарваться… Сегодня гуляет весь Марс. Дошагать до базара, протолкаться, разложить кружки на тряпице. Надеяться на чудо.

Яша взглянул на пересекающую небо цветистую полоску Марсианского Кольца. Там – другая жизнь. Там чисто. Там вода и воздух. Там роскошь и покой мещан, что только снятся трущобным тараканам с поверхности.

* * *

Неумелые тонкие пальцы лепили из глины человечков и динозавров, чтобы было, во что играть. Пальцы щипало. Штаны и куртка измазаны буро-зелёными разводами.

Когда папаня вернулся с шахты и увидел выставку фигурок на подоконнике, он дал отпрыску затрещину и велел заняться делом.

– Вот те чашка – слепи такую же. Вон горелка – обожжёшь. Дорогу на рынок знаешь. Продашь – купи мне той кислятины, которую они тут пивом зовут.

В первый раз не набралось даже на пиво. Кривая и треснутая посуда давала гроши – лишь недавно стало получаться как следует. Теперь хватало не только на пиво, но и пресные леденцы, скрипевшие песком на зубах.

* * *

– Гляди-ка! Добротная!

Высокий господин в мундире Службы Безопасности «Космогона» присел на колено перед Яшей, повертел в руках большую пивную кружку – ровную, без сколов и трещин, иссиня-чёрную, под стать мундиру. Мальчик замер.

– Три доллара, дяденька. Очень хорошая кружка! Зовите друзей – через три дня ещё наделаю!

Старые черепки, сервизы и вазы грустно валялись на тряпице. Будто знали, что их никто и никогда больше не купит.

Яша с восхищением смотрел на статного полицейского: как он вертит кружку в руках, как на закатном солнце блестит его мундир. СБ-шник ухмылялся.

– Хорошо, малец. Приведу.

И развернулся – чеканно, со щелчком. Держа кружку двумя пальцами за ручку, он небрежно помахивал ею, шагая по рынку. Болталась кобура, сверкали сапоги. Марсианское отребье расступалось перед ним. А кто не расступался, те отпрыгивали, получив затрещину или тычок в живот.

– Д-дяденька! – Яша сорвался с места, наступив на какую-то из своих чашек. – Деньги!

Он подлетел к СБ-шнику, хватая за рукав и стараясь перекричать базарный шум.

– Три доллара! М-можно два!

Вскинутые брови на мужественном лице. Недоумение. Отвращение. Человек в мундире сбросил с себя грязные ручонки мальчишки, заорал:

– Ты что творишь, мелочь поганая?!

– В-вы не заплат…

Удар вышиб из глаз искры, помутилось в голове. Яша рухнул в утоптанную базарную пыль, больно стукнувшись лопатками. Нос загудел и зачавкал, распухая. Боль и обида смешались с резким запахом надвигающегося дождя.

* * *

Маму Яша помнил. Полноватая смуглая женщина с добрыми коровьими глазами. Показывала эти картинки с динозаврами, читала книжки вслух. Жаль, самого не научила.

Отец тогда не был злым. Уставал на работе, дома много спал. Но не пил беспробудно и уж точно не таскал по ночам проституток. Любил только мать. А потом она умерла. И он сломался.

– Я ж говорил, не улетай за мной, декабристка хренова!

Отец выл, прижимаясь лбом к стене. Яшу обступил его вой, плотный дух перегара, хруст кулаков о переборки. Казалось, мать ещё жива, просто ушла куда-то. А вот отец умер. Вместо него в доме поселился другой.

– Этот воздух тебя убьёт, дура! Ладно я дурак – украл, попался, рудники… Я-то не знал, чем кончится! Я! Не! Знал!

С тех пор отец только и делал, что пил и повторял свою историю. Клерк «Космогона». Украл кучу денег, попал на марсианские рудники. Оказалось – пожизненно.

– Не воруй, слышь? Не повторяй моих ошибок, Яша! Украдёшь – убью!

