Глава V. Восстания и колчаковский террор.
«Теперь для нас, белых, немыслима партизанская война, ибо население не за нас, а против нас» (А.П Будберг)
«Насилие – повивальная бабка истории» – Так сказал Карл Маркс, подчёркивая, что процесс формирования новых общественных отношений всегда является болезненным и тяжёлым, ибо идет сложный этап разрыва со старыми устоями.
Террор в революционной России – явление совершенно естественное и закономерное. Каждая участвовавшая в гражданской войне сила применяла террористические и репрессивные меры для предотвращения катастрофы, установления и поддержания прочного контроля. Специфические особенности гражданской войны показали, что состояние тыла и взаимоотношения с населением играют решающую, значительную роль в дальнейшей судьбе любой власти. Этот фактор определял шансы на победу каждой стороны. История продемонстрировала нам, что на этом поприще большевикам удалось взять вверх, утвердиться, и тем самым получить заметное преимущество над противниками. Белые же не могли похвастаться хорошо налаженным тылом.
Необходимость проведения жесткой репрессивной политики была очевидной каждому. 5 сентября 1918 года СНК принял знаменитый декрет о начале красного террора. В ней отмечалось.
«СНК находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью... что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры».
Необходимо отметить, что когда мы говорим о терроре, то нужно различать две его формы: Стихийную, проходившую без ведома и контроля государственной (любой) власти. Это власть толпы, власть случая к случаю. Справиться с подобным разгулом на первых этапах гражданской войны было невозможно никакой другой стороне. Организованная, или же реализуемая посредством четких приказов, указов и распоряжений. Это системный террор, преследующий определённые цели. Его применяли все стороны в этом вооруженном конфликте
Сразу после прихода к власти, Колчак издал указ о введении военного положения в контролируемых территориях. В своем диалоге с министром Гинсом, адиирал обосновывал свое решение так:
«Но вы поймите, что от этого нельзя избавиться. Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас. Так было в Англии во время Алой и Белой Розы, так неминуемо должно быть и у нас, и во всякой гражданской войне. Если я сниму военное положение, вас немедленно переарестуют большевики или эсеры».
Тыловое состояние колчакии, как это явствует из многочисленных источников, до самого конца существования режима оставалось в удручающем и скверном положении.Тылы и внутренняя политика государства формируют отношение широких слоёв населения к действующей власти.
Генерал Будберг писал:
«В тылу возрастают восстания; так как их районы отмечаются по 40-верстной карте красными точками, то постепенное их расползание начинает походить на быстро прогрессирующую сыпную болезнь».
Об этом же говорил генерал Грэвс:
«Никто из тех, кого мы спрашивали и кого спрашивали наши переводчики, не сказал ни одного хорошего слова о колчаковском режиме».
Управление контролируемыми территориями была налажена из рук вон плохо. Колчаковский аппарат, и так немногочисленный и слабокомпетентный не справлялся с многочисленными трудностями. Жанен пишет:
«Штатские члены правительства были людьми серьезными, политически умеренными, но ни на что не способными».
Колчак резко отрицательно отзывался о своем управленческом аппарате, считая их слабыми и ни на что не годными.
«Старые пни, с ними не возродить России».
Его же дополняет упомянутый выше генерал Будберг:
«Адмиралу с таким Советом министров не выехать на хорошую дорогу; слишком уж мелки, эгоистичны и не способны на творчество и подвиг все эти персонажи, случайные выкидыши омского переворота».
По свидетельству генерала Щепихина, практика подбора кадров оставляло желать лучшего:
«Ни спайки, ни даже простого содружества в работе не было и в помине... все чины сидели по своим углам, не имея особого желания встречаться и общаться с другими работ никами штаба».
Агент французской разведки под псевдонимом «Джон» докладывал:
«Реакция все глубже пускает корни, адмирал Колчак сам по себе хороший человек, но, будучи окружен «сволочью», стал куклой в руках реакционной Ставки, и будет принужден изменить своим обещаниям о демократическом управлении страной».
