SallyKS

Мой знакомый Роман занес телефоны родителей в черный список. А когда его мать пришла к нему на работу, велел охране (он работает на режимном предприятии) вызывать полицию. «У меня нет родителей, я с детства сирота, - сказал он. - Явно какая-то мошенница».

История такая. Романа воспитывала бабушка по материнской линии с тех пор, как его трехлетним ребенком забрали из квартиры родителей-алкоголиков с зажатым в кулаке куском заплесневелого хлеба, который не могли отобрать. Бабушка переехала в наш регион издалека, последние накопления отдала за двушку на окраине города и с тех пор своих родителей Рома видел пару раз в год. Обычно они приходили к бабушке, чтобы «занять» без отдачи денег. Сами алименты не платили никогда в жизни, потому что толком не работали.

Роман вырос, выучился, нашел хорошую работу. Долго горевал, когда бабушки не стало. Тогда ему показалось, что отношения с родителями стали немного лучше, они понемногу стали общаться с матерью, которая рассказывала, что с алкоголем завязала, нашла работу и «все осознала». Момент «осознания» продолжался до тех пор, пока мать не получила от Ромы 30 тысяч предоплаты за памятник бабушке — мол, давай помогу, сынок, ты так занят на работе, это мой долг... Понятно, что она пропала с деньгами. Роме тогда было 25.

Следующие лет 7-8 мать периодически находила его и просила денег. Обычно сравнительно небольшие суммы — до тысячи рублей, а он признавался, что вроде понимает, что нужен матери только для этого, но стоит ей сказать «сынок» и начать плакать, как он сам чуть не плачет и отказать не может. Вот так: человек на хорошей руководящей должности, много полезных связей и сам влиятельная фигура, в подчинении сто человек, но два опустившихся алкоголика могут из него буквально веревки вить.

И вот недавно мать звонит и рыдает в трубку: мол, у отца на даче случился инсульт, и его увезли в бессознательном состоянии на «скорой» в городскую больницу, но там вот уже два часа возят с этажа на этаж по разным отделениям и не могут поставить диагноз, а счет идет на минуты… Рома и сам не понял, по его словам, как через минуту уже трясущимися руками набирал номер одного очень влиятельного человека, который мог выяснить, что происходит в больнице.

А дальше в больнице картина маслом: звонит этот влиятельный человек главврачу, говорит, что «скорая» привезла пациента в тяжелом состоянии, надо его срочно спасать, а врачи не шевелятся. Главврач сам побежал по отделениям искать этого больного. И нашел. Оказалось, что папаша Ромы напился бомиков до белой горячки, упал на даче, ударился головой и дня три лежал без сознания. Во всяком случае, жена, которая послала его картошку окучивать, только через три дня спохватилась, что мужик все не возвращается. Поехала на дачу сама — а он лежит. Еще до звонка Важного Дяди врачи нескольких отделений добросовестно обследовали привезенного и, не найдя ничего по своей части, отправляли его дальше, а жена все кричала, что муж ее капли спиртного в рот не берет. Одним словом, чуть ли не все врачи сбежались посмотреть на этого «особо важного» пациента… Оказалось — чуть ли не бомж с «белочкой». Так Важному Дяде и передали: пациента нашли, у него алкогольный делирий. В общем, Рома хлебнул позора.

Спустя несколько дней его мама звонит и елейным голосом просит денег на лекарства — мол, в больнице ничего нет. И называет сумму, которая требуется — что-то вроде 4215 рублей. Но Роман, уже зная, что живые деньги матери в руки давать нельзя, сам приехал в больницу и поговорил со старшей медсестрой. Там выяснилось, что никаких лекарств отцу не надо. Зато медсестра поведала, что мать, когда приходит навещать, рассказывает всем, что сын их с отцом бросил, хорошо зарабатывает и не помогает, что бабушке на могилу даже цветочка не принес, а они все деньги и все силы отдали воспитанию единственного сына…

Так что телефоны родителей он занес в черный список. А когда его мать пришла к нему на работу и настойчиво пыталась прорваться за вертушку, велел охране вызывать полицию. «У меня нет родителей, я с детства сирота, - сказал он. - Явно какая-то мошенница».

Привет всем, для кого еще не закончилась пятница. У меня романтическое настроение, поэтому не хочется ни про шлюх, ни про заказчиков, а хочется выступить в необычном для меня амплуа. Я напишу про любовь. А для тех, кому понравилась идея озвучки текстов, @polianthes расскажет эту историю здесь своим бархатным голосом.

