Жду новый пост

Серия «Тамбур уходит в небо (Партизанская сага)»

- Хм… Понятно. Значит, диверсанты не исключали появление у нас подобной аппаратуры, и заранее перестраховались.

- У вас есть какие-либо мысли, гер Доктор?

- Конечно есть. В нашем деле без них нельзя. Шутка. Думаю, что каких-либо действий этих двух диверсантов в районе аэродрома уже можно не ожидать.

- Не понял. Обоснуйте, пожалуйста, ваше предположение.

- Они не повторяются. Предполагают наши реакции на свои действия. Ищут способы нас в очередной раз «удивить». Постоянно перестраховываются. Командир у них параноик – авантюрист. Очень редкое и идеальное для диверсанта сочетание методов мышления при разработке операций. Я более чем уверен, что они понимают, что свои возможности на данном этапе они уже исчерпали.

- Ээээ…. И как вы предполагаете, что они предпримут в следующий раз?

- Ну, больше никаких атак, и даже попыток подойти к аэродрому ближе пяти километров. Не забывайте: их просто двое. Так что, я бы уже ожидал чего угодно. От атаки танковой колонны до массированного авианалёта.

- Мда. А вот вы знаете, я уже не удивлюсь.

- Я тоже.

- Повреждения и потери на аэродроме незначительны. Только авиационный бензин, материальные средства и оборудование для эксплуатации и обслуживания самолётов. Ну, и сгорело четыре истребителя. Через три дня, максимум, всё необходимое прибудет. Пока можно продолжить подготовку пилотов.

- Как я понял, гер Доктор, систему безопасности вы усиливать не планируете.

- Я даже не знаю, что придумать. До линии фронта более ста километров. Концентрация средств ПВО и сил охраны и обороны для наших возможностей максимальная. Разве только удвоить, даже утроить, количество поисковых групп в районе. И всё… Повторюсь ещё раз, готов поспорить, этот «дуэт» мы больше не увидим. Только если во главе больших сил. Кстати. Насчёт «сил».  Я связался с начальниками ближайших гарнизонов, задача по активизации борьбы с бандитами и неблагонадёжными элементами им поставлена. По их докладам, в районах спокойно.

- И какие наши дальнейшие действия?

- Думаю, никакие. Совершенствуем организацию обороны объекта, и оттачиваем взаимодействие сил при несении службы.

- Вас понял. Коньяк?

Проснулись мы, как обычно, перед рассветом. Погода заметно испортилась. Низкая плотная облачность. Дождь будет. Причём не ливень, а затяжной, моросящий. Пока завтракали, беседовали с Василём за тактическую обстановку в районе. Карту он уже понимать начал, хоть и с трудом. Стало намного проще.

- Ну-с, свет мой солнышко скажи, да всю правду доложи… Партизаны где конкретно? Как узнаешь, расскажи… Мда.  Давай маршрут с тобой проложим. Поехали.

Василь уже начал потихоньку дрессироваться. Говорил строго по делу, без слов-паразитов, чётко отвечая на поставленные вопросы. Выяснилось, что если ломиться по лесу, рога за спину закинув, мы за световой день дойдём, вернее, добежим. Около Пятидесяти – шестидесяти километров, от нашего нынешнего местоположения. Он был там один раз. С сообщением его отправляли. Доели запасы Василя и пошли…

Ближе к сумеркам подошли к предполагаемому месту партизанского лагеря (Василь нам даже схему начертил, где там, что и как), и встала проблема. Подставить пацанов из охранения и припереться сразу в командирскую землянку…? Или тихо – мирно сдаться в плен «секрету»? (Выкупили мы их мгновенно. «Этот мир погубят курящие часовые.» (с)). В первом случае командира охранения жутко выдерут и мы поимеем себе в лагере «друга». Во втором, могут и пальнуть с перепуга, или связать, ограбить на предмет «фигасе, хрень какая у них нужная» и набить морды… Я выбрал промежуточный вариант.

Мы отошли от этого «секрета» метров на триста, и я начал, шёпотом, инструктаж.

- Смол, снимаем «гилли» и прыжковые шлемы. На голову – Пилотки со звёздами. Глушаки от «Витязей» в рюкзаки. Идём в колонну. Я в голове, Василь замыкающим. Громко топаем. Хрустим ветками. Оружие в положении «за спину». Поём песню.

- «Хайди – Хойда? На намецком?

- Нет, блядь… «Дойчланд, дойчланд , убер алес». Эти тупни стопудово сначала стреляют, потом думают. Давай, «По долинам и по взгорьям…»

Сказано – сделано. Колонной дебилов, подошли на 10 метров к «секрету».

- Стой кто идёт?!

- Капитан Николаев с разведгруппой!

Пауза и напряжённая работа мысли…

- Боец! Давай, роди уже чо нить. Типа, капитан Николаев ко мне, остальные на месте!

- Ага. Давай. В смысле, ко мне.

Подхожу. Двое, в возрасте, ближе к пятидесяти.

- Здравия желаю. Как служба? Нам к командиру. Кто из вас проводит?

- Что-то ты больно резкий.

— Это точно. Я ещё и добрый. Был бы злой - сам бы пошёл. Тут недалеко. С километр примерно. Что тебе после этого расскажут, пояснить?

Бойцам взгрустнулось. Один ответил.

- Ладно, пошли.

- Так, стоп. Ты так и планируешь нас в лагерь привести? Впереди топаешь, и винтовка за спину? Красавчик, чо… Давай за нами. Винтовку в руки. Конвоируй. Лицо - мужественное и настороженное. И фсё такое… Куда идти, мы и без тебя в курсе.

Лагерь был достаточно большой. Около трёх десятков землянок. Замаскирован грамотно. Даже подготовлен к обороне. Партизан в нём находилось около сотни… Ну, это по моим прикидкам. Я смотрел по землянкам, из которых люди входили – выходили. Вот только вид мне их не понравился. Какой-то грустно – пришибленный. В лагере встретили разведчиков из разгромленного партизанского отряда. Именно тех, которые тогда школу штурмовали. Поздоровались. Василя здесь тоже знали. Нормально. Уже не надо доказывать, кто мы и чем занимаемся.

А вот в штабной землянке нас ждал сюрприз. Пьяный в хламину командир, спящий прямо грудью на столе, какой-то майор, и ещё один мужик в гражданском. Два последние – стеклянно трезвые. Я представился.

- Здравия желаю. Капитан Николаев. Командир разведгруппы. Прибыл для обмена развединформацией.

Гражданский раздражённо бросил.

- Политрук отряда…

Военный промолчал. Взгляд цепкий. Оценивающе – изучающий. Позу не поменял. Злое выражение лица не изменилось. Кадровый. Стопудово. Похож на «НКВДшного куратора с Большой Земли». Вот только тебя мне здесь не хватало.

Политрук поздоровался с Василём.

- Привет Василь. Слышал про ваш отряд. Кто из облавы вышел, у нас сейчас. Рассказали.

Я не стал тянуть и предложил майору.

- Товарищ майор, в вашем отряде находятся люди, участвовавшие в операции под моим командованием по ликвидации гарнизона карателей. Пробейте информацию по мне у них. Не будем тянуть. И расскажите, что у вас здесь происходит.

- Резкий вы, капитан. Пробью я вас, обязательно. А происходит следующее: Мать и беременная жена командира отряда захвачены карателями. Командиру предложен обмен. Его на них. В противном случае – казнь назначена на завтрашний полдень на центральной площади села. Письмо с этим предложением и кольцом жены подброшены прошлой ночью на территорию лагеря. Разведка сегодня информацию подтвердила. В селе – батальон. Попытаемся отбить - положим отряд. В лагере сейчас сто двадцать человек. Две группы на задании. Вот он и запил. Всё.

Интересный выход он выбрал. Прикинул шансы. Понял, что не тянет. Стоит перед выбором. Или попытка вызволить беременную жену с матерью и гибель отряда. Или полный игнор ситуации и чувство – «пулю в голову». А так… Убился самогоном. Как в наш мир вернётся, всё уже произошло. Само. Живём дальше. Спорно, конечно. Но ловко…

И тут меня осенило… Вот он, шанс наш. Так-то я хотел у партизан артиллерию с расчётами попросить. Или «вундервафлю» какую. Ну, на крайняк, инфу по всем этим темам. А тут - решение на поверхности. Мы командиру – жену и мать возвращаем, а он там – аэродром в хлам разносит. Двумя сотнями людей, да если умеючи. Можно ещё и потери вполне допустимые учесть… Так. Ну-с… Приступим. Сначала информация.

- Так, товарищ политрук, не могли бы вы с Василём погулять пока. Нам с товарищем майором поговорить надо, приватно.

Политрук насупился, но вышел.

- Товарищ майор, времени нет, давайте быстро. Вы мне ситуацию обрисуйте пожалуйста. Может быть, я вам и предложу выход.

Майора это знатно взбесило. Но он взял себя в руки.

- Наглый ты, капитан. Как танк.

- Ага. Работа такая. На вопросы ответишь?

- Задавай.

- Немецкий гарнизон в селе. Кто? Где? Как? Сколько? Средства усиления?

- Батальон. Около трёхсот пятидесяти человек. Каратели. Вперемешку. Русские, хохлы. Весь сброд. Здесь с мая. Располагаются в сельской школе. Хорошо укрепились. Десяток пулемётов. Есть три трофейных броневика. Броневики наши БА-10. Один у школы. Два на постах, у въезда и выезде из села.

- Сколько сейчас в отряде толковых, опытных, бойцов? Автоматы есть?

- Два взвода, по двадцать пять человек. Опытные, обстрелянные. Много кадровых из окруженцев. Остальные на задании. У всех автоматы ППШ. Недавно груз нам сбросили с большой земли.

- Отлично. Местные в этих группах есть? Ну, из этого села?

- Да, много.

- Как захватили жену с матерью?

- С беременностью у жены не всё гладко. В лесу не разродилась бы нормально. Повитуха им нужна. И уход. Отправили в село, под хорошей легендой. Кто-то донёс…

- Если подбросили письмо в лагерь, значит здесь есть немецкие агенты, так?

Майор насупился и зло засопел.

- Ладно не психуй. Понимаю. Немцы тоже не идиоты.

- Не борзей, капитан. С тобой тоже не всё так просто. Докладывали уже.

- Ну, вот видишь, не всё и нас «просто», и мы не простые, вот и чудненько. Кароче, предлагаю. Сейчас, вот прям сейчас, эти два взвода в моё распоряжение. И мы уходим.  Вернёмся днём завтра. Ты готовишь лагерь к маршу. Вам уходить. Думать некогда. Отвечай сейчас и сразу. Да – Нет?

Майор задумался секунд на тридцать…

- Хорошо. Действуй.

- Отлично. Иди командуй. Через 10 минут нам выходить. Пусть боекомплект пополнят. Гранат побольше. И нам бы поесть.

Когда майор вышел. Смола аж порвало от возмущения.

- Опять?! Школа?! Гражданские?! Чужие проблемы?! Командор! Я тебя не узнаю! Опять, те же грабли?!

- Так, осади, воин. Смари. Вернём жену командиру отряда, он нам не просто обязан будет… А тут… Я даже не знаю, как с такими долгами рассчитываются. Вот мы потом, с глазками кота из Шрека, и жалобно всхлипывая, ему про наши трудности с тем аэродромом и расскажем… Сам я больше туда нашим дуэтом ни за что не сунусь… Ваапще… Тут без вариков… А здесь - сотня активных, опытных бойцов. И это минимум. Скорее всего, что-то интересное ещё есть.

Смол схватился за голову и застонал.

- Ох… Господиии… Как тока тебя земля носит? Коварство жеж, запредельное. Командор, ты – чудовище.

