После окончания педагогического вуза я ушел работать в Институт археологии. Но работа с детьми меня не оставила. В тяжелые 90-е годы нам разрешили подрабатывать, и я устроился в школу. Там познакомился со своими будущими друзьями (художниками и литераторами), которым понравилось моё увлечение археологией. При этом все работали с детьми. Мы организовали летние полевые лагеря, где учили тому, что знали сами. Так получилось, что литературное творчество было наиболее востребовано детьми в качестве самореализации. Рассказ, который я хочу привести был написан в 1999 году (забыл когда, но узнал по археологическим объектам – их то я по годам помню лучше всего). Его автор Алина Гладких с экспедиционным именем Клорик. Почему она объясняет сама. Интересно, что всем персонажам рассказа было 14-18 лет, сейчас по 30-35 лет. Сама Алина тоже ушла в науку и сегодня она ученый-биолог. Интересно также взглянуть со стороны на себя и то что мы делали. Наши то воспоминания другие – всё это наше когито изменяет. Надеюсь вам тоже будет интересно какими были нынешние дяди и тёти

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

Сижу я на заднем крыльце домика, мирно рисую. Крапает мелкий дождик, капюшон сползает на глаза. Я вижу: кто-то едет. Чабан, наверное… Резкий окрик:

- Это лагерь Горячева?

- Да.

- А Алина здесь?

Тут я начинаю соображать, что этот «кто-то» очень напоминает мою обожаемую маму. Нет, это я, наверное, на раскопе нагрелась. Ой! Действительно, моя мама! Она спускает мне пакет с какой-то едой, целует, обещает Судный день дома, забирает дождевик и уезжает. На коне. После я ещё минут 15 пребываю в глубоком трансе. Подходит Даур.

- Алинка, не сиди на мокрой траве.

- Даур, ко мне мама приехала. На коне, - показываю пакет.

Даур садится рядом. Ещё минут 10 сидим.

Это самое яркое впечатление моей очередной экспедиции. Мама! С чабаном! Но ладно, всё по порядку…

Часть 1. ПОЕХАЛИ, ЗАВИХРЕНИЯ!

Лето. Мухи. Экзамены кончились. Родители собираются на Иссык-Куль. Скучно. На глаза попадается телефон. Александра Анатольевича Горячева. Набираю номер. А вдруг не уехал? В трубке раздаётся такой знакомый и родной голос:

- Клорик, зараза, ты?

Клорик – это моё экспедиционное имя. Я – «турбулентное завихрение в полости рта Аланыча (Александра Анатольевича)». 3 часа утра. Чуть потрескивает костёр. Раздаём имена. Аланыч:

- Давайте заховём её… Кр… (тут следует завихрение). Клорик!

Ну, Клорик – так Клорик. Уже два года. Ладно, хоть не Чайник. Итак…

- Где пропадаешь?

- Сдавала экзамены.

- Ты хочешь поехать в экспедицию? Подходи завтра к 79 школе с вещами.

Короткие гудки… Ура!!! На целый месяц подальше от города!

Часть 2. БУХТЫ-БАРАХТЫ.

Утро. Последние лихорадочные сборы. Такой тяжёлый рюкзак! Я почти бегу – боюсь опоздать. Так… Слышен гул – значит, ещё не уехали. Народу много. Автобуса нет. Наконец-то знакомые лица.

- Клорик!

- Мука!

Живой сгусток энергии несётся мне навстречу. Сейчас будет взрыв. Столкновения всё-таки не происходит, но прямо перед собой вижу сияющее Мукино лицо.

- Едешь? С нами? На Ассы? До какого? Кого видела? А здесь почти все!

Не успевая отвечать на вопросы, просто молчу и оглядываюсь. Ксюха, Лёлик, Дирол, Ольга Николаевна, Еланка, Боб. Классно. С огорчением узнаю, что некоторые едут дальше, в урочище Ассы, и спустятся на две недели позже. Две недели у нас не будет гитары?! Обидно… Тем временем появляется КамАЗ, в который мальчишки грузят еду, спальники и одеяла. А вот и наш любимый жёлтый автобус. Небольшой и старый, но поедем именно на нём. Аланыч делает дополнительные сидения из спальников и табуретов.

- Итак! Все дамы в автобус, мальчишки за ними. Парни со мной в КамАЗ.

Возникает спор: кого считать парнями? Через полчаса все упакованы по принципу «В тесноте, да не в бочке». Поехали. Как всегда, «новые приколы на старый лад». Местный поэт Сим (Максим) сочинил позже: «Наконец-то все собрались и скорей в Тургень помчались! О-о… 300 метров – остановка». У бензозаправки. Ехать далеко (150 км), но весело. Каждый занят своим делом: кто спит, кто плейер слушает… Юлька читает. Еланка рисует. Мука «достаёт» мальчишек… Очередная остановка.

