VseKakUZverei

В Японии такая еда, что все свободное место я ем. В желудок уже попало много чего интересного типа забродивших бобов и неродившихся морских ежей, но сегодняшний экспириенс - особняком. Такого со мной еще не было.

Дандан, суп-лапша на густом бульоне с тахиной из черного или белого кунжута и сычуаньским перцем. Можно заказать три степени остроты. Я люблю острое, слишком остро мне было всего раз в жизни в забегаловке для местных на задворках Бангкока. Но то тайская кухня, а то японская. Ясен пень, заказала самый спайси.

Принесли. Густой, желто-красный.  Вкус необычный, но не особо-то остро, так что ем себе спокойно.

И вдруг происходит странное. Во рту одновременно начинает гореть, неметь и, как бы это описать... жужжать. Один в один как когда лижешь батарейку. Кисловатый вибрирующий вкус не вкус, а какое-то ОЩУЩЕНИЕ, искажающее все остальные вкусы: лапши, травы, грибов и прочих понятных вещей. И тут до меня доходит: батюшки, это же тот самый легендарный сычуаньский перец. Продукт с альтернативным вкусообразованием.

Раньше считалось, что у него просто странный вкус. Но недавно выяснили, чем именно он отличается от всех остальных.  Оказалось, вкус сычуаньского перца это вибрация. Например, ментол активирует холодовые рецепторы, поэтому мята холодит, капсаицин - тепловые, поэтому перец жжет, а вот сычуаньский перец возбуждают вибрационные контакты. Те, которые активируются, когда, например, ведешь пальцем по шелку или джинсе.  И вот представьте это ощущение гораздо более высокой частоты, во рту, и как будто это вкус. Не получается? То-то. Тогда представьте хотя бы мое от него офигение.

Даже остаточное возбуждение нервных волокон такое, что после дандана обычная вода кажется газированной. Поэтому нейрогастрономисты (есть такие) активно исследуют сычуаньский перец а предмет создания разных прикольных вкусовых аттракционов: http://www.sciencemag.org/news/2013/09/tuning-buzz-peppers

В нашей же исследовательской группе результаты такие:

Катя: понравился

Акуаку: скорее понравился, чем нет

Майк: никогда больше

я: при первой же возможности повторить.

ЗЫ: Да, к дандану выдают одноразовые слюнявчики. Чтобы вибрацией не устряпались.

Сегодня ровно 5 лет, как я написала последнюю колонку для последнего номера первого матового женского журнала LQ (кто застал, тот помнит). И с каждым годом она все актуальнее. Подниму, чтоб не забывать о главном.

«В три года я научилась ходить на компромисc. Дело было так.

Я скачу дома по дивану и слушаю пластинку «Кот в сапогах». Кот в сапогах — крутой. У него бодрый прикольный голос, он может что угодно и вообще молодец. Не то, что все остальные там. Все остальные там никакие, а Кот в сапогах мой герой. Вырасту — стану Котом в сапогах.

Расту я в три года быстро, и когда мама приходит с работы, уже прыгаю по дивану с криками «Я — Кот в сапогах!». Мама делает такое специальное хитрое лицо, каким взрослые задают свои самые идиотские вопросы типа «А кто это тут такой красивый?», и спрашивает:

— А Женя Тимонова где?

А я скачу по дивану, я — Кот в сапогах, вот мой хвост, вот мои сапоги, а никакой Жени Тимоновой тут нет.

— Жаль, жаль, — говорит мама, — а у меня для нее гостинец.

И достает из сумки коробку, в каких, помните, продавали сахар-рафинад. Такую картонную, с голубыми кубиками. Открывает, а там — Боже мой, Боже мой!!! Кремовые розочки с торта. Штук сто, двести, или даже все десять. Нежно-розовые, нежно-желтые и нежно-белые. С нежно-зелеными листочками. И главное чудо — никакого торта под ними нет! Целая коробка счастья netto. Торты-то я не очень, а вот розочки... Рооозочки.... За розочки я готова — и мама это знает.

— Так ты кто?

— Кот в сапогах... - но голос мой уже не столь бодр и приколен, и прежней уверенности в нем нет.

— А коты розочки не едят.

— Едят, едят! - возмущаюсь я. Но мама продолжает иезуитствовать:

— В любом случае, я их принесла девочке Жене, ей и отдам.

Fuck.

В общем, через пару минут экзистенциальных терзаний я становлюсь Женей Тимоновой и получаю за это коробку кремовых розочек. Божественно вкусных, сладких и нежных кремовых розочек. Но привкус их горек.

Однако проходит время, и к нему привыкаешь. Начинаешь думать, что кремовых розочек без горького привкуса не бывает. Что он имманентен им, как дым огню и вред курению. Даже начинаешь находить его пикантным. Или просто перестаешь замечать. Особенно когда ты уже старше мамы, пришедшей тогда с работы со злополучной и вожделенной коробкой из-под рафинада.

И постепенно твои собственные отношения с работой становятся похожи на попытку упаковаться в какую-то коробку. В принципе, это возможно, но все время что-то торчит. То нога, то рука, то голова. Нет, можно поджаться и влезть полностью, но тогда в коробке становится совершенно невыносимо. И всё думаешь, да что ж такое, раньше ведь влезала. Нога, что ли, выросла? Или рука? Или голова?

