chomik

Много лет назад мой друг рассказал мне историю из своего детства. Когда ему было 13, родители позвали его на серьезный разговор. Они рассказали, что хотели бы развестись, но тревожатся о сыне и потому спрашивают его мнения. Мальчику было 13, и он был категорически против развода. Родители остались вместе. А через 6 лет папа умер от рака. Много лет спустя, рассказывая мне эту историю, он, уже взрослый мужчина, многое брал на себя и связывал смерть папы с тем выбором. Я часто думал про эту историю. Думал о том, чем я готов пожертвовать ради своей дочери. В какой-то момент понял, что готов отдать за неё жизнь, но не готов ради неё жить долго и несчастливо. Или недолго и несчастливо. Я не стал разводиться, но осознание возможности выбора поддерживало и успокаивало. Пока я не приехал психологом в лагерь для трудных подростков – тех самых, кто не отправлен в тюрьму исключительно по причине малолетства. Там я встретил детей, ради которых родители не пожертвовали ничем.

Анне 12 лет. Про папу она говорит заученно – «погиб в автокатастрофе, когда я родилась». Аня знала уже трех отчимов. Она ненавидит всех своих младших братьев – Аню заставляют быть для них няней. Никогда не читавшая Чехова, Аня точно сошла со страниц рассказа «Спать хочется». Ее редко пускают в школу, да и сама Аня предпочитает доехать до какого-нибудь магазина «побогаче» - для нее это «Магнит» - и там украсть конфеты и шоколадку. Охранники ее знают и не трогают. Аня очень красивая, отзывчивая. Она совершенно не готова к тому, что я ее спрашиваю: «Что ты сейчас чувствуешь, Аня?». Она обнимает меня и говорит: «Вы мой папа, Вы мой папа». У нас было 6 встреч. Я отвечал на сотни вопросов. Таких же, как мне задает моя дочь – про дружбу, про звезды, про то, что хорошо и что плохо. Я был первым, кто поговорил с ней об этом.

Алесе 14. Выглядит на 16. Неформалка, художник, она одета и покрашена во все цвета радуги. Если она хочет кого-то обнять, то смеется и бьет кулаком в лицо. Иногда сильно, иногда просто ощутимо. Мальчики ее боятся до истерики. Алеся не боится боли, драться предпочитает до смерти. Меня она не била – я взрослый мужчина, а таких бить нельзя, нужно слушаться. «Алеся, пожалуйста, не гоняйся за Димой с ножом» - мгновенно нож отложен, через секунду Алеся поднимает камень. Это не издевательство – Алеся точно выполняет команды и, как она считает, меняет свое поведение. Нож и камень для нее – абсолютно разные вещи. Мы провели 4 встречи, посвященные работе с агрессией. Первую подушку она разорвала зубами за 20 секунд. Она не могла по ней бить – сразу стала рвать. Потом мы вместе узнали, что она практически не испытывает эмоции по отдельности. Всегда клубок из чувств и эмоций, и злость среди них всегда занимает важное место. Причем злость радостная, адреналиновая, как у древних воинов перед битвой. Перед спуском на рафте на бурной воде Алеся кричала от восторга и спрашивала меня, кому бы ей сейчас врезать. На шестой встрече для Алеси было открытием, что подушку можно не загрызть, а ударить с разной степенью силы. Папу Алеся никогда не знала. Знала только алкоголика-сожителя матери, который ее домогался. А мать ее за это била.

Евгению 17. Он вор. Через полгода его отправят в колонию. Мама выгнала его из дома в 13. С милицией его вернули обратно. С тех пор мать каждый день говорит ему, что мечтает, чтобы он «сел». Женя очень любит маму. Любит и ненавидит. Он кричал мне: «Что, что мне сделать, чтобы мама меня полюбила?». Он обращает ее внимание на себя самыми разными способами – от попаданий в полицию до ночного поедания абсолютно всех продуктов из холодильника. У нас было две встречи. Потом он украл виски в магазине и его увезли. Я пытался помочь ему найти какие-то ресурсы в себе и вне себя. Единственными, кто его понимает, Женя считал своих «корешей». И даже тут он был разочарован: когда его задержали, то «кореша» спокойно съели шоколадки, украденные Женей часом раньше. Для Жени было потрясением, когда я не стал его осуждать. Он никогда не встречал мужчин, которые бы с ним просто поговорили.

