VZ1996

Рынки.

Три особенности капитализма не просто совпадение. Между ними существует определенная взаимосвязь. С одной стороны, в развитых капиталистических обществах миллионы наемных рабочих в тысячах фирм производят большое разнообразие товаров для получения прибыли. Многие из этих товаров впоследствии покупаются теми рабочими, которые больше не могут или не хотят обеспечивать себя. Таким образом, распространение отношения заработной платы способствует как предложению, так и спросу на товары.

С другой стороны, распространение наемного труда и товарных бирж стимулирует развитие рынков. Для господствующей экономической теории рынки являются просто местом обмена, и они по существу идентичны друг другу: изменения цен влияют как на спрос, так и на предложение, привлекательная реклама может помочь продать что угодно, а остальное зависит от команды продаж. Это частично и вводит в заблуждение. Рынки являются частью институтов и каналов обращения, которые структурируют системы обеспечения в экономике. Системы обеспечения представляют собой цепочки деятельности, связывающие производство, обмен и потребление, начиная от поставок основных ресурсов (сырая нефть, медь, хлопок, какао и т.д.) до стадии производства и, наконец, распределения готовой продукции (авиационное топливо, CD-плееры, футболки, шоколад и другие продукты). На определенных этапах этих цепочек некоторые товары реализуются на регулярной основе. Необходимость рыночного обмена и его форма зависят от особенностей каждой системы обеспечения.

Из этого следует четыре вывода. Во-первых, рынки не являются идеальными структурами обмена, которые можно считать более или менее «совершенными» в зависимости от степени их соответствия общей модели совершенной конкуренции (как это предполагается основной экономической теорией). Хотя рынки необходимы для производства товаров и получения прибыли, они существуют только конкретно, и рынки топлива, одежды, продуктов питания, компьютеров, рабочей силы, денег, кредитов, иностранной валюты и других товаров могут существенно отличаться друг от друга.

Во-вторых, рынки структурированы не только «внутренне», системами обеспечения, но и «внешне», социально-экономическими ограничениями, влияющими на производство и обмен, такими как право и система правосудия, транспортные, складские и торговые объекты, международные торговые отношения, валютная, финансовая и налоговая системы и так далее.

В-третьих, капиталистические производители оценивают спрос лишь косвенно, через покупательную способность своих клиентов и прибыльность предприятий. Вот почему рынки часто не могут удовлетворить важные потребности (например, эффективная профилактика и лечение болезней бедных, таких как малярия) и, наоборот, почему предметы роскоши, расточительные или вредные товары и услуги производятся в больших количествах (косметическая хирургия, реклама, сигареты и т.д.).

В-четвертых, рынки часто являются местом жестокой и расточительной борьбы за прибыль. Реальность не соответствует основной теории, где рыночная конкуренция почти всегда эффективна и приводит к оптимальным результатам. В реальном мире дорогие рекламные кампании, в которых задействовано большое количество талантливых людей, регулярно придумывают, чтобы привлечь потенциальных клиентов к покупке любого продукта, который хотят продать капиталисты. Торговые марки искусственно дифференцированы, и практически идентичные продукты конкурируют за внимание на основе дизайна упаковки, джинглов и подарков. В то же время, но далеко не всегда правдиво, менеджеры, брокеры и инвесторы производят, собирают, распространяют и передают информацию, не всегда правдиво, стремясь максимизировать частную выгоду даже за счет социальных потерь. Законы и этические нормы регулярно растягиваются, искажаются и нарушаются в целях облегчения деловых операций, увеличения доли рынка, извлечения рабочей силы из работников и извлечения денег из потребителей. Частые примеры корпоративных преступлений дают представление об истинной природе «свободного рынка».

Стоимость и прибавочная стоимость.

Капиталисты соединяют средства производства, обыкновенно покупаемые у других капиталистов, с трудом наемных рабочих, нанимаемых на рынке для производства товаров для продажи с прибылью. Контур промышленного капитала охватывает существенные аспекты фабрично-заводского производства, фермерского труда, конторского труда и других форм капиталистического производства. Его можно представить следующим образом:

Схема начинается с того, что капиталист ссужает деньги (Д) на покупку двух видов товаров (Т) — средств производства (СП) и рабочей силы (РС). При производстве (… П …) рабочие превращают средства производства в новые товары (Т`), которые продаются за большие деньги (Д`).

Маркс называет разницу между (Д`) и (Д) прибавочной стоимостью. Прибавочная стоимость является источником промышленной и коммерческой прибыли и других форм прибыли, например процента и ренты. Теперь мы определим источник прибавочной стоимости.

Прибавочная стоимость не может возникнуть чисто из-за обмена. Хотя некоторые могут получить прибыль от продажи товаров выше их стоимости (неравный обмен), например недобросовестные торговцы и спекулянты, это не возможно для каждого продавца по двум причинам. Во-первых, продавцы и покупатели. Если бы каждый продавец взимал со своих покупателей, скажем, 10%, его прибыль была бы потеряна для его собственных поставщиков, и никто не получил бы прибыли от этого. Поэтому, хотя одни могут разбогатеть, ограбив или перехитрив других, это невозможно для общества в целом, и неравные обмены не могут дать общего объяснения прибыли («мошенничество» только переносит стоимость, но не создает новую стоимость). Во-вторых, конкуренция имеет тенденцию увеличивать предложение в любом секторе, предлагающем исключительную прибыль, в конечном счете устраняя преимущества индивидуальной удачи или хитрости. Поэтому прибавочная стоимость (или прибыль в целом) должна объясняться для общества в целом или системно, а не полагаться на индивидуальные заслуги или опыт.

Убедительное объяснение прибавочной стоимости и прибыли должно исходить из совершенно общей предпосылки равного обмена. Проверка схемы капитала показывает, что прибавочная стоимость-это разница между стоимостью товара (Т`), и стоимостью исходных ресурсов (СП) (РС). Поскольку эта разница не может быть обусловлена неравным обменом, прирост стоимости должен происходить из процесса производства. В частности, для Маркса он возникает из потребления товара, потребительная стоимость которого состоит в создании новой стоимости.