И он бил кулаками стену, кровать, стол, Яшу, проститутку. А потом плакал. А потом спал.

Тогда плакал Яша. Плакал тихо. Гладил картинку с динозавром и жалел, что мама не научила его читать.

* * *

СБ-шник удалялся, вытирая руку о мундир. Его заслонила тонкая фигура – мальчишка немногим старше – смуглый носатый парень. Глянул деловито, помог Яше подняться. Тот рванулся вперёд, но цепкие пальцы схватили его за шиворот.

– Ну шо ты хай подымаешь? Шо ты лапками машешь, как та саранча? – паренёк замахал локтями, передразнивая. – Сожрать его хочешь? Не сожрёшь. Гляди-ка, шо тут…

Он вытер Яше нос рукавом, ещё больше размазав кровь. Рассмеялся. Сунул руку в карман и достал кошелёк – тонкий, чёрный, кожаный. На Марсе брали только наличку. Но работяги таскали её во внутренних карманах курток.

– Кошерно отвлёк, саранча. Тебе причитается.

– Откуда…

– Та увёл у этого малохольного. Не делай понос на мозги, давай пополам покоцаем? Мне – за работу, тебе – за ущерб, а то шо он тебя юшкой умыл зазря?

Яша выхватил протянутую половину – пачку тонких пластиковых купюр. Огляделся. Толпа текла своим чередом по берегам рыночных палаток.

«Что сказать отцу? Как я объясню?» – стучало в голове. Пьяный хрип: «Не смей воровать!» – сверлил мозг, колотило по рёбрам сердце. Надо прятать. В надёжном месте.

Додумать он не успел. Зычный крик распугал толпу:

– Лови воров!

В сотне метров впереди СБ-шник, похоже, обнаружил пропажу. Выскочив из дверей бара, он швырнул кружку в стену, сунул руку в кобуру. Яша замер.

На разбитый нос упала капля дождя. Больно, но прохладно.

– За мной!

Воришка рванул мальчика за плечо, плазма выжгла кусок земли посреди торгового ряда, задымилась спёкшаяся пыль. Они ныряли между палатками, мчались по переулкам. Яша изо всех сил семенил короткими ножками.

Распихивая торговцев и зевак, они миновали площадь, пролетели трущобные кварталы, обежали космопорт. Яша задыхался, ощущая, как забились ноги: он никогда ещё столько не бегал. Ещё немного – и коленки перестанут сгибаться.

Захудалый трактир – пивнушка с химозной кислятиной, которую отец так ненавидел. Не рюмочная. Чёрный ход во дворике, люк в полу. Словно сквозь муть песчаной бури Яша видел, как спаситель открывает перед ним путь в никуда. Подвал, темень, бездна. Падение. Люк захлопнулся.

Больно, но терпимо. Луч света озарил подвал. Через минуту они шли по коридору, пытаясь отдышаться.

– Меня Хаим звать. А ты шо – не знал за старый город? Так я расскажу за старый город, – тараторил парень, теребя редкие чёрные бакены. Фонарь освещал серый пластик, кое-где обнаживший стальные стены. – Сто лет назад вот это и был город. Када не было атмосферы и на поверхность без скафандров ходить было – всё равно шо в шахту без похмелья.

– А почему его оставили?

Они шли по подземным улицам. Куда?

– Шобы его засыпать, надо было-таки тратить деньги… А зачем тратить деньги, када можно не тратить? – философски изрёк Хаим. – Поставили домики на поверхности, када атмосферу завели, старые бросили. Герметичностью, ясен хухем, уже не пахнет, но таки она и нужна тут как СБ-шникам совесть, верно?

– Правильно.

Яша заметил, как непроизвольно скопировал грассирующую «р» товарища, и хохотнул.

– Так шо это заместо канализации, но народ тут иногда ходит… шальной, да. Без пёрышка тута ходить некошерно. Слышь, не ходи без пёрышка-то?

