Небольшое пояснение. Я только только вошла во взрослую жизнь, но уже ощутила на себе все прелести взрослых проблем. Но в этом посте расскажу о своей работе ( к слову, татуировкой заинтересовалась в 15 , в 17 уже подрабатывала в студии татуировки * название не пишу, ибо реклама*).

Моя мама всё жизнь говорила мне и моему старшему брату ( У которого, ОБОЖЕГОСПОДИ, рукава и частично забита спина), что татуировка это ужас, некрасиво, а особенно у девочки и бла-бла-бла.

Сама история:
Вот знаете, все говорят , что есть женская и мужская логика , так вот НЕТ ( ага ага), есть третий вид - ЛОГИКА МАМ, я серьезно.

Все это произошло , когда я только задумала пойти на курсы татуировки .Моя мать металась из стороны в сторону, когда узнала об это) Ее недовольство и  тому подобное узнали все квартиры в доме ( голос у нее звонкий , голосистый , эх сказочно. Поэтому старались не провоцировать ее, ибо оглушала на пару дней точно , хи).

Я благополучно окончила курсы и в конце бы должны были сделать тату на живом клиенте ( до этого использовали фрукты и резину ). Предполагаемых жертв было ООООООч много, тк татуха на халяву. И вот не понимаю почему, но мне в голову пришла просто восхитительная идея , предложить сделать маме татуировку, да и не какую-нибудь маленькую ( тип хуечности и птиц ), а достаточно большую, примерно 20х30.
Так звоню, этой женщине и сообщаю, мол есть возможность сделать халявную татуху , но она большая и ЧЁРНАЯ ( просто я работаю в черной графике ). Я в ожидании ее восхитительного голоса с набором потрясных слов , приготовилась к худшему , что в принцепе  и получила, было обидно так то ((( Поняла , что идея оказалась плохая и искала другую жертву .

НО, через 10-15 мин звонит моя матушка, и таким ангельским голоском спрашивает, как у меня дела( из далека начала, красава) и чет начала спрашивать о татуировке(Ну тут то я просекла , что идей ка то ей приглянулась.) В общем она СОГЛАШАЕТСЯ , от ответа поперхнулась чаечком, который пожелал вернуться в кружку через нос, хорошооооо.
Вечером приехав домой , с глазами по 5 рублей, спрашиваю тип " ну и какогодетородного органа она так прикалывается ? В итоге оказалось , что она не шутила , и она рил хочет себе татуировку . Но главным вопросом у меня был " Почему она столько времени выражала свое недовольство к татуировкам и презирала девушек у которых имелась такая МЕТКА НА ТЕЛЕ О_О? Пффф ответ не заставил себя долго ждат:

(Я)-ну эт я ( М)-мама

(Я) *Сам вопрос*

(М) Ну просто я давно мечтала о татуировке ноу меня же есть ДЕТИ ( ага,это мы то , один лось под 2 метра- бодибелдер , и я татуировщик)

(Я) - Так и че ? Почему сразу не сказала , а моську кривила при виде тату?

(М)- Ну как что , не могу же я взрослая, разумная женщина говорить детям , что татуировка это красиво. Ну, а когда ты теперь бьешь картинки ( картинки , сукабожечки ) , то я могу не скрывать этого.
В общем теперь у моей мамы есть здоровая татуировка на все бедро в гравюрном стиле. но это не единственная , в данный момент на ее дамском тельце аж 4 , и сделанные мною.

Но эта женщина до сих пор говорит мне , что татуировки это плохо, и тип после первой уже не остановиться , хотя у меня только одна, и сделана было 1,5 года назад :)

В общем любите своих мама, какими они не были веселыми и не предсказуемыми ...


Это мой второй пост, так что не судите строго , ну ошибки это и так понятно )

Эйвазорг надо покинуть. И чем быстрее, тем лучше. С Орденом Божьей Длани шутки плохи, и это – факт. А уж оставленный без присмотра в их канцелярии голодный зомби… Очень неприятная шутка, скажу даже так, смертельно опасная. Значит надо действовать не единожды проверенным способом: «быстренько собрался, ноги в руки и пыль столбом». И, если очень повезет, то имеется неплохой шанс затеряться. Тем более на фоне теперешних событий в королевстве. Да и полупокойный брат Сервий должен дать фору.

