aleksak

По просьбе пикабушника @kochnevlad реставрация и колоризация фотографии.

"Ода" (подражание Пушкину)

Отцы и деды в битвах ратных

В труде и жертвах безвозвратных

Тиранов обращая вспять

Великую страну смогли создать

Живите радуйтесь потомки

И прирастайте поскорей

Величием страны своей

Не вняли хилые потомки

Речам прославленных отцов

И на потеху подлецов

Великую страну смогли похерить

В угоду иностранным паразитам

Презрели все свое

Науку и искусство, образованья свет

Промышленности мощь

И превратились сами в овощ огородный

Что на полях уж наших не растет

И где ж ему расти, коль все поля и нивы

Распроданы давно за доллары, ретиво

И рассекает нынешний педант

В джинсе от Гучи - словно франт

Татуировками покрыта жопа

Но не беда мой друг, ведь мы теперь Европа

«Тридцать дней» («30 дней») — советский ежемесячный художественно-литературный, общественный и научно-популярный иллюстрированный журнал.

Выходил в Москве с 1925 по июнь 1941 гг.

Наиболее полно в журнале были представлены жанры короткого рассказа и очерка, небольшого цикла стихотворений. В нём впервые опубликованы романы И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» (1928) и «Золотой телёнок» (1931).

В одном из номеров журнала «30 дней». № 11 за 1927 год.

в виде небольших статей поэты и писатели тех лет попытались представить,каким на их взгляд будет будущее через 110 лет после Октябрьской революции.

И вот каким они увидели будущее через 110 лет.

Вступительное слово:

Анкеты о далеком будущем интересны не представлением, какое они дают о нем, а представлением, какое они дают о взглядах определенного круга современников на это будущее.

Столетие теперь не то, что было когда-то. На заре человеческой истории и даже много позже, отношения между людьми и в связи с этим степень овладения человеком природой менялись сравнительно столь медленно, что действительно можно было бы хоть до некоторой степени пытаться нащупать конкретные общественные и технические очертания и через грядущее столетие.

Но прогресс общественных отношений и овладения природой все убыстрялся. Теперь мы вступили в эпоху, когда через такой промежуток, как столетие, можно ожидать встретить и принципиально, в основном новое, выходящее за рамки современных представлений. Возьмите предлагаемую анкету. Ответы написаны писателями, то есть теми, кому по штату полагается наибольшее количество фантазии. Вокруг чего вращается их фантазия? Да вокруг того, что мы видим и начинаем уже теперь: более полный разгром капиталистов, более многочисленные и удобные средства передвижения по воздуху, большее овладение силами радия и атомного распада вообще, более обширный территориально СССР, до всего земного шара включительно, и т. п. Для мечтаний, уходящих вперед на столетие и столетия, это немного: это задачи, поставленные уже в сегодняшний день.

Творчество освобожденного от классового гнета человечества должно быть так же разнообразно и неисчерпаемо, как сама природа. Мы создаем СССР, даже в мировом масштабе, не навеки. Освобожденное социализмом и освободившееся в социализме человечество найдет новые общественные формы бытия, которые сейчас трудно себе представить конкретно. Одно мы знаем — станет ненужным, исчезнет государство, этот орган угнетения и обороны против враждебных классов, ибо не будет и самих классов, — оно сменится, как переходной формой, государством-коммуной, и затем уступит место каким-либо еще более современным формам общественного бытия — лишь настолько простирается наше предвидение.

То же относится и к технике, к овладению природой. Последние полтора века принесли людям неведомую им раньше силу электричества, потом энергию атомного распада, не получившую еще, впрочем, применения (кроме медицинского использования распада радия и т. д.). Совершенно невозможно даже предвидеть, что принесет в этом отношении следующее столетие, но одно можно сказать с уверенностью: оно несомненно принесет нечто новое, такое, чего мы сейчас еще не можем предвидеть. Ибо научное изучение природы почти только еще начинается по-настоящему. Освобожденное от классового гнета человечество возьмется за научное овладение природой с неслыханно большей силой, чем до сих пор, с чрезвычайно возросшими возможностями, в своего рода «плановом порядке».

Вывод из всего этого прост: действительное будущее несомненно окажется ярче, богаче и разнообразней всех современных «самых смелых» мечтаний о нем.