Лене 17. Мама ее родила в 45. Потом запила. Лену отправили в детский дом. В 14 она вернулась домой. Маме было 59, и она была больна всем, чем можно. Снова пила. Лена любит животных и решила стать ветеринаром. Учиться почти не может, но может перенимать знания от наставника. Так она стала ездить по деревням и селам и там помогать всем, кто работает с животными. Ее кормили, давали ночлег. Даже не трогали. В 16 Лена осознала себя девушкой. Стала встречаться с мальчиками – весьма целомудренно. Сразу поняла, что ей важнее родители мальчика. Выбрала тех, кто ей самой заменил родителей, и осталась там жить. О мальчике заботится. Секс считает несущественной платой за то, что живет дома с хорошими людьми. Хорошие люди ее считают дочерью. Лена почти не умеет строить отношения. Сразу спрашивает: «Что я должна буду для вас сделать?», и это не торг, просто другого Лена не знает. Ей очень стыдно. Стыдно за внешность, стыдно за то, что почти неграмотная, стыдно за любое действие. Ей очень стыдно жить. На третьей встрече Лена убрала волосы и впервые мне открыла свое лицо, вся встреча прошла в глубоком переживании встречи: я ее вижу и она меня видит. Говорить Лена почти не могла. Смотрела и переживала. С родителями мальчика так она пока не встретилась. Говорит, но не показывается.

Если раньше я понимал про роль папы в жизни ребенка, то теперь я точно узнал про последствия отсутствия папы. Стыд, злость, страх – в разы усиленные по сравнению с детьми, живущими с родителями. Стало понятнее про ответственность, которую я беру на себя. Такую – долгую ответственность – которую взяв на себя единожды, я несу всю жизнь. Я знаю, что не всё зависит от родителей. Дети вырастают разные в самых разных семьях. Но для меня это как раз про снятие ответственности с себя. Удобный аргумент. Убеждение себя, что от меня мало что зависит.

автор: Тихон Паскаль

источник: http://gestaltclub.com/articles/stati/obshchaya-psikhologiya...

...«Я боюсь конфликтов... Я избегаю их.

Мне легче уступить, сгладить углы.

Не заметить направленной на меня агрессии.

Перевести разговор на другую тему. Отшутиться.

Все что угодно, лишь бы не конфликт».

Почему мы так боимся конфликтов, прояснений позиций, честного взгляда на вещи и отношения?

Потому что из нашего глубинного опыта вылезает страх последствий, с которыми мы когда-то сталкивались. Когда мы пытались заявить о своих интересах и отстаивать себя.

Ребенок хоть раз в жизни пытается настоять на своем – например, не хочет надевать вот эту кофту, или не хочет отдавать игрушку своему братику, или целовать чужую тетю... Или же он прямо заявляет: «Я хочу», «Я не хочу». Или же, протестуя, кричит, рыдает и выдает что-то в духе: «Мама плохая».

Эта реакция - эмоциональная, прямая и негативная. Родителю очень, очень трудно с ней сталкиваться. Особенно если он переполнен стыдом и виной. Он хочет этот негативный поток прекратить, перекрыть. И он хочет чувствовать себя хорошим родителем. Чтоб не испытывать стыда и вины.

Чем более устойчив сам родитель, тем больше пространства у ребенка для прав.

Чем более он травмирован и дыряв, тем меньше позволено ребенку иметь свои границы и права.

Когда взрослые люди боятся конфликтов, они обычно говорят:

«Я боюсь, что кто-нибудь будет недоволен мной»;

«Я жду, что в результате я окажусь пострадавшей, никто не будет заботиться о моих интересах»;

«Какая польза в конфликте, если все останется по-прежнему, а отношения испортятся?»

«Меня обвинят в эгоизме, и я буду чувствовать себя виноватой»

У каждого человека разворачивается свой негативный сценарий, который он получил в своем детском опыте.

Так и слышатся родительские суждения и наставления:

«Злятся только очень плохие девочки»,

«Не буду разговаривать с таким злым ребенком»,

«Такая жадина и эгоистка мне не нужна»,

«Никто не спрашивает, что ты хочешь, делай, что тебе говорят»,

«Будешь орать, сдам в детдом (отдам милиционеру)»,

«Да ты кто такой чтоб рот открывать»...

В целом, ребенок усваивает послание:

«Ты, имеющий границы и права их отстаивать, мне неудобен.

Если ты будешь настаивать на своем, я отвергну тебя, унижу, накажу или причиню боль иным способом.

Ты будешь получать похвалу, или я тебя оставлю в покое, если ты будешь удобен мне».

У человека, который пережил множественное разрушение своих границ, закрепляется сценарий: «Отстаивание своих прав, интересов, и вообще конфликтное состояние - опасно, так как ведет к непереносимым последствиям».

Остается приспосабливаться, но цена высока: приходится предавать себя, отказывая себе в защите.

Оказывается безопаснее подыгрывать своему инфантильному родителю "хорошим мальчиком" или "хорошей девочкой" и использовать разные защиты (бегство, фантазии) для того чтобы минимизировать ущерб.