– Без чего?

Вместо ответа парень выкинул из кармана небольшой ножик.

– Лишних тута решают быстро. Чик-чик, и наше вам с кисточкой. Так шо я тебя доведу сейчас куда надо, тама тебе тоже такой дадим.

– Я не умею…

– Не имеешь – укради, не умеешь – научись. – Хаим сплюнул, пошаркал ножкой, постучал в стену. – Да не делай мокрые портки, щас накормим и расскажем за весь цимес. Голодный же небось, саранча?

Яша, понятия не имевший, где находится и что происходит, кивнул, стуча зубами. Все эти незнакомые слова, пёрышки, воришки и подземный город пугали его, как всё незнакомое. Ещё сильнее пугал отец и его «Своруешь – убью!»

Перегородка отъехала в сторону.

– Тока есть нюанс! – подмигнул Хаим, выключая фонарик. – Теперь ты в шайке. Расскажешь кому – убьём.

И нырнул в открытую дверь, насвистывая задорный мотивчик.

* * *

– Сволочи… Давят из Марса все соки. Думали, будет лучше тюрьмы… Ага, щас.

Батя налил и выпил.

– Жрём дрянь, пьём дрянь, пашем, болеем и помираем. Воздух тут поганый, люди старятся быстрее. Яша, я старик! Мне сорок по-земному! Да твой дед в шестьдесят лучше выглядел!

Ударил в стенку.

– Нас не пустили назад. Срок я отмотал, но… Марс – сплошная колония-поселение. Навеки. Не воруй, слышь мя, Яша? От ворюг всё зло в мире… Я сам воровал… на Земле. Не смей, понял?! – захлёбывался в слезах папаня.

– Угу-угу, – кивал Яша. Пачка пластиковых банкнот жгла карман.

* * *

Мелкий, щуплый, юркий – он оказался прирождённым вором. Без пёрышка в кармане он чувствовал себя теперь голым. Обчищать СБ, когда они прилетали сопровождать груз, стало его любимым дельцем. Хотя, если бы не Служба Безопасности, не было бы золотой дружбы с Хаимом, весёлых бардаков в шайке и целой комнаты книжек, по которым его учили читать.

Тяжёлая рука отца и встопорщенные в ярости усы вставали в воображении Яши, едва он глядел на чужой карман. Страх, что отец узнает, побеждал. Пальцы не гнулись.

Хаим сказал, узнав о проблеме:

– Юноша, как можно быть таким глупым гоем? Вор не должен быть замечен, не то какой он вор?! Тебе нужно обмануть бдящих торгашей, толпу прохожих и людей в мундирах – а ты боишься алкоголика из шахты? На кой шиш нам тада такой подельник?

Взгляд Хаима кололся и обжигал, когда он поднял его от ногтей, которые чистил ножиком. Яша рассмеялся и бросил ему кошелёк.

– Ой-вей, – вздохнул тот, убирая кошель обратно за пазуху. – Выучил на свою голову…

А шайка! Стоит ли говорить за эту шайку, когда в ней были братья вышибалы Машел и Наум, был поварёнок Изя, был Лазарь с волшебным самогоном из красных кактусов, были красавицы Офира и Мириам, озарявшие марсианские ночи как Фобос и Деймос? Были суровые Авим и Дауд, смешной и страшно умный дядя Беняи?

И где-то в вышине была легендарная тётушка Руфь, о которой сказали, что даже могучий ум дяди Бени и мускулы Авима были лишь парой рубинов на её перстне. Её никто не видел, но она видела всех. Эта женщина была новым Моисеем. Их народ заслуживал того, чтобы уйти из фараонова царства, исчезнуть среди звёзд свободным и недосягаемым…

* * *

– Надо гнать эту погань в мундирах, поднимать их на вилы… на кирки, то есть. Народ про бунт говорит… Это правильно, Яша. А то пашем, а наверх ходу нет. Ни на Землю, ни на сучье Кольцо, хотя бы уж. Там же все заводы, а здесь только добывают… Там получше живут…

– И туда никак не попасть? – прищурился Яша, обжигая на горелке пивную кружку для Лазаря.

