Роман "Нити. Красная Хроника" - Глава 5. Восемнадцатое июля, часть четвертая⁠⁠

Роман "Нити. Красная Хроника" - Глава 5. Восемнадцатое июля, часть третья

...Глен колебался. Но в один момент улыбка Рэйны в его сознании меняется на синие глаза Ной, и голову заполняет ее смех. Верно. Как он мог забыть, что для него важнее всего? Мужчина выдыхает, и со всей решимостью спускает курок. Внезапно, раскат грома, и молния ударила в землю, сбивая магическую пулю с нужного курса - так, что та лишь ранила демона, но прошла мимо. Она теряет равновесие и падает в открывшийся портал, который моментально закрывается за ней. Маг поднимает взгляд вверх, где в одном из окон видит до боли знакомый силуэт. Теперь все встало на свои места - он уже видел подобное явление в прошлом. Несколько секунд маг чего-то ждет, но ничего не меняется. Похоже, ученый все же обманул его. Глен чувствует, как раздражается. Сзади к нему подлетает бабочка, он поворачивается, поднимая к ней руку...

***

Ведьмы и колдуны - маги отказавшиеся от принципов. Изгнанные с Архипелага за проступки, которые невозможно было простить, они пользовались магией для собственного извращенного удовольствия. Объединяясь, называли себя Шабаш, и бесчинствовали по всему миру. Особенно, во времена Святой войны, когда померкла грань между запретным и разрешенным. Чувствуя ответственность за это, острова посылали своих людей с целью оказания помощи Внешнему миру - Полевых магов. Для Ной, воспитанной одними из них, изгнание было страшным позором, который она до сих пор тяжело переносила. И болью отозвалось слово «Сестра» из уст кривляющейся перед ней девушки…

Демон стояла через дорогу от пансионата. Вокруг не было ни души, хотя сегодня был особый день - должны были собраться близкие и друзья постояльцев. Это был ежегодный праздник. Время радостного смеха, счастливых улыбок и тепла. Так почему же сейчас здесь царит такая тишина?..

Представившись, как Чума - один из Всадников Апокалипсиса, ведьма рассказывала о своих деяниях, как о героических подвигах. Девушка неестественно двигалась. Она напоминала марионетку - куклу на ниточках, которую заставляют двигаться против ее воли. Но это было не так. Ей никто не управлял. Её желание убивать хорошо ощущалось даже на приличном расстоянии - несло смертью и кровью. Демона же от этих запахов выворачивало.

Ной не выдержала, когда она стала предлагать присоединиться к веселью, намекая, что они «одного поля ягоды». В мгновение ока преодолев расстояние между ними, демон вызвала из пламени меч и полоснула по диагонали чуть в стороне от ведьмы - так, чтобы лишь слегка задеть ее смолистые волосы. Девушка уклонилась и прекратила паясничать, почувствовав реальную угрозу для своей жизни. Улыбка исчезла с ее лица. Глаза демона сделались безжизненными, словно все эмоции ушли, оставив вместо себя только холод и расчетливость. Тяжелый двуручный меч, острый, как бритва, отразил, непонятно откуда взявшийся, солнечный луч, и словно бы заулыбался, предвкушая трапезу. Но, когда Ной выпрямилась и повернулась назад, ведьмы уже и след простыл. Обратившись крысой, она убегала прочь, только пятки сверкали. Решив, что нет времени преследовать неприятеля, девушка обернулась назад, окинув здание взглядом.

Когда Ной подошла ближе к пансионату, то почувствовала слабый удар током - местность вокруг была обнесена магическим барьером, который скрывал от глаз и мешал другим воспринимать действительность, то есть для окружающих этой улицы не существовало и что-то заставляло их обходить ее стороной. Похоже, демон была исключением. На долю секунды она почувствовала себя виноватой, словно все это было сделано с одной целью - привлечь ее внимание.

Внутри не горел свет. На полу в холле кровью нарисована печать. Раскрытая книга лежала в центре основного круга. Ной ее узнала. Общину, в которой девушка выросла, не зря называли Хранилищем - в Главной Библиотеке содержалось множество разных манускриптов и особое место среди них занимали те, которые имели скрытые свойства. Гримуары - магические тома, способные дать хозяину не только знания, но и какую-либо практическую силу. Когда их писали, магия была не больше, чем вымысел, но сейчас при сильной вере и правильном посыле все, что угодно могло стать заклинанием. То, что нечто подобное оказалось в руках чужака, тем более ведьмы, для Ной казалось чем-то невероятным и неправильным. Неужели что-то случилось в Общине?..