Человек привыкает к тому, что нарушать границы – это естественно, и перестает реагировать злостью на это. Доходит до того, что он совсем подменяет естественную реакцию вынужденными ролями, не понимая и не осознавая, что с ними творят другие люди... в некоторых случаях получая даже мазохистское удовлетворение, или считая вторжения формой дружбы и заботы.

На этой почве мы:

Бросаемся спасать друга, нуждающегося в помощи в тысячный раз;

Позволяем знакомым и малознакомым высказывать свои советы, давать нам оценку и вообще вмешиваться в нашу жизнь;

Корим и ругаем себя за то, что некто почувствовал неудобство и неудовольствие от некоторых наших действий;

Жертвуем собой ради чего-то «более значительного», чем какие-то наши интересы.

Вместо естественной реакции защитить себя, намертво закрепляется демонстрация лояльности. И неизменно в результате чувствуем тоску, пустоту, разочарование и боль от само-предательства.

Еще одно роковое последствие этой трагедии заключается в том, что, отказавшись от идеи защиты себя, человек всю жизнь будет искать другого – человека, систему, идею, которая будет его защищать.

Он будет служить им так же, как служил родителям, игнорируя свои права и позволяя нарушать свои границы с одной целью – получить эту защиту, которой он был лишен.

Увы! Это еще одна иллюзия, которая, при потере очередной надежды, добавляет свой вклад в общее количество боли и разочарования.

..Эта женщина не может отключить мобильный телефон даже на приеме: ее активно домогается окружающий мир с потребностью в ее участии.

-"Как ты это выдерживаешь?" - спрашиваю я. "Какое чувство у тебя возникает, когда человек звонит тебе вот уже в пятый раз с пустяковым вопросом?"

-«Я чувствую злость» - отвечает она, "Но быстро ее подавляю".

-«Почему?

-«Какой в этом смысл? Ничего не изменится».

...«Я как будто постоянно выбираю между «мне хреново - или очень хреново», - делится другая женщина.

«Я чувствую, что мои границы нарушаются, когда оценивают мою внешность или манеру одеваться... Кого это должно волновать? Но мне настолько страшно заявить о том, что это мое личное дело, что я предпочитаю ввязываться в это унизительное обсуждение, да еще оправдываться...

В итоге я избежала конфликта, но ужасное чувство предательства самой себя вызывает депрессию».

«Я настаиваю на своем праве поступать по-своему, но до сих пор родительское «эгоистка!» погружает меня в сильное переживание вины...

Я начинаю сомневаться в себе и своих решениях, мне хочется отказаться от них, или, как минимум, извиниться за то, что я делаю для себя."

...«Я очень боюсь своего гнева... Мне кажется, он разрушителен. И поэтому я не рискую проявлять его, потому что окружающие могут от этого пострадать."

То, что мы себе позволяем в своей жизни – это именно те права, которые смогли обеспечить нам родители.

Обеспечить количеством собственной зрелости и любви.

Если их ресурс выдерживать нас, отличающимися от их представлений, был микроскопическим, стало быть, мы выделяем себе микроскопические права.

Многие люди живут с этим всю жизнь, особенно не задумываясь над тем фактом, что ОТНЫНЕ НИКТО НЕ УПОЛНОМОЧЕН УСТАНАВЛИВАТЬ РАЗМЕР И КОЛИЧЕСТВО ЭТИХ ПРАВ.

Чтобы пользоваться своим правом по полной программе, необходимо столкнуться со своим детским страхом конфликтов, чужого недовольства, чьего-то отвержения. Нырнуть в свой ужас. Кого-то потерять, а с кем-то «встретиться».

Конфронтация с другим человеком, или собственными детскими взглядами на жизнь – это встреча, встреча с реальностью, с настоящими чувствами. Там, где вы позволяете себе быть настоящими, не придуманными, не "сделанными" в угоду кому-то.

Часто люди удивляются тому, что последствия конфликта совсем иные, не такие ужасные, как это представлялось. С некоторыми людьми удается договориться, кто-то с удивлением узнает, что вам что-то не нравится, кто-то задумывается. Конфликт лишь иногда влечет за собой разрыв отношений, но чаще – их пересмотр. После этого пересмотра остаются те, кто способен выдерживать и уходят те, кто сам находится в страхе и не-позволении.

В конечном итоге, важно даже не то, что у вас происходит с другими людьми.

Самое важное - это то, что у вас происходит с собой.

Вы - сами защитники себе, и нет больше нужды заслуживать чье-то снисхождение.

Вы больше не предаете себя.

