Десантура могучим утесом возник в поле зрения. С одной стороны, я, конечно, обрадовался неожиданной встрече. Но с другой, получается, что этот громила опять во что-то ввязался, натворил какую-то лютую дичь, а мне пришлось расплачиваться за его выходки целостью своего сурового ебальника.
– Ебать мои колеса! – радостно проорал Вован. – Тя где носило, братка? Заебался тя тут ждать, нах!
– Как ты узнал, что я приду сюда? – простонал я, пытаясь подняться с пола. Безуспешно.
– А куда ты, нах, мог припиздошить? Гы… Я, хуль, прикинул зону выброски, в один квадрат должно было снести, нах. Дорога здеся одна, нах.
Очевидно, улетевшему ВДВшнику не пришло в башку, что я едва не погиб.
С улицы раздался гнусаво-булькающий крик:
– Выходи, пидорас! Ща ебало тебе выломаем нахуй!
Я снова попытался встать.
– Гы-гы… ты погодь, братка, полежи малость. А я пока побеседую с мальчишками, нах.
Рядом со мной бухнулся потертый баул десантуры. Вова направился к выходу, распинывая по пути обломки стульев и разминая свои чудовищные бицепсы.
– Ебаать! Он идет, пацы, аха-ха! – обрадовано заголосил Диса. – Гони бабки, хуила!
– Уебывайте-ка вы подобру-поздорову, сосунки, – с басовитой усмешкой ответил Вован.
– Ебааать! Да ты попал! Иди сюда, нахуй! – продолжил подписывать свой смертный приговор главарь шайки. – Ты, черт, один, а нас десять нахуй! Ща на коленях ползать будешь, чепушила! Ответишь нахуй за тачку Кислого!
Верхней половине моего туловища удалось-таки принять вертикальное положение. Надо прекращать и линять отсюда! Хозяин, по-любому, вызвал копов. Добром это точно не кончится.
Стекла кафешки содрогнулись от боевого рева десантуры. Гнусавые гоблины завопили в ответ на разные голоса. Началось пласталово. Звуки ударов, визг, крики боли. Да, Вова умеет делать больно. Я усмехнулся и помотал звенящей башкой. Но надо ему помочь. Отбитые пальцы стали с трудом расстегивать куртку, чтобы достать револьвер из кобуры.
– Ой, мамочки! – бабский возглас.
Я обернулся. Две чувихи на лестнице с ужасом уставились на царящий разгром. Адски размалеванные, но здорово помятые на вид. По ходу, этих шаболд и пер Вован полчаса назад.
– Погнали, Верунь, а то опять нам достанется, как в тот раз, – сказала одна, похожая на сушеную воблу путана.
– Але, Клава, ты ебанись умом! – ответила ее подруга, пухленькая, но низенькая, словно хоббит, чувырла. – Как мы пойдем, если эти дебилы там дерутся. Давай лучше водочки ебнем. Жоры-хозяина, видишь, нету.
– Точняк, Верунь! Халява!
Не обращая на меня внимания, потаскухи раскоряченной походкой посеменили к барной стойке. Достали бутылку водки. Налив в стаканы, чокнулись и немедленно выпили.
А на улице – словно торнадо разбушевался. Будто человек сто пиздятся, а не один Вовчик против горстки хулиганов.
ТУМС! ТУМС! БАХ! БДЗЫНЬ!
С адским звоном разлетелось оконное стекло. Гопник, использованный в качестве снаряда, завыл на полу, сжимая неестественно вывернутую конечность. Телки пронзительно заверещали. Схватив пузырь, спрятались под стойкой.
– За ВДВ!!! – зверем проревел снаружи Вован. – Десантура вперед.
– Давайте, пацы! Глуши козла нахуй! Аааааа!!!
ТУМС! БАМС! ХУЯКС!
Я наконец-то поднялся на ноги, крутанул барабан револьвера и, пошатываясь, направился к выходу. Моя паранойя кричит в подчерепном пространстве, что надо уносить ноги. Мусора, поди, летят сюда на всех парах.
Но сначала я накормлю этих уродов суровым свинцом! На улице открылась картина эпичного махача. Гопники напрыгивают со всех сторон, пытаясь достать Вована кулаками, битами и палками. А он легко раскидывает козлов своими убойными вертухами.
Пора прекращать этот гребаный цирк. Я поднял пушку. И тут же опустил. Блин, десантник в самой гуще потасовки. Как мне не зацепить его?
– Вован! Пригнись! Отойди! – крикнул я.
Но чертов десантник, по ходу, не слышит ни хрена! Вошел в раж. БАХ! БАХ! БАХ! Я выстрелил в воздух поверх голов.
– А, шухер, пацы! – Козлы, пригибаясь и обсираясь от страха, бросились к своим корытам.
Кто успел добежать, сразу дали по газам, а кто не успел… Я увидел Кислого. Гопник подбежал к своей «семерке» и начал дергать дверцу. Но она не открылась. В следующую секунду подлетел Вован. Хрясь! И без того разбитый ебальник мерзавца врезался в крыло тарантаса, оставив кровавую вмятину.
Пинком Вован отшвырнул бездыханное тело и крикнул:
– Санек, ебта! Тащи вещи! Хуль ты встал, нах?
Я пулей метнулся обратно, подхватил свой рюкзак, а также баул десантника. Погрозил пушкой охреневшим от всего происходящего телкам. Блин, по-хорошему, надо бы их тоже… ну, вальнуть. Они видели наши с Вованом лица. Но нет. Я – хороший, положительный герой. Зачем портить себе репутацию.