Вообще я про любовь не умею. Журналистика и редакторская работа как-то больше располагают к цинизму. Но так хочется рассказать эту историю, что я даже спросила разрешения у Виктора и Юли.

С Виктором мы работали в одной организации лет десять назад, и сразу же бросалось в глаза, что у него счастливый брак: всегда отлично отглаженные рубашки, на столе — фото с женой, а если в разговорах с коллегами он упоминал ее, то только в положительном контексте. Большинство наших сотрудников ходили обедать в столовую, а у Виктора с собой всегда были аккуратно спеленутые домашние блинчики или солидное запеченное мясо, или какие-нибудь куриные рулетики, слегка припудренные пикантными специями.

Потом Витя открыл собственный бизнес (наружная реклама, полиграфия и промо-акции), и мы стали видеться реже, но в общей нашей тусовке пара Витя+Юля всегда бросалась в глаза — веселые, модные, какие-то очень сплоченные, как бывает, когда люди не только радуются, но и многое пережили вместе.

Сначала никто не знал их семейную тайну. Начали догадываться, когда Юля и Витя ездили в соседний регион, потому что прочитали в соцсетях про какого-то особо несчастного лабрадора в ярославском приюте, которого то ли вырвали из лап живодеров, то ли подобрали на дороге истощенного и больного. Помню, Юля рассказывает, как они решили, что заберут собаку к себе и назовут Гермес, и в ее голосе звучат такие слезы и такое напряжение, будто они этого Гермеса вытащили из-под пуль на линии фронта, а Витя только успокаивающе гладит ее по руке.

Это было какое-то самоотречение — дежурили по ночам, возили по врачам, паразитов травили, подбирали корма и витамины... Многочисленные фото в соцсетях, как собака из поеденного паразитами куска шерсти на костях превратилась в здорового ухоженного пса — хоть сейчас в любую рекламу корма, рекомендованного лучшими собаководами. Люди заводят питомцев по разным причинам, но в этом случае версия была одна и она подтвердилась: Витя и Юля давно хотели стать папой Витей и мамой Юлей, но у них ничего не получалось. У Юли ничего не получалось. Собака не могла заменить ребенка, но все-таки она была выстраданная, умела любить, требовала заботы и внимания, прогулок и кормления по режиму... И если уж в семье, которая готова к пополнению, нет чертова аиста, пусть лучше будет собака, чем совсем никого.

И снова это была образцовая семья, как с журнальной картинки — теперь еще и с породистой собакой. Кажется, их фото даже публиковал местный глянец — парк в мягком закатном свете, красивая Юля, мужественный Виктор, оба в фирменных вязаных свитерах, и радостно прыгающий Гермес, взбивающий лапами кленовые листья самых лучших осенних расцветок. Классика идеальности.

В такой ситуации всегда кто-то устанет первым. И Виктор устал. Он завел роман с коллегой-рекламщицей, и все это было вроде бы не всерьез, а потом девушка вдруг сказала: «Я беременна. Либо приходи, либо уходи». Я не знаю, как долго он принимал решение, но на тот момент, когда его новая возлюбленная сделала аборт, они уже жили вместе. Он ушел от Юли с одним чемоданом вещей и ради счастья отцовства готов был в загс ехать буквально с мигалками, чтобы будущая мать его ребенка не передумала его осчастливить — но все равно не успел. Девушка в один прекрасный день сказала: «Давай попозже. У меня через полгода командировка в Штаты, я не могу отказаться». И все.

Я не хочу представлять, как Юля восприняла объяснение мужа и как она потом жила. С ней был Гермес, потому что уходить к любовнице, забирая единственную собаку, - это совсем подло. Юля сменила работу, чтобы никому из прежних сослуживцев, знавших Виктора почти так же хорошо, как и ее, ничего не объяснять.

С тех пор, как девушка сказала «Извини, в другой раз», он еще жил с ней по инерции, а потом ушел, потому что в его представлении будущая мать его ребенка не могла такого сказать и сделать. И он жил один, но не осмеливался позвонить жене. Он знал, что она страдает, что ее родители его прокляли, что она живет одна и ни с кем не встречается.

