Автор DoktorLobanov

«Каблучки» чуть не столкнулась с Татьяной, но в последний момент сделала бросок в сторону, которым гордился бы самый именитый футболист. Выровняла стопку, на ходу подхватила выбившийся листок, покрытый печатями и ровными рядами машинописного текста. И снова зацокала прочь.

- Подождите! – крикнула ей вслед Татьяна.

- Некогда-некогда, - не оборачиваясь зачастила девушка. – Срочно нужен принтер. Александр Николаевич будет недоволен.

- Какой принтер? – опешила Татьяна.

- У нас в офисе принтер сломался, - плачущим голосом зачастила «каблучки». – Женщина, неужели вы не понимаете? У нас годовой отчёт на носу, а принтер сломался. Александр Николаевич будет недоволен!

И девушка со стопкой рванул вперёд. На миг Татьяне показалось, что её силуэт словно размазался в воздухе. Сломались и окрасились кровью стройные ноги, «каблучки» вывернулись в противоположную сторону, вместо лица возникла ужасная перекошенная маска. Татьяна моргнула и наваждение исчезло. Цокот каблучков растаял в воздухе.

- Что же тут происходит? – Татьяна снова растерянно огляделась и только тут заметила у своих ног три небольшие картонные коробки.

- Это ещё что такое? – удивилась Татьяна, уверенная, что миг назад никаких коробок рядом не было.

Она наклонилась, осторожно тронула одну из коробок. Внутри тотчас же что-то зашевелилось, коробка затряслась. Татьяна отдёрнула руку, подавила в себе желание взвизгнуть.

- Ну и пусть стоит, - сказала она сама себе. – Любопытство кошку сгубило.

Но где же она? Татьяна вышла на середину улицы. Многоэтажки уходили в обе стороны и конца-края им было не видно. Татьяна перешла проезжую часть, по привычке рыская глазами вправо-влево. Приблизилась к одной из магазинных витрин, прижалась к пыльному стеклу лицом, пытаясь разглядеть что-нибудь внутри. Но стекло напоминало сероватые экраны старых ламповых телевизором, в которых невозможно было рассмотреть ничего, кроме собственного искажённого изображения.

Татьяна вздохнула и углубилась в боковой переулок. Дома стали ещё теснее, почти сомкнулись над головой. Почти сразу она увидела жутковатую картину. У стены одного из домов крупный мужчина лет сорока держал за шиворот плюгавого лысого коротышку, методично ударял его головой о бетон, возил лицом об асфальт, негромко приговаривая:

- Прошу принять меры…. Прошу принять меры…. Довожу до вашего сведения… Высказывался уничижительно в адрес….

Жертва не сопротивлялась, только изредка подёргивала ногами и хрюкала.

- Мужчина, прекратите немедленно! Я полицию вызову! – пригрозила Татьяна.

Хулиган поднял на неё глаза, на секунду остановившись. Почувствовав это, лысый попытался отползти, но экзекутор прижал его коленом к асфальту.

- Чего ты вызовешь?

- Полицию, - пискнула Татьяна, уже осознавая всю абсурдность своей угрозы.

- Новенькая что ли? – неожиданно добродушно спросил мужчина.

- Не поняла! – растерялась Татьяна.

- Новенькая, - подтвердил для себя хулиган. – Совсем зелёная.

Лысый снова хрюкнул, экзекутор шлёпнул его ладонью по плеши, ткнул носом в асфальт.

- Лежать!

- За что вы его так? – жалобно спросила Татьяна.

- За дело, - невозмутимо ответил мужчина. – Кляузник. Написал тут «Прошу принять меры, довожу до вашего сведения». 2023-й год на дворе, а он тоскует по старым добрым временам, когда кляузы ценили. При этом ладно бы по делу, тут претензий не было бы. А он просто тешил свои низменные инстинкты. Гнилой человечишко, хотел хоть так возвысится.

- Но вы же его убьёте.

- Так. Девушка, я же не нанимался вам тут всё объяснять. Ищите своего куратора и разбирайтесь.

- Вы с виду вроде добрый человек. Отпустите его.

- Человек? – задумался крупный. – Милая моя. Я не человек. Я наказание. А то что мне придали вид человека, на которого этот червяк настучал, так это вопросы к начальству. Теперь я стучу точно так же, как он стучал. Мне кажется – справедливо. Отдохнул? – наклонился он к лысому. – Продолжим.

И он снова ритмично застучал головой жертвы по асфальту. Татьяна помедлила. Она понимала, что справиться с хулиганом у неё нет никаких шансов, но оставить вот так эту сцену не могла. Крупный искоса глянул на неё и снова остановился.

- Иди уже, новенькая. Ты ещё не поняла, куда попала?

- Не поняла, - призналась Татьяна.

- Ну почему я? – вздохнул «наказание». – Я же просто обычная функция. Сижу, никого не трогаю, работу делаю. Где этот куратор шляется!

- Не знаю, - ответила Татьяна. – Но уже пока его нет, извольте объяснить.

- А вы храбрая девушка, - одобрил экзекутор. – И добрая, не прошли мимо, не отвернулись. У вас все шансы.

- На что все шансы?

- Вы в Бога верите? – неожиданно спросил крупный, усаживаясь верхом на свою жертву и устраиваясь поудобнее.

- Какое этот вопрос имеет отношение к…?

- Самое прямое, - невозмутим ответил «наказание». – Потому как если в жизни человек верил в то, что после смерти попадёт в рай с вечно девственными гуриями, то он туда скорее всего и попадёт. Если мечтает порхать по облачкам с золотой арфой – арфу ему в руки. Хочет гореть в вечном огне – пожалуйста, нет преграды героям. Хочет слиться в Вечным чистым Разумом – всё для вас. Быть пожранным Великим Ктулху – и тут поможем. Но так уж случилось, что в современном мире большинство не может определиться с посмертием. Вроде во что-то верят. Не работают по выходным, крестятся на церковные купола, знают, что Моисей раздвигал «волны морские». Но не более того. А когда приходит время смерти – зависают в том, что, наверное, привычнее назвать Чистилищем.

- Но разве в Чистилище наказывают, - Татьяна кивнула на лысого.

- Если покойный в глубине души признаёт, что был полным «овном» при жизни, то он сам себя и наказывает, - пояснил экзекутор. – Причём привязывается иногда к совершенно незначительным эпизодам в своей жизни и мучает сам себя.

- Я тут видела одну девушку, - неожиданно спокойно сказала Татьяна. – Она искала принтер.

- А, Людочка, - кивнул экзекутор. – Знаю, знаю. Несчастный случай. Бежала по лестнице в поисках принтера, поскользнулась на своих каблучках и выпала в окно. Тридцатый этаж, знаете ли. По юности лет с посмертным существованием определиться не успела, так и бегает пока у нас.

- Выходит я умерла? – Татьяна даже сама поразилась своему спокойствию.

- Выходит так, - согласился экзекутор.

- Но я же не помню! – возразила ему Татьяна.

- А оно вам надо? – удивился «наказание». – Обычно это не слишком приятное воспоминание. Вы ещё молоды, выглядите неплохо, так что предполагаю ДТП или несчастный случай.

Он прищурился, осмотрел Татьяну с головы до ног.

- Хотя ДТП тоже не подходит. Ни крови, ни костей переломанных. Что же вас погубила, новенькая?

- Не помню, - призналась Татьяна.

- Давайте пойдём от обратного. Оказались вы на улице, верно?

- Да, - кивнула Татьяна.

- А вокруг что?

- Дома, магазины. Людочка эта ваша каблучками зацокала.

- А рядом предметы какие-нибудь? Вещи?

- Три коробки картонные, - оживилась Татьяна. – Одну тронула, а там шевелиться что-то.

- Три коробки, - с пониманием закивал экзекутор. – Тогда всё понятно.

- Что вам понятно? Мне расскажите.

- Есть шанс, милая моя, что вы ещё живы, - пояснил «наказание». – Лежите сейчас себе в какой-нибудь реанимации и стоит перед вашей бренной душой, то есть флуктуацией эмоционального концентрата не слишком сложный выбор. Либо смерть, либо жизнь, либо промежуточный вариант.

- Какой промежуточный вариант?