Поток беспокойных мыслей прервал шум сзади. Девушка, вздрогнув, обернулась, сделав несколько шагов назад. Это была женщина в форме медсестры и очках. Демон выдохнула с облегчением, когда узнала в ней свою наставницу. Но что-то в ее поведении заставило Ной вновь ощутить тревогу. Она ничего не ответила, когда к ней обратились, лишь прерывисто дышала и сгорбившись стояла, пока…

Удар кулаком в живот заставил женщину согнуться и отлететь на несколько метров, упав на пол. Но не издав ни стона боли, она медленно поднялась на ноги и вновь, так же внезапно и с такой же невероятной скоростью, напала на демона. Ной снова отбросила ее назад, но теперь не стала ждать, пока та вновь поднимется, а, оказавшись сзади, заломала ей руки за спину, удерживая.

Глаза ее вновь сделались безучастными, словно из них убрали все признаки жизни. Такое происходило время от времени - Ной словно бы теряла управление над своим телом и включался автопилот. Единственное, что было приоритетом в такие моменты - собственная безопасность: жизнь и здоровье. Женщина пыталась навредить ей и в таком состоянии демон была способна даже убить ее, если посчитает это единственно верным решением, но кое-какие отголоски здравого смысла все же оставались - результат ее действий не должен был сильно влиять на психическое здоровье «оригинала». Она прекрасно чувствовала опасность для жизни и никогда не переходила грань. Даже в тот раз…

Сила, с которой женщина извивалась, пытаясь освободиться, не соответствовала возможностям ее тела. В какой-то момент, Ной послышалось, как хрустят кости, и она ослабила хватку, чем позволила ей вырваться и снова напасть. Лицо остановилось всего в паре сантиметров от шеи девушки. По лезвию меча, проткнувшего сердце, текла темно-алая жидкость, залепляя пальцы. Но женщина не умерла, все еще пытаясь впиться зубами в мягкую плоть и словно бы совершенно не ощущая жуткой боли. Ной откинула ее назад, а потом подалась вперед и взмахнула мечом. У нее не было другого выбора, кроме как отрубить ей голову. Всему происходящему могло быть лишь одно объяснение - магический ритуал был завершен и результатом его стала какая-то мутация, превратившая женщину в неразумного монстра, жаждущего только человеческой плоти и крови. И в доказательство этого она перестала двигаться или хоть как-то проявлять признаки жизни.

Ной осмотрела холл, где было неестественно темно и пусто, а потом перевела взгляд на лестницу. Когда же она практически поднялась на второй этаж, звуки шагов и тяжелого дыхания стали более отчетливы. Стоило ей пройти вглубь, как все силуэты во тьме обратили на нее свой взор и двинулись навстречу. Демон крепче сжала Грам, выставляя его перед собой, но не решаясь сделать и шаг. Неужели она уже не способна ничем помочь им? Может их можно еще спасти? Неужели настолько бессильна и может только убивать?..

Пока Ной сомневалась, ее окружили. Вот и первая опасность - кто-то схватил за руку. Посмотрев туда, демон оцепенела. Старик лишь сипло хрипел и тяжело дышал, пытаясь укусить, но ей отчетливо послышалось какое-то слово. Он кого-то звал, и осознание этого для Ной было невыносимо. Все эти люди с нетерпением ждали сегодняшний день. Девушке нравилось приходить сюда и наблюдать за их улыбками, слушая то, насколько важен этот праздник. Эти люди ни в чем не виноваты. Они ничего плохого не сделали. Так почему?...

