Weeholeya

Те, кому не посчастливилось оказаться в месте прорыва, должны были отправиться на карантин. Большинство сдалось добровольно, некоторых, пришлось отлавливать по всему кораблю. Их участь незавидна: допрос с пристрастием, шлюз и открытый космос, ибо своим неповиновением они ставили под угрозу выживание всего корабля.

— Надеюсь, Император будет к нам милостив, и ни никого из беглецов не затронула скверна, — сокрушался капитан.

— Я бы не был столь оптимистичен — мрачно ответил ему Филипп фон Хардинг.

— Капитан, — на мостик взошел худой долговязый офицер, — Милорд, миледи, — он по очереди поклонился аколитам, — мы кое-что нашли. Вероятно, вам будет интересно взглянуть.

То, что случившееся на корабле — саботаж уже не вызывало вопросов. Лишь только корабль вынырнул из варпа и встал на верфь, техножрецы быстро нашли, что и как конкретно было выведено из строя, чтобы повредить поле Геллера. Поломку устранили быстро, а расследование передали в руки агентам Инквизиции. И теперь Рейвен и Филипп фон Хардинг смотрели на вереницу изможденных людей, что тянулась к допросной. Большинство из них были переданы в руки дознавателям своими же собственными собратьями из чувства долга или за дополнительный паёк.

Молодая медикэ передала отчеты о состоянии каждого из беглецов.

— Большинство из них чисты. Наши авгуры не выявили ни скверны, ни каких-либо заболеваний, о которых не было известно раньше, — отрапортовала она, нервно заламывая руки и безуспешно пытаясь это скрыть.

— А вы часто проводите медосмотр людей с нижних палуб? — Рейвен бросила ироничный взгляд и вопросительно изогнула брови.

— Мы знаем, чем болеют наши люди, — с готовностью ответила она, сжимая кулачки. — И хоть вы мне не поверите, но стараемся о них заботиться… По мере возможности, конечно, — на последней фразе она слегка стушевалась.

Филипп фон Хардинг лишь ухмыльнулся.

— Отбери нам тех, у кого нашли следы скверны. По убывающей. Сначала поговорим с теми, кому повезло меньше.

Двенадцать человек — столько несчастных ожидало своей участи в крохотной душной комнатушке, за стеной которой раздавались душераздирающие крики тех, кто не хотел говорить. Таких, как и предполагалось, оказалось не много. Первые — с явными следами мутации — быстро и честно признались, что просто испугались, и просили лишь не трогать их семьи. С ними было быстро покончено. С остальными пришлось потрудиться.

Мужчина лет сорока на вид, удивительно крепкий для жителя нижних палуб, сидел в кресле, затравленно глядя на аколитов исподлобья.

— Да я ведь здоров! — раз за разом повторял он, — проклятые железяки что-то напутали!

Филипп фон Хардинг тяжело вздохнул и сжал руку в кулак.

Гримаса боли исказила и без того изможденное лицо. Рейвен слышала, как хрустят его суставы, как скрипят сжатые зубы, видела слезы на глазах.

— Я виноват лишь в том, что не пошел в карантин, — рыдая, выдавил он, когда кулак дознавателя разжался. — А как я мог иначе?

Эту историю он повторял уже в третий раз: на корабле никому нет дела до обитателей нижних палуб, никто их не лечит, никто из не кормит. Когда все произошло, он испугался, убежал по лестнице. А когда объявили карантин, побоялся пропустить смену, ведь тогда его семье не выдадут паек. Излишним было говорить, что, во многом под давлением Рейвен, капитан распорядился поощрять едой всех, кто добровольно явился в изолятор и пристально следить за их состоянием.

— А потом дошло! До меня дошло! — продолжал реветь мужчина. — Меня же в шлюз выбросят. А кто тогда будет кормить мою семью? У меня семь детей! Семь! Умоляю, отпустите меня!

Рейвен перевела взгляд на инфопласину с данными авгуров. Нет, как бы ни хотелось верить в обратное, ошибки быть не могло: крупная киста неизвестного происхождения должна была по меньшей мере дать о себе знать, а по мнению медикэ и вовсе убить этого бедолагу. Кто-то остановил её рост, убрал симптомы, и Филипп фон Хардинг почувствовал нечестивое вмешательство.

— Повторю свой вопрос еще раз, — с нажимом проговорил он, — кто заговорил эту дрянь к тебя в груди? К кому ты ходил?!

— Я не…. А-А-А!!!

Мужчина скорчился, казалось, его сейчас всего вывернет наизнанку. Пальцы медленно вывернулись под неестественным угром.

— Говори! — наседал дознаватель.

Но из уст несчастного слетал только истошный крик.

— Говори!

Мужчина сжался, глаза готовы были вот-вот вылезти из орбит.

— Филипп, хватит! — вмешалась Рейвен. — Ты убьешь его!

— Сейчас не время играть в благородство, аколит.

— Мертвым он тебе точно ничего не скажет.

Челюсть дознавателя потяжелела, губы превратились в тонкую ниточку. Оставив несчастного, тяжело дыша, приходить в себя, он поднялся и, уже, стоя на пороге, процедил:

— Тогда, будь добра, сама с этим разберись.