- Кома же, - пояснил «наказание», - впрочем, этот вариант так или иначе ведёт в итоге к смерти, поэтому одна из коробок скорее всего поменьше была. Так?

- Наверное, - не стала спорить Татьяна. – Но что же мне сейчас делать?

- Ждите, - пожал плечами экзекутор. – Появится ваш куратор, поставит вас перед выбором. Откроете нужную коробочку – и добро пожаловать к нам. Или велком снова в подлунный мир. В зависимости от вашего решения.

- Но как же я погибла?

- Слушайте, я же не специалист. Ну аневризма лопнула, тромб оторвался. Мало ли сбоев в человеческом теле. С виду – красавица, поэтому скорее всего не насильственная смерть. Да, думаю, что-то внутреннее. На дворе двадцать первый век, поэтому, скорее всего не травили. Разве что сама купила в магазине просрочку. Но опять же, глаза не выпучены, лицо не синеватое. Не, я за тромб. А ты как думаешь?

«Наказание» чуть подпрыгнул, припечатав лысого к асфальту. Тот в ответ только хрюкнул.

- А он вечно так будет? – спросила Татьяна.

- Этот? Не-е-е, - улыбнулся «наказание». – Только пока не осознает. Но он же не осознаёт!

- Что же мне сейчас делать?

- Идите на центральную улицу. Грехов за вами больших не водится, гадостей наделать не успели. Ищите свои коробки, ждите куратора и выбирайте.

- А почему вы решили, что грехов за мной не водится?

Экзекутор кивнул на лысую жертву.

- Ну я же не вижу рядом с вами объект вроде меня, верно?

Татьяна вздрогнула и начала озираться.

- Ох уж эти люди, - фыркнул «наказание». – Натворят, а потом осматриваются. Вы бы сначала посмотрели, а потом делали. И жить бы вам стало легче, - он помолчал. – И умирать.

Татьяна для чего-то вежливо попрощалась, наклонившись даже над лысой жертвой и вернулась на главную улицу. Коробки стояли на прежнем месте. Одна из них методично покачивалась из стороны в сторону и попискивала. Две не двигались и хранили полное молчание.

Татьяна остановилась рядом с коробками, снова завертела головой.

- Ну и где же этот куратор?

- Их вечно днём с огнём не найдёшь, - сказал кто-то прямо у неё за спиной.

Татьяна чуть не подпрыгнула от неожиданности. Рядом с ней стояла пухлая девочка лет семи и невозмутимо ковырялась в носу.

- Тебя как зовут? – выпалила Татьяна.

- Ну что за скукота, - зевнула девочка. – Уже и на том свете однотипные вопросы. Как зовут, как дела в школе, что ты кушала?

- Ты тоже…

- Ага, - кивнула девочка.

- Давно?

Вновь возникшая пожала плечами.

- А я не считала.

- И как?

- Плавать не умела, - равнодушно ответила девочка. – А Катька, дура, сказала: «Спорим, что на десять шагов от берега не отойдёшь».

- А ты что?

- Непонятно что ли? – удивлённо подняла брови девочка. – Отошла. Три дня водолазы искали, - с какой-то гордостью заявила она.

- Может ты мой куратор?

- Не-а, - затрясла косичками девочка. – Я тут так, гуляю. А что у тебя в коробке?

- Не знаю, - ответила Татьяна.

- Но коробки твои?

- Говорят, что мои.

- Так почему же ты не посмотришь?

- Я думала, что нельзя.

- Кому нельзя? Кто тебе что запретит? – девочка широко развела руками. – Давай помогу.

Она наклонилась и ловко открыла коробки одну за одной. Из той, которая тряслась, выскочила крупная серая кошка. Тут же кинулась к ногам Татьяны и принялась о них тереться. Женщина машинально почесала кошку за ухом и та затарахтела, как испорченный холодильник.

- Гля, что нашла, - девочка вытащила из других коробок какую-то чепуху. Нитку пластмассовых бус, сделанных под морские кораллы, какие-то заколки, бантики.

- Мусор, - удивилась Татьяна.

- Крутяк, - перебила её девочка. – Ничё ты не шаришь. Гля.

И она шустро нацепила на шею Татьяны бусы, на волосы – заколку, на палец натянула дешёвое пластмассовое колечко. Вся эта чепуха гармонично смотрелась бы на девочке лет шести-семи. Но взрослой Татьяне явно не шла.

- Отпад, - отступила на шаг девочка.

Кошка заурчала ещё громче, встала на задние лапы, а передними дотянулась до колена Татьяны и царапнула коготками.

- На руки хочет, - подсказала девочка.

Татьяна наклонилась и подняла кошку. Та была пушистая, тёплая, мягкая. Сразу же уютно устроилась на руках, положив мохнатый подбородок на сгиб локтя.

- Картинка, - довольно сказала девочка. – Так и стой.

Повернулась спиной и стремглав бросилась в ближайший переулог.

- Подожди, ты куда?! – крикнула ей вслед Татьяна.

Побежала было следом, но нос к носу столкнулась с выходящей из того же переулка пожилой женщиной.

- Здрасьте, - отступив назад от неожиданности сказала татьяна.

- Здравствуйте, - прошептала женщина. – Здравствуй, - повторила она ещё тише.

- Что вы так на меня смотрите? – удивилась Татьяна. – Мы знакомы?

Кошка подняла голову и уставилась на новоприбывшую так, как умеют только кошки. Пристально. но при этом глядя как бы насквозь.

- Т-танечка? – побледнела женщина.

- Да, - неуверенно ответила Татьяна.

- Это ты?

- Наверное я, - растерянно ответила женщина.

Кошка у неё на руках угрожающе взвыла.

- Ты, - затряслась женщина. – И кошка эта твоя дурацкая, и бусы. И заколки. Помню ты подходила ко мне: «Мамочка, я морская царица, у меня настоящие кораллы».

- Простите, но я не помню, - сказала Татьяна.

Женщина вдруг повалилась ей в ноги. Словно в одно мгновение переломилась пополам.

- Прости меня, доченька! Прости! Всю жизнь себя ругала! Ночами не спала. С цеха в камеру вернусь, все храпят, а я зубами в край подушки вцеплюсь и реву всю ночь.

- Но я.., - растерялась Татьяна.

- Вены себе вскрыть хотела! Голову о стену разбить! Сил у меня, трусихи, не хватило! Прости меня!

- Прощаю, конечно прощаю, - торопливо заговорила Татьяна. – Вы встаньте.

Кошка спрыгнула у неё с рук, шерсть на ней встала дыбом. Кошка оскалила клыки и заорала на пожилую таким дурным голосом, что это полетело по всей пустынной улице.

- Я не со зла тогда это сделала, доченька! Пьяная была, себя не помнила. Проснулась утром, а ты холодная уже. Я к соседке побежала, скорую вызывать. Я звонила, честно! Всё потом представляла какой ты стала бы, если бы выросла! А ты… вот такой. Вот такой взрослой, красивой! Прости меня!

Кошка обернулась на Татьяну, посмотрела ей прямо в глаза. И та вдруг поняла, что нужно делать. Шагнула с пожилой, наклонилась над ней.

- Я прощаю тебя, …мама.

- Спасибо, спасибо, - зашептала новоприбывшая. – И стала медленно бледнеть, растворяться в воздухе.

- Спасибо, доченька, - донеслось откуда-то издалека.

И Татьяна снова осталась на улице одна.

***

- Ну нифига себе я ошибся, - расхохотался экзекутор, возникая из-за пыльной витрины. – Собственного собрата не узнал. Богатой будешь, красавица.

- В каком смысле собрата?

- Сосестры? – предложил экзекутор. – Терпеть не могу феминитивы.

- Вы имеете в виду, что я.. ?

- Да, милая Татьяна. Ты тоже «наказание». И подопечная твоя, гляжу, быстро справилась.

- А ваш, э-э, подопечный? – уточнила женщина.

- Осознал и обещал исправиться, - торжествующе заключил крупный. – У меня не забалуешь.

- А что теперь?

- А теперь – всё, - вздохнул крупный. – Мы больше не нужны.

Он протянул руку Татьяне.

- Пойдём.

- Куда?

