chomik

Наверняка каждый человек хоть единожды сталкивался с проявлением заботы, от которой хотелось убежать. Когда одновременно чувствуешь и злость (я этого не хочу и не просил об этом!), и чувство вины (она ведь так старается!) и бессилие от непонимания того, что происходит – будто тебя загнали в угол.

Когда стоишь перед выбором – отказаться от заботы и «обидеть» человека, или принять ее и предать себя (надеть шапку, когда тебе не холодно; съесть еще один кусочек пирога, потому что «сама пекла»; молча взять с собой баночку лечо, которое не любишь).

Под прикрытием заботы другой навязчиво предлагает «причинить добро», не слышит тебя, не интересуется желаниями, упрямо продавливая и добиваясь своего. Как в анекдоте:

«Семья пришла в ресторан, официантка обращается к ребенку:

– Что для вас, молодой человек?

– Гамбургер и мороженое, – отвечает мальчик

Тут вмешивается мама:

– Ему салат и куриную котлетку, пожалуйста. Официантка, продолжая смотреть на мальчика: – Мороженое с шоколадом или с карамелью?

– Мама, мама! – кричит ребенок, – Тетя думает, что я настоящий!» 

Под пеленой «заботы» и правда, ощущаешь себя ненастоящим (мои желания не важны, я – не важен).

Впрочем, заботящийся может даже интересоваться твоими желаниями: «тебе сколько картошки положить?», но в ответ на «спасибо, я не хочу», тут же щедро накладывает ее в тарелку, приговаривая «кушай-кушай, это полезно (ты ж такая худенькая, голодная и пр.)». Что может просто сводить с ума своим «двойным посланием» (я интересуюсь тобой, но мне плевать, чего ты хочешь). Когда невольно задаешься вопросом: «Эй, со мной все в порядке? Я вообще – есть?».

Любовь, забота, нежность, страсть – все может быть насилием, если не опирается на ответную реакцию другого человека. Почему-то часто люди, в порыве своих светлых чувств, забывают об этом. И ставят знак равенства: люблю, значит имею право проявлять любовь в любых формах и в любом количестве. Так, как умею. Зацеловывать, не спрашивая, приятно это другому или уже хватит. Требовать говорить слова о любви, когда другой этого делать не хочет. Заботливо насыпать добавку, когда любимый уже наелся.

Такая «забота» гораздо тоньше и хитрее устроена, гораздо глубже проникает и ранит, чем прямая агрессия. Ведь от ярости, злости и обесценивания защитить себя проще. А тут страшно разрушить отношения – с родителями, любимыми, друзьями. Страшно – потому что мы все были недокормлены в детстве любовью и боимся ее потерять. Потому что другой не поймет, обидится, уйдет, отвергнет, ведь он абсолютно уверен, что причиняет добро и наносит непоправимую пользу. И эта уверенность увеличивает его силу до невероятных размеров и снимает налет стыда, который сопутствует акту насилия у здоровых людей.

Проявляя подобную «заботу», человек на самом деле заботится о себе (когда боится, что его бросят и пытается стать незаменимым, когда хочет получить что-то взамен, когда считает другого глупее, беспомощнее и т.д., и поэтому навязывает ему свое видение счастья). Такое нежное насилие является результатом его неуверенности или других внутренний проблем. Он всегда ждет благодарности и послушания, обижается, если его игнорируют, впадает в панику, если заботу не принимают. Не допуская даже мысли о том, что другой имеет право выбора (в том числе и на то, чтобы плохо с собой обращаться).

Сталкиваясь с такой заботой, важно помнить, что вы не отвечаете за чувства других людей. Они имеют право чувствовать все, что угодно по поводу вас, но лишь они несут ответственность за то, как распоряжаются своими чувствами.

Важно разрешить себе иметь границы и право их защищать так, как на данный момент вы считаете нужным: отделять свое от чужого, устанавливать барьеры, быть внимательным к тому, что происходит в отношениях, прощать себя, если сразу не получилось позаботиться о своем комфорте и пр.

Важно помнить, что настоящая забота всегда ориентирована на другого и учитывает его интересы - когда человеку важен другой и его благополучие, он слышит его, внимателен к его потребностям и не будет требовать ничего в ответ. Проявляя искреннюю заботу, человек находит и дает другому не то, что он думает «ему надо», а то, что соответствует его природе.

Как в притче про рыбу и сигарету:

«Один человек нашел на берегу беспомощно бьющуюся живую рыбу, и попытался понять, какова же причина ее такого жалкого положения. Ему показалось, что ей очень жестко лежать на земле. Он представил, что было бы с ним, если бы он долго лежал на сыром песке. Он снял шарф, сложил из него подушку, и переложил на нее рыбу. Но постояв, он увидел, что она ничуть не лучше себя чувствует, она бьется уже агонически, теряет жизненные силы. Мимо проходил еще один человек, он заинтересовался происходящим. Подошел, спросил, в чем дело. Человек ему объяснил: «Так и так, рыба себя плохо чувствует, я ей подложил мягкую подстилку, но ей все равно плохо». Он говорит: «В принципе, я так себя чувствую, примерно так же себя веду, когда не покурю, по крайней мере, полтора часа». Он зажег сигарету, раскурил ее, и вставил рыбе в рот, желая облегчить ее страдания. Рыбе от этого стало еще хуже.

Третий человек, проходя мимо, остановился и увидел, что лежит рыба и курит на сложенном шарфе. Лежит, курит, бьется, бьет хвостом. Этот человек был состоятельным. Он знал, что, все проблемы решают деньги. Он достал, из сострадания к этой рыбе, 100 долларовую бумажку и засунул ей под плавник.

Мимо проходил еще один человек, увидел троих стоящих вокруг рыбы, лежащей на шарфе с сигаретой во рту и 100 долларовой бумажкой под мышкой, бьющуюся в агонии уже из последних сил. Они смотрели, и каждый по-своему недоумевал. Почему? Ведь они предложили самые лучшие решения, чтобы помочь этому живому существу, но почему-то ему не стало легче. И только этот четвертый человек просто взял, вынул сигарету, вернул 100 долларовую бумажку, шарф, и отпустил рыбу в воду. И они все были удивлены, как она бодра без денег, сигарет и мягкой мебели… Насколько хорошо она себя чувствует, просто, как рыба в воде!»

Автор: Шульга Ксения

Источник: https://psy-practice.com/publications/lichnye-otnosheniya/za...

Ей кажется, что она крепко держит штурвал и уверенно ведет корабль своей жизни, осознанно выбирая тот или иной маршрут, предугадывая и предотвращая попадание корабля в возможные бури и мели. Она убеждена, что свободна в выборе и всегда поступает так, как лучше для нее… Только почему-то раз за разом на протяжении уже более чем тридцати лет она попадает в одни и те же ситуации: ее предают друзья, мужчины расстаются с ней после третьего свидания, а начальство всегда сваливает на нее всю работу и при этом у него всегда находятся поводы для недовольства и критики. Все это она объясняет вопиющей несправедливостью, традиционно жалуется на судьбу, обвиняет всех вокруг и продолжает надеяться, что с приходом нового мужчины или нового начальника все будет по-другому…

Удивительно часто повторяющаяся история. Приходят клиенты, один за одним, меняются пол, возраст, обстоятельства. Но у каждого есть что-то, что повторяется раз за разом с удручающим постоянством, и они негодуют, расстраиваются, болеют, жалуются и никак не могут понять, почему же у них все происходит именно так. Просто когда-то, возможно очень давно, все это с ними случилось в первый раз.