Ю. Ларин

Федор Гладков

"Через 100 лет "

Всякая мечта о том, что будет когда-то, в отдаленные времена грядущей истории, — всегда пустая игра воображения. Из этого источника — всякое утопическое сочинительство. Все утопические романы прошлого столетия, это — с одной стороны, мечта угнетенных и обездоленных о свободе, например, «Вести ниоткуда» Морриса, а с другой — бред устрашенного ростом пролетариата буржуа (Уэллс) и, наконец, маниловские грезы после обеда (Беллами).

Мы как-то не привыкли предаваться пассивной мечтательности, занятые напряженной, необычайно трудной работой по строительству своей жизни, новой, невиданной, в прошлых веках, невероятно сложной во всех ее становлениях.

Но иногда, в момент волнений, когда идеал ослепляет мозг, как молния, невольно хочется осмыслить и оживотворить наше будущее, обогнать слишком медленное движение нашей планеты и создать легенду о временах, плывущих из бесконечности. Ведь они уже горят впереди, они уже ощутимы.

Мечтать о том, что реально, что неизбежно вытекает, как живой образ, из нашего конкретного идеала — потребность всякого революционера.

Мечта старается объять будущее и воплотить его в настоящее.

Что скажу я о своей мечте о грядущем?

Я думаю о том, чего не будет в эпохе XXI[1] века. Не будет того, что повелевало жизнью миллионов, что творило законы общежития — не будет рабства во всех его разнообразных видах, т. е. не будет господства человека над человеком: не только на людях, но и на лошадях не будут ездить верхом. Это значит, что фетиш нашей истории — собственность, будет уничтожена и самое слово забудется навсегда, и капли человеческой крови будут видеть только хирурги на операционном столе. Но эти капли крови будут струиться не навстречу смерти, а навстречу жизни.

Мы забудем о войнах, как о первобытном варварстве, и самое воспоминание о тюрьмах померкнет в блеске чудесных дворцов искусства.

Уже не зазвонят больше металлом нелепые, глупые по своему уродству, колокола поповских капищ.

Двери жилищ не будут вооружены замками (вообще исчезнут всякие запоры и несгораемые кассы), исчезнут кухни в домах, и унизительные семейные гнезда, где женщина и по сие время подъяремная невольница, — будут только предметом изучения историков, объективное спокойствие которых будет нарушено изумлением и гневом перед многовековым распятием матерей.

Исчезнет свирепая вражда между городом и деревней — между человеком и природой. Города не будут тюрьмами для людей, а деревни — медвежьими логовами. Всякие грани, перегородки, межи и средостения порастут цветущими садами, и в лабораториях, и дворцах искусств и изобретений забудут слова: «мужик», «пролетарий», «интеллигент».

Творческое соревнование испепелит последние остатки всяческого неравенства между людьми.

Я не принадлежу к тем скептикам и пессимистам, которые считают, что наши шаги по пути к социализму изменяются столетиями и что этот самый социализм, это — только нечто «чаемое» и «ожидаемое» то, что называется «отдаленным идеалом». Социализм, это — реальность, это — фаза, в которую уже мы вступим обеими ногами. Я убежден, что в 2027-м году СССР будет только частью планеты, где социализм воплотился в жизнь раньше, чем в других долготах и широтах. Через сто лет на всем земном шаре будет уже развернут социализм, — и человечество уже вступит в новую фазу — в коммунистический строй. Ибо эта переходная ступень будет очень мала и, пожалуй, даже незаметна.

А раз так, то человеческая личность вырастет неизмеримо. Не будет уже согбенных спин и измученных лиц, испитых работой. Человек будет единственный владыка и творец земли. И тогда искусство (наравне с наукой) будет полно чудес: им будут жить миллионы — от младенцев до маститых старцев. Впрочем, слово «старость» утратит свой современный нам смысл: стихийная насильственная смерть будет устранена, — она будет естественным и желанным успокоением. Наивная мечта Мечникова превратится в реальный обыденный факт большой важности: омоложение старости будет таким же распространенным массовым явлением, как, скажем, прививка оспы ребятишкам.

Мечтать приятно и полезно, но — в меру: излишества в мечте влекут за собой те же последствия, как и всякие излишества.

Г. Никифоров (шарж)

"Борьба за будущее"

На пути нашего развития слишком много препятствий. Предстоит еще невиданная борьба, ужасающая по своим размерам и жестокости.

