Серия «Птичка.»

В холодильнике, к моему удивлению, обнаружилась недоеденная палка колбасы. На полке холодильного шкафа она лежала без упаковки и немного заветрилась, но меня это не смущало. С каждой минутой, желудок становился всё требовательнее и уже без стеснения просил еды, издавая при этом характерные звуки.

Урчание живота комично сливалось в странную симфонию с нестройным храпом мужланов. Прям как в дешёвом ситкоме. Я усмехнулась.

Пошарив рукой в хлебнице, наткнулась на несколько кусочков ржаного хлеба, вполне себе свежего. И, налив из-под крана стакан воды, быстро собрала нехитрый завтрак на поднос и прошмыгнула обратно к себе в комнату.

После перекуса, я принялась искать в шкафу приличную одежду. Растянутая футболка и старые спортивки годились только для ночных прогулок. А для дневного променада требовалось что-то менее удручающее.

Перебрав свой скудный гардероб и убедившись, что ничего нового там не появилось, я, впервые с пропажи Вики, залезла в её шкаф.

До исчезновения сестры, эта комната принадлежала нам обеим. Мы часто спорили, пытаясь поровну разделить имеющееся пространство. Помню, было время, когда нам запрещалось просто наступать на чужую территорию. А трогать вещи друг друга боялись под страхом расстрела. Такая глупость.

Сейчас, я бы многое отдала за то, чтоб Виктория вернулась. Без сомнений, отдала бы ей эту комнату целиком. Но это невозможно.

В шкафу сестры аккуратно висели футболки, маечки и штаны. Среди тусклых, обветшалых тканей обнаружились приличные джинсы с разрезами по бокам и черная майка-топик.

Не оставляя времени на размышления, я поспешила одеться. Майка и джинсы сели по фигуре. Мне даже показалось, на секунду, что я выгляжу не так плохо, как обычно. Но, разглядев в зеркале синяки под голубыми глазами, быстро забыла про напрашивающийся комплимент.

Собрав русые волосы в высокий хвост, я всунула ноги в резиновые тапочки. А спустя несколько секунд замерла, как вкопанная.

В дверном проёме, сально ухмыляясь и потирая небритый подбородок, стоял один из маминых собутыльников. Тот самый, из-за кого я почти всю прошедшую ночь не могла сомкнуть глаз.

Нервным движением, я повернула голову влево и увидела стул, которым забыла подпереть дверь. Дав себе мысленный подзатыльник, постаралась успокоиться. Мне всего лишь нужно пройти мимо этого мерзкого мужика и, как можно скорее, оказаться на улице.

План был прост. Но я не сдвинулась с места. Меня парализовал страх.

- Мирка,- скрипучим голосом протянул мужик, - ты что ж, на свидание собралась? Куда так вырядилась?

Я чертыхалась про себя, но молчала. Не сводила взгляда со спасительного выхода.

Как только это нечто отойдёт от двери, я тут же убегу.

- Чего молчишь-то? Стесняешься? - мерзкое существо издало непонятный каркающий звук, но по его лицу я поняла, что оно смеётся. - Так не стесняйся. Девка-то уже взрослая. Сколько тебе там? Пятнадцать?

Семнадцать! Идиот. Но я благоразумно молчала. Вступать в диалог с неадекватным животным себе дороже.

- Эко, как неприступна птица, - снова рассмеялся мужик, а я скривилась от его голоса, - Ты мне тут нос давай не вороти. Видел я как ты слюни на меня пускала, когда смотрела что я с твоей мамашей делаю.

Я широко распахнула глаза и в недоумении уставилась на алкаша. В каком еще более извращенном мозгу могла появиться мысль, что молодая девушка будет испытывать желание в отношении этого нечто?!

Я фыркнула от негодования.

Это была ошибка.