Не выдержав, Ной закричала от боли и отчаянья, и тогда появилось пламя, обвившись вокруг нее, устремившись столпом вверх, а потом ударной волной пробежав по комнате, выбив стекла и выглядывая в окна. От мощного выброса энергии барьер разбился, открывая здание для окружающих, которых быстро привлек шум. Демон перехватила меч и двинулась вперед. Слезы бежали по ее щекам. Все, что она могла сейчас сделать для них - дать умереть так, чтобы больше никто не смог надругаться над их жизнями. Отрубить головы, спалить дотла тела. Тогда их души, возможно, найдут покой. Оставалось еще два этажа…

Ной вышла через запасной выход, избегая толпу, и двинулась по безлюдным переулкам, пока, медленно махая крыльями, перед ней не пролетела черная бабочка. Это заставило прийти в себя и поднять взгляд. Грам, который все это время волочился по асфальту, оставляя кровавые следы, был отпущен и исчез в пламени.

Он стоял чуть впереди, задрав голову, ожидая пока насекомое усядется ему на палец. Сердце ускорило темп. Ной затаила дыхание, словно одно неверное движение, взгляд, да даже вдох, и он исчезнет, подобно иллюзионисту в дымке. Она знала, что он способен на это. Сколько раз до этого ей приходилось смотреть, как песок проходит меж пальцев, осыпаясь пылью. Ей так ни разу и не удалось даже увидеть его, хотя казалось он был совсем рядом – так, что можно было бы коснуться, но как бы она не протягивала руки – все бесполезно.

Так ли легко поймать бабочку, даже если охотишься на неё с сачком?..

Несколько секунд Глен смотрел на своего информатора, а потом опустил голову. Ничего не выдавало его удивления.

Высокий мужчина в бежевом впол плаще, что развивался хвостом сзади. Деловой костюм. Прямоугольные очки в тонкой оправе. Черные волосы аккуратно расчесаны. Пробор на челке, как у матери, как и голубые пронзительные глаза. Высокий рост, спокойный, рассудительный характер – наследие отца.

Ной бросило в дрожь, стоило им встретиться взглядами. Снежная пустыня. Температура заметно упала. Вода под ногами покрыта тонкой корочкой льда – она обездвиживает, покрывает тело гусиной кожей, заставляет выпускать дракончиков пара изо рта. Впереди высокий айсберг, надвигающийся, плывущий тебе на встречу, словно бы желая раздавить. Ной неосознанно сделала шаг назад.

Этот холодный взгляд не отличается от того, каким он смотрит на чужих – почему? Она задает этот вопрос вслух, поддается вперед и протягивает руку, желая достичь его. Долгие годы она ищет на него ответ – почему он бросил её, почему не сказал, что она сделала не так – ведь всегда терпеливо объяснял все, чего она не понимала – никогда не врет, никогда не льстит, слишком прямолинеен и упрям, так почему он просто ушел, не сказав ни слова и так долго избегал встречи?..

– Бра….

Ной не успевает договорить, остаток слова перекрывает громкий звук. Это выстрел, но ей показалось трещит лед под её ногами. Она проваливается в воду, медленно опускаясь на дно. Холод пробирает до костей, проникая внутрь.

В его руках дымится револьвер. Семейная реликвия. Полностью подчиненный хозяину, неспособный промахнуться, если этого не желает человек, владеющий им.

– Не смей произносить это слово, Faker!

Этот взгляд, полный ненависти. Ной касается щеки. Тонкая полоса, всего пара капель. Но, когда она смотрит на свои руки, они оказываются в чужой крови. Голову разрывает от боли, и девушка хватается за неё, зажмурившись. Падает на колени, словно невидимые цепи притягивают её к земле. Колокольчики жалобно звенят, стараясь напомнить о себе человеку напротив.

Следующую сцену Ной слышит, словно бы через толщу воды. Приближающийся знакомый голос. Крашеные пряди волос, топорщащиеся, выглядывающие над банданой, повязанной на рокерский манер. Милитаризированная куртка болотного цвета. Алхимик обеспокоенно что-то спрашивает, но она плохо слышит его и не способна ответить. Головная боль лишь усиливается.

– Это уже слишком, Глен,- произносит он,- Я закрывал глаза на многое… Но это…

– Я предупреждал...

Это голос её брата. Она перестала понимать, что происходит… Они знакомы? Полицейский еще что-то говорит...

Он больше ничего не делает, холодное безразличие берет вверх, Глен убирает револьвер и, поворачиваясь, уходит.

Как не протягивай руку к солнцу, эта ледяная корка не даст выбраться наружу, и она вынуждена продолжать падение в темную бездну, где нет ничего, кроме боли, холода и темноты. И даже огонь внутри неё не способен здесь согреть или осветить это место...