- На твой выбор. Можем на облака, с золотыми арфами прыгать, можем за пиршественный стол, с бородатыми мужиками. Вечный сад с девственницами не предлагаю, как-то неудобно. Есть ещё вечная тьма и зубовный скрежет. Будешь брать? Посмертное существование же от наших мировоззрений зависит.

- Шутите? – спросила Татьяна.

- Не без этого, - признался мужчина.

- Вам страшно?

- Мне? – экзекутор задумался. – Да, мне страшно. Я не знаю, что по ту сторону.

- Мне тоже страшно, - прошептала Татьяна.

- Тогда давай лапу, красавица, - хмыкнул «наказание». – Говорят на миру и смерть красна.

- Тили-тили тесто, жених и невеста, - противным голосом запела девочка, возникая из-за поворота и показывая язык.

- Иди и ты сюда, егоза, - поманил её экзекутор. – Бегаешь тут с грязными штанами.

- Тебя не спросила, - фыркнула противная девчонка, но подошла и протянула руку.

- Может ещё Людочку поищем? – предложила Татьяна.

- И то дело, - согласился экзекутор. – А то достала она тут всех со своим принтером. Пошли.

Они взялись за руки и двинулись вдоль по улице, с каждым шагом становясь всё прозрачнее.  

Рассказ из сборника "Карнавал"

Автор DoktorLobanov (Павел Гушинец)

Ещё больше историй, рассказов интересных фактов и мероприятий в группе автора в ВК https://vk.com/public139245478

ПС. 1. Уважаемые читатели, мы с самыми популярными авторами Пикабу решили создать коалицию, и брать продвижение своих постов в свои же руки. Замечено, что посты с рейтингом 1000 и более не попадают в "Горячее". Зато замечательно попадают в ВК Пикабу.

Поэтому всем рекомендую:

@SallyKs - дамы вперёд))) Замечательный и душевный автор

@LKamrad - история и археология. Для тех, кто приходит сюда не деградировать

@AlexRadio - экономист. Для тех, кого интересуют финансы.

@AlexandrRayn - талантливый и очень интересный коллега-писатель

ПС.2

В издfтельстве мне сообщили, что сейчас на Озоне действует скидка на две мои книги. Действует до 26-го числа, поэтому, кто хочет приобрести - не затягивайте:

Шесть часов утра - наше совместное творчество с @MamaLada https://ozon.by/search/?deny_category_prediction=true&from_global=true&text=Шесть+часов+утра+|+Гушинец+Павел+Владимирович&product_id=948276397

Палата номер пять - https://ozon.by/search/?deny_category_prediction=true&from_global=true&text=Палата+№5+|+Гушинец+Павел+Владимирович&product_id=942897695

Сторонников "еврейского заговора" сразу хочу предупредить. Это рассказ про Зембинское гетто. Там уничтожали Евреев. Это исторический факт. Описанный случай подтверждён документально. О нём упоминал на допросах и сам Давид Эгоф.

У автора не получилось стать евреем по генетической лотерее, поэтому этими рассказами он не "купит себе билет в Израиль", как утверждают некоторые.

Рема Асиновская-Ходасевич (п. Зембин, рядом с г. Борисов, 18 августа 1941 года)

Всё происходящее казалось Реме каким-то ужасным сном, который никак не хотел заканчиваться. Брат, которому едва исполнилось четыре года, сжимал её руку, громко кричал и плакал. Рема стояла как парализованная, не в силах пошевелиться. А чужие страшные люди закидывали яму, в которой лежала их мёртвая мать Хася Ходасевич землёй.

По краю огромной могилы, заполненной трупами, вышагивал учитель Давид Эгоф. Поглядывал на детей с недовольством. Наконец двинулся в их сторону:

- Ну, чего стоите? Вам же сказали - идите домой.

Рема посмотрела на него с недоверием. По лесу ещё разносилось эхо выстрелов. Между вершинами деревьев, словно чёрные птицы смерти, кружились последние крики людей. Все жители гетто большого белорусского посёлка Зембин лежали сейчас в этой яме. Куча земли быстро росла. И из всего гетто оставалось всего двое живых. Рема и её маленький брат.

- Куда же нам? – прошептала Рема.

Бывший учитель немецкого языка, а теперь бургомистр равнодушно пожал плечами:

- Не моё дело. Идите, пока живы. Или тоже в яму захотели?

Рема отчаянно замотала головой и потащила брата в лес. Тот упирался, не хотел идти, просился к маме. Рема не могла объяснить ему, что мамы больше нет. И никогда не будет. Что они теперь одни, одни на целом свете.

***

Немцы заняли Зембин с ходу, в первые дни июля. Фронт не успел толком прокатиться по окрестностям. В лесу слышали несколько выстрелов, мальчишки нашли полдесятка брошенных винтовок и остатки окровавленной советской формы. А уже через неделю фронт откатился и  громыхал так далеко, что о нём напоминали только чужие серые солдаты, хозяйничавшие в домах, словно у себя дома.

Почти сразу жителям Зембина объявили о том, что всех евреев переселяют в дома вдоль Рабоче-крестьянской улицы по приказу начальника службы безопасности (СД) города Борисова Шенемана. Люди подняли было ропот, не хотели переезжать с насиженных мест, но им тут же объявили, что все, кто не послушается приказа будет расстрелян.

Переселенцам не дали толком собраться. Гнали по улице, пинками, прикладами. Люди бежали, теряя вещи, спотыкаясь и падая. Кричали и плакали дети.

В дома вдоль Рабоче-крестьянской улицы набились, как селёдки в бочку. Из всего населения Зембина евреи составляли большую часть, а тут их затолкали на окраину. Спали на полу, на чердаках и в подвалах. Спали сидя, вжимаясь спинами в углы хат.

Появилось новое начальство. Глава службы безопасности (СД) города Борисова Шенеман, служащие гестапо Берг и Вальтер, комендант города Борисова Шерер, комендант Зембина Илек, переводчик Люцке, бургомистр Зембина Давид Эгоф, начальник отделения полиции Зембина Василий Харитонович, его заместитель Феофил Кабаков и полицейские из местных жителей: Алексей Рабецкий, Константин Голуб, Григорий Гнот, Константин и Павел Анискевичи, Яков Копыток.

Полицаи ходили по домам, выгоняли на улицу жителей, обыскивали. Если находили то, что понравится, забирали себе. Григорий Гнот заглянул в дом, в углу которого с двумя детьми ютилась Хася Ходасевич.

- Ну-ка, жиды, выворачивайте карманы!

Григорий был сильно пьян, его покачивало. Глаза белые, почти невидящие. И от этого винтовка в руках была ещё страшней. На сбившихся в плотную кучу людей словно смотрело три глаза. Два слепых, залитых алкоголем и один мелкий, чёрный, хищный, несущий смерть.

- Кому сказал! – Гнот выхватил из кучи старика Шендерова, потащил его за собой во двор. Ветхий дед даже не сопротивлялся, повис на руке полицая и только громко, протяжно вздыхал. Видимо боялся даже вскрикнуть.

- Гоните деньги, иначе застрели старого козла! – заорал Гнот.

Швырнул старика на землю, пнул сапогом.

- Даже до трёх считать не буду. Пристрелю и всё тут!

- Нет у нас денег, - подала голос одна из женщин. – Вы же всё уже забрали.

- А вы пошукайте получше! – захохотал Гнот и протянул к женщине трясущиеся лапы. – Или мне получше пошукать?

Ему протянули пук из платков, какой-то одежонки.

- Тряпки? – поморщился полицай. – Зачем мне ваши тряпки?

- Ничего больше нет, - ответил тот же голос.

- Ладно, - смилостивился Григорий. – Давайте хоть это. С паршивой овцы – шерсти клок.

Он сгрёб жалкую еврейскую одежонку и пошёл бандитствовать к соседнему дому.

Брат Ремы плакал половину ночи, вздрагивая и прижимаясь к матери. Никак не мог успокоиться. Так его напугал страшный человек с ружьём. Тяжело дышал старик Шендеров. От удара у него что-то оборвалось в груди, и он выдыхал с присвистом. Невестка рукавом вытирала пот со лба старика.

В середине августа 1941-го года полицаи выбрали среди жителей гетто восемнадцать мужчин покрепче и приказали выкопать на северной стороне посёлка огромную яму. Евреи зароптали, в голос зарыдали женщины.