Автор: Вероника Хлебова

Источник: http://veronikahlebova.livejournal.com/9018.html

Галина написала, что у неё с сыном стали возникать серьёзные трудности, с которыми она не может справиться самостоятельно, и она хотела бы, чтобы на это взглянул психолог. Игорю 12 лет и он замечательный мальчик: послушный и хорошо учится, но в последнее время его как подменили. В переписке нам не потребовалось много времени, чтобы договориться о консультативной встрече, и мы должны были встретиться с Галиной и Игорем через несколько дней. Накануне встречи Галина сообщила, что они не могут придти из-за того, что у Игоря на следующий день контрольная по математике и им надо готовиться. Это навело на некоторые размышления о контроле и чрезмерной опеке… Я смогла перенести встречу, и через неделю мы встретились.

На встречу пришли Галина и Игорь. Галина — женщина сорока лет, строго одета и в хорошей спортивной форме и Игорь — худенький мальчик, с красивыми уставшими глазами. Галина рассказала, что они с Игорем живут одни, что с папой Игоря они уже давно разошлись и никакой помощи от него, кроме как материальной, они не получают, да и не ждут. Игорь сейчас учится в четвёртом классе и очень хорошо учится. Он был отличником до недавнего времени, но последний год стал учиться хуже. Всё было хорошо и спокойно до того времени, пока Игорь не стал обманывать. Обманывает Игорь маму по самым разным причинам. К примеру, что никаких оценок не получил, а у самого двойка по математике. Или, что был на тренировке, а сам в это время был дома и смотрел телевизор или играл в компьютерные игры. И Галина сделала сильный акцент на том, что она не может понять, почему Игорь так часто стал её обманывать. Галина рассказала, что Игорь во вне учебное время занимается футболом, борьбой, ходит в кружок рисования, занимается дополнительно эстонским языком, а теперь, возможно, придётся заниматься с частным преподавателем математики, потому что мама в некоторых ситуациях уже не может ему помочь. Я попросила Галину рассказать о её участии в школьной жизни Игоря, и она рассказала, что с первого класса помогает делать школьные уроки. Домашнее задание они всегда делают вместе и что вряд ли у Игоря были бы такие успехи в школе, если бы не её помощь. Когда я спросила Галину как она сама училась в школе и с какой деятельностью она связана сейчас в работе, Галина ответила, что училась совсем неважно и поэтому хочет, чтобы Игорь восполнил эти пробелы. А из-за того, что у неё не так много времени, она не может работать на полную рабочую ставку и подрабатывает уборщицей.

Галина тихо плакала… Я спросила «про что её слёзы?», и Галина ответила, что, наверное, поняла… Что чувствует, что сама не состоялась ни как специалист, ни как жена, а с Игоря требует максимума. Галина пытается свои неудачи восполнить в сыне. Или несбывшиеся мечты реализовать через Игоря. Осознание этого уже очень терапевтично.

Про Игоря и про обманы. Игорь рассказал, что обманывает потому что не хочет расстраивать маму. Что он не хочет заниматься борьбой, что ему она совсем не нравится, а мама совсем не хочет ничего слышать и говорит, что мальчики должны заниматься боевыми искусствами. А если он врёт про оценки, то только потому, что ему несколько раз хорошо попало даже за тройку, и он надеясь, что исправит двойку, однажды скрыл этот факт. Игорь боится. Страх наказания… Галина медленно качала головой в знак согласия и тихо шёпотом сказала, что он прав и правда в том, что он действительно несколько раз получил «ремня» за тройку.

В психологической работе мы продвигались очень быстро. На лицо были авторитарные и закрытые отношения. Галина никогда и не задумывалась о том, что настоятельно навязывает собственные желания сыну, считая их исключительно правильными. Галина много плакала, а Игорь уставившись в пол говорил свои недовольства.

Когда встреча подходит к концу, я зачастую прошу обратную связь: что было, для чего, почему, что узнали, что открыли? И в этот раз я не изменила себе. На что Галина сказала, что подумает про гиперопеку. Замечу, что я не употребляла этот термин во время консультации.

Хочу сказать, что условно психологическую консультативную работу можно поделить на две группы. Первая группа — это некоторого рода мини лекции или теоретическая работа. В этих встречах главный упор делается на теоретические данные. Происходит обмен информацией между психологом и клиентом. А вторая группа — это более серьёзная терапевтическая работа с поиском поведенческих паттернов, где главный упор делается на смену стереотипного поведения и инсайты (внезапные самостоятельные догадки, к которым и подводит консультант). В работе с Галиной, консультация была больше похожа на милую беседу с некоторыми ссылками на теоретическую информацию. И мне кажется, что в этой работе были довольны и мама, и сын: мама нашла ответы на некоторые вопросы, а сын смог открыть маме свои настоящие желания и недовольства, что только положительно может сказаться на дальнейших отношениях.