Виктор рассказывал, что однажды они встретились в парке. Юля и Гермес гуляли, а он увидел их с другой стороны улицы и специально перешел дорогу, хотя ему было в другую сторону. И вот она тоже его увидела... Не знаю, чего он ждал. Того, что заиграет музыка «Где-то далеко, очень далеко идут грибные дожди»? Что она побежит навстречу и они обнимутся, а Гермес будет скакать вокруг, потому что никто лучше собак не умеет показывать восторг и счастье? И не нужно будет никаких слов? Гермес скулил и тянул поводок, Юля тянула в другую сторону и отворачивалась, и не было в этом ничего красивого, киношного, а только стыд и жалость. Жизнь стала некрасивой, но не в тот момент, а гораздо раньше.

Прошло больше года прежде, чем они снова стали жить вместе. Несколько раз думали усыновить ребенка из детского дома. Но Юля не могла решиться: ей казалось, что тогда она никогда не узнает, живет Виктор с ней по любви или из жалости, или ради ребенка. И они перестали пытаться изменить численность своей маленькой семьи. А через три года, когда врачи сказали, что уже поздно ждать чуда, Юля родила мальчика.

У нашей конторы есть несколько внештатных фотографов, с которыми заключены договоры на оказание услуг. И вот бухгалтерия, посчитав, сколько мы платим этим прекрасным мастерам своего дела, сообщила директору, что неплохо бы выбирать специалистов подешевле. И директор Кристина нашла нам нового паренька примерно на треть бюджетнее предыдущих. Бухгалтерия обрадовалась и сказала, что такого умеренного в запросах специалиста ждала всю жизнь.

Обычно работа с фотографом проходит так: ему дается предельно внятное техзадание, а если у мастера нет возможности обеспечить себе место съемки или реквизит, то контора организовывает это своими силами. Раньше на фотосессии выезжал кто-то из организации (обычно я), чтобы контролировать процесс, но затем я объяснила начальству, что хороший специалист и без моих мудрых советов прекрасно справится, и не надо мешать людям работать. Да и мне куча времени экономится. И фотографы обычно полностью оправдывали оказанное им высокое доверие.

И вот новый паренек отправился на свои задания.

Задание первое: сходить в ресторан N, с которым мы договорились, и сфотографировать стейк из семги с овощами на круглой белой тарелке. Вид сверху. Паренек приносит фотки: тарелка квадратная красная, и лежит на ней не стейк, а курица с ананасами. Аргументация: «Посмотрите, как желтые ананасы красиво смотрятся на красном!» Объясняю дурашке человеческим голосом: «Нужна круглая белая тарелка, стейк из семги, вид сверху». Звоню в ресторан и договариваюсь повторно, особенно нажимая на то, чтобы нашему пареньку не приносили ничего, кроме стейка, и ни на чем, кроме как на белой тарелке. В ресторане удивляются: «Мы так и принесли. Он все забраковал, заставил нас найти эту красную тарелку, пришлось доставать подарочное блюдо из кабинета директора». Паренек приносит фото: тарелка круглая, белая, стейк в комплекте — но ни одного вида сверху! «Смотрите, как веточка розмарина декорирует край!» - говорит довольный фотограф. Мне пришлось вспомнить много жестких и обидных слов, чтобы донести до мальчика простую мысль: есть техзадание, и ему надо следовать, а все остальное нас не устроит в любом случае.

Задание второе: сфотографировать маленького ребенка, который весело играет с плюшевой собачкой. Игрушку взять у завхоза Петровича, ребенка  у нашей сотрудницы Z, которая сейчас в декрете. Сотруднице принести на подпись бумагу с разрешением использования изображения несовершеннолетнего. Бумагу, уже заполненную, только без подписи сотрудницы, выдам я. Что непонятного? На этот раз паренек не стал менять ребенка на щенка, а игрушку на кость, но фото принес из серии «Ах, война, что ты сделала, подлая»: страдальчески искривившиеся губы малыша, собака, скособочившись, лежит на переднем плане — не хватает только ее распоротого пулей плюшевого брюха и фашиста с автоматом, чтобы тема была раскрыта. Сотрудница звонит сердитая: «Так хорошо фотографировал, дочка смеялась, но потом он зачем-то стал ее пугать, отнимать игрушку. Он что, ненормальный?» Мы потом эти первые фото, где ребенок еще в нужной кондиции, у чертова наймита еле выдрали. Кричал, что сюжет банальный. Мать ети. Еще раз объяснила: мы не на выставку готовим работы фотохудожника, а делаем буклет о демографической ситуации в регионе. Когда надо художества, мы так и говорим: творите и размножайте, потом отправим работу на какую-нибудь выставку. А если у нас ребенок сидит с таким видом, будто наложил полный памперс и у него навсегда уводят маму, нам буклет не утвердят.