- Дурачьё! – сплюнул себе под ноги полицай Голуб. – Кому вы нужны? Видите, по полям техника сгоревшая стоит. Будет мешать работать на поле. Надо её убрать.

Евреи немного успокоились, принялись за работу. Вскоре яма была готова. Огромная яма, почти пятьдесят метров в длину, с земляными ступеньками, спускающимися на самое дно.

Утром 18 августа, полицаи Гнот и Голуб ходили вдоль по Рабоче-крестьянской улице с криками:

- Жиды, эй жиды! Все на выход с документами! Брать с собой документы! Всем собраться у базара! Выходите, выходите!

- Что-то не так, - прошептала Хася, прижимая с себе сына и дочь.

- Бежала бы ты, баба, - синюшными губами произнёс старик Шендеров. – Детей бы спасала.

- Куда бежать? – чуть не плача, ответила ему Хася. – Кругом они.

- Может ещё обойдётся, - сказал кто-то. – Проверят документы, и домой пойдём.

Голуб с Гнотом выгоняли людей из домов, пинали их, направляя толпу к базару. Вдоль всей улицы стояли другие полицаи и немцы. Неподалёку прохаживались офицеры, переводчик в гражданском пиджаке и бургомистр Зембина Давид Эгоф.

Евреев группами выводили на базарную площадь, ставили на колени. Полицаи шарили по карманам, отбирали документы. Старик Шендеров переступил порог дома и тут же упал, он задыхался, лицо у него совсем посинело.

- Поднимите эту падаль! – крикнул полицай. – Нечего тут валяться.

Кто-то из родственников Шендерова подхватил старика на руки, помог подняться.

- Пусть Бог примет мою душу, - прошептал Шендеров.

Его тоже заставили стать на колени. Но через минуту старик не выдержал и упал лицом вниз. Голуб подскочил к нему, ткнул винтовкой.

- Готов, - равнодушно заключил он. – Сам подох.

Немцы отобрали двадцать самых сильных мужчин.

- Идите, надо работать! – крикнул переводчик.

И группа потянулась к лесу, а точнее к яме.

- Что там? Куда их? – завопили бабы.

- Стоять тихо! – рявкнул Гнот. – А то сейчас прикладом получите! Стоять, я сказал!

Через несколько минут от леса донеслись выстрелы.

Толпа взревела, люди начали подниматься. Полицаи бросились вперёд, работая кулаками, ногами, прикладами.

- Сидеть! Сидеть!

Отбили ещё одну группу в пятнадцать человек. Отвели к лесу. Выстрелы! И ещё одну! Выстрелы! И ещё!

Толпа быстро таяла. И вот уже поднимают Хасю с детьми. И ведут к лесу, к страшной яме, заваленной телами. Ставят на краю. Поднимаются винтовки.

Офицеры с переводчиком стоят в стороне, наблюдают. Один фотографирует.

За минуту до смерти, охваченная какой-то безумной надеждой Хася толкнула дочь и сына к немцам.

- Скажи им, что вы не евреи! Скажи им, что у тебя русский отец, значит вы тоже русские!

- Мама!

- Иди, я сказала! Иди!

Не было времени даже попрощаться, даже обернуться на мать. Рема сжала покрепче ладошку брата и двинулась к переводчику, стоявшему чуть в стороне от немцев.

- Дяденька!

Переводчик с удивлением глянул на пару детей, возникшую у его ног.

- Дяденька, - чуть не шепотом сказала Рема. – Это ошибка. Мы не евреи. Мы русские.

Переводчик поморщился, но почему-то не стал прогонять настырную девочку. Стоявший рядом с ним немец спросил что-то у него. Тот ответил. Немец бросил короткую фразу.

- Кто может подтвердить твои слова, девочка?

Рема растерянно оглянулась. Сзади грохнули первые выстрелы. Закричали люди. Переводчик начал терять терпение.

- Ну? Кто может подтвердить?

Взгляд Ремы вдруг упал на Давида Эгофа, бургомистра. Совсем недавно этот человек был учителем. Он знал их семью, их отца.

- Вот, господин Эгоф может подтвердить, - Рема указала рукой на бывшего учителя.

Переводчик подозвал Эгофа. Предатель чуть ли не рысцой подбежал, поскальзываясь на отвалах сырой земли.

- Да, господин переводчик?

- Эта девочка утверждает, что вы их знаете. Что их отец русский, а значит они тоже русские. Это так?

Эгоф оторопел. За его спиной Гнот и Голуб добивали партию евреев. Тела падали в яму, глухо стукаясь о тела предшественников.

- Так что скажете?

Эгоф посмотрел на Рему. Девочка закусила губу и посмотрела на него в ответ. Только одно его слово сейчас решало жить им с братом или умереть.

- Эгоф, вы тратите наше время, – недовольно сказал переводчик.

И бывший учитель кивнул.

- Да, это дети Асиновского. Мать у них еврейка, Хася Ходасевич, но отец и вправду русский.

Переводчик тут же сказал несколько фраз немцам. И один из них сделал движение кистью.

- Идите, - сказал переводчик брату и сестре. – Идите домой.

В этот момент у ямы грохнул очередной выстрел и мать Ремы упала к другим жителям Зембинского гетто.

18 августа 1941 года, спустя всего месяц после образования, Зембинское гетто было уничтожено. Полицаи расстреляли более семисот (по другим данным 927) человек, в основном стариков, женщин и детей. К трём часам дня яма была заполнена и её начали засыпать.

Рему и её маленького брата спасло чудо. Только чудом можно назвать то, что предатель и палач Давид Эгоф подтвердил их происхождение.

Рассказ из сборника "Звезда над сердцем"

Автор DoktorLobanov (Павел Гушинец)

Ещё больше историй, рассказов интересных фактов и мероприятий в группе автора в ВК https://vk.com/public139245478

ПС. 1. Уважаемые читатели, мы с самыми популярными авторами Пикабу решили создать коалицию, и брать продвижение своих постов в свои же руки. Замечено, что посты с рейтингом 1000 и более не попадают в "Горячее". Зато замечательно попадают в ВК Пикабу.

Поэтому всем рекомендую:

@SallyKs - дамы вперёд))) Замечательный и душевный автор

@LKamrad - история и археология. Для тех, кто приходит сюда не деградировать

@AlexRadio - экономист. Для тех, кого интересуют финансы.

@AlexandrRayn - талантливый и очень интересный коллега-писатель

ПС.2

В издfтельстве мне сообщили, что сейчас на Озоне действует скидка на две мои книги. Действует до 26-го числа, поэтому, кто хочет приобрести - не затягивайте:

Шесть часов утра - наше совместное творчество с @MamaLada https://ozon.by/search/?deny_category_prediction=true&from_global=true&text=Шесть+часов+утра+|+Гушинец+Павел+Владимирович&product_id=948276397

Палата номер пять - https://ozon.by/search/?deny_category_prediction=true&from_global=true&text=Палата+№5+|+Гушинец+Павел+Владимирович&product_id=942897695

Мы с Томми как раз тогда закончили крышу пасторского дома, получили расчёт и могли гулять в своё удовольствие. Позвали всю компашку, проставились. Сидим, треплемся. Тут и Билли с нами. Куда же без него, мы с ним ещё в школе вместе учились. Пиво рекой, музыка, футбол по телеку, этот здоровенный ниггер Джиллиган второй тачдаун сделал. Денверийские Трубачи рвут выскочек из Нью-Йорка как опоссум банановую кожуру. Что ещё нужно для счастья?

Билли как первую кружку выпил, так целый вечер только о Джоззи и болтал. Запал он на неё сильно. Другие парни тоже трепались в основном о Джоззи. Ну а о чем ещё разговаривать полудесятку молодых здоровых парней, как не о волшебстве, которое маячит у них перед носом. Да, это точно было волшебство, как она всё делала. Потянется к бутылке, которая на стойке стоит, а парни уже челюсти со столов подбирают.  

Но Билли вообще не затыкался. Вот скажите, как можно разговор с тачдауна Джиллигана на «корму» Джоззи перевести? А у него получалось. Я уж не помню как, пиво в голове шумело. Но получалось.