Суметь угадать, что будет через сто лет, приблизительно можно, но нужно принять во внимание следующее:

Первое. Наше будущее, наша судьба связана с судьбой пролетариата всего мира, — значит приходится говорить не только о СССР.

Второе. СССР долго, очень долго будет находиться в условиях крайней напряженности, бдительности, готовности к защите и готовности к нападению, ибо положение наше нас обязывает.

Надо полагать, что классовая борьба в недалеком будущем примет такие размеры, что наша планета буквально будет корчиться и трещать, как старая пересохшая шкура. Буржуазия всего мира объединится для последней схватки с пролетариатом. Буржуазия будет бита — это закон падения, — но сила сопротивления буржуазии будет такова, что от культурных завоеваний человечества может остаться одна неописуемая видимость. В этом случае, единственное спасение и сохранение того, что имеет человечество, заключается только в крепкой сплоченности и решительности рабочего класса в своем наступательном движении.

Третье. Победившему пролетариату будет предстоять еще ликвидация некультурности масс, а это в сто крат труднее, чем ликвидировать простую неграмотность и займет не мало лет. Развитие наше пойдет, вследствие указанных причин, скачками с большими подъемами и падениями.

Будущее, все же, представляется мне так:

Жизнерадостный — 60–70 лет — ученый, молодой и сильный (омоложение-то, ого, куда скакнет!), проходя по залам музея и остановившись перед паровозом на рельсах, будет объяснять:

— Вот это, друзья мои, паровоз и, так называемый, рельсовый путь. На моей памяти, лет пятьдесят назад, люди только что освободились от этого громоздкого, примитивного и крайне неуклюжего способа передвижения.

— Здесь же, — переходя в другой павильон и указывая на шестиместный аэроплан, будет говорить он — вы видите летательный аппарат системы Юнкерса, это уже некоторое достижение тогдашней авиации…

— Помилуйте, профессор, — возразят ученики, — ведь это же очень неповоротливое сооружение, неужели тогда рисковали на таком аппарате летать? И какое же это достижение, аппарат на шесть человек? Странно слышать даже!

— Разумеется, — отвечает профессор, — теперь, когда мы используем в нашей авиации электронную энергию, нам чрезвычайно трудно представить себе, как на таком аппарате летали. Наши современные воздушные поезда перебрасывают тысячи людей, кругосветное путешествие в 12 часов считается обычным, но тогда эта штука, этот аэроплан, был гордостью. В то время электричество было использовано в незначительной степени, радий был еще загадкой. Тогда были еще в ходу паровые машины, фабрики и заводы питались нефтью, бензином и керосином. Сжатый воздух, сила планетного движения, — все это шло мимо человеческого ума. Нынче обыкновенная человеческая речь слышна со всех точек земли. Все вот эти музейные предметы я могу демонстрировать перед глазами всего мира. Меня в любой момент могут видеть и слышать. Наши фабрики ушли под землю и не отравляют воздуха. Человечество руководствовалось тогда писаными законами, люди не знали единого закона культуры, было много такого, чего вы не можете себе представить отчетливо и ясно. Не удивляйтесь, друзья мои: прежде чем притти к тому, что мы имеем, мы должны были пройти длинный путь упорной борьбы, и радость жизни была доступна очень немногим.

Москва будущего

Ефим Зозуля

"Несколько предсказаний"

В 2022 году рухнет бывший дом Нирензее в Б. Гнездниковском переулке. Руины этого большого дома будут спрессованы, что образует площадку для спуска и подъема аэропланов. С этого момента начнется настоящее развитие туризма в Москве. Каждого туриста будет возить отдельный мягко реющий аэропланчик, одинаково удобный как на большой высоте, так и на высоте одного-двух метров от земной поверхности. Он будет залетать в музеи и там превращаться в стул — этот замечательный аэропланчик, — а на туристских базах он же будет превращаться в удобную постель. К каждому туристу, естественно, будет приставлен отдельный гид и, самое главное, он будет говорить только правду. Достоверно известно, что через сто лет гиды перестанут врать.