Все, что происходит с нами, изменяет нас. Ранняя травма – это то, что произошло с нами, когда мы были детьми. Событие или ряд эпизодов, изменивших нашу психологическую структуру, определивших то, как будет дальше строиться наша взрослая жизнь, даже если сама травма уже давно забыта и похоронена под спудом новых, как бы совсем не связанных с ней событий.

У ранней психологической травматизации есть свои законы.

1. Она всегда неожиданна. К ней нельзя подготовиться. Она застает врасплох. Она, как правило, погружает ребенка в ощущение беспомощности, неспособности защититься. Очень часто в момент травмы он впадает в эмоциональный ступор, не испытывая сильных чувств, не имея возможности позлиться или дать отпор. Он замирает и даже не знает, как к этому относится. Лишь позже эмоциональность включается, и ребенок может пережить боль, ужас, стыд, страх и т.д. Сильная, не перевариваемая психикой травма может быть вытеснена и не вспоминаться годами. Но ее постдействие продолжает работать и определять поведение человека в его уже взрослой жизни.

2. Она произошла в ситуации, когда ребенок мало, чем мог управлять. В момент травмы ребенок внезапно теряет контроль над ситуацией, потому что вся власть и контроль в этот момент, как правило, у взрослого, который, так или иначе, имеет отношение к травме. Ребенок оказывается совершенно беззащитным перед теми переменами, что привносит в его жизнь травма. И с тех пор, он практически не переносит возможной непредсказуемости, старается организовывать свой мир, тщательно продумывая возможные шаги и последствия, почти всегда отказывается от малейшего риска и болезненно реагирует на любые перемены. Тревога становится его вечным спутником, желание контролировать мир вокруг – насущной необходимостью.

3. Детская травма меняет мир. Ребенок до травмы считает, что мир устроен определенным образом: он любим, его всегда защитят, он – хороший, его тело чисто и прекрасно, люди ему рады и т.д. Травма может внести свои жесткие коррективы: мир становится враждебным, близкий человек может предать или унизить, своего тела надо стесняться, он глуп, некрасив, недостоин любви…

Например, до травмы ребенок был убежден, что папа его любит и никогда не причинит боль, но после того, как выпивший отец поднимает на дочь руку, мир становится иным: в нем мужчина, который любит, может обидеть тебя в любой момент, и тебе будет страшно, и ты ничего не сможешь сделать. Или другой случай: маленькая девочка весело крутится, от чего ее юбочка кружится вокруг маленьких ножек красивыми волнами, и она чувствует себя такой легкой, летящей, волшебно-красивой. Мамин окрик: «Прекрати юбкой мотать! Постыдилась бы перед всем миром трусами сверкать!» - все необратимо меняет. Теперь ей всегда будет невозможно вести себя хоть сколько-то сексуально и привлекательно, потому что теперь в ее мире женская привлекательность под строжайшим запретом во избегания невыносимого стыда, который она даже не помнит, откуда взялся.

4. В последующей жизни такого человека происходит постоянная ретравматизация. То есть ребенок, даже вырастая, бессознательно «организует» и воспроизводит события, повторяющие эмоциональную составляющую травмы. Если в детском возрасте он был отвергнут сверстниками, то в своей последующей жизни в каждом коллективе он будет так влиять на поле вокруг него, что непременно вызовет отвержение окружающих, и сам же снова будет от этого страдать. Девочка, битая выпившим отцом, с большой степенью вероятности может «организовать» себе пьющего или бьющего мужа или партнера. И будет снова… жаловаться на судьбу.

Я это называю «подставлять драный бок». Неосознанное желание, совершенно не желая того, подставлять миру свою незаживающую травму, по которой ничего не подозревающий мир непременно ударит кулаком, или сковырнет пальцем с трудом нарастающую корочку. Удивительно, до чего бывшие травмированные дети от этого страдают, и с каким упорством они организуют свою жизнь именно так, чтобы было все также больно.

5. Травмированные дети, уже вырастая, не могут позволить себе быть счастливыми. Потому что счастье, стабильность, радость, успех – это то, что было с ними до того, как травма случилась. Они были радостны и довольны, как внезапно их мир меняется, и меняется он катастрофичным образом для их детского сознания. С тех самых пор счастье и покой для них – это ощущение неминуемо надвигающейся катастрофы. Они могут не любить праздники, морщиться на чьи-то комплименты и уверения в любви, не верить тем, кто интересуется ими с лучшими намерениями, разрушать семейную идиллию, доводя все до скандала… Как только на горизонте их жизни начинает светить солнце, они непременно все сделают так, чтобы разразилась грандиозная драматичная буря. При чем очень часто буря, устроенная даже не их руками: неожиданно напивается муж перед долгожданной поездкой, заболевают все дети, бросают любимые, происходят сокращения на работе и т.д. Все происходит как бы без их прямого участия, но с удручающей закономерностью. Весь мир бросается на помощь: им нужно во чтобы то ни стало воспроизвести травму, только при этом все подсознательно взять под свой контроль, теперь они уже не позволят, чтобы все случалось внезапно, как когда-то, когда это было в первый раз. Теперь они убеждены, что когда все хорошо, всегда случается что-то страшное. И оно непременно случается, потому что мир всегда идет им навстречу…

6. Травма – это не всегда одно ключевое событие. Это может быть постоянное психологическое давление на ребенка, попытка его переделать, критика, в которой он живет день от дня, его ощущение ненужности родителям, постоянное чувство вины за то, что он есть и все, что он делает. Часто ребенок вырастает с каким-то иногда плохо осознаваемым посланием: «я должен угождать», «все вокруг ценней, чем я», «никому нет до меня дела», «я всем мешаю, зря копчу небо» и любыми другими, калечащими его психику и создающими ретравматизирующую действительность. Работать с такими посланиями, которые во взрослой жизни прочно встроились в психический каркас непросто. Еще и потому, что нет даже памяти о том, как жить без этих посланий, нет опыта жизни до травмы.

7. Трудно не согласиться с Фрейдом, который высказывал предположение о том, что чем более ранняя травма, тем труднее процесс излечения. Ранние травмы плохо помнятся, рано встраиваются в психологические конструкты ребенка, меняя их и задавая новые условия, на которых эта психика потом функционирует. Такая ранняя «инвалидизация» приводит к тому, что мир кажется именно таким, каким его с самого раннего детства воспринимал ребенок. И невозможно просто найти и выдернуть кривой или травмирующий конструкт из психики, не подвергнув риску обрушения всей психической конструкции. Хорошо, что у клиентов есть психологические защиты, которые в значительной мере защищают психику от подобных операций. Поэтому работа с ранней травмой скорее похожа на археологические раскопки, чем на хирургическую операцию.

Работа с ранней травмой

Не любая травма остается в психике надолго и меняет потом психологические конструкты. Только та, что не была прожита должным образом. Из практики мной было замечено, что это происходило в тех случаях, когда:

- ребенок был незащищен, ему не оказали поддержку, он переживал острое чувство незащищенности и бессилия;

- ситуация была явно конфликтной (например, унижает или причиняет вред тот, кто должен защищать и любить) и у ребенка возник эмоциональный и когнитивный диссонанс, который никто не помог ему разрешить;

- ребенок не мог защитить себя сам, не смог проявить, а иногда даже позволить себе почувствовать агрессивные чувства к травмирующему его объекту;

- сработало вытеснение из-за сильной опасности для психики ребенка, либо он может помнить о ситуации, но «пропускать» некоторые эмоции и чувства, которые слишком тяжелы были для проживания в тот момент;

- ребенок, не имея возможности обсудить ситуацию травмы, «сделал выводы» о том, как устроен мир, и неосознанно выстроил защиты от этого мира, сделав его глобально травмирующим.