«Фальшивка». Голос в голове все еще повторяет это слово, словно сломанный магнитофон. Почему он произнес его? Что она сделала не так? Ной чувствует это – ответ где-то на поверхности, в её забытых воспоминаниях. Подобно слову, что вертится на языке, ей кажется она сейчас ухватит, вспомнит хоть что-то, но это самообман, и сводит с ума…

– Я..,- произносит она, заикаясь,- Что я?..

– Не вспоминай!

Кричит алхимик, он хватает её за плечи и заставляет смотреть в глаза, очень близко к лицу.

− Нет нужды вспоминать…

Прижимая её к груди, он еще долго повторяет «не нужно», словно знает о чем говорит. Знает о том, что было.

Оказавшись придавленной к нему, Ной обмякла, словно какая-то пружина, наконец, выпрямилась внутри неё. Прежде чем закрыть глаза и потерять сознание, девушка вновь видит парящую в воздухе бабочку, но, как и всегда, она находится вне досягаемости для её протянутой руки…

***

Мужчина склонился над колыбелькой, где спал младенец. В помещении было еще с десяток таких кроваток, но все они были пусты. Он взял её на руки с таким благоговением и аккуратностью, словно она состояла из льда и могла растаять от любого прикосновения.

Его лицо озаряла искренняя улыбка, а карие глаза смотрели с нежностью. Грудная клетка малышки медленно приподнималась и опускалась, вторя тихому дыханию, а голову «украшали» два небольших нароста из серой кости – это была главная причина, почему её оставили здесь одну.

Она не проснулась даже когда он дотронулся до неё, даже когда приподнял над колыбелькой, даже после того, как здание сотрясло очередным взрывом, доносившимся снаружи.

Комната тускло освещалась верхним светом единственной лампы, которая погасла от тряски, а стекла окон подсвечивали яркие вспышки магических заклинаний.

Мужчина и ребенок растворились в воздухе, словно по мановению волшебной палочки, как раз перед тем, как здание перестало существовать, сложившись карточным домиком, и выбрасывая в воздух облака строительной пыли.

Они появились на улице, в каких-то десяти метрах от разрушенного роддома. Мужчина и не дрогнул, когда мимо него пронесся огненный шар. Он описал дугу и врезался в землю. Пламя стало танцевать на земле и тянуться своими языками прямо к ним, словно желая коснуться. Отовсюду доносились крики, проклятья, произносились заклинания – они взрывались и ветер разносил огненные искры по всему городу.

Ребенок на его руках проснулся, но не столько от шума и яркого света, сколько от того, что почувствовал намерения мужчины. Он осмотрелся, после чего подошел к бетонной плите, которая совсем недавно была стеной и положил малышку на холодную поверхность. Глаза его сделались печальными, но он понимал, что так будет лучше. Проведя со всей возможной нежностью большим пальцем ей по щеке, мужчина поцеловал малышку в лоб, и исчез.

Девочка начала плакать, она впервые почувствовала страх и одиночество, и это заставило звать на помощь, умоляя своим детским языком кого-нибудь о защите. И через несколько минут ожидания её мольбы были услышаны.

Свет загородила чья-то голова, ярко-голубые блюдца смотрели на неё удивленно и малышка забыла о том, как плохо и страшно было всего секунду назад. Она засмеялась и протянула к ней свои маленькие ладошки, в ответ фигура улыбнулась ей тонкими губами, а потом пропала. Чуть опустив голову, малышка вновь увидела её, и еще одного человека мужского пола. Они о чем-то разговаривали, в их голосах она различила то, что вселило в неё новое чувство – надежду.

Всего через несколько секунд, женщина вновь подошла к ребенку и взяла её на руки, успокаивая звуками своего ласкового голоса. Женщина и мужчина, которых отныне она будет звать «мамой» и «папой», переглянулись широко улыбаясь друг другу.

Заметив золотой круг, выглядывающий среди толщи туч, Нойен протянула к нему свои маленькие ручки, весело «агукая» и казалось солнце отвечает ей тем же, одаривая теплом, а может, это было пламя от пролетающего мимо очередного заклинания…

***

Война закончилась в тот же год – в год её появления на свет. Родители, работающие полевыми магами, вернулись на время домой.