Джоззи без дураков девка конкретная, себе на уме. Что Билли может ей предложить? Трейлер гнилой, в котором его алкаш-папашка откинулся? Рожу свою ирландскую? Не Бред Питт, что и говорить. Не урод, конечно, но обычный парень, которых в любой глубинке типа Айовы как грязи. А что красит мужчину? Конечно же бумажки. Чем больше у мужика бумажек, тем он привлекательнее.

Про это Билли и трепался, где бумажек добыть. У него-то за душой ни гроша. Работает у дяди в гараже, неплохо справляется, трактор там какой, или пикап может в одиночку перебрать. Да у дяди свои сыновья есть. Тут ничего не светит.

Сидим мы, короче, пиво тянем, телик смотрим. Нью-йоркцы продули, мы и за это выпили. Дело тем временем к ночи. Джоззи вытерла руки о свою шикарную корму и принялась пересчитывать деньги в кассе. Значит пора закругляться.

И тут слышим кряхтение на весь бар. И старик Милоун выползает из угла за стойкой. Ну как привидение какое из ужастиков. Только его не было, и вдруг нарисовался. Мы-то и не заметили, что старик всё это время в углу сидел, слушал о чём мы болтаем. Иначе поскоромнее были бы, что и говорить. Одно дело своей компашкой лясы точить, другое дело, когда кто-нибудь из старпёров рядом. Настучат матушке Томми, та поволочёт сынка за длинный язык к пастору, да и остальным достанется.

Но старику похоже до лампочки было как мы говорили. Он сам разговор слушал. Подкатывает к нам, ставит на наш стол ополовиненную бутылку «Дэниэлса». Скрипит:

- Вот я тут краем уха поймал, о чём вы трепались

А мы не помним уже о чём мы трепались. Вечер-то долгий был, пива много. О футболе что ли?

Смотрим на него честными глазами.

- Да ладно, парни, - говорит он. – В моём баре только и разговоров, что о Джоззи. А вот этот рыжий так все уши прожужжал (старик кивнул на Билли). У меня чуть кишки не слиплись от его трёпа.

Он булькнул из бутылки в свой стакан и опрокинул залпом. Занюхал рукавом. Лихо, что и говорить. Даже папашка Билли так не мог.

Ставит стакан обратно, да всё никак попасть не может. Рука у него гуляет, стакан мимо края попадает. И тут я понял, что старик Милоун изрядно набрался. Я, пожалуй, никогда не видел его таким пьяным. Поставил наконец. Сел поудобнее, на нас смотрит.

- Бумажки для мужика самое главное? Это верно. Это я с вами согласен. У каждого в жизни хоть раз выпадает шанс денежки добыть. Тут главное не сплоховать, не струсить, не прощёлкать своё. Многих я знаю, у кого шанс из рук уплыл, а они и не заметили. Потому как надо по сторонам смотреть. Про это и расскажу вам одну историю. Никому её не рассказывал, но сегодня что-то душа просит.

Мы затихли, Джоззи тоже кинула полотенце, которым протирала стойку, бочком подобралась к нам. Видели бы вы, как Билли вытянулся. Как сеттер на перепёлку. Но сейчас не про них.

- Году в 50-м батрачил я на одном судёнышке матросом, - начал старик. - Здоров был, не то что нынешние хлюпики, которых соплёй перешибёшь.

Он сжал своей лапищей стакан, и мы как-то сразу поняли, что старик действительно был здоров, да и сейчас ещё вполне себе.

- Корабль наш назывался «Заря Алабамы». Дурацкое название, но это уже к его владельцу, преподобному Дженкинсу вопросы. Честно – дырявая была посудина. Сверху, конечно, лоск, блеск и позолота, официанты над столиками порхают, скатерки накрахмаленные, в баре виски по десять долларов за бутылку. А трюмы все сплошь в ржавых потёках, гнильё и вонь. От этой вони и команда вся вонючая была. Потому на верхнюю палубу нас не допускали. Вот и получалось, что пассажиры с хрусталя-серебра жрут, музыкантов слушают, капитан в белой фуражечке прохаживается, а мы – внизу. И даже запахи жаркого из вентиляции нам вонь мазута перебивает.

- Возили мы пассажиров, сплошь первый сорт. Одни богатеи, золотые цепочки на пузах. Был тогда один маршрут из Чарлстона в Вирджиния-бич. Так они часто им катались. Чарлстонские «пузыри» ездили в казино Вирджини просаживать свои денежки, да мутить с местными девками, подальше от жёнушек. Пока плыли, само собой, время не теряли. Виски, шампанское, музыка, обед по расписанию. Танцы.

Старик брезгливо сплюнул прямо на пол и плеснул себе ещё полстакана. Его совсем развезло. В собственном баре на пол плюнул. Никогда он такого другим не позволял, и вот на тебе.

- В тот раз тоже богатеев везли. Расфуфыренные все. Смокинги, часы золотые. Девки в мехах. И среди них был один самый богатый. В котелке, костюм такой, что мне на него всю жизнь работать бы пришлось. Не молодой уже, но с пацаном лет десяти, сыном, стало быть. Последышем. Все развлекаться плыли, а он по делу видно. Не тащил бы он пацана, если бы в казино ехал, верно? Ну и мы так подумали.

Мужик был странный. Господа на нас, матросов, внимания не обращали. Кто мы для них? Вечно чумазые от мазута, потные. Забежишь по какому делу на верхнюю палубу, стараешься проскочить, чтоб на глаза кому не попасться. Капитан насчёт этого жестковат был. Мог и на берег списать, если пассажир пожалуется. Но этот в котелке чудной какой-то был. Сам подходил, разговаривал. Ребята от него шарахались, как от чумы. Никому не хотелось место терять. Тогда с работой трудно было. 

А богатей в котелке не отстаёт. Один раз спустился к нам с Крейгом в трюм, мы как раз драили что-то. Открыл золотой портсигар, угостил сигаретами. Начал вопросы задавать. Мол, он в молодости увлекался кораблями, хотел по морю ходить. Крейг курит, головой кивает, но на все вопросы только «да, сэр», «нет, сэр». Я молодой тогда был, отчаянный. Начал отвечать. Стояли трепались, пока половину портсигара не скурили.

На прощание – не поверите, богатей мне руку протянул. А лапища моя в мазуте, в грязи. Постеснялся я руку ему пожимать. Разошлись неловко.

Как он утопал, Крейг сплюнул под ноги. Сказал:

- Ты, парень, держал бы язык за зубами с такими франтами. Не думай, что он такой добренький. Всем этим богатеям от нас только одно нужно. Содрать три шкуры. Сегодня он тебя сигаретами угощает, а завтра не понравится ему что-то, шепнёт капитану и полетишь с «билетом» на берег. Будешь потом до старости в доках железо таскать, пока кишки не вылезут.

Я Крейга тогда сильно уважал. Он мне заместо старшего товарища был. Мозговитый мужик, жизнь знал. Начал богатея сторониться. Да это и просто было, я ж говорю – они наверху, мы – внизу.  

Сильно нам тогда не повезло. «Заря Алабамы» уж на что дряхлая посудина была, но лет пятнадцать ещё бы протянула. Но тут то ли рулевой прозевал, то ли судьба такая была. Ночью налетели днищем на риф и давай тонуть. Помпы ни к чёрту, что качают, что зря болтаются.  Ночь, темнота, ни зги не видно. Половина ламп мигом погасли. Бабы орут, визжат. Шлюпки мы спустили, да от паники одну тут же перевернули и утопили. А вторая худая была, боцман, гад не досмотрел. Тут же течь пошла и понятно, что до берега она не дотянет. Выхода нет, хоть ложись да помирай.

Самое обидное, что до берега всего-ничего. Видно даже, как на горизонте светящиеся точки дрожат, фонари над шоссе вдоль побережья. «Пожалуй, рано тебе Милоун деревянный макинтош заказывать, - думаю. - Дотянешь до берега. Только надо напоследок оглядеться, может что из богатейского барахлишка прихватить».

И тут подходит ко мне тот богатей в котелке. Он был хладнокровен и деловит, словно склянка смерти не отсчитывала его последние песчинки.

- Здравствуйте, мистер Милоун.