Если мы имеем дело с только что полученной детской травмой, то соответственно мы работаем с ребенком и, по возможности, его семьей. Нам важно, разговаривая с ребенком на его языке, использовать средства, соответственно возрасту: игрушки, рисование, проигрывание, сказки, поговорить с ребенком о травмирующей ситуации. В возрасте до 10 лет, можно использовать недирективные методы работы с ребенком: организовать ему пространство и возможность проигрывать ситуацию на символическом уровне. В большинстве случаев, дети используют эту возможность, и травма начинает проявлять себя в рисунках, играх, разговорах. Нам остается только быть чуткими и поддерживать его в проявлении чувств и тех процессов, что начинают протекать в нашем кабинете.

«Свежая» травма, как правило, легко выходит на поверхность, как только ребенок начинает чувствовать доверие, принятие его терапевтом и безопасность. Важно акцентировать внимание на том, какие чувства ребенок избегает проживать, каким он воспринимает мир, и как оценивает свое участие в травмирующей ситуации, а также действия тех, кто причинил ему вред.

Если мы работаем со взрослым, получившим в детстве травму, нам важно иметь ввиду:

1. Травма надежно «похоронена» и контейнирована, и зачастую вы не сможете получить к ней «прямой доступ», даже если вы убеждены, что она была и даже понимаете, какого она рода, и какие нарушения она принесла вашему клиенту. Клиент может долгое время отрицать наличие в его прошлой жизни хоть какого-то значимого травмирующего события. Клиент давно привык считать свои «драные бока» нормой, в которой он живет. И ему часто не очевидна связь его нынешних проблем с травмой, наличие которой вы подозреваете.

2. Психическая конструкция взрослого клиента довольно устойчива. И несмотря на то, что она давно уже привносит в жизнь клиента немалые огорчения, страдания и трудности, он не будет спешить от нее отказываться. Потому что она долгие годы служила ему «верой и правдой», и к тому же когда-то защитила от тяжелой и труднопереносимой ситуации.

3. Клиенту страшно даже приближаться к тем чувствам, что были пережиты (а, скорее всего, даже не до конца пережиты) им когда-то, и поэтому сопротивление по мере приближения к травматической прошлой ситуации будет резко расти. Часто именно по его наличию и силе можно предположить, что мы где-то близко.

4. Поэтому работа с ранней детской травмой у взрослого клиента не может быть краткосрочной, поскольку требуется пройти несколько стадий, которые у каждого клиента (в зависимости от характера травмы, степени нарушений, особенностей выстроенных после нее защит) будут занимать свое малопредсказуемое время.

Этапы работы с ранней детской травмой у взрослого клиента:

1. Формирование крепкого рабочего альянса, доверие, безопасность, принятие. На этом этапе клиент, как правило, рассказывает о своих проблемах в жизни, предпочитая не углубляться, но подсознательно он проверяет психотерапевта на безоценочность и принятие. Невозможно даже почувствовать в себе трудные переживания рядом с человеком, которому вы не доверяете, и который тщательнейшим образом не проверен вами, особенно если прежде вы были травмированы.

2. Постепенное обучение клиента осознанности и привычке смотреть на свои проблемы не только с точки зрения «что мир не так делает со мной», но и с точки зрения «что я делаю с миром, что он так со мной». Развитие в нем способности видеть свое авторство в формировании тех моделей, по которым он теперь живет.

3. Вместе с ним исследовать то, когда и каким образом эти модели сформировались. Какова была жизнь нашего клиента, что у него возникли именно эти взгляды на мир, установки, способы контактировать с миром, строить и разрушать отношения.

4. Увидеть и принять свою «инвалидизацию» , например, невозможность вырасти в любви, иметь тех родителей, которые бы понимали и поддерживали, невозможность так верить в себя, как делают это люди, у которых никогда не было этих травм и проблем, неспособность доверять, любить самим или относится к миру так, как это делают «здоровые» люди.

5. Раз за разом переживать сильные чувства по поводу все-таки обнаруженной травмирующей ситуации и ее последствий: печаль, горечь, гнев, стыд, вину и т.д. Терапевту важно замечать, какие чувства клиенту трудно позволить себе переживать. Очень часто клиентам трудно переживать злость по отношению к «насильникам», которые одновременно были ему близкими людьми, родителями, братьями, сестрами.

6. Освободиться от вины (или ее части), разделив (или передать ее полностью) ответственность с теми, кто был участником или источником детской травмы. Поняв и разделив страдания того ребенка, который подвергся тогда своего рода насилию и был совершенно беспомощен и «безоружен». Внутренний ребенок, подвергшийся насилию и получивший травму, продолжает жить внутри уже взрослых людей и продолжает страдать. И задача наших клиентов: его принять, защитить и утешить. Очень часто взрослые относятся к своему внутреннему травмированному ребенку не с пониманием, а с осуждением, критикой, стыдом, что только усиливает разрушительное действие травмы.

7. Травма во многом сформировала психологическую «инвалидность» в силу того, что ребенка не защитили те, кто были призваны защищать. Наша задача – научить взрослого клиента защищать своего внутреннего ребенка и быть всегда на его стороне. Это позволит ему избегать травм в будущем и убережет его от последующих ретравматизаций.

8. Постепенно вместе с клиентом перестраивать привычный каркас из его психологических конструктов и установок, показывая ему, как помогли ему и сработали те конструкты, что он имел в детстве, и как они же не работают, не адаптивны или деструктивны сейчас, в его взрослой жизни, особенно когда это единственный способ реагировать на происходящее. Вместе с клиентом находить его собственные ресурсы и возможности для того, чтобы переносить непредсказуемость и строить свою жизнь без тревожного ожидания и бесконечного воспроизводства травмы. Для этого клиенту также важно ощутить собственную власть над своей жизнью, которая когда-то была травматично отнята теми, кто был призван заботиться и обучать ею пользоваться.

Таким образом, взрослый клиент, проработавший свою раннюю детскую травму, получает широкий спектр возможностей строить свою жизнь. У него всегда остается прежняя, взятая из детства, способность реагировать (замыкаться в себе, или пытаться всех очаровать, или быть очень послушным, или нападать в защитных целях). Но к прежнему способу добавляется еще и другие, многие из которых могут значительно удачнее подходить к той или иной ситуации.

Взрослый клиент перестает неосознанно «теребить» старые раны. Они аккуратно обработаны, перебинтованы, и постепенно рубцуются, оставляя после себя шрамы, которые уже не так болят. Клиент понимает, где и как он ранен, и относится к своим бедам с уважением, вниманием и не позволяет другим снова доставлять ему боль. И он, наконец, позволяет себе жить успешно и счастливо, переставая контролировать весь мир вокруг в тревожном созидании личной катастрофы.