Давайте начнем со средств производства (физических ресурсов). Например, на шоколадной фабрике какао, молоко, сахар, электричество, машины и другие материалы физически превращаются в шоколадные плитки. Однако сами по себе они не создают новую стоимость. Предположение о том, что преобразование вещей в другие вещи производит стоимость независимо от контекста или вмешательства человека, смешивает два аспекта товара: потребительную стоимость и меновую стоимость. В конечном счете это означает, что яблоня, производя яблоки из почвы, солнечного света и воды, создает не только потребительную стоимость, но и стоимость яблок, и что старение спонтанно добавляет ценность (а не просто потребительную стоимость) вину. Натурализация ценностных отношений ставит вопрос о том, почему товары имеют ценность, в то время как многие продукты природы, товары и услуги не имеют экономической ценности: солнечный свет, воздух, доступ к общественным пляжам и паркам, услуги, которыми обмениваются друзья, и так далее.

Стоимость не является продуктом природы или веществом, физически воплощенным в товарах. Стоимость есть общественное отношение между товаропроизводителями, которое выступает как меновая стоимость, отношение между вещами (в частности, стоимость выступает через цены на товары, то есть через отношение между товарами и деньгами). Товары и услуги имеют ценность только при определенных социальных и исторических обстоятельствах. Стоимостное отношение полностью развивается только при капитализме, в тандеме с производством товаров, использованием денег, распространением наемного труда и обобществлением рыночных прав собственности. На данном этапе стоимость включает в себя наиболее важные экономические отношения. Среди прочего, ценностные отношения регулируют экономическую деятельность, ограничивают структуру производства и занятости, ограничивают социальное обеспечение.

Если стоимость есть социальное отношение, типичное для товарного общества, то ее источником — и источником прибавочной стоимости — должно быть выполнение товарного труда (производительное потребление товарной рабочей силы), а не метаморфоза вещей. Например, когда капиталист нанимает рабочих для производства шоколада, их труд превращает исходные ресурсы в продукцию. Поскольку исходные ресурсы физически смешиваются во время производства, их значение передается и образует часть стоимости. В дополнение к передаче стоимости исходных ресурсов труд одновременно добавляет к продукту новую стоимость. Иными словами, в то время как средства производства вносят стоимость из-за рабочего времени, необходимого в другом месте для их производства в качестве товаров, вновь выполненный труд создает новую стоимость для производства.

Стоимость равна значению исходных ресурсов (СП) плюс значение добавленное работниками во время продукции. Поскольку стоимость средств производства просто передается, производство выгодно только в том случае, если добавленная стоимость превышает затраты на оплату труда. Другими словами, прибавочная стоимость — это разница между добавленной стоимостью работниками и стоимостью рабочей силы. В качестве альтернативы наемные работники работают дольше, чем требуется для производства товаров, которыми они командуют или управляют. В остальное время рабочие эксплуатируются — они производят стоимость для капиталистов. Например, если товары, необходимые для воспроизводства рабочей силы, могут быть произведены за четыре часа, но рабочий день составляет восемь часов, то рабочие половину времени работают «для себя», а другую половину — «для капиталистов»: норма эксплуатации (соотношение между тем, что Маркс называет «прибавочным» и «необходимым» рабочим временем) составляет 100%.

Точно так же, как у рабочих нет выбора в вопросе эксплуатации, капиталисты не могут избежать эксплуатации рабочих. Эксплуатация через извлечение прибавочной стоимости есть системная черта капитализма: эта система производства действует как насос для извлечения прибавочной стоимости. Капиталисты должны эксплуатировать своих рабочих, если они хотят остаться в бизнесе; рабочие должны соглашаться, чтобы удовлетворить свои непосредственные потребности; а эксплуатация есть топливо, которое движет капиталистическим производством и обменом. Без прибавочной стоимости не было бы наемного труда, капиталистического производства, и система остановилась бы.

Важно отметить, что, хотя наемные работники подвергаются эксплуатации, им не обязательно быть бедными в абсолютном выражении (относительная нищета, обусловленная неравным распределением доходов и богатства, — это совершенно другой вопрос). Развитие технологий повышает производительность труда и потенциально позволяет даже беднейшим членам общества вести относительно комфортный образ жизни, каким бы высоким ни был уровень эксплуатации. В частности, если производительность труда растет быстрее, чем уровень заработной платы, то относительно хорошо оплачиваемые работники в странах с высокой производительностью труда могут эксплуатироваться в большей степени, чем плохо оплачиваемые работники в менее производительных странах.

Конкуренция.

Конкуренция играет существенную роль в капиталистических обществах. Следует различать два вида конкуренции: между капиталами в одном и том же секторе (Производство идентичных товаров) и между капиталами в разных секторах (производство различных товаров). Фирмы в одном и том же секторе борются за прибыль в первую очередь за счет внедрения технических инноваций. Если инновационная фирма может производить по более низкой цене, чем ее конкуренты, и продавать по той же цене, то более производительная фирма получает более высокую норму прибыли и может увеличить свою долю на рынке, инвестировать больше и, потенциально, уничтожить конкуренцию. Конкуренция между фирмами, производящими аналогичные товары с различными технологиями, приводит к дифференциации ставок прибыли. Этот тип конкуренции объясняет тенденцию к неуклонному техническому прогрессу в капитализме, характерную для докапиталистических обществ, и повышает вероятность монополии и кризисов диспропорций и перепроизводства.

Конкуренция между фирмами в различных секторах является совершенно иной: она порождает тенденцию к выравниванию норм прибыли в рамках всей (международной) экономики. Этот тип конкуренции объясняет равновесные структуры и процессы, связанные с конкурентными рынками, например, корректировку предложения в каждом секторе и миграцию капитала. Например, столкнувшись с исключительно высокой прибылью в швейцарском фармацевтическом секторе и низкой прибылью в сталелитейной промышленности США, капиталисты могут решить инвестировать и тем самым увеличить предложение в первом (что в конечном итоге снижает цены на фармацевтические препараты и нормы прибыли), уменьшить предложение во втором (что в конечном итоге повышает цены на сталь и нормы прибыли), мигрировать из последнего в первое или проводить комбинацию этих стратегий. Общим для этих альтернатив является то, что они создают тенденцию к выравниванию нормы прибыли по всей экономике. Развитию финансовых рынков в огромной степени способствует межсекторальная конкуренция и тенденция к выравниванию нормы прибыли.