И тут изнутри слышишь такой бодрый прикольный голос:

— А какого хрена ты делаешь в коробке? Ты же Кот в сапогах, ты можешь что угодно, где угодно, и вообще молодец!

— Неет, — делаешь ты хитрое лицо — я Женя Тимонова, группенфюрер рекламного агентства, вот мое кресло, вот мои подчиненные, вот мои розочки. А Кота в сапогах тут никакого нет. Котам вообще розочки не положены!

А бодрый прикольный голос все скачет и скачет по твоему внутреннему дивану:

— Говорят, не положены, а они положены! И розочки, и сапоги, и все что хочешь! И для этого не надо сидеть в коробке, а можно гулять сам по себе!

И тут вдруг до тебя доходит. Действительно. Первое кремовое сокровище досталось бы тебе в любом случае. Будь ты хоть Котом в сапогах, хоть Сапогом в котах. То, что предназначено тебе, никуда от тебя не денется, и для этого совсем не надо форматироваться и противоестественно прогибаться. Достаточно не идти на компромисс и, может быть, чуть-чуть подождать.

Потому что розами осыпают не за компромиссы. Компромиссы только портят их привкус».

Через неделю после выхода этой колонки LQ закрыли, а из BBDO я ушла, потому что к этому моменту полностью, напрочь лишилась способности работать там, где не совсем хочу. Было удивительное состояние невесомости, будто из-под стула выбили все ножки, но ты еще не упал.

А еще через неделю мы сняли первых Зверей, и жизнь стала совсем другой. Твердых правил в ней осталось очень мало. Может быть даже всего одно: на компромиссы не ходить.

Спрашивают, откуда взялся наш говорящий ящер сэр Моррисон, есть ли у него реальный прототип. Есть. Еще какой. И сегодня как раз 4 года, как мы познакомились. Случилось это 5 апреля 2014 года во время лебедевского КарибЭтноЭкспа. При вот таких драматических обстоятельствах.

"Это сэр Моррисон, гребенчатый анолис. Он неосторожно переходил прoезжую часть города Шарлотта-Амалия, американские Виргинские острова, и был мною спасен практически из-под колес. Судя по тому, что сэр Моррисон уже когда-то лишился хвоста и вынужден был отрастить новый, тонкий и хрящеватый, осторожность вообще не его конек. Вторичный хвост в суровом мире ящериц верный маркер неудачника и лишенца. Я тут же прониклась к сэру Моррисону сочувствием и решила отнести его в местечко получше, чем перекресток с пыльным газоном, с которого тем более он все равно мечтал бежать.

Сэр Моррисон для порядка, принятого у анолисов, сначала грозно разевал варежку и раздувал горловой мешок. Но мне удалось убедить его в доброте своих намерений, он сдул горло, закрыл рот, устроился поудобнее и поехал навстречу судьбе.

Сначала хотела отнести его к зеленым холмам на окраине Шарлотты-Амалии, но решила, что раз уж сэр Моррисон так хорошо сидит на ручках, пусть будет соведущим новых Зверей, которых мы вот как раз сейчас будем записывать на бережку. А потом уже в холмы. Сэр Моррисон не возражал и вроде как даже улыбался.

Но тут начался ливень, и вместо холмов и бережка мы спрятались в кафе и тупили в интернете до самого Михаил Светлов ту-ту. Я уже очень беспокоилась, куда ж теперь девать бедного сэра Моррисона. К счастью, прямо рядом с кафе обнаружился прелестный зеленый газон, и на стене над ним уже сидела пара анолисов, подтверждая таким образом наличие здесь еды, питья и прочих необходимых развлечений. Туда я его и определила.

И под конец сэр Моррисон прямо растрогал. Нам уже надо совсем бежать, а он вдруг расхотел уходить с ручек. Вцепился в палец и сидит, не стряхнешь. Пригрелся. И, видимо, "А как же съемки?.." В следующий раз, зайчик, в следующий раз.

А программу пришлось записывать уже на корабле. На самой верхней палубе. Под дождем"

.... написала я у себя в уютненьком 5.04.2014.  А еще через три дня Акуаку нарисовал первый комикс про него, и сэр Моррисон стал не просто живым, но и бессмертным.

Со вторым днем рождения, сэр!

Истинно говорю вам, никто не делает столько для дискредитации религии и популяризации атеизма, как "православные" активисты. Новый высверк средневековья, на этот раз вокруг текста Лоры Белоиван про создание Совы. Подробности: https://www.facebook.com/photo.php?fbid=1213517495446190&amp...

Текст Лора у себя пока убрала до выяснения (год исправительных работ по статье, нафигнадо), так что если кто вдруг еще не читал, вот он:

СОВА

Из всех упущенных возможностей очень жалко одну, почти самую невозможную: я бы хотела посидеть в партере, когда Господь создавал сову. Увы, поздняк метаться.