Дверь бесшумно закрылась на ним.

Рейвен проводила Филиппа фон Хардинга хмурым взглядом, затем подошла к несчастному и присела перед ним на корточки.

— Как вы?

Она осторожно коснулась дрожащего плеча.

— Госпожа, — простонал мужчина, обращая к ней полный боли взгляд.

Рейвен махнула стоящему у входа штурмовику.

— Прикажи принести воды.

Долго ждать выполнения поручения не пришлось.

Рейвен осторожно поднесла фляжку к губам несчастного, тот принялся жадно пить, жалобно поскуливая.

— Госпожа, вы тоже мне не верите?

— Мне бы очень хотелось вам верить, — отозвалась она, — но, боюсь, факты говорят не в вашу пользу.

Вздох.

— Послушайте, — начала Рейвен мягко, вкрадчиво, глядя несчастному прямо в глаза, — он вернется, и этот кошмар продолжится. А если вы ничего ему не расскажите, он найдет вашу семью и ваших детей. И… — она болезненно зажмуривать. — Я даже не хочу представлять их судьбу тогда. Спасти их — в ваших руках, Гартис.

— Без меня они и так умрут, — простонал мужчина.

— О них позаботятся.

— Обещаете?

— Обещаю.

Несчастный подался вперед, почти повалился на Рейвен, пришлось его удержать, и, дрожа всем телом, тихо, измученно заговорил:

— Есть у нас на нижних палубах знахарь… Здоровяк По. Он один такой, не пропустите. Лицо у него доброе. Как у вас. И глаза мудрые. — он всхлипнул. — Я как почувствовал жжение в груди, к нему пошел. Он что-то поколдовал, и сказал, что время мое, мол еще не пришло, мол, иди, живи, радуйся жизни.

Рыдание снова потрясли ослабленное тело.

Рейвен похлопала его по спине.

— Вы молодец, Гартис. Вы молодец.

Оставив мужчину, она покинула допросную и шагнула в соседнюю комнату — туда, где прозрачная только с одной стороны стена позволяя наблюдать за дознанием.

Филипп фон Хардинг, как всегда спокойный и собранный, поприветствовал её одобрительным кивком.

— Хорошая работа, агент Дальмайер. Твой план снова приносит свои плоды.

— Благодарю, Мастер фон Хардинг. Мы с Льюисом столько раз разыгрывали этот спектакль, уже не счесть.

— Есть и в парной работе свои плюсы, — дознаватель почти улыбнулся.

— Пожалуй, — отрешенно ответила Рейвен, наблюдая, как штурмовики уводят еле волокущего ноги обреченного на смерть мужчину.

Внутри что-то шевельнулось. Печаль, горечь, едкий неприятный осадок, что ложится на душу всякий раз, когда из допросной уводят очередного обреченного, который мгновение назад, подкупаемый лаской и притворным добрым сердцем, открывал её душу. А ведь она, едва выйдя за порог, даже забыла его имя.

— Ты все еще их жалеешь?

— Не знаю, их или себя, — честно ответила Рейвен.

— Ты сделала то, что должна была. Благодаря тебе теперь мы сможем спасти сотни если не тысячи невинных жизней.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она, а затем, глубоко вдохнув, повернулась к выходу: — Пойду, спасу то немногое, что от меня осталось. Распоряжусь о судьбе семьи этого несчастного.

— Рейвен, — окликнул фон Хардинг. Она обернулась. — В тебе больше человека… Чем во мне.

— Порог был невелик, — губы сложились в ироничную ухмылку.

Дознаватель притворно скривился.

— Это даже почти обидно.

Тьма все никак не желала отпускать Рейвен из своих липких объятий. Она цеплялась за каждую клеточку тела, обжигала и рвала на части.

— Тише, — приятный голос пробился сквозь толщу густого мрака, — сейчас станет легче.

Холодное прикосновение отогнало жар. Легкие, наконец, смогли полностью расправиться и наполниться воздухом. С губ сорвался тихий стон.

Еще одно прикосновение приглушило боль, третье прошлось по телу электрическим разрядом.

Рейвен резко распахнула глаза и моментально вскочила бы, если бы сильная рука не придавила её к постели.

— Без резких движений, — голос Филиппа фон Хардинга оставался как всегда невозмутим.

Потребовалось несколько долгих мгновений и глубоких вдохов, чтобы понять, что происходит и где она.

Ярко освещенный медотсек пестрил люминами на всевозможных медицинских машинах. К одной из таких была подключена и сама Рейвен: тоненькие шланги с прозрачной жидкостью тянулись от её вены куда-то вглубь мерно жужащего прибора. Шея болела. Одного легкого касания хватило, чтобы найти оставшиеся от стимулятора проколы.

— Тебе очень повезло. Не всем удается пережить первую встречу с отродьем варпа.

Филипп фон Хардинг сидел на краю больничной койки всё еще касаясь её руки. Видимо, именно его способности биоманта вывели Рейвен из небытия.

Она прикрыла глаза, пытаясь собраться и обуздать терзаемый пережитым разум, но в голове билась лишь одна мысль: Льюис. Неужели она и правда обрекла его на… Это?