Капиталистическая конкуренция имеет три важных следствия. Во-первых, было бы неправильно искать арифметическое решение конфликтующим силам конкуренции. Нет никаких причин, по которым нормы прибыли должны либо сходиться к среднему значению (которое само по себе может расти, падать или оставаться неизменным), либо постоянно расходиться, потенциально приводя к развитию сверхмонополий. Два типа конкуренции, о которых говорилось выше, по-разному влияют на поведение фирм, и результат их взаимодействия (и других воздействий на поведение фирм) зависит от широкого круга переменных, которые могут быть поняты только конкретно. Во-вторых, на действие закона стоимости влияют изменения цен, обусловленные межотраслевой конкуренцией. Вместо того чтобы товарные биржи регулировались просто абстрактным рабочим временем, необходимым для производства товаров, в развитом капитализме цены зависят от выравнивания нормы прибыли между секторами экономики (это известно, как «превращение стоимости в цену производства»). В-третьих, взаимодействие сил конкуренции внутри секторов и между ними порождает тягу к сокращению количества потребляемого в экономике производства (это известно, как «тяготение к падению нормы прибыли», которое Маркс проанализировал как «контртенденции» к этому закону).

Прибыль и эксплуатация.

Прибыль фирм может увеличиваться различными способами. Например, капиталисты могут заставить своих рабочих работать дольше или усерднее (большая интенсивность труда), нанимать более квалифицированных рабочих или менять технологию производства.

При прочих равных условиях более продолжительные рабочие дни приносят больше прибыли, поскольку увеличение объема производства возможно при незначительных дополнительных затратах (земля, здания, машины и управленческие структуры одинаковы). Вот почему капиталисты всегда утверждают, что сокращение рабочей недели повредит прибыли, а следовательно, и производству и занятости. Однако в действительности другие вещи не являются постоянными, и исторический опыт показывает, что такие сокращения могут быть нейтральными или даже приводить к повышению производительности из-за их влияния на эффективность и моральный дух работников. Результаты варьируются в зависимости от обстоятельств и могут быть сильно негативными для одних капиталистов и одновременно высокорентабельными для других.

Большая трудоемкость конденсирует больше труда в то же самое рабочее время. Увеличение рабочих усилий, скорости и концентрации повышает уровень выпуска продукции и снижает удельные затраты; следовательно, повышается рентабельность. Трудоустройство более подготовленных и образованных работников приводит к аналогичным результатам. Такие работники могут производить больше товаров и создавать больше стоимости в час труда.

Маркс называет добавочную прибавочную стоимость, полученную за счет более продолжительного рабочего времени, более интенсивного труда или занятости более подготовленных рабочих, абсолютной прибавочной стоимостью. Этот вид прибавочной стоимости предполагает расходование большего количества труда, будь то в один и тот же рабочий день или в более продолжительный день, при данной заработной плате. Абсолютная прибавочная стоимость была особенно важна в раннем капитализме, когда рабочий день часто растягивался до 12, 14 или даже 16 часов. В последнее время абсолютная прибавочная стоимость часто извлекается за счет удлинения рабочей недели и проникновения работы в свободное время, по крайней мере, для определенных секторов рабочей силы (работа часто распространяется на выходные и праздничные дни, а общая доступность мобильных телефонов и портативных компьютеров позволяет сотрудникам постоянно дежурить). Кроме того, рабочие часто вынуждены повышать производительность труда за счет более интенсивного труда (например, за счет ускорения производственных линий или сокращения перерывов) или принуждаться к приобретению новых навыков в свое «свободное» время (например, путем посещения конференций и курсов). Несмотря на свою важность, абсолютная прибавочная стоимость ограничена. Невозможно бесконечно увеличивать рабочий день или интенсивность труда, и рабочие постепенно учатся сопротивляться этим формам эксплуатации.

Внедрение новых технологий и новых машин также может увеличить прибыль от инновационных фирм. Они позволяют перерабатывать большее количество исходных ресурсов в продукцию за определенное рабочее время или, другими словами, сокращают количество труда, необходимого для производства каждой единицы продукта. Когда производительность растет быстрее, чем заработная плата в экономике, доля прибавочной стоимости в общей добавленной стоимости увеличивается, а доля рабочих снижается. Маркс называет это относительной прибавочной стоимостью. Относительная прибавочная стоимость является более гибкой, чем абсолютная прибавочная стоимость, и она стала наиболее важной формой эксплуатации при современном капитализме, поскольку рост производительности может опережать рост заработной платы в течение длительных периодов.

Итог.

Основная экономическая теория определяет капитал как совокупность вещей, включая средства производства, деньги и финансовые активы. В последнее время человеческие знания и общественные отношения получили название человеческого или социального капитала. Это неверно. Эти объекты, активы и человеческие атрибуты существуют уже давно, тогда как капитал относительно молод. Было бы заблуждением распространять понятие капитала там, где ему не место, как если бы оно действовало повсеместно или на протяжении всей истории. Например, лошадь, молоток или миллион долларов могут быть или не быть капиталом; это зависит от контекста, в котором они используются. Если они занимаются производством с целью получения прибыли путем прямого или косвенного использования наемного труда, то они являются капиталом; в противном случае они являются просто животными, инструментами или банкнотами.

Как и стоимость, капитал-это социальное отношение, которое проявляется как вещи. Однако если стоимость есть общее отношение между производителями и продавцами товаров, то капитал есть классовое отношение эксплуатации. Это общественное отношение включает в себя два класса (определяемые их собственностью, контролем и использованием средств производства): капиталистов, владеющих средствами производства, рабочей силой и продуктом труда, и наемных рабочих, продающих свою рабочую силу и эксплуатирующих средства производства, не владея ими. Отношения между этими двумя классами составляют основу общественного разделения труда, производства и распределения товаров.