Автор: Алеся Лисецкая

Источник: http://psiheja.ee/interesnoe/sluchaj-iz-praktiki/giperopeka/

Его звали Михаилом, он был молодым мужчиной, 24 года. Он рассказал мне про себя, что проживает в родительской семье с отцом, матерью и младшим братом. На момент нашего знакомства Михаил работал и заочно учился в институте, за своё обучение он платил сам. В свободное время Миша занимался баскетболом, встречался с девушкой, любил общаться с друзьями, увлекался пейнтболом.

Что же с Михаилом случилось, в связи с чем он обратился за помощью к психологу? По его ощущениям с ним происходило что-то непонятное. Внезапно, без видимых причин Миша почувствовал, что у него резко изменилось восприятие и себя самого, и окружающего его мира. Это проявлялось в том, что он резко потерял интерес к тем вещам, от которых прежде получал удовольствие и которые его радовали.

Так например, Миша стал избегать людей, отказывался от встреч с девушкой и друзьями, ему стало трудно заниматься спортом, расстроился сон, стало неустойчивым настроение. Иногда во время работы или любой другой деятельности Миша внезапно терял ориентацию и не мог понять, что он должен был делать в этот момент и в этой ситуации. Сконцентрироваться на работе, учебе, даже спортивной игре ему стало очень сложно. Общее впечатление было такое, что он не узнаёт себя самого, теряет связь с жизнью. Такие непонятные изменения сильно пугали Мишу, ему казалось, что он может потерять работу, институт, девушку, друзей и даже себя самого.

Предположив, что у моего клиента развивается депрессия, я порекомендовал ему обратиться за консультацией к сотрудничающему со мной врачу-психотерапевту с тем, чтобы понять состояние Миши и определить возможные методы оказания помощи. Он согласился посетить врача и после этого продолжить консультации со мной.

Во время следующей нашей встречи Миша рассказал, что врач-психотерапевт, узнав, что в детстве ему ставился диагноз эпилепсия, порекомендовал пройти обследование у невролога, что весьма огорчило Мишу, так как данный диагноз ему сняли в подростковом возрасте и он был уверен, что полностью вылечился от этой тяжёлой болезни. По результатам обследования врач-невролог подтвердил обострение эпилепсии, осложнённой синдромом деперсонализации, и назначил медикаментозное лечение, порекомендовав при этом продолжать работу с психологом.

Придя ко мне на очередную консультацию, Миша выглядел очень подавленным. Мы стали разговаривать и выяснилось, что Миша оказался совершенно психологически не готов к возвращению болезни, которая нарушала все его жизненные планы. Из нашей беседы я понял, что цель оказания психологической помощи Мише может заключаться не столько в том, чтобы помочь ему пережить трудную жизненную ситуацию, связанную с тяжёлой болезнью, сколько в том, чтобы помочь ему сформировать у себя правильное отношение, как к своей болезни, так и к своему здоровью.

Как человек Миша был мне симпатичен, я сочувствовал ему и мне хотелось помочь Мише научиться правильно понимать себя, уважительно относится к возможностям своего тела, принять себя таким, какой он есть, и научиться заботиться о себе, что предполагает выстраивать свой образ жизни в соответствии с возможностями своего организма. Я всё это ему объяснил, и мы договорились регулярно проводить психологические консультации.

В дальнейшем на наших встречах Миша рассказал, что его родители, и особенно его мать, отрицательно относятся к его болезни и стараются уверить его, что с ним всё в порядке. Родители не приветствуют его «хождений по врачам». Мы обсуждали причины, с которыми может быть связана такая позиция его родителей. Исходя из своего профессионального опыта я знал, что когда родители узнают о болезнях своих детей, то они зачастую начинают испытывать чувство вины по отношению к ним, обвиняют себя, и в таких ситуациях некоторые из них бессознательно начинают защищаться от страданий, занимая позицию отрицания болезни. Их можно понять, им так легче эмоционально.

Однако если ребёнок воспитывается в семье, в которой родители сформировали у себя некорректное отношение к болезни ребёнка, то такой ребёнок, сам того не подозревая, со временем усваивает такую позицию родителей. Он тоже научается отрицать болезнь, и поэтому не может научиться правильно понимать своё тело и заботиться о нём. Именно так и произошло в семье у Миши.

Миша был очень активным, разносторонним. талантливым молодым мужчиной, который был нацелен на успех, и поэтому жил очень насыщенной жизнью: работа, учёба в вузе, занятия спортом, общение с девушкой и друзьями, увлечения, всё это отнимало у него много энергии, а со временем стало приводить к эмоциональным перегрузкам и к стрессам. В конце концов, нервная система Миши не выдержала чрезмерной нагрузки и дала сбой. Именно то самое слабое звено, которое имелось в организме и нуждалось во внимании и защите, и послужило причиной сбоя и возвращения болезни.