Как бы и не так. Планы планами, а реальность зачастую преподносит совсем неожиданные сюрпризы. Иногда приятные, зачастую даже полезные и лишь в единичных случаях что-то похожее на мой. Сюрприз, мать его…

За время, прошедшее пока я отдыхал у гостеприимных балахонников, город малость изменился. И отнюдь не мокрый снег был тому виной. Да – Эйвазог однозначно надо покинуть. И даже ответ на вопрос: «Как можно было допустить возникновение очага чумы в самом центре королевства?» меня не заставит здесь задержаться лишний час. Сейчас более актуально решить - куда бежать? Бееркана и Райдорт отпадают. Скорее всего, на имперском тракте уже стоят заградотряды, а ближайшие леса кишат егерями и Отпускающими. Паром через Вельбу? Вряд ли. Да и есть у меня маленькая такая уверенность, что все именно оттуда и началось. В Хагалас сунутся будет себе дороже. Уж очень там большая концентрация длиннополых на квадратную милю, да и что уж там скрывать – начудил я там в свое время не мало. Беда-беда.

Хорошо, что миссия Ордена находилась почти на самой окраине города – в нескольких сотнях шагов от реки. По дороге мне встретились только одна могильная команда и пятерка стражников, которые совсем не обратили внимания на одинокого путника. А зачем я им? Для могильщиков моя тушка не представляет никакого интереса – ибо на своих двух довольно резво движется прочь из города, что естественно в данной ситуации, а для стражи человек в рясе – всегда потенциальный командир, так что лучше его обойти побыстрее, а то может и озадачить. Все-таки не зря я притопил одного из братьев в нужнике – и одеждой обзавелся и от свидетеля избавился. Правда рассчитывал то на одно, а вышло… Как всегда вышло.

Меня обогнала карета, запряженная двойкой неплохих лошадей. Барон Ульф, если я правильно разглядел герб на дверке. Ну-ну. От судьбы не сбежишь, а зная привычку родовитого мужлана шляться где непопадя и особо не перебирать злачные заведения, ставлю золотой против медяка, что он скорее всего принесет болезнь в имение, чем скроется там от нее. Хотя, какое мне дело? Вот-вот. Никакого.

Не доходя до тракта, я свернул и пошел через трущобы. Чума чумой, а о элементарной осторожности забывать не стоит. Мало ли – чего не доглядел, кого-то не подчистил. Все мы люди, а ошибиться могут даже боги. Что оные несомненно и сделали, создав этот завшивевший миришко. Еще минут двадцать и буду за чертой города, а там – поля, рощи, луга и леса ждут меня.

Внезапная мысль заставила резко остановиться. А что – вариант. Я попытался оценить размер искры внутри. Не очень, но могло бы быть и хуже. Оживить мертвого не смогу однозначно, а вот превратить живое… Жаль, что не подумал о этом раньше. Я решительно повернул назад. Где-то здесь, если память мне не изменяет, должна быть кузня с небольшой лавкой поделок.

Как и ожидалось, лавка была закрыта, а дымок из печи еле-еле курился. И правильно – ловить в этом городе больше нечего и, кто вовремя удерет – тот возможно встретит старость. Вот и кузнец бросил свое детище и сменил (ну или попытался сменить) место на более спокойное. Мне же проще. Не придется снова убивать. Надоело уже, если честно.