Мы говорили еще в первой главе о тех лицах, которые встали во главе омского режима, приводили факты, свидетельствующие о остром дефиците квалифицированных кадров в колчаковском государстве. Отсутствие или недостаток нужных людей неизбежно приводит к разложению всего государственного аппарата, снижению эффективности управления, что в свою очередь влечёт за собой катастрофические последствия в виде общего системного ухудшения государства, его неспособности организовать экономическую и социальную жизнь. А это объективно ведёт к росту недовольства населения, сопротивлению все более широких слоев общества, ослаблению действующей власти.
Колчакия страдала множеством внутренних проблем. Самыми крупными в их числе были аграрные противоречия, суть которых заключалась в конфликтах переселенцев и местных крестьян. Рабочий вопрос – тяжелое социально-экономическое положение подавляющей части пролетариата. Страшная дороговизна, недостаток самых элементарных товаров, спекуляции, грабежи и разбои сплелись в конечном счёте в единый клубок, ускорив крах российского государства.
5 августа 1919 года Курганский уездный комиссар сообщил:
«Настроение крестьян районов расположения частновладельческих земель крайне враждебное. Опять начинаются захваты частно-владельческого скота, изгнания владельцев заимок и поджоги последних. Устраиваются волостные солдатские собрания, которые выносят резолюции не давать солдат в случае мобилизации, не давать подвод».
О столь сложном положении на селе докладывали и колчаковские контрразведывательные службы. Фрагмент длинный, однако чрезвычайно необходимый для понимания ситуации.
«Относительно деревенского общества нужно отметить две группы. Первая – “бедные мужики”. Эти желают иметь власть, действиям которой они могли бы вести учёт. Они сознают, что не знают сами, как воплотить свои тенденции относительно этого вопроса – и, хотя и не желают этого на деле, но всё-таки склонны передать власть в руки большевиков, ибо большевики в их глазах являются почти тем же, чем были в своё время для крестьянства в России Пугачев и Стенька Разин. Эти крестьяне желали бы иметь “правителя”, а не “правительство”. Относительно правительства адмирала Колчака. Адмирал Колчак был бы бесспорно хорошим “православным”, если бы не то, что он “разрешает” существовать дороговизне, а самым главным является то, что имеет своими советниками офицеров не из среды “православного народа”, а тоже из помещиков. Основная масса крестьян желает, чтобы правительство страны было облечено авторитетом, равным по своему содержанию, хотя новым по внешней форме, авторитету дореволюционного правительства. Эта вторая группа склонна отождествлять правительство с личностью адмирала, к которому в общем относится “приязненно”, можно прибавить, что о личности адмирала Колчака эта группа крестьянства подобно первой не имеет ясного гражданского суждения. Всё крестьянство выражает мнение, конечно очень осторожно, что сделай адмирал Колчак так, чтобы в одно прекрасное утро деревня могла получить легко и дёшево все материальные блага, которые являются заветной мечтой деревенской “мужицкой” жизни – они не только что с одушевлением и желанием пошлют своих сыновей и внуков в бой, но и сами примутся за войну по-“мужицки”, и кончат её скоро в сознании, что сражаются за успешное процветание “своих хозяйств”, тем самым за благосостояние будущей “счастливой деревни” Общая черта отношения к войне “бедноты” городской и деревенской может быть выражена в следующих словах: “Вот пошёл брат на брата. Не хорошо это, нужно бы прекратить как-нибудь эту братоубийственную бойню. А нам-то что. Будет ли Колчак, Ленин ли будет – нашему брату всё равно пропадать».
Усиливались противоречия между переселенцами и местным крестьянством. Участились случаи открытого столкновения. 28 июня управляющий Алтайской губернией сообщил в Омск:
«Сообщаю, что большинство населения Славгородского уезда состоит из переселенцев-малороссов. За сравнительно короткое время своего пребывания на новом месте они ещё не успели экономически окрепнуть, почему большевистская пропаганда с обещаниями быстрого обогащения бедных за счёт богатых находит среди переселенцев массу приверженцев».
Аналогичные известия поступали из особого отдела государственной охраны:
«Крестьянство совершенно не интересуется политикой, хочет лишь установления в Сибири порядка, желает получить на свои деньги, скопленные за время войны и революции в большом количестве необходимые товары и мануфактур и просит одного: «Не тронь меня».