Объяснить всё это Мише было мне не легко, так как согласитесь — молодому мужчине полному сил и жизненных планов не хотелось по-новому взглянуть на себя как на человека с ограниченными возможностями здоровья. Ему было трудно научиться относиться к себе и к жизни, делая поправку на учёт своих реальных возможностей и иногда притормаживать, чтобы нагрузки не становились чрезмерными.

У этой истории был и другой, более глубокий смысл. На одной из консультаций мы с Михаилом разговорились о том, зачем ему хочется во многих сферах своей жизни добиваться как можно большего успеха и выяснилось, что в семье он чувствует себя менее любимым, чем младший брат. В связи с этим у него сформировалась определённая жизненная стратегия или сценарий: «чтобы быть любимым близкими людьми, необходимо быть успешным, а для этого нужно не жалея себя, максимально вкладываться в результат». В общем, любовь нужно заслужить любой ценой, а то, что цена может оказаться чрезмерно высокой (потеря здоровья) Миша не предполагал. В связи с этим, на наших следующих встречах я помогал клиенту изменить отношение к себе, помогал научиться ценить себя независимо от уровня достижений, принимать себя без всяких условий.

Таким образом, болезнь помогла моему клиенту по-новому взглянуть на себя и свои отношения с людьми. В этом смысле можно сказать, что в данной жизненной ситуации «не было худа, без добра». Более того, в психотерапии существует такой взгляд, согласно которому болезни и предназначены для того чтобы подавать человеку сигнал о необходимости изменений как в нём самом, так и в его отношении к жизни. Справедливость подобного взгляда на болезнь мне доводилось испытывать на себе самом в ситуациях когда я начинал осознавать, что возникающие у меня болезни или телесные недуги были вызваны в большей степени моими эмоциональными затруднениями или некорректным (незрелым) отношением к своей телесности.

Наша совместная работа продолжалась почти год. Миша аккуратно раз в неделю посещал консультации психолога, выполнял рекомендации врачей. За это время врачам удалось стабилизировать работу нервной системы, наступило состояние компенсации, болезнь отступила, но полностью не ушла. Мише удалось закончить очередной курс института, он поменял работу, снова стал заниматься баскетболом, возобновил общение с друзьями. В какой-то момент мы почувствовали, что нам пора подводить итоги наших консультаций, и в процессе беседы Миша принял решение, что дальше он готов попробовать жить сам и на этом наши встречи прекратились. Но он не теряет со мной связи и раз в несколько лет Миша приходит на консультацию, рассказать о себе.

Автор: Павел Купоров

Источник: http://psiheja.ee/interesnoe/sluchaj-iz-praktiki/zachem-my-b...

Заикаться было выгодно

Молодая семейная пара обратилась по поводу заикания их четырёхлетнего сына.

Мальчуган по нескольку раз повторял начальную букву какого-нибудь слова и соединительный союз, всё говорил через «и». Между родителями угадывался разлад в отношениях, чувствовалась напряжённость. Но к счастью для малыша они пришли вместе.

Когда с разрешения родителей мы остались с ним одни, недуг удивительным образом прошёл: он возил по стулу свою машинку и рассказывал про неё как обычные дети этого возраста.

Этот ребёнок своим «заиканием» пытался решить нависшую угрозу развода между родителями, пытался объединить их вокруг себя. И у него это здорово получалось.

Результат: родители перестали выяснять свои отношения при сыне, стали внимательней к нему относиться. Они развелись спокойно спустя год, мальчишка больше не заикался.

Кругом конфликт!

12-летний Саша и его мама пришли на консультацию по направлению подросткового врача-нарколога. Мальчик наблюдался в группе риска из-за плохого поведения и прогулов в школе.

Мама обвиняла сына абсолютно во всём: что вещи не складывает, а специально разбрасывает, что на кухне постоянно крошки, что симулировал в школе приступ эпилепсии, а выписанные врачом дорогие таблетки не пил, а прятал под подушкой, что ведёт себя так, чтобы довести её до белого коленья.

Саша не дерзил, просто сидел с понурой головой и не знал, что теперь делать: ему нужно было за месяц исправиться, чтобы «не загреметь в спецшколу». Спецшколы он боялся.

Маме было предложено сначала восстановить своё психо-эмоциональное состояние, а затем – попытаться восстановить отношения с сыном. Она согласилась, но уже на второй сеанс пришла с доказательствами «невыносимого поведения» сына – фотографиями на сотовом телефоне с вывалившимися вещами из шкафа, с крошками хлеба на полу… Она считала, что сын это делает специально, чтобы расстроить её отношения с мужчиной, у которого они жили. Обвинения выкрикивались нескончаемым потоком.

Я отказалась помогать ей, но продолжала работать с её сыном сначала 2 раза в неделю, затем – 1 раз в неделю в течение двух месяцев.

