alkogol1

- Да нет. Откуда?

- Так. Воин. Ты сейчас врёшь. Причём врёшь ты неумело. Хорошо. Я расскажу тебе куда, а главное, зачем, мы тебя тащим. Короче. Как подойдём к аэродрому, ты, в слезах, заходишь в село, идёшь к родне, и я тебя очень прошу, не говори мне, что её у тебя там нет. Плачешь там. Легенда такая – «Тётка со свету сжить хотела. Ни любви, ни заботы, ни уважухи…». Потом гуляешь по селу, общаешься со своими друзьями – такими же малолетними преступниками. Мне нужно, знать ВСЁ про аэродром. Кто? Где? Как? Для чего? Сколько? Вплоть до схемы размещения. Зачем? Расскажу сейчас. Расспрашиваешь аккуратно. Прямых вопросов не задаёшь. Явный интерес не проявляешь. На всё про всё, будут тебе сутки времени. Понял? Ну, а теперь, внимательно слушаю тебя про партизан. И про твои хомячьи нычки оружия и боеприпасов в округе. Молодца, кстати, уважаю. И не зли меня. Ферштэйн зи? Гер мелкий юден?

Василь обречённо вздохнул, и раскололся до жопы. В результате выяснилось: ближайший партизанский отряд в двух суточных переходах. Пришлось Василю экспресс лекцию по топографии прочитать, чтобы хоть что-то в карте понимать стал. Отряд внушительный, сотни две личного состава, без «мирняка». Где работают, и какие задачи у них, он не в курсе. Чувствую, понадобятся они нам. Надо уже в коллаборации с кем-то эти аэродромы кошмарить. Не тянем мы задачу, если «выступаем соло». А вот по нычкам его вышло очень интересно. Одна осталась. Мужества ему сдать её не хватило. Зачем они ему? После войны реконструкторам продать? Логично, чо… Почти все пулемёты партизаны  у него реквизировали. У него было много разных снарядов в калибрах от семидесяти шести до ста пятидесяти двух миллиметров. Партизаны из них взрывчатку выплавляли. Так вот этот  схрон - ооочень интересный. Миномёты. Пятидесятимиллиметровые. Три штуки. Мин к ним – море разливанное. Вещь, хоть и примитивная, простая до изумления, и не особо точная, но вот ЭТО – то, что нам сейчас надо. Вес – десять килограмм. Эффективная дальность – восемьсот метров. Сама мина, по эффекту, что-то типа «эфки». Единственное, что беспокоит - долго и муторно «пристреливаются ориентиры». Вещь чисто для длительной, стационарной обороны. Хотя, если миномётчик «от Бога» - почему нет? Я удивился даже, почему Василь партизанам их не отдал. Ответ меня хоть и не поразил, но озадачил. «Да хапал, как не в себя. Наши, когда отступали, много чего и где побросали. А партизаны их не захотели. Я предлагал.».  Понятно. Партизаны, в основной своей массе, были Лютые Дилетанты, накопившие Богатейший Боевой Опыт в плане засад, налётов и диверсий. Поэтом миномёты и проигнорировали. А зря. Решение пришло сразу:

— Значит, так. Равняйсь! Смирно! Слушай боевой приказ. Маршрут такой, сначала за «Дегтярём». Потом идём за миномётом. Мин к нему берём – сколько мужества упереть хватит. Потом к селу возле аэродрома за инфой. Ну, а там уже, от инфы этой и плясать будем. Вопросы?

Тут уже не выдержал Смол.

- Командор, по миномёту, я догадываюсь. Поясни за Дегтярь, пожалуйста. Чота я не догоняю. Ты решил из пулемёта аэродром кошмарить?

- Да щаз! Я, канешна, воен геройский, про меня и в газетах писали, факт, но, мы с тобой, к сожалению, здесь не пьём. А по трезвяни я такой подвиг не потяну.

- Так… Тогда… Нах он нам впёрся? Дуру такую переть по лесам зайчиком.

- Смари. Ты уже в курсе, что вокруг аэродрома несколько поисковых групп в режиме патрулирования бродят, так? Бодаться с ними, нам - без вариантов. Нормальный бой мы не вытягиваем. Я хочу, чтобы они, всей синагогой, куда-нибудь ломанулись, минут на шестьдясят максимум. Пока мы из миномёта Василя будем учиться по немецкому аэродрому стрелять. А Василь нам в этом поможет. Он, километрах в трёх - пяти, из этого пулемёта, устроит «перестрелку» в лесу. Выпустит пару дисков очередями разной длинны и одиночными. Чтобы у немцев возникло ощущение, что в лесу идёт бой. Они на звуки бойни и ломанутся. Чисто на посмотреть. А мы, в это время, будем осваивать навыки ведения миномётного огня с закрытой огневой позиции. Там как раз полянка есть, метров пятьсот от границы. Пока они добегут туда, пока там, пока обратно. У нас чуть ли не час будет. За это время нам нужно выдвинуться на позицию. Открыть огонь. Пристреляться. Поразить цель. И свалить. В точку рандеву с Василём, куда он тоже ломиться будет со всей дури, закинув рога за спину. Времени впритык, канешна. Но, вполне – вполне.

- А тебя не беспокоит, что охрана аэродрома на хвост нам сесть может.

- Да вот не думаю. Непонятки там начнутся. Пока на связь выйдут. Пока решение примут. Пока соберутся бежать. Пока добегут… Это старая фишка. У того, кто проявляет инициативу в бою, всегда есть запас времени. Противнику же среагировать надо на изменение ситуации. Тут уже даже не важно, «профи», «не профи», время всё равно нужно. Меньше или больше, но нужно.

- Да? А парные патрули по периметру?

— Вот здесь, да. Трудности. Но, рискнём…  Ну, пару парных патрулей мы должны заземлить, здесь Рэмбов нету. Там ель огромная, ты с неё меня корректировать будешь. Заодно и глянешь на поведение этих патрульных.

- Хм. Афера, канешна. Но, ты, командор, походу, по-другому, воевать и не умеешь. Где вот в тебе воспитали эту запредельную подлость и хитрожопость?

- Так ить… Система военного образования у нас – лучшая в мире. Весь Мир это знает. Ладно. Встали. Вперёд.

До схрона с пулемётом дошли за три часа. Забрали. Там ещё и сумка с запасными дисками была. Боекомплект полный. Навьючили всё на Василя. Ничего. Он выносливый, как ослик, упрёт. Правда, такой же и мелкий. Уже на закате были у миномётов. Откопали – посмотрели – проверили. Всё цело. Ничего не отсырело. По уму пряталось. Мин решили взять два десятка. Я так мыслю, всё равно времени нам на две цели только хватит. По пять мин на пристрелку, и пять на поражение каждой цели. Как раз минут десять и займёт. Спасибо генералу за курс лекций и «лабораторных» по оружию Великой Отечественной. Расположились на ночёвку, организовали ужин. Вот с продуктами у нас уже тяжко. На пару дней только. Тут уже или решай вопрос «чо пожрать» на месте, или иди в базовый лагерь. Я открыл «Совет в Филях».

- В общем, так: На рассвете выдвигаемся к селу у аэродрома. Это около пятнадцати километров. По маршруту выбираем место, где ты, Василь, будешь изображать для немцев «жестокий бой». Там пулемёт с миномётом и оставим. Орать «ура» не надо. Две гранаты только кинешь и всё. После чего – пулей в точку встречи. До неё тебе, как и нам. Часа два по лесу ломиться. По темноте, правда. Бежать быстро не сможешь. Но, дойдёшь. Когда сюда шли, я тебе показывал, где. Но - это потом. Как с тобой, от села, до твоего места доходим - забираем миномёт. Оставляем тебя. И выдвигаемся на позицию. Идём аккуратно. Входим в зону поиска немецких групп.

К полудню следящего дня мы были у села на опушке леса. Прям метрах в трёхстах от блокпоста полицаев. Здесь Василя и дождёмся. Так безопаснее. Ну не будет никакая диверсионная группа, в прямой видимости от пулемётного гнезда противника, на днёвку останавливаться. Я проинструктировал пацана.

- Ты понял, что я хочу узнать?

- Да.

- И я тебя очень прошу. Будь хитрее. И ни в коем случае, прямо, про аэродром не выспрашивай. Понял?

- Да.

- Всё. Давай. Ждём тебя завтра здесь же. Ближе к вечеру, часа в четыре.  Нам, в идеале, как раз в вечерних сумерках и начать всё. А свалить отсюда надо побыстрее, иначе, рано, или поздно, с немецкими егерями пересечёмся.  Если будет возможность – организуй поесть на троих. Дня на четыре.

За эти сутки мы со Смолом очень качественно отдохнули и выспались. Самолёты активно летали и группами, и парами. А вот немцы мимо нас три раза проходили. Да и тропинки они там, по маршруту патрулирования, пробивать уже начали. Заметно. Человек не может на стрёме постоянно находиться. Через сутки уже на ситуацию забивать начинает. Даже при условии Критической Потенциальной Опасности. Тут уже рви – не рви график патрулирования, личный состав меняй постоянно, другие маршруты нарезай… Один хрен, для бойца, это становиться Рутиной. Внимание притупляется, и чуйку человек отключает. Одно меня напрягало, только бы Василь с ними случайно не пересёкся. Ему вдоль опушки леса километр идти, блокпост обходить. Но, нет. Пронесло. К вечеру следующего дня пришёл. С целым мешком на горбу. Поздоровались, и в хорошем темпе пошли к пулемёту. Тут нам сознание того, что немцев здесь, как собак нерезаных, очень помогло. Как-то мобилизует оно и дисциплинирует. Да и не охота пацанов в районе патрулирования развлекать. Подошли к месту.

- Ну, докладывай. Сначала по аэродрому.

- На аэродроме мужи деревенские и бабы работали, как проклятые. Даже ночь всё копали и строили.

- Только они работали?

- Да немцы всех там запрягли. Даже тех, кто у зенитных пушек был. Вокруг самолётов валы сделали. Бензовозы и бочки с бензином обкопали. Даже перекрытия сделали. Военнопленных там ещё сотня была. Угнали их потом куда-то. Ещё и дома для охраны и пилотов укрепляли. Окна закладывали. Пулемётов понаставили везде, страсть.