Автор: Ирина Млодик

Отношение психотерапевта к трудному клиенту зависит не только от его общей теоретической ориентации, но от того значения, которое придается поведению конкретного клиента в данный момент времени. Сопротивление может быть вполне нормальной и здоровой попыткой клиента приостановить процесс до тех пор, пока не удастся детально проанализировать последствия грядущих изменений. Причиной сопротивления могут быть и выраженные расстройства характера. К сопротивлению прибегают, чтобы избежать дискомфорта, его причиной также может быть боязнь успеха. Сопротивление может быть продиктовано стремлением к самонаказанию или же отражать бунтарские настроения. Его может вызвать неврологическое заболевание или даже назойливые члены семьи. В контексте сексуальных дисфункций сопротивление классифицируется в зависимости от вызывавших его причин (Munjack & Oziel, 1978). Если распространить предложенный авторами подход на более обширную популяцию клиентов, можно выделить пять типов сопротивления, обусловленных разными причинами и, соответственно, требующих разных походов.

I тип сопротивления — клиент просто не понимает, чего от него ждет психотерапевт. Склонные к такого рода сопротивлению клиенты зачастую плохо представляют себе механизмы действия психотерапии или обладают чересчур конкретным мышлением. Один клиент сказал, отвечая на вопрос, как он оказался у психотерапевта, что доехал на автобусе. Речь в данном случае не идет о попытке пошутить или уклониться от прямого ответа: человек попросту не понял, с какой целью был задан вопрос. Проблемное поведение клиента с сопротивлением I типа связано с наивностью клиента или двусмысленными вопросами психотерапевта, иногда и с тем и с другим. Обнаружив причину недоразумений, психотерапевт может скорректировать свои ожидания, распределение ролей и цели психотерапии и в дальнейшем при общении с этим клиентом будет выражаться точнее.

При сопротивлении II типа клиент не справляется с предписанными заданиями, потому что не обладает необходимыми для этого знаниями или навыками. Это не значит, что клиент сознательно противодействует терапевту, он просто не способен выполнить то, о чем его просят. «Как вы себя чувствуете сейчас?» - несколько раз спрашивает психотерапевт у молодой женщины, которая явно чем-то расстроена. Клиентка отвечает «не знаю» с все возрастающим раздражением, поскольку действительно не знает, в данный момент она не может точно описать свои чувства. Выход из затруднительного положения вполне очевиден: просите клиентов делать только то, на что они в данное время способны, во всяком случае пока они не приобрели новые навыки.

Сопротивление ІІІ типа обусловлено недостаточной мотивацией, клиенты апатично и индифферентно относятся ко всем действиям психотерапевта. Такое поведение может быть результатом предшествующих неудач в психотерапии или отсутствия веры в себя. По мнению Эллиса, в основе сопротивления клиентов чаще всего лежат их нереалистичные требования к окружающей действительности («Люди несправедливы ко мне») и пораженческие внутренние установки («Мое положение безнадежно и никогда не улучшится») (Ellis, 1985). Некоторые клиенты особенно трудны в общении не только из-за своих иррациональных убеждений, но и потому, что встречают в штыки любую попытку эти убеждения оспорить. Сопротивление III типа проявляется, когда клиент отклоняет любые попытки наладить с ним сотрудничество: «К чему тратить время на разговор с вами? Ровным счетом ничего не изменится. Жена все равно от меня уйдет. По крайней мере моя депрессия позволяет отсрочить этот момент». Стратегия вмешательства при данном типе сопротивления также логически вытекает из его предпосылок. Задача психотерапевта — вселить в клиента надежду, а также найти для него возможные источники подкрепления. В описанном выше случае клиенту дали понять, что если собственное настроение его мало беспокоит и спасти брак вряд ли удастся, ему следует подумать над тем, какое воздействие оказывает его поведение на детей. Это послужило клиенту поводом для налаживания своей жизни ради детей, которые страдали от недостатка отцовской заботы.

Сопротивление IV типа представляет собой «традиционные» вариации на тему вины и тревоги и признается в основном психоаналитиками. В процессе терапии эффективность защитных механизмов падает, подавленные ранее чувства выходят на поверхность, что, собственно, и заставляет клиента оказывать сопротивление. Работа может протекать достаточно гладко, пока не затронуты болевые точки, тогда клиент, вольно или невольно, начинает саботировать дальнейшее продвижение. Чаще всего ведущая сила здесь — страх того, что предстоит делиться личными переживаниями с незнакомым человеком, страх перед неизвестностью, страх, обусловленный опытом прошлых попыток получить помощь, боязнь почувствовать осуждение, страх перед болью, которая неизбежно сопровождает проработку личных проблем (Kushner & Sher, 1991). Работа с таким сопротивлением — главный конек инсайт-ориентированной психодинамической терапии: предоставление поддержки, налаживание доверительных отношений, облегчение процесса самопринятия клиента и при удобном случае интерпретация ситуации.

Сопротивление V типа обусловлено вторичными выгодами, которые получает клиент от своих симптомов. В целом, большинство примеров поведения во вред себе, которое наблюдается у клиентов (или у нас самих), вращается вокруг нескольких основных тем (Dyer, 1976; Ford, 1981). Возьмем, к примеру, клиента с хроническим соматизированным (психосоматическим) расстройством, который абсолютно не поддается терапии. Независимо от того, является ли его состояние проявлением синдрома Мюнхгаузена, то есть сложного искусственно культивируемого заболевания, или же более часто встречающейся ипохондрии, клиент получает от этого целый ряд преимуществ, что делает изменения маловероятными.

О каких бы симптомах не шла речь: о чувстве вины, навязчивых размышлениях, вспышках раздражения, вторичные выгоды создают своеобразный буфер между клиентом и окружающим миром.

1. Вторичные выгоды позволяют клиенту откладывать принятие решений, бездействовать. Пока клиенту удается отвлекать нас (и самого себя) от своего излюбленного метода отыгрывания, ему нет необходимости рисковать, вступая на путь личностного роста и изменений.

2. Они помогают клиенту избегать ответственности. «Это не моя вина/Я ничего не мог поделать» - наиболее частые заявления трудных клиентов склонных перекладывать ответственность за свои проблемы на других. Обвиняя окружающих в своих страданиях, желая наказать воображаемых врагов, такие клиенты не замечают собственной роли в создании проблем.

3. Они помогают клиенту поддерживать статус-кво. Пока в центре внимания находится прошлое, нет возможности заниматься настоящим и будущим. Клиент находится в безопасной знакомой обстановке ( какой бы ужасной она ни была), ему не надо заниматься тяжелой работой для изменению устоявшегося образа жизни.

Один клиент, яростно сопротивлявшийся любой попытке заставить признать свою потребность в разрыве всех близких отношений, в конце концов составил список всех получаемых им вторичных выгод:

• Оставшись в одиночестве, я начинаю себя жалеть. Вина окружающих в том, что они меня не понимают.

• Мне многие сочувствуют, меня жалеют.

• Предпочитаю называть себя «сложным», а не «трудным». Мне нравится быть не похожим на других ваших клиентов. В этом случае вам действительно приходится уделять мне повышенное внимание.

• До тех пор пока я буду разрывать отношения с человеком, прежде чем он успеет близко меня узнать, мне не надо будет меняться и учиться налаживать зрелые, взрослые отношения. Я могу оставаться эгоистичным и снисходительным к себе.

• Существование этой проблемы позволяет мне оправдывать себя — из -за нее я не добился в жизни больших успехов. Я боюсь того, что, разрешив эту проблему, буду вынужден признать, что не в состоянии достичь своих целей. Пока, по крайней мере, я могу притворяться, что при желании мог бы добиться всего, чего захочу.

• Мне нравится думать о том, что я разрываю отношения по своей воле, прежде чем кому-нибудь придет в голову бросить меня. Пока я контролирую исход ситуации, она для меня не так болезненна.