Три фурункула — нечестивый знак — будто отпечатались на веке. Иногда их сменял взгляд белесого глаза и кривая улыбка того, кто когда-то был для Рейвен дороже всех на свете — её напарника, друга и брата. Не по крови, но по духу.

— Рейвен, — голос дознавателя смягчился, в нём звучали нотки… понимания? — Это был не Льюис.

Она вздрогнула всем телом и уперлась взглядом в карие глаза фон Хардинга, силясь понять, правду ли он говорит или просто пытается успокоить.

— Но… Он знал… — непослушными губами вымолвила Рейвен. — Знал, что с ним случилось… Что я…

Горло сжал спазм, и она не смогла закончить.

Дознаватель покачал головой.

— Отродье просто воспользовалось твоими воспоминаниями. Воспользовалось чувством вины, чтобы сломить тебя и заставить перестать сопротивляться.

Отчего-то от его слов легче не становилось. Ком в горле не позволял вдохнуть, взор замылился.

Стиснув кулаки, Рейвен попыталась отогнать чувства. Слезы! Какой позор для агента Инквизиции!

Филипп фон Хардинг оглянулся, будто желая удостовериться, что они все еще одни, затем придвинулся и будто невзначай чуть развел руки, приглашая в объятия.

Сложно сказать, что ей тогда двигало: общее с ним горе от потери близкого друга или же эгоистичное желание найти недостающую опору. Так или иначе, в крепких объятиях она почувствовала себя лучше, будто нашла плечо, на которое можно опереться, которое поддержит и не даст упасть в пропасть собственного бессилия. И как ему удавалось всегда оставаться таким спокойным и непоколебимым? Это загадка, которую еще предстояло разгадать.

Когда слезы высохли, они отстранились друг от друга, делая вид, что не было между ними сейчас ничего, и не было этого постыдного момента слабости.

— Как вы меня нашли?

— Офицер Адам Эйрихе рапортовал, что потерял тебя. Я немедленно выдвинулся в вашу сторону.

— Я была уверена, что он идёт за мной. Я даже слышала его шаги. — сжав кулаки, ответила Рейвен. Сейчас вся картина ясно вырисовывалась в сознании. И как же глупо она бросилась за тем мальчишкой…

— Он тоже уверяет, что не отставал от тебя ни на шаг, но ты исчезла за поворотом. Порой слуги Архиврага немилостиво играют с нашим разумом.

— А потом что?

— Мы уже были на месте, когда услышали выстрелы, и бросились на помощь.

Рейвен нахмурилась.

— Пули его не брали. В первый раз я промахнулась, да, но в последующие — уверена — попала в цель.

— Да, — дознаватель медленно кивнул, — пришлось изрядно побороться с этой тварью прежде чем она издохла.

— А… та женщина? Которая искала сына.

Дознаватель вздохнул, и во вздохе этом не было ничего утешительного.

— Как я уже сказал, слуги Архиврага, порой играют с нашим разумом, путая нас, воруя воспоминания или внушая то, чего на самом деле нет. Сын этой женщины умер полгода назад в той самой каюте, где ты “его” впервые увидела. То ли воспаление лёгких, то ли туберкулёз. Условия, в которых живут люди на нижних палубах этого корабля не располагают к формированию крепкого здоровья у детей. К тому же, как выяснилось, и с лекарствами здесь в принципе проблемы. Поэтому, чтобы вылечить тебя, мне пришлось воспользоваться своими силами. Надеюсь, ты не будешь после этого косо на меня смотреть.

Рейвен покачала головой и постаралась улыбнуться. Она не боялась колдовства дознавателя. Ну, по крайней мере, пока оно было обращено ей на благо.

— И что будет с этой несчастной?

Фон Хардинг долго смотрел на неё, чуть сдвинув брови.

— Она поставила под угрозу жизнь агента Инквизиции и старшего офицера.

— Но ты сам сказал, она сделала это не по своей воле, её одурманили.

— Боюсь, в глазах некоторых это лишь утяжеляющий фактор.

— А ты? — Рейвен подалась вперед. — Что думаешь ты?

— Я думаю, что нам еще предстоит с ней пообщаться. И очень надеюсь, что её речи не оправдают моих ожиданий.

Шесть человек — более чем достаточно для разбора завала. Впереди — опытные офицеры с винтовками наготове. Но даже они с трудом заставляли себя идти вперед по заросшим плесенью коридорам, со стен и потолка которых капала едкая буро-зеленая слизь.

— Вот дрянь, — выругался офицер Адам Эйрихе, брезгливо стряхивая с ботинка густую жижу. — Поторопимся.

Рейвен старалась не вглядываться ни в плесень, ни в стены, во многом потому что готова была поклясться: с них на нее смотрят сотни искаженных гримасами мучений лиц. Они старались проникнуть в её сознание, отпечататься там и залечь до конца дней. Каждый раз, замечая боковым зрением движением, она заставляла себя не реагировать. Не сразу. Выдержав долю секунды и обуздав разум, медленно поворачивала голову и лицезреле очередное пятно бурой слизи.

Бороться с наваждением Рейвен научилась живя под одной крышей с братом-псайкером, чьи силы только-только проснулись и с трудом поддавались контролю.