Словно обезумевший, мерзкий мужик налетел на меня и принялся целовать везде, куда мог достать, пока я вырывалась. Волосы, щеки, глаза, губы, шея, ключицы, плечи оказались в его слюнях, пропитанных спиртом. Его отвратительные, жирные пальцы мяли мою талию, грудь и ягодицы. Я кричала, плакала и звала на помощь, но чуда ждать не приходилось.

Пытаясь отпихнуть от себя это безобразное животное, я брыкалась, толкалась и даже кусалась, с неприязнью ощущая вкус потного тела у себя во рту. Но этот жирный громила был раза в три больше меня, а потому, без особых усилий, повалил на диван.

Я попала в ловушку. Оказалась придавлена мужиком к постели и не имела возможности пошевелиться. Животное пыхтело, удерживая мои запястья одной рукой, пока другой доставал свой член из грязных штанов.

Слезы, непрерывным потоком, скатывались по моим щекам. Мужик задрал на мне майку, освобождая грудь, и жадно припал к соскам, обсасывая их со всех сторон.

Я пыталась сопротивляться, но моих сил был недостаточно, чтоб скинуть с себя этого тошнотворного буйвола.

Я ожидала самого страшного и молилась всем известным и неизвестным мне богам, чтоб умереть от разрыва сердца прежде, чем чудовище завершит своё грязное дело. Но, спустя несколько мучительно долгих минут, мужик рвано задышал, а я почувствовала как на мой живот льется что-то теплое и тягучее.

Монстр кончил, прежде чем снял с меня джинсы.

Меня затрясло, словно в лихорадке. И, как только я поняла, что мужик расслабился, мигом сбросила с себя его жирное тело и соскочила с дивана.

Затравленным взглядом, я рассматривала лицо, по которому размазалась довольная улыбка. Затем опустила взор на свой живот, окончательно осознала что именно сейчас произошло и согнулась в приступе рвоты.

Всё, что было съедено на завтрак, оказалось на ковре. Меня рвало так, словно я подхватила острую кишечную инфекцию. Но мне было всё равно. Единственное, чего я хотела - это поскорее убраться из квартиры.

Как только первый приступ тошноты сошёл на нет, я направилась вон из комнаты. Голова кружилась, стены шатались, но я упорно перебирала ногами и двигалась к своей цели. Вот только покинуть клетку мне не дали.

- Малолетняя тварь! Противно тебе? - услышала я за спиной скрипучий голос.

Испугаться ещё сильнее не успела. Через пару секунд, меня ударили по голове и мир померк.

Меня передёрнуло от отвращения, когда я увидела мать с задранным до груди халатом и без нижнего белья. Она лежала на кровати и, в пьяном бреду, бормотала себе что-то под нос. Один из её хахалей проталкивал свою правую руку ей во влагалище, а другой теребил понурый член.

Я быстро отвела взгляд от омерзительной сцены и убежала в свою комнату. Там заперлась на ключ и поставила под дверь стул, чтоб никто не смог ко мне ворваться.

Лёжа в постели, поняла, что вряд ли усну сегодня. Я никак не могла выкинуть из головы произошедшее в родительской спальне. Снова и снова я содрогалась от неприязни.

Грязь и разврат преследовали меня на протяжении последних трех лет жизни. С каждым днём, во мне всё больше укоренялась уверенность в том, что я никогда не буду с мужчиной. И вообще ни с одним человеком на этой планете.

Дома я наблюдала за бесконечным потоком обезображенных алкоголем лиц, а в школе терпела насмешки от одноклассников.

Отец ушёл из семьи ещё до моего рождения. Мама, в моменты своей редкой трезвости, растила нас с сестрой одна. Бабушек и дедушек не было. И я ни разу за всю жизнь не видела от мужчин ничего хорошего.

Заботу ко мне проявляла только Вика. Моя старшая сестра, которая бесследно пропала три года назад.

Жизнь, в тот день, разделилась на до и после. Я осталась совсем одна. Каждую ночь рыдала навзрыд, представляя какими ужасными могли быть последние минуты жизни сестры. В том, что она мертва, я не сомневалась. Иначе, полиция давно бы её нашла.