Конкуренция и эксплуатация через извлечение прибавочной стоимости дают капитализму уникальную возможность развивать технологию и силы производства. Это главная причина, по которой Маркс восхищается прогрессивными чертами капитализма. Однако, капитализм также является самым разрушительным способом производства в истории. Мотив прибыли слепой, и он может быть подавляющим. Это привело к удивительным открытиям и непревзойденному повышению уровня жизни, особенно (но не исключительно) в развитых странах. Несмотря на это, капитализм также привел к повсеместному разрушению и деградации окружающей среды и человеческих жизней. Погоня за наживой привела к рабству, массовым убийствам и даже геноциду (например, в отношении коренного населения Бельгийского Конго и Соединенных Штатов, в Южной Африке при апартеиде и в колониальных и межимпериалистических войнах, особенно в Первую Мировую войну), жестокой эксплуатации рабочих (в Великобритании девятнадцатого века, Бразилии двадцатого века и Китае двадцать первого века) и бесконтрольному разрушению окружающей среды (в Соединенных Штатах, Европе, Индии, Индонезии и других странах), с долгосрочными глобальными последствиями.

Капитализм и порождает, и потворствует массовой безработице рабочих, машин и земли, несмотря на неудовлетворенные потребности, и терпит бедность, хотя средства для ее ликвидации имеются в наличии. Капитализм продлевает человеческую жизнь, но зачастую лишает ее смысла. Он поддерживает беспрецедентные достижения в области образования и культуры человека, одновременно поощряя идиотизм, жадность, лживость, сексуальную и расовую дискриминацию и другие формы деградации человека. Парадоксально, но накопление материальных благ часто обедняет человеческое существование.

Эти противоречивые эффекты капитализма неразделимы. Невозможно выбрать привлекательные черты «рыночной экономики» и отбросить те, которые мы находим неприятными. Частная собственность на средства производства и рыночная конкуренция неизбежно порождают отношения заработной платы и эксплуатации через извлечение прибавочной стоимости и способствуют кризисам, войнам и другим негативным чертам капитализма. Это жестко ограничивает возможности социальных, политических и экономических реформ, а также способность рынка принимать «человеческое лицо».

Подобные ограничения привели Маркса к выводу, что капитализм можно свергнуть и создать другую социальную систему-коммунизм. Для него коммунизм открывает возможность реализации потенциала подавляющего большинства через устранение иррациональностей и человеческих издержек капитализма. включая системное неравенство, материальное происхождение, деструктивную конкуренцию, жадность и экономическую эксплуатацию.

Первая часть.

Товар.

Если вы на мгновение оторвете взгляд от этой статьи, то увидите товары повсюду. Эта статья является товаром и, по всей вероятности, так же, как и другие ваши статьи, книги, одежда и обувь, телевизор, CD-плеер, компьютер и другие средства информации и развлечения, а также ваш дом, велосипед, автомобиль и другие транспортные средства. Ваши косметические продукты также являются товаром, как и ваши праздники и еда, включая готовые продукты и средства для приготовления пищи дома. Товары предназначены не только для индивидуального потребления. На вашем рабочем месте или в учебе большинство вещей также являются товарами. Вы живете в мире товаров.

Сырьевые товары — это товары и услуги, производимые для продажи, а не для потребления их собственными производителями. Товары имеют две общие черты. С одной стороны, это потребительские ценности: у них есть некоторые характеристики, которые люди находят полезными. Характер их спроса, независимо от того, происходит ли он от физиологической потребности, социального соглашения, фантазии или порока, не имеет значения для наших целей. Важно то, что товары должны быть полезны для других, делая их потенциально пригодными для продажи.

С другой стороны, товары имеют меновую стоимость: они в принципе могут быть обменены на другие товары (через деньги) в определенных соотношениях. Например, один маленький телевизор эквивалентен одному велосипеду, трем парам обуви, десяти музыкальным компакт-дискам, ста капучино и так далее. Меновая стоимость показывает, что, несмотря на их различную потребительную стоимость, товары эквивалентны (по крайней мере в одном отношении) друг другу. В этом смысле, несмотря на различия, все товары одинаковы.

В сырьевых странах (где большинство товаров и услуг являются товарами) деньги выполняют две роли. Во-первых, это упрощает огромное количество двусторонних обменных отношений между этими товарами. На практике котируется только меновая стоимость товаров в денежном выражении (их цена), и этого достаточно для установления коэффициентов эквивалентности между всеми товарами. Во-вторых, товарные биржи, как правило, опосредованы, происходят через деньги. Например, вы производите не все товары и услуги, которые хотите потреблять. Скорее, вы специализируетесь на производстве одного товара-скажем, ресторанных блюд, если вы повар — и обмениваете его на те товары, которые вы хотите потреблять. Эти обмены не являются прямыми (бартерными), как это было бы, если бы повара предлагали свои блюда прохожим в обмен на билеты в кино, обувь, песни и автомобили. Вместо этого вы продаете свои таланты ресторатору в обмен на деньги и, вооружившись банкнотами и монетами (или чековой книжкой или банковской картой), можете купить то, что хотите потребить.

Труд.

Двойная природа товаров, как потребительная стоимость с меновой стоимостью, имеет значение для труда. С одной стороны, товаропроизводительный труд — это конкретный труд, производящий конкретные потребительские ценности, такие как одежда, еда, книги и так далее. С другой стороны, как было показано выше, когда товары производятся для обмена (и имеют обменную стоимость), они имеют отношение эквивалентности друг к другу. В этом случае труд также является абстрактным (общим) трудом. Точно так же, как и сами товары; товарный труд является одновременно общим и специфическим.

Конкретный труд, производящий потребительские ценности, существует в каждом типе общества, потому что людям всегда и везде нужно присваивать потребительные стоимости для собственного воспроизводства, то есть воспроизводить свои человеческие способности. Напротив, абстрактный труд исторически специфичен; он существует только там, где производятся и обмениваются товары.

Абстрактный труд имеет два различных аспекта — качественный и количественный, которые следует анализировать отдельно.