Слышится неторопливый перебор гитары Ёлочки. Народ во что-то играет. В «ручеёк», кажется. Весело! Дальше – лучше. Начинаются обычные «казахские» горки. То и дело рискуешь стукнуться о стенку или потолок автобуса или, что ещё больнее, о голову соседа. К пяти часам вечера добрались, еле разбираем собственные рюкзаки и до поздней ночи занимаемся едой, начинкой старых пионерских домиков. Раскладываем спальники и к 11 в изнеможении на них валимся.

Часть 3. ДОБРОЕ УТРО, ДЯДЯ ВОВА,

или НЕ ЗАБУДЕМ НИКОГДА.

Заливистая трель свистка. С добрым утром, родной спальник. Ага… Ксюха сегодня дежурная, манной каши не будет. Расталкиваю Юльку.

- Уже подъём?

- Уже завтрак, соня!

- Мм… Ладно, встану.

Быстренько, схватив свою зубную щётку и чью-то пасту, бегу на родник. По пути соображаю: солнце невысоко, сейчас примерно восемь. Поздновато.

- Доброе утро, Акмарал.

На нормальном языке Марина Александровна Чернова, преподаватель ДПИ в 46 школе.

- Доброе утро, Клорик! К завтраку – строчка белого стиха.

- Начинается…

Значит, пока чего-нибудь не сочинишь, поесть не дадут. Вместо живописи – утреннего этюда под руководством Гудоши Будильнича (Владимира Петровича Чумаченко), преподавателя ИЗО в той же 46 – теперь литературой занялись. В голову лезет белиберда. Выходит нечто вроде: «Хоть в ногах правды нет, всё же мы не ходим на карачках». Зачитываю свой «шедевр», жую бутерброд, бегу собираться на раскоп.

Часть 4. С УТРА ДО ВЕЧЕРА,

или КОМУ СЕЙЧАС ЛЕГКО.

Теперь надо объяснить, что к чему. Я нахожусь в экспедиции старшего научного сотрудника Института Археологии А.А. Горячева. Количество человек: 53 (затем 27). Мы исследуем поселение эпохи бронзы и могильники кульсайской культуры, датируемые рубежом 2-1 тысячелетий до нашей эры. Впервые сюда приехала в 1997 году. Итак, сбор. Делимся на три группы по раскопам, уходим. Мальчишки с лопатами, мы – с щётками, кисточками, ножами и совками. Технология такая: сначала парни снимают дёрн и вскапывают землю вглубь сантиметров на 30. Затем наша очередь зачистить каменные и, если есть, деревянные конструкции, найти и рассортировать по пакетам фрагменты костей животных и керамики. Наконец, зачистка закончилась, и Аланыч может фотографировать.

- Девчонки, идите обедать. Ксюш, останься.

- Аланыч, можно, я тоже?

- Оставайся, Клорик. На раскопе остаются крепкие здоровые парни.

Да-а… Из нас крепкие здоровые парни – хоть куда. Фотографируем, натягиваем сетку. После обеда Ксюшка придёт делать чертёж, я – зачищать курган. А завтра новый слой… Теперь о самом интересном – о находках.

Сижу на отвале, перебираю землю. Очередная кость. Странная… Со швами. Ух ты!!! Череп! Не коровий, тонкий, но не бараний…

- Народ! Обломок человеческого черепа! Аккуратней!

Народ послушно копает аккуратней и вскоре натыкается на череп. Потом на второй. Потом на горшок. Набираем ещё полтора пакета костей. Мальчишки смеются – будет, мол, из чего обед варить! Оказывается, мы нашли захоронение детей 1,5 и 6-летнего возраста. У Аланыча лёгкий шок.

Год выдался на редкость урожайным. Всего найдено 11 сосудов различного размера, 3 не кальцинированных (несожжённых) скелета, 4 сохранившиеся деревянные конструкции. И главное – бронза!

Новый день. Очередная могила. Жарко. Чистим скелет старушки. Ксюшка и Мука заняты головой, Еланка и я – ногами. Какая старая, горбатая. И лежит странно: голова не на восток (как было принято), а на запад. Аланыч в сотый раз: «Я чувствую, здесь бронза!» Напряжённую тишину нарушает радостный возглас Муки:

- Серёжка!!! Бронза!!!

Тут до меня доходит, что девчонки нашли бронзовую серёжку. Аланыч очень искренне и удивлённо: «Да ну?!» Скорее всего, старуха была шаманкой. Нашли на свою голову. В соседнем квадрате находим рассыпанные по всей могиле кости, пастовые (керамические) и бронзовые бусы.

Весь вечер по лагерю ходят страшилки про дух шаманки и её помощницы, про страшные наказания нарушителям спокойствия и организация нетайного общества полуночников. Боб открывает тайну – это его невеста. Несмотря на разницу в возрасте (14 – 3014), Боб бабусю в бусах очень любит. Особенно, когда перемывает ей (в буквальном смысле) косточки. Мальчишки под впечатлением увиденного устраивают нам комнату Ужасов в пустом доме (для чего конфискуют все наши одеяла и фонарики). Страшно, аж жуть. Но весело, особенно когда узнаёшь любимое одеяло в клеточку. Короче, народ не скучал!

Часть 5. УАПОО!