Не вышло. Обойдя кузню, я прошмыгнул на задний двор. Везде были разбросаны какие-то лоскуты, битая кухонная утварь и низкокачественные болванки сырца. Да, видать съезжали люди в спешке. Подойдя к двери, я услышал какой-то шорох и резко отпрянул назад. Вовремя. Парень буквально на мгновенье замешкал и, как итог, лезвие укороченной шпаги лишь черкнуло по грубой ткани рясы. А крут мародер – даже на инквизитора не побоялся напасть! Ну что же…

Я еще отскочил назад, а мой несостоявшийся убийца по дуге начал двигаться к выходу из двора. Путь перекрывает. Высокий и широкоплечий, относительно неплохо одет, да и молодой еще, судя по еле заметой светлой поросли на щеках. Но взгляд колючий, оценивающий. Мог бы стать кем-то значимым, но видно не судьба. Я подхватил полу и неловко рынулся в сторону лавки. Парень тут же прыгнул мне наперерез, направив оружие в ногу. Резко падаю на корточки, подсечка и удар носком сапога в висок. А теперь еще контрольный, каблуком в гортань. Конец. Осмотрелся – все тихо, видать один промышлял покойный. Ну да ладно, хватит уже на сегодня приключений, да и на завтра, надеюсь, тоже.

Затаскиваю тело в помещение, быстро обыскиваю и раздеваю. Надоел мне этот длиннополый прикид, да и пахнет не очень. А одежда мародера в самый раз для путешествия: кожаные штаны с жилетом, толстая полотняная рубаха и удлиненный камзол, подбитый собачим мехом. И пояс – загляденье. Одна пряжка в виде черепа гадюки чего стоит. Беру однозначно.

Обменявшись одеждой с покойным, я приступил к осмотру кузни. Мда уж, а кузнец оказался хозяйственным и утащил с собой все что смог. Но мне много и не надо, какой-нибудь еще годный инструмент, гвоздей по больше и что-то, что можно использовать как оружие. Укороченная шпага – это неплохо, но только для городских прогулок, а там, куда я еду, понадобится более серьезное оружие. Каждому свое, если вы пытались рогатиной отбиться от банды грабителей, или выходили на медведя с рапирой, то поймете.

Обыскав везде, где только возможно и разжившись почти всем необходимым, я приступил к самой неприятной части своих действий – попытке замести следы. Ведь в то, что меня совсем не будут искать, как человек, надеюсь, здравомыслящий, я не верил. Рано или поздно, но вежливые братья с лицами святых убийц появятся на горизонте и не факт, что как раз в это время смогу им противостоять. Так что, лучше перестраховаться…

Подтянул моего неудавшегося убийцу по ближе к горну, так-с, пожалуй, что размещу головой на восток, я приступил к делу. Сначала начертил вокруг покойного подобие пентаграммы, хаотично вписывая все известные символы и схематически рисуя мифических животных. После, отыскав в своих трофеях три длинных гвоздя, продолжил свой натюрморт: вбил в тело по одному в левую руку и обе ноги, а молоток вложил в правую. Эффектно, что уж тут говорить. Для правдоподобия еще раз приложился в гортань. Теперь осталось самое легкое – поджог. По углам кузни сложил все, что может гореть и выбросил еще не потухшие угли с горна поближе к двери, куда и провел «дорожку» из щепы и угольной пыли. Готово.

На улице уже темнело. Это и хорошо и плохо. Темнота с одинаковой беспристрастностью и скроет беглеца, и сделает незаметными охотников. Да, она такая. Непонятная и непредсказуемая. А что хотеть – женщина. Можно было бы покинуть этот не гостеприимный город под покровом сумерек, но я еще не готов. Хорошо, что везде есть места, где не задают лишних вопросов. Так что – ночевать мне сегодня на жестких перинах в «Красотках». Да и отдохну напоследок, когда еще появится шанс посетить бордель? Тем более – по делу…

Несмотря на то, что город стоял в преддверье хаоса, а Старуха уже любовно точила свой серп, бордель жил своей жизнью – стабильной и размеренной. За массивной, оббитой стальными полосами и способной выдержать атаку дюжины пьяных ратников дверью, звучали лютня с флейтой, и раздавались визгливые женские голоса, вперемешку с грубым пьяным хохотом постояльцев. Этакий уютный островок посреди бурного океана. А это значит – что мне именно туда и надо.