Во-первых, абстрактный труд вытекает из отношений эквивалентности между товарами. Несмотря на то, что он исторически обусловлен, абстрактный труд действительно существует; это не просто конструкция ума. Например, посещение местного супермаркета показывает, что ваш собственный труд фактически эквивалентен труду, который произвел тысячи различных товаров, некоторые из них поблизости, а другие на другом конце земного шара. Труд эквивалентен (как абстрактный труд), потому что товары производятся для обмена. Их эквивалентность проявляется в конвертируемости денег и товаров. Например, покупая плитку шоколада, вы осознаете эквивалентность между вашим собственным трудом — например, в качестве повара — и трудом производителей шоколада. Способность денег покупать любой товар показывает, что деньги представляют собой абстрактный труд.

Во-вторых, устойчивость меновой стоимости показывает, что существует количественная связь между абстрактными трудами, необходимыми для производства каждого вида товара. Однако, эта связь не является прямой, как мы увидим ниже.

В своем «Исследовании о природе и причинах богатства народов», впервые опубликованном в 1776 году, Адам Смит утверждает, что в «ранних и грубых» обществах товары обменивались прямо пропорционально трудовому времени, необходимому для их производства. Например, если «обычно убийство бобра обходится вдвое дороже, чем убийство оленя, то один бобр, естественно, должен стоить двух оленей». Однако Смит считает, что это простое правило ценообразования ломается, когда инструменты и машины используются в производстве. Причина в том, что, помимо рабочих, владельцы «фондов» также имеют законное право претендовать на стоимость продукта.

Маркс не был согласен с Смитом по двум причинам. Во-первых, «простой» или «прямой» обмен (пропорционально общественно необходимому труду) не характерен ни для одного человеческого общества; это просто конструкция ума Смита. Во-вторых, и что более важно для наших целей, хотя товарные биржи выявляют количественные отношения эквивалентности между различными видами труда, эти отношения являются косвенными. Другими словами, в то время как Смит отказывается от собственной «трудовой теории стоимости» при первом препятствии, Маркс строго и систематически развивает свой собственный анализ стоимости в убедительное объяснение цен на товары при капитализме.

Сырьевые товары производятся уже тысячи лет. Однако в некапиталистических обществах товарное производство, как правило, является предельным, и большинство товаров и услуг производятся для непосредственного потребления домохозяйством или для нерыночного обмена. Иначе обстоит дело в капиталистических обществах. Первой определяющей чертой капитализма является безусловное производство товаров. При капитализме большинство товаров и услуг производится для продажи, большинство рабочих занято в производстве товаров, а товары систематически продаются на развитых рынках, где фирмы и домашние хозяйства регулярно покупают товары в качестве производственных ресурсов и конечных товаров и услуг, соответственно.

Второй определяющей чертой капитализма является производство товаров с целью получения прибыли. В капиталистическом обществе товарные собственники, как правило, не просто стремятся заработать на жизнь — они хотят получить прибыль. Поэтому производственные решения, уровень и структура занятости, а также уровень жизни общества основаны на рентабельности предприятия.

Третья определяющая черта капитализма — наемный труд. Подобно товарному производству и деньгам, наемный труд впервые появился тысячи лет назад. Однако до капитализма наемный труд всегда был ограничен, и преобладали другие формы труда. Например, сотрудничество в рамках небольших социальных групп, рабство в великих империях древности, крепостное право при феодализме и независимое производство для существования или обмена во всех типах общества. Наемный труд стал типичным видом труда совсем недавно, триста или четыреста лет назад в Англии и еще более недавно в других странах. В какой-то мере наемный труд, сложные рынки и товарное производство ради прибыли все еще играют лишь незначительную роль в социальном и экономическом воспроизводстве.

Наемный труд.

Большинство людей не могут свободно выбрать профессию наемного рабочего. Социально-исторические исследования показывают, что оплачиваемую работу, как правило, ищут только те, кто не может удовлетворить свои потребности каким-либо иным образом. Исторически наемный труд расширяется, а капиталистическое развитие начинает расти только тогда, когда крестьяне, ремесленники и самозанятые лица теряют контроль над средствами производства (землей, орудиями труда, машинами и другими ресурсами) или по мере того, как некапиталистические формы производства становятся не в состоянии обеспечить пропитание.

Поэтому многократно повторяющееся утверждение о том, что договор о заработной плате является результатом свободной сделки между равными, является как частичным, так и вводящим в заблуждение. Несмотря на то, что работники могут свободно претендовать на одну работу, а не на другую, или уйти, они почти всегда находятся на слабой позиции в переговорах со своими потенциальными работодателями. Хотя они не являются собственностью индивидуальных работодателей, наемные работники нуждаются в деньгах для удовлетворения насущных потребностей своих домашних хозяйств, включая потребности в средствах к существованию, ипотечные и другие платежи по долгам, и т.д. Это некоторые из клюшек, с помощью которых капиталистическое общество заставляет рабочих «свободно» подписывать трудовой договор, «спонтанно» приходить на работу по мере необходимости и «добровольно» удовлетворять ожидания своих линейных руководителей.

Отношение заработной платы означает, что трудоспособность рабочих, их рабочая сила превратились в товар. Потребительная стоимость товарной рабочей силы есть ее способность производить другие потребительные стоимости (одежду, продукты питания, проигрыватели компакт-дисков и т. д.). Его меновая стоимость представлена ставкой заработной платы. В этом смысле рабочая сила, как и любой другой товар, является товаром, а наемные работники — товарными продавцами.

Необходимо проводить различие между трудом и рабочей силой. Рабочая сила — это потенциал для производства вещей, в то время как труд — это его использование, иными словами, труд является актом преобразования данных природных и социальных условий в преднамеренный продукт. Когда капиталист нанимает рабочих, он покупает рабочую силу рабочих на определенный срок. Как только эта сделка совершена, рабочее время принадлежит капиталисту, который хочет извлечь из него как можно больше труда в рамках договора. Рабочие, в свою очередь, склонны противостоять жестокому обращению со стороны капиталиста и могут в одностороннем порядке ограничивать интенсивность труда или отвергать произвольные изменения в производственных нормах. Таким образом, покупка рабочей силы не гарантирует, что будет получено определенное количество рабочей силы или что будет произведено определенное количество стоимости. Результат зависит от убеждения и конфликта в цехе, на ферме или в офисе.