- Спасибо. Я знаю…

- Да нет. Откуда?

- Так. Воин. Ты сейчас врёшь. Причём врёшь ты неумело. Хорошо. Я расскажу тебе куда, а главное, зачем, мы тебя тащим. Короче. Как подойдём к аэродрому, ты, в слезах, заходишь в село, идёшь к родне, и я тебя очень прошу, не говори мне, что её у тебя там нет. Плачешь там. Легенда такая – «Тётка со свету сжить хотела. Ни любви, ни заботы, ни уважухи…». Потом гуляешь по селу, общаешься со своими друзьями – такими же малолетними преступниками. Мне нужно, знать ВСЁ про аэродром. Кто? Где? Как? Для чего? Сколько? Вплоть до схемы размещения. Зачем? Расскажу сейчас. Расспрашиваешь аккуратно. Прямых вопросов не задаёшь. Явный интерес не проявляешь. На всё про всё, будут тебе сутки времени. Понял? Ну, а теперь, внимательно слушаю тебя про партизан. И про твои хомячьи нычки оружия и боеприпасов в округе. Молодца, кстати, уважаю. И не зли меня. Ферштэйн зи? Гер мелкий юден?

Василь обречённо вздохнул, и раскололся до жопы. В результате выяснилось: ближайший партизанский отряд в двух суточных переходах. Пришлось Василю экспресс лекцию по топографии прочитать, чтобы хоть что-то в карте понимать стал. Отряд внушительный, сотни две личного состава, без «мирняка». Где работают, и какие задачи у них, он не в курсе. Чувствую, понадобятся они нам. Надо уже в коллаборации с кем-то эти аэродромы кошмарить. Не тянем мы задачу, если «выступаем соло». А вот по нычкам его вышло очень интересно. Одна осталась. Мужества ему сдать её не хватило. Зачем они ему? После войны реконструкторам продать? Логично, чо… Почти все пулемёты партизаны  у него реквизировали. У него было много разных снарядов в калибрах от семидесяти шести до ста пятидесяти двух миллиметров. Партизаны из них взрывчатку выплавляли. Так вот этот  схрон - ооочень интересный. Миномёты. Пятидесятимиллиметровые. Три штуки. Мин к ним – море разливанное. Вещь, хоть и примитивная, простая до изумления, и не особо точная, но вот ЭТО – то, что нам сейчас надо. Вес – десять килограмм. Эффективная дальность – восемьсот метров. Сама мина, по эффекту, что-то типа «эфки». Единственное, что беспокоит - долго и муторно «пристреливаются ориентиры». Вещь чисто для длительной, стационарной обороны. Хотя, если миномётчик «от Бога» - почему нет? Я удивился даже, почему Василь партизанам их не отдал. Ответ меня хоть и не поразил, но озадачил. «Да хапал, как не в себя. Наши, когда отступали, много чего и где побросали. А партизаны их не захотели. Я предлагал.».  Понятно. Партизаны, в основной своей массе, были Лютые Дилетанты, накопившие Богатейший Боевой Опыт в плане засад, налётов и диверсий. Поэтом миномёты и проигнорировали. А зря. Решение пришло сразу:

— Значит, так. Равняйсь! Смирно! Слушай боевой приказ. Маршрут такой, сначала за «Дегтярём». Потом идём за миномётом. Мин к нему берём – сколько мужества упереть хватит. Потом к селу возле аэродрома за инфой. Ну, а там уже, от инфы этой и плясать будем. Вопросы?

Тут уже не выдержал Смол.

- Командор, по миномёту, я догадываюсь. Поясни за Дегтярь, пожалуйста. Чота я не догоняю. Ты решил из пулемёта аэродром кошмарить?

- Да щаз! Я, канешна, воен геройский, про меня и в газетах писали, факт, но, мы с тобой, к сожалению, здесь не пьём. А по трезвяни я такой подвиг не потяну.

- Так… Тогда… Нах он нам впёрся? Дуру такую переть по лесам зайчиком.

- Смари. Ты уже в курсе, что вокруг аэродрома несколько поисковых групп в режиме патрулирования бродят, так? Бодаться с ними, нам - без вариантов. Нормальный бой мы не вытягиваем. Я хочу, чтобы они, всей синагогой, куда-нибудь ломанулись, минут на шестьдясят максимум. Пока мы из миномёта Василя будем учиться по немецкому аэродрому стрелять. А Василь нам в этом поможет. Он, километрах в трёх - пяти, из этого пулемёта, устроит «перестрелку» в лесу. Выпустит пару дисков очередями разной длинны и одиночными. Чтобы у немцев возникло ощущение, что в лесу идёт бой. Они на звуки бойни и ломанутся. Чисто на посмотреть. А мы, в это время, будем осваивать навыки ведения миномётного огня с закрытой огневой позиции. Там как раз полянка есть, метров пятьсот от границы. Пока они добегут туда, пока там, пока обратно. У нас чуть ли не час будет. За это время нам нужно выдвинуться на позицию. Открыть огонь. Пристреляться. Поразить цель. И свалить. В точку рандеву с Василём, куда он тоже ломиться будет со всей дури, закинув рога за спину. Времени впритык, канешна. Но, вполне – вполне.

- А тебя не беспокоит, что охрана аэродрома на хвост нам сесть может.

- Да вот не думаю. Непонятки там начнутся. Пока на связь выйдут. Пока решение примут. Пока соберутся бежать. Пока добегут… Это старая фишка. У того, кто проявляет инициативу в бою, всегда есть запас времени. Противнику же среагировать надо на изменение ситуации. Тут уже даже не важно, «профи», «не профи», время всё равно нужно. Меньше или больше, но нужно.

- Да? А парные патрули по периметру?

— Вот здесь, да. Трудности. Но, рискнём…  Ну, пару парных патрулей мы должны заземлить, здесь Рэмбов нету. Там ель огромная, ты с неё меня корректировать будешь. Заодно и глянешь на поведение этих патрульных.

- Хм. Афера, канешна. Но, ты, командор, походу, по-другому, воевать и не умеешь. Где вот в тебе воспитали эту запредельную подлость и хитрожопость?

- Так ить… Система военного образования у нас – лучшая в мире. Весь Мир это знает. Ладно. Встали. Вперёд.

До схрона с пулемётом дошли за три часа. Забрали. Там ещё и сумка с запасными дисками была. Боекомплект полный. Навьючили всё на Василя. Ничего. Он выносливый, как ослик, упрёт. Правда, такой же и мелкий. Уже на закате были у миномётов. Откопали – посмотрели – проверили. Всё цело. Ничего не отсырело. По уму пряталось. Мин решили взять два десятка. Я так мыслю, всё равно времени нам на две цели только хватит. По пять мин на пристрелку, и пять на поражение каждой цели. Как раз минут десять и займёт. Спасибо генералу за курс лекций и «лабораторных» по оружию Великой Отечественной. Расположились на ночёвку, организовали ужин. Вот с продуктами у нас уже тяжко. На пару дней только. Тут уже или решай вопрос «чо пожрать» на месте, или иди в базовый лагерь. Я открыл «Совет в Филях».

- В общем, так: На рассвете выдвигаемся к селу у аэродрома. Это около пятнадцати километров. По маршруту выбираем место, где ты, Василь, будешь изображать для немцев «жестокий бой». Там пулемёт с миномётом и оставим. Орать «ура» не надо. Две гранаты только кинешь и всё. После чего – пулей в точку встречи. До неё тебе, как и нам. Часа два по лесу ломиться. По темноте, правда. Бежать быстро не сможешь. Но, дойдёшь. Когда сюда шли, я тебе показывал, где. Но - это потом. Как с тобой, от села, до твоего места доходим - забираем миномёт. Оставляем тебя. И выдвигаемся на позицию. Идём аккуратно. Входим в зону поиска немецких групп.

К полудню следящего дня мы были у села на опушке леса. Прям метрах в трёхстах от блокпоста полицаев. Здесь Василя и дождёмся. Так безопаснее. Ну не будет никакая диверсионная группа, в прямой видимости от пулемётного гнезда противника, на днёвку останавливаться. Я проинструктировал пацана.

- Ты понял, что я хочу узнать?

- Да.

- И я тебя очень прошу. Будь хитрее. И ни в коем случае, прямо, про аэродром не выспрашивай. Понял?

- Да.

- Всё. Давай. Ждём тебя завтра здесь же. Ближе к вечеру, часа в четыре.  Нам, в идеале, как раз в вечерних сумерках и начать всё. А свалить отсюда надо побыстрее, иначе, рано, или поздно, с немецкими егерями пересечёмся.  Если будет возможность – организуй поесть на троих. Дня на четыре.

За эти сутки мы со Смолом очень качественно отдохнули и выспались. Самолёты активно летали и группами, и парами. А вот немцы мимо нас три раза проходили. Да и тропинки они там, по маршруту патрулирования, пробивать уже начали. Заметно. Человек не может на стрёме постоянно находиться. Через сутки уже на ситуацию забивать начинает. Даже при условии Критической Потенциальной Опасности. Тут уже рви – не рви график патрулирования, личный состав меняй постоянно, другие маршруты нарезай… Один хрен, для бойца, это становиться Рутиной. Внимание притупляется, и чуйку человек отключает. Одно меня напрягало, только бы Василь с ними случайно не пересёкся. Ему вдоль опушки леса километр идти, блокпост обходить. Но, нет. Пронесло. К вечеру следующего дня пришёл. С целым мешком на горбу. Поздоровались, и в хорошем темпе пошли к пулемёту. Тут нам сознание того, что немцев здесь, как собак нерезаных, очень помогло. Как-то мобилизует оно и дисциплинирует. Да и не охота пацанов в районе патрулирования развлекать. Подошли к месту.

- Ну, докладывай. Сначала по аэродрому.

- На аэродроме мужи деревенские и бабы работали, как проклятые. Даже ночь всё копали и строили.

- Только они работали?

- Да немцы всех там запрягли. Даже тех, кто у зенитных пушек был. Вокруг самолётов валы сделали. Бензовозы и бочки с бензином обкопали. Даже перекрытия сделали. Военнопленных там ещё сотня была. Угнали их потом куда-то. Ещё и дома для охраны и пилотов укрепляли. Окна закладывали. Пулемётов понаставили везде, страсть.

- Охраны сколько?

- Да ещё роту хохлов пригнали. Как мужиков после работы выгнали, никто туда и не приезжал больше. Неделю уже сидят там, и не вылазят.

- Необычное было что?

- Да. Дня три назад. Свечение в небе было, как шар такой огромный. И тарахтело что-то в небе. Минуты две.

- Понятно.

Я выдал мальчишке листок и карандаш.

- Сможешь нарисовать? Где и что там расположено?

- Да, смогу. Друг там у меня, матери еду носил.

Василь довольно-таки толково набросал схему аэродрома. Пояснил всё.

- Там так всё замаскировали, что и в упор не разберёшь, что там у немцев лежит.

- Понял. Спасибо.

Пообедали запасами из мешка Василя.

- Слушай, а откуда такое богатство. Вы там всем селом собирали?

- Да нет. Украл я это всё. Я как к родне пришёл, понял, что не рады мне. Лишний рот. Ну и подумал, что всё равно уходить мне от них. Вот оно и… Как-то само…

- Хм… Не увлекайся таким. Не надо.

Отдохнули с полчаса, и я начал ставить боевую задачу.