Какая же часть сельского населения поддерживала Колчака? Управляющий Томским уездом телеграфирует своему губернатору, что наибольшей популярностью омский режим пользовался у наиболее «сильных» в экономическом отношении крестьян:
«Сельское население, имеющее прочное домообзаводство и хозяйство, относится к правительству с должным доверием и, по-видимому, готово всячески его поддерживать. Что же касается элемента менее устойчивого – безземельные с неокрепшим хозяйством переселенцы и просто неработающие – эти уверенно ждут возвращения большевиков».
Именно переселенцы в скором времени составили основу партизанского движения, широко развёрнувшегося в середине 1919 года. Вдобавок к этому, отсутствие решительных мер со стороны властей по борьбе с преступностью усугубляло ситуацию.
«Часть последних охотно вступает в грабительские банды, оперирующие в волостях, смежных с Мариинским уездом. Служащие в земских учреждениях, а также в кооперативах, в большинстве относятся к правительству недоброжелательно. Они ведут свою преступную работу негласно, путём лишь полуслов, намёков и бездействием в исполнении распоряжений правительственных властей, подрывают авторитет последних и роняют значение правительства в глазах населения. Малоуспешность борьбы с бандами объясняется в значительной степени работой этих лиц. Относительно мер, которые я со своей стороны признаю желательными для устранения указанных явлений, докладываю следующее: необходимо принять меры к общей организации уезда, путём введения в каждом селении правительственного органа, хотя бы и выборного, но сознающего свою ответственность за порядок. Признаю необходимым упразднение волостного земства и восстановления волостных правлений и старшин. Считаю необходимым срочно ввести в действие положение об участковых помощниках уездами. Необходимо создать удовлетворительную милицию, увеличить число милицейских участков и иметь конный милицейский отряд. Нужно наладить взаимоотношения с военными властями, в смысле согласованности действий в борьбе с бандами».
Сложное экономическое положение сказывалось и на крестьянском населении. Отсутствие или недостаток необходимых товаров вызывало недовольство. А если добавить к этому массовые реквизиции, проводившиеся колчаковским правительством, то становится неудивительно, что во второй половине того же года в Сибири развернулась широкомасштабная партизанская война, последствия которой нанесли смертельный, в прямом смысле слова удар по омскому режиму. Красноярская кадетская газета, рассуждая о положении и настроениях крестьянства, пишет с нашей точки зрения весьма дельные мысли:
«Важно противопоставить всяким большевистским агитациям о земном рае нечто вполне реальное. Крестьянство нуждается в мануфактуре, железе, таком важном продукте как соль, и во многом, многом другом. Правительство должно организовать снабжение крестьян этими предметами. Когда крестьянство увидит, что о нём заботятся, когда оно получит железо для ремонта своей избы и материи на одежду, то действительность будет настолько сильно влиять на его психику, что большевистский рай с неплатежом налогов и свободой самогонки потеряет свою прелесть для крестьянина».
Контрразведывательные службы Западной армии докладывают:
«Мирное крестьянское население, отшатнувшееся в свое время от большевизма за его противогосударственный характер сожительства в форме разбойничьей банды, и принеся многое, слишком многое, в жертву рисующемуся в неясных очертаниях спокойному будущему, до болезненности чутко относится к малейшим ошибкам и неудачам защищающей их власти и ряд ошибок и неудач может создать благоприятную почву для агитации и пропаганды против нее и ввергнуть мирное население в пучину новых политических авантюр Черновского толка».
Но из приведенных нами источниковых сведений нельзя однозначно заявлять о всемерной поддержке крестьянством советской власти. Дальнейшая (уже последовавшая после разгрома Колчака) история показала, что в течении нескольких лет Сибирь сотрясалась от многочисленных народных волнений, вызванных главным образом политикой военного коммунизма. В.Г Кокоулин верно отмечает, что крестьянство с мелкобуржуазным мышлением не было способно понять политическое развитие текущего момента, оно было готово выразить поддержку любой власти, которая могла бы обеспечить ему покой и не вмешиваться в устои крестьянского бытия:
«Крестьянство, однако, понимало политику не из газет. Все бюрократические проекты правительств мало волновали крестьянство. Обывательские настроения в деревне – жалобы на отсутствие мануфактуры, железа и прочего, безусловно, имели место. Но главное состояло в том, что как только агенты колчаковского правительства появлялись в деревне и начинали реквизиции и экзекуции, крестьянство сразу же вспоминало времена большевиков. Такова психология крестьянской массы – они хотят такого правительства, которое бы не вмешивалось в их размеренную сельскую жизнь, не мешало бы их “самоуправлению”. Они же выступают в силу своей мелкобуржуазной природы против контроля как со стороны государства буржуазного, так и со стороны государства диктатуры пролетариата».