Выяснилось, что долгое время мама мальчика и её подруга с дочкой снимали квартиру. Женщины часто оставляли детей одних, а сами пытались наладить свою личную жизнь.

Два года назад мама и Саша стали жить в комнате малосемейного общежития у дяди Славы. Дядя Слава оборудовал место для учёбы – «поставил стол, повесил полку для книг», а мама «только ругала». Мальчик чувствовал себя нелюбимым, ненужным дома, не знал, как исправить «косяки» в школе. Поэтому установить дружеские отношения с ним было не сложно – хоть кто-то не кричит, а пытается помочь.

Чтобы избавиться от отрицательных эмоций, Саша «дубасил» стенку в боксёрских перчатках, и мат пинал, и ругался, как только хотел, оставшись один в комнате. Не знаю уж кого он себе представлял в это время, но попотел от души. А потом учился открыто смотреть взрослому в глаза, признавать свои ошибки, просить воображаемых учителей о помощи, чтобы исправить отметки… Постепенно тяжёлых вздохов стало меньше, мы стали смеяться…

Результат: отношения в школе уладились, успеваемость со слов Саши первое время маму сильно удивляло. Она не верила, что сын способен получать четвёрки и даже пятёрки. Я и сама с удивлением тормошила мальчишку: «Санька, что ты таким прилизанным стал? Ты же так в отличника превратишься!» Отношения дома перестали быть конфликтными - мальчику приобрели компьютер, стали отпускать к бабушке отца, чего ранее не позволяли.

Болит голова

На консультацию привели девочку старших классов с жалобами на частые головные боли, которые мешали выполнять ей домашние задания.

- А что бы ты хотела ещё успевать, кроме учёбы в школе и приготовления домашних заданий? – спросила я Оксану.

- Я люблю шить.

- Шить? Как здорово! Ты что-то уже сшила?

Оказалось, что Оксана сама не только шьёт, но и кроит, и придумывает интересные вещи. Платье необычного покроя, сумка были выполнены руками девочки. Я действительно была удивлена.

- А телевизор посмотреть, с девчонками поболтать тебе интересно?

- Интересно, но я, правда, ничего не успеваю… Нам задают в школе очень много. Всё время уходит на приготовление заданий!

- У тебя сейчас голова болит?

- Нет, сейчас не болит.

- Расскажи мне, что ты делала, когда у тебя заболела последний раз голова?

- Я шла со школы…

- О чём ты тогда думала?..

Когда мы сопоставили несколько рассказов про возникновение головной боли, стало ясно, что уже по дороге со школы домой Оксана тяготилась мыслью о предстоящем выполнении домашнего задания, о том, что этого делать очень не хочется, что она не успевает делать что-то ещё интересное для себя. У неё возникала головная боль, которая позволяла ей лечь и отдохнуть, поспать, «чтобы головная боль прошла». А когда Оксана просыпалась, её вновь тяготила мысль о необходимости выполнения домашних заданий, но деваться было некуда, ведь она прилежная ученица и «должна учиться хорошо».

Оказалось, что Оксана неверно мотивирует себя – видит не конец, а начало дела, поэтому ей трудно за него браться, она оттягивает время. Но в семье есть строгий папа, который «может наказать» и родительская установка «нужно хорошо учиться»! Нервная система девочки не выдержала и дала сбой в виде головной боли.

Трудно начать, например, ремонт, если думать что придётся сдирать старую известь, как много станет мусора и совсем неуютно… Другое дело, если представляешь уже полученный результат - как будет чисто, уютно, красиво.

Я расспросила Оксану куда она хотела бы поступить после окончания школы, кем хочет стать? Так мы нашли очень привлекательный, желанный образ будущего. Девочка раскраснелась, в жестах появилась энергия, в глазах – живость.

- А чтобы стать успешным дизайнером и заниматься любимым делом, давай подумаем: какие шаги необходимо сделать, чтобы твоя мечта осуществилась?

Так от цели мы шагали назад, и каждый следующий шаг видели привлекательным и необходимым, наполняли его смыслом «хочу», а не «надо». У нас получился стройный план.

- Я согласна с тобой, что в школе задают много домашних заданий и учиться хорошо нужно. И ты не глупая, а очень даже смышлёная девушка, которая может распределить своё время так, чтобы всё успевать, и так, чтобы твои мечты сбылись во взрослой жизни.

Мы прикинули: сколько необходимо времени выделять приготовлению домашних уроков, сколько времени уходит на ведение домашнего хозяйства в помощь родителям и сколько остаётся свободного личного времени? Его получилось немного, но всё-таки. Со временем Оксана планировала отказаться от часа сна после школы.