- И вам не хворать, - отвечаю. А сам думаю: «Ишь ты, «мистер», как мы заговорили-то»

- Я, - говорит. – не умею плавать, поэтому шансов у меня немного. Вы, я вижу, парень крепкий, наверняка, отличный пловец.

- Не без этого, - отвечаю я.

И тут он прямо в лоб.

- Пообещайте вытащить моего сына, и я прямо сейчас выпишу на ваше имя чек на десять тысяч долларов.

Я оторопел. Огромные деньжищи. Мне их тогда было и за полжизни не заработать. Я-то думал, подхвачу со стола серебришко, или зажму в углу пузатого, отберу часы с цепочкой, да в воду. Но что бы я за это выручил. И двадцатки бы не набралось. Ещё с перекупщиками связываться, обдерут, как липку. Уж я-то знаю. А тут, считай, живые деньги.

- Поторопитесь, мистер Милоун, - говорит мне богатей.- Ваше общество мне не без приятности, но времени у нас всё меньше.

Конечно я согласился. Присел на корточки. Мальчишка вцепился мне в шею. Он был мелкий, худой, но цеплючий. И пахло от него, как от девки. То ли фиалками, то ли другими какими цветами. Богатей достал чековую книжку, выписал всё, как полагается. Я, чтоб денежки мои не пропали, в шапку всё спрятал, да нахлобучил её поглубже, на голову. Стоим, ждём.

Только борт оказался совсем близко к воде, я прыгнул и поплыл. Оглянулся раз – богатей стоит у перил, курит свою сигарету, смотрит вслед. Лампа у него над головой горела, а вода черная, холодная, уже плескалась у ног, заливала дорогущие ботинки. Я ещё тогда подумал, что ботинки жаль. И цепочку золотую с часами, но тут уж ничего не попишешь.

Повернулся и поплыл в сторону берега. Через пару дней зашёл в банк, без всяких проблем обналичил чек. На эти деньги и открыл бар. Уехал подальше от моря. Очень уж мне не понравилось, когда чернота под ногами, а в руках сил всё меньше и меньше. Жутко. Лет десять после того даже в речке нашей не купался.

Про нас потом писали в газетах, ещё бы, такая прорва народа погибла, сплошь богатеи со своими бабами. Полиция там, расследование. А с кого спросить, если капитан Уилкинс вместе с кораблём потонул? Наследники преподобному Дженкинсу выкатили счета, да тот с ними судиться не стал. Заперся у себя в квартире, высадил две бутылки дорогущего шампанского и пустил пулю в лоб. Вот тебе и священник. Надеюсь его на том свете черти поджаривают. Ко мне тоже приставал какой-то писака, но я пригрозил проломить ему череп и тот мигом смылся.

Старик вдруг замолчал, словно его выключили. То ли задремал, то ли виски всё-таки своё взяло, вырубило его. Мы сидим ошарашенные. И жутко нам от этой истории. Всё перед глазами тот богатей стоит. И чёрная вода к его ногам подбирается.

- А как же мальчик? – вдруг подала голос Джоззи. – Он вам потом писал? Как он устроился без отца?

Старик молчит.

Джоззи его взяла за ухо, тряхнула. Говорю же, решительная деваха была. Так со стариком никто не обращался.

- Я спрашиваю, как де мальчик?

- Какой мальчик? – встрепенулся старик.

- Тот самый. За которого заплатил отец. Где он сейчас?

- А этот, - зевнул Милоун.- Да метров за пятьдесят до берега он то ли струсил, то ли устал. И стал сильно сжимать мне шею. Я подумал, что не хочу утонуть вместе с этим богатеньким сопляком и десятью тысячами в кармане. Денежки-то уже уплочены. Ну и сбросил его к чертям.

Старик окончательно вырубился, нырнул лицом вперёд, глухо стукнулся скулой о стол и захрапел. Мы бочком-бочком выбрались из бара и по домам. Никто даже и не подумал, что Джоззи надо помочь дотащить старика до постели. Очень уж мы от его рассказа оробели.

***

Наутро весь город на ушах стоял. Билли и Джоззи пропали, а старика Милоуна кто-то сначала придушил, а потом утопил в ванной. Причём ванну набрали заранее, так что все мысли об случайности сразу отлетали.

Старик бился за свою жизнь изо всех сил, но, как я уже и говорил, перебрал он в тот вечер сильно. Пока очнулся, уже поздно было.

Парочка выгребла кассу, вскрыла сейф, где старик хранил свои сбережения. Он же был человеком старой закалки, не верил ни банкам, ни акциям. Всё в сейфе. Это «всё» Джоззи и досталось.

Копы потом болтали, что душили старика долго. И он бы и от этого окочурился, но кому-то пришла в голову мысль набрать целую ванну холодной воды и дотащить старика туда. Сунуть его голову под воду и держать, пока он не перестанет булькать.

Все потом говорили, что Джоззи давно задумала добраться до денежек старика Милоуна, а Билли, как дурачок повёлся, и всё сделал. Но я почему-то так не считаю. Джоззи конечно была приблудная, не из наших мест, и что там у неё в жизни и душе до нашего городка было, то мне неизвестно. Но пока парни пялились на её корму, я не раз заглядывал в её глаза. И не видел там ни коварства, ни жестокости, ни жадности. Словно мысль придушить старика пришла к ней прямо в тот вечер. А тут и Билли-телёнок удачно оказался рядом, и старик напился в зюзю. И про Билли тоже. Милоун же сам нам сказал, что шанс добыть бумажек выпадает каждому. Главное этот шанс не упустить. Билли по-своему его и понял. Не упустил.

И ещё я сейчас думаю, что Джоззи не зря это сделала. Видно запала ей в душу история про пацана того, которого старик утопил. И это она посчитала, что так будет справедливее.

И я почему-то в глубине души с ней согласен.

Рассказ из сборника "Карнавал"

Автор DoktorLobanov (Павел Гушинец)

Ещё больше историй, рассказов интересных фактов и мероприятий в группе автора в ВК https://vk.com/public139245478

ПС. 1. Уважаемые читатели, мы с самыми популярными авторами Пикабу решили создать коалицию, и брать продвижение своих постов в свои же руки. Замечено, что посты с рейтингом 1000 и более не попадают в "Горячее". Зато замечательно попадают в ВК Пикабу.

Поэтому всем рекомендую:

@SallyKs - дамы вперёд))) Замечательный и душевный автор

@LKamrad - история и археология. Для тех, кто приходит сюда не деградировать

@AlexRadio - экономист. Для тех, кого интересуют финансы.

@AlexandrRayn - талантливый и очень интересный коллега-писатель

ПС.2

В издfтельстве мне сообщили, что сейчас на Озоне действует скидка на две мои книги. Действует до 26-го числа, поэтому, кто хочет приобрести - не затягивайте:

Шесть часов утра - наше совместное творчество с @MamaLada https://ozon.by/search/?deny_category_prediction=true&from_global=true&text=Шесть+часов+утра+|+Гушинец+Павел+Владимирович&product_id=948276397

Палата номер пять - https://ozon.by/search/?deny_category_prediction=true&from_global=true&text=Палата+№5+|+Гушинец+Павел+Владимирович&product_id=942897695

Виталик улыбается привычной шутке, протягивает Петровичу сигарету. И тот закуривает прямо под табличкой «Курить запрещено».

- Было что интересное ночью?

- А-а, - отмахивается Петрович. – Что у нас интересного. Лежат, молчат. Анекдоты не рассказывают. Скукотища. К трём часам мотоциклиста разобранного привезли. Летал по Ленина, торопился. Теперь не торопится. Везде успел.

- В поворот не вписался?

- А кто его знает, - пожимает плечами Петрович. – Я ж не спрашивал. Скорее всего пофорсить хотел. Деваха у него сзади сидела.

- А деваха что?

- Да вон там, - Петрович кивает на окна РАО. – Пыхтит ещё. Но, судя по её кавалеру, скоро переедет.

Страж смертных чертогов тушит окурок о край запрещающей таблички, на прощание принюхивается к Виталику и ползёт к себе в холод и мрак.

Мы с напарником возвращаемся в приёмное.

