Меня передёрнуло от отвращения, когда я увидела мать с задранным до груди халатом и без нижнего белья. Она лежала на кровати и, в пьяном бреду, бормотала себе что-то под нос. Один из её хахалей проталкивал свою правую руку ей во влагалище, а другой теребил понурый член.

Я быстро отвела взгляд от омерзительной сцены и убежала в свою комнату. Там заперлась на ключ и поставила под дверь стул, чтоб никто не смог ко мне ворваться.

Лёжа в постели, поняла, что вряд ли усну сегодня. Я никак не могла выкинуть из головы произошедшее в родительской спальне. Снова и снова я содрогалась от неприязни.

Грязь и разврат преследовали меня на протяжении последних трех лет жизни. С каждым днём, во мне всё больше укоренялась уверенность в том, что я никогда не буду с мужчиной. И вообще ни с одним человеком на этой планете.

Дома я наблюдала за бесконечным потоком обезображенных алкоголем лиц, а в школе терпела насмешки от одноклассников.

Отец ушёл из семьи ещё до моего рождения. Мама, в моменты своей редкой трезвости, растила нас с сестрой одна. Бабушек и дедушек не было. И я ни разу за всю жизнь не видела от мужчин ничего хорошего.

Заботу ко мне проявляла только Вика. Моя старшая сестра, которая бесследно пропала три года назад.

Жизнь, в тот день, разделилась на до и после. Я осталась совсем одна. Каждую ночь рыдала навзрыд, представляя какими ужасными могли быть последние минуты жизни сестры. В том, что она мертва, я не сомневалась. Иначе, полиция давно бы её нашла.

Смириться с потерей родного человека не получалось. Я выдумала себе жизнь, в которой Виктория жива и здорова. И в своих фантазиях, казалось, улетала в другую реальность. Там мне становилось легко и спокойно. Там я и Вика - взрослые девушки, которые живут отдельно от пьющей матери, самостоятельно зарабатывают себе на жизнь и не подвергаются бесконечным издёвкам со стороны окружающих.

Эти выдумки сильно манили меня. И, однажды, я поняла, что больше не нуждаюсь в реальности.

Подобный вывод испугал. Я отодвинула его в самый недосягаемый угол сознания. Но в одинокие ночи, такие как эта, желание прекратить своё жалкое существование снова поднимает уродливую голову и скалится в лицо жутковатой улыбкой.

Мне всего семнадцать лет, а я так сильно ненавижу жизнь, что совершенно не дорожу ею.