Смириться с потерей родного человека не получалось. Я выдумала себе жизнь, в которой Виктория жива и здорова. И в своих фантазиях, казалось, улетала в другую реальность. Там мне становилось легко и спокойно. Там я и Вика - взрослые девушки, которые живут отдельно от пьющей матери, самостоятельно зарабатывают себе на жизнь и не подвергаются бесконечным издёвкам со стороны окружающих.

Эти выдумки сильно манили меня. И, однажды, я поняла, что больше не нуждаюсь в реальности.

Подобный вывод испугал. Я отодвинула его в самый недосягаемый угол сознания. Но в одинокие ночи, такие как эта, желание прекратить своё жалкое существование снова поднимает уродливую голову и скалится в лицо жутковатой улыбкой.

Мне всего семнадцать лет, а я так сильно ненавижу жизнь, что совершенно не дорожу ею.

Я старалась не думать о серости жизни и одиночестве. Хотела меньше предаваться мрачным мыслям, не проявлять жалости к себе и не сетовать на судьбу. Ведь жизнь и без того жестока. А любые депрессивные размышления убивают остатки доброты и света. Поэтому, мне необходимо изо всех сил беречь, едва теплящийся, огонек в груди.

Другой вопрос, что у меня это совсем не получается. Я растратила все надежды на лучшее и теперь сидела в одиночестве с огромной дырой в душе.

По правде говоря, это ужасно несправедливо. Мне всего семнадцать лет. Я должна ходить в школу, общаться со сверстниками, испытывать первую влюбленность, приглашать домой на ночевки друзей, ходить на пикники и в походы с классом, заниматься в какой-нибудь секции, готовиться к поступлению в университет и получать подарки в день своего рождения.

Но вместо этого я на улице. Сижу на ужасно неудобной лавке в помятой старой футболке, спортивных штанах, с растянутой тканью в районе колен, и в резиновых тапочках.

В собственном доме невозможно находиться из-за алкоголички, именуемой моей матерью, и её отвратительных собутыльников, то и дело кидающих сальные взгляды в мою сторону.

В школе нет житья от издевательств одноклассников. Жестокие подростки не в состоянии осознать, что громкий смех за спиной и оскорбления не смогут повлиять на мое материальное положение. Одежда не станет выглядеть лучше, если по нескольку раз в день акцентировать на ней внимание нецензурными фразами. Новые учебники не прорастут в потасканном и потерявшем всякий товарный вид портфеле. А деньги, на выездные мероприятия с классом, не свалятся с неба.

Я подняла взгляд к звездам, тяжело вздохнула и спросила сама у себя:"Отчего всё так скверно?", но ответа не получила. Вопросы гораздо легче задавать, чем отвечать на них.

Из мрачных мыслей меня выдернуло нудное жужжание над ухом. Я повернула голову в сторону и увидела маленького жука. Он очень странно и криво летал. То и дело врезался в фонарный столб или норовил влететь мне в ухо. Я отмахнулась от надоедливого насекомого рукой, но продолжила за ним наблюдать. Несчастное создание несколько минут металось из стороны в сторону, то поднимаясь ближе к фонарю, то опускаясь к самой земле. Я так и не успела понять, чего добивалось этим несуразным полетом существо. Прошло совсем немного времени, прежде чем крылья жука сложились и он упал на асфальт с тихим стуком.

На несколько секунд я замерла. Молча смотрела на мертвое насекомое и, казалось, даже не моргала. А потом, одна за одной, из моих глаз потекли слезы.

В голове желтым светом вспыхнула нить, связавшая бесплотные метания жука с моей нынешней реальностью. От многочисленных попыток сделать свое существование более сносным не будет никакого толку, ровно как и от кривого полета маленького насекомого.

Я не справилась. Впала в уныние и похоронила всякую надежду на лучшее будущее.