Расширение торговли в XIV веке также создало растущий спрос на шерсть, главным экспортером которой была Англия. В ответ на это землевладельцы начали насильственно выселять своих феодальных арендаторов, чтобы превратить целые деревни в места по разведению овец. Важность этой прибыльной торговли для английской знати можно увидеть даже сегодня в шерстяном мешке, на котором лорд-спикер все еще сидит в Палате лордов.

Результатом этого неприкрытого грабежа стало лишение собственности многих тысяч крестьян, многие из которых не имели иного выбора, кроме как бродить по земле в поисках работы или милостыни. Данная проблема приобрела столь широкое распространение, что в 1489 году Генрих VII издал первый из серии законов, направленных на сокращение масштабов изгнания крестьян из сельской местности.

Открытие Америки и последовавший за этим гигантский подъем торговли только подлили масла в огонь. В течение всего периода Тюдоров сельскохозяйственное производство было смещено в сторону товарных культур для рынка, что послужило тому, что новая порода капиталистических фермеров нанимала безземельных нищих в качестве рабочих.

Однако даже этого нового способа производства оказалось недостаточно, чтобы поглотить поток нищеты. В конце концов класс нищих "бродяг" стал настолько велик, что это заставило королеву Елизавету I ввести специальный "бедный тариф" еще в 1601 году (в то же время было предусмотрено, что "нелицензированные нищие" будут казнены без пощады как преступники).

В 17 и 18 веках экспроприация и вытеснение сельских масс приняли официальную форму посредством принятия ряда законов в парламенте. Это было катастрофой для сельского населения: оно фактически довело английское крестьянство до вымирания к 19 веку, но оно обеспечило огромную армию неимущих рабочих для растущей промышленности в городах и вокруг них. Именно этот процесс легализованного воровства породил капиталистические "права собственности", которым так восхищаются современные защитники капитализма.

Государство.

Один из мифов, который окружает рождение капитализма, заключается в том, что он был достигнут благодаря новаторской экономической деятельности предприимчивых людей в противовес мертвой руке государства. Эта сказка регулярно стирается, когда современное государство вынуждено проводить реформы под давлением рабочих, но всегда при удобном случае пытается отменить эти реформы. Во всех отношениях наши будущие капитаны промышленности и торговли зависели от самых жестоких государственных репрессий для защиты своих классовых интересов.

Абсолютизм возник из противоречий умирающего феодального общества: феодальная монархия покоилась попеременно на землевладельцах, буржуазии и крестьянстве. Одной рукой монархия сдерживала экспроприацию крестьянства, а другой, действуя обычно в своих интересах, фактически ускоряла развитие капитализма.

Продажа земель, экспроприированных у церкви после Реформации по сниженным ценам, например, была огромным подарком нарождающимся капиталистическим фермерам 16 века. Точно так же установление колониальных монополий всеми абсолютистскими монархиями Западной Европы обеспечило существенную защиту для раннего развития мануфактуры.

Однако именно в силу своей переходной и противоречивой природы эта форма государства вступает в определенный момент в резкое противоречие с интересами буржуазии. Как только буржуазия захватила экономическое господство, она должна быть в состоянии управлять в своих собственных интересах. Таким образом, последние остатки феодальной политической системы стали лишь еще одним препятствием на пути великого стремления к накоплению капитала.

Начиная с голландской войны за независимость, когда буржуазия вступила на путь завоевания политической власти, по Европе прокатилась волна революций. В своей борьбе против старого порядка она объединила все здоровое и прогрессивное в обществе под лозунгом "свободы". Сметая партикуляризм прошлого, революционеры расчищали путь для развития подлинно национального рынка. Вместо произвольных привилегий абсолютизма они требовали "господства закона", которое на практике всегда означало господство буржуазии.

Но великое и трагическое противоречие всех этих движений заключалось в том, что, как и в английской революции, они в конечном счете отдали власть не крестьянам и ремесленникам, составлявшим костяк революционных армий, а новому, еще более могущественному классу эксплуататоров, о чем наши современные любители свободы склонны забывать.

После "похорон" абсолютизма государство полностью перешло во владение новой земельной аристократии, "банкократии" и крупных промышленников, либо в форме республики, либо, чаще всего, конституционной монархии.

Всякий, кто сомневается в значении этого для развития капитализма, должен только взглянуть на меры, принятые английским парламентом после так называемой Славной революции 1688 года: огораживания превратились из широко распространенного злоупотребления в преднамеренную политику; Банк Англии был создан вместе с "национальным долгом" – долгом не кому иному, как капиталистическим спекулянтам; было введено законодательство о "максимальной заработной плате", в то время как возможности рабочих для переговоров о лучшей оплате труда и условиях были, конечно, запрещены.

Концентрированная власть государства использовалась “для ускорения, по тепличному способу, процесса превращения феодального способа производства в капиталистический способ", писал Маркс в "Капитале" (т. 1), добавляя, что "насилие — это повитуха каждого старого общества, беременного новым. Оно само по себе является экономической силой".

Следует также отметить, что в этот "золотой век свободы и просвещения" ни один рабочий или бедный крестьянин не имел ни права голоса, ни политического представительства в какой бы то ни было форме. На самом деле поднимающиеся капиталистические землевладельцы и фабриканты нуждались в государственной власти для регулирования в свою пользу заработной платы и удлинения рабочего дня.

На самом деле только тогда, когда была обеспечена их собственная тирания на рабочем месте, класс капиталистов стал терпеть любые политические свободы со стороны рабочих, и даже тогда они должны были быть ограничены, дабы не нарушать их священное право на частную собственность, то есть плоды столетий воровства.

Рождение рабочего класса.

Развитие общества в конечном счете определяется развитием производительных сил человечества. Но сама по себе технология неспособна изменить общество – она сама социально детерминирована. Древние греки открыли паровую энергетику задолго до буржуазной Европы. Немецкий изобретатель Антон Мюллер еще в 1529 году создал ткацкий станок, способный ткать несколько кусков ткани одновременно. Результатом стала не промышленная революция, а, наоборот, убийство изобретателей местными городскими советами.