Оспаривая эти стратегии и заставляя клиента признать, что цель игр, в которые он играет, - избегание изменений, мы делаем важный шаг и помогаем клиенту принять ответственность за свою жизнь. Вторичные выгоды представляют ценность только до тех пор, пока клиенты не осознают смысл своих действий, как только всплывает подоплека их поведения во вред себе, клиенты более склонны смеяться над собой, чем браться за старое. Комбинируя конфронтационную стратегию с системным подходом для устранения подкрепляющих вторичные выгоды внешних факторов, нередко удается значительно ослабить сопротивление клиента.

Jeffrey A. Kottler. The compleat therapist. Compassionate therapy: Working with difficult clients. San Francisco: Jossey-Bass. 1991

Автор: Лобазова Анастасия

Источник: https://psy-practice.com/publications/na-prieme/nekotorie_ti... При копировании материалов, ссылка на источник обязательна © psy-practice.com

Как искать своего психотерапевта

Основных пути два.

Первый - спрашивать рекомендаций у тех, кому Вы доверяете в оценке (например, у человека со сходными проблемами и ему кто-то конкретный очень помог).

Второй – искать самостоятельно: почитать о разных направлениях (гештальт, психодрама, транзактный анализ, когнитивно-бихевиоральная терапия, психоанализ, системная семейная терапия и пр. - их много), потом выбрать то, которое кажется ближе.

В гештальте, в котором работаю я, много внимания уделяется чувствам и эмоциям клиента, и контакту. В транзактном анализе – основой является модель Ребёнок + Родитель + Взрослый. В психоанализе идёт большая работа с бессознательным, терапевт в основном слушает и минимально активничает на сессии. И так далее.

Выбрав направление, можно будет выбирать конкретного человека - ходить по сайтам, смотреть отзывы и фотографии, смотреть, что человек о себе пишет, и какими словами. Следует избегать терапевтов, обещающих быстрый эффект, новую жизнь или гарантирующих решение проблем. Терапия – это путешествие по неизвестной реке, с неизвестным сроком, неизвестными промежуточными станциями и неизвестным местом назначения. Но с Вами рядом всё время будет опытный человек, обученный проходить пороги. Где-то встречала хорошую фразу: психотерапевты – это такие медленные зануды, готовые месяцами и годами вместе с клиентом двигаться мелкими шажками, до тех пор, пока клиенту это будет нужно.

Выбор своего психотерапевта довольно интуитивно происходит. Лично мне кажется, что люди в целом выбирают очень точно - в основном, тех, кто действительно может им помочь. Как-то удивительно чувствуют, что именно этот терапевт, именно сейчас, именно с этой проблемой хорошо работает.

Иногда первый выбранный терапевт не подходит - по какому-то принципиальному несовпадению в первые же встречи. Тогда можно пойти к другому, это, в общем, нормальный процесс.

Что происходит на сессиях

На сессиях происходит разговор и случаются переживания – как у клиента, так и у терапевта. Ничего специального клиенту уметь не нужно. Не нужно уметь даже формулировать, и уж тем более не обязательно чётко представлять, где и в чём проблема. В принципе, сам факт обращения к консультанту уже достаточен для того, чтобы признать причину обращения значимой. Нужно иметь только немного честности, смелости и желания меняться. И в процессе самой обычной беседы поступает достаточно информации, чтобы выдвинуть гипотезы о причинах, проверить их и предложить варианты работы.

Что конкретно происходит? Как выглядит эта работа? По-разному. Иногда я просто слушаю. Иногда даю обратную связь "я слышу это как 1…2…3… ". Иногда рассказываю теорию. Иногда подкидываю мысли на "подумать". Иногда мы разыгрываем ситуации из жизни. Иногда используются предметы – игрушки, мебель, вещи. Иногда рисуем, иногда пишем. По-разному. У меня есть чёткое представление, что я конкретно делаю в каждый момент времени, и для чего.

В целом, все это имеет несколько главных целей:

- создать безопасное пространство для самых различных проявлений; 

- обозначить границы – и терапевта, и клиента; 

- быть в контакте с клиентом всё время сессии, слышать его, видеть, улавливать его чувства и эмоции; 

- показать клиенту разные способы обойтись с ситуацией или проблемой, и помочь научиться им; 

- восстановить цикл контакта, если он нарушен; 

- дать поддержку, сочувствие, помощь – в тех рамках, в которых клиент согласен взять. Иногда это всё происходит вообще впервые для клиента. То есть, терапевт часто бывает первым человеком, с которым стало возможно какое-то другое взаимодействие, кроме сценарного. Например, он стал первым, кто дал клиенту "потрогать" и ощутить свою границу. Или он первый, кто был рядом в момент тяжелых переживаний клиента, просто был рядом - и не разрушился, ничего не запрещал, не ушёл из контакта. После получения первого опыта клиент, наконец, понимает, что такое, в принципе, возможно, и может идти с новым знанием в жизнь. Это очень важно.

Следует также коснуться вопроса откровенности и стыда. Конечно, невозможно сразу выложить незнакомому человеку всю подноготную. Поэтому психотерапевт не "копается в жизни", он ассистирует клиенту в процессе знакомства с собой (если так можно выразиться) и в самостоятельном решении своих проблем. Он является, скорее, зеркалом, и не вносит в терапию ничего своего, никаких оценок. Степень открытости при этом определяет, конечно, клиент. И честность клиенту необходима, прежде всего, перед собой - в том случае, конечно, если нужно именно ехать, а не шашечки (т.е. решить проблему, а не выглядеть идеальным в глазах психотерапевта).

С другой стороны, клиент волен распоряжаться своими деньгами и временем специалиста в рамках сессии, и если он хочет неэффективно распорядиться – например, не говорить о проблеме вообще, а говорить о котиках; или оплатить, но не придти; или врать и изворачиваться - его право. Клиент может сопротивляться работе – сознательно или подсознательно. Часто бывает так, что решить вроде бы хочется, но включается режим "уточка из анекдота": коне-е-ечно, но... Что тогда? Ничего. Нет, терапевт не сердится от того, что у человека не получается быстро, красиво и легко решать свои проблемы. И от того, что человек не соглашается на варианты. Было бы странно от этого как-то сердиться, ведь клиент терапевту ничего не должен, даже - взять помощь или не взять, и то он сам решает. То есть, у терапевта нет никаких ожиданий относительно клиента, он лишь готов следовать за тем, как человек проявляется, в рамках оплаченного времени и своих знаний и опыта. Иногда клиент не хочет иной помощи от терапевта, кроме как быть аудиторией для "истерики" – и это тоже возможно. Возможно, это тот максимум помощи, который клиент может сейчас получить. Решать ему.

Автор: Екатерина Сигитова

Источник: https://psy-practice.com/publications/na-prieme/kak-iskat-ps...

Она влетела в мой кабинет, села на краешек стула, точно собираясь тут же сорваться и бежать дальше. Глаза горели тем сумасшедшим блеском, от которого мозги сворачиваются в трубочку, ты теряешь здравый смысл и не понимаешь что в следующую минуту она выкинет.

- Так, вы мне должны сказать, что я должна сказать ему, чтобы он бросил пить.

- Минуточку! Давайте разберемся… Кто, что, кому должен сказать?

- Ну, научите меня, что я должна сделать с ним, чтобы он не пил, - напор ослаб.

- Нужно с ним что-то делать? Или с вами?

- Со мной все нормально, - уже не так уверенно. - Это с ним… Мне нужно знать правильные слова, которые я ему скажу, и он бросит пить…

- Давайте по порядку. Кто он? И кто вы? И что вы хотите?