И вот что, приблизительно, увидят эти счастливые туристы будущего:

Вылетев с дома Нирензее в сторону бульвара — они тотчас же наткнутся на 50-этажный дворец. Легко догадаться, что это будет отстроенный и приспособленный, наконец, к нуждам литературы дом Герцена. В нем будет жить 50.000 (по тысяче на этаж) талантливых писателей. Бездарностей не будет. Драк тоже не будет. И Алексей Иванович Свирский, у которого через сто лет, наконец, отрастет седая борода, будет поглаживать ее с большим удовлетворением.

Дальше, среди всевозможных дворцов и прекрасных садов, внимание туристов, несомненно, обратит гигантское здание, имеющее вид угодливо согнувшегося человека.

— Что это такое? — спросят туристы.

— Это общежитие для подхалимов, — ответит гид. — Они не нужны больше и их, по возможности, изолируют. Подобных домов несколько в Москве: для подхалимов, для проныр, — вот, между прочим, их дом, он по заданию архитектора сделан похожим на обыкновенный кусок мыла, — затем, есть дома для пошляков и вообще для всяких, как говорится, людишек с присволочью.

— А что это? Кто живет в этом мрачном саду, окруженном рвом и даже стеной с решоткой?

— О, это самое мрачное место в современной Москве. Это воры.

— Как так? — ужаснутся туристы. — Ведь давным давно нет частной собственности! Откуда же воры?..

— Совершенно верно. Это не материальные воры, а духовные. Они крали чужие идеи, выдавая за свои, крали чужую инициативу, выдумку, чужой блеск и радость чужого творчества.

— А что же они делают в этом саду?

— Они стыдятся! Чувство стыда у таких воров появилось только с 1941 года и с каждым годом крепло.

Тут аэропланчик делал резкий поворот, и начиналась неисчислимая область положительных явлений. Чего только не было в Москве 2027 года!

Замечательно то, что ни один фантастический беллетрист не предсказал правильно будущего. Даже самые проверенные догадки и предположения ученых и то оказались неверными.

Города-сады — эта излюбленная мечта социальных мечтателей — оказались весьма неудобной штукой. Гений свободного изобретательства нашел лучшие виды благоустройства. Дело в том, что в 2027 году изменилось самое представление о смысле оседлой жизни вообще. В Москве жили только те, кто отбывал гражданскую повинность по участию в производстве. Это были молодые люди в возрасте от 21 до 25 лет. В этом отношении и оправдались социалистические предположения Баллода. Население в возрасте до 21 года пребывало в различных институтах воспитания и образования, которым незачем было находиться в Москве. Институты воспитания и все учебные заведения были разбросаны в лучших местах СССР, который расширился далеко за пределы Европы и Азии. Население же старше 25 лет, свободное от участия в производстве, занималось туристско-кочевым образом жизни, путешествуя, разъезжая, летая и всячески передвигаясь по всему СССР и получая ту неслыханную радость, о которой мы сейчас только мечтаем и к которой медленно, но верно, преодолевая неслыханные трудности, идем.

Таким образом, численность крупнейших центров СССР, в том числе и Москвы, не была уж так велика. Но не в численности дело. Они все-таки были прекрасны, эти города, прекрасна была и Москва. Ах, как она была прекрасна!

И если б мы хотели описать хоть какую-нибудь незначительную часть ее — описать серьезно, как в ней работали, как творили и жили, — это должно было бы занять много толстых томов.

Лично я не оставляю радостной надежды дождаться этой счастливой возможности…

Ф. Березовский (шарж)

"Будет вот что..."

Жизнь СССР нельзя отделять от жизни всего человечества, населяющего нашу планету, ибо и в прогрессе, и в регрессе человечество движется одновременно всей своей массой, с той лишь разницей, что одни племена и расы уходят далеко вперед, а другие отстают и некоторое время плетутся в хвосте.

Сто лет во всемирной истории — ничтожный срок! Но и за этот промежуток времени человечество так далеко уйдет вперед по пути культурного развития и политической зрелости, что изживет к тому моменту формы государственных объединений, и ни в одной области своей деятельности люди не будут нуждаться в принудительной силе государственной власти. К тому времени начнут стираться и расовые особенности, и даже расовые признаки. Мировой совнарком будет еще существовать для подавления последних политических судорог американской буржуазии и для поддержания порядка — только на американском материке.

В грандиозно прекраснейшей перестройке мировой жизни, народы, населяющие сейчас СССР с их неиссякаемым творческим пафосом, будут и тогда, через 100 лет, в авангарде человечества.