Их Община была одной из самых малочисленных, находилась на одном из крайних полуостровов Архипелага Магов, и исполняла роль Хранилища Знаний. «Большая Библиотека» – место для сбора стариной макулатуры и пыли, что, казалось, покрывала собой все. Даже если сто лет назад никто не умел колдовать, знания и теории копились, а люди верили в магию, собирая материал и изучая потусторонние силы. Семья Рассел, чье фамильное имя наследовали все члены, произошла от таких людей - что из поколения в поколение собирали информацию по крупицам.

Глен начал изучать магию еще до того, как научился читать или писать, а делать и то, и другое он начал довольно рано. В свои четыре года, он мог составлять магические круги и печати, которые не всегда поддавались и взрослым. И на него возлагали большие надежды. Само его рождение было предсказано и спланировано семьей – будущее было открыто, словно лежало на ладони. Это была прямая дорога, с которой не было ответвлений.

И, если бы кто-нибудь сказал, что это в один момент изменится, а все из-за его родителей, что принесли с собой младенца, да не простого, а демона, и этот кричащий комок слюней и костей будет звать его никак иначе, как «братиком», он бы ни за что не поверил, и вежливо попросил бы заткнуться того, кто посмел брякнуть такую глупость.

Но это было правдой. Его оглушили этой новостью и заставили отложить очередной толстый том магической теории.

Родителей, договаривающихся со Старейшинами Общины о том, чтобы оставить малышку, не было в комнате, поэтому мальчик проскочил незамеченным.

Дверь слегка скрипнула, пропуская его внутрь, после чего с таким же звуком закрылась за ним. Он прошел на цыпочках к колыбельке, где спал ребенок, чтобы не разбудить её. Было в этом что-то таинственное и волнующее – в конце концов, он никогда не видел настоящего демона.

Посмотрев через прутья решетчатой стенки, мальчик даже удивился тому, что девочка ничем не отличается от любого другого младенца – то, что пока являло собой рожки, он даже не приметил сразу.

Во всех старых книгах демоны изображались уродливыми кровопийцами, или же прекрасными искусителями, но это существо слишком напоминало самого обычного человека – такого, как он или его родители.

Мальчик разочарованно вздохнул и, протиснув руку меж решеткой, дотронулся пальцем до её щеки. Она оказалась мягкой, а кожа гладкой и нежной.

Девочка проснулась и медленно открыла глаза, жалобно «агукая», словно ругаясь на того, кто потревожил её сон. Они встретились взглядами. И сейчас он заметил еще одну отличительную черту демона – узкие зрачки – синий океан, который, казалось, магическим образом приковывал к себе.

Потом она улыбнулась и засмеялась. Глен пришел в себя и вновь ткнул в неё пальцем:

– Ну, и чего ты лыбишься? … Ишь ты, весело ей…

Девочка лишь рассмеялась сильнее и схватила его палец своей маленькой ладошкой, не отрывая взгляда. Где-то, за толстыми стеклами очков, в глубине его холодных глаз что-то изменилось – тронулся лед, который он так долго наращивал, пытаясь защититься от всего, что может навредить. Губы его растянулись в слабом подобии улыбки.

Так зародилось настоящее, искренней чувство, завязавшись нитью на их запястьях…

***

– Смотри, Ной…

Его мягкий голос заставил её поднять глаза и посмотреть в зеркало.

Он забинтовал то, что осталось от её рогов – теперь они еще уродливее, чем были. На полу валяются сломанные ножницы и ошметки того, от чего ей все-таки удалось избавиться. Дверь висит на одной петле, замок выбит с корнем. Кое-какая мебель в комнате перевернута. Она тихо всхлипывает и опускает голову на ладони – слезы все не хотят останавливаться.

Глен – слишком рослый для двенадцатилетнего – вздыхает и присаживается на корточки, чтобы быть с ней лицом к лицу. Он проводит по её голове рукой, чем тушит тонкие языки пламени, танцующие на волосах. Это пламя лишь слегка теплое, не чета тому, что было в прошлый раз…

Если присмотреться на его правой ладони старый шрам от ожога – уродливый крест, тянущийся от самых пальцев до запястья. Тогда она была слишком напугана – его голос не мог достичь её, сколько бы не звал. С тех пор, парень не боится открытого огня.