- Ты целых полдня сидишь на уроках в школе и запоминаешь тот новый материал, который дают учителя. Запоминаешь так, чтобы не тратить на него время дома, а сделать что-то заданное дополнительно… Теперь посмотри,... ты идёшь из школы… и это время, когда можно отдохнуть от уроков, от школьной атмосферы… Ты видишь улицы, дома, чьи-то лица, может в лужах на дороге отражаются облака, может дождик идёт или снег кружится… И это время, когда можно посмотреть по сторонам: кто во что одет? Что новенького? Может ты найдёшь новые идеи для себя сейчас… или воплотишь эти идеи в будущем… И только тогда, когда ты придёшь домой, покушаешь и отдохнёшь от школы, ты подумаешь о выполнении домашних заданий… И представишь, как будет здорово, когда ты их все выполнишь,.. сложишь сумку довольная на завтра и… займёшься своими делами – подружки, прогулки, телевизор,.. можно просто посидеть…

Оксана сидела с прямой спиной, распахнутыми глазами и немигающим взглядом. Она лёгонько кивала мне головой в знак согласия, и я была уверена, что она нашла выход – головных болей больше не будет.

Результат: через две недели мама девочки сообщила:

- Оксана чувствует себя хорошо. Стала более живой, более довольной. Успевать больше стала, гулять иногда выходит.

автор: Ольга Львова

другие истории тут: http://www.b17.ru/article/29345/

Всемогущий контроль — психический процесс, относимый к механизмам психологической защиты. Заключается в бессознательной убеждённости человека в том, что он способен всё контролировать. Естественным следствием такой убеждённости является ощущение человеком ответственности за всё вокруг и чувство вины, возникающее если что-либо выходит из-под его контроля.

Всемогущий контроль, как и любой защитный механизм психики, призван уберегать человека от переживания различных непереносимых чувств, прежде всего, от главного травмирующего переживания - чувства бессилия. Взрослый, прибегающий к этому примитивному механизму, бессознательно пытается оградить себя от ощущений беззащитности и беспомощности в жизни.

В раннем младенчестве ребенок еще не способен отделять себя от окружающего мира и все что с ним происходит, воспринимается им как обоснованные следствия его желаний и потребностей. Эта фаза развития ребенка в психоанализе называется «первичный нарциссизм\эгоцентризм», которая является необходимым условием зарождения самоуважения. В дальнейшем малыш разочаровывается в этих представлениях, ожидая маму, как спасительницу, которая пропадает в недрах кухни и не всегда успевает прибежать по первому кряхтению своего подросшего чада. Ребенок постепенно переходит к фантазии о всемогуществе своих родителей (фаза «нарциссических идеализаций»), от которых зависит благополучие и удовлетворение практически всех потребностей ребенка в этот период. При благоприятном прохождении всех этапов развития, ребенок приходит к адекватному восприятию своих возможностей и возможностей окружающих людей, в норме сохраняя определенное ощущение безграничности собственных возможностей, позволяющего развивать внутреннюю мотивацию и веру в способность влиять на свою жизнь, то есть здоровый нарциссизм.

Жан Пиаже в своих книгах описывает несколько проведённых им экспериментов, демонстрирующих детский эгоцентризм. Например:

Эксперимент с игрушкой и горой. Ребёнку тщательно, со всех сторон показывают ландшафт в миниатюре, изображающий гору с домиками, деревьями и пр. После этого его сажают на стул перед этим ландшафтом и просят описать, что он видит. Ребёнок описывает ту часть «горы», которая ему видна. После этого, с противоположной стороны «горы», сажают на стул игрушку, и ребёнка теперь просят описать, что видит игрушка. Несмотря на очевидное взрослому различие между тем, что видно со стула ребёнка и тем, что видно со стула игрушки, ребёнок повторяет описание, данное в первый раз. Результат был интерпретирован Пиаже как неспособность ребёнка представить себя на месте игрушки.

Другой эксперимент заключался в том, что ребёнку последовательно задавалось два вопроса: первый — сколько у него братьев и сестёр, второй — сколько сестёр и братьев у его брата или сестры. Ответ на второй вопрос был на одного человека меньше, чем на первый. Это было интерпретировано как то, что ребёнок не считает себя «братом или сестрой», то есть не осознаёт, что может не быть центральным объектом.

С одной стороны, всемогущий контроль является стержнем и самым первым переживанием «я», переживанием младенца, когда он ощущает себя властелином мира. Но в норме, со временем чувство всемогущего контроля подвергается трансформации путем активного взаимодействия с реальностью, когда человек понимает, что он не всё может, не всё в его силах, что у него есть ограничения в физических силах, ограничения в умственных способностях, ограничения в материальных благах. В результате тестирования реальности он приходит к адекватной самооценке, и любое ощущение уверенности включает в себя архаический элемент всемогущего контроля. В норме всемогущий контроль с течением психического развития трансформируется в нормальную здоровую самоуверенность.