- Так. Ну, погнали. Василь, примерно через час, как раз за полчаса до сумерек, начинаешь здесь воевать. Нам надо, чтобы немцы уже по темноте здесь разбирались, что случилось, и нас искали. А это сложно. Стреляешь как длинными, так и короткими, с разными интервалами. Начинай одной длинной, патронов на десять. Это, типа, или в засаду кто влетел, или на марше столкнулся. Потом короткими, типа, уже не в панике палишь, а по целям работаешь – выцеливаешь. Кто шарит - по звукам боя понять может, что происходит. А немцы шарят. Выпускаешь таким образом два диска. Попробуй отсекать и одиночными. Под винтовки косить. Потом кидаешь две гранаты и замолкаешь. Всех убили. Пулемётчик погиб.  Весь «бой» растяни минут на пять. После чего бегом в точку сбора. Ты, хоть и в стороне от аэродрома, но в районе патрулирования, это точно. Так что, не расслабляйся. Замаскируйся в кустах в глухую. А ещё лучше, вот на эту ель влезь. Смол, за этот час, мы, с миномётом на горбу, на цирлах, выходим на позицию, осматриваемся. Берём азимуты, готовим миномёт к стрельбе. Нас интересуют два топливных склада. Один - где бочки складированы. Второй – два бензовоза. Начинаем через тридцать минут, после «гибели» пулемётчика. Здесь пять километров, услышим. Я хочу, чтобы все немецкие группы на месте «боя» в это время уже были. А они должны там быть. Или, я ничего в тактике не понимаю. Хотя… Если там командир параноик, как я, он туда только одну группу отправит. Но, будем надеется, что люди у немцев нормальные.  После чего в точку сбора. Должны в одно время с Василём прийти. Все всё поняли? Вопросы есть? Начали.

Ох, не хочу я в этом районе находиться. Ох, не хочу. Понимаю же прекрасно, чем дело кончится может. Не идиоты немцы. Совсем не идиоты. И вояки они всегда достойные были. Нам просто, тупо, везёт. Да и везёт чисто из-за «нахалки» и то, что не повторяемся никогда. Ну, и учесть ещё надо, что такими дуэтами местные партизаны никогда не бесовали. Вот и всё. Как подошли к выбранной поляне, влезли на разлапистую ель (миномёт с вещмешком мин под ней оставили). Люблю я их, очень. Человека вообще на ней не видно. А вот аэродром, он метрах в трёхстах начинается, прекрасно просматривается. Правда, и зенитки немецкие, считай, в глаза тебе смотрят. И патрули парные видно с пулемётными вышками.  Я взял азимуты на два топливных склада. Хорошо бахнуть должно. Если попасть сможем. Как огонь откроем, хлопки миномёта охрана услышит. К гадалке не ходи. Их в лесу метров за пятьсот услышать можно. Если грамотно и быстро среагируют, минут через пять будут здесь. А нам надо минут десять. Но, это в идеале, и не торопясь. Начал инструктировать Смола:

- Вон на том крае поляны я установлю миномёт. Видеть оттуда я тебя буду хорошо. Тут уже хлопать будет. Так что можешь орать, когда разрывы мин наблюдать будешь. Ближе – дальше, влево – вправо в метрах. Это ты должен мне давать корректировку. Выводить мои разрывы на цель, а не фиксировать их. Начинаем с ближней цели, до неё семьсот метров. Там бочки. Причём капониры забиты под завязку, чуть ли не «с горочкой». Если рванут, мало не покажется. И смотри, кто ломиться будет в нашу сторону. Работай Валом, здесь далеко. Как Василь сейчас отработает, двадцать минут ждём, и я спускаюсь. Патруль, как раз, должен подальше отойти. И поаккуратнее здесь. На тебя считай, зенитная батарея почти в упор смотрит. Спалишься, без вариантов. Тут счетверённые двадцати миллиметровки. Просеку сделают. Нас сейчас только одно спасает. Подлесок в этом лесу густой очень, за пятьдесят метров, фактически, уже ничего и не видишь. Ну закат уже. Светлого времени минут тридцать осталось. Чтобы ни случилось, первую цель мы отрабатываем, даже под твоим прикрытием. Вторую, до неё около восьмисот, считай, на пределе, только если нас не вычисляют по звуку. Если увидишь, что бегут в нашу сторону, мне команду и вниз.  

- Есть. Понял.

До нас донеслись звуки «перестрелки». Ничо так. Внушает. Как хлопнули две гранаты, повисла напряжённая тишина. Я выждал время и начал спускаться. И вот тут, прям через нашу поляну, сайгаками, в сторону звуков «боя» проскакала группа немцев. Двадцать человек. Да ещё и с радистом. Фууу… Минута. Буквально минута времени. На минуту позже и всё…

Я установил миномёт по азимуту. Выставил угол в 45 градусов. Закрыл полностью дистанционный кран, на максимальную дальность, и опустил в ствол первую мину.

Хлопнуло знатно. Не выстрел, конечно, но громко, очень громко. Смол начал меня корректировать, а я поворачивал миномёт, крутил дистанционный кран и опускал в ствол мины.

- Ближе пятьдесят! Лево сто! Право десять! Дальше двадцать! Лево двадцать! Поражение!

Ну. Как я и планировал. Попали шестой миной. Я быстро отправил в ствол миномёта ещё четыре мины, и тут бахнуло. Прям от души… В вечерних сумерках эти горящие бочки разлетались очень красиво. Нормальный такой фейерверк. Секунд через десять начало взрываться и в других местах. И вот тут две зенитки дали в нашу сторону. Направление они верное выбрали. А вот деревья в лесу, хоть некоторые и падали, но «трассы» снарядов не пропустили. Смол кубарем скатился вниз с дерева. И мы не то, что побежали, мы ломанулись. Нет. Такого я себе даже по лютой незнанке, на первой чеченской, не позволял. Как известно, тот, кто ничего не знает – самый храбрый. Я чувствовал себя полным идиотом. Припёрся в лес, полный немецких егерей. Обстрелял из миномёта, чуть ли не в упор, любимый немецкий аэродром. Спалился зенитчикам и всей охране. Учудил ВСЁ это, будучи абсолютно трезвым. Нет. Мне надо к психиатру. Обязательно.

Как мы не переломали себе ноги в ночном лесу, не знает никто. Василь просто на бегу присоединился к нам в точке встречи. Когда начал включаться страх не за жизнь, а за глаза и ноги, перешли на шаг. Остановились где-то километрах в двадцати от аэродрома. Часа через три. Начали готовиться к ночёвке. Хотя, я был уверен, что сегодня не усну.  

Молодой сорвался на крик.

- Ошибки! Тут кто-то говорит про ошибки?! Это называется провал!

- Успокойтесь. И давайте вместе найдём выход из сложившейся ситуации. Итак, я бы хотел получить ответы на следующие вопросы: для чего вам нужна группа высококлассных пилотов именно на этом участке фронта, почему вы не можете привлечь для обеспечения безопасности её работы своих специалистов? И причины того, что вы отказываетесь предоставить нам соответствующее вооружение и оборудование? Только после этого я готов продуктивно с вами сотрудничать. В противном случае просите Берлин предоставить вам другого специалиста.  

Молодой надолго задумался. Но, ответил.

- Общую теорию вы знаете. Углубляться не будем. Скажу коротко - от действий вашей авиации именно в этот период, и именно на этом участке фронта зависит стабильность «точки вариативности». Да и, судя по тому, как активно нам противодействуют оппоненты в нашей реальности, они тоже имеют здесь свой интерес, и именно в этой точке. Этих точек, на самом деле, очень мало, и они известны в других реальностях. Мы просто знаем, что ваша авиация должна просто выполнять все свои задачи согласно плану. А ей начали мешать. Вернее, вообще срывать её работу, фактически полностью. И сорвали. Повторяюсь, нам интересен только этот участок фронта, и именно в это время. По всем расчётам, уничтоженная авиагруппа должна была обеспечить вам здесь полное господство в воздухе, а также работу базирующейся в районе авиации. Своих специалистов мы не можем привлекать, в связи с тем, что в ход событий нельзя вмешиваться бесконечно, это чревато непредсказуемыми последствиями. Их можно только аккуратно подкорректировать. Да и протаскивать в другую реальность людей и, главное, груз, без ограничений, мы пока не в состоянии. Это очень энергозатратное мероприятие. А по оборудованию…. Ну, представьте себе, что-либо попало в руки противника, и он смог воспользоваться этими технологиями? Тогда смысл нашей затеи вообще теряется. А как пойдёт развитие событий здесь, не знает уже никто, даже в теории. Если и можно что-либо предоставить вам из техники, так это то, что не смогут даже объяснить чисто физически здесь в течении ближайших пятидесяти лет. У меня, кстати, есть разрешение на это. Причём, строго с операторами. Сегодня я его получил. Повторяюсь. Нам нужно ваше господство в воздухе. Но, не любой ценой, для нас, а аккуратно. Итак. Я бы хотел выслушать ваши рассуждения на тему, как нам этого достичь.

- Спасибо. Мои надежды оправданы, более чем. Итак, позвольте мне порассуждать вслух. Общая идея операции, можно сказать, хирургическая. Значит, здесь нам нужен скальпель, а не кувалда. Простой концентрацией огромных сил, этот вопрос не решить. Хоть у нас и есть такая возможность. Из трёх аэродромов, имеющихся у Люфтваффе в этом районе, как это и ни прискорбно, наиболее безопасен именно тот, при следовании на который погибли пилоты. Мы допустили единственную ошибку – имели дыру в системе безопасности на ежедневном маршруте выдвижения колонны. Пошли на поводу у старшего группы. В ближайшем гарнизоне проще обеспечить комфортный отдых пилотов, чем на аэродроме. Принимаю решение - следующую группу пилотов разместить непосредственно на аэродроме. Все непосредственные ресурсы на срок деятельности, а это три месяца, разместить там же, под усиленной охраной. Аэродром перевести в режим «закрытый гарнизон». Никто и ничего туда не заезжает и не выезжает. Только единичные посещения с сопровождением сотрудников безопасности. Других выходов я не вижу.

- Ну, что ж. Разумно. Следующая группа прибудет через три дня. Она резервная. Мастерство пилотов и морально-психологическое состояние значительно хуже первых. Если честно, то, по сравнению с первыми, сброд. Первые были идеологически мотивированы. Эти, уже наёмники, законченные авантюристы. Хоть и лучшие. Искали по всему нашему миру. Вместе с ними прибудут электронные системы слежения и целеуказания, вместе с операторами. Я вам гарантирую, что в радиусе километра вокруг аэродрома они смогут пересчитать всех зайцев ночью. Но, меня очень волнует вопрос о наличии в районе той русской группы. Какой информацией о них вы обладаете?

Доктор недовольно скривился.

- Ну, мы имели с ними, скажем так, ознакомительную встречу. Скажу честно, её итоги нас не обрадовали. Их двое. Отличная тактика. Прекрасная физическая форма. Высококлассные специалисты. Уверен, они поняли уже, что в районе аэродрома мы ищем именно их.

- Эээ…. Если я вас правильно понял, герр Доктор, два русских диверсанта, на протяжении трёх месяцев, кошмарять всю вашу систему безопасности? А где же все эти батальоны специалистов и обширнейшая агентура? Группы профессионалов?

- Согласен. Очень обидно. Но вот теперь я на сто процентов уверен, что они из вашей реальности. Абсолютно другая тактика. Я бы даже сказал, другое мышление. Подготовка? Ни у кого такой в этом мире нет. Она, просто, другая. Я не могу даже представить ход их мыслей. Дерзость и наглость запредельные. Планируют всё, как шахматисты. Это даже уже не военные. Очень гибкое мышление. Очень хочу получить их живыми.

- Постараюсь вам помочь. Оборудование пребывает сегодня. Пилоты, как я уже и говорил, через три дня. Подготовьтесь к их размещению.