— Тебе меня не обмануть, — процедила она сквозь зубы, в очередной раз вперившись взглядом в потолок, с которого капало что-то слишком похожее на гомогенизированные человеческие внутренности.

Вдали послышались перепуганные человеческие голоса, стук. Кто-то пытался пробиться сквозь металл.

За следующим поворотом перед отрядом предстало нечто, что раньше было дверью, а теперь представляло собой смятый ком из железа и человеческих тел. Немногие оставшиеся в живых несчастные тянули к подошедшим переломанные руки.

— Вот дерьмо! — не выдержал несший резак громила. — Вот дерьмо!

Лучше и не скажешь. Рейвен потребовалось все самообладание, чтобы отвести взгляд от обращенных к ней невидящих глаз. К горлу подступила тошнота, усугубляемая удушающим запахом тухлого мяса.

— Эй! — послышался за «дверью» почти истеричный крик женщины. — Эй, кто-нибудь! Вы нас слышите! Выпустите нас! Выпустите!

К ней присоединился разнобойный хор из сиплых перепуганных голосов, прерываемых надрывный кашлем.

— Отойдите от дверь, — громко скомандовала Рейвен, и, развернувшись к своему отряду, приказала: — Режьте.

Скрежет металла смешался с плачем, топотом и кашлем.

В отсеке разом потух свет. Пришлось включить фонари, чтобы хоть что-то видеть в непроглядной темноте.

Но за дверью начался сущий кошмар. Люди в панике бросались на металл, рискуя быть разрубленными резаком. Истошные крики заполнили пространство, врезаясь прямо в череп.

— А ну отошли! — громко рявкнула Рейвен. — Иначе сейчас все отправитесь прямиком в варп!

Кажется, угроза помогла: бедолаги по ту сторону притихли. Можно было продолжать.

Время, необходимое лазерному резкаку, чтобы вскрыть толстый лист металла, длилось бесконечность. Напряженно вглядываясь в темноту, прикрывающие спины товарищей офицеры перекидывались короткими натянутыми фразами.

Мгновение, и, наконец, первые люди смогли выбраться наружу. Они пролазили через открывшийся узкий проход, поддерживая друг друга и стараясь не падать от слабости и сотрясающего их тела кашля.

Повинуясь приказу, двое офицеров повели образовавшуюся вереницу по лабиринтам отсека к лестницам наверх.

— Пожалуйста! — тощая женщина с измученным заплаканным лицом бросилась к Рейвен и упала перед ней на колени. — Пожалуйста! Молю! Мой сын! Там остался мой сын!

В её светло-серых глазах было столько боли и отчаяния, что сердце невольно сжалось.

— Он испугался! Испугался! Убежал! Спрятался! — надрывно выкрикивала она, цепляясь за полу плаща. — Я не смогла найти! Не успела! Молю! Молю! Найдите моего сына!

Сжав зубы, Рейвен смотрела на неё несколько мгновений. Внутри все переворачивалось: голос разума боролся с остатками человечности, которые не смогли выжечь даже годы службы в Инквизиции.

— Где он может быть?

Женщина застыла не мгновение и подняла неверящий взгляд.

— Где может быть ваш сын? — спокойно повторила Рейвен.

— Не знаю…. Не знаю… Может, в тридцать пятой каюте. Там жил его отец.

— Госпожа Дальмайер, я иду с вами, — поддержал Адам Эйрихе, указывая в темный провал коридора.

Короткий кивок.

— Идём.

Передавая по воксу обстановку в секторе, они осторожно двинулись вдоль склизких стен, освещая себе путь фонарями.

— Идём искать мальчишку, — закончила отчет Рейвен, открывая очередную дверь и освещая комнату.

— Поторопись, — вклинился в вокс-передачу фон Хардинг, — мы почти закончили. — И после небольшой паузы добавил: — Будь осторожна.

Она хотела бы улыбнуться, но нарастающий внутри страх позволил только сдавленно вымолвить:

— Принято.

Нужную каюту они отыскали быстро. Дверь заклинило, пришлось применить оружие, чтобы вскрыть замок.

— Всё нормально, — передал по воксу Адам, — мы открыли дверь.

— Элегантный подход, — отозвались на том конце.

Луч фонаря выхватил худощавую фигуру маленького мальчика. Он, забившись в угол, тихо плакал над распластанным телом долговязого мужчины. Услышав шаги, он затравленно поднял голову и вжался спиной в стену так, будто хотел с ней раствориться. Зеленоватая слизь потянула к нему свои “щупальца”.

— Эй, малыш, — Рейвен сделала осторожный шаг ему навстречу. — Нас прислала твоя мама. Мы тебя не обидем.

Ещё один робкий шаг. Мальчишка вскочил на ноги и бросился к выходу. Адам попытался его перехватить, но подскользнулся на на чем-то липком и с болезненным стоном повалился на спину. Рейвен рванула вдогонку.

Она бежала быстро, но, казалось, мальчуган все больше и больше от неё отдаляется. Поворот, еще один.

Чем дальше вглубь сектора они забирались, тем сложнее становилось удерживать равновесие и не распластаться посреди вязкой жижи. А бегущему впереди мальчишке, казалось, это нисколько не мешало. И при этом он еще и… смеялся? Да, ей не почудилось, паренек заливался странным прерывистым хохотом. Впрочем, в такой ситуации неудивительно, что он повредился рассудком.