Каким же было положение рабочего населения? Записи контрразведывательной службы города Златоуста позволяют говорить о росте недовольства рабочих, причины которого лежали в быстро растущей инфляции, дороговизне, дефиците необходимых потребительских товаров.
«Среди рабочих завода сильное недовольство из-за дороговизны, увеличивающейся с каждым днем. Заводоуправление мало принимает мер к улучшению снабжения своих рабочих и служащих предметами первой необходимости».
Распространяющиеся с фронта слухи рождали страшную панику, которая приводила к многочисленным спекуляциям, усугублявшим положение почти всего населения
«В связи с временными неудачами на фронте, среди большинства населения уныние, малодушные пали духом. Относительно положения на фронте самые невероятные слухи, на этой почве создается особый вид спекуляции с куплей, продажей домашних вещей, предприятий. Наиболее осведомленные элементы этим пользуются и нередко искусственно создают панику».
Механизации, спекуляции и коррупция захватили промышленные предприятия
«Установлено, что заводоуправление, получая наряд на вагоны для перевозки продуктов, предназначенных рабочим, отдаёт таковые спекулянтам, а последние только часть вагонов (именно 4–5) представляют под перевозку продуктов рабочим. В результате, рабочим приходится получать какие-нибудь 10– 15 фунтов муки и прочего а остальное докупается у спекулянтов по цене в 3–4 раза дороже. Рабочие обо всем этом хорошо осведомлены и это обстоятельство вызывает ропот как на заводоуправление, так и на ту власть, которая, якобы, покровительствует им. Делаются махинации с ведома горного начальника, управителя завода инженера Фидлера и начальника гарнизона подполковника Сатурнова».
Общее положение в городе оставалось неспокойным.
Настроение нервное. Масса самых нелепых слухов. Истин происходящих событий, а также их значения никто не знает, так как в городе не выходит ни одной газеты, ни одного журнала. Книг совершенно нет. Железнодорожная станция с жалким книжным киоском в 5-ти верстах от города. Обывательская масса пережевывает отрывки сплетен, слухи, выдумки, всему верит и также скоро радуется, как скоро впадает в отчаяние. Среди большинства рабочих депо и железнодорожных служащих станции настроение определенное: красных ждут с нетерпением. Имеются сведения, что намечены кандидаты в комиссары.
Состоятельный класс настроен панически.
Из частей местного гарнизона обращает на себя внимание местный батальон. Офицерство в батальоне распущено, к обязанностям своим относится халатно. Половина состава людей батальона разъезжает в командировках и отпусках, и батальон, не имея решительно никакой политической окраски, тем не менее, по своей распущенности, по заявлению самого начальника гарнизона, является ненадежным».
Аналогичные настроения наблюдались и в Челябинске:
«За истекшее время, в связи с отходом наших войск на Уфимском фронте, настроение имущего класса и интеллигенции понизилось. Настроение рабочего класса благодаря временным удачам Красной армии на Уфимском фронте повышенное».
Контрразведывательные донесения 3-й армии позволяют говорить о общем отрицательном отношении рабочих к действующей власти. Причины растущего недовольства, как это явствует ниже, были в целом типичными:
«Рабочие в большинстве настроены в пользу советской власти, Сибирскому же правительству не доверяют. Причины такового настроения рабочих почти исключительно материального свойства: жалобы на низкую оплату труда (средняя оплата заработка рабочего в сутки — 8–9 рублей), дороговизну жизненных продуктов и задержку своевременной выплаты жалования. Причины такого положения рабочих последние ставят в связи с переменой власти: «При красных заработок был выше и продукты гораздо дешевле».