На первом аэродроме, где мы со Смолом занимались тюнингом немецких штурмовиков, картина называлась – «Кошмар диверсанта». Лес был вырублен и вывезен в радиусе трёхсот метров от охраняемого периметра. Причём вырубка и расчистка ещё продолжалась, силами сотни гражданских мужиков под охраной. Логично. Военнопленных не привлечёшь. Сбегут. А у этих семьи, считай, в заложниках. Расчищенные места сразу же очень плотно минировались. Таблички повсюду. Средств ПВО было уже в трое, против прежнего. Но, трава ещё на «взлётке» не примята. Боевых вылетов нет.

На втором, где мы «на совещании при постановке боевых задач на вылет» выступили, всё ещё хуже. Всё то же самое, только вышек, с пулемётными гнёздами и прожекторами, значительно добавилось. На первом, походу, чуть задерживаются. То же самое будет.

Взбодрили мы немцев. Только вот выглядели эти два, как временные. Хоть и хорошо укреплённые. Что-то капитального на них не строилось. Да и в стороне они от крупных гарнизонов. Тут только на свои силы по охране и обороне немцам надеяться можно, хоть и сил этих стало значительно больше. «Хиви», судя по мордам и шевронам на обмундировании.

Открыли «Совет в Филях».

- Смол, чо думаешь?

- Не. Не наши клиенты. Тут, на этих двух, супротив последнего, общага какая-то. Как тот лагерь под Грозным, «Акула 4». Помнишь? Ну, откуда мы в город входили. Андреевская долина. Такое же всё. Хоть и порядок немецкий. Видно, что на скорую руку, хоть и качественно. До распутицы. Раскиснут по осени аэродромы – перелетят.

- Тоже так мыслю. Да и суета совсем другая. Без задора как-то. Видно, что начальство, хоть и поимело всех и вся, но рукой махнуло. Просто, «Выполнить – доложить». Нам, точно, только третий интересен. Но, эти в уме держим. Придумаем ещё что-нибудь.

- Кто б сомневался? Интересно на нимб твоего ангела хранителя глянуть.

- А чо у него не так с нимбом?

- Обгрызенный он. Погрыз он его уже, от бешенства. Впахивает, бедный, как проклятый.

- Ой, можно подумать. А у твоего?

- У моего ровно всё. Сияет. Он его, кажинный день, слезьми своими горючими моет.

- Ну вот, видишь? Всё у нас с тобой работает. Пошли к Василю в деревню.

Пока шли к деревне, в глаза бросилось, как живность в нём очень энергично своими делами занимается. Понятно. Партизан в районе нет. Немцы по лесу не бегают. Мы «фулюганили» за тридцать километров отсюда. Пересидели весь кипишь. Впечатлениями зверьё между собой уже поделились, типа, «Бесуют, прям, как наш пьяный лесник Петрович, до войны.», и пошли своими делами заниматься.

Деревня, куда пошёл Василь, была достаточно большая. Дворов на двести. Народ сидел по домам. А вот полицаев на улице было на удивление много. Причём шлялись они целенаправленно. Понятно. Усиленное парное патрулирование.

- Так, смотри. Деревня большая. Всех разогнали пот дворам. Сумерки уже. Но вот утром пастухи скотину погонят. Пасут её пацаны. Вот, утром с пастушком за жизнь и перетрём.

- Понял.

Утром из деревни выгоняли стадо, аж четверо пацанов. Мы подождали, пока они дойдут до пастбища, и пошли туда по опушке леса. Пацаны расположились в теньке под деревом. Подходим.

- Привет, пионеры.

Мордочки у пионеров не испуганные, но настороженные. Судя по реакции – малолетние отморозки. Наши люди. Уважаю.

— Значит так, дружина, Василя знаете? Он не местный. Две недели назад прийти к вам в деревню был должен.

- Дяденьки, а вы партизаны?

- Таки шалом! А вы евреи?

- ???

- А чо вопросом на вопрос отвечаете? Старший кто?

Я добавил метал в голос, и мальчишки встали по стойке «смирно».

- Вроде как меня назначали.

Ответил самый старший.

-  Молодец! Вольно! Садись! Короче, что по Василю?

- Ну, знаем, конечно. У тётки евоеной живёт.

- Отлично. Передайте ему, пусть завтра в полдень, к бочагу, вон там ,у опушки, подойдёт.

Я указал им рукой направление на «точку рандеву».

- Передадите?

- Да, конечно. Можно и сейчас сбегать.

- Нет. Сейчас не надо. Как стадо в деревню пригоните, так его найдёте, и передадите. Скажете, доктор евоный, которые ему башку лечил, про него спрашивает. Всё. Спасибо. Пойдём мы.

- До свидания.

Когда мы отошли от пацанов, Смол начал задавать вопросы.

- Командор, а чо ты их на инфу не прокачал? Да и с Василём нам встретиться, чем быстрее, тем лучше.

- Мы их не знаем. Совсем. А начнём интересоваться, сразу видно, в чём наш интерес. Проболтаются кому, дойдёт до полицаев, придётся весь гарнизон в деревне вырезать. Хлопотно это. Если сейчас кто из них за Василём сорвётся. Необычно. У них стадо. А они работу похерили. Опять вопросы.

- Ну ты параноик.

- А то. Вот поэтому мы с тобой и до сих пор живы.

- А почему именно у бочага стрелку забил? Далеко же ведь от околицы.

- Туда подойти можно, но только через поле. А это больше километра. Если хвост за ним будет, сразу спалим его. Василь в лес зайдёт, и через сотню метров потеряется. Дистанцию этому теоретическому «хвосту» рвать придётся. Да и посмотреть надо, может, кто нас с Василём у бочага ждать собирается. Так. Сейчас наблюдаем дальше. Ближе к сумеркам отходим, и оборудуем место на ночёвку. Перед рассветом к бочагу. Всё проверим, и залегаем вон у того угла леса. Как раз, метров триста от точки.

С утра сделали всё, как и планировали. А вот с «хвостом» я правильно угадал. Полицай один за Василём увязался. Ну, родной, ты сам свою судьбу выбрал. Аккуратно подошли к бочагу и увидели, как этот полицай взял в охапку мальчишку. Винтовку свою к дереву прислонил.

- Бог в помощь. Воспитываешь? Руки подними, пока дырок в тебе не понаделали.

Когда аккуратно и качественно его связали, начали беседу за жизнь.

- Здарова, Василь. Как здоровье? Не беспокоит?

Василь явно обрадовался.

- Здравствуйте. Спасибо. Всё зажило почти.

- Этого знаешь?

- Конечно. В соседней деревне жил до войны. Счетоводом в колхозе работал. Мужики его смертным боем избили. Как не прибили, непонятно. К пацанам приставал. Выгнали из деревни. Как немцы пришли, он и вернулся. Говорят, в городе жил.

Я озадачился. Но не удивился. В трудные времена всегда накипь всплывает, и герои себя проявляют. А «болото», оно и в Африке «болото». Ему всё равно, под кем жить. Его никогда и не видно.

- Тааак… Понятно. А ну ка, свали отсюда. На полчасика.

Я перевернул этого «сексуально, альтернативно, ориентированного» ногой на спину.

- Ну что? Допрыгался, болезный? Содомским грехом страдаем? Представитель сельской интеллигенции куев. Я сейчас задаю вопросы. А ты на них очень быстро отвечаешь. По-другому никак.

Взгляд злой. Глаза бегают. Понятно. Ну нет времени у меня его к беседе «готовить».

- Понял тебя. Смотри. Врать грамотно, бля, очень сложно. Правда - это факт, там выдумывать не надо. Поэтому, человеку времени на обдумывание ответа не нужно. Да и по роже видно, когда человек врёт, а не умеет. Глаза он отводит. Экать – мэкать начинает. Паузы тянет. Я знаю, меня очень хорошие специалисты готовили. Пытать тебя я не хочу, и не буду. Просто, ну покажу тебе, как может случиться, если я вдруг подумаю, что ты врёшь.

Заткнули ему рот кепкой, и я выстрелил ему в ступню. Глушители у нас на пистолетах уже установлены. Минут пять он извивался от боли, пускал сопли пузырями, и лил слёзы. Вытащили кляп, начали разговор. Разговор вышел очень короткий. В плане информации, это даже не «ноль». Это какие-то бесконечно большие, отрицательные величины.

- Так. Всё. Спасибо. В аду с тобой разговор продолжим.

Когда «проводили в последний путь» гея, крикнули Василя. Труп на него абсолютно никакого впечатления не произвёл.

- Так. Смотри. Помощь твоя нам нужна. Тебе держит здесь что?

- Наоборот. Для тётки я здесь и обуза, и нахлебник. Сама мне каждый день говорит.

- С нами пойдёшь? Потом расскажу, что и как. В пути лучше молчать и слушать.

- Да я завсегда с удовольствием. Воевать же надо.

- Осади, воин. Пошли

Выручили нас птички. Прям, как по всем учебникам – Сороки. Вот не знаю, кучу объяснений по поводу их поведения читал. Типа, и гнездо рядом. И природное любопытство и интеллект. Но вот если они видят группу решительно настроенных, злобных, вооружённых людей, всё - будут летать вокруг и орать, как потерпевшие. Причём на ту же толпу грибников они могут не среагировать вообще. Флюиды чувствуют, что ли? Орали они вдвоём и слаженно, перелетая по верхушкам деревьев и двигаясь в нашу сторону. Быстро отскочили в сторону, упали, замаскировались. Мда…. Сразу видно и понятно, что идут немцы. Ордрунг есть Ордрунг. Уважаю. Грамотно передвигаются. Головной дозор – пара.  В пределах видимости, а это сто метров (лес всё-таки, но без подлеска) - «Ядро» группы (командир в голове, его по поведению видно, активнее всех башкой крутит и оглядывается, не забывая материть сорок). Замыкающим в «ядре» - радист. Тыловой дозор (метрах в пятидесяти). Идут молча, «волчьим шагом», смотрят под ноги, и по своим секторам. Сразу видно, умеют. У всех МП. Ни пулемётчика, ни снайперов нет, на длительный бой с превосходящим противником не рассчитывают.  Стопудово, «поисковая» за нами. Пока проходили мимо, я даже дышать перестал. Пропустили их мимо себя. Выждали минут десять и пошли по их же следам, но в обратную сторону. Оппааа… А вот это интересно. Они вокруг аэродрома ходят. Почти так, как мы и планировали. Понятно, патрулирование района. Короче. В будущем, нам здесь ничего не светит. Уходить надо, как фугас по назначению используем. Иначе выкупят нас, рано или поздно. Да и не может эта группа быть одна. Слишком большой район для патрулирования. Так что план здесь может быть только один. Отправляем в стратосферу с помощью фугаса автобус с пилотами, и шустро валим из района. Ну, а дальше будем посмотреть.

На аэродроме уже кипела работа. Движки самолётные ревели так, что можно было ходить вокруг этого аэродрома хоть с оркестром - нихрена вокруг не слышно. Все расчёты ПВО и охрана на вышках, на местах. Периметр оборудован очень толково. Табличек «Хальт Минен» значительно прибавилось. Рабочая суета. Походу полёты запланированы.

В «нашей» роще оборудовали лёжку. Хотя, «роща» это, скорее, условно. Так, два десятка деревьев, насквозь просматривается. Благо, до леса метров сто. Да и до аэродрома пару километров. Была бы ближе, сто процентов её бы вырубили.  Прикинули пути отхода. На всякий случай, оборудовали лёжку, как огневую позицию. Мало ли? Очень вдумчиво и качественно замаскировались. Тут уже, действительно, заметить нельзя. Можно только наступить. А полёты сегодня на аэродроме были. Вот только летали парами и группами. Крутили фигуры разные. Походу, воздушные бои отрабатывали. Ну, ничего. Развлекайтесь, пацаны… В последний раз.  Подготовили кабель. По уму бы, схему подключения другую надо. С контролем цепи. Но, как говорится, «за неимением гербовой, пишем на обычной». Я начал вдумчивый инструктаж Смола.