А как он её, а? А?! Сперва, наверное, сделал каркас. Потом нанизал на него мяса и подумал: если оставить как есть, то получится вертуха для шаурмы. Это уже было, погнали дальше. Слепил колобок, чутка приплюснул с одной стороны и повелел быть лицу. Глаза что-то широко приклеились, но сойдёт. Эй, ты у нас кто? Чорт тебя разберёт, потом Адама слеплю, он скажет. А давай тебе крылья приделаем, у меня тут праха и тлена еще дохуища. Хотел сперва ручки слепить, так ручки у тебя уже и так есть, на месте ножек. Можно, конечно, еще раз ножки попытаться да в плечи их тебе вставить, но не вижу смысла. Так что крылья вот тебе, на. Хорошие получились крылья, как у птицы. Ебт, да погоди ты падать, стой давай, дух в тебя вложу. Вот, вложил. Ты кто, ебенамать?! А, ну да, Адама же нет еще. Потом узнаем. Слушай, а башку в сторону поверни-ка. И что, и всё, что ли? Маловат радиус. Дай-ка подкручу. Вот так норм? А так? А так? И так?! Ох нихера ж себе. А если так? А если так и глазами вниз? Хахаха, слушай, ей-богу, у меня таких еще никогда не получалось. А ну-ка я к тебе со спины подойду, а ты на меня глянь, только туловищем не верти. Ого! А теперь еще раз со спины зайду, а ты на меня обернись глазами вниз! Спину ровно держи! Держим, держим спинку! Ой не могу, оборжусь сейчас. Пиздуй давай отсюда, продукт генной инженерии, не мешай работать.

Потом — до Адама времени чуток оставалось — налепил еще похожих, но разных. В принципе, ни разу не повторился, просто закрепил успех как следует. А так-то и размерный ряд широкий, и оттеночная шкала.

Потом Адама вылепил.

Тот только глаза продрал и грамоте узнать успел, Господь его сразу по саду таскать.

— Это у нас кто? А это кто? А это?

— Это вомбат, — отвечал Адам, стараясь не переходить на латынь, — а это индюк, прости меня Господи. Это phoca vitulina, то есть, извини, тюлень. Это зебра.

Это лошадь Пржевальского, потом узнаешь, кто такой. Это звероящер. Это, наоборот, игуана. Это, похоже, козёл. Это мышь…

— А это, которое сейчас мышь съело, как называется? — спросил, волнуясь, Господь.

— А я не разглядел, — ответил Адам, — там кто-то еще был?

— Ну а кто мышь-то сожрал, я, что ли?!

— Не знаю, — пожал плечами Адам, — может, и ты. Ты же всемогущий, что тебе стоит мышь сожрать.

— Не я, — смягчился Господь, — погоди, я мигом. Вот. Смотри.

— Ой, — сказал Адам, — кто это у тебя?!

— Тебя хотел спросить, — ответил Господь, держа на вытянутой руке пернатое существо с желтыми круглыми глазами, расположенными внизу лица, которое, в свою очередь, помещалось над лопатками. Вместо ног у существа были руки, но Адам уже и так ржал.

— Только не говори, что это тоже ты сделал, — гоготал Адам, валяясь на райской траве, — ой, сдохну сейчас.

— Не сейчас, — поправил Господь сухо, — имя давай, ты на работе.

— Ой, погоди, отдышусь. Мало мне сегодня было гуидаков из семейства hiatellidae.

— Имя!!

— Да сова это, блин, — отмахнулся Адам, — а нахрена ты ей так башку-то свернул?

А я, оказывается, еще 10 лет назад написала к нему продолжение:

ТВОРЦЫ

"Господи, это еще откуда?!", озадаченно скребя в бороде, спрашивает он сам себя. У незнакомого существа тонкие щиколотки и мягкий живот, к которому так и льнет доселе неведомое слово "лоно".

— Ты кто?

— Вчера ты называл меня Ева.

Голос существа тоже тонкий и мягкий.

— Ева? Ева... Аааа... Ну да... Ева. Ой е.... Эй ты! Ну-ка вставай давай! Смотри, чего натворили.

— А я-то просыпаюсь и слышу - бочина болит. Ну все, думаю, печень. А это ребро. Ну, ребро ладно. До свадьбы заживет.

— Ой зря мы это с тобой...

— Чего зря? Нектар и амброзией намешали? Да ладно, к вечеру разойдемся.

— Да не, я не про то...

— Ааа. Да ну, старик! По-моему, клево получилось.

— И где ты только этого понабрался?

— Ей-богу, сам не пойму. Вроде и слова-то такого не знал, "по бабам..."

— Охо-хо... Что-то у меня, друг сердешный, предчувствие нехорошее. Прямо скажем, поганое у меня предчувствие что-то...

Из соседних кустов доносится еле слышное шипящее хихиканье.

_________________________________________________________________________________

Так вот. Что-то у меня, други сердешныя, предчувствие нехорошее. Прямо скажем, поганое у меня предчувствие. И хихиканье это нечеловеческое все громче. Еще раз: единственное "чувство верующих", которое можно оскорбить, это гордыня. Отец гордыни у нас известно кто.

А Сова и правда божественная. Все виды — результат эволюции, и только совушки — креатив.