Из донесений французского агента «Джона»:
«Движение рабочих еще более усугубляется вследствие полного отсутствия продовольствия на заводах. Население голодает. В особенности в этом страдают рабочие и служащие предприятий, работающих на оборону. Продуктивность в работе падает в колоссальном размере, заводоуправления же, со своей стороны, по снабжению продовольствием рабочих почти никаких мер не принимают, на основании вышесказанного правление профессионального союза рабочих и служащих 10-го мая с. г. отношением за № 180 обратилось к министру снабжения и продовольствия, и к министру торговли и промышленности. Но мер до сих пор не принято».
Массы рабочих уклонялись от мобилизации в армию, поддерживая в этом плане советскую власть.
«К объявленной среди них мобилизации рабочие отнеслись отрицательно: большинство подлежащих призыву разбежалось по лесам. Причины отрицательного отношения к нашей армии опять-таки экономического характера: «За что я буду воевать, что дала нам эта власть — полуголодное существование? А красные несут нам хлеб и свободу!». Большинство рабочих Урала осталось на заводах: «При красных рабочие не эвакуировались, не будут и при белых — у нас семьи, кормить надо».
Упомянутый выше французский агент «Джон» догадывал:
«Движение рабочих захватывает угрожающие размеры. Везде чувствуется недовольство, которое переходит с экономической на политическую почву».
Любопытно отметить, что ожидания прихода советской власти было свойственно жителям многих городов.
«Настроение большинства жителей г. Кургана подавленное. Город эвакуируется. Настроение окраин города (Галкинский посёлок) и железнодорожных рабочих — скрытно-торжествующее, в особенности среди низших служащих. Ждут прихода советских войск; но об активных выступлениях не помышляют: «Мы не о двух головах, перестреляют нас, да и только».
Контрразведка суммирует:
«Настроение рабочего населения района армии в большинстве противоправительственное; причины — неудовлетворительное экономическое положение рабочих. Необходимы реформы в этом направлении».
Морис Жанен писал:
«Колчаку не удалось завоевать чью-либо преданность. Исключение составляла лишь небольшая группа реакционно настроенных офицеров царской армии».
Таким образом, настроения в рабочей среде оставались в целом просоветскими. Трудящиеся испытывали недовольство действующей властью, сетовали на страшную дороговизну, спекуляции, обман, недостаток товаров и рост преступности.
Внутренние волнения сотрясали колчакию. Проходили многочисленные восстания в городе и на селе. Они не прекращались вплоть до падения омского режима. Многие из них вливались в партизанские формирования, а социальный состав участников не был однородным: Активное участие принимали рабочие, солдаты, крестьяне, мелкая буржуазия, часть интеллигенции, часть коренных народов Сибири.
Капитан Г.С Думбадзе писал:
«Прибыв в Красноярск, я впервые увидел огненное пламя партизанщины, охватившее всю губернию. Хождение по улицам Красноярска было сопряжено с большим риском. Банды красных и отдельные большевики под видом правительственных военнослужащих убивали офицеров, пользуясь покровом ночи. Никто не был уверен, кем он остановлен для проверки документов: настоящим законным патрулем или маскированными красными террористами. Поджигание складов и магазинов, перерезывание телефонных проводов и многие другие виды саботажа происходили буквально каждые сутки. Свет в домах не зажигался или окна завешивались темной материей, иначе ручная граната бросалась на свет в квартиры. Я помню, как мне приходилось ходить по улицам ночью, держа в кармане заряженный браунинг. Все это было буквально в сердце белой Сибири».
Начальник гарнизона города Щегловска писал:
«Процветает настоящий произвол, насилия, пьянство, взяточничество, оскорбления словами и действиями обывателей, порка плетями, массовые убийства граждан пьяными милиционерами, допросы с пристрастием. В подтверждении того привожу несколько примеров: на масляной неделе начальником уездной милиции при участии милиционеров сквозь двери собственного дома застрелен гражданин Щегловска Новиков. 12 – 13 мая при проезде на пароходе отряда милиции в Крапивинскую волость, по приказанию выпившего начальника милиции 1-го участка Кузнецка, убит наповал крестьянин села Шевелёва Смирнов, труп которого был обобран и сброшен в Томь, родного его брата избили до полусмерти по подо-зрению в шпионаже, хотя сущность шпионажа начальник милиции 1-го участка доказать не может; в то же время по приказанию того же начальника милиции милиционером Воронкиным изнасилована молодая девица села Щеглово Дисциплина среди милиционеров отсутствует совершенно. Я бороться с этим злом совершенно бессилен без вашей поддержки и воздействия на милицию путём подчинения таковой на основании существующего военного положения – военным властям. На основании изложенного прошу Вас принять экстренные меры для замены теперешнего состава начальства новым, желательно из военных и после чего ввести среди милиционеров самую суровую дисциплину».