- Охраны сколько?

- Да ещё роту хохлов пригнали. Как мужиков после работы выгнали, никто туда и не приезжал больше. Неделю уже сидят там, и не вылазят.

- Необычное было что?

- Да. Дня три назад. Свечение в небе было, как шар такой огромный. И тарахтело что-то в небе. Минуты две.

- Понятно.

Я выдал мальчишке листок и карандаш.

- Сможешь нарисовать? Где и что там расположено?

- Да, смогу. Друг там у меня, матери еду носил.

Василь довольно-таки толково набросал схему аэродрома. Пояснил всё.

- Там так всё замаскировали, что и в упор не разберёшь, что там у немцев лежит.

- Понял. Спасибо.

Пообедали запасами из мешка Василя.

- Слушай, а откуда такое богатство. Вы там всем селом собирали?

- Да нет. Украл я это всё. Я как к родне пришёл, понял, что не рады мне. Лишний рот. Ну и подумал, что всё равно уходить мне от них. Вот оно и… Как-то само…

- Хм… Не увлекайся таким. Не надо.

Отдохнули с полчаса, и я начал ставить боевую задачу.

- Так. Ну, погнали. Василь, примерно через час, как раз за полчаса до сумерек, начинаешь здесь воевать. Нам надо, чтобы немцы уже по темноте здесь разбирались, что случилось, и нас искали. А это сложно. Стреляешь как длинными, так и короткими, с разными интервалами. Начинай одной длинной, патронов на десять. Это, типа, или в засаду кто влетел, или на марше столкнулся. Потом короткими, типа, уже не в панике палишь, а по целям работаешь – выцеливаешь. Кто шарит - по звукам боя понять может, что происходит. А немцы шарят. Выпускаешь таким образом два диска. Попробуй отсекать и одиночными. Под винтовки косить. Потом кидаешь две гранаты и замолкаешь. Всех убили. Пулемётчик погиб.  Весь «бой» растяни минут на пять. После чего бегом в точку сбора. Ты, хоть и в стороне от аэродрома, но в районе патрулирования, это точно. Так что, не расслабляйся. Замаскируйся в кустах в глухую. А ещё лучше, вот на эту ель влезь. Смол, за этот час, мы, с миномётом на горбу, на цирлах, выходим на позицию, осматриваемся. Берём азимуты, готовим миномёт к стрельбе. Нас интересуют два топливных склада. Один - где бочки складированы. Второй – два бензовоза. Начинаем через тридцать минут, после «гибели» пулемётчика. Здесь пять километров, услышим. Я хочу, чтобы все немецкие группы на месте «боя» в это время уже были. А они должны там быть. Или, я ничего в тактике не понимаю. Хотя… Если там командир параноик, как я, он туда только одну группу отправит. Но, будем надеется, что люди у немцев нормальные.  После чего в точку сбора. Должны в одно время с Василём прийти. Все всё поняли? Вопросы есть? Начали.

Ох, не хочу я в этом районе находиться. Ох, не хочу. Понимаю же прекрасно, чем дело кончится может. Не идиоты немцы. Совсем не идиоты. И вояки они всегда достойные были. Нам просто, тупо, везёт. Да и везёт чисто из-за «нахалки» и то, что не повторяемся никогда. Ну, и учесть ещё надо, что такими дуэтами местные партизаны никогда не бесовали. Вот и всё. Как подошли к выбранной поляне, влезли на разлапистую ель (миномёт с вещмешком мин под ней оставили). Люблю я их, очень. Человека вообще на ней не видно. А вот аэродром, он метрах в трёхстах начинается, прекрасно просматривается. Правда, и зенитки немецкие, считай, в глаза тебе смотрят. И патрули парные видно с пулемётными вышками.  Я взял азимуты на два топливных склада. Хорошо бахнуть должно. Если попасть сможем. Как огонь откроем, хлопки миномёта охрана услышит. К гадалке не ходи. Их в лесу метров за пятьсот услышать можно. Если грамотно и быстро среагируют, минут через пять будут здесь. А нам надо минут десять. Но, это в идеале, и не торопясь. Начал инструктировать Смола:

- Вон на том крае поляны я установлю миномёт. Видеть оттуда я тебя буду хорошо. Тут уже хлопать будет. Так что можешь орать, когда разрывы мин наблюдать будешь. Ближе – дальше, влево – вправо в метрах. Это ты должен мне давать корректировку. Выводить мои разрывы на цель, а не фиксировать их. Начинаем с ближней цели, до неё семьсот метров. Там бочки. Причём капониры забиты под завязку, чуть ли не «с горочкой». Если рванут, мало не покажется. И смотри, кто ломиться будет в нашу сторону. Работай Валом, здесь далеко. Как Василь сейчас отработает, двадцать минут ждём, и я спускаюсь. Патруль, как раз, должен подальше отойти. И поаккуратнее здесь. На тебя считай, зенитная батарея почти в упор смотрит. Спалишься, без вариантов. Тут счетверённые двадцати миллиметровки. Просеку сделают. Нас сейчас только одно спасает. Подлесок в этом лесу густой очень, за пятьдесят метров, фактически, уже ничего и не видишь. Ну закат уже. Светлого времени минут тридцать осталось. Чтобы ни случилось, первую цель мы отрабатываем, даже под твоим прикрытием. Вторую, до неё около восьмисот, считай, на пределе, только если нас не вычисляют по звуку. Если увидишь, что бегут в нашу сторону, мне команду и вниз.  

- Есть. Понял.

До нас донеслись звуки «перестрелки». Ничо так. Внушает. Как хлопнули две гранаты, повисла напряжённая тишина. Я выждал время и начал спускаться. И вот тут, прям через нашу поляну, сайгаками, в сторону звуков «боя» проскакала группа немцев. Двадцать человек. Да ещё и с радистом. Фууу… Минута. Буквально минута времени. На минуту позже и всё…

Я установил миномёт по азимуту. Выставил угол в 45 градусов. Закрыл полностью дистанционный кран, на максимальную дальность, и опустил в ствол первую мину.

Хлопнуло знатно. Не выстрел, конечно, но громко, очень громко. Смол начал меня корректировать, а я поворачивал миномёт, крутил дистанционный кран и опускал в ствол мины.

- Ближе пятьдесят! Лево сто! Право десять! Дальше двадцать! Лево двадцать! Поражение!

Ну. Как я и планировал. Попали шестой миной. Я быстро отправил в ствол миномёта ещё четыре мины, и тут бахнуло. Прям от души… В вечерних сумерках эти горящие бочки разлетались очень красиво. Нормальный такой фейерверк. Секунд через десять начало взрываться и в других местах. И вот тут две зенитки дали в нашу сторону. Направление они верное выбрали. А вот деревья в лесу, хоть некоторые и падали, но «трассы» снарядов не пропустили. Смол кубарем скатился вниз с дерева. И мы не то, что побежали, мы ломанулись. Нет. Такого я себе даже по лютой незнанке, на первой чеченской, не позволял. Как известно, тот, кто ничего не знает – самый храбрый. Я чувствовал себя полным идиотом. Припёрся в лес, полный немецких егерей. Обстрелял из миномёта, чуть ли не в упор, любимый немецкий аэродром. Спалился зенитчикам и всей охране. Учудил ВСЁ это, будучи абсолютно трезвым. Нет. Мне надо к психиатру. Обязательно.

Как мы не переломали себе ноги в ночном лесу, не знает никто. Василь просто на бегу присоединился к нам в точке встречи. Когда начал включаться страх не за жизнь, а за глаза и ноги, перешли на шаг. Остановились где-то километрах в двадцати от аэродрома. Часа через три. Начали готовиться к ночёвке. Хотя, я был уверен, что сегодня не усну.  

Морская пехота - это "евреи в коммуналке". Причем, что интересно, так у всех, вне зависимости от принадлежности к конкретному флоту. Займут один подъездик, и начинают бедных духов ме-е-е-едленно, но настойчиво с жилплощади выживать. Те, бедные, оглянуться не успеют, а им уже говорят: «Идите-ка нахер, в этом квартале вы не проживаете». Тоже всё, как в учебнике – захват и расширение плацдарма высадки.

Спецназёры... Эти постоянно делали несчастным духам всяческие гадости. И нет бы просто похулиганили, слово там из трёх букв намалевали на заборе, или ещё чего – так нет - они же ещё и хозяев этого забора поубивают - и всё по-тихому так, будто и не было там никого. Очень их духи не любили, и я их, по-человечески, даже могу понять.

Примерно через неделю войны все вдруг поняли, что для боя в городе отделения мало, а взвода – много. Поэтому все взводы разбили на две части, а получившиеся группы усилили – придали снайпера и пулемётчика с ПКМ. Но, сами понимаете, встал вопрос: где взять офицеров? Во-первых, столько офицеров просто нет по штату, ну, а во-вторых - ещё и боевые потери имеются. Вот и получилось, что в двух случаях из трёх группами командовали наиболее наглые и подготовленные сержанты. Я оказался как раз из этой категории.

Дело было в середине января, только-только на Дудаевский дворец морпехи тельняшку повесили. Его и не штурмовали - духи сами поняли, что "аллес", обложили - и завтра точно грохнут. Тут уже надо, как говорят в Германии, «хапен зи шмотки, уёбен зи битте». Ну, вот они подумали, и по-тихому свалили.

У нас как раз закончился период отдыха. Я уж не знаю, какие маты раздавались в штабе группировки при постановке задач Балтийскому ДШБ, но у комбата было железное правило: выполнили боевую задачу – получили пару дней на отожраться – отоспаться - почиститься - зарядиться. И тут уже начинало действовать другое железное правило: «незанятый по службе боец – потенциальный преступник», поэтому периоды отдыха были не особо длинными.

Вызвал меня комбат в штаб батальона, он в соседнем доме располагался, в тылу (тут смеяться не надо, для войны в городе это нормально — с одной стороны дома воюют чуть ли не в рукопашную, а с другой спокойно спят).

- Разрешите? Здравия желаю, товарищ гвардии майор! Вызывали?