-Смотри, всё, что нам надо, мы уже увидели. Наше цель – пилоты в автобусе. Одно меня волнует, их в два раза меньше, чем нужно.

- Ну дык, может случилось чего у них в селе, где они расквартированы. Пьянка какая, стихийная. Сам же знаешь, что «стихийные», они намного страшнее «плановых». Может, нажрались двумя эскадрильями, и попёрлись к диверам из «Бранденбурга» выяснять, кто круче. Помнишь, как мы в ППД  с разведбатом рубились? Вот щас раны, с бодунища, и зализывают.

- Ага – ага… Или с комендантской ротой. Там вечно мордовороты служат.

- А я про что?

- Ладно, хватит воспоминаний. Короче. Сейчас залегаем. Дышим через раз. С тебя наблюдение за тылом. Как солнце садится, спим по очереди. Фугас рвём под колонной, как они утром на аэродром поедут. Потом отходим броском к лесу. Пока к нему ломимся, бежим, строго прикрываясь рощей.  На броневиках два МГ. Для них эти триста метров – не дистанция. Сбреют. По лесу - как олени. Пофиг на скрытность. Стопудово, к этому месту все немецкие патрульные группы ломиться будут. Выходим в эту точку (я ткнул кинжалом в карту). Там уже думать будем. Готовься работать на «отрыв от преследования». Чуйка у меня, что нас просто так не отпустят.

- А потом?

— Вот честно - сам ещё не знаю. Вроде, на всех трёх аэродромах мы с тобой уже отметились. Но здесь - самое сложное. Сам видишь, по сравнению с этим те два, считай, и не охранялись. Так, от партизан с берданками и вилами.

- Понял. Толково. Да и не придумаешь здесь уже ничего.

Через час наблюдения Смол толкнул меня ногой. Я обернулся. Шевеля одними губами, Смол выдал, что по опушке леса идёт группа. Ну, всё правильно. Молодцы немцы. Одно не учли, что фугас мы задолго до готовности аэродрома заложили. Да и психология здесь сыграла. Роща эта, как укрытие, так, одно название. В лесу, что в ста метрах, замаскироваться намного проще и логичнее. Откуда немцам знать, что кабеля нам только до рощи этой и хватило. Странно, кстати. Такие рощи очень часто на полях встречаются. Говорят, что не вырубают их, потому что, в это место, много лет назад, камни свозили, когда поле чистили. Потом поле разрасталось. Лес постепенно вырубался. Вот такие островки и получились. А камни эти поднимать, из земли выковыривать, уже никто и не хочет. Муторно.

Ночь прошла спокойно, хотя немецкие группы проходили мимо регулярно. То ветка треснет. То заяц пробежит, как не в себе. То птицу с ветки спугнут. То тени на фоне берёз мелькают, небо чистое, да и луна полная. Нет, всё. Сюда теперь соваться – без вариантов. Будем что-нибудь другое думать.

Утром услышали приближение колонны. Построение то же. Но, как ближе она подтянулась, я увидел, что автобусов ДВА. Понятно. Рвём фугас под задним мостом первого. Интервалы между машинами меньше десяти метров. Да и дорога с ухабами, скорость у них километров 20 в час. В правой руке я держу батарейку («крона»). Один конец я уже присоединил. Второй – вокруг большого пальца намотан. Вижу в бинокль пилотов, как рядом стою. Благо, «десятикратник». И тут… Опаааа…. Ну, спасибо, Вам. Господин генерал. У одного, что головой к стеклу прислонился, в ухе наушник от плеера. Я Проводок чётко вижу. Всё. Пора. БАНГ !!!

У первого автобуса оторвало заднюю часть. Переднюю подкинуло и, перевернув, отшвырнуло. Там, точно, все «двухсотые». Второму повезло больше. Весть помятый, он валялся на обочине. Всё. Если и целый там кто, то, это не больше десятка, остальные - хорошо помятые, если не «двухсотые». Пока не осела пыль, и охрана аэродрома не посыпалась с грузовиков, мы ломанулись к лесу. Пулемётчики на бронетранспортёрах нас не заметили. Стрелять начали, когда мы уже метров на сто в лес углубились. Да и то, как щёлкали пули по стволам деревьев, было понятно - стреляют наугад. Но, нам не совсем повезло. Лес был смешанный. То берёзы, то сосны, то ели. Пятнами. Подлесок так же. По нам ударили с двух стволов, как раз когда такой сосняк и пробегали. С фланга. Дистанция была больше ста метров. Для МП это, считай, уже предельная, хоть и пишут, что у него прицельная дальность стрельбы – двести метров. Да ещё и мишень не по открытому месту бежит, а среди деревьев мелькает. Ну – ну. А тут, по движущейся цели, длинными, внезапно… Короче, попасть нереально. Но на хвост нам сели плотно. Хорошо, мы всю ночь отдыхали, давайте побегаем. Тем более такой вариант развития событий я рассматривал. На бегу скомандовал:

- Смол, по команде, стой! Прижмёшь огнём.! Тридцать секунд!

Как выбрал место, подал команду и выдернул из подсумка гранату. Запал я заранее вкрутил укороченный. Бечёвку уже отрезал. Пока Смол долбил длинными в сторону противника, поставил растяжку на высоте пояса. Немцы залегли, и «поливают в белый свет, как в копеечку». Ничего. В себя прейдут через секунд двадцать. А нам больше и не надо.

- Готов! Вперёд!

Указал Смолу на растяжку, чтобы не сорвал ненароком. Выпустил один магазин в три очереди, в ту же сторону. И мы опять побежали, но с гораздо большей скоростью. Адреналин, всё-таки… Секунд через тридцать хлопнуло, и два голоса заголосили дурниной. Вот так, пацаны. Теперь у вас ещё и раненые на горбу. Так что или заканчивайте по лесу людей кошмарить, или группу половиньте. Вам раненных обслуживать и к медикам волочь. Ну, а с половиной вашей группы у нас шансы уже будут, хоть и небольшие. Лес опять пошёл вверх, и стал значительно реже. От моей растяжки уже километр примерно.

- Выберу место, залегаем!

- Стой! К бою.

А вот здесь уже немцам не повезло. Нервы сыграли. Злость за раненных сработала. Это типовая ошибка при преследовании – «Противник бежит. Противник испуган и потерял волю к сопротивлению. Надо просто его догнать. Опасности он уже не представляет.» Понимаю. Но пацаны не знали, с какими злобными и хитрыми кадрами они связались. Бежали они такой плотной группой, что мы их срезали в две очереди. Метров с тридцати. Причём, ПББС на «Витязи» навернуть мы успели. Так что куда делась половина группы, для оставшихся с ранеными уже загадка. Звуков боя они не услышат. Как раз нам фора, на пару часов, максимум. Одно жалко. Среди этих шести радиста не было. Так что сейчас у них «план перехват» и всё такое…

Через два часа были в намеченной точке. Пятнадцать километров от аэродрома. Всё. Оторвались.

- Стой. Привал. Час. Отдыхаем. Думаем. Смотрим по сторонам внимательно.

Скинули рюкзаки. Начали совещаться.

- Ну, вот, собственно, и всё.

- Что, всё?

- Спалились мы. Теперь они точно знают, что нас двое. Если листовку в лесу увидим, на сосне приклеенную, с нашими рожами – не удивлюсь.

- Ага. Типа: «Геры кабаны! За информацию об этих двух уродах немецкое командование гарантирует вознаграждение – мешок желудей!»

- Почему нет? Вполне. Значит, слушай: сейчас идём к тем двум первым аэродромам. Чисто на посмотреть. Что там, и как? Жалко, что деревень вокруг, считай, не осталось. Немцы вокруг пожгли все мелкие. Нам информация нужна. Пленного добывать, что ли? Эх, Василя бы сейчас нам. Да где ж его взять?

- Как где? Он же говорил, куда пошёл. Ты забыл, что ли?

- Не помню такого. Может, он без меня с тобой на эту тему беседовал.

- Понятно. Ты, как обычно. Все вокруг дебилы, один ты умный. Знай и люби свой личный состав.

- Отставить дискредитацию командира, как профессионального разведчика! Показывай.

Я развернул карту.

— Вот здесь.

- Ага. Большая деревня. Значит, слушай: сегодня к аэродромам, рысью. Круг вокруг каждого. Там же ночуем. И потом к деревне Василя. Кстати, у одного пилота, что в автобусе ехал, из уха наушник плеера торчал.

- Опааа…. Тааак. Интересно. И чо нам теперь ждать? Ночников с тепловизорами у охраны аэродромов? Или электроники на периметрах?

— Вот, честно, не знаю. Но, следующую подлянку надо очень хорошо продумать. Нет у меня больше желания по самолётам из кустов пулять. Чота напрягает меня это.

- Есть идеи?

- Да идей-то полно. Вот как нужную выбрать? Это вопрос. Ладно. Пошли посмотрим, чем немецкие асы занимаются, и потом уже к Василю. Но вот чуйка у меня, что нам только наш третий аэродром и нужен.

- Мда? А чо морда рассеченная вся?

- Да, когда лётёхой служил, там специальность уже обязывала. Хошь – не хошь, займёшься…

- Да, это понятно. Как и то, что ты военную удачу, уже на автомате, за хвост дёргаешь.

На аэродроме ни самолётов, ни техники не было. Но вот возня шла активная. Вырубался подлесок и кустарник в окружающем лесу. Ставились вышки с прожекторами и пулемётами. Если посчитать… Да здесь уже рота охраны, и это только на аэродроме, задействована. А ещё и гарнизон в селе… ПВОшники… В общем, только охраняет здесь батальон минимум. Счетверённых двадцатимиллиметровых пушек мы насчитали аж шесть батарей по четыре орудия. Они могут в радиусе километра лес просто сбрить. Очень плотно минировался периметр. Усиливалась система ПВО. Да и капониры для самолётов тоже делались более обстоятельными. Короче, как ни крути, а толковую позицию, метров за триста, мы здесь уже не найдём. Даже не буду голову ломать. Она то, может, и есть, а вот занять её, и, самое главное, отойти с неё потом – без вариантов. Мы и сами точку для наблюдения только за полкилометра от предполагаемого места целей найти смогли. Правда, как обычно уже, дерево, с минированием подходов. Ага. «Минирование», правда, уже символическое, гранат у нас – четыре штуки. (У немцев их не оказалось). Не затем они в лес шли. Воевать, по-взрослому, не планировали. Хотя, странно. Слишком самоуверенно. Я таким на своей первой войне был. Сейчас у меня это, слава Богу, дааавно прошло. Поэтому и жив, кстати.)  А вот повторяться в нашем деле нельзя. Действуешь по шаблону – живёшь мало. Но ничего более удобного придумать не смогли. Движуха на аэродроме слишком активная.

Ладно. У нас «козырь» есть – фугас под дорогой, в дренажной трубе. Конкретный такой. На атомы что угодно распылить можно. Так что тупо ждём, наблюдаем. Понятно и ясно, будут этот аэродром использовать, причём активно. И, судя по его обустройству, очень важен он для немцев. Да и, по-моему, самый удобный он из трёх. Те два, как-то, «на скорую руку» оборудованы были. Против партизан – нормально. Против нас - уже не очень.