Наконец-то вечер. Ужин окончен, банки сгущёнки розданы. Есть время до костра. Наташка, Элька и я поднимаемся на полянку эдельвейсов. Как же здесь сказочно. Закат каждый день разный и любоваться им можно бесконечно. «Уапоо!» – тихонько восклицает Натка, и мы её понимаем. Это универсальное слово, которое можно сказать вместо «Доброе утро!» или «Приятного аппетита!». Можно прошептать «Уапоо…», когда грустно, или восхищённо – как сейчас, когда видишь что-то очень красивое. «Уапоо!» – это состояние души. А сколько песен мы сочинили про любимое слово. Сидим минут двадцать, вечерний этюд акварелью на скорую руку.

- Уапоо (спускаемся, мол)?

- Уапаа (давайте)…

Идём вниз. Встречаем Андрёла (то есть студента Андрея Шишкова). Как всегда, он ушёл дальше всех. Археолог, неисправимый романтик, вечный странник. Из домика слышны нестройные аккорды гитары. Опять Даур учит кого-то играть. Даурен Кастеев, художник и гитарист-виртуоз – «голос» лагеря. Вроде акына: что вижу – пою. Про него сложены бессмертные строки «Кто-то весь лагерь «грузит» опять гитарой – это великий учитель, транс роковый Даур». Весь лагерь внимает его беседам с Димоном (Димой Романенко, тоже студентом) – вот философские думы Сократа с Платоном! Димон – ещё одна примечательная личность. Если Даур – голос лагеря, то Димон – его настроение. Без него я лагерь просто не представляю. И вечно они болтают!

Поздно. Костёр. Вечное Цоевское: «Видели ночь…». Вижу лица друзей. Грустные, весёлые, сонные – и такие родные… Ночь прохладная, но мне тепло – ведь мы сидим тесным кружком. Ребята, я вас люблю!

Часть 6. ЁЛКИ, ПАЛКИ И БАРАНЫ С ГРИБАМИ.

Каждый вторник у нас воскресенье. В смысле, выходной. Тогда есть время побродить по окрестностям. Обнаруженные достопримечательности:

1. Еловые боры по склонам холмов. Очень живописные. Особенно когда день солнечный. Иногда можно в них немножко потеряться. Это совсем не страшно, а потрясающе интересно. Потеряешься, заснёшь часика на два, проснёшься – и всё сразу так ясно и понятно. Можно сплести венок из чудесных цветов. Только рвать жалко, хотя их много: ромашки, колокольчики, одуванчики, эдельвейсы.

2. Замечательные пни. Идёшь по лесу, смотришь: кресло. Или палатка. Или чудовище. Или дворец, гусь, графин, красавица в бальном платье, гном, роза… Главное – достаточное воображение.

3. Альпийские луга. Если выйти ранним утром и не бояться чуть-чуть промочить ноги, то часам к одиннадцати можно дойти до этих полей чудес. Такое это чудо… будто море – радужное.

4. Стада баранов на альпийских лугах. Пасутся с чабанами и без. Иногда (вечером) выступают в роли болельщиков на футбольном матче. Иногда – в роли малого театра на раскопе.

5. И самая главная вкуснейшая достопримечательность – грибы. Грузди, рыжики, маслята, боровики… Поганок, конечно, тоже много, но у нас люди учёные, заядлые грибники. Грибы приносят коробками. Особенно старшие. По стенам висят гирлянды грибов, и сразу так празднично. Около каждого спальника баночка с засоленными грибами (домой, маме). Иногда можно побаловаться вкуснейшей картошкой с грибами на ужин. Пальчики оближешь.

Часть 7. БЕЗ НАЗВАНЬЯ

Я возвращаюсь. Ехать очень не хочется, но надо. В последний раз завтракаю, иду по шаткому мосту через речку (там ещё пятая доска качается)… Ещё есть время со всеми на раскопе вытаскивать какие-то косточки. Меняюсь с Наташкой ботинками.

Кабина КамАЗа. Пока, люди! В городе встретимся! Обязательно. Пока, Тургень. Тебя я тоже увижу. Через год. Обязательно!

Я дома. Мухи. Жарко, но уже не скучно. Отоспавшись, поев и затолкав все вещи в стиральную машину, собираюсь к Шолпанке – делиться впечатлениями. Звонок подруги.

- Алинка, приехала? Приходи, поболтаем.

Ладно, к Шолпику после. Ого, какая компания! Ага, кто откуда.

- Я только я Кипра. Знаете…

- Ой, в Анталии так классно!..

- Девочки, на Иссык-Куле такие цены низкие!..

- А Чёрное-то море совсем даже не Чёрное!..

- А ты, Алинка, где была?

- Я… - рассеянно, - в Тургене, могилы копала. Археологией занимаюсь.

Молчание. Затем всеобщий хохот.

- Ты что, псих?

Как всегда, не верят. Наверное, я всё-таки псих. Ну, ничего, как в известной песенке: «Я не знаю, каков процент сумасшедших на данный час, но если верить глазам и ушам – больше в несколько раз!»

Я знаю, есть вокруг те, кто верит. Правда?

Алина Гладких (Клорик)