- И тебе не сёдня сдохнуть! Доставай карту, смотри. Сегодня ночью вот этот дом, угловой, займёшь, пулемёт во фланг - вот сюда поставишь. И через тебя наутро рота по этой улице пройдёт. Потом собираешься - только растяжки свои сними - и то же самое, но уже вот здесь, впереди. Садишься плотно, дня на три. С собой двойной БК, да и вообще бери, сколько упрёшь, не маленький.

Я посмотрел в карту, хотя она мне в принципе не очень и нужна, я же местный. В Грозном родился, а потом с 82-го по 88-й жил. Мама моя тоже родом оттуда, терская казачка. Пока смотрел, зрело во мне ощущение, что приближается военно-морской зверь — чёрный песец. На морде у меня всё, видимо, было явно написано, потому что комбат тут же заговорил снова:

-Да ладно, сержант, гранат побольше возьми, растяжек понаставишь. И миномётка огни подготовит. Ну а я тебе точно «отвагу» гарантирую.

- Спасибо, она будет прекрасно смотреться на крышке моего гроба.

- Всё, заткнись! Собирайся, через час выдвигаешься.

- Есть!

Пришёл к своим, объяснил «ситуёвину». Ну что делать? Приказ есть приказ. Благо, хоть дом «ничейный». У духов что-то тоже отморозков не нашлось, чтобы его удерживать. Хорошо хоть, что нам только «ночь простоять, да день продержаться».

Боеприпасов нахапали столько, что даже рассказывать не буду — всё равно не поверите. Прошли в этот дом, осмотрелись. На первом этаже — большой мебельный магазин. Рядом - отдельный вход в складское помещение. Не ожидая ничего феноменального, на всякий случай вскрыли дверь - и впали в ступор. За дверью оказался приличных размеров склад алкоголя, причём не дешёвого бухла (помните ведь, что в девяностые под видом алкогольной продукции продавали всё, что горит), а весьма качественных напитков. Ладно, думаю, склад этом мы потом «разъясним», сначала надо с обороной разобраться. Растяжки ставили по отработанной схеме: сначала цепью выползли на рубеж, и потом начали ставить, постепенно отползая к своей позиции, ну, чтобы по своим же растяжкам не ползать. Ну, конечно, и про глубину минирования забывать не надо.

Очень в этом деле нам всяческая мебельная фурнитура помогла из магазина, что на первом этаже. Но ночью всё равно очень плохо видно, хоть и ракеты осветительные висят. Да и до духовских позиций метров двести. «Громыхнёшь кастрюлями» - и всё, причешут из пулемёта. Тут я вижу, что Табаки, наш гранатомётчик, отстал, и ковыряется, никак не может колышек с гранатой пристроить. «Табаки» его прозвали за то, что был он как персонаж из всем известного мультика - мелкий и вредный.

Обматерил я его шёпотом, вроде зашуршал по-активнее, и справился. Всё, готово, наконец можно выдыхать.

Пришло время решать вопрос с крутым алкоголем. С собой всё взять нереально, да и некуда, а оставлять — просто выше моих сил. Но, как ни крути, а больше, чем по две бутылки, унести не получится. Я себе выбрал пару бутылок - шотландский виски и бурбон. Ну, а как светать начало, стали через себя группы пропускать, которые дальше проходили. Пропускали всех строго через этот склад, естественно. И, всё равно, даже четверти не вынесли. Так он штабу батальона и достался. У комбата, когда от меня этот склад принимали, аж слёзы на глазах выступили от умиления.

Нет, вы не подумайте, никто сразу же устраивать пьянку даже и не собирался — идиотов нет. Пьяным воевать – это, считай, гарантированный билет на тот свет.

Пока пропускали группы, я обратил внимание на то, что все, кто через нас проходили обязательно отпускали замечания странного характера:

- Видали отморозков?! Но таких, как вы, надо в цирке показывать, а потом в дурку закрыть!

Наконец я не выдержал и спросил:

- Да объясните вы толком! Чё вы все как сговорились?

- А ты вон в то окно посмотри на перекрёсток.

Опа, это же там, где мы вчера ночью растяжки ставили. Присмотрелся внимательно, даже в бинокль. Хотя там, в принципе, и без бинокля разглядеть можно было...

Я, наконец, понял, отчего так долго возился с растяжкой Табаки. На абсолютно чистом участке дороги лежал лицом вниз труп духа. А из его из задницы торчал металлический колышек с привязанной гранатой и проволочкой. Весь этот натюрморт был очень трогательно замаскирован битым кирпичом на абсолютно чистом участке дороги. Н-да, миленько, бля...

А по поводу занятия дома я, как выяснилось, зря паниковал. Нашу роту духи прошляпили. Так все на новые позиции и сели, практически без боя. Командира духовского мне даже жалко стало: много потом, наверное, ему начальники интересных слов сказали.

В следующие три дня было «затишье перед бурей», я потом уже понял, что командование очередную гадость для духов вынашивало.

Первый день – отъедались, отсыпались, чистились. Ну а потом встала проблема - чем заняться.

Первое развлечение - пообщаться с противной стороной на предмет разговоров «за жизнь». Ну, сами понимаете, беседы проходили просто, без изысков. Всё сводилось к банальному «раком поставим, уроды черножопые» - с нашей стороны, и «будэм рэзат» - с их. На духовских частотах такие «хоры им. Пятницкого» собирались, что любо-дорого. Но,  поскольку разнообразием эти разговоры не отличались, то скоро они поднадоели, и воспринимались уже, как рутина. И вот один раз «беседуем», и слышим:

- Я «Город»! С частоты ушли все!

«Город» - это был позывной комбрига, он с батальоном на войну приехал, как говорится, «порулить в бою». Ну, и не выдержало сердце строевого полковника. Решил внести свою лепту, да поучить молодёжь:

Эта была Песня. С большой буквы "П". Жаль, что запись не сохранилась для потомков. Её надо было бы задокументировать, и в военных училищах изучать, как шедевр военно-прикладного ораторского искусства.

Начал комбриг непосредственно с духов, делая упор на их сексуальные привычки, затем плавно перешёл на свой половой опыт при общении с их родными и близкими. Говорил он всё это скучным, монотонным голосом минут десять - и ни разу не повторился. Ну, а когда он затронул тему своего сексуального опыта при контактах с предметами интерьера духовских аулов, те просто начали биться в истерике типа: «Зарэжим, да!». Ну, куда им, с кем связались? Котята. Потом как-то эти «литературные посиделки» сошли на нет. Появилось новое развлечение - начали играть в «круглые холодильники».

Суть игры проста и незатейлива. Из холодильника вытаскивается всё, за исключением одной центральной полки, затем на неё кладётся граната без кольца, так, чтобы она своим весом прижимала предохранительную скобу. После чего надо аккуратно подпереть дверь холодильника и пнуть его ногой, чтобы граната с этого неустойчивого положения скатилась. После подрыва холодильник «надувается». У кого самый круглый - тот и выиграл. Да, если вдруг будете играть – выбирайте РГД-5, они самые маломощные.

Алкоголь тоже вниманием не обходили, но на войне очень быстро все понимают, что значит «знать меру». Хотя случаи, конечно, всякие бывали.

Помню, я в тот день в гости к другой группе пошёл. У них в подъезде в одной квартире была очень хорошая библиотека, захотелось порыться. И вот, перебираю я книги и слышу разговор за столом в соседней комнате, где народ «ужинает»:

- ...да я легко могу из гранаты кольцо выдернуть, скобу отпустить, и пока запал горит - его выкрутить!

- Не, не успеешь...

- Да!? Не успею?! Смотри!

Через пять секунд слышу щелчок запала. Но из комнаты никто перед этим не выходил. То есть они всей тёплой компанией, сидя за одним столом, проверяли – успеет их боевой товарищ вывернуть запал или нет.

Вот такие контуженые герои бывают. Что им духи, да и нахер они им сдались - такие и без духов найдут место для подвигов.

Ну а мы всё-таки доотдыхались. На следующий день, с утра, толком ещё не проснувшись, я стоял в ванной - пользовался услугами унитаза. Ввиду того, что санузел был совмещенный, рядом в ванне были грудой свалены все «мухи» и «шмели». Ну, а поскольку дело было на войне, то части наружной стены в санузле не было. И вот, через этот пролом я вдруг замечаю, что какая-то толпа очень грамотно, перебежками перемещается к нашему дому. Я некоторое время наблюдал за этой группой. Извиняет меня, пожалуй, то, что со сна соображал я не особо быстро, да и сектор наблюдения был не наш. Вот, думаю, кому-то делать нехер, не могли в ППД потренироваться. И тут меня вдруг пробило: ДА ЭТО ЖЕ ДУХИ, БЛЯДЬ!!! Начинаю хватать из ванны всё подряд, и в этот пролом разряжать. С такого будильника все, конечно, проснулись. Духов на ноль помножили.

Позже выяснилось, что пулемётчик у соседней группы на посту заснул. На войне такие вещи не прощают, избили его потом жестоко. А я где-то после пятого выстрела сознание потерял. Помещение было маленькое и замкнутое, поэтому меня волной при выстреле и накрывало. Кровь потом из ушей, рта и горла шла. Записали мне это как первую контузию. Ну, да ничего, за день вроде отлежался. Только при разговорах орал ещё с неделю, слышал очень плохо.