Жизнь Марины соответствовала среднестатистическим данным переписи населения: школа, институт, замужество, ребенок, развод, работа в одной из контор с окладом, согласно штатному расписанию. Казалось, судьба хранила ее: неприятности, подлость, предательство, обман обходили стороною. За что бы Марина ни бралась, все получалось легко и свободно. Только одну трудность Марина не могла преодолеть: удачно выйти замуж.

И дело не в том, что у неё не было поклонников: красивая, умная, рукодельница, выглядела моложе своих сорока, - она сама никак не могла определить, кто же ей нужен.

В общем-то, жизнь текла размеренно, тихо, не выходя за рамки обывательских представлений о нормах нравственности. Пока не появился ОН: не первой молодости, лысоватый, длинноносый, невзрачный, амбициозный, с претензией на особенную значительность, скупой на нежность и деньги, с «лошадиной» фамилией Коновалов. От лирики и романтики так же далек, как и последняя французская революция, да к тому же... алкоголик. Но для Марины Андрей стал Колей Басковым и Томом Крузом в одном флаконе: она не видела его уродства, ни физического, ни духовного, наделяя самыми высокими достоинствами, оправдывая самые низменные поступки.

Ей казалось, что за фасадом высокомерия в любимом скрывался глубоко одинокий, робкий и ранимый человек. Марина считала его добрым и благородным рыцарем, одетым в непробиваемую броню холодности и недоступности. А пьет потому, что не умеет от этой самой брони освобождаться.

Она носилась за ним по всему городу, в беспамятстве увозила на такси домой, вызывала к нему докторов, не давала пить, убалтывая разными байками, часами слушая пьяный бред. Она убирала за ним тазики и стирала белье, тащила на себе в ванну, смывая из безжизненного тела следы угарного запоя. Марине думалось, что ее любовь, забота, безусловное принятие его таким, каков он есть, найдут свой отклик в сердце Андрея, и он изменит свою жизнь. Но ничего не менялось: каждая клеточка его отравленного организма требовала своей дозы. Его религией была только водка.

Марина перестала есть, спать, думать и говорить о чем-либо, кроме Коновалова. Ей хотелось видеть только его: пьяного, трезвого - не имеет значения. Она всегда находила оправдания его грубости: он ведет себя так, потому что не хочет обременять ее. Не звонит - ему стыдно. И она снова бежала за ним: отдать теплоту и ласку.

Я спросила Марину:

- Для чего вы живете: для удовольствия или для славы? Она посмотрела на меня вопросительно.

- Все люди делятся на две категории. Одни живут в свое удовольствие, другие - ради славы. Ради чего живете вы, Марина?

- Конечно, ради удовольствия!

- Значит, от всего, что вы получаете в жизни, вы испытываете удовольствие.

- Нет! Ну скажите, какое мне удовольствие от того, что рядом со мной постоянно пьяный мужик?!

- Тогда вы живете ради славы.

- Ерунда! Не нужна мне слава! Я хочу жить в свое удовольствие!

- Вы стелетесь перед алкоголиком, стираете его грязное белье, выносите тазики, а он о вас вытирает ноги. Это приносит вам удовольствие.

- Бред, бред, бред! Как от этого можно получать удовольствие?! Я не хочу так жить!

- Бросьте его.

- Не могу, он мне нужен, он не такой на самом деле, он другой, хороший…

- Марина, зачем он вам нужен?

И тут она впервые задумалась. Он не любил ее, денег не давал, подарки не покупал, секса с ним не было: трезвым гнал ее прочь, а пьяный – сами понимаете: рожденный пить, любить не может… Но она к нему пристала, как банный лист. Как пять копеек, эбониткой приклеенные к столу. Как Содом к Гоморре. ЗАЧЕМ??? От этой клинической связи она получила невроз и хронический бронхит, бессонницу и вес в 45 кг, постоянные мучения, страдания, тревогу и страх быть окончательно отвергнутой. Какое уж тут удовольствие… Значит, слава?! Отряхивая могильную плесень, и, как слепой крот, жмурясь от солнца, она с трудом возвращалась в реальность.

- Да-да, мне нужна была слава. Я вспомнила, какой восторг испытывала, рассказывая в подробностях о своих муках подруге, бывшему любовнику, приятельницам, сестре… Они меня слушали, качали головами, сочувствовали, сопереживали, восхищались моей самоотверженностью, осуждали его козлиную сущность. Вот где театр! Я – героиня, звезда! Я – на сцене, в лучах рампы, а вокруг – зрительный зал! Вот где я ловила кайф, купалась в океане удовольствий. Мне не составляло труда возвести подмостки даже в отсутствие почитателей моего таланта, достаточно было вспомнить о своих страданиях, а дальше фантазия возносила меня на недосягаемый для обывателей постамент. Я мучилась, жалела себя, сотни раз умирала – и всегда оставалась в центре. Да, так и есть: я сама себе устроила вертеп и взошла на галеры.

Для Марины вдруг стало открытием, что она не позволяет себе быть счастливой ПРОСТО ТАК, ошибочно полагая, что счастье, удовольствие нужно заслужить. То есть ХОРОШО может наступить только после того, как стало ПЛОХО.

Мы встретились с Мариной еще раз, и еще, и еще… Больше она не просила о магическом коде для своего любимого. Да и любимый скоро превратился в смутное воспоминание, а на первый план вышла она со своими желаниями и стремлениями. Она вспоминала, как семилетней девочкой шла искать своего отца и с чувством гордости приводила его домой из пивнушки пьяного. А в 12 она уже стеснялась его. Хотя, когда папа был трезвым, он был самым лучшим. Марина вспомнила, как гордилась им, когда он забирал ее и подружку покататься на машине. А потом он опять приходил пьяный, и плакала мама, и она не знала, что делать, и чувствовала, что сделать что-то должна, и ничего не получалось…. Марина и кричала на него, и уговаривала, и укладывала спать - папа слушался, но все равно не переставал пить… В короткие промежутки трезвости он становился опять самым лучшим папкой: учил ее водить мотоцикл, рассказывал разные интересные истории, они вместе читали книжки, ездили на море…

А еще Марина мечтала быть актрисой. Она играла в школьном драмкружке, дома с подружками устраивала спектакли, читала Станиславского, “Советский экран” стал ее настольным журналом. Папа сказал, чтобы и думать забыла, потому что все актрисы - шлюхи…

Вот такой жизненный сценарий усваивала Марина, пока не закончила школу. Затем вылетела из родительского гнезда, поступила в институт, на который указал папа. Домой приезжала на выходные, праздники и каникулы. А потом и вовсе осталась в городе, в котором училась.

От встречи к встрече, Марина училась осознавать, что ее детство не закончилось. Что она решает все время одну и ту же задачу - хочет исправить своего отца. Хочет доказать ему, что она хорошая девочка, не шлюха… Хотя сама не верит в это - в глубине души она так и осталась артисткой, а значит - шлюхой… Потому и выбирает мужчин, с которыми легко чувствовать себя на высоте - алкоголиков и разных проходимцев…

Много всего мы распутали с Мариной. Вернее, она сама. Я лишь вовремя о чем-то спрашивала, что-то уточняла, акцентировала ее внимание.

Сейчас Марина в свободное время посещает народный театр и классы танго. На работе проводит красивые праздники. Она простила папу, и больше не старается вернуть его и исправить. У нее появились поклонники, но сама она не спешит. А один недавно высказал интересную мысль: “Ты у меня одна. Мне хочется, чтобы ты стала последней”.