Нечего говорить о том, что в нынешнем СССР к тому времени будет все машинизировано по последнему слову технического прогресса — вся промышленность и все сельское хозяйство; нечего говорить и о том, что по электрифицированным железным дорогам будут тогда развозить только не спешные товары и продукты по распределителям; все остальные массовые сообщения и перевозки будут совершаться на гигантских воздушных кораблях со скоростью от 500 до 1000 верст в час; а для домашнего обихода почти у каждого человека будет авиэтка и автомобиль.

Самое интересное будет — перемещение центров материальной и духовной культуры. Интересы развития производительных сил и прогресса вынудят человечество сосредоточить лучшие достижения материальной и духовной культуры в одном центральном месте. Таким местом будет Азия, а не Европа, и даже не Америка.

А. Жаров (шарж)

"Не будет только нас!"

Сотня лет… она пройдет не даром,

Этот век и этот срок велик,

Будет —

Совнарком Земного Шара

И — всемирный председатель ЦИК…

Будет сжато техникой пространство

День — от Миссисипи до Оки,

Будут ездить в гости к мексиканским

Володимирские мужики.

Превратится в мирный круг семейный

Круг враждующих людей и стран…

Будет редкостью почти музейной

Бюрократ, растратчик, хулиган.

Будут искриться здоровьем дети

Всей огромной радостной земли.

Будут только, только в оперетте —

Фабриканты, принцы, короли.

Будет то, что в зиму не застынет,

Если надо, воздух ни на час.

Будет — к сто десятой годовщине —

Будет все…

Не будет только нас!

Лев Никулин (шарж)

"Так будет!"

Пассажирский геликоптер падал по вертикали, падал как камень с высоты одиннадцати тысяч метров. Аппарат остановился и замер в воздухе над странным сооружением, занимавшим несколько десятин. Стены из прозрачного, радужного металла окружали гигантский бассейн, наполненный сапфирово-синей водой. Золотой песок был вокруг бассейна, и тысяча, десять или двадцать тысяч обнаженных, загорелых детей лежали, бегали, боролись, ходили по золотому песку вокруг бассейна. Тысяча солнценосных ламп превращали это место в побережье Крыма. Стены из прозрачного металла ограждали и изолировали этот искусственный пляж от ноябрьского свежего ветра и осенней сырости.

Воды Черного моря передавались в бассейн по трубам в две тысячи верст длиной. Морская вода сверкала и кипела внизу под геликоптером.

— Как называлось это место раньше? — спросил пассажир у своего спутника.

— Болото! — ответил спутник. — Болотная площадь! Мы над Москвой.

Павел Низовой (шарж)

"Сон будет правдой!"

Огромная комната с полуоткрытой балконной дверью. На улице — вечер. На темном глубоком небе то и дело вспыхивают светлые точки и быстро бегут по небу; изредка протягиваются шарящие лучи прожекторов.

В комнате — ни одной лампы, — свет мягкий, голубоватый, похожий на дневной, невидимо льется с потолка и с верхней части стен. В кресле, откинувшись на спинку, сидит человек. Он всего несколько минут назад прилетел со станции Москва-центральная Всемирной компании воздушных сообщений.

Дорога все-таки утомляет. Он сидит сейчас немного усталый, прикрыв глаза. Протягивает руку к радиотелефону. Звонок, сигнальная вспышка красной лампочки — и на маленьком экране появляется сухое деловое лицо мужчины. Мужчина говорит коротко, ясно, сухо и быстро исчезает. Снова звонок и вспышка. На экране новое лицо и новая речь. Эти люди звонили в отсутствии хозяина, и телефон записал их речи.

Хозяин комнаты повернул выключатель другого аппарата. Раздался ровный, четкий голос вечерней радиогазеты:

«Последние новости".

"Европейские Соединенные Штаты. Лондон.

На сталелитейном заводе 273 — СЛВ сегодня переплавлена последняя гигантская пушка, из которой Англия стреляла по Парижу. Позорная страница человеческой истории прочтена и перевернута…»

"Германия.

В штате Либкнехта, на 5-е августа назначена всемирная воздушная олимпиада. Слет чемпионов старого и нового света…»

«Москва.