— Да стой ты! Я хочу вывести тебя отсюда, варп тебя подери!

Фигурка скрылась за очередным поворотом. Рейвен — за ним.

Тупик.

— Попался! — устало выдохнула она.

Но из темноты на нее шагнуло что-то огромное и бесформенное. Луч фонаря выхватил покрытые струпьями изуродованные конечности.

Револьвер моментально покинул кобуру.

— Рей…вен… — прохрипело нечто.

Рука дрогнула, пуля врезалась в обшивку корабля.

Этот голос Рейвен бы узнала из всех голосов Терры.

Дрожащий луч переместился на лицо Льюиса Эберхарта.

— Рей…вен… — хриплые звуки снова слетели с перекошенных губ. — Что ты со мной сделала, Рейвен?

Белесый, заплывший катарактой единственный глаз вперился в неё, ломая волю и превращая тело в непослушный камень.

— Посмотри, Рейвен, кем я стал.

“Льюис” шагнул вперед, открывая перед взором сочащуюся зеленоватым гноем пустую глазницу. Заметив внутри копошение, Рейвен почувствовала, как нутро приготовилось вывернуться наизнанку.

— Нет…Нет-нет-нет! — она попятилась, щелкая на спусковой крючок. В этот раз она не промахнулась, но существо даже не дрогнуло.

— Это ты… — существо продолжало наседать, обдавая зловонным дыханием. — ты меня таким сделала… Ты!

Нога предательски поскользнулась. Рейвен упала на спину. Бурая жижа тут же обволокла конечности, намертво приклеивая к полу и не позволяя двигаться.

Существо присело перед ней на корточки, скривило полный гнилых зубов рот и, достав из пустой глазницы толстую белую личинку, придвинулось к её лицу.

— А теперь и ты…

Рейвен не помнила, как щелкал вокс-передатчик, как Филипп фон Хардинг пытался её звать и то, как он тряс её позже за плечи, пытаясь привести в сознание. Не помнила и выстрелы, проносившиеся над головой и убившие варпово отродье. Она помнила только три фурункула на щеке “Льюиса”.

После третьего прыжка воспринимать переходы в варп стало легче. Волосы все еще вставали дыбом, а пол норовил уйти из-под ног, но по крайней мере разум, наконец, мог сосредоточиться на чем-то кроме желания поскорее сбежать с корабля.

Большую часть времени Рейвен проводила за каталогизацией старых дел: раскрытых и нет. Да, к ним она больше не вернется, но само занятие даровало хоть обманчивое, но чувство контроля. В условиях, когда реальность перманентно пытается тебя обмануть, это было просто необходимо.

В остальное же время она либо праздно прогуливалась по палубам в компании какого-нибудь не слишком разговорчивого офицера — хотя что-то подсказывало, будь на её месте не агент Золотого Трона, а обычная барышня, спутники вели бы себя не столь чопорно — либо занимала капитанскую библиотеку, читая все, что под руку попадется или играя с кем-нибудь из офицеров посмелее в регицид.

Филипп фон Хардинг же почти не покидал своей каюты. Одиночество, казалось, совершенно его не тяготило. Наоборот, он стремился к одиночеству. Выходя, порой, на палубу, он помещал розетту Ордо Ксенос на самое видное место так, будто желал отпугнуть всякого, кто даже посмеет взглянуть в его сторону. Лишь Леди Навигатор иногда становилась его спутником. И Рейвен.

Он застал её в библиотеке, сидящей за голографической доской напротив пустого кресла и двигающей фигуры то за себя, то за “противника”.

— Неужто кто-то посмел отказать агенту Золотого Трона в партии в регицид?

— Команда готовится к выходу из варпа. Я решила не мешать, — не отрывая взгляда от доски, ответила Рейвен.

— Позволишь?

Он указал на кресло.

— Я всегда рада твоей компании.

На мгновение на лице дознавателя промелькнула тень улыбки.

— Подобное нечасто случается слышать. — Он помолчал, устраиваясь в кресле, а потом добавил: — Даже от коллег.

— Ходят слухи, что если аколит не будет носить розетту на видном месте, люди перестанут обходить его десятой дорогой.

— Ходят слухи, — начал фон Хардинг, передвигая фигуру, — что аколитов, которые слишком много болтают, находят в подвалах Инквизиции.

— Это угроза?

— Лишь слухи, — пожал он плечами.

— Намек понят.

Некоторое время они передвигали голографические фигуры в тишине, нарушаемом только уже привычным гулом варп-двигателя.

— Ты ведь не просто так пришёл сюда?

— Ты весьма проницательна.

— Так чего же ты хотел?

— Я...

Истошный скрежет металла был слышен даже здесь, на верхней палубе, за ним по всему кораблю прокатилась не обещающая ничего хорошего дрожь.

Филипп фон Хардинг невозмутимо щелкнул вокс-передатчик.

— Капитан, все в порядке?

— Прорыв на нижних палубах. Сектор тринадцать. — раздался в передатчике тревожный голос. — Мастер фон Хардинг, нужна ваша помощь.