Постучав условленное количество раз, и дождавшись, когда в окошко выглянет бородатая харя привратника, я знаками показал ему, что надо сначала спрятать вещи. Тот понятливо кивнул. Здесь вообще никогда не задавали лишних вопросов, ведь главное, чтобы клиент исправно платил за все услуги и особо не буянил, не так ли? Так что, быстро пристроив свои нехитрые пожитки, я поблагодарил привратника и нырнул в омут разврата, благо, что пловец ваш покорный слуга не плохой…

Человек должен быть готов ко всему, будь то простуда, очередной всемирный потоп или несвоевременный визит кредиторов. Вот и я, проведя замечательную ночь в этом своеобразном приюте любви, отдохнув «душей и телом», перед тем как откланяться и уйти, вскрыл одну из своих закладок. Года три назад, если память мне не изменяет, был сделан этот небольшой тайник – несколько сотен монет, раскладной арбалет, маленький мешочек жемчуга и амулет. Как чувствовал.

Я прикупил бочонок вина и бутыль бренди, харчей, рогатину и двуколку с подуставшей лошадью. Какой-то бедолага проиграл в кости, или рассчитался за ласку, или забыл, в состоянии эйфории, о том, что прибыл не на своих двух – не суть. Главное, что теперь я могу попытаться сойти за добропорядочного пейзана, изо всех сил спешащего домой, к толстой женушке и выводку оглоедов.

Оставалась только одна проблема, и была она, к моему глубочайшему сожалению, неразрешимой. Искра.

Те силы, которые я мог использовать, были мизерными. Ну сумел бы кого-нибудь убить или вылечить. Все. Хотя нет – я мог еще оживить штук десяток-дюжину, например, кошек. А что? И натравить на возможных преследователей. Так и вижу – мчаться холодные пушистики с адским мяуканьем наперерез копью инквизиторов, спасая мою тушку. Тьху, даже не смешно. Надо было думать раньше, ну кто мне мешал чуток сэкономить, а?

Как бы мне ни не хотелось, но надо добраться до еще одного тайника. Все бы ничего, но есть одно «но» - место где он расположен. Конечно, вряд ли служители Ордена Божьей Длани будут поджидать меня в главном храме города, но случиться может всякое.

Храм Патерика Умознатца, негласного святого патрона инквизиторов, теологов и палачей, находился в восточной части города, невдалеке от Речных ворот. Мощное приземистое здание с окнами-бойницами, двускатной крышей и минимумом декоративных украшений, храм как бы намекал, что посвящен не словоблуду но воину, не проповеднику, а человеку, который с мечем в руке и неполным десятком за спиной нес свет истинной веры. Так говорят жрецы. А в глухих деревнях еще помнят светловолосого берсеркера с пеной на устах, убивавшего и пытавшего инакомыслящих, вырезавшего роды на корню и сжигавшего веси. Помнят, но молчат. Молчат и живут.

Спасибо чуме – храм был почти пустым. Жрец, пара служек и несколько неизвестно как забредших сюда вояк – толи охранников, толи наемников. Я преклонил колени перед высеченной из розового мрамора гигантской шестипалой дланью, бросил несколько монет в открытый ларь. После, немного помявшись, достал золотой и отправил его туда же. Жрец, наблюдающий за мной, благосклонно кивнул и отошел. Кланяясь фрескам и скульптурам, я, пятясь, добрался в левое крыло, к барельефу, с изображением последних мгновений жизни святого. Поучительный конец. Только учиться не спешат ныне. Древнее пророчество о погибшем от того, чем убивал, ныне или забыто, или трактуется иначе. Как и многие другие, впрочем. Ну и бог с ними.

Я склонился у фигуры Патерика, стоящей на бронзовом постаменте. Краем глаза окинул храм – вроде бы никто не наблюдает. Нажал на средний палец левой ноги, после на большой и мизинец правой. С легким щелчком с постамента выехал небольшой ящик. Я быстро сунул его содержимое под плащ и вернул на место. Еще немного «помолившись» святому, все так же медленно пятясь двинулся к выходу.

-Постойте, брат наш. – Ко мне наперерез винулся жрец с одним с послушников.

- Да, ведущий. Я что-то сделал не правильно? – мой голос выражал полное недоумение, готовое превратиться в горечь ошибки.