- Пацаны, - встречает нас санитарка хирургии Валентина Сергеевна. – Помогите пациента на горшок посадить. Вчера оперировали, встать только не может, а на судно не хочет, матерится. Мы пытались его дотащить, но в нём добрых полтора центнера. А девкам моим рожать ещё.

Поднимаемся в ОЧХ, грузим на кресло необъятного мужчину с неожиданно высоким и писклявым голосом. Пациенту явно больно, и он кроет нас на чём свет стоит. Очень смешно получается. Как будто матерится из тёмного угла лопоухая мультяшная мышь.

Возвращаемся на первый этаж, в приёмное. Попадаем в разгар пятиминутки, которую проводит завотделением.

- Где вас носит? – шипит вечно всем недовольная старшая медсестра Лариса Павловна.

- А мы что? Мы работаем, - пожимает плечами Виталик.

- Ваше рабочее место – здесь. Особенно когда проводят собрание, - не сдаётся медсестра.

- Лариса Павловна, вам не интересно? – повышает голос зав.отделением.

- Нет-нет, - тут же меняет тон старшая. – Я слушаю.

- Итак, товарищи медики. - Вчера при поступлении больного, санитарка Петрова не плотно завязала мешок с его одеждой. По отделению расползлись вши.

«Твою мать, - думаю я. – Вот знал, что всё это добром не кончится.»

Все непроизвольно начинают почёсываться. Медсестра Танечка демонстративно задирает ноги. Ноги у неё красивые, мы с Виталиком некоторое время любуемся.

- А Игорёха говорил, что вши по полу ползают, - ворчит санитарка тётя Валя. – Он их полночи зажигалкой на полу палил. А вы не верили. Белочка, белочка, - передразнила она кого-то из коллег.

Игорёха – тоже санитар. Дневная смена, которую мы сменили. Его в самом деле никто всерьёз не воспринимает, потому что Игорь из «сидевших» и любит по этому поводу явится на работу в состоянии легкого подпития. В процессе работы Игорь бегает по отделениям, стреляет у медсестёр спирт и лёгкое опьянение превращается в средней тяжести. Игорь оживляется, начинает рассказывать длинные истории из периода своей отсидки. А если приходит трезвым, то может видеть различных мелких существ. От бесов, до розовых летающих улиток. Ясно почему ему не поверили, когда он принялся жечь зажигалкой вшей. А они, выходит, были.

- В связи с этим в отделение вызван из санстанции отряд по дезинсекции. Прибудут примерно в два часа. До этого времени прошу соблюдать осторожность и не притащить эту дрянь домой.

Хорошо заведующему. Он сейчас речь прочитает и в ординаторскую сбежит. А нам чешись тут, в приёмном до обеда.

Ну да ладно, не привыкать.

Заведующий начинает зачитывать какие-то скучные цифры, отчёты по количеству принятых пациентов, выполненных койко-дней и прочей статистики. Нам с Виталиком это уже не нужно и мы незаметно выскальзываем на улицу.

Там уже стоит скорая, выкатывают носилки с парнем лет двадцати пяти. Парень с виду вполне цел, одет прилично, разве что джинсы безнадёжно испачканы. Лежит себе, похрапывает, благоухает смесью коньяка и шампанского.

Всё понятно, опять милицейскому патрулю было лень разбираться и на ликвидацию ночного гуляки вызвали скорую. Как закрыли в прошлом году все городские вытрезвители, так количество вот таких «спящих на газоне» в приёмном резко увеличилось. Тащить их к себе в отделение ППСники не хотят, скидывают нам. В истории пишем «Отравление неясной этиологии», а когда пациент проспится и запросится домой, то дописываем «От госпитализации отказался».

Ну, клизменная сейчас свободна, пусть там полежит. В клизменной прохладно, плитка кругом, если вдруг пациент вздумает тошнить, то отмывать легко. Правда пахнет не очень, но у нас же тут не курорт, не санаторий, а районная больница. И так полежит.

Но перед устройством пациента в импровизированный вытрезвитель его надо раздеть. Ибо не положено постороннему находиться в учреждении в верхней одежде. Правила есть правила.

Раздевать пациентов, особенно невменяемых, я особенно не люблю. Читал как-то историю врача судмедэксперта, которая носит исключительно новое кружевное бельё, чтобы в случае внезапной смерти не было стыдно перед коллегами. Так у нас обратная ситуация. На газонах по ночам кто в основном растёт? Правильно, лица беспробудно пьющие и часто без определённого места жительства. Такие красавчики-чистюли, как наш нынешний пациент попадаются крайне редко. Отсюда неудобства, связанные с их раздеванием.

Алкаши поступают вечно в каких-то дырявых семейниках. Лежит такое чудо расчудесное на городской клумбе, цветёт и пахнет. Мимо проезжают доблестные стражи порядка, подбирают его и везут к нам в гости. Мол, человек в состоянии глубокого алкогольного отравления, спасайте, эскулапы. Мы и начинаем спасать. А чудо расчудесное не сдержало внутренних порывов, и простите за интимные подробности, сделало все свои физиологические дела, прямо не снимая белья. Раздеваем, моем, приводим в приличный вид. Пациент ругается, сопротивляется, проявляет недовольство. Потому как ему в его состоянии хорошо и комфортно. А его обливают прохладной водой и обнажают у всех на глазах.  

Носки – это отдельная тема. Запах, этот запах будет преследовать меня в кошмарах до конца жизни. У одного пациента носки были особенные. Голая подошва, пять сиротливых дырочек на месте пальцев и тонкое кружево нитей вокруг стопы. Зачем вообще нужны был такие носки – даже не представляю.

К счастью сегодня нам достался какой-то аристократ газонного сна. Даже удивительно, что подобного принца не привезли в его квартиру.

- В «Двине» квасил, - тоном специалиста заявляет Виталик.

- С чего ты решил?

- Ты время видел? Десять утра. Если бы он в другом ресторане бухал, то его в час ночи выперли бы. Уже проспался бы. А «Двина» по выходным до шести утра работает. Он, видимо, увлёкся, потом не рассчитал силы. Вышел из ресторана и прилёг отдохнуть. А тут наши люди в погонах. Логично?

- Логично, - киваю я.

- Ты тяни его за левую штанину, а я за плечи держать буду.

- Виталик, только давай без твоих пошлых шуточек?

- Обижа-а-аешь, - ухмыляется напарник.

И я понимаю, что ближайшую неделю количество шуточек на тему «снимали мы с Пашей штаны с мужика» выйдет на рекордный уровень.

Пациент не сопротивляется и скоро остаётся в одном нижнем белье. А тут пробегает мимо медсестричка Света, краем глаза цепляется за лежащего «прынца». Останавливается.

- О, классные трусы. Я своему мужу хочу такие купить.

Рядом по закону подлости тут же появляется ещё одна медсестричка Таня и включается в обсуждение.

- Да, ничего такие. Только потемнее бы.

- Девушки, - строго говорю я.

- А мы чего? А мы ничего, - хихикает Танечка.

И убегает в коридор. Ей через полчаса помогать нашему проктологу Николаю Васильевичу геморрой оперировать. Действительно, чего она там не видела. Какие-то трусы.

Виталик прикрывает бренное тело спящего простынёй с казёнными печатями. На стул, рядом с каталкой, выкладываем одежду. Из заднего кармана штанов вываливается кошелёк. Естественно пустой. До нас его осматривали и мимо проходящие горожане, и ппс-ники, да и в ресторане персонал тоже поучаствовал. В одном из отделений кошелька затерялся помятый чек, а больше там ничего нет.

- Честные люди, - улыбается Виталик. – Обобрать-обобрали, но кошелёк оставили.

- Он через пару часов проснётся и начнёт орать, что мы у него деньги украли, - ворчу я.

- Поэтому сдадим этот кошелёк Светке в сейф, верно? – предлагает Виталик.

Неплохая идея. Как минимум будет ещё один свидетель, что мы деньги не брали.

***

Ближе к полудню тянемся с Виталиком на пищеблок, получать обед для приёмного отделения. Вооружаемся огромными кастрюлями с аляповатыми надписями «Приём.отд» на алюминиевых боках. Кастрюли нести неудобно, поэтому перевязываем их рваной, давно списанной простынёй и тащим, взявшись с двух сторон.