Проф. Ивановым, разрешившим проблему долговечности, произведены удачные опыты оживления уже разложившейся клетки…»

Хозяин комнаты опять протягивает руку к выключателю. Можно бы послушать Миланскую оперу. и посмотреть заседание нового парламента в Токио, — здесь же, не поднимаясь с кресла, но у него нет сейчас настроения. Ему нужно также продиктовать маленький рассказ для «Вечернего журнала». «Пишут» теперь не как в старое время: пером на бумаге или машинкой. Гораздо проще и менее утомительно — диктует в аппарат, и это произведение передается голосом автора во все концы мира.

Писателю вспомнилась сейчас одна женщина, которую он не видал уже неделю.

«…Да, да, — мысленно он говорит ей. — Мне очень хочется тебя видеть… Я только что вернулся. У меня сегодня есть несколько часов свободных.»

И чувствует ее ответ:

«Уже возвратился? Я рада, очень рада. С первой же аэромашиной. Жди…»

Я открыл глаза. Сижу за письменным столом у себя в комнате. Так это — минутный сон после утомительной работы. Никуда я не летал, не слушал очеловеченные машины, не внушал мысль свою через стоверстное расстояние… Пожалуй, и лучше…

Я ничуть не завидую своему собрату-писателю, который будет жить спустя сто лет после меня.

В конце мая – начале июня 1958 года «Правда», «Труд», «Социалистическое земледелие» и ряд региональных советских СМИ чуть ли не в унисон сетовали, что передача сельхозтехники колхозам, санкционированная правительством в конце марта того года, идет медленно. И, дескать, надо бы ускорить сей процесс, ибо он «…обеспечит крутой подъем сельского хозяйства, что является важнейшей задачей социалистического хозяйствования». Процесс-то, конечно, ускорили, но последствия того решения ускорили и системный кризис в советском агропромышленном комплексе (АПК). Продолжавшийся вплоть до распада СССР…

Действительно, с конца марта 1958-го у хрущевцев были развязаны руки для дальнейших «экспериментов», негативно сказавшихся на экономике, в том числе на оборонном производстве. А именно: 27 марта 1958 года на сессии Верховного Совета (ВС) СССР маршал Николай Булганин (1895–1975), председатель Совета Министров, был отправлен в отставку «по собственной просьбе». Главой правительства единогласно избрали Н.С. Хрущева по предложению тогдашнего главы ВС К.Е. Ворошилова. Таким образом, Хрущев окончательно избавился от оппонентов в руководстве страны, целенаправленно их устраняя. Тем более что они, включая Булганина, возражали и против других хрущевских «новаций». Кстати, через 2 года Маршал Советского Союза Булганин был понижен в звании до генерал-полковника…

Уже 31 марта 1958 г. было принято первое постановление Совета министров, подписанное его новым главой, Хрущевым, на основании принятого ВС в тот же день закона: «О реорганизации машинно-тракторных станций (МТС) в ремонтно-технические станции (РТС) с передачей их техники в колхозную собственность». Это решение уже в ближайшие 3 года превратило большинство колхозов в крупных должников государства, поскольку у них в тот период, да и позже, не было полноценных возможностей содержать и своевременно обслуживать эту технику. Не хватало не только трактористов, но и специалистов, которые могли ремонтировать эту технику. А объем переданного в 1958 -1961 гг. составлял не менее 2,2 млн. единиц сельхозтехники. Против такого решения возражал не только Булганин, но и его единомышленники в тогдашнем высшем советском руководстве: член Президиума ЦК Мухитдинов, глава Госплана Сабуров, министр финансов Зверев, министр сельского хозяйства Бенедиктов. Но их обоснованные аргументы игнорировались.

Напомним, что против такого решения резко выступал Сталин еще в 1951-1952 гг., ибо уже в тот период Хрущев и «примкнувшие» к нему эксперты выдвигали данную идею (в ряде региональных СМИ). Сталин обоснованно считал, что колхозы не справятся с обслуживанием этой техники, и потому будут вынуждены наращивать свои долги перед государством для ее содержания, для приобретения запчастей и, тем более, новой техники, а также ввиду нехватки профильных технических кадров. Идея, вроде бы, сошла на нет, но уже в начале 1954 г. её реанимировали с помощью СМИ, ангажированных научно-технических конференций, «писем трудящихся». Хотя против продолжали высказываться Георгий Маленков, предсовмина в марте 1953 – феврале 1955 гг.; затем Н. Булганин, заменивший Маленкова на этом посту. И неудивительно, что они лишились этой должности ввиду разногласий с Хрущевым, в том числе и по «судьбе» МТС.