Итак, попали мы на этот праздник суверенитета (чечены себе хапнули, как ЕБН и пообещал) сразу после ВДВшников. Нас командование группировки войск попросило принять участие. Ну, вы помните, да – «Полком за два часа!». Место на банкете нам определили - «зелёный квартал», Дудаевский дворец через дорогу. Сменили роту ВДВ, вернее ошмётки, которые от неё остались, заняли оборону, начали знакомиться с обстановкой. Лица у всех, прямо скажем, растерянные. Глазки за габариты грязных мордочек выходят. Моей группе (я на первой войне сержантом, командиром отделения, работал), с барского плеча ротного один подъезд пятиэтажки достался. Ничо так домик, хрущёвка – пятиэтажка, верхний этаж, правда, «в труху». ВДВшники в ней уже некоторые внутренние стены уронили, чтобы по всему дому, не выходя из подъездов, перемещаться можно было. Лестничные клетки мебелью и бытовой техникой до уровня второго этажа завалены. Хрен пролезешь. В тылу тоже пятиэтажка, пока ничейная, и домик отдельный трёхэтажный. Потом уже выяснилось, что это комбат нам на десерт оставил, так получилось, что мне лично, в составе группы. Перед фронтом здание детского сада - духовское. Очень долго за него перед этим наши коллеги из ВДВ рубились. Покоцано оно от души. Но парни из гордого горного народа оттуда сваливать не собираются. Понять можно, хоть и простреливаемая нами позиция, но если займём, то, считай, ключевая. Короче, сплошные шахматы, это, чтобы вам понять, нужно на схеме показывать. Духи это всё тоже прекрасно понимают. Чуть что - стреляют. Так, что к окнам не подойдёшь. Но воевать как-то надо. На войне инициатива, считай - первое дело. Нужно, чтобы противник по твоим правилам танцевал. Вот командиры и решили – «пригласить духов на тур вальса», а именно – нанести противнику огневое поражение. Подползли к окнам и аккуратно, с надеждой, выглядываем. Не, ну а что, вдруг они там всей толпой во двор выйдут и лезгинку танцевать начнут, а тут мы. Ага, щаз!!! Вот и сидим, в ожидании. Правило есть, «Не вижу, не стреляю». Хотя, при бое в городе 90 процентов расхода боеприпасов уходит на «подавление». То есть, долбишь по этим окнам, чтобы противник просто голову не поднял, пока твои товарищи или позицию меняют, или из «шмелей» – «мух» целятся.

В общем, как на нормальной пьянке, кто первый стакан поднимет. Ну, а потом уже по старой схеме – тостуемый пьёт до дна, хорошо сидим, за тех, кого с нами нет (стоя), за ПЗД (присутствующих здесь дам), и так далее. Ну и у кого-то из духов нервы и не выдержали. Одиночный выстрел, по-моему, даже не в нашу сторону. Наверное, просто меры безопасности нарушил при обращении с оружием, или застрелился от неразделённой любви. И тут «Бахнуло», ВСЯ рота, как сговорившись, начала долбить по этому детскому садику из всего, что стреляет длинными очередями. Да, да, включая противотанковые гранатомёты. По моим прикидкам, точно всё, кроме НЗ, выпустили - нервы. Офицеры голосят - «Прекратить огонь!!! Что творите, дебилы?!». Куда там... «Духи атакуют!!!». Короче, на пинках нас от окон командиры отгоняли. Здание это всё в дыму и пыли от попаданий.

-Эээ, савсэм штоли, да?

Подумали духи.

- А нехуй было выёбывацца.

Подумали морпехи.

Потом уже нам, сержантам, комбат с использованием ненормативной лексики и местных идиоматических выражений, поднося к носу каждого кулак с голову пионера, объяснил, что боеприпасов в «загашнике» НЕТ. От слова «совсем»! И когда будут - неизвестно. Что-то там у них не срослось с доставкой. Пожгли колонну, по ходу.

-И если еще раз!!! Хоть одна сука!!! Без команды командира!!! Бляди тупорылые!!! В штыковую шас пойдёте!!!

Не, ну расстроился человек. А я, так честно, в шоке был. Доходить до меня стало постепенно – здесь не стрельбище, если не ты, то тебя. Не могу я обидеться, и с гордо поднятой головой уйти в закат. Если мы здесь и сейчас их не победим, отрежут мне эту гордо поднятую голову. И очень повезёт, если начнут от меня запчасти отрезать именно с головы. Уже насмотрелись.

Прошёл ещё примерно час. Старшие командиры поняли – инициатива подчинённых это, конечно же, хорошо, но нуивонафиг. Ротный собирает командиров групп на постановку боевой задачи. Я уже потом, на второй Чеченской, офицером, понял, самое страшное на войне – это потеря управления. Да и Великая Отечественная – очень яркий пример. В любой непонятной ситуации начинай руководить, подавай чёткие и внятные команды. Покажи бойцам, что ты не растерян. Всё по плану. И даже эту «полную жопу» ты предусмотрел, и знаешь, как из неё вылезти.

Вот до нас и довели «замысел боя», соорудив из кирпичей на полу макет местности, ротный изложил. План был гениален и в тоже время прост, как чертёж лома в трёх проекциях. Итак, по пунктам.

Пункт первый - к нам прибегают злые, вооружённые чечены.

Пункт второй – мы всех убиваем.

Пункт третий – наказание невиновных, награждение непричастных.

Пункт четвёртый – всё.

Шедевр, бля! В заключении ожидаемый вопрос.

- Доложить по боеприпасам. Новиков, начнём с тебя.

Я сделал удивлённое лицо и начал.

-Есть! Эээ…

-Короче, ясно всё с тобой. Что у тебя есть и много?

Я перед этим по своим точкам пробежался, и понял – «груздь и пычаль».

- Битый кирпич и плевки во вражьи рожи, тащ командир!

- Опять умничаешь?!

- По магазину и паре гранат на каждого. Вьюк «Шмелей». Три «Мухи». Гранаты для  подствольников – по нулям, но, знаю, где есть, и много.

- Тааак, в этом месте поподробнее.

- Вот здесь (ткнул в макет патроном), Камаз подбитый, тентованный. Кабину, походу, из РПГ разворотили. Тент частично сгорел. Под ним цинки. По виду от ВОГов подствольников. Но, по свету не пролезем. Только по темноте. У духов здесь ПК с фланга.

Ротный аж засветился от радости.

- Дорогой ты мой, сержантище. Если мы щас этот Камаз себе отожмём, то можно будет войну Америке объявлять. Вот через два часа, как стемнеет, этим и займешься.

- А мы ещё два часа продержимся?

- Да куда мы нахрен денемся. Тем более, духи вашим дебютом ооочень впечатлились. Наверное, думают, что у меня папа на патронной фабрике работает.

Через два часа, как стемнело, плотной группой поползли к этому Камазу. Вроде близко, 200 метров, но показались они нам очень длинными. Ну, ещё бы. По такому «Сталинграду», да ещё под носом у духов.

Ночью, кстати, в Грозном в это время было очень красиво. Настолько страшная картинка, что аж завораживает. Горит что-то на горизонте очень сильно, нефтяные ёмкости, по ходу. Техника битая на фоне домов порушенных. Трассы в небо уходят. Ракеты осветительные висят. В кино такого точно не увидишь. А здесь – впечатления на халяву. Крррасата.

Доползли до этого Камаза вшестером. Вытащили по два цинка на брата. Ну да, по габаритам такие же. Ну не видел я других цинков для ВОГ-25. Точно эти. Как обратно доползли, пересказать не могу. Слов у меня нет. Одни эмоции. Но бросить на полдороге такое добро «жаба смету не подписала». Уже на своей позиции начали делить. Нас уже стая товарищей с нетерпением ожидала. Делили всё по справедливости. То есть, совсем не поровну.

- Это тебе. Это снова тебе. Это канешна тебе. Это опять тебе. Чо ты хапаешь?! Чо ты хапаешь?! Так! Я себя не обделил? Нет, нормально.

И вот как только мы эти цинки вскрыли - сначала тишина повисла гробовая. А потом такой мат трёхэтажный стоял, что я думал, духи в плен сдаваться начнут. В цинках снаряды были 23-х миллиметровые. Для «Шилок», маркировку на них ночью не разглядишь. Да и вскрывали-делили тоже в темноте. Зажги, попробуй, фонарик какой, если жить надоело. Даже курить нельзя. Огонёк от сигареты за триста метров в ночнике как фонарь светится. У ротного аж слёзы на глазах от обиды.

Меня, если честно, отходняк колбасить начал. Отчаяние лютое накатило. Вот что теперь делать? Меня же грохнут завтра, прям с утра! Но тут страх отступил. Устал я уже бояться. Нет, ну действительно, сколько можно? Содрал всю сбрую с себя, и пополз по «полю боя» шмонать боеприпасы по трупам. Ничего так, удачно.  Как первый раз приполз, бойцы на этот подвиг посмотрели, повздыхали и присоединились. Вот и получилось – «Не говори мне, что ЭТО невозможно сделать, а придумай, КАК!».

С утра ещё один «подарок» нашли - почти полный цинк патронов 7,62 УС, в подвале дома валялся. А АКМС с ПББС у нас был, ВДВшники, когда уходили, оставили. Хорошая машинка, снайперу нашему вручили. На первом этаже он сел. Из глубины комнаты стрелял. Очень он нас с утра выручил.

Утром – вторая часть Марлезонского балета. Но уже всё намного проще было - «миномётка» наша развернулась, наконец-таки. Очень это приятная картина – разрывы своих 82-х мм. мин в боевых порядках атакующего противника. Настроение очень поднимает. Мы со своей «стрелковкой», считай, так, на подхвате. А потом БТР примчался, под завязку боеприпасами забит. Водила, точно придурок, под таким огнём по улицам кренделя выписывал, что  «мама не горюй». О том, что будет дальше я, честно говоря, уже не думал. Хотя сам себе до сих пор объяснить не могу. Как?! Как, сцука?! Я эту неделю января в Грозном пережил. Парадокс, бля!

Очень много лет с того момента прошло. НО!!! Я теперь точно знаю. Что бы в жизни у меня не случилось, это не ПЕСЕЦ.

ПЕСЕЦ - ЭТО КОГДА БОЕПРИПАСЫ ПРИ ВРАЖЕСКОЙ АТАКЕ ЗАКОНЧИЛИСЬ!!!

Офицер из парашютно-десантной роты, судя по его внешнему виду, не спал, не жрал и воевал «нон-стоп» все последние трое суток. Их первым эшелоном вводили, а мы только приехали. Он некоторое время смотрел как будто сквозь меня, а потом устало огрызнулся:

-Слышь, Новиков, морской волк недоделанный, понимай как хочешь, только заткнись и слушай. А, хотя не, отставить, заверни-ка чё-нить в воспитательных, и одновременно развлекательных целях, как ты умеешь.

- Есть, тащ гвардии капитан. ДА, БЛЯ! БАБУШКУ ИХ В ПЕРЕХЛЁСТ, ЧЕРЕЗ КЛЮЗ РАКОМ! И ТРИППЕРНОГО ОСЬМИНОГА ЕЙ В ЖОПУ!!! САПОГОМ УТРАМБОВАТЬ!!!