автор: Людмила Шепелева

Источник: https://psy-practice.com/publications/na-prieme/volshebnye-s...

Июльский вечер. Липкая, жаркая испарина давит в закрытые окна. Жужжит вентилятор, создавая видимость прохлады. На кровати рыдает от страха и боли восьмилетняя девочка. Она только что свалилась с качели. Огромная “лодочка” несколько раз протянула её по гравию вниз головой. Каким-то образом юной девушке удалось не поранить лицо, но… правая грудь счёсана до невозможности смотреть. Вспухшее израненное месиво. Напуганная мама сидит рядом, не понимая, чем ещё она может помочь. Лицо её напряжено от сострадания и ужаса. Как будто это её грудь испещрена острой гравийкой.

Взрослая женщина держится изо всех сил, она пытается быть разумной и “контролировать ситуацию” - позвонила врачу, выяснила, что делать, отправила мужа в аптеку. Проходит время, и папа возвращается … и заявляет, что такого лекарства нет, и больше он в аптеку не пойдёт.

– Иди сама!

“Иди сама! Иди сама! Иди сама!…..” ”Я и так всегда всё делаю сама! Тебя никогда не было рядом, когда ты был нужен! Никогда!!!”

Горячая волна обиды накрывает с головой. Яростные слова боли, возмущения и невысказанных слёз прорываются наружу и взрываются огненным фейерверком. Целое зарево гнева и праведной мести. Гораздо больше, чем можно ожидать в подобной ситуации. “Тебя никогда, никогда не было рядом, когда ты был нужен! И сейчас, когда ты здесь, ты ведёшь себя так , как будто тебя нет!”

Яростный хлопок дверью, и женщина уже на улице. Обида душит свинцовым кольцом. Непереносимая физическая боль, как при острой ангине, схватывает горло, не давая ни глотать, ни дышать.

Но ни прокручиваемые в мыслях возмущения, ни разрешение выпустить, наконец, обиду, ни проговаривание претензий к мужу - не приносят облегчения. Горло всё сильнее и сильнее сдавливает острой, блокирующей болью. “Тебя никогда, никогда не было рядом….”

“А “НИКОГДА “- это когда?” – вопрос к себе откуда-то из области самоподдержки.

…И сразу перед глазами всплывает поздний осенний вечер и огромная тёмная территория зиповской больницы, где непонятно где вход, а где выход , где не горит ни один фонарь, и только приёмное отделение, как маяк светится во тьме. И она, молодая мама, одна с тяжёлым, надрывающимся от крика свёртком. Блуждая среди деревьев и запутанных асфальтовых дорожек, пытается найти выход из этой больницы-монстра. Сын в свои 8 месяцев упал и ударился головой об пол. Скорая привезла их ночью в зип с подозрением на сотрясение мозга. Снимок сделали и отпустили. И сейчас она бродит с ребёнком, закутанным впопыхах в одеяло, на этой огромной неосвещённой территории, понимая, что совершенно заблудилась и понятия не имеет, куда идти дальше. Ребёнок разрывается на руках, с окон кричат разбуженные плачем возмущённые пациенты. Слёзы отчаяния и обиды застилают её лицо. “Его – единственного и любимого мужчины нет рядом. Сейчас, когда он так нужен”.

Эта боль и обида была пронесена через всю жизнь. Прошло очень много лет, но кажется, что подушечки пальцев до сих пор помнят детское верблюжье одеяло.

...Ах вот оно – когда – “НИКОГДА”!

Как только во всех подробностях всплыла в памяти эта ситуация, горло тут же отпустило. Боль ушла, как птица, вспорхнувшая с насеста. Взмахнула крыльями и улетела. Как и не было никогда.

И за этим совершенно неожиданно пришло осознание - “Но в остальных -то случаях он был! Точно был!” Именно он был с дочерью, когда она единственный раз в жизни попала в больницу. Это он держал её всё время на руках, что-то шептал ей на ухо, смешил и успокаивал. И сейчас, когда она так сильно поранилась, он хочет быть рядом с ней. А не таскаться за непонятным для него лекарством. И во многих других случаях он переживал не меньше нашего, даже когда его не было рядом…

Всё, занавес. Гештальт завершён. Между первым и последним случаем прошло 15 лет.

Этот эпизод я привела для вас из своей жизни. Чтобы в тонкостях собственного опыта донести весь механизм капсулизации обиды, пронесения её через всю жизнь, осознания и освобождения. В течение нескольких лет я работаю с разными женщинами, как психолог и коуч. И я встречаю один и тот же механизм удержания и взращивания обиды.

Механизм капсулизации обиды в следующем:

- Что-то произошло в прошлом. Сам случай из-за его тяжести и болезненности был вытеснен из памяти. Или даже произошло “как-бы прощение”. Но обида осталась. Как в том анекдоте : “Ложечки нашлись, но осадок остался”.

- Эта обида изменила восприятие всех дальнейших поступков близкого человека. Теперь неважно, что и как он делает, пусть он хоть сто раз будет рядом, в голове остаётся : “Его никогда нет рядом”.

- Тогда же в сердцах на пике боли и отчаяния было принято решение о мести, презрении, нелюбви - что-то из разряда: “Пусть поймёт, как мне было тяжело, больно и одиноко.” Прошли годы, ситуация забылись, но однажды принятые решения, - как те японские солдаты, которых забыли на одном из островов во время Великой Отечественной войны и нашли через сорок лет, – они продолжают служить, пока не будут по всей форме отменены.

- Как только происходит ситуация, схожая чем-то с первой, происходит взрыв агрессии, боли и обиды. И эта реакция заметно неадекватна происходящему в настоящем. Наверняка, вы замечали за собой – как испорченное утюгом платье или брошенные ребёнком посреди прихожей кроссовки вдруг резко выводят вас из себя. И эта обида заносит на невероятную высоту по степени внутреннего возмущения. “А к этой ли ситуации ваше возмущение?”

- Такие “свечки” агрессии могут быть бесконечны. Пока вы не увидите, а за что же вы так злитесь, вы просто будите гонять агрессию. И каждый раз взрываться с новой силой, истощая себя и близких.

- Загнанные внутрь, капсулированные обиды очень сильно отравляют и обедняют нашу жизнь. Мы могли бы жить и радоваться, уже сто раз договорившись обо всём. Но носим в себе этих немых свидетелей прошлого и продолжаем жить, согласно решениям, принятых нами 15-20-40 лет назад.

- Блокированная, не проявленная агрессия, загнанная вовнутрь обида, неосознаваемая, но постоянная тревога - это то, что является основой подавляющего большинства психосоматических симптомов.

- Очень часто корень проблем – та ситуация, с которой всё началось, оказывается совсем не мегастрашной. Она была существенна для нас тогда, а сейчас это всего-лишь маленькое событие на ленте времени. Но стоит постараться и увидеть его. И вытащить из своей души эту занозу, создавшую вокруг себя такое сильное воспаление.

ПРИНЦИП ВЫХОДА ИЗ ОБИДЫ:

ЗРИ В КОРЕНЬ

“Что конкретно меня злит? Например: Ребёнок разбросал кроссовки в коридоре. Что конкретно меня в этом обижает? То что он не слышит меня, не замечает, не уважает, не ценит мою заботу ? Или то, что он в своей неряшливости очень похож на меня, и его кроссовки - постоянное напоминание о моей собственной несобранности? Или я чувствую себя недостаточно хорошей матерью, так и не приучившей ребёнка к порядку? Понятно, что последние два довода обращены к себе.