А вот в США были хорошо осведомлены о разногласиях между Булганиным и Хрущевым. Так, обложка журнала «Тайм» (США) от 25 июля 1955-го была посвящена не только Булганину в связи с его недавним 60-летием (11 июня). Но и – в аллегорическом обрамлении этого портрета – сельскому хозяйству СССР, причем без хотя бы фонового фото Хрущева. Намекалось тем самым, что у Булганина имеются разногласия с Никитой Сергеевичем по вопросам развития советского сельского хозяйства. Тем временем против запланированного решения по МТС выступал и академик ВАСХНИЛ Трофим Лысенко (1898–1976), вскоре поименованный своими оппонентами (точнее, «сверху») сперва «реликтом культа личности», а потом «шарлатаном» и т.п. Тем более игнорировались возражения чиновников и ученых меньшего ранга.

В результате уже к концу 1962 года совокупные долги колхозов возросли более чем на треть; параллельно стала снижаться продуктивность сельского хозяйства, особенно в зерновом, кормовом земледелии и в секторе технических сельхозкультур. Ибо эти АПК-сектора требовали (и поныне требуют) максимальной механизации производственных процессов. Всё это повлияло и на животноводство. А в совокупности привело к резкому повышению розничных цен на продовольствие в 1961–62 гг., растущей нехватке продовольствия массового спроса, особенно в РСФСР. А также к увеличению уже с 1960-го импорта сельхозсырья и готового продовольствия: сперва из стран СЭВ, КНР и Югославии, а вскоре – и из стран Запада. Даже из Северного Вьетнама, подвергавшегося американским бомбардировкам и обстрелам, стали по нарастающей ввозить свинину, рис, тростниковый сахар. Более того: по данным Минобороны СССР, с 1960-го стало ухудшаться продовольственное снабжение Вооруженных сил СССР, особенно мясопродуктами. По имеющимся оценкам, объемы поставок Вооруженным силам мясного и масло-молочного ассортимента советскими предприятиями за 1959–1964 гг. сократились в целом почти на треть; плодоовощной продукции – примерно на 20%; изделий из натурального текстильного сырья – минимум на 15%. А мясо-молочное наполнение продовольственных заказов для работников оборонных производств превысило 25%.

По инициативе Хрущева были резко сокращены приусадебные участки колхозников и многих горожан, на которых они выращивали домашний скот, птицу, получали хорошие урожаи овощей, фруктов и ягод. Это тоже больно ударило по потребительской корзине граждан Советского Союза. Населения все больше и больше испытывало дефицит в необходимых продуктах питания.

Восполнять такие дефициты пришлось, главным образом, в Восточной Европе, но заполнить их удалось в тот период максимум на 70%. Все эти последствия были обусловлены «комплексом сельхозноваций» того периода. Включавшим, как известно, природоущербные методы «сверхскоростной» распашки целины и повсеместное, но провальное к середине 1960-х кукурузовозделывание – в ущерб традиционным отраслям растениеводства и животноводства. А главное – в ущерб травопольным севооборотам, т.е. естественному плодородию почвенных ресурсов. Но и в постхрущевский период решение 1958 года по МТС не было отменено. Скорее всего, потому, что государству уже было не под силу брать на собственное содержание парк колхозной сельхозтехники, увеличившийся более чем в 5 раз в сравнении с началом 60-х.