На пищеблоке сегодня дежурит молодая «поварёшка» Светочка. Перешучивается с Виталиком, а мне строит глазки. Светочка мне нравится больше, чем вечно матерящаяся повариха Нина Павловна, но есть одна проблема. Светочка ко мне явно неравнодушна, и проявляет это пытаясь подкинуть мне в карман лишний бутерброд. Приятно, что и говорить, но этот проклятый бутерброд словно обязывает меня как-то ответить на Свточкины старания. А мне через полгода поступать в университет, уезжать, поэтому какие-то романтические отношения в мои планы не входят. Но как ей это объяснить? Поймёт ли?

И я мучаюсь, старательно улыбаясь в ответ. И жутко завидую Виталику. Вот уж у кого никакой совести в этом отношении. Пассии в каждом отделении.

***

В ОХЧ скандал прямо в коридоре стоит заплаканная женщина и кричит на заведующего:

- Я на вас жалобу напишу! Дойду до Минздрава! Как вы вообще работаете.

Картина привычная. На хирургов, и вообще на врачей часто вот так орут. Иногда даже за дело, но чаще просто так.

Мимо пробегает медсестра ОЧХ Риточка, мы с Виталиком отжимаем её к стене.

- Что у вас тут за концерт?

- А-а, - пожимает плечами медсестра. – Обстоятельства. Недавно оперировали девочку, дочь вот этой дамы. Банальная операция, аппендэктомия. Сделали хорошо, зашили. А у неё аллергия на шовный материал. Ну кто мог такое предположить? Началось воспаление, осложнение. Вскрыли, зашили другим материалом. А у неё и на этот аллергия. У девчонки вместо маленького шрамика уже «украшение» на половину живота, мать в истерике, а мы вроде как и виноваты, а вроде как и другого шовного материала у нас нет.

- Что делать будете?

- Михалыч предлагает металлическими скобками закрывать. На металл, говорит, аллергии не будет.

Кто сказал, что медики циничные? Ну ладно, циничные. Иногда. Я вот, например, очень расстроился, когда Мела Гибсона в «Храбром сердце» казнили. А когда Ди Каприо в «Титанике» все-таки утонул – не расстроился, хотя ползала рыдали. Но неизвестную девочку-пациентку мне искренне жалко. Хотя, наверное, так даже и лучше. Мы узнали об аллергии на шовный материал, когда делали банальную операцию. А если бы что-то серьёзное. Могла бы не отделаться некрасивым шрамом на животе.

Заведующий кивает, обещает наказать виновных и найти выход из создавшейся ситуации. Мать девочки немного успокаивается, мы с Виталиком понимаем, что концерт окончен и спускаемся к себе в приёмное.

Пусто, пациентов нет. Можно пока посидеть, заняться личными делами. Виталик тут же отключается. Он по ночам подрабатывает на пивзаводе, поэтому каждую свободную минуту использует для сна. А у меня завтра анатомия в училище, а я кровеносную систему верхней конечности не доучил.  

Достаю из сумки увесистый томик анатомического атласа, устраиваюсь поудобнее. Дерматин дивана, в нашем санитарском закутке, протёрт до дыр, скрипит, но мне как-то даже уютно. Книга тоже пострадала от времени и от вандалов с едва начатым медицинским образованием. Я привычно ухмыляюсь остроумным рисункам моих предшественников, превративших портреты великих анатомов прошлого в коллекцию фотографий хулиганов с подбитыми глазами и перебинтованными носами. Кровеносная система навевает тоску, и я снова возвращаюсь мыслями к сцене в коридоре ОЧХ. Медики циничны? Ещё бы. Каждый день наблюдать драмы настоящей, не придуманной жизни, переживать за всех, страдать вместе с теми, кому не повезло – так и с ума сойдешь. А  Ди Каприо все-таки жалко. Только я вам этого не говорил.

Мои размышления прерывает стук двери. Выглядываю из-за занавески. Пациент пришёл своими ногами, значит моя помощь не требуется. У стола медсестры мнётся молодой парень, правая рука которого завёрнута в грязноватую марлю.

- Добрый день. Мне бы доктора.

- Что у вас случилось? – вежливо спрашивает девушка.

- А вот, - пациент рывком снимает свою марлю и суёт ей под нос ободранные, местами гноящиеся пальцы.

Почему все пациенты думают, что созерцание их болячек доставляет медикам неописуемое наслаждение? И только и ждут момента, чтоб нам эту болячку продемонстрировать. Какая должна быть реакция, интересно? Ой, какая красивая гангрена? Ух ты, флегмона просто загляденье? Ах, как жаль, что ваш простатит не увидеть?

Но нашу медсестру не удивить какими-то пальцами.

- Что у вас случилось?

- Я в общежитии живу, на Павлова. Знаете?

- Представляю, - кивает медсестра.

- На кухне у нас электроплиты. Половина работают, половина – еле тянет. И вечная очередь к ним. Хорошо, когда кто-то сварил только что ужин и плитка ещё горячая, тогда вода в твоей кастрюле быстрее закипит. Я пришёл вечером с работы, воды набрал. Смотрю – несколько плиток пустые. Решил попробовать, какая из них ещё горячая.

- Попробовали? – равнодушно спрашивает медсестра.

- Ага. Плитка очень горячая оказалась. Обжёгся. На пальцах пузыри вздулись. Соседка посоветовала их иголкой проколоть, мол быстрее заживёт.

- А соседка с медицинским образованием?

- Нет, она ткачихой у нас на фабрике работает. Но сестра её санитаркой работала в вашей больнице.

- Почти высшее медицинское, - бормочет медсестра.

- Что вы сказали?

- Это я так, продолжайте.

- Я и проколол. А там всё как воспалилось.

- Соседка не советовала что-нибудь прикладывать?

- Советовала подсолнечным маслом помазать, но я уже не рискнул, к вам пришёл.

- Уже хорошо. Присаживайтесь, пациент. Будем лечить.

Приходит хирург, осматривает бедолагу, направляет его в процедурку для обработки раны. Парень действительно хорошо отделался. В прошлом месяце привезли женщину, которая по совету соседки лечила варикоз распаренными капустными листьями. Долечилась. Стоял вопрос об ампутации левой ноги.

***

Ближе к вечеру приезжает машина из психиатрической клиники, которая светит нам своими окнами из-за реки. Виталик тут же начинает охмурять медсестру, прибывшую в качестве сопровождающей и уже через минуту узнаёт всю историю поступающего пациента.

Случай для них довольно банальный. Очередной «псих» добрался до мелкого предмета, в качестве которого сегодня выступали ключи от автомобиля заведующего, и проглотил. Заведующему надо ехать домой, а аппарат ФГДС только у нас. Вот и привезли. Пациент сидит на кушетке под надёжной охраной двух санитаров клиники. На лице у него полное безразличие, глаза изучают мелкие трещинки на нашем потолке.

- Ключи же большие, - удивляюсь я. – Как он их проглотил?

- У нас и не такое бывает, - отвечает медсестра. – Зав. Уже целую коллекцию собрал в своём кабинете. Собирается стенд делать, да всё руки никак не доходят. Ключи - это чепуха, в прошлом году старушка с деменцией дома сидела, носки вязала. Что-то себе придумала и клубок ниток проглотила. Вот как он у неё по пищеводу прошёл, вот тут вопрос был. А ключи у нас в отделении так часто глотали, что теперь мы двери ключами не закрываем. У каждой медсестры в кармане ручка от двери. Просто ручки вынимаем – пациенты без них выйти не могут.

Медсестра продемонстрировала нам массивную металлическую «закорюку».

- Так даже их пытаются проглотить.

Продолжение следует....

Фрагмент рассказа из сборника "Седьмой пациент"

Автор DoktorLobanov (Павел Гушинец)

Ещё больше историй, рассказов интересных фактов и мероприятий в группе автора в ВК https://vk.com/public139245478

ПС. Уважаемые читатели, период накопления материала закончился, издательства начали работу над очередными книгами. Первыми летом 2023 года выйдут:

- в издательстве "Звязда" - четвёртая книга цикла "Сказки для Веснушки" - "Война соседей"

- в издательстве "Четыре четверти" - третья книга цикла "Обрывки"

В продаже книги появятся в августе