Ффу, а и вправду отпустило. И парни зашевелились, вышли из лёгкого ступора.

Офицер замер в восхищении. На лице его расплылась блаженная улыбка:

- Вот, сука, где ты только нахватался? Давно к тебе прислушиваюсь, ты мне обязательно полный справочник составишь, в пяти томах. Чё ж я-то так не умею?

- Да я «потомственный». Папа - военный моряк - генетика, наверное.

***

Нашу первую ДШР ввели не сразу. Первыми из нашего ДШБ в город вошли ПДР и 3-я ДШР.

Мы въезжали в город на БТРах. Как я не описался — до сих пор осталось для меня загадкой. В триплекс смотришь — ну точь-в-точь начальные кадры «Терминатора». По обочинам — груды сгоревшей техники, из люков свисают обгоревшие трупы, запах такой, что, кажется, вот-вот вывернет. Дома горят. По броне пули щёлкают. Пару раз гранаты из РПГ мимо пролетали. Техника прямо по мёртвым телам скачет.

Я потом смотрел, тела там в сантиметровые блины раскатали. Не сплошным ковром, конечно, но много.

В общем, подошли бы ко мне сразу после такой «ознакомительной поездки», и спросили: «Домой поедешь?» Вот ни секунды бы не раздумывая, заорал в голос: «Конечно да! И прям щас!!!»

А потом ничего, пообтёрся, привык, даже начало нравиться.

Но в тот, наш самый первый день на войне, мы испытали настоящий шок. Как вспомню, какими крутыми мы себе казались, когда рвались на войну - смешно становится.

Ну вот вошли, определили нам занимаемые позиции. Из наших окон «Дудаевский дворец» хорошо виден. До него метров триста максимум. Хорошо хоть, что наша позиция с той стороны, где торец, и окон мало. А то бы вообще нам «дали жизни». Хотя, и так мало не показалось.

На позиции мы меняли роту «псковичей», в строю у них осталось 16 человек. Хотя у ВДВ-шников и роты маленькие - человек по 70, но всё равно впечатляет.

Тут же в броню загрузили своих убитых и раненых. Мы, хоть и «двойным комплектом» ехали (для справки - в БТР влазит 27 морских пехотинцев в полной боевой выкладке, по ТТХ — максимум 11, по штату 9), но, слава богу, их всё равно раз в пять меньше -разместили нормально. Но блин, это же потери за какие-то три дня боёв! Что же дальше будет?!

В голове пусто, и только лихорадочно прыгают и несутся по кругу одни и те же мысли:

«Зачем я сюда попёрся? Я отсюда живым вообще приеду?! Меня дома, в ППД, девушка ждёт! Я ж жениться обещал! Я к маме хочу!»

Но ничего. Разгрузились — погрузились, и начали учиться воевать. А главное —побеждать. На войне ведь чаще всего так: не победил — не выжил.

Молодой сорвался на крик.

- Ошибки! Тут кто-то говорит про ошибки?! Это называется провал!

- Успокойтесь. И давайте вместе найдём выход из сложившейся ситуации. Итак, я бы хотел получить ответы на следующие вопросы: для чего вам нужна группа высококлассных пилотов именно на этом участке фронта, почему вы не можете привлечь для обеспечения безопасности её работы своих специалистов? И причины того, что вы отказываетесь предоставить нам соответствующее вооружение и оборудование? Только после этого я готов продуктивно с вами сотрудничать. В противном случае просите Берлин предоставить вам другого специалиста.  

Молодой надолго задумался. Но, ответил.

- Общую теорию вы знаете. Углубляться не будем. Скажу коротко - от действий вашей авиации именно в этот период, и именно на этом участке фронта зависит стабильность «точки вариативности». Да и, судя по тому, как активно нам противодействуют оппоненты в нашей реальности, они тоже имеют здесь свой интерес, и именно в этой точке. Этих точек, на самом деле, очень мало, и они известны в других реальностях. Мы просто знаем, что ваша авиация должна просто выполнять все свои задачи согласно плану. А ей начали мешать. Вернее, вообще срывать её работу, фактически полностью. И сорвали. Повторяюсь, нам интересен только этот участок фронта, и именно в это время. По всем расчётам, уничтоженная авиагруппа должна была обеспечить вам здесь полное господство в воздухе, а также работу базирующейся в районе авиации. Своих специалистов мы не можем привлекать, в связи с тем, что в ход событий нельзя вмешиваться бесконечно, это чревато непредсказуемыми последствиями. Их можно только аккуратно подкорректировать. Да и протаскивать в другую реальность людей и, главное, груз, без ограничений, мы пока не в состоянии. Это очень энергозатратное мероприятие. А по оборудованию…. Ну, представьте себе, что-либо попало в руки противника, и он смог воспользоваться этими технологиями? Тогда смысл нашей затеи вообще теряется. А как пойдёт развитие событий здесь, не знает уже никто, даже в теории. Если и можно что-либо предоставить вам из техники, так это то, что не смогут даже объяснить чисто физически здесь в течении ближайших пятидесяти лет. У меня, кстати, есть разрешение на это. Причём, строго с операторами. Сегодня я его получил. Повторяюсь. Нам нужно ваше господство в воздухе. Но, не любой ценой, для нас, а аккуратно. Итак. Я бы хотел выслушать ваши рассуждения на тему, как нам этого достичь.

- Спасибо. Мои надежды оправданы, более чем. Итак, позвольте мне порассуждать вслух. Общая идея операции, можно сказать, хирургическая. Значит, здесь нам нужен скальпель, а не кувалда. Простой концентрацией огромных сил, этот вопрос не решить. Хоть у нас и есть такая возможность. Из трёх аэродромов, имеющихся у Люфтваффе в этом районе, как это и ни прискорбно, наиболее безопасен именно тот, при следовании на который погибли пилоты. Мы допустили единственную ошибку – имели дыру в системе безопасности на ежедневном маршруте выдвижения колонны. Пошли на поводу у старшего группы. В ближайшем гарнизоне проще обеспечить комфортный отдых пилотов, чем на аэродроме. Принимаю решение - следующую группу пилотов разместить непосредственно на аэродроме. Все непосредственные ресурсы на срок деятельности, а это три месяца, разместить там же, под усиленной охраной. Аэродром перевести в режим «закрытый гарнизон». Никто и ничего туда не заезжает и не выезжает. Только единичные посещения с сопровождением сотрудников безопасности. Других выходов я не вижу.

- Ну, что ж. Разумно. Следующая группа прибудет через три дня. Она резервная. Мастерство пилотов и морально-психологическое состояние значительно хуже первых. Если честно, то, по сравнению с первыми, сброд. Первые были идеологически мотивированы. Эти, уже наёмники, законченные авантюристы. Хоть и лучшие. Искали по всему нашему миру. Вместе с ними прибудут электронные системы слежения и целеуказания, вместе с операторами. Я вам гарантирую, что в радиусе километра вокруг аэродрома они смогут пересчитать всех зайцев ночью. Но, меня очень волнует вопрос о наличии в районе той русской группы. Какой информацией о них вы обладаете?

Доктор недовольно скривился.

- Ну, мы имели с ними, скажем так, ознакомительную встречу. Скажу честно, её итоги нас не обрадовали. Их двое. Отличная тактика. Прекрасная физическая форма. Высококлассные специалисты. Уверен, они поняли уже, что в районе аэродрома мы ищем именно их.

- Эээ…. Если я вас правильно понял, герр Доктор, два русских диверсанта, на протяжении трёх месяцев, кошмарять всю вашу систему безопасности? А где же все эти батальоны специалистов и обширнейшая агентура? Группы профессионалов?

- Согласен. Очень обидно. Но вот теперь я на сто процентов уверен, что они из вашей реальности. Абсолютно другая тактика. Я бы даже сказал, другое мышление. Подготовка? Ни у кого такой в этом мире нет. Она, просто, другая. Я не могу даже представить ход их мыслей. Дерзость и наглость запредельные. Планируют всё, как шахматисты. Это даже уже не военные. Очень гибкое мышление. Очень хочу получить их живыми.

- Постараюсь вам помочь. Оборудование пребывает сегодня. Пилоты, как я уже и говорил, через три дня. Подготовьтесь к их размещению.

На первом аэродроме, где мы со Смолом занимались тюнингом немецких штурмовиков, картина называлась – «Кошмар диверсанта». Лес был вырублен и вывезен в радиусе трёхсот метров от охраняемого периметра. Причём вырубка и расчистка ещё продолжалась, силами сотни гражданских мужиков под охраной. Логично. Военнопленных не привлечёшь. Сбегут. А у этих семьи, считай, в заложниках. Расчищенные места сразу же очень плотно минировались. Таблички повсюду. Средств ПВО было уже в трое, против прежнего. Но, трава ещё на «взлётке» не примята. Боевых вылетов нет.

На втором, где мы «на совещании при постановке боевых задач на вылет» выступили, всё ещё хуже. Всё то же самое, только вышек, с пулемётными гнёздами и прожекторами, значительно добавилось. На первом, походу, чуть задерживаются. То же самое будет.

Взбодрили мы немцев. Только вот выглядели эти два, как временные. Хоть и хорошо укреплённые. Что-то капитального на них не строилось. Да и в стороне они от крупных гарнизонов. Тут только на свои силы по охране и обороне немцам надеяться можно, хоть и сил этих стало значительно больше. «Хиви», судя по мордам и шевронам на обмундировании.

Открыли «Совет в Филях».

- Смол, чо думаешь?

- Не. Не наши клиенты. Тут, на этих двух, супротив последнего, общага какая-то. Как тот лагерь под Грозным, «Акула 4». Помнишь? Ну, откуда мы в город входили. Андреевская долина. Такое же всё. Хоть и порядок немецкий. Видно, что на скорую руку, хоть и качественно. До распутицы. Раскиснут по осени аэродромы – перелетят.

- Тоже так мыслю. Да и суета совсем другая. Без задора как-то. Видно, что начальство, хоть и поимело всех и вся, но рукой махнуло. Просто, «Выполнить – доложить». Нам, точно, только третий интересен. Но, эти в уме держим. Придумаем ещё что-нибудь.

- Кто б сомневался? Интересно на нимб твоего ангела хранителя глянуть.