Впрочем, в 1965-м были упразднены совнархозы, внедрённые в конце 50-х и фактически разрушившие систему отраслевого и межотраслевого планирования/управления. Кстати, Булганин вскоре после отставки с поста предсовмина был главой Ставропольского краевого совнархоза. Но недолго: до февраля 1960-го (включительно), а после – пенсионером, хотя и союзного значения… Тем временем совокупная задолженность колхозов перед государством к началу 80-х возросла почти впятеро по сравнению с концом 50-х. Государство было вынуждено увеличивать объемы списания части этих (как и других колхозных) долгов, а в 1982-м их де-факто аннулировало, по понятным причинам. Неудивительно, что эти же долги после 1982 г. снова стали расти. Проблемная же ситуация в колхозном сельхозпроизводстве, естественно, нарастала, хотя оно обеспечивало свыше 60% совокупного объема производства агросырья и готового продовольствия в стране. Поэтому и продолжал расти их импорт, вплоть до «роспуска» СССР. По данным Госплана и минсельхоза СССР (1984–1985 гг.) уже к началу небезызвестной «перестройки» уровень фактического износа колхозной сельхозтехники достиг почти 70%. А по уровню обеспеченности ею в расчете на 1 тыс. га сельхозугодий СССР отставал от США минимум вдвое. И естественно, что ко времени распада СССР эти показатели еще более ухудшились. С таким вот «багажом» мы вступили в постсоветские годы...

Известный историк Андрей Фурсов в своей лекции говорит, что все эти так называемые «реформы» Хрущева при всей их кажущейся нестыковке, направлены в одну сторону – на развал советского народного хозяйства. И Фурсов считает, что им кто-то манипулировал. Хрущев был безграмотный человек, который в одной резолюции на какой-нибудь бумаге делал несколько грамматических ошибок. Вся его последующая учеба уже во взрослом состоянии мало добавила ему знаний. В молодые годы он был сторонником Троцкого, но потом якобы признал свои ошибки, исправился. Но его заскоки не раз останавливал Сталин. В частности, его просьбы на увеличение количества расстрелов якобы врагов народа как в Москве, где он был первым секретарем горкома партии, так и на Украине, куда его перевел Сталин вместо Лазаря Кагановича. На одной из просьб об этом Сталин написал резолюцию «Уймись, дурак».

Вот что пишет о Хрущеве Википедия.

«С 1934 года являлся 1-м секретарём Московского горкома партии (МГК), а с 1935 года одновременно занимал должность и 1-го секретаря МК, на обеих должностях сменил Лазаря Кагановича, и занимал их по февраль 1938 года.

Н. С. Хрущёв в 1935 году награждён орденом Ленина за строительство метрополитена в Москве.

Л. М. Каганович вспоминал: «Я его выдвигал. Я считал его способным. Но он был троцкист. И я доложил Сталину, что он был троцкистом. Я говорил, когда выбирали его в МК. Сталин спрашивает: „А сейчас как?“ Я говорю: „Он борется с троцкистами. Активно выступает. Искренно борется“. Сталин тогда: „Вы выступите на конференции от имени ЦК, что ЦК ему доверяет“».

В качестве 1-го секретаря Московского горкома и обкома ВКП(б) Хрущёв был утверждён в тройку НКВД постановлением Политбюро П51/206 от 10.07.1937. Через 20 дней, 30.07.1937 года, был заменён в составе тройки А. А. Волковым.

В подписанном Ежовым Приказе НКВД от 30.7.1937 № 00447, фамилия Хрущёва среди входящих в состав тройки по Москве отсутствует. Никакие «расстрельные» документы за подписью Хрущёва в составе «троек» до сих пор в архивах не обнаружены. В своих мемуарах Владимир Семичастный высказал догадку, что по распоряжению Хрущёва органы госбезопасности (во главе с верным тому как действующему Первому секретарю председателем КГБ Иваном Серовым) проводили чистку архивов от компрометирующих Хрущёва документов, однако оговорился, что это лишь его предположение, не подкреплённое фактами.»

Хрущев, уже будучи пенсионером, признавался, что его руки по локоть в крови. И эти признания слышали от него несколько человек. Так что не только развалом сельского хозяйства «прославился» Хрущев. Так называемые «хрущевки» скорее можно назвать «сталинками», потому что именно Сталин инициировал строительство комбинатов панельного домостроения. Но Сталин предлагал возводить дома в 9 этажей, а Хрущев дал команду строить пятиэтажки, чтобы дома были без лифтов. Но зато увеличилась почти вдвое площадь застройки, что потребовало строительства новых дорог и увеличения количества автобусов, в первую очередь в Москве. И первый полет спутника, а потом и человека в космос – это тоже заслуга Сталина, который много внимания уделял космическим проблемам, и все выдающиеся ученые начинали работать в то время. Но цель моего сегодняшнего произведения – не перечислять все ошибки Хрущева, а остановиться на одной из важнейших – проблеме сельского хозяйства в СССР.

Александр Щербаков