На ходу поправляя портупею с кобурой, Рейвен неслась вслед за дознавателем. Ей и еще трем офицерам предстояло возглавить эвакуацию людей из пораженного сектора, а алый плащ Филиппа фон Хардинга вел солдат в самое пекло — в место непосредственного прорыва, сдерживать варп, пока техножрецы не восстановят поле Геллера.

Двери лифта распахнулись, и в нос ударил тошнотворный запах гнили. Рейвен закашлялась, в желудке все перевернулось. От вони не спасали даже фильтры пустотного костюма.

Стоящий рядом пожилой офицер тронул её за плечо. Подав знак, что все нормально, она двинулась вперед — сквозь паникующую толпу, что в беспорядке пыталась пробраться к лифтам и покинуть отсек.

Вокруг творился полный хаос. В прямом и переносном смысле. Люди метались туда-сюда, кричали, пытались найти выход и друг друга, кашляли, задыхались. Те, кому удалось раздобыть респираторы, помогали хоть как-то организовать этот кошмар. Или же просто драпали как только выдавалась возможность.

Взяв в отряд несколько добровольцев, Рейвен принялась командовать.

Суматоха потихоньку улеглась. Да, в воздухе все еще витал почти осязаемый ужас, но люди по крайней мере больше не пытались затоптать друг друга в попытках спастись. Смутьянов ждала пуля в лоб.

Мимо прошествовал еще один отряд зачистки. Помимо прочего они принесли на палубу комплекты респираторов и пустотные костюмы для тех, кому не посчастливится остаться в секторе дольше положенного. Из растянувшейся очереди к лифтам выступило несколько добровольцев, желающих участвовать в розыскных и спасательных операциях.

— Мастер Дальмайер, — щёлкнул вокс-передатчик, — в отсеке три-ноль-ноль-четыре докладывают о завале. Люди не могут покинуть отсек.

— Принято. — Коротко ответила Рейвен и, переключив на частоту старшего офицера, отрапортовала: — Рейвен Дальмайер, отправляюсь в отсек три-ноль-ноль-четыре расчищать завал. Мне нужна парочка крепких ребят и лазерный резак.

— Принято, — отозвалось на том конце, — Возьмите офицера Эйрихе и кого-нибудь из его людей.

— Рейвен, будь осторожна, — вклинился в передачу фон Хардинг, — прорыв будет в одном отсеке от вас. Почувствуешь неладное — уходи немедленно.

Рейвен стояла на мостике пустотного корабля, облокотившись на поручень и наблюдая, как мимо огромных панорамных окон проплывает любимая и одновременно ненавистная Терра. Её серо-коричневые цвета навевали уныние не меньше, чем бесконечные лабиринты городов-ульев, нижние уровни которых никогда не видели солнечного света. Покидать планету в этот раз было даже приятно. По крайней мере сейчас Рейвен нечего терять: двадцать лет служения в Инквизиции избавили от старых связей, а новые… Новые были разбросаны по всему Империуму, и кто знает, на каком из миров можно встретить теперь соратника, а на каком врага.

— Подходим к Элизийским вратам, — констатировал дознаватель Филипп фон Хардинг.

Его бесшумные шаги и внезапные появления пугали многих аколитов. Испугали они и Рейвен, отчего она повернулась к нему резче, чем было необходимо.

— Волнуешься?

Высокий темноволосый мужчина лет тридцати, одетый в нечто среднее между офицерским мундиром и дублетом аристократа — отголоски высокого происхождения и гвардейского прошлого — глядел на неё спокойным, ничего не выражающим взглядом. Лишь только в уголках карих глаз ощущалось сопереживание.

Рейвен пожала плечами, внутренне радуясь, что дознаватель не принял её нервозность на свой счет.

— Как и любой, кто собирается прыгнуть в варп.

— Но не каждый при этом выходит на мостик, — усмехнулся он.

— Надоело прятаться и закидываться снотворным… — она снова развернулась к окну и устремила взор на удаляющийся шар Сола. — Новый мир, новая жизнь… Было бы странно брать с собой старые страхи.

— Ты решила больше не возвращаться?

Рейвен кивнула и перевела тему, не желая копаться в том беспорядке, что творился на душе.

— Знаешь, я думала, что желающих снять мою комнатушку не найдётся, всё-таки Томас оставил там яркое эхо, — Филипп кивнул, как никто другой понимая, какой ужас вызывают у жителей империума псайкеры и остатки их колдовства, — но знаешь, нет, оказывается, за честь лицезреть в окно мизинец левой ноги статуи Бога нашего Императора люди готовы продавать целые планеты — не меньше.

Филипп усмехнулся.

— Некоторые посчитали бы твои речи близкими к еретическим. Я сделаю вид, что не слышал.

— Его Светлость Фридрих Грюнвальд тоже всегда так говорит.

— Тогда понятно, как ты с подобными речами так долго продержалась в аколитах.

— Можно подумать, среди нашего брата я такая одна, — отмахнулась Рейвен.

— Не одна, — он кивнул, — но на Ризе к нам присоединится пара сороритас из ордена Пресвятой Девы Мученицы, а они дамы впечатлительные.

— Буду иметь в виду.