Одно огорчает, нам этот объект уже не по зубам. Так, с кондачка, как на других, уже не провернёшь. Нам бы агента из ближайшего села. На аэродроме этом казарм для лётчиков и обслуги с расчётами артиллерии ПВО нет. Значит, в селе жить планируют. Под охраной гарнизона. Интересно. А, впрочем, надо сходить, посмотреть. Что там, и как. В идеале, Василя бы с собой притащить. Как засланный казачок бы сработал. Но, ну его нафиг. Если что, Василь уже слабое звено. А, обычно, где тонко, там и рвётся.

- Смол, сворачиваемся. Идём к селу. Ходим кругами вокруг, смотрим. А то третий день - и всё бес толку. У них, походу, этот субботник никогда не закончится. Хоть и напихали они здесь всего, по беспределу.

- Есть, понял. Грамотно, командор, уважаю.

- А то, могём. Пошли.

Через час были у села. На опушке леса. Большое село. И, как следствие, прям вокруг него, чуть ли не на километр – поля, огороды. Близко не подойдёшь. На въезде – выезде -блокпост с пулемётным гнездом. Обошли по большому кругу. Ничего не высмотрели. Ладно. Будем, как говорится, «посмотреть». Сядем возле выезда у дороги на аэродром.

Чёрт. Нам бы, по-уму, валить из этого района надо. Группу же немецкую, по-любому, искать будут. Да и охрана аэродрома, если усилят, район патрулировать должна. Хосспади, только бы не собачки… Я, хоть и перестраховался, (мы по ручью долго шли, следы сбивали – путали), но не стоит этих «друзей человеков» недооценивать. Ладно. Это уже у меня, как обычно, «разумная осторожность» работает, она же – «тяжёлая паранойя».

Нашли приличную точку для наблюдения, расположились. Странное село. Вроде и большое, а все по домам сидят, походу, немцы всех разогнали. Да и патрулей на улице неприлично много. И, видно, службу тащат на совесть. Взбодренные такие, с нашей помощью. Для нас это, кстати, не особо хорошо, даже, если честно, очень плохо. Противник расслабленным должен быть. А не так, как сейчас – все на стрёме.

Смола, как обычно, пробило на разговоры «за жизнь».

- Командор, а чо ты в Россию вернулся? Там жеж круассаны, француженки. И фсё такое…

- Француженки, в основной своей массе, страшные, как моя биография. Я серьёзно. Бабы в России – лучшие в мире. А меня, в общем, из боевых частей списали - убился об землю. Я же в парашютистах служил. Инструктором, бумажки там перебирать, или на склад какой, это - не вопрос. А вот на войне денег поднять – больше не выйдет. Там для меня уже всё. Войнушки кончились. И, как следствие, нормальные деньги тоже, вместе с жизнью разгульной.

- Ну, дак, остался бы там. Работу нашёл, на гражданке. Или с документами проблемы были?

- Да какие проблемы? Дослужил до конца контракта, а мне два года оставалось, и вид на жительство.

- Ну и вот. Чо ты ступил-то?

— Вот смешные вы все. Думаете, там мёдом намазано. Запомни одну простую вещь. Чтобы жить там лучше, чем здесь, нужно здесь находится в полной жопе. Или, привозить с собой туда хорошую, высокооплачиваемую работу.

- Ха. А здесь ты где был? Не в полной? Да и с работой у тебя норм, по-моему.

- Канешна в полной. Только перспектив у меня в России, в плане денег, гораздо больше было. Я у себя в кабаке на дверях, больше, чем в легионе получал, правда, без войнушек там премия. А там я нах никому, кроме легиона, не впёрся. И кем работать? Водителем автобуса, или охранником в магазине? А я, как ни удивительно, жуткий фанат нашей с тобой, сегодняшней, работы. Да и платят за неё… Только выжить трудно.

- Ну дак подался бы в наёмники. Чо, на легионе свет клином сошёлся?

- Не так просто всё, как выяснилось. Главная проблема – паспорт. С российским просроченным заграном – без вариантов. То есть, документов, считай, никаких и нет.  Хотя, тему пробивал. Взяли бы. Причём влёт и сразу. Тем более, у меня ещё и с английским – норм. Но, как за документы речь заходит – всё, извините. Вернее, только афёры жуткие. На которые, извините, даже я не подпишусь.

- Ха! А мы с тобой сейчас, как считаешь, чем заняты?

- Ну, вот не получилось у меня на гражданке, по-нормальному. Да и у тебя тоже. Это наш шанс, по сути. Кардинально сменить жизнь к лучшему. И скучно мне там. Не хватает мне вот этого всего. Когда страшно, бля, до усрачки. И никакой парашютный спорт этого не заменит. Короче, здесь у меня выходит – «три в одном». Сменить всё, денег поднять, и работа любимая. Понял?

- Хм… Логично, чо… А Родина там, и всё вот это вот…

- Родина, это – святое. А «вот это вот» - кончилось в девяносто шестом. Забыл, что ли? Как мы на первой чеченской упирались, и как нас всех потом сдали? Тебе не обидно? Мне так – очень.

- Так ты же ещё и на вторую поехал. Уволился бы, и всё.

- На вторую я, считай, из любви к профессии, и по понятиям боевого братства ломанулся. Хоть и прекрасно понимал, чем это, опять, закончится. Так оно и вышло, кстати. Ладно. Как говорится, «Не сыпь мне соль на анус.»

Так, к блок посту, со стороны аэродрома, подъехало три крытых грузовика. В кузовах люди. Ага. Правильно. Сумерки скоро. Персонал и рабочих с аэродрома в село привезли. Там они квартируют. Значит, на аэродроме сейчас только охрана. Пропускали их серьезно, с досмотром машин. Стопудово, комендант гарнизона – зверюга. Ладно, ждём дальше, наблюдаем. Потом будем решать, что на ноль множить. Нам нужно, чтобы с него ничего не летало. А это по-разному сделать можно.

(Гарнизонная офицерская гостиница.)

В уютном номере, обставленном, даже с некоторым намёком на роскошь, за сервированным кофейным столиком сидели двое мужчин (примерно тридцати и пятидесяти лет), в тёмных костюмах. Младший ловко разлил французский коньяк по рюмкам.

- Гер доктор, наша группа готова к выполнению задания. И начать его выполнение мы обязаны, согласно приказу, через три дня. Сегодня я отдаю приказ о перелёте на рабочий аэродром. Вы готовы обеспечить полную безопасность в районе базирования?

По лицу «гера Доктора» было явно видно, что он очень не хочет отвечать на этот вопрос.

- Ну, как Вам сказать? С теми русскими диверсантами нам пока, подчёркиваю, пока, окончательно решить вопрос не удалось. Аэродром к приёму техники готов. Места для размещения пилотов и техников - тоже. ПВО – аналогов на восточном фронте не имеет. Охрана усилена по-максимуму. Система безопасности доработана с учётом всех возможных осложнений.

— Значит…?

- Да. Я гарантирую Вам полную безопасность на аэродроме базирования в заданном районе.

- Ну, вот и отлично. А что Вас так беспокоит, гер доктор?

- Да, как обычно - Всё. Я отлучусь, ненадолго. К ужину, надеюсь, буду.

- Как скажете, гер доктор. Жду.

(Штаб тайной полевой полиции).

Доклад начальника полиции вышел несколько скомканным. Он не обладал всей информацией.

- Группа Отто приступила к выполнению задачи неделю назад. Должна была выйти на связь через командование одного из гарнизонов в нашем районе. Крайний срок – вчера. На связь она не вышла. По докладам всех мои действующих агентов. Никто и ничего ни о партизанах, ни о русских диверсантах доложить не может. В районе тихо. Но, гер доктор, я не могу Вам с уверенностью сказать, что это - нужная нам тишина. Я не знаю, где Отто. Прошу вашего разрешения на проведение поисковой операции.

- А смысл? Если он не вышел на связь, то он или очень занят, или, что скорее всего, его группа погибла. Жаль. Высококлассные специалисты. Страшно даже представить уровень тех, с кем им не повезло. Я всё-таки склоняюсь к мысли, что группы больше нет. Отто прекрасно понимал, что в нашем деле значат сроки. Поисковая операция не нужна. Если вы и найдёте кого, то только в виде трупов. Да и поздно уже. Через три дня аэродром начинает работу. А вопрос с русскими диверсантами мы с вами так и не решили.

- Я уверен, что у вас есть идея, гер доктор.

Доктор встал с кресла, и подошёл к висящей на стене кабинета карте.

- Конечно, есть. В нашем с вами деле, без идей, никак нельзя. Поступим следующим образом. Организуйте непрерывное патрулирование района в радиусе десяти километров вокруг аэродрома. Силами не менее четырёх групп. Эти группы должны находиться в режиме непрерывного патрулирования. Замену для них разместите в ближайших сёлах. Их как раз  четыре. То есть, в каждом селе разместить по три группы. Одна из каждых трёх находится на маршруте. Маршруты выбрать произвольными. По одним и тем же не ходить. По возможности найти Отто. И, я вас очень прошу, организуйте всё так, чтобы они не перестреляли друг друга. Группы должны начать патрулирование через сутки. Украинцев не привлекать. У них другая специализация. Полагаю, хватит браконьеров Дирлевангера. 

- Есть.

- Отлично. Завтра жду ваш доклад.

- Поговори мне ещё. Профессионал, бля, куев. Я ж твои косяки, по первой чеченской, очень хорошо помню. Ваще не понятно, как такие «около-военные профессионалы» на нормальных войнах выживают. Вот ангел-хранитель у тебя, точно, профи. Причём с большой буквы. Седой, правда, от ужаса. В таких жопах, с твоей подачи, побывал.

- Ой фсё… Тока оказался он там, командор, не с моей, а с твоей подачи.

- Поговори мне ещё.

Ну-с. Приступим к осмотру. Запёкшаяся кровь толстой коркой. Краёв раны не видно. Температура тела, вроде, нормальная. Воспаление локально. Его контузило неслабо. Когда пуля под очень острым углом от кости черепа срикошетила. Будто кувалдой ударили. Ну, да, логично... Был бы столбняк, он уже бы и не жил. Судя по всему, дня три прошло. Ладно, приступим. В кипячёной воде развёл пол-листа стрептоцида. Свернул тампон из бинта. Они, кстати, у нас зелёные, с пропиткой соответствующей. Американская придумка. Ещё и большие «подушки» есть, чтобы сразу рану «закрывать», не бинтуя.

- Так, Садись ему не спину, и голову зафиксируй. Я сейчас рану ему буду чистить. А это больно, прям очень.

Пока чистил – промывал рану. Василь плакал, и слабо пытался вырваться. Управился минут за пятнадцать. Обработал всё как надо. Грамотно, как учили. Рана кровить стала. Но не зашьёшь уже, времени очень много прошло,  да и широкая она, сантиметра два. Края разошлись и, конечно, воспалились. Как у неё края стянуть – непонятно. Спасибо системе военного образования МО РФ. Да и преподы в училище были сплошь афганцы. А у них – ОПЫТ… Ничего,  он молодой. Физически пацан развит. Я себя в этом возрасте помню, заживает всё, как на собаке. Вколол ему антибиотики и обезболивающее. Ладно, привал, часа на четыре. Как очухается – поговорим с ним, накормим. С собой тащить не будем - мы не «Красный Крест». Да и не надо, чтобы знал он о нас много. Попадёт к противнику, язык ему развяжут. Говорят все и всегда. Поверьте. Проверено.

Ближе к вечеру, Василь очухался, и попросил пить. Ужин мы уже приготовили. (Кашки – парашки задолбали уже. В этот раз ещё и жидкую сделали.) Накормили. Напоили максимально сладким чаем. Куда в него столько влезло? И его не вывернуло – значит, не так уж и сильно мозги встряхнуло. Походу, просто черканула пуля, по касательной. Опухоль с половины лица Василя начала спадать. Мордан у него даже порозовел слегка.