В Англии аграрная и политическая революции 16 и 17 веков заложили основу для промышленной революции. Без создания "избыточного" населения пролетариев, роста производительности сельского хозяйства и гигантских благ, дарованных капиталистам завоеванием ими политической власти, такое громадное социальное преобразование было бы немыслимо.

Вновь созданный пролетариат быстро приводился в действие, обычно под гнетом жестоких репрессий, но оставалось еще одно препятствие на пути к неограниченной свободе капиталистической эксплуатации-гильдии. Установив строгие правила и ограничения в промышленности, цеховая система, которая сама была продуктом борьбы ранней буржуазии, стала удушающим препятствием на пути свободного развития капиталистического способа производства. Фактически первое производство шерстяной ткани, зарегистрированное в 16 веке, было закрыто местными гильдиями именно потому, что это угрожало их монополии.

Первая хлопкопрядильная фабрика была фактически создана за пределами любого крупного города, в Ройтоне, Ланкашир, чтобы избежать сопротивления того, что осталось от гильдий в 1764 году. Это быстро установило модель того, что станет фабричной системой.

Ограничения на заработную плату, существовавшие в течение столетий, были окончательно отменены в 1813 году. Они были теперь, по Марксу, "абсурдной аномалией", поскольку капиталисты могли свободно диктовать своим рабочим заработную плату и условия труда, как им заблагорассудится. Развитие капиталистического производства (с помощью закованного в кольчугу кулака государства) привело наконец к созданию “рабочего класса, который по воспитанию, традиции и привычке смотрит на требования этого способа производства как на самоочевидные естественные законы”.

По мере того как эта новая, более "цивилизованная" форма эксплуатации захватывала все больше и больше сфер производства, британский правящий класс внезапно обнаружил, что рабы, работающие на его колониальных плантациях, тоже были людьми. Но когда в 1833 году оно окончательно отменило рабство в своих колониях, британское правительство выплатило 20 миллионов фунтов стерлингов в качестве компенсации не рабам, а 3000 семьям, которые владели рабами, за потерю ими "собственности". Эта цифра в сегодняшнем выражении составляет около 16,5 млрд. фунтов стерлингов: огромный подарок рабовладельцам, который они быстро использовали на английских фабриках, ирландских фермах и индийских плантациях.

Рабство было отменено не потому, что оно было аморальным; оно было отменено потому, что оно было невыгодным. Было бы глупо упорствовать в таком дорогостоящем и непродуктивном предприятии, когда проницательный инвестор может выжать невиданную ранее прибыль из крови "свободнорожденных рабов" Британии и ее колоний.

Но создание рабочего класса дало капиталистам двойной подарок. Он не только создавал их прибыль от избыточного труда рабочих, но и создавал средства, с помощью которых эти прибыли могли быть реализованы, – первый в истории действительно массовый потребительский рынок.

Средний крестьянин никогда не покупал много еды или одежды, потому что он сам молол зерно и сам ткал себе одежду. Обездоленность крестьянства означала, что оно не только зависело от капиталистов в плане труда и заработной платы, но и вынуждено было тратить эту заработную плату на предметы первой необходимости, такие как продовольствие и одежда, не у кого иного, как у тех же капиталистов (рассматриваемых в национальном масштабе).

Позже, в 19 веке, британское государство использовало тарифы, чтобы уничтожить индийскую домашнюю прядильную промышленность и наводнить рынок тканью, часто прядущейся из индийского хлопка. Таким образом, роль Индии как колонии сместилась от того, чтобы быть исключительно источником добычи (которой она и оставалась), к тому, чтобы также быть огромным рынком пленных. Таким образом, индийские массы, как и их британские коллеги, дважды платили за свою эксплуатацию британскими капиталистами.

Это сыграло важную роль как в подъеме британского капитализма, так и в борьбе за независимость Индии. В 1921 году Индийский национальный конгресс принял флаг, содержащий изображение прялки, чтобы символизировать отечественную промышленность, разрушенную британской конкуренцией. Эта прялка все еще сохранилась (частично) в индийском флаге сегодня, хотя она была изменена в буддийское колесо чакры.

Важность массового потребления для капитализма можно увидеть сегодня в еще более грандиозном масштабе. Следствием этого в нашей культуре является безудержное потребление и долги, которые давят на нас как на индивидов. Мы должны не только работать, но и покупать. В этом смысле предложение определяет спрос в той же мере, в какой спрос определяет предложение.

Крепостной считался частью господской собственности, как будто он и его семья выросли из самой земли. Следовательно, он был полностью под юрисдикцией своего господина, а это означало, что у него было мало возможностей добиваться справедливости от кого-либо еще. Сам король был всего лишь еще одним землевладельцем, а церковь — самым крупным землевладельцем из всех.

Самой простой и эффективной защитой от эксплуатации лордов было бегство, и в течение всего средневекового периода шла постоянная борьба между крепостными, стремившимися вырваться из цепких лап лордов, и их охотниками, которые рыскали по стране в поисках утраченной собственности.

Одним из результатов этого столкновения стали многие вольные города Европы. Эти обветшалые поселения в некоторых случаях становились могущественными независимыми городами. Рожденные из феодализма и все же противостоящие ему, горожане, известные во Франции как "буржуа", организовывались в городские советы и гильдии, которые служили местными органами власти, через которые эти сборища индивидов, объединенные общей борьбой, превращались в класс.

Рост этих городов и быстрый рост населения вплоть до «черной смерти» способствовали мощному подъему торговли, который начал постепенно подрывать основы феодализма.

Энгельс замечал, что "задолго до того, как крепостные стены баронских замков были пробиты новой артиллерией, они уже были подорваны деньгами". Уже во время Крестовых походов некоторые лорды начали требовать от своих подданных денежную ренту вместо натуральных продуктов (то есть продуктов труда крестьян), чтобы они могли получить доступ к разнообразным предметам роскоши и экзотическим продуктам, которые предлагала эта торговля.