- А чо у него не так с нимбом?

- Обгрызенный он. Погрыз он его уже, от бешенства. Впахивает, бедный, как проклятый.

- Ой, можно подумать. А у твоего?

- У моего ровно всё. Сияет. Он его, кажинный день, слезьми своими горючими моет.

- Ну вот, видишь? Всё у нас с тобой работает. Пошли к Василю в деревню.

Пока шли к деревне, в глаза бросилось, как живность в нём очень энергично своими делами занимается. Понятно. Партизан в районе нет. Немцы по лесу не бегают. Мы «фулюганили» за тридцать километров отсюда. Пересидели весь кипишь. Впечатлениями зверьё между собой уже поделились, типа, «Бесуют, прям, как наш пьяный лесник Петрович, до войны.», и пошли своими делами заниматься.

Деревня, куда пошёл Василь, была достаточно большая. Дворов на двести. Народ сидел по домам. А вот полицаев на улице было на удивление много. Причём шлялись они целенаправленно. Понятно. Усиленное парное патрулирование.

- Так, смотри. Деревня большая. Всех разогнали пот дворам. Сумерки уже. Но вот утром пастухи скотину погонят. Пасут её пацаны. Вот, утром с пастушком за жизнь и перетрём.

- Понял.

Утром из деревни выгоняли стадо, аж четверо пацанов. Мы подождали, пока они дойдут до пастбища, и пошли туда по опушке леса. Пацаны расположились в теньке под деревом. Подходим.

- Привет, пионеры.

Мордочки у пионеров не испуганные, но настороженные. Судя по реакции – малолетние отморозки. Наши люди. Уважаю.

— Значит так, дружина, Василя знаете? Он не местный. Две недели назад прийти к вам в деревню был должен.

- Дяденьки, а вы партизаны?

- Таки шалом! А вы евреи?

- ???

- А чо вопросом на вопрос отвечаете? Старший кто?

Я добавил метал в голос, и мальчишки встали по стойке «смирно».

- Вроде как меня назначали.

Ответил самый старший.

-  Молодец! Вольно! Садись! Короче, что по Василю?

- Ну, знаем, конечно. У тётки евоеной живёт.

- Отлично. Передайте ему, пусть завтра в полдень, к бочагу, вон там ,у опушки, подойдёт.

Я указал им рукой направление на «точку рандеву».

- Передадите?

- Да, конечно. Можно и сейчас сбегать.

- Нет. Сейчас не надо. Как стадо в деревню пригоните, так его найдёте, и передадите. Скажете, доктор евоный, которые ему башку лечил, про него спрашивает. Всё. Спасибо. Пойдём мы.

- До свидания.

Когда мы отошли от пацанов, Смол начал задавать вопросы.

- Командор, а чо ты их на инфу не прокачал? Да и с Василём нам встретиться, чем быстрее, тем лучше.

- Мы их не знаем. Совсем. А начнём интересоваться, сразу видно, в чём наш интерес. Проболтаются кому, дойдёт до полицаев, придётся весь гарнизон в деревне вырезать. Хлопотно это. Если сейчас кто из них за Василём сорвётся. Необычно. У них стадо. А они работу похерили. Опять вопросы.

- Ну ты параноик.

- А то. Вот поэтому мы с тобой и до сих пор живы.

- А почему именно у бочага стрелку забил? Далеко же ведь от околицы.

- Туда подойти можно, но только через поле. А это больше километра. Если хвост за ним будет, сразу спалим его. Василь в лес зайдёт, и через сотню метров потеряется. Дистанцию этому теоретическому «хвосту» рвать придётся. Да и посмотреть надо, может, кто нас с Василём у бочага ждать собирается. Так. Сейчас наблюдаем дальше. Ближе к сумеркам отходим, и оборудуем место на ночёвку. Перед рассветом к бочагу. Всё проверим, и залегаем вон у того угла леса. Как раз, метров триста от точки.

С утра сделали всё, как и планировали. А вот с «хвостом» я правильно угадал. Полицай один за Василём увязался. Ну, родной, ты сам свою судьбу выбрал. Аккуратно подошли к бочагу и увидели, как этот полицай взял в охапку мальчишку. Винтовку свою к дереву прислонил.

- Бог в помощь. Воспитываешь? Руки подними, пока дырок в тебе не понаделали.

Когда аккуратно и качественно его связали, начали беседу за жизнь.

- Здарова, Василь. Как здоровье? Не беспокоит?

Василь явно обрадовался.

- Здравствуйте. Спасибо. Всё зажило почти.

- Этого знаешь?

- Конечно. В соседней деревне жил до войны. Счетоводом в колхозе работал. Мужики его смертным боем избили. Как не прибили, непонятно. К пацанам приставал. Выгнали из деревни. Как немцы пришли, он и вернулся. Говорят, в городе жил.

Я озадачился. Но не удивился. В трудные времена всегда накипь всплывает, и герои себя проявляют. А «болото», оно и в Африке «болото». Ему всё равно, под кем жить. Его никогда и не видно.

- Тааак… Понятно. А ну ка, свали отсюда. На полчасика.

Я перевернул этого «сексуально, альтернативно, ориентированного» ногой на спину.

- Ну что? Допрыгался, болезный? Содомским грехом страдаем? Представитель сельской интеллигенции куев. Я сейчас задаю вопросы. А ты на них очень быстро отвечаешь. По-другому никак.

Взгляд злой. Глаза бегают. Понятно. Ну нет времени у меня его к беседе «готовить».

- Понял тебя. Смотри. Врать грамотно, бля, очень сложно. Правда - это факт, там выдумывать не надо. Поэтому, человеку времени на обдумывание ответа не нужно. Да и по роже видно, когда человек врёт, а не умеет. Глаза он отводит. Экать – мэкать начинает. Паузы тянет. Я знаю, меня очень хорошие специалисты готовили. Пытать тебя я не хочу, и не буду. Просто, ну покажу тебе, как может случиться, если я вдруг подумаю, что ты врёшь.

Заткнули ему рот кепкой, и я выстрелил ему в ступню. Глушители у нас на пистолетах уже установлены. Минут пять он извивался от боли, пускал сопли пузырями, и лил слёзы. Вытащили кляп, начали разговор. Разговор вышел очень короткий. В плане информации, это даже не «ноль». Это какие-то бесконечно большие, отрицательные величины.

- Так. Всё. Спасибо. В аду с тобой разговор продолжим.

Когда «проводили в последний путь» гея, крикнули Василя. Труп на него абсолютно никакого впечатления не произвёл.

- Так. Смотри. Помощь твоя нам нужна. Тебе держит здесь что?

- Наоборот. Для тётки я здесь и обуза, и нахлебник. Сама мне каждый день говорит.

- С нами пойдёшь? Потом расскажу, что и как. В пути лучше молчать и слушать.

- Да я завсегда с удовольствием. Воевать же надо.

- Осади, воин. Пошли

Выручили нас птички. Прям, как по всем учебникам – Сороки. Вот не знаю, кучу объяснений по поводу их поведения читал. Типа, и гнездо рядом. И природное любопытство и интеллект. Но вот если они видят группу решительно настроенных, злобных, вооружённых людей, всё - будут летать вокруг и орать, как потерпевшие. Причём на ту же толпу грибников они могут не среагировать вообще. Флюиды чувствуют, что ли? Орали они вдвоём и слаженно, перелетая по верхушкам деревьев и двигаясь в нашу сторону. Быстро отскочили в сторону, упали, замаскировались. Мда…. Сразу видно и понятно, что идут немцы. Ордрунг есть Ордрунг. Уважаю. Грамотно передвигаются. Головной дозор – пара.  В пределах видимости, а это сто метров (лес всё-таки, но без подлеска) - «Ядро» группы (командир в голове, его по поведению видно, активнее всех башкой крутит и оглядывается, не забывая материть сорок). Замыкающим в «ядре» - радист. Тыловой дозор (метрах в пятидесяти). Идут молча, «волчьим шагом», смотрят под ноги, и по своим секторам. Сразу видно, умеют. У всех МП. Ни пулемётчика, ни снайперов нет, на длительный бой с превосходящим противником не рассчитывают.  Стопудово, «поисковая» за нами. Пока проходили мимо, я даже дышать перестал. Пропустили их мимо себя. Выждали минут десять и пошли по их же следам, но в обратную сторону. Оппааа… А вот это интересно. Они вокруг аэродрома ходят. Почти так, как мы и планировали. Понятно, патрулирование района. Короче. В будущем, нам здесь ничего не светит. Уходить надо, как фугас по назначению используем. Иначе выкупят нас, рано или поздно. Да и не может эта группа быть одна. Слишком большой район для патрулирования. Так что план здесь может быть только один. Отправляем в стратосферу с помощью фугаса автобус с пилотами, и шустро валим из района. Ну, а дальше будем посмотреть.

На аэродроме уже кипела работа. Движки самолётные ревели так, что можно было ходить вокруг этого аэродрома хоть с оркестром - нихрена вокруг не слышно. Все расчёты ПВО и охрана на вышках, на местах. Периметр оборудован очень толково. Табличек «Хальт Минен» значительно прибавилось. Рабочая суета. Походу полёты запланированы.

В «нашей» роще оборудовали лёжку. Хотя, «роща» это, скорее, условно. Так, два десятка деревьев, насквозь просматривается. Благо, до леса метров сто. Да и до аэродрома пару километров. Была бы ближе, сто процентов её бы вырубили.  Прикинули пути отхода. На всякий случай, оборудовали лёжку, как огневую позицию. Мало ли? Очень вдумчиво и качественно замаскировались. Тут уже, действительно, заметить нельзя. Можно только наступить. А полёты сегодня на аэродроме были. Вот только летали парами и группами. Крутили фигуры разные. Походу, воздушные бои отрабатывали. Ну, ничего. Развлекайтесь, пацаны… В последний раз.  Подготовили кабель. По уму бы, схему подключения другую надо. С контролем цепи. Но, как говорится, «за неимением гербовой, пишем на обычной». Я начал вдумчивый инструктаж Смола.

-Смотри, всё, что нам надо, мы уже увидели. Наше цель – пилоты в автобусе. Одно меня волнует, их в два раза меньше, чем нужно.