В первом из них стоит принять свою несобранность. И если хочется что-то менять, то начать меняться самой или вместе ребёнком.

В последнем случае тоже речь идёт о принятии себя какой-то не такой. Когда это уже принятый факт, то “улики” в виде разбросанных ребёнком кроссовок больше не вызывают чувства стыда. А в первом случае – когда разбросанная обувь является признаком неуважения, стоит разговаривать с ребёнком. Возможно,единожды объяснив, почему это так для вас важно, а не каждый день в течении многих лет говорить – “убери обувь”.

ПРИНЦИП ВЫХОДА ИЗ ОБИДЫ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ:

- Ищи зерно обиды, основную претензию.

Что конкретно так сильно обижает? Что вызывает такую злость? Что во всём этом самого страшного?

- Диалог

Есть вещи, которые можно решить в диалоге с “обидчиком”. И если такое возможно, то это лучший способ. Важно сформулировать и донести конкретную претензию. Очень часто человек даже не подозревает, что он умудрился чем-то вас обидеть. В диалоге можно выйти из собственных представлений и услышать другую сторону. И у другой стороны, если она с вами честна и не склонна виниться, будет совершенно другое мнение по этому вопросу. И если вы сами тут-же не свалитесь в вину от того, что незаслуженно обиделись на невиновного человека, то у вас появится возможность реконструировать ваше представление о ситуации и найти совершенно новые способы взаимодействия, то что вы раньше не пробовали. Диалог обогащает жизнь, делает её живой, даёт возможность встретиться с самим человеком, а не с его образом в вашей голове.

- Трансформация в себе.

Есть множество случаев, когда диалог невозможен. И человека может уже не быть и обидевшие вас когда-то родители давно старенькие. Это те случаи, когда у вас нет второй стороны для диалога, она неспособна уже услышать вас. И здесь также важно найти ту основную претензию, ту занозу, которая разрослась в обиду, длиною в жизнь. Найдя эту причину, возможно, как в моём случае, вы сможете сразу увидеть доказательство противоположного, и заноза, мучившая вас годами, выпадет сама. Если не получается, то для самостоятельной работы я рекомендую вопросники Кейти Байрон. Они помогают увидеть вашу ситуацию с разных и часто совершенно неожиданных сторон. И выплюнуть обиду, как застрявшую в горле кость.

Автор: Дыбова Ирина Михайловна

Источник: https://psy-practice.com/publications/lichnye-otnosheniya/ka...

Утверждения "ты никому не должен, кроме себя" и "живи так, как тебе хочется" давно уже прижились в нашем сознании.

Кто-то пытается спорить, кто-то рассказывает, что именно так и приходит настоящий вкус жизни. Конечно, встречаются рассуждения на тему вседозволенности и анархии в случае применения этого принципе повсеместно.

А как приятнее?

Когда делаю всё, как "должен" - или как "хочу"?

Я лично не встречала еще людей, которые получатели бы кайф от долженствования.

Если я должна, получается, что делаю уже не от сердца, а потому, что надо мною висит дамоклов меч. Я делаю не из стремление к чему-то, а для того, чтобы избежать расплаты, наказания. В каком случае я сделаю лучше — для себя или чтобы "отвязались"?

Дополнительной неприятностью от долженствования будет невозможность самостоятельно вознаградить или похвалить себя. Ожидание, даже требование оплаты будет предъявлено кому-то другому. И совсем не факт, что этот другой будет считать сделанное вами делом, достойным вообще какого бы то ни было внимания.

Тут незамедлительно приходят обиды, ощущение собственной НЕценности, ощущение НЕнужности и НЕважности. И если разобраться, то человек, от которого вы ждете похвалы (как минимум), и ни при чем — он ведь не просил о чем-то, в его мире это дело вообще может быть неважным. Но всё это совсем не означает вашей незначимости в его жизни. Вот он и конфликт, вот оно ощущение, что меня не понимают, не поддерживают.

Но как сделать так, чтобы всё в моей жизни было исходя из "хочу?

Это же иллюзия какая-то — делать только то, что хочется. Я тогда вообще ничего не достигну, буду социально неадекватным. Мне вот хочется только лежать и в потолок плевать, что тогда?

Ну, можно и так, наверное. Только уверены, что именно этого вам хочется? Оставить все свои намерения, не получать желаемого, стать ленивым, тяжелым и ни на что не способным существом? Вряд ли. И что же делать?

Попытка услышать во фразе "живи, как тебе хочется" прямое руководство к действию не приносит должных результатов. Стоит попробовать рассмотреть под разными углами смысл вашего "хочу".

Вам хочется получить радость в глазах своих детей?

Вам хочется получать больше денег?

Вам хочется радоваться и смеяться от переполняющего веселья?

Вам хочется уюта и чистоты дома?

Вы готовы ради этого постараться?

Если, заменив в любой вашей фразе слово "должен" на слово "хочу", вы не теряете смысл, а приобретаете усиленное желание действия — просто замените слова. Если не возникает противоборства внутри, а возникает ощущение легкости — замените "должен" на "хочу".

Мы так привыкли к тому, что нас повсюду окружают обязанности, что становимся неспособными увидеть собственные истинные стремления. Да, иногда новое значение фраз ошеломляет.

Очень простой пример: "я должна сделать уборку" или "я должен закончить отчет сегодня". Единственное, что я получаю от такой фразы — раздражение, ощущение дня сурка, безысходности даже. Потому что вариантов выбора нет. Я заперт, я обязан. И я ничего не получу взамен. Это просто действие, которого от меня ждут, которого я и сам от себя ожидаю, это норма — не выдающийся поступок. При том, что ничего не получу взамен, вложить придется немало, потому что надо перебороть себя.

А если честно самому себе признаться, что я получу от этого действия? Уборка — гармония снаружи, ощущение чистоты и правильности или голос внутри "я всё-таки хорошая хозяйка". Или отчет — такое приятное чувство завершенности, отсутствие препятствий к новым задачам, которые ждут и которые даже могут быть интересны. Тогда Должен легко превращается в Хочу.

Всё, что нужно сделать, это найти своё настоящее "хочу" в "должен". Для этого потребуется:

- быть честным перед самим собой;

- быть готовым принять результат, который может последовать за отказом от действия;

- найти собственную ценность в действии.

Отдельно нужно уделить внимание тем последствиям, которые я могу получить вследствие отказа от действия. Как правило, они не являются столь страшными, как мы себе их мним. С первого взгляда, конечно, захочется с этим утверждением поспорить. Это вопрос приоритетов. Это умение и желание слышать себя, заботиться о себе, давать себе возможность выбирать и, как следствие, готовность за любой свой выбор нести ответственность самостоятельно.

Там, где "должен" не получается заменить на "хочу", где смысл искажается до неузнаваемости, где не видно собственной цели и значимости — поищите так называемые косвенные выгоды. Они точно там есть. Их нелегко увидеть, их сложнее признать, такие выгоды чаще выглядят нелицеприятными. Именно поэтому подобные дела сложнее превратить в "хочу". Но и там есть ваше "хочу" — просто потребуется еще больше честности перед самим собой, чтобы признать это.

Занимаясь любым делом из-за собственного "хочу", мы получаем возможность вознаградить себя, получить удовольствие и от процесса, и от результата, открываем для себя возможности для получения радости от простых житейских дел — это то самое счастье, которое мы так ищем.

Автор: Платонова Анастасия Алексеевна

Источник: http://www.all-psy.com/stati/detail/5811/1/