Воздух пронзил жуткий вой сирены, по всей палубе засияли красные люмены, бронированные затворки медленно поползли на окна.

— Ну, началось, — выдохнула Рейвен, закрывая глаза и крепче цепляясь за перила.

Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы успокоить бешеный ритм сердца. Ничто в работе инквизитора так не пугало, как перспектива столкнуться с порождениями хаоса.

— Ничего, главное не забывай дышать.

Голос фон Хардинга прозвучал совершенно неожиданно. Рейвен была уверена, что он, как большинство старших офицеров, ушёл к капитанскому трону.

— Спасибо, — отозвалась она, в душе радуясь, что, кажется, останется не одна.

— Расскажи мне что-нибудь. Например, куда раньше доводилось летать.

— Мне кажется, сейчас не лучшее время для историй, Мастер фон Хардинг.

— Ну почему же? — он удивленно приподнял брови. — В самый раз. Потом будешь мне благодарна.

Сделав глубокий вдох, Рейвен уставилась на закрывавший окно бронированный лист и сквозь гул варп-двигателей громко заговорила:

— Не так много, как, пожалуй, хотелось бы. До этого жизнь забрасывала меня только на Гаталамор, Восс и Бета-Гармон. На Гаталамор, кстати, летала не совсем по своей воле. Возила развеять прах родителей. То была их последняя воля. Да и то во время полётов я все время спа…

Волна мурашек прошлась по коже. Волосы по всему телу встали дыбом. Зубы стиснулись едва ли не до хруста. Мир вокруг будто стал немыслимо огромным, а Рейвен почувствовала себя в нем крохотной песчинкой. В голове застучало паническое желание свернуться калачиком и забиться в самый дальний угол корабля и никогда оттуда не выползать. пальцы отозвались болью, так сильно сжимали перила.

— Не забывай дышать, — голос дознавателя словно пробивался сквозь толщу воды. — Вдох, выдох.

Вдох, выдох.

Вдох, выдох.

Вдох, выдох.

В груди все еще стыл ледяной комок страха, но корабль вокруг хотя бы перестал плыть во все стороны.

— Расскажи еще что-нибудь о Гаталаморе.

Рейвен долго смотрела на дознавателя, не замечая, как он сдвинулся, дабы скрыть от любопытных глаз её позорный страх, и не чувствуя, как он осторожно взял её за руку.

Мгновения тянулось одно за другим. Кажется, она хмурилась, силясь собрать в голове хотя бы одно предложение. Высокий и низкий готик мешались друг с другом, туда сами собой приплетались словечки ксеносов.

— Рейвен, — позвал дознаватель, касаясь её плеча. В этот раз его голос прозвучал гораздо четче и громче.

Глубокий вдох.

— Дай мне…немного… времени… — наконец, на выдохе отрывисто проговорила она. — Сейчас…

Еше один глубокий вдох, и вот, наконец, стало легче: сгустившиеся тени разошлись и попрятались по углам, мысли выстроились в более-менее привычное русло, челюсть расслабилась, позволяя нормально говорить.

Чем больше Рейвен рассказывала о своих нехитрых приключениям вне Терры, тем лучше справлялась со страхом.

Наконец, казалось, намертво закостеневшие пальцы разомкнулись.

В уши снова ворвался гул варп-двигателей, заглушающий даже шум когитаторов и гомон офицерских голосов.

Окинув палубу невеселым взором, Рейвен криво улыбнулась. Назад пути больше не было.

К вселенной "Звёздных воин" у меня сложились особые тёплые чувства. Я следила за данной франшизой, переживала. И, когда, на фоне новой трилогии, которая... Ну, мягко говоря, меня очень расстроила.... Вышла игра по ЗВ, да еще и под издательством Electronic Arts. Честно говоря, ничего хорошего я не ожидала.

Однако, время после релиза шло, положительных отзывов становилось всё больше. Появлялись видосы с геймплеем. И тут я подумала: "Хммм, а, выглядит все очень даже ничегошно, надо бы купить". Масла в огонь подлил Культас своим видосом про “Джедаев”, забив тем самым гвоздь в гроб моего нормального питания. Ну, потому что деньги на обед теперь шли в фонд "На борьбу с Империей". А на плоечку игры стоят не дешево...Ой как как не дешево....

Чтож, случился тот долгожданный момент, когда заветная игра, наконец, оказалась загружена на плоечку. До конца пройти я ее еще, конечно, не успела, но уже могу кое-что о ней рассказать.

Первое: я часто читала в отзывах, что "Павший орден" - это смесь Uncharted и Dark Souls. Если первое я безумно люблю и готова проходить десятки и сотни раз, то вот со вторым у меня сложились очень натянутые отношение. Ну, во-первых, стиль моей игры можно описать двумя словами: "ЛИРООООООООООООООООООООООЙ ДЖЕЕЕЕЕНКИИИИНС!!!!". А, следовательно, тактическое мышление у меня отбито напрочь. И с играми, где во время боя не только с боссом, да и с обычными NPC нужно придерживаться строгой тактики, а не просто завалиться в кучу противников, порубать всех мечом и свались в закат, у меня не складывается от слова совсем. Да и постоянная необходимость проходить одни и те же локации по 1000 раз из-за того, что тебя постоянно убивают, невозможность сохраниться в любой момент, да даже просто выставить сложность игры - всё это заставляет меня страдать и не любить игры Соулз серии.