В городе Туринске была обьявлена мобилизация, приведшее к тому, что около 400 человек наотрез отказывались подчиняться требованиям властей. Восставших туринцев разогнали войска. Противостояние завершилось без кровопролития.
В марте 1919 года произошло восстание в Тюмени, вызванное мероприятиями властей по мобилизации местного населения. Толпы мобилизованных захватили склады с оружием и боеприпасами, а после отправилась в небольшой лагерь красных военнопленных, где последние присоединились к восставшим. Пришедшие части чехословацкого корпуса оттеснили мятежников и в скором времени взяли большую часть из них в плен. Из записей генерала Гайды видно, что около 200 участников восстания были казнены, к остальным применялись самые суровые и беспощадные меры.
Одновременно с этим вспыхнуло восстание и в Томске. Из доклада прокурора Томского окружного суда Чижевского:
«В ночь с 5 на 6 апреля на гарнизон села Кольчугино, состоявший под началом подпоручика Зеленкова из 15 офицеров и 153 солдат (6-я рота 46-го Сибирского полка) и вооружённый пулемётом с тремя к нему лентами, 162 винтовками и 7 636 патронами, 16 револьверами “Наган” и 30 гранатами, было совершено вооружённое нападение. В ночь на 6 апреля бунтовщики вошли в помещение гарнизона через незапертую изнутри дверь и напали на дежурную часть взвода (солдат), которые не оказали им никакого сопротивления; часть солдат разбежалась, часть же, не раздумывая, присоединилась к бунтовщикам. Зеленков бунтовщиками после сопротивления с его стороны был убит, а остальные офицеры в числе 8 че-ловек, видя безнадёжность сопротивления, скрылись и пробрались на станцию Топки».
Бунтовала и деревня. Так в Ксеньевке Томской губернии произошло восстание, образованы волостные ревкомы, военный штаб. Численность восставших составило 150 человек. 28 апреля колчаковским войскам удалось подавить мятеж. Оставшихся участников ждала незавидная участь. Очевидец событий И. Кровельщиков вспоминает:
«Собрав всё взрослое мужское население, даже явились добровольно некоторые из активно участвовавших в восстании, надеясь доказать свою правоту белой цивилизации, всех собравшихся поставили стройными рядами и по порядку брали, раздевали, клали и били шомполами, а которые принимали участие в восстании и содействовали организации нашего отряда, тех избивали как только хотели, как только могли. А которые осмеливались заявлять о своих правовых действиях (такие были), думая, что они объявляют, объясняют это людям воспитанным, благородным, думали, что они поймут и бросят издеваться и бросят убивать. Тем были выколоты глаза, отрезаны уши и до смерти зарублены шомполами. Таких было 6 человек. Так был замучен К.Курочкин (лидер восстания). На другой день также были замучены 5 человек. И тела всех 11 человек были брошены в болото на скотском кладбище, без права отдачи семьям. Свиньи и собаки глодали кости убитых, заносили на село. Люди видели этот ужас, но молчали, боясь той же участи. Жёны убитых обратились к белому начальнику Сурову с просьбой о погребении людей, за что также получили наказания шомполами. Было сожжено до 20 дворов и 40 партизанских гумён, разграблено имущество, увезён скот. Жены партизан арестованы, их насиловали. Были случаи, когда партизаны нападали и попадали в плен. Им отрезали носы, уши, отрубали пальцы, вырезали из кожи на груди боковой карман, клали туда всё отрубленное и расстреливали».
-----------------------
Другие мои работы:
Битва при Лас-Навас-де-Толоса. Краткая история.
Из истории греческих Темных веков.
Краткая история Парижской коммуны. Часть 1.