- Ну, рассказывай, Коротко. По существу. Без эмоций.

- Немцы по нам из пушек целый день били. Мы хотели ночью с болот уйти - а у них вокруг пулемёты, постреляли людей.  И ракеты они пускали. Вернулись мы в лагерь, думали, до рассвета пересидим, и снова попробуем. А они, суки, как-то по болоту пролезли, и к лагерю вышли. Убили всех... Я почти убежал, да на краю болота подстрелили…

- Понятно. Потом два дня по лесу бегал, не жрамши… А как ослаб, и рана болеть и дёргать стала, ты под куст забился. Так? В деревне был своей?

- Ну да, точно так. А деревни и нет больше. И соседние, тоже, пожгли.

- В лесу видел кого?

- Да. Вчера. Они меня под этим кустом нашли. Наши. Разведчики. С большой земли.

Наши? И они ему не помогли? Даже голову тупо, не перебинтовали? Даже сухарь ему не кинули? Ага, ЩАЗ…

- Да? А что сказали? Куда пошли? Сколько было их?

- Говорили, своих ищут, потерялись. Семеро их было их.

- Про нас им не говорил?

- Не-не-не… Я помню, вы предупреждали. Куда идут не сказали. Сказали, просто отбившихся ищут.

- Понятно. Молодец. Дальше-то что думаешь?

- Да не знаю… К тётке пойду, в соседний район. Думаю, за пару дней дойду. А с вами мне нельзя?

- Нет, Василь. Ты уж извини, но - не получится. Мы уходим щас. Далеко, к фронту. Сегодня переночуем вместе, а завтра, с утра, я тебя перевяжу ещё раз. Таблетки выдам. Расскажу, как их есть. Еды тебе дадим, и ты к тётке свей пойдёшь, потихоньку. Ну, а мы -по своим делам.

Василь грустно вздохнул. Мы все закончили ужин, и начали готовить лагерь к ночёвке. Перед сном я ещё раз уколол его антибиотиками.

С утра, ещё в сумерках, проснулись, быстро позавтракали. Поменяли повязку. Плохая рана, запущенная. Но, по-любому, лучше, чем было, хоть и день только прошёл. Ещё раз вколол антибиотики, и выдал ему таблетки (они у нас без маркировки). Одну, «очень вкусную и интересную», заставил прямо сейчас принять. Побежит по лесу, аки молодой олень на случку, рожки за спину закинув. Подробно проинструктировал по медикаментам, как и что принимать. Идти ему в другую сторону. Ничего, парень шустрый. Такие на войне и выживают. Если по глупости, «чисто на посмотреть», туда, куда не надо, не лезут.

Как только Василь скрылся за деревьями, начали «военный совет».

- Смол, есть мысли?

- Да нет, в принципе. На этих бы заблудившихся только глянуть. А так, в целом, и так ясно всё.

- От ож… Меня они, тоже, чота, ооочень беспокоят. Ладно. Щас к третьему аэродрому. Идём на цирлах. Вдумчиво. Потом вокруг него, и, желательно, в прямой видимости. На мягких лапках. Осматриваемся, и ищем афигенный наблюдательный пост. Собираем информацию, анализируем, думаем. Ин марш орднунг марш!

Где-то часа два шли без приключений.  Потом лес полого пошёл в гору. Даже не в гору, а на бугор такой, пологий. Когда поднялись на высшую точку, я влез на дерево, осмотреться. Вокруг, на десятки километров, и до горизонта – «зелёный космос». И вот в этом «космосе» наш объект и спрятался. Ага. Дымок от костра, где-то, километрах в трёх от нас. Его-то и видно только потому, что сверху смотрю. Он на фоне леса. Но, всё равно, кто-то там или очень тупой, или слишком дерзкий. Может, даже всё вместе. А тупые и дерзкие здесь только хохлы – каратели. А, может, и баннер это, как на придорожном шалмане «WELLCOME, ёпта…». Ну, что делать? Надо сходить в гости, если приглашают. Тем более, так настойчиво. Только подойдём мы, на минутку, малость не так, как ожидают…

Эти три километра шли вдумчиво. Медленно и сторожко. Последние метров сто крались, как неандертальцы к мамонту, считай, где ползком, где «на четырёх костях». Грамотное место для лагеря выбрано: подлесок редкий, лес метров на пятьдесят чётко просматривается. Да, семеро, Василь всё верно сказал. Возле костра не кучкуются, рассредоточены. Одной очередью, и даже гранатой, не срежешь. Оружие – ППШ с дисковым магазином. Все в маскхалатах. Ножи-гранаты на поясе. Прям как на картинке из старого наставления по разведке. Странно, если вы такие умные и ловкие, почему у вас костёр дымит? Отползли назад, подальше, стали совещаться.

- Вдвоём не подходим. Я иду один. Снимаю «Леший» и оставляю рюкзак здесь. На мне только «плэйт» с БК. Ты – Занимаешь позицию с фланга. Метрах в ста от костра, помнишь, мы ель с тобой видели - тебе туда. Если что, нам нужен хотя бы один из них живой. Но, это по возможности. Огонь открываешь только при явной заварухе,  либо если я сниму с головы прыжковый шлем. Работай с ПП. «Вал» здесь не нужен. Если что, тебе огонь быстро переносить, и оптика только мешать будет. А у нас здесь семь целей. Я тебя очень прошу, пошустрее и поточнее стреляй. Не забывай, я у себя один, да и у тебя тоже. В одну харю, супротив семи ППШ, тут без вариантов. Вопросы?

- Может давай вдвоём подойдём?

- Нет, ты у нас здесь, как «джокер» в колоде будешь. Выдвигайся. На всё – про всё тебе полчаса. Потом я начинаю подходить к ним. Понял?

- Так точно.

- Начали.

Смол юрко пополз к своей ёлочке. Я выждал полчаса. Снял рюкзак и леший. Встал и, помахивая хворостинкой, насвистывая «Дойчен зольдатен», пошёл к костру.

Меня они заметили почти сразу. Перекинули поудобнее в руках автоматы. Разошлись с линии огня друг у друга. Разобрали сектора вкруговую. И с напряжёнными мордами следили за моими действиями. Профи. Вполне грамотная и чёткая реакция. Я подошёл вплотную к костру.

- Здарова, военные. А гармонь где?

- Какая гармонь?

Ответил старший. (Вот не знаю. Но, если ты чуть-чуть послужил, то по выражению лица и поведению старшего ты даже среди полностью голой толпы военных, всё равно вычислишь. Флюиды, что ли…?)

- Как, какая? Отдыхаете же, как на первомайских гуляньях. Песню орать, про вестибюль.

- Кокой вестибюль?

- Нууууу… Ты ващеее… «Ой, вы сени, мои сени. Вестибюль мой, вестибюль…»

Судя по его лицу, он ожидал от меня чего угодно, только не этих вопросов. Понять человека можно. Встретить в глубоких тылах вермахта вооружённого идиота - это – событие. Он явно был ошарашен и не знал, что сказать.

- Ээээ… Вы кто? Вас сколько? Какая задача?

- Ты ещё у меня спроси, кто Кеннеди грохнул? Ладно – ладно. Капитан Николаев. Командир развед-группы. Группа погибла в бою три дня назад. Задачи больше нет. Не выполнена. Ищу партизан.

А вот сейчас он и спалился. На его лице явно читалась радость и облегчение.

- Присаживайтесь, товарищ капитан. Может, чайку?

Двое зашли мне за спину. А лицо старшего приобрело злое выражение.

- Оружие на землю аккуратно положил и лицом вниз.

Я медленно поднял руки перед собой и опустился на колено.

- Тихо – тихо. Я весь ваш. Не психуй.

Левой рукой я снял с шеи ПП и аккуратно положил на землю. Ну-с, начали… Правой рванул «Глок» из набедренной кобуры и, в падении вперёд, выстрелил старшему в живот. Ещё не упав на землю, начал переворачиваться на спину и быстро стрелять в грудь двоим за моей спиной. Не успел. Короткая очередь из ППШ пришла прям не в центр грудной пластины, а аккурат в «солнечное сплетение». Дух из меня вышибло знатно, в глазах потемнело. Рядом раздавались короткие очереди. Но мне было не до этого. Господи, как больно. Как кувалдой… Да, ее боец я сейчас, это точно... Даже в гей-клубе не отмахаюсь… Перестрелка затихла. Кто-то ломился сквозь подлесок, как лось.

- Командор, цел?

- Не знаю. Контроль сделай. Одного оставь.

- Да один и остался. Твой первый. Вон, ножками сучит.

Я с трудом, согнувшись в три погибели, встал.

- Ох ёооо… Ну ивонах… Эти пластины. Лучше дырку от пули, не так больно. Подожди, отдышусь.

Старшему пула пробила желудок. Кровь во рту. А пуля в желудок – это не больно, это – БОЛЬНО. Он лежал на боку, подогнув к груди колени. Я перевернул его ногой на спину, и достал из нарукавного кармана шприц-тюбик.

- Больно, да? Смотри. Мы сейчас можем просто уйти, твои все трупы. А могу и снять тебе боль, вколов укол. Но, сначала ты ответишь на все мои вопросы.

- Коли…

Прохрипел раненный.

- Твоя задача?

- Вас найти и взять. В крайнем случае - уничтожить.

- Кто мы? Твои командиры знают? Зачем мы вам живыми?

- Не знают. Зачем - не сказали. Но вот взять вас надо срочно.

- Ты немец, из «Бранденбурга», армейская разведка, или «Дирлевангер».

- «Бранденбург», командир группы. Немец.

- Понял. Держи. Сейчас отпустит.

Я вколол ему укол. Подождал, пока с лица уйдёт жуткая гримаса боли.

Пока я беседовал, Смол деловито шмонал трупы.

- Есть что интересное?

- Нет. Все карманы пустые. Ни карт, ничего…Вобще ничего. В вещь-мешках только жратва. Так не бывает. Перемудрили.

- Ладно, давай подождём, мине отдышаться надо. За рюкзаком моим сходи, и сухпай ихний отбери. Тока сухари не бери - места много – толку мало.

Я смотрел на старшего и мне его было, почему-то, жаль. Военный профи. Не каратель. Но, если так посмотреть - сам эту работу выбрал. Он просто противник. Служит в армии, которая несёт боль и страдания русскому народу. Моему народу. Хотя… Пятьдесят на пятьдесят, что он бы мог сейчас так на МЕНЯ смотреть. Сложная работа у нас с ним. Президенты – вожди – фюреры друг с другом «портят отношения», а простые «работяги-воины» по лесам друг-другу глотки режут. Грустно.

Он заметно начал бледнеть. Отходит.

- Звали тебя как?

- Отто.

- Знаешь на чём ты прокололся? На Василе.

- ???

- На пацане том, раненном. Так не делают. Наши бы помогли. Каратели – добили. А ты - просто прошёл мимо, хоть и говорил с ним. Непонятки…

На его лице отразилась жуткая досада. А потом он закрыл глаза, глубоко выдохнул и неестественно вытянулся. Всё. Извини. Хоронить мы вас не будем.

- Смол, закончил? Много намародёрил?

- Да. Всё. Нормально.

- Ну, пошли, тогда. Чо сидеть?

- Да нет, вряд ли. Им эти «сочувствующие» никуда не впёрлись, новых наберут. Наоборот даже. Считай, мы им боевой дух подняли. Хоть службу в гарнизонах нести будут, как положено. А вот что за партизан именно сейчас плотно взялись, и деревни решили зачистить, это настораживает…

- Так, что делать теперь будем? На болото пойдём, на посмотреть?