Но чем больше лорды требовали от своих арендаторов денежной ренты, тем больше обе стороны становились зависимыми от городов. Раньше феодальная усадьба была самодостаточной единицей, сочетавшей в себе как ремесла, так и сельское хозяйство. Рост городов принес с собой более специализированные продукты, такие как инструменты и ткани для масс, а также шелка для знати. Из этого растущего разделения труда возникли новые отношения между сельскими крестьянами и буржуа в городах – отношения, опосредованные товарами.

XIV век представляет собой точку невозврата в борьбе за сохранение крепостного права, которое уже находилось в упадке в большей части Европы. Кризис, вызванный «черной смертью», которая сократила население Европы по меньшей мере на треть, на самом деле не укрепил лордов против крестьянства, а дал самим крестьянам большую торговую силу. Ответом лордов была попытка установить законный максимум заработной платы рабочих и раздавить крестьянство налогами, самым печально известным примером которых был подушный налог.

Результатом стало крестьянское восстание 1381 года, которое в союзе с беднейшим слоем лондонских масс приняло форму национального восстания. Несмотря на жестокое подавление, это революционное движение добилось успеха на двух фронтах: не было дальнейшего взимания подушного налога (до злополучной попытки Тэтчер воскресить его) и было практически уничтожено крепостное право в Англии. Это повлияло и на социальную структуру Англии. Теперь феодальное дворянство, все более зависимое от денежной ренты, было полностью истощено; независимые мелкие крестьяне все чаще перебирались в города, где становились рабочими на городских мануфактурах, начала расти буржуазия в городах.

Мировой рынок.

Упадок феодализма дал мощный толчок производству и обмену товаров. Развивающееся разделение труда между ремесленной промышленностью в городах и сельским хозяйством создавало растущий спрос на товары всех видов. И этот спрос подпитывался все более сложной и мощной сетью коммерческих маршрутов через Европу и Средиземное море.

В итальянских городах-государствах были введены сложные правовые инструменты, такие, как договоры страхования для торговых компаний, чтобы покрыть риски, связанные с регулярной торговлей на большие расстояния. И вместе с растущей властью купцов пришло возвышение “той общей шлюхи человечества": денег. Создание торговых банков в крупных торговых городах Италии, таких, как Венеция, первоначально было ответом на потребности торгового "капитала", затем стало "пружиной" развития всего капитализма, подталкивая его к большим высотам.

К XV веку бурно развивающаяся сырьевая экономика в Европе достигла того, что казалось естественным пределом. Производство и обмен все больших и больших масс товаров создали острую потребность в деньгах как средстве обращения и платежа.

Растущая потребность в драгоценных металлах для питания развивающегося рынка не могла быть утолена относительно скудной продукцией европейских шахт. Результатом стала печально известная "жажда золота", которая толкнула европейских авантюристов на поиски глобального грабежа, который мы теперь называем периодом географических открытий.

Один особенно причудливый миф, связанный с этим периодом, состоит в том, что он возник в результате некоего уникального европейского духа исследования и приключений. Это, несомненно, стало бы сюрпризом для китайских и арабских исследователей того периода.

Всюду, где высаживались европейцы, они находили новые богатства, чтобы привезти их домой и продать с огромной прибылью. Подобно старому Мидасу, все, к чему они прикасались, превращалось в золото, что приводило к катастрофическим последствиям для туземцев, с которыми они сталкивались. Маркс замечает (в "Капитале", т. 3) что "купеческий капитал, когда он занимает господствующее положение, везде выступает за систему грабежа, так что его развитие среди торговых наций старого и нового времени всегда непосредственно связано с грабежом, пиратством, похищением рабов и колониальными завоеваниями".

Нигде это не видно так ясно, как в период после открытия Нового Света.

3 августа 1492 года Христофор Колумб вышел из испанского порта Палос. Его целью было достичь Азии, плывя на запад через Атлантику. Вместо этого 12 октября он наткнулся на Багамы и народ, который на них обитал.

Историки подсчитали, что в 1492 году на Багамах насчитывалось 1 миллион индейцев. 56 лет спустя их осталось всего 500.

Это стало образцом для колонизации остальной Америки. Уничтоженные неизвестными болезнями (иногда преднамеренно), отправленные на раннюю смерть в ядовитые шахты, почти 100 миллионов человек были принесены в жертву на алтарь коммерции. Ценой их жизни были 100 000 тонн серебра, экспортированного в Европу из Латинской Америки в период с 1492 по 1800 год.

Тогда, как и сейчас, защитники этого геноцида указывали на преимущества европейской свободы, которые насильственно навязывались туземцам. Один из таких благочестивых слуг божьих, архиепископ Лин-и-Сиснерос, объяснил: "правда в том, что они прячутся, чтобы не платить дань, злоупотребляя свободой, которой они пользуются и которой у них никогда не было при инках".

Но эти европейские освободители не просто освободили коренное население от их жизней и сокровищ; каждое место человеческих жертвоприношений (в виде рудников и шахт) становилось новым звеном в цепи растущего мирового рынка, требуя интенсификации производства самыми варварскими способами. По мере того как туземное население Карибского бассейна сокращалось, а шахты переставали удовлетворять нужды купечества, его место заняли африканские рабы и сахарные плантации, впервые опробованные португальцами на Кабо-Верде.

Вместо того чтобы развивать производство на более высоком уровне, первоначальным достижением мирового рынка было расширение и интенсификация рабства старых времен в постоянно расширяющихся масштабах. К концу 1853 года на территорию Америки было перевезено от 12 до 15 миллионов африканцев, из которых 2,4 миллиона умерли в пути.

Этот ужас был неотъемлемой частью раннего развития капитализма. Это не ускользнуло от внимания Маркса, который подчеркивал (в "Капитале", т. 1): "открытие золота и серебра в Америке, истребление, порабощение и захоронение в рудниках коренного населения этого континента, начало завоевания и грабежа Индии и превращение Африки в заповедник для коммерческой охоты на чернокожих — всё это характеризует зарю эпохи капиталистического производства".

И все же этот период предстает перед нами в одном отношении как огромное противоречие. С одной стороны, мы видим развивающийся мировой рынок с постоянно расширяющимся производством и обменом товарами, но с другой стороны — методы, используемые для производства этих товаров, остаются не более чем усилением существовавших ранее форм эксплуатации до мучительной степени.