На плечи накинута кофта – так, чтобы не было видно отпечатков её рук, еще более уродливых, чем шрам на ладони. Она не вовремя зашла, когда он переодевался. Стоило увидеть во что она превратила его тело, пусть и ненамеренно, и терпению пришел конец. Считая, что сила спит в рогах, девочка ошибалась. Огонь не снаружи – это пламя внутри неё. Оно оберегает, защищает. Вовсе не враг. Но учить обращаться и контролировать его было некому – никто и не знал, как это делать. Демонов принято истреблять еще в колыбели…

– Хватит плакать.

Он все еще гладит её по голове, убирая челку с глаз, зарываясь под неё пальцами и касаясь лба широкой теплой ладонью.

− Боже, ничего не поделаешь…

Чуть тише добавляя «я еще не закончил, но…», он достает что-то из кармана.

Ной слышит тихий звон и поднимает голову. Одними пальцами он держит две кроваво-красных ленточки, заплетенные косичками, к ним привязано два бубенчика. Они серебряные, и на них практически нет свободного места – десятки различных символов и знаков набиты так тесно, что практически налезают друг на друга.

Гравировка блестит в свете искусственного освещения. Они притягивают её взгляд и заставляют прислушиваться к звукам. Глен улыбается, добившись нужной реакции, и от того, что ему приятно её восхищение.

– Слушай, я же не уезжаю далеко и надолго… Буду приезжать на выходных, а летом мы вновь будем вместе, обещаю…

Произнося это, он привязывал ленточки к её левому рогу. Из-за всего этого она практически забыла, что он уезжает в Академию Магии. Его приняли даже без вступительных испытаний – слава шла впереди. Она гордилась знаниями и умениями старшего брата, как своими. Но он оставляет её одну так надолго. Раньше они расставались максимум на пару дней. Ной не хотела этого. Боялась того, что последует за его исчезновением. Он всегда появлялся в нужный момент, словно знал все наперед. Мог рассмешить, когда было грустно, и улыбался вместе с ней, когда весело. Защищал от тех, кто не признавал. Рядом с ним её пламя успокаивается, растекаясь теплыми потоками по телу.

– Теперь они позаботятся о тебе за меня.

Он коснулся колокольчиков, и они громко звякнули.

− Слушай меня, Ной. Это не просто украшение – я разрабатывал их несколько недель. Это заклинание, запечатывающее пламя… Печать.

В его глазах, где волнами плескалась вода, было что-то притягательное и мистическое. Они притянули её взгляд и заставили замереть, затаив дыхание. Звон, ярко-голубая бухта – сердце забилось чуть чаще.

Глену тоже было непросто расставаться с ней. Но домашнего обучения недостаточно, библиотеку он давно прочитал от корки до корки, многие книги и не один раз. Парень хотел большего, потому что верил – если продолжит усиленно заниматься, однажды, сможет освободиться от своего «проклятья». Он всегда притягивал людей, но все видели лишь то, что хотели видеть. Что бы не делал Глен, что бы ни говорил, ничего не меняло их устоявшегося отношения к нему…

А сейчас он врал. Но его ложь не была ложью. Это был сеанс гипноза – одно из семейных умений. Дар, говорили другие. Проклятье, повторял Глен. Его талант зашкаливал, а желание познавать и использовать приумножало способности, но ему самому этого казалось мало… Если он станет сильней… Сильнее кого бы то ни было... Сможет всегда быть рядом. Защитить её. И ей больше никогда не придется плакать из-за его слабости, как сейчас...

– Когда ты услышишь этот звук,- он вновь провел длинными пальцами, потревожив колокольчики,- Пламя успокоится. Пока они звенят, пока привязаны к рогу – все будет хорошо, обещаю.

Они не имели таких способностей, но иногда одной веры во что-то достаточно. Знаки и символы на них могли разве что уберечь от болезни или неудачи. Он попытался создать такие комбинации, которые бы смогли защитить её от дурного намерения, пока его нет рядом. Он не закончил, но у него еще есть время исправить это, а пока… Главным же было убедить её, заставить поверить в них. И она поверила, потому что «старший брат не может ошибаться».

– Угу,- Ной, наконец, улыбнулась и подняла глаза, пытаясь рассмотреть их. Звон заполнил комнату, а компанию ему составлял её радостный смех….