- Ну дык, может случилось чего у них в селе, где они расквартированы. Пьянка какая, стихийная. Сам же знаешь, что «стихийные», они намного страшнее «плановых». Может, нажрались двумя эскадрильями, и попёрлись к диверам из «Бранденбурга» выяснять, кто круче. Помнишь, как мы в ППД  с разведбатом рубились? Вот щас раны, с бодунища, и зализывают.

- Ага – ага… Или с комендантской ротой. Там вечно мордовороты служат.

- А я про что?

- Ладно, хватит воспоминаний. Короче. Сейчас залегаем. Дышим через раз. С тебя наблюдение за тылом. Как солнце садится, спим по очереди. Фугас рвём под колонной, как они утром на аэродром поедут. Потом отходим броском к лесу. Пока к нему ломимся, бежим, строго прикрываясь рощей.  На броневиках два МГ. Для них эти триста метров – не дистанция. Сбреют. По лесу - как олени. Пофиг на скрытность. Стопудово, к этому месту все немецкие патрульные группы ломиться будут. Выходим в эту точку (я ткнул кинжалом в карту). Там уже думать будем. Готовься работать на «отрыв от преследования». Чуйка у меня, что нас просто так не отпустят.

- А потом?

— Вот честно - сам ещё не знаю. Вроде, на всех трёх аэродромах мы с тобой уже отметились. Но здесь - самое сложное. Сам видишь, по сравнению с этим те два, считай, и не охранялись. Так, от партизан с берданками и вилами.

- Понял. Толково. Да и не придумаешь здесь уже ничего.

Через час наблюдения Смол толкнул меня ногой. Я обернулся. Шевеля одними губами, Смол выдал, что по опушке леса идёт группа. Ну, всё правильно. Молодцы немцы. Одно не учли, что фугас мы задолго до готовности аэродрома заложили. Да и психология здесь сыграла. Роща эта, как укрытие, так, одно название. В лесу, что в ста метрах, замаскироваться намного проще и логичнее. Откуда немцам знать, что кабеля нам только до рощи этой и хватило. Странно, кстати. Такие рощи очень часто на полях встречаются. Говорят, что не вырубают их, потому что, в это место, много лет назад, камни свозили, когда поле чистили. Потом поле разрасталось. Лес постепенно вырубался. Вот такие островки и получились. А камни эти поднимать, из земли выковыривать, уже никто и не хочет. Муторно.

Ночь прошла спокойно, хотя немецкие группы проходили мимо регулярно. То ветка треснет. То заяц пробежит, как не в себе. То птицу с ветки спугнут. То тени на фоне берёз мелькают, небо чистое, да и луна полная. Нет, всё. Сюда теперь соваться – без вариантов. Будем что-нибудь другое думать.

Утром услышали приближение колонны. Построение то же. Но, как ближе она подтянулась, я увидел, что автобусов ДВА. Понятно. Рвём фугас под задним мостом первого. Интервалы между машинами меньше десяти метров. Да и дорога с ухабами, скорость у них километров 20 в час. В правой руке я держу батарейку («крона»). Один конец я уже присоединил. Второй – вокруг большого пальца намотан. Вижу в бинокль пилотов, как рядом стою. Благо, «десятикратник». И тут… Опаааа…. Ну, спасибо, Вам. Господин генерал. У одного, что головой к стеклу прислонился, в ухе наушник от плеера. Я Проводок чётко вижу. Всё. Пора. БАНГ !!!

У первого автобуса оторвало заднюю часть. Переднюю подкинуло и, перевернув, отшвырнуло. Там, точно, все «двухсотые». Второму повезло больше. Весть помятый, он валялся на обочине. Всё. Если и целый там кто, то, это не больше десятка, остальные - хорошо помятые, если не «двухсотые». Пока не осела пыль, и охрана аэродрома не посыпалась с грузовиков, мы ломанулись к лесу. Пулемётчики на бронетранспортёрах нас не заметили. Стрелять начали, когда мы уже метров на сто в лес углубились. Да и то, как щёлкали пули по стволам деревьев, было понятно - стреляют наугад. Но, нам не совсем повезло. Лес был смешанный. То берёзы, то сосны, то ели. Пятнами. Подлесок так же. По нам ударили с двух стволов, как раз когда такой сосняк и пробегали. С фланга. Дистанция была больше ста метров. Для МП это, считай, уже предельная, хоть и пишут, что у него прицельная дальность стрельбы – двести метров. Да ещё и мишень не по открытому месту бежит, а среди деревьев мелькает. Ну – ну. А тут, по движущейся цели, длинными, внезапно… Короче, попасть нереально. Но на хвост нам сели плотно. Хорошо, мы всю ночь отдыхали, давайте побегаем. Тем более такой вариант развития событий я рассматривал. На бегу скомандовал:

- Смол, по команде, стой! Прижмёшь огнём.! Тридцать секунд!

Как выбрал место, подал команду и выдернул из подсумка гранату. Запал я заранее вкрутил укороченный. Бечёвку уже отрезал. Пока Смол долбил длинными в сторону противника, поставил растяжку на высоте пояса. Немцы залегли, и «поливают в белый свет, как в копеечку». Ничего. В себя прейдут через секунд двадцать. А нам больше и не надо.

- Готов! Вперёд!

Указал Смолу на растяжку, чтобы не сорвал ненароком. Выпустил один магазин в три очереди, в ту же сторону. И мы опять побежали, но с гораздо большей скоростью. Адреналин, всё-таки… Секунд через тридцать хлопнуло, и два голоса заголосили дурниной. Вот так, пацаны. Теперь у вас ещё и раненые на горбу. Так что или заканчивайте по лесу людей кошмарить, или группу половиньте. Вам раненных обслуживать и к медикам волочь. Ну, а с половиной вашей группы у нас шансы уже будут, хоть и небольшие. Лес опять пошёл вверх, и стал значительно реже. От моей растяжки уже километр примерно.

- Выберу место, залегаем!

- Стой! К бою.

А вот здесь уже немцам не повезло. Нервы сыграли. Злость за раненных сработала. Это типовая ошибка при преследовании – «Противник бежит. Противник испуган и потерял волю к сопротивлению. Надо просто его догнать. Опасности он уже не представляет.» Понимаю. Но пацаны не знали, с какими злобными и хитрыми кадрами они связались. Бежали они такой плотной группой, что мы их срезали в две очереди. Метров с тридцати. Причём, ПББС на «Витязи» навернуть мы успели. Так что куда делась половина группы, для оставшихся с ранеными уже загадка. Звуков боя они не услышат. Как раз нам фора, на пару часов, максимум. Одно жалко. Среди этих шести радиста не было. Так что сейчас у них «план перехват» и всё такое…

Через два часа были в намеченной точке. Пятнадцать километров от аэродрома. Всё. Оторвались.

- Стой. Привал. Час. Отдыхаем. Думаем. Смотрим по сторонам внимательно.

Скинули рюкзаки. Начали совещаться.

- Ну, вот, собственно, и всё.

- Что, всё?

- Спалились мы. Теперь они точно знают, что нас двое. Если листовку в лесу увидим, на сосне приклеенную, с нашими рожами – не удивлюсь.

- Ага. Типа: «Геры кабаны! За информацию об этих двух уродах немецкое командование гарантирует вознаграждение – мешок желудей!»

- Почему нет? Вполне. Значит, слушай: сейчас идём к тем двум первым аэродромам. Чисто на посмотреть. Что там, и как? Жалко, что деревень вокруг, считай, не осталось. Немцы вокруг пожгли все мелкие. Нам информация нужна. Пленного добывать, что ли? Эх, Василя бы сейчас нам. Да где ж его взять?

- Как где? Он же говорил, куда пошёл. Ты забыл, что ли?

- Не помню такого. Может, он без меня с тобой на эту тему беседовал.

- Понятно. Ты, как обычно. Все вокруг дебилы, один ты умный. Знай и люби свой личный состав.

- Отставить дискредитацию командира, как профессионального разведчика! Показывай.

Я развернул карту.

— Вот здесь.

- Ага. Большая деревня. Значит, слушай: сегодня к аэродромам, рысью. Круг вокруг каждого. Там же ночуем. И потом к деревне Василя. Кстати, у одного пилота, что в автобусе ехал, из уха наушник плеера торчал.

- Опааа…. Тааак. Интересно. И чо нам теперь ждать? Ночников с тепловизорами у охраны аэродромов? Или электроники на периметрах?

— Вот, честно, не знаю. Но, следующую подлянку надо очень хорошо продумать. Нет у меня больше желания по самолётам из кустов пулять. Чота напрягает меня это.

- Есть идеи?

- Да идей-то полно. Вот как нужную выбрать? Это вопрос. Ладно. Пошли посмотрим, чем немецкие асы занимаются, и потом уже к Василю. Но вот чуйка у меня, что нам только наш третий аэродром и нужен.

- Мда? А чо морда рассеченная вся?

- Да, когда лётёхой служил, там специальность уже обязывала. Хошь – не хошь, займёшься…

- Да, это понятно. Как и то, что ты военную удачу, уже на автомате, за хвост дёргаешь.

На аэродроме ни самолётов, ни техники не было. Но вот возня шла активная. Вырубался подлесок и кустарник в окружающем лесу. Ставились вышки с прожекторами и пулемётами. Если посчитать… Да здесь уже рота охраны, и это только на аэродроме, задействована. А ещё и гарнизон в селе… ПВОшники… В общем, только охраняет здесь батальон минимум. Счетверённых двадцатимиллиметровых пушек мы насчитали аж шесть батарей по четыре орудия. Они могут в радиусе километра лес просто сбрить. Очень плотно минировался периметр. Усиливалась система ПВО. Да и капониры для самолётов тоже делались более обстоятельными. Короче, как ни крути, а толковую позицию, метров за триста, мы здесь уже не найдём. Даже не буду голову ломать. Она то, может, и есть, а вот занять её, и, самое главное, отойти с неё потом – без вариантов. Мы и сами точку для наблюдения только за полкилометра от предполагаемого места целей найти смогли. Правда, как обычно уже, дерево, с минированием подходов. Ага. «Минирование», правда, уже символическое, гранат у нас – четыре штуки. (У немцев их не оказалось). Не затем они в лес шли. Воевать, по-взрослому, не планировали. Хотя, странно. Слишком самоуверенно. Я таким на своей первой войне был. Сейчас у меня это, слава Богу, дааавно прошло. Поэтому и жив, кстати.)  А вот повторяться в нашем деле нельзя. Действуешь по шаблону – живёшь мало. Но ничего более удобного придумать не смогли. Движуха на аэродроме слишком активная.