- О, нет. Просто позволю поинтересоваться – что добропорядочный пейзан, вы же пейзан, я ведь не ошибся? – пришлось согласиться – так вот, что вы могли такого попросить у святого покровителя ведущих, ищущих и вопрошающих?

- Патерик Умознатец в начале своего пути был воином. – Я напустил на лицо чуточку вдохновения: - Он был истинной Дланью Божьей, сжимающей меч, для кары темных и неверующих. И пришел я к нему, как к воину, просить силы и мужества.

- Похвальный ответ, - жрец еле заметным движением отослал кого-то, стоящего за моей спиной, - не типичный только для землепашца.

- Извините, о ведущий, но мой отец – Иорий Шутто, сражался под Хагаласом. И, когда был ранен, в полевом госпитале познакомился с братом из Ордена. – Я склонил голову. – У них было много времени на разговоры, и в итоге отец вернулся уже совсем другим. Раньше он тратил деньги на выпивку, а стал – на теологические книги, драл меня вожжами – начал учить истине: «Все тщетно, сынок, - так говорил он, - кроме службы Ему и помощи последовавшим за Ним». И я пытаюсь в меру своих скромных сил следовать Его заветам и напутствиям своего отца.

- Похвально, брат наш, ну а сражаться ты с кем надумал? – этот длиннополый заподозрил что-то или просто так, от скуки решил меня пропесочить?

- Я родом из небольшой веси под Феутеном. Козинский Брод, может быть слышали? Нет? У нас там самый лучший дикий мед в округе! И вот стали разбойники пошаливать. Я даже рогатину с собой вожу и топор. И мы с мужиками решили извести их. Вот вернусь и мы устроим облаву. Спасибо, что обратились ко мне, я терялся. – Брови жреца удивленно приподнялись. – Мы собрали чуток денег и решили их в дар храму преподнести, от всей души, так сказать и с надеждой на заступничество. – Я протянул ведущему кошель с десятком золотых.

- Я думаю, что святой Патерик обратит внимание на ваше селение, - как-то двусмысленно ответил жрец, взял деньги и ушел.

- Прикупи еще парочку луков, для охоты на разбойников самое оно, - добавил, остановившись, - и – берегите себя, ибо Богу так будет легче беречь вас.

- Спасибо… - прошептал я, и тихонько направился к выходу.

- Ты что задумался, мелкий? – окликнул его Митси, рывком выдергивая из уродливых мыслей. И Джером вздрогнул, вскинул на брата взгляд, улыбнулся вяло. Митси заулыбался в ответ. – Мы сегодня есть будем?

-Да…конечно, да. Извини. – и Джером поднялся и пошел к плите за кукурузой.

Спустя двадцать минут, когда початок был обкусан со вкусом со всех сторон и выпиты две кружи чая Митси откинулся на спинку стула, довольный и сытый словно домашний кот. Джером подмигнул ему, забираясь на стул с ногами и прихлебывая горячий чай маленькими глотками. Митси улыбнулся ему в ответ. Он ненавидел эту его улыбку – беспомощную, наполненную сопливой нежностью до краев.

- Пойдем до озера потом? Наверняка оно уже растаяло.

- Надейся. – фыркнул Джером, отставил кружку, дуя на пальцы. – Горячая, сука.

- А потом  еще в магазин надо…-Митси устало потер пальцами переносицу, вздохнул. – Ну хлеба там взять, чего еще? Надо же что-то жрать, нам тут еще три  дня тусоваться.

- Не тусоваться. – поправил его Джером. – Пахать, как проклятым. Точнее, мне пахать.

Со все тем же болезненным наслаждением он смотрел как мрачнеет лицо близнеца, виновато улыбнулся.

- Прости… я имею в виду..

- Брось, мелкий. – Митси через силу выдавил улыбку, и поднялся, опираясь о стену.

Еще до того, как ему разрешили вставать, Митси отказался от костылей и трости. Это казалось ему унизительным, совсем «некруто». Не мог Митси, Митси – суперчеловек встать с костылями, как гребаный разваливающийся старик. И он вставал сам, первое время делая за полчаса четыре вымученных шага, а потом лежал без движения на больничной койке, ослабев от действий, которые он раньше выполнял за долю секунды.

А потом появился протез, уродство из пластика и металла, тяжелое, как сам Дьявол, на которое невозможно было ступить. И он падал, делал шаг  и падал, лежал обездвиженным трупом, а Джером поднимал его бережно, как только можно было бережно. Он плакал сам.

Слезы были от непонимания – как? Как такое могло произойти с Митси, с красавцем Митси, с гордостью мамы. А еще было физически больно…, и плакал он от боли. Кто бы знал, как он впадал в ярость от этой чертовой близнецовости. Иногда казалось, что Митси не так больно, что больней Джерому – в сотню, тысячу раз больней. Что он взял всю боль брата на себя. И за это он ненавидел его в разы сильней.

Он споласкивал посуду под ледяной водой – Митси сидел на крыльце, вытянув ноги и курил, прикрыв глаза. Наконец-то кончился дождь и тучи разбредались медленно, нехотя выпуская солнце. Еще в дымке, еще очень слабое, но солнце. Живое и теплое.

- Мелкий! – окликнул Митси, и Джером обернулся к брату, глядя как тот щурится на солнце, зажимая в пальцах сигарету, с таким блаженством вдыхая горький дым, что щемило сердце и рот сам по себе наполнялся слюной. – Мелкий, а Лю приехала, как думаешь?

Джером резко отвернулся от него, чувствуя, как горячая кровь приливает к вискам и опаляет жаром щеки. Тарелка едва не выскользнула из мокрых пальцев.

- Не знаю. – буркнул он, занавесившись челкой, вцепившись в губку и натирая тарелку с такой силой, будто она была его злейшим врагом.

- Мелкий…-Боги, как он ненавидел этот его смех. Сам по себе мягкий, теплый, но иногда, особенно в такие моменты, как сейчас он напоминал крики гиен. – Мелкий, ты чего засмущался? До сих пор боишься милашки-Лю?

Джером молчал. Посуда была вымыта, и он стоял, упираясь ладонями о раковину, тяжело дыша, сдерживая в себе ярость.

- Я никого не боюсь. – наконец огрызнулся он еле слышно, так и не повернувшись к брату. Тот хмыкнул.Джером потер мокрыми пальцами висок, так и не повернувшись  к брату, и снова услышал его гиений смех.

- Вот как? А я-то думаю, что ты весь залился краской и ноги трясутся? Брось, Джерри, это было три года назад…три года, как ты выставил себя полным…

Он не сдержался. Развернулся к брату так резко, что тот отшатнулся. Капли пота стекали по его вискам. Он сделал шаг к близнецу, скалясь, словно дикий пес.

- Митси, может, ты больше боишься? – свистящим шепотом  спросил он. – Может,боишься, что Лю увидит теб…вернее, того ,в кого ты превратился…и сбежит, сбежит с такой скоростью, будто за ней гонится стая чертовых собак. Ты же урод, Митси! Как  тебя можно не бояться? – он видел,как смертельно побелело лицо брата, но он уже не мог остановится. В голосе зазвучали истерические нотки, от которых стало сосем плохо. – Чертов человек краб, который не может передвигаться без посторонней помощи. Ты ведь боишься этого? Что все девки теперь будут бегать от тебя,как от огня?

Он замолчал, остановился, тяжело дыша. Ногти впивались в ладони с такой силой, что из под кожи начала сочится кровь.

- Пошел ты, ,Джерри. – глухо проговорил Митси, опуская голову, зажимая ладони между коленей. – Пошел ты.

И Джером развернулся, понимая, что это единственное правильное, что он  может сейчас сделать. Рукой он неловко зацепил только что вымытую тарелку, и она с грохотом раскололась, падая на плитку.

«На счастье.» - подумал Джером, подавляя истерическое желание рассмеяться. И одновременно -  разреветься, оседая на пол. Он побрел к дому, слыша тяжелое дыхание брата.

Дома, включив старый, даже древний электрический камин, чуть ли не прижавшись к нему, осел на пол, прижимая колени к груди, словно обиженный подросток.