Ладно, так или иначе я собрала всю свою решимость в кулак и запустила Джедаев.

И знаете, первое и самое приятное, что я для себя обнаружила: можно выставлять сложность. "УРА!" пронеслось у меня в голове и я выставила аналог стандартного режима "Рыцарь-Джедай". Как оказалось, противники на этом уровне сложности не слишком сложные. Умереть от кучки штурмовиков всё еще можно, но уже нужно постараться. Некоторых противников всё же нужно исхитряться парировать, но, в целом, победить их можно и комбинацией “удар-перекат”. Меня лично более чем устраивает такой стиль игры. А вот мой супруг выбрал себе самую высокую сложность и теперь играет в полноценный Соулз на световых мечах. Так что да, каждый найдёт себе сложность по вкусу.

Геймплей очень бодренький и разнообразный. В середине игры вы уже научитесь развлекаться по полной программе: рубить врагов световым мечом, притягивать их, захватывать мелких противников и кидать их в крупных, замедлять и рубить мечом и, моё любимое, скидывать врагов с обрыва :)

А вот насчёт сходства с Uncharted….Да, оно определенной есть. И я не скажу, что “Джедаи” взяли от Uncharted лучшее. Не знаю, как на ПК, но на плойке все эти скаты+лианы проходить просто невозможно. Особенно когда идёт скат - длинный скат с поворотами + две лианы + нужно зацепиться за стену в конце. Я просто каждый раз ОРУ КАК ЧЁРТ ЗНАЕТ ЧТО! Потому что это невозможно! ГГ не качается в нужные стороны, постоянно летит мимо лиант, даже если ты направил его точно в нужное место и прыгаешь в нужном направлении, постоянно улетает не туда, постоянно слетает со ската, что бы ты не делал, не цепляется за стены, даже если должен был зацепиться. Просто один совсем незначительный наклон L3 на 0,0000005 градуса и всё, перепроходи сначала. И если ты прыгнул на первую лиану с первого раза, но остался висеть на ней, а не прыгнул сразу на вторую лиану, всё равно перепроходи заново, ибо ГГ всё равно полетит чёрт знает куда, вместо того, чтобы лететь по прямой. Это просто сводит с ума в какой-то момент. ААААААААААААААААААААААА!!!

Ладно, с последним патчем разработчики пофиксили баги во многих подобных моментах….НО НЕ ВО ВСЕХ!!!

Тем не менее, когда научишься притягивать лианы силой, жизнь становится не такой мрачной.

И да, никуда не деться от багов. Но пока что мне попадались только довольно безобидные, не влияющие на общее впечатление от игры, а скорее, заставляющие улыбнуться (смотри внизу. Я зависла рядом с контейнером, когда попыталась забраться на него, но он не был рассчитан на то, чтобы кто-то его так варварски штурмовал)

А вот головоломки в “Джедаях” мне очень нравятся. Зачастую они не очень лёгкие, но в том-то и суть! Мне прям доставляет удовольствие их разгадывать :)

Второе, что меня поразило в самое сердечко - саундтрек в начале. Монгольская группа The HU просто идеально легла в антураж игры, да и в целом в антураж ЗВ.

Третье: также во многих, теперь уже отрицательных отзывах читала, что количество локаций ограничено - всего несколько планет, и они быстро надоедают. А вот я скажу, что нет. Игра, в целом, построена так, чтобы с каждым прилётом на планету игрок посещал новые локации. В этом плане игра более-менее линейна и довольно сложно зайти в локации, которые еще не предназначены для прохождения. На пути будут встречаться препятствия, их пройти можно будет только имея те или иные навыки, а вот они открываются по ходу сюжета.

Я уже дважды побывала на Зефу и Кашиике, постоянно что-то новое открывала: новые локации, шорткаты...врагов тоже новых каждый раз стараются завезти.

В эту же тему многие пишут, что иногда стоишь в локации и не понимаешь, куда идти дальше, чтобы дойти до квестовой точки. Лично у меня такое случилось только один раз: в самом начале, когда нужно было следовать за Прауфом. В остальных же моментах, наверное, помогал опыт игры в Uncharted так как “указания” на дальнейший путь (всякие выделяющиеся щели, зацепы и прочее, что может навести игрока на мысль, что тут можно пройти) смоделированы схожим образом.

Четвертое, хотя, нужно поставить на первое место: BD1. Пожалуй, самый очаровательный робот из всей серии ЗВ! Это маленький совершенно умилительный, но при этом невероятно функциональный комочек металлического мимими :) А их взаимоотношения к главным героем Кэлом заставляют меня каждый раз улыбаться во все 32 :)

Пока что это все мои мысли по поводу Jedi: Fallen Order. В заключении могу сказать, что, несмотря на то, что есть определенные минусы, плюсов у игры всё же больше. Да что говорит, мне она очень нравится!

P.s. О сюжете игры напишу отдельный пост когда пройду её до конца

P.s.s. Очень извиняюсь, если есть ошибки/опечатки, поправьте меня, если что