– С поверхности – нет, – мотнул головой отец. – Надо их всех мочить… Не знаю, как будешь жить ты, когда я сдохну. А сдохну я скоро. И вам придётся что-то менять. Иначе твои дети, Яша, просто не родятся.

* * *

Ночами напролёт, пока отец Яши либо спал, либо пил, воры сидели в убежище старого города, курили самокрутки и рассказывали истории: про самого мудрого Царя и самого дерзкого Короля, про фараонов, раввинов, хабалок, налётчиков, святых…

Хаим трепал больше всех, пересыпая речь ехидной бранью и отборной шуткой. Он приковывал к себе глаза и уши. Он пел песни и трактовал священные книги. И так смеялся, так смеялся, что не верилось, будто такой парень может умереть. Они все умели смеяться, умели воровать и трогать девчонок за ляжки – а умирать они не умели.

Но только шахтёрский бунт, бессмысленный и беспощадный, всё сгубил.

Город не сравняли с землёй лишь потому, что кто-то должен был добывать иридий, титан, золото и прочие блестяшки. Когда пройдохи, пьяницы и уголовники с молотками наперевес кинулись захватывать грузовой корабль и убили несколько СБ-шников, «Космогон» показал зубы – и эти зубы перекусывали камень.

Воришки не успели вернуться с дела – все ворованные ящики продуктов упали и разбились, как упали и разбились их сердца, когда на землю посыпались яйцевидные чёрные корабли СБ с десантными отрядами и техникой.

Город запылал.

Чёрные с синеватым отливом мундиры – как панцири жуков-скарабеев с картинок. Мятеж. Пожар. Погром. Холопы зря пытались захватить торговый корабль. Зачем? Лететь к Земле? К Кольцу? Лететь к отвоёванному позавчера у сепаратистов Титану? Лететь во мрак в анабиозе, считая годы секундами, как мафусаиловы отпрыски?

Жив ли отец? Он тоже был там – в размётанной взрывом толпе? Или он лежит под обломками чьей-то халупы? Или спит дома, не зная ни о каком бунте? Какая разница! Что будет дальше?..

Хаим не отвечал. Хаим лежал на руинах кабака, держась за дырку в животе, пробитую осколком камня. Рядом остывало тело Наума с окровавленнойй головой. Перевязывала искалеченную ногу Офира. Воры плакали, прячась за обломки стен.

Яша склонился над другом, вдыхая гарь и слёзы.

Позади обстреливали из бластеров трущобы, били мятежников шокерами. Никогда рабы не свергнут хозяина, пока в его руках весь космос. Никогда их народ не выпустят из Марсианской пустыни. Остаётся чудо. Родится ли новый Моисей, перед которым расступится небо, как расступилась когда-то вода?

Хаим шевельнул окровавленными губами. Хрипя, выдохнул на ухо Яше:

– Это они – саранча. Они нас всех… сожрут прям с навозом. А ты… не будь саранчой, Яша. Будь Скарабеем. Катай навоз, Яша… Накатай побольше… шоб они подавились… Шоб их… всех…

Яша смотрел вверх, утирая слёзы. Кольцо манило его, играя чередой огней, перечеркнувшей небо. Он поклялся, что когда-нибудь выберется отсюда, обманет всех обманщиков и обворует воров. И небо расступится перед ним.

Корабли СБ взмывали обратно в иссиня-чёрное небо. Друг умирал. Планета вертелась. Едкие злые ветра продолжали дуть. Дети их детей либо будут жить лучше, либо просто не родятся.

Автор: Александр Сордо

Оригинальная публикация ВК