Баба Люба прослыла главной ведьмой на деревне. Не было ни дня, чтобы, проходящие мимо её дома люди, не плюнули на землю, не перекрестились, или не бросили камень в сторону её порога. И, в общем, если спросить любого из них, никто вам и не расскажет, почему они так делали, просто, так повелось в Вешняках. Что баба Люба сделала, то никто и не знает.
Так старушка и жила, на краю деревни, собирала себе хворост, колола дрова, все сама.
Не было у бабы Любы детей, не было у неё мужа. Одна коза была, которую берегла она, как кормилицу. Остальных, прошлой весной, отравили ей добрые соседи. Вздыхала баба Люба, бормотала себе под нос, что Господь простит. А, он, видать, и прощал. Потому как соседи её, так и продолжали бесчинствовать.
И вот, когда наступили холода, прибежал с деревни к ней Славка - внук Марьяши, громко крикнул: “С праздником, тебя, бабка!” и кинул в окно её камень. Разбил окно.
Плакала бабка. За стекольщиком, в другую деревню нужно бечь, а в своей и так никто не поможет. Кое-как заложила, чем смогла, единственное окно в хате, и стало у неё совсем темно и холодно.
Так и не понимала баба Люба, от чего люди такие злые. От чего, та же самая Марьяша, лет шестьдесят назад, так возненавидела её?
Вроде, жили в мире. Тимофей - был первым парнем на деревне, все знали, что жениться он думал на Марьяше, да вот, как-то раз повстречал на речке Любаву. Та. девка молодая была, глупая. Влюбилась в него с первого взгляда, а там и закрутилось. Целое лето провели они вдвоем, а потом пришла в Вешняки осень. Узнала про это Марьяша, затаила на сердце злобу.
Как-то ночью, в полночь, пошла она за кладбище, к могилке, в которой ребеночек некрещеный похоронен был, стояла она, возле могилки, что-то приговаривала. Прям, аки, ведьма настоящая. А на следующий день, вернулся к ней жених её, Тимофей. Cвадьбу скоро сыграли, но молва по деревне все равно ползла. Будто понесла Любава. Да и про Марьяшу, говорили - на сносях она.
Мать Любавы, была повитухой, да так случилось, что в одну ночь разродиться решили и дочь её обесчещенная, и Марьяшка. Тяжко проходили роды. Любава родила ребеночка здорового, а Марьяшкин перекрутился в пуповине, да и задохнулся.
Мать Любавы, чтобы не навлекать ещё большего позора на семью подменила детей. Любава сначала плакала, а мать ей нашептывала, что это для блага ребеночка, пусть, в семье чужой, главное с отцом. Смирилась дура-девка.
А дальше, стало быть, догадалась Марьяша, что мертвый ребеночек тоже от Тимофея, и возненавидела Любу всем сердцем. Хорошо, хоть, про подмену ничего не узнала.
Начала молодая мамаша слухи пускать, что урожай проклинает мать Любавы, что вместе они ведьмы, и по ночам на кладбище ходят, заговоры плетут, людей добрых проклинают. А доказательства? Какие доказательства? Кто отец не признаются, видно Диавол, , да ещё и у ведьмы этой ребенок мертвый родился! Люди деревенские - дураки. Послушали. Да, как-то холодной зимней ночью, пришли к дому, разбили окна, выломали двери. Пока Люба с матерью починить пытались, мать её простудилась, да почила.
Похоронила её Люба и стала в горе жить, да, Богу молиться за спасение душ деревенских. Спросите, почему она не покинула деревни? Так ведь, как покинешь, когда сыночек её ненаглядный, да мужчина любимый рядом с ней живут. Не с ней, но счастливы, это ли не благо великое. А правда, кого она счастливой сделает?
Так и жила. А молва все хуже и хуже ходила. А бабка плакала, да прощала их всех.
Холодало. Закончились дрова у бабки. Замерзла насмерть кормилица. Из деревни, все только мимо проходили, да на мольбы о помощи глаза отворачивали.
В холодную ночь заснула баба Люба, и снились ей и сын её, и любимый Тимофей, и внук Славка. И засыпала она счастливой.
Через разбитое окно, пришли ветра, да унесли её в края, где нет ни горя, ни холода, ни злой молвы.
В деревне все только обрадовались смерти бабы Любы, да вздохнули спокойно.
Спросите, ждало ли всех этих злых людей наказание? Да, как сказать...
Прошла зима, наступила весна, а за тем и лето. То самое лето 1941...