Задание третье: сфотографировать девушку в поле для баннера, который будет стоять на международной выставке товаров региона. Тут можно проявить фантазию, главное, чтобы было видно, что девушка красивая, пейзаж приятный, все радуются жизни и клещ не впивается в зад. Девушку выдали, с полем и трактором, который отвезет в это поле, договорились. Перекрестили вслед —и мастер уехал творить. У меня нет слов, чтобы описать всю мощь моего гнева, когда я увидела эти фото. Девушка то полулежала в длинных зеленых травинах, которые наполовину скрывали ее лицо, то корчилась в полуприседе так, будто она в этом поле присела неспроста, то вроде бы ракурс нормальный, девушка нормальная и поле нормальное — но тени от травы исполосовали ей все лицо. Но пареньку этого показалось мало, и он решил применить собственный реквизит — добыл откуда-то веночек из искусственных цветных ромашек и водрузил на голову нашей модели. То есть наши международные партнеры должны понимать, что на ромашки год неурожайный, приходится грабить могилы. «Да что вы придираетесь, нормально она сидит! - кричал фотограф, чуть не плача. - Трактористам очень понравилось!» Мляяяя… Думаю, в данном случае он на трактористов наговаривал. Я очень уважаю этих людей. Для одной фотографии мы сменили трех моделей и два поля.

Спустя три заказа я решила, что с меня хватит, и недорогой паренек с его двухдневными курсами фотохудожников может идти нахер вместе с бухгалтерией колонной по четыре человека. К оплате он попытался предъявить все неудачные фотосессии. Мы оплатили только фото, соответствующие техзаданию. Бухгалтерия была несказанно рада и спрашивала, всегда ли мы теперь будем работать с этим замечательным фотографом.

После весенней распутицы дорога в нашей деревне напоминает поверхность Луны — кратеры, кратеры, ямки, кратеры, колдобины, кратеры... Мы с соседями можем показать на этой территории и Море Дождей, и Море Кризисов, и Океан Бурь. Последняя буря была, когда одному из соседей посчитали, сколько будет стоить замена подвески. Да, не каждый луноход осилит путь от главной дороги, вдоль которой ютятся небольшие деревни, до своего дома.

У въезда в деревню машину тоже не оставишь: по ночам по главной дороге ездят колхозные трактора и могут ненароком задеть, а также прохаживаются алкаши из соседних деревень и могут разуть любой безнадзорный луноход (прецеденты бывали). В самой деревне чужие ходят редко, потому что живут у нас большей частью охотники, у каждого и собака, и ружье. Или две собаки и два ружья. Или четыре собаки и шесть ружей, как, например, в нашей семье. Понятно, что против ночных хулиганов никто ружья применять не станет, идиотов нет, но охотники — это очень сплоченные люди, которые, если найдут злоумышленника, будут долго и убедительно его порицать.

Так вот, сначала мы с соседями, у которых тоже есть машины, пробовали засыпать «кратеры» гравием, но гравий, отслужив лето, по весне, как в зыбучие пески, засасывается в дорогу, размываемую подземными водами. В самых «плавающих» местах, где в один участок мы два-три года подряд вбухивали тонн по пять, почву укрепить удалось, но всю дорогу так не засыплешь — никаких денег не хватит. И в этом году мы решили перейти на более дешевый битый кирпич. Скинулись, заказали 30 тонн, трактором засыпали и разровняли самые большие провалы и ямы, что-то растащили на тачках к своим домам, а остаток — примерно одну пятую — решили приберечь до следующей весны.

Из всех нас лишь один сосед скидываться отказался. Он, кстати, не охотник. Его занятие в наших практически первобытных местах — собирательство. Но не съедобных корешков, а металла. Покопается на грядках — и уезжает на промысел. Бывает, и мы ему отдаем пришедший в негодность холодильник или прохудившийся чугун. Лет десять назад ныне покойный мой свекр, возвращаясь с ночной рыбалки, поймал соседа за отрыванием секций из сетки-рабицы с дальнего конца своего огорода (территория у нас большая, с одного края не видно, что делается на другом) и хорошо поучил — мне кажется, у соседