начало

...Из кустов раздалось жизнерадостное «р-рвав!». Джангарла смотрел на барона из тени ветвей – внимательно и хитро. Барон усмехнулся. Любимчик – и знает это.

- Иди сюда, мальчик, - сказал Иерон. – Посиди со мной. Что ты сегодня делал?

Человеку нужно кого-нибудь любить. Иначе ему трудно чувствовать себя хорошим человеком. И вообще – трудно.

Пес открыл пасть и широко зевнул.

* * *

Иерон тяжело взобрался в седло. Покачнулся. Его поддержали, одинокий голос из толпы предложил взять повозку. Проклятая слабость. Барон отмахнулся.

- Поехали, лейтенант. Пора домой.

У слова «дом» был привкус горелого воска. Значит, нарыв? Ненависть как гной – собирается в одном месте. Пока не вырвется. И тогда – припадок. На крайний случай у меня остается Джангарла, подумал барон. Мой пес. Значит, не так уж я безнадежен.

Когда они прибыли к замку, было далеко за полночь. Барон с трудом спешился, бросил поводья лейтенанту. Ноги затекли. На лестнице кто-то сидел – при виде барона этот «кто-то» встал и низко поклонился. Прищурившись, барон узнал слугу – тот самый, со слюдяными глазами. Как его зовут? Неважно.

- Вашмилость, вашмилость... – язык у слуги, и без того не слишком бойкий от рождения, заплетался.

- Что еще? – раздраженно спросил барон. – Ну?

УБИЙЦА

Вы слышите шорох, господин барон?

БАРОН

Шорох?

УБИЙЦА

Такой странный звук.

Я знаю, это идет моя смерть.

БАРОН

Скорее, это шуршит твоя нечистая совесть.

УБИЙЦА (его трясет)

Господин барон шутит, а мне не до шуток. Я знаю.

Смерть похожа на кошку, с которой содрали кожу. Она похожа на кошку, которая идет по стеклу. Правда, она похожа? Не выпуская когти, мягко ступает. А когда выпускает, то выдает себя. И коготки по стеклу: тень-тень-тень. Совсем тихо. Не всякий услышит. Я слышу. У меня очень чуткий слух, я вам, кажется, говорил, господин барон... И почему здесь так холодно?!

Я знаю, когда за мной идет Смерть. У нее длинные узкие ноздри. У нее ледяное дыхание.

Когда Смерть идет по следу, ее можно отвлечь только куском кровавого мяса.

БАРОН

Милейший, ты сошел с ума?

УБИЙЦА

Простите, господин барон. Уже давно.

БАРОН

Ступай. Я позову тебя, когда понадобится твое искусство.

Убийца кланяется.

УБИЙЦА (в сторону)

Мне надо кого-нибудь убить.

БАРОН

Ты что-то сказал?

УБИЙЦА

Ничего, господин барон. Вам послышалось.

БАРОН

Молчи, дурак.

Иерон смотрел неподвижно. Ему казалось, что вместо лица у него гипсовая издевательская маска, в которой зачем-то пробили дыры для глаз. Он ощущал сухую белую пыль на веках. Резь вскоре стала нестерпимой – барон моргнул раз, другой; боднул воздух тяжелой непослушной головой и отошел, неся ее как надгробие. Внезапно Иерону страстно захотелось припадка – чтобы пришла кровавая муть, затопила пустоту, затопила серый мокрый песок со следами собачьих лап. Чтобы биться в находящей волне, чтобы захлебываться багровой мякотью, чтобы вопить от боли – и не помнить, не чувствовать. Чтобы не видеть, словно со стороны, как он сам идет по пустым коридорам, сдвигая телом тяжелые двери, как толкает коленом стулья, а потом, в дальнем зале – с высоким, похожим в темноте на уродливый замок, троном – слепо бьется гипсовой маской о стены. Маска шла трещинами, лицо горело, но маска держалась. Треснуло. Подбородок почему-то стал мокрым. В следующий момент Иерон обнаружил себя сидящим на ступенях перед троном. Он склонил голову; на белом мраморе чернели круглые пятна. Что-то теплое капало с его лица на пол – Иерон вытер подбородок рукавом, зажмурился. Из дальнего угла на него смотрел Джангарла. Барон открыл глаза – Джангарлы не было. Проклятый пес, сказал барон. Голос отразился эхом, пошел гулять по пустым коридорам и комнатам, как неприкаянный. Что же ты, сказал барон, сука ты, сказал барон, зачем ты так со мной, сказал барон, что я тебе сделал? Вернись, попросил барон мертвого Джангарлу. Вернись, сука, тварь, ублюдок чертов, что же ты, вернись. Джангарла! Джангарла! На полу лежал отпечаток окна, дальше начиналась темнота, в углу превращаясь в сгусток мрака. Барон посмотрел туда – Джангарлы не было. В лунном отпечатке ему почудились следы собачьих лап. Сука, сказал барон, как же так можно как же я тебя ненавижу сука ты сука и лапы у тебя мокрые. Я же один понимаешь, сказал барон. Джангарла. Джангарла. Он встал. Он пошел к выходу. Маска рассекала воздух.

Желанный припадок не приходил.

«Бешенство, бешенство». – луна плывет над акациями, буквы вырезаны на ее гладкой восковой поверхности. Барон толкнул дверь и вышел на крыльцо.

Один больной пес – вся свора пропала.

Из темноты выступила женская фигура. Глаза смотрели сухо.

- Посмотри на себя, Иерон, - сказала она. - Ты стал сентиментален. Когда-то ты не проронил ни слезинки над могилой нашего сына, сейчас плачешь над собакой. Ты жалок.

- Прости меня, Пенелопа, - сказал барон, тяжело опускаясь на мрамор. – Я очень обидел тебя. Я знаю. Если тебе не трудно, можно я поплачу в одиночестве? Обещаю не хлюпать носом. Разве что совсем чуть-чуть. Ты позволишь эту маленькую слабость своему глупому никчемному старому мужу?

* * *

- Везут, мой господин, - сказал лейтенант от окна.

Иерон откинулся на подушку. Не успел сбежать, значит. Хорошо.

Великий Эсторио выглядел бледным, но держался неплохо. С достоинством. Увидев барона, лежащего на кровати, жонглер замер на мгновение, затем низко поклонился.

- Господин барон?

- Кажется, я немного похудел, лекарь? – Иерон закашлялся. Виски сводило в предчувствии скорого приступа. Барон еще днем приказал убрать из комнаты любые цветные вещи, чтобы потянуть время. Но, кажется, времени уже не осталось – запах горелого воска стал невыносим. Проклятые краски скоро просочатся под дверь или в щель окна. Уж они придумают, как это сделать. Темно-красный или оранжевый. Или желтый. Да, желтый хуже всего.

Жонглер подошел и сел рядом с кроватью, деловито взял барона за запяcтье. Иерон слышал, как в висках бьется сердце. Какая у меня худая рука, надо же, думал он. Это точно моя рука?

- Давай свое лекарство, лекарь, - сказал барон, не выдержав. – Слышишь?

Эсторио молчал, отсчитывая удары. Так же молча достал трубку и стал слушать дыхание барона. Он же жонглер, подумал Иерон в раздражении, какого черта он делает? Зачем ему эти лекарские штучки? Еще бы на латыни заговорил, честное слово...

Наконец, жонглер убрал трубку.

- Где твое лекарство, лекарь?!

Эсторио покачал головой.

- Поздно? – барон прикрыл глаза, усилием воли не давая краскам обостриться. – Ж-ж-жаль. Тогда беги, лекарь! Очень быстро беги – до самой границы. И дальше. Иначе, когда припадок закончится, ты увидишь перед собой разочарованного тирана… Ты когда-нибудь видел разочарованного тирана, лекарь? Это жуткое зрелище. У нас, у тиранов, отвратительный характер. Мы брызжем слюной и страшно пытаем любого, кто посмел нас разочаровать. Возможно, мы даже пожелаем содрать с ублюдка кожу. Или посадить негодяя на кол… как тебе это понравится?!

Великий Эсторио молчал.

Барон прикрыл глаза ладонью. Медленно выдохнул.

- Ничего, - сказал он. – Все хорошо, лекарь... Позови сюда Перегорио.

- Мой господин, - сказал голос от дверей.

- Через полчаса мы выезжаем, лейтенант. Приготовьте лошадей.

- Я дам вам укрепляющее, - сказал Эсторио, когда лейтенант вышел. – Я... я хотел бы сделать больше... Я...

- Ты все сделал правильно, лекарь.

- Не называйте меня так.

- Почему? – барон выпрямился на кровати. – Почему я не должен этого делать?

Эсторио стоял бледный.

- Отвечай, лекарь! – властность хлестнула, как плетью. Жонглер ссутулился.

- Я... потому что я...

- Потому что ты – не настоящий лекарь, так? – Иерон усмехнулся, откинулся на подушку. Какая замечательная шутка. Жаль, что напоследок. – Ну, это не новость.

- Вы знали?! - жонглер выглядел потрясенным.

- Конечно. Неужели ты думал провести человека, который лгал полжизни? А другие полжизни скармливал виселице насильников, воров и мошенников? Я с самого начала это знал, лекарь.

Молчание.

- Вы меня убьете?

- Кажется, на этом вопрос я уже отвечал. Не заставляй меня скучать.

В глазах жонглера появилось понимание. "Молодец, умный мальчик".

- Что мне делать?

- У тебя хорошие глаза, - сказал барон, – ты многое ими видишь. Именно поэтому ты до сих пор жив. Ты рассказывал мне о проклятье, ты думал, что складно врешь... ай, складно! хотя на самом деле говорил правду. Вот ирония, а? Мошенник, плут! А чувствовал сердцем. У тебя талант, лекарь. Но есть ли у тебя шанс? Как думаешь?

Жонглер выпрямился.

- Я... я научусь.

- Мало. Еще одна попытка.

- Я очень хорошо научусь. Я стану настоящим лекарем, клянусь!

- И этого мало. - барон смотрел в упор. – Ну, какой из тебя лекарь? Смех один.

- Да пошли вы!

Несмотря на подступившую боль, Иерон засмеялся.

- Наконец-то правильный ответ.

Барон откинулся на подушку, на желтоватом лбу выступил пот. Жонглер смотрел на него... странно смотрел.

- Ты меня оплакиваешь, лекарь? - удивился барон. - Не надо.

- Не вас. Хорошего человека, которому плохо.

Барон засмеялся – хриплым каркающим смехом, тут же остановил себя. Слишком уж похоже на рыдание. Он облизнул сухие губы. Тело опять стало чужим и неподатливым – «болван» на костяке. Марионетка на пальце из раскрашенного ящика. Интересно, какая из масок – моя? Разумеется, Барон? Или Убийца? Я ненавижу убийц.

- Прощай, лекарь. Лейтенант! Отвезти его на границу и отпустить.

УБИЙЦА (вытирая нож)

Мне неприятно об этом говорить, господин барон, но вы умираете.

БАРОН

Молчи, дурак.

* * *

Глаза убийцы были молодые. Словно лицо старика -- всего лишь оболочка, и скоро вылупится бабочка. А под коконом скрывалась не бабочка, там было нечто серое и бесформенное. Никакое.

Иерон посмотрел на «мотылька», на украшенный серебром пистолет. Какая ирония. Полгода прошло после нелепого самоубийства жены, проклятие ослабело, приступов больше не было. Он уже начал думать, что все налаживается... Что цвета больше не вернутся. Барон окреп, снова начал садиться в седло. Он начал забывать Джангарлу и только изредка ловил себя на том, что долго стоит на крыльце и ждет чего-то. Или кого-то. Но и это смутное чувство скоро прошло.

Наступила весна. Барон расслабился и поехал в Наол. Здесь, в соседнем графстве, у него не было власти, но остались долги и дела. И тут проклятие настигло его... по-другому. Возможно, оно только ждало подходящего момента.

Выйти живым из драки с ландскнехтами, чтобы нарваться на засаду рядом с уборной? Хорошо, хоть облегчиться успел, подумал барон. Славная была драчка. Почти как в прежние времена. Это же надо – встретить в такой дыре приятелей Вилли Резателя, повешенного с год назад. Хотя, с другой стороны, где, как не в такой «дыре», их можно встретить?

Кажется, пора подавать реплику? Так выражаются актеры?

Барон сказал:

- Я не люблю наемных убийц.

- А каких убийц вы любите, барон? –спросил человек с пистолетом.

Иерон молчал. В полутьме сарая его лицо казалось вылепленным из гипса – убийца тоже медлил, ожидая, видимо, какого-то подвоха от пленника. Тогда барон сам шагнул на табурет.

- Как это надевается? Так? - спросил он.

Убийца кивнул.

Веревка оказалась шершавой и грубой – такая обдерет горло, ничего, наплевать, нашел о чем думать. Барон подтянул узел, чтобы веревка плотнее прилегла к коже.

- Хоть бы подсказывал, остолоп, - сказал он убийце раздраженно. – Кто тут, в конце концов, кого вешает? Ну! Давай!

- Эта позорная смерть... – начал убийца. Похоже, у него была заготовлена целая речь.

- Черта с два, - откликнулся барон. – Многих по моему приказу повесили – до сих пор никто не жаловался. – он замолчал. Эх, Иерон. Не хотел превращать конец жизни в фарс, и вот, не удержался. - Заканчивай уже, мне до смерти страшно.

Убийца кивнул.

- Спасибо, - сказал барон, прежде чем убийца выбил табурет и веревка натянулась. Прилив нахлынул стремительно – сарай, напротив, отдалился, принялся заваливаться вбок, ускользать, теряя краски, выцветать; время стало прозрачным и вязким, как патока. Иерон заметил существо, похожее на ободранную кошку. Существо подбиралось к убийце со спины, переступало лапками по деревянной балке. Тень-тень, тень-тень. Звук казался каким-то стеклянным. Убийца ничего не видел. Существо приготовилось к прыжку...

Дальше веревка, натянувшись, разломила гипсовую маску на мелкие кусочки. Барон начал падать в темноту, кувыркаясь. Ветер дул справа – порывами.

Чайки вернулись. «У-ау! У-а-у!» - кричали они.

Последнее, что Иерон увидел, прежде, чем исчезнуть навсегда: серый пляж с клочьями водорослей… следы на песке… краб… серые волны...

Бегущий по кромке воды, в брызгах и заливистом лае, худой голенастый пес.

Пес взмахнул ушами и полетел.

Кто вообще принес эту бутылку?

Ну вот вообще ничего в этот день не предвещало беды. Была ранняя весна, солнышко грело, пели птички и асфальт весело таял вместе со снегом, чтобы дать место молодой травке. Я спокойно катался по своим участковским делам, перешучиваясь с наркоманами и незлобно порыкивая на кухонных боксеров с уклоном на алкоголизм. И тут, как гром среди ясного неба звонок от начальника отдела - Мать перемать, так тебя растак, срочно тащи свою задницу и себя ко мне в кабинет, пожалуйста. Перебирая в голове свои косяки и готовясь к худшему, прилетаю в отдел. Начальник в замечательном настроении молвит человеческо-матерным голосом: - В соседнем кабинете забери человека и реши его проблему, делай что хочешь, но он должен быть доволен, так как звонил сам генерал, а ему звонили из приемной представителя президента.

В кабинете я долго искал глазами человека, хоть немного напоминающего друга представителя президента, но к сожалению нашел только молодого ханыгу, очень похожего на бомжа. Так как вариантов не было, а переспрашивать у полковника я не рискнул, ибо на столе у него было много тяжелых вещей, а запасных черепов для участковых на складе не было, кончились наверное.

Приехав в свой опорный пункт я стал расспрашивать этого заместителя президента по алкоголизму о его проблеме и услышал удивительную историю.

Жил да был простой парень Петя, жил и был он в детском доме и все у него было хорошо, пока не случилось страшное - он стал совершеннолетним. По этому поводу ему объяснили, что теперь он взрослый и кормить его больше не будут, правда как добывать еду объяснили плохо. Но чтобы Петя в первую же зиму не замерз на улице ему выдали не плохую студию в новом доме, построенном специально для сирот и стоящем на моей территории. Дом этот кстати имел дурную славу и подкидывал всей районной полиции проблем аккуратно, так как жили там только выпускники детских домов и такой концентрации уродов я еще никогда не видел(без обид, из детских домов выходят и отличные ребята, но их почему то в этот дом не заселили).

Петя конечно очень обрадовался такому счастью и на радостях пробухал всю выплату по потере кормильца, а там на секундочку почти миллион. Но деньги имеют обыкновение заканчиваться, о чем наш юный друг видимо не знал, ну не преподавали у них такой предмет. Пока Петя радовался жизни вокруг него собралась веселая компания из залявщиков - соседей, у которых эта выплата закончилась еще раньше, а так же других веселых людей. Так вот в этой компании, совершенно случайно конечно же, оказался один товарищ (например Валера), околобандитствующих кругов, который предложил Пете гениальнейший коммерческий проект: он сдает ему свою квартиру на год за огромнейшую сумму в 70 т.р. и живет год где хочет. Квартирка у пети , надо сказать, была не плохая, так как в отличии многих других квартир в этом доме имела отдельный вход с улицы, что исключало возможность контактов с остальным зоопарком жильцов дома. Петя предложение оценил, а когда деньги кончились, согласился. Стороны заключили договор и Петя радостный уехал на запад, вроде в Рязань, к какой то бабе. Правда Валера остался должен ему 20 тысяч, но обещался отдать в ближайшее время.

Через полгода Пети пришлось вернуться в родной город, так как ему было необходимо пройти обследование в психо-неврологическом диспансере, где он стоял на учете (вот ведь неожиданность, правда). Из диспансера он связался с Валерой и тот отдал ему 17 т.р., если вы дружите с арифметикой, то помните, что осталось всего 3 т.р. Однако Валера сделал одну ошибку, он перевел Пете деньги в начале его пребывания в городе, а не в конце, а как мы все помним предмета по подсчету денег у Пети не было, а потому, когда нужно было уезжать, денег на билет у него не оказалось. И тут начинается самое интересное.

Так как Валера трубку не брал, то наш юный друг пошатался пару дней по городу, ночуя на вокзале и каждый день приходя под дверь своей квартиры. Однако с Валерой они все не могли встретиться, поэтому от отчаяния Петя пошел в полицию, где написал на Валеру заявление. Так как полицейские почему то не побежали хватать Валеру и выбивать дверь в квартиру, а просто приняли заявление, то Петя поник на столько, что подался в ближайший ломбард, где продал свою кнопочную звонилку за 200 рублей, которых хватило на  бутылку пива и беляш. О том, что этот телефон единственный способ полиции и Валеры связаться с ним, он как то не подумал. На следующий день Петя шатался по городу и увидел красивую вывеску, на которой без ошибок было написано, что за дверью сидит целый представитель президента Российской Федерации, защитник слабых и убогих, обиженных полицией и Валерой.

Как он пробился на прием я до сих пор понять не могу, не иначе, как это был тот единственный день в году, когда осуществляется прием бомжеватых детдомовцев из ПНД, находящихся в сложной жизненной ситуации по причине размякшего хлебушка у них в головушке. Так как даже я, привыкший к таким персонажам, понимал Петю через раз, то скорее всего все, что понял не от Пети большой чиновник были слова "сирота", "квартира", "отобрали", "жопа", "полиция бездействует", "беляш". Непривыкший к таким сочетаниям слов чиновник конечно охренел и решил позвонить генералу МВД, после чего Петю накормили вкусными печеньками с чаем и  привезли на красивой служебной машине в наш райотдел прямиком к начальнику отдела.

Так как такие перемены в своем социальном статусе размочили Петин хлебушек окончательно, то он сформировал для себя в голове четкие требования: или пусть менты забирают у Валеры мои законные 3 т.р. или пусть выселяют его из моей квартиры нахрен. Вот такая у него была принципиальная позиция. При этом доводы, что квартира в социальном найме и о вообще не имел права сдавать ее на Петю не действовали совершенно и разбивались на его железобетонный аргумент: Идите нахер, я пошел обратно в приемную президента, там печеньки вкусные и вообще мы теперь кореша.

В итоге я плюнул на здравый смысл, логику и другие не нужные на службе вещи и просто позвонил этому Валере, сказав ему рвать когти ко мне в опорный пункт. Там Валера спокойно отдал 3 т.р., а я добавил еще свой косарь на билет этому ущербному до Рязани, после чего отвез его на вокзал. Но самое страшное, что это не конец истории и ее продолжение я напишу в следующий раз, и так портянка неприличная получилась.

Ошибка: не могу конвертировать численные значения в буквенные