– Вы ничего не видели. Ясно? – спросил я, наставив ствол.
– Д-да-а… – стуча зубами, проскрипела вобла.
– А че, может, денег подкинешь, ковбойчик? За моральный, ик… ущерб! – нагло спросила пухлая.
БДЫЩ! Массивная пуля снесла половину бара. Шалавы исчезли под стойкой.
– Красава, братка! – хохотнул Вован, когда я залез к нему в уже заведенную «семерку». – Зачистил помещение, ебта!
Я посмотрел на этого контуженного «пса войны» и ничего не ответил.
– Кароч, нах, ща догоним тех мудил! – хохотнул он, рывком трогаясь с места.
– В смысле, «догоним»? – крикнул я. – Вован, мы и так здесь пиздец как нашумели. Просто пиздец! Надо избавиться от этого ведра и выбираться в Питер. Ты что, забыл нашу цель?
Вована как мешком по голове треснули. Он помотал башней и пробасил чуть виновато:
– Бля, ты в натуре, прав, нах. В Питер, дак в Питер, хуле.
Он выехал со стоянки и свернул в нужную сторону.
– Не сцы, братка! Тут километров сто, час - и мы на месте. – Вован притопил газу, нещадно раскручивая движок до семи тысяч оборотов. – Ты, канеш, ушибленный на всю колокольню, Санек, блять. Ты вот скажи, епта, нахуя было стрелять, нах?
– Это я ушибленный?! А кто устроил, блин, каратэ? Я даже прицелиться толком не смог.
– Санек, ты ебанись! Че, в натуре хотел порешить этих детишек?
– А что еще с ними делать? – опешил я. – У тебя ж трещетка есть, дал бы очередь и все. К чему эти пляски? Не понимаю.
– Да хуйня. Помню, у меня, бляха, после первой командировки так же башню рвало.
– Это у меня башню рвет? – я нервно рассмеялся.
Блин, как объяснить ему, что он не прав?
– Я ж чисто так, епта, разминался, нах. Тренировка, хуле! – пояснил этот психопат, прикуривая сигу.
Некоторое время ехали молча. Наконец, я спросил:
– Давай, рассказывай, что ты успел натворить, что на тебя эти дегенераты ополчились?
Вован вздохнул виновато:
– Да, хуле, покуролесил, кажись, немного. Ну, как ты десантировался, братка, я, стало быть, за тобой сиганул, нах. Кароч, раскрылся, все заебок. На посадке только ветер чутка сильноват был. Но то хуйня. Нас и не в такую жопу бросали, нах. Приземлился, епт. Купол собрал. Гляжу – деревня, нах. Тебя не видать. Ну, я думаю, раз уж ты раньше сел, стало быть, тож где-то здеся. Прихожу туда и давай местных, ебать их в сраку, спрашивать про тя, братка. Сперва бабка попалась. Старая, нах. Но душевная женщина, скажу я тебе, Санек!
– Ты что, и бабулю выебал? – поморщился от этих откровений я.
– Сцук, ебать ты извращуга! – загоготал Вова, обгоняя грузовик. – Ну я-то человек приличный. Но самогоном, бля, у бабушки разжился. Ну и далее потопал. Спрашиваю, нах, у всех – никто не видел, бля, парашютиста. Похуй, думаю, придет Санек рано или поздно. И стал кумекать насчет ночлега. К тому времени уж темнать начало. Встретил продавщицу, тудым-сюдым, слово за слово. Кароч, определился с местом дислокации. Ну по беленькой взяли, сам понимашь, гы. А у ней, прикинь, родни до хуя. Все до спиртного шибко падки, нах. Ну, ебать, накрыли поляну. Тудым-сюдым. Брат ее, блять, начал пальцы гнуть. И вся эта шобла начали чето гнать. Кароч, наказал я всю семейку гнилую. Пошел далее, водка-то закончилась, блять. Да и с ночлегом не срослось. Бабушка, та первая, кароч, меня снова отоварила. А че дальше было, история умалчивает, нах. Ну покрошил еще несколько еблетов, нах, негостиприимные люди, ебать. А во, вспомнил! Сцук, я ж им, ну деревенским, устроил строевую подготовку, гы-гы-гы! Потом физуху и марш бросок. Половина, сцуко, зачет не сдала, нах. Поэтому оставил я, стало быть, это гиблое дело. В тачку прыг, думаю, раз Санек так и не припиздовал, надо его, хуле, разыскать. До кафэхи доехал. Хозяин – тоже душевный оказался – рассказал, что дорога здесь одна. И, один хуй, ты мимо не пройдешь. Ну, думаю, раз такое дело – гуляем, бляха! Девчат позвал. Тож душевные оказались, гы… ну а дальше ты в курсе, нах.
– Это все, конечно, интересно, Вован, – сказал я, переварив услышанное. Вот почему деревенские были такие неприветливые. – Но надо избавиться от тачки.
– Согласен, нах.
Десантура свернул на проселочную дорогу, едва не перевернув «Жигуль» Кислого. Мы проехали пару километров. Трасса скрылась за лесополосой. Я предложил загнать тачку в кусты. Но не успел. Вован сорвал чеки с двух РГДшек и метнул в салон. Едва успели залечь. Шарахнуло. Машина деревенского гопаря превратилась в огненный шар.
Покурив и посмотрев на эту красоту, мы продолжили свой путь в направлении Питера.
Продолжение следует...