- Зачем? Там одни трупы уже. Походу, только эта группа и вышла. Агенты - то в ней были, а в отряде больше других не было. Да и вышли они только потому, что пол отряда на задании. Самая боевая половина, кстати. Им опять к ним «вливаться» надо было. Немцы лоханулись здесь чутка. Хотя, скорее, нет. Ждут остальных на маршруте возвращения.

- Ага. Понял. А щас куда?

- Идём к третьему аэродрому. До него тридцать пять километров примерно. Погуляем вокруг, посмотрим. Если в течении трёх дней движухи на нём нет - думаем дальше. Он давно готов уже должен быть.

- Ну, хорошо. А те два?

- Там щас, как положено – «наказание невиновных, награждение не участвующих». Все на бодряках, и подлянки для нас с тобой придумывают. Так что лучше не соваться. Посмотрим. Нам с ними всё лето воевать. Проститутку им купить, што-ли? Трипперную. Думать надо, кароче.

- Кстати, командор, а чо ты с этими двумя так быстро побеседовал?

- А зачем дольше? Остальная инфа нам не нужна. Пусть Андреич из них дальше жилы тянет. Для него там, да, мноооого интересного.

- А ты где освоил-то вот эту вот инквизицию всю?

- Да научили. Люди добрые. Тем более, на второй чеченской я по горам скакал. Пленных там девать некуда. Времени «колоть до жопы» - тоже, очень мало. Тут уже, хочешь – не хочешь, научишься.

- Хорошо хоть мама твоя не знает, что ты тут творишь.

- Сплюнь! Я даже матом не ругаюсь! Белочек с ладошки кормлю! Бабушек тудой – сюдой, через дорогу! И вобще… Я хороший…

- Аааааа… Ну да, ну да… Я видел.

- Достал ты меня уже. Я для тебя отец – командир. Понял? Папа я твой. Родной. Всё. Ночуем здесь. Завтра голова нам ясная понадобится, и чуйка острая. Отдохнуть надо.

Штаб Тайной Полевой Полиции.

Совещание.

Все присутствующие были очень раздражены. Они понимали - драть будут. Но вот кого, и насколько сильно? Это вопрос. Больше всех был раздражён генерал - майор люфтваффе.

- Итак, господа, я прибыл сюда, чтобы уточнить у вас причины того, каким образом у меня нет больше двух полноценных штурмовых эскадрилий, и почему на своих аэродромах у меня массово гибнут пилоты? Про склад боепитания я тактично умолчу. В Берлине мой доклад к сведению не приняли, и посоветовали мне проспаться. Вы понимаете, что с нами со всеми будет, когда моё командование полностью осознает всю сложившуюся ситуацию?

Слово взял командир охранной дивизии.

- Я бы, на вашем месте, не говорил про всех. И не старался бы переложить свою ответственность на людей, действительно ответственно выполняющих поставленные перед ними задачи. Вам этот вопрос скорее надо адресовать к командиру украинских формирований.

Командиру украинского полка было плохо, действительно плохо. Он не был уверен, что сможет выйти из этого кабинета сам, а не под конвоем Гестапо в наручниках. Поэтому всю ночь «морально готовился» к этому совещанию. И очень переживал за то, что, когда откроет рот, в комнате мгновенно запотеют стёкла.

- А я предупреждал, что игры в шпионов, для нашей, глубокоуважаемой, тайной полевой полиции, когда-нибудь плохо закончатся. Я настаивал на полной зачистке района и отселении оставшегося населения.

Начальник команды тайной полевой полиции был умён. Там других и не держали. Отбор  был соответствующий. Да и отбирали из профессионалов СД и Гестапо. Он был зол, причём зол именно на себя. Не понимал, где он прокололся. Вся система безопасности, так старательно выстраиваемая им, посыпалась, как карточный домик. А вот причину этой катастрофы он не видел и, это его жутко раздражало.

- Довольно, господа. Я пригласил вас для того, чтобы мы все вместе разобрались в ситуации, и приняли действительно правильное решение, а не старались перекладывать вину друг на друга. Итак. Давайте порассуждаем. Генеральным штабом и управлением имперской безопасности перед нами была поставлена задача - полностью очистить район от партизан и неблагонадёжных элементов к началу июня. Ситуация в районе, до недавнего времени, складывалась таким образом, что можно было говорить о «спокойной обстановке». Бандиты, хоть и присутствовали, но вели себя очень тихо. Можно сказать, пытались быть абсолютно незаметными. Кроме того, внедрённые к ним агенты позволяли нам полностью контролировать ситуацию, не прибегая к массовому террору, на чём постоянно настаивают наши украинские коллеги. Но, вот с середины мая, что-то пошло не так. Наши агенты, причём из разных источников, давали информацию, что партизаны не планировали какие-либо диверсии в нашем районе в принципе. Нами, на основании распоряжения верховного командования, было принято решение о полной зачистке района. Могу с уверенностью сказать вам, что бандитов у нас больше нет. И они не могли, в принципе, провести эти две диверсии на аэродромах и артиллерийском складе. Тогда возникает вопрос – кто, и, главное, зачем это сделал? Русским проще было бы совершить на них авианалёт. Хоть и затратно, но с гарантией. А в этом случае у меня складывается ощущение именно о секретности проведённой русскими операции. Но, вот зачем? Будем разбираться.  

Слово взял неприметный пожилой мужчина в деловом костюме

- Представляться я не буду. Я – заместитель адмирала Канариса. Как вы поняли, работаю в Абвере. Кто, из присутствующих здесь, желает уточнить мои полномочия, может лично обратиться к хозяину этого кабинета. Коротко скажу: на период летней кампании, все, присутствующие здесь, выполняют мои просьбы и распоряжения беспрекословно, точно и в срок. И я бы хотел попросит вас, не пытаться по своим канал выяснять, почему именно мои распоряжения вы теперь выполняете. Нашей совместной работе присвоен высший разряд секретности. Про нарушение которого, я думаю, вам пояснять не надо.

Все присутствующие переглянулись, и хором побледнели.

- Итак. Командиру охранной дивизии – усилить вдвое всю охрану объектов и ужесточить пропускной режим. Командиру украинского полка – население района переместить, после фильтрации, в сёла с крупными гарнизонами - от роты, оставшиеся деревни уничтожить. Все дороги, включая просёлочные, патрулировать усиленными патрулями. Командиру авиаэскадры – перестроить схему охраны и обороны всех трёх аэродромов, согласно полученным от меня сейчас документам. Усиление и технические средства сегодня к вам прибудут. Начальнику группы тайной полевой полиции распоряжения отдам лично.  Всё. Все свободны. Хайль Гитлер.

После того, как все вышли, и в кабинете остались двое, удобно расположившись в креслах, и пожилой продолжил:

- Четыре дня назад на одном из аэродромов было выведено из строя более двух десятков штурмовиков, путём обстрела из стрелкового оружия. Звуков стрельбы никто не слышал. Причём техников удивила пробивная способность пули и её калибр. Девять миллиметров. Ни одно стрелковое оружие, стоящее на вооружении всех армий мира, данных характеристик не имеет. Это что-то новое.

- Вполне возможно. Русские могут создавать оружие, превосходящие по всем параметрам наше. Оно даже, как трофейное, пользуется у нас большой популярностью. ППШ, к примеру, или СВТ.

Пожилой достал из внутреннего кармана пиджака гильзу и поставил её на журнальный столик.

— Вот, полюбопытствуйте. Одна из них. Были подобраны на позиции, с которой вёлся обстрел.

Собеседник с любопытством рассматривал гильзу.

- Хм… Странно. Маркировка отсутствует. И гильза стальная, покрытая лаком. Очень необычное техническое решение.

- Как вы уже знаете, верховное командование поручило мне организовать максимальную безопасность в вашем районе. Вернее, не так. У вас в районе должно быть спокойно, как в женском монастыре во время обедни. И, как следствие, я должен обращать внимание на всё необычное, происходящие здесь. Эти собранные гильзы были отправлены в Берлин самолётом. В течении суток все лаборатории, занимающиеся разработкой боеприпасов, проводили анализ этих образцов. Так вот, подобного лака, вернее, лака с такими характеристиками они не знают. Даже аналогов нет.  Я уверен, что эти две диверсии на аэродромах, да и на артиллерийском складе тоже, провели не простые диверсанты. Что-то мне говорит о том, что для рядовой диверсии такое оборудование не привлекается. Да и по тактике они на голову превосходят обычных. У Русских профессионалов уже, почти всех, выбили. Воюют у них мобилизованные, кадровые погибли ещё в сорок первом. Поэтому ваша основная, подчёркиваю, основная, задача – найти мне этих диверсантов. Причём любой ценой. Причём живыми. И как можно быстрее.

- Мои агенты из партизанского отряда про них докладывали уже. К сожалению, больше на связь они не выходили. Это оружие у них партизаны видели. Выглядит необычно. Очень толстый ствол. Оно бесшумное. Вернее, не такое громкое, как обычный автомат, очень тихое. Автоматическое. Имеет оптический прицел. Они использовали его, когда ликвидировали гарнизон – роту украинцев, в одном из сёл. Кроме оружия, ничего необычного у них не было. Хотя, экипировка у них была достаточно странная. Подробностей, к сожалению, уточнить я не успел.

- Я постараюсь вам помочь в этом вопросе. У нас, к счастью, есть специалисты. Отто!

Из соседней комнаты вышел рослый капитан.

- Разрешите вам представить капитана…. Нет, не так. Отто, просто Отто. Отто из прибалтийских немцев. Русским языком владеет в совершенстве. Кроме того, знает все русские привычки и типичные тонкости поведения. Служит в полку «Бранденбург». Лучше специалиста по диверсионной работе в глубоких тылах противника мы найти не смогли. В подчинении у Отто группа из шести человек. Такие же специалисты экстра-класса.

- Но, позвольте, головорезы Дирлевангера считаются лучшими в вопросе данных операций.

- Согласен с вами. Но, здесь немного другой случай. Нам с вами важно именно найти этих диверсантов, а не уничтожить всех партизан. А спецы Дирлевангера, кстати, со своей работой уже справились отлично.

- Хм… Логично.

- И ещё. У нас с вами, на всё – про всё, есть только неделя. Если в течении недели мы не решим вопрос с этими русскими диверсантами, нами будут очень, очень недовольны. И боюсь, отправкой в окопы восточного фронта мы с вами не отделаемся. Я совершенно не умею намекать, если вы понимаете, о чём я. Разработайте с Отто план операции, после чего доложите мне. Я буду у себя в номере гарнизонной офицерской гостиницы. У вас есть четыре часа. До встречи.

В номере гостиницы его ждал человек.

- Итак, чем закончилось совещание?

- Да ничем, в принципе. Они все были просто раздражены. Поняли, что их тихой и спокойной жизни пришёл конец. Правда, они не знают, что причина этому – вы.

- Очень смешно, я оценил ваш юмор, гер доктор.

- А я не шутил сейчас. Аэродром для базирования вашей группы уже готов. Система его безопасности, по моему мнению, не имеет равных на восточном фронте. Район от партизан зачищен полностью. Осталось решить вопрос с одной диверсионной группой. Не нравятся мне они. Очень грамотная, необычная тактика. Превосходное вооружение, не имеющие аналогов. Вернее, эти аналоги пока нам не известны. Выглядят и ведут себя, как профессионалы экстра-класса. Осталось только с ними проблему решить. За неделю, я думаю, справимся.

- Группа уже готова к боевому применению. Технику свою получила. Слётанность пар и эскадрилий почти закончена.

- Ну, вот и отлично. Через неделю можете перебазироваться на ваш аэродром.

- Спасибо. Поужинаем, гер доктор? Мне очень нравится французский коньяк в этой реальности…