Ладно. У нас «козырь» есть – фугас под дорогой, в дренажной трубе. Конкретный такой. На атомы что угодно распылить можно. Так что тупо ждём, наблюдаем. Понятно и ясно, будут этот аэродром использовать, причём активно. И, судя по его обустройству, очень важен он для немцев. Да и, по-моему, самый удобный он из трёх. Те два, как-то, «на скорую руку» оборудованы были. Против партизан – нормально. Против нас - уже не очень.

Одно огорчает, нам этот объект уже не по зубам. Так, с кондачка, как на других, уже не провернёшь. Нам бы агента из ближайшего села. На аэродроме этом казарм для лётчиков и обслуги с расчётами артиллерии ПВО нет. Значит, в селе жить планируют. Под охраной гарнизона. Интересно. А, впрочем, надо сходить, посмотреть. Что там, и как. В идеале, Василя бы с собой притащить. Как засланный казачок бы сработал. Но, ну его нафиг. Если что, Василь уже слабое звено. А, обычно, где тонко, там и рвётся.

- Смол, сворачиваемся. Идём к селу. Ходим кругами вокруг, смотрим. А то третий день - и всё бес толку. У них, походу, этот субботник никогда не закончится. Хоть и напихали они здесь всего, по беспределу.

- Есть, понял. Грамотно, командор, уважаю.

- А то, могём. Пошли.

Через час были у села. На опушке леса. Большое село. И, как следствие, прям вокруг него, чуть ли не на километр – поля, огороды. Близко не подойдёшь. На въезде – выезде -блокпост с пулемётным гнездом. Обошли по большому кругу. Ничего не высмотрели. Ладно. Будем, как говорится, «посмотреть». Сядем возле выезда у дороги на аэродром.

Чёрт. Нам бы, по-уму, валить из этого района надо. Группу же немецкую, по-любому, искать будут. Да и охрана аэродрома, если усилят, район патрулировать должна. Хосспади, только бы не собачки… Я, хоть и перестраховался, (мы по ручью долго шли, следы сбивали – путали), но не стоит этих «друзей человеков» недооценивать. Ладно. Это уже у меня, как обычно, «разумная осторожность» работает, она же – «тяжёлая паранойя».

Нашли приличную точку для наблюдения, расположились. Странное село. Вроде и большое, а все по домам сидят, походу, немцы всех разогнали. Да и патрулей на улице неприлично много. И, видно, службу тащат на совесть. Взбодренные такие, с нашей помощью. Для нас это, кстати, не особо хорошо, даже, если честно, очень плохо. Противник расслабленным должен быть. А не так, как сейчас – все на стрёме.

Смола, как обычно, пробило на разговоры «за жизнь».

- Командор, а чо ты в Россию вернулся? Там жеж круассаны, француженки. И фсё такое…

- Француженки, в основной своей массе, страшные, как моя биография. Я серьёзно. Бабы в России – лучшие в мире. А меня, в общем, из боевых частей списали - убился об землю. Я же в парашютистах служил. Инструктором, бумажки там перебирать, или на склад какой, это - не вопрос. А вот на войне денег поднять – больше не выйдет. Там для меня уже всё. Войнушки кончились. И, как следствие, нормальные деньги тоже, вместе с жизнью разгульной.

- Ну, дак, остался бы там. Работу нашёл, на гражданке. Или с документами проблемы были?

- Да какие проблемы? Дослужил до конца контракта, а мне два года оставалось, и вид на жительство.

- Ну и вот. Чо ты ступил-то?

— Вот смешные вы все. Думаете, там мёдом намазано. Запомни одну простую вещь. Чтобы жить там лучше, чем здесь, нужно здесь находится в полной жопе. Или, привозить с собой туда хорошую, высокооплачиваемую работу.

- Ха. А здесь ты где был? Не в полной? Да и с работой у тебя норм, по-моему.

- Канешна в полной. Только перспектив у меня в России, в плане денег, гораздо больше было. Я у себя в кабаке на дверях, больше, чем в легионе получал, правда, без войнушек там премия. А там я нах никому, кроме легиона, не впёрся. И кем работать? Водителем автобуса, или охранником в магазине? А я, как ни удивительно, жуткий фанат нашей с тобой, сегодняшней, работы. Да и платят за неё… Только выжить трудно.

- Ну дак подался бы в наёмники. Чо, на легионе свет клином сошёлся?

- Не так просто всё, как выяснилось. Главная проблема – паспорт. С российским просроченным заграном – без вариантов. То есть, документов, считай, никаких и нет.  Хотя, тему пробивал. Взяли бы. Причём влёт и сразу. Тем более, у меня ещё и с английским – норм. Но, как за документы речь заходит – всё, извините. Вернее, только афёры жуткие. На которые, извините, даже я не подпишусь.

- Ха! А мы с тобой сейчас, как считаешь, чем заняты?

- Ну, вот не получилось у меня на гражданке, по-нормальному. Да и у тебя тоже. Это наш шанс, по сути. Кардинально сменить жизнь к лучшему. И скучно мне там. Не хватает мне вот этого всего. Когда страшно, бля, до усрачки. И никакой парашютный спорт этого не заменит. Короче, здесь у меня выходит – «три в одном». Сменить всё, денег поднять, и работа любимая. Понял?

- Хм… Логично, чо… А Родина там, и всё вот это вот…

- Родина, это – святое. А «вот это вот» - кончилось в девяносто шестом. Забыл, что ли? Как мы на первой чеченской упирались, и как нас всех потом сдали? Тебе не обидно? Мне так – очень.

- Так ты же ещё и на вторую поехал. Уволился бы, и всё.

- На вторую я, считай, из любви к профессии, и по понятиям боевого братства ломанулся. Хоть и прекрасно понимал, чем это, опять, закончится. Так оно и вышло, кстати. Ладно. Как говорится, «Не сыпь мне соль на анус.»

Так, к блок посту, со стороны аэродрома, подъехало три крытых грузовика. В кузовах люди. Ага. Правильно. Сумерки скоро. Персонал и рабочих с аэродрома в село привезли. Там они квартируют. Значит, на аэродроме сейчас только охрана. Пропускали их серьезно, с досмотром машин. Стопудово, комендант гарнизона – зверюга. Ладно, ждём дальше, наблюдаем. Потом будем решать, что на ноль множить. Нам нужно, чтобы с него ничего не летало. А это по-разному сделать можно.

(Гарнизонная офицерская гостиница.)

В уютном номере, обставленном, даже с некоторым намёком на роскошь, за сервированным кофейным столиком сидели двое мужчин (примерно тридцати и пятидесяти лет), в тёмных костюмах. Младший ловко разлил французский коньяк по рюмкам.

- Гер доктор, наша группа готова к выполнению задания. И начать его выполнение мы обязаны, согласно приказу, через три дня. Сегодня я отдаю приказ о перелёте на рабочий аэродром. Вы готовы обеспечить полную безопасность в районе базирования?

По лицу «гера Доктора» было явно видно, что он очень не хочет отвечать на этот вопрос.

- Ну, как Вам сказать? С теми русскими диверсантами нам пока, подчёркиваю, пока, окончательно решить вопрос не удалось. Аэродром к приёму техники готов. Места для размещения пилотов и техников - тоже. ПВО – аналогов на восточном фронте не имеет. Охрана усилена по-максимуму. Система безопасности доработана с учётом всех возможных осложнений.

— Значит…?

- Да. Я гарантирую Вам полную безопасность на аэродроме базирования в заданном районе.

- Ну, вот и отлично. А что Вас так беспокоит, гер доктор?

- Да, как обычно - Всё. Я отлучусь, ненадолго. К ужину, надеюсь, буду.

- Как скажете, гер доктор. Жду.

(Штаб тайной полевой полиции).

Доклад начальника полиции вышел несколько скомканным. Он не обладал всей информацией.

- Группа Отто приступила к выполнению задачи неделю назад. Должна была выйти на связь через командование одного из гарнизонов в нашем районе. Крайний срок – вчера. На связь она не вышла. По докладам всех мои действующих агентов. Никто и ничего ни о партизанах, ни о русских диверсантах доложить не может. В районе тихо. Но, гер доктор, я не могу Вам с уверенностью сказать, что это - нужная нам тишина. Я не знаю, где Отто. Прошу вашего разрешения на проведение поисковой операции.

- А смысл? Если он не вышел на связь, то он или очень занят, или, что скорее всего, его группа погибла. Жаль. Высококлассные специалисты. Страшно даже представить уровень тех, с кем им не повезло. Я всё-таки склоняюсь к мысли, что группы больше нет. Отто прекрасно понимал, что в нашем деле значат сроки. Поисковая операция не нужна. Если вы и найдёте кого, то только в виде трупов. Да и поздно уже. Через три дня аэродром начинает работу. А вопрос с русскими диверсантами мы с вами так и не решили.

- Я уверен, что у вас есть идея, гер доктор.

Доктор встал с кресла, и подошёл к висящей на стене кабинета карте.

- Конечно, есть. В нашем с вами деле, без идей, никак нельзя. Поступим следующим образом. Организуйте непрерывное патрулирование района в радиусе десяти километров вокруг аэродрома. Силами не менее четырёх групп. Эти группы должны находиться в режиме непрерывного патрулирования. Замену для них разместите в ближайших сёлах. Их как раз  четыре. То есть, в каждом селе разместить по три группы. Одна из каждых трёх находится на маршруте. Маршруты выбрать произвольными. По одним и тем же не ходить. По возможности найти Отто. И, я вас очень прошу, организуйте всё так, чтобы они не перестреляли друг друга. Группы должны начать патрулирование через сутки. Украинцев не привлекать. У них другая специализация. Полагаю, хватит браконьеров Дирлевангера. 

- Есть.

- Отлично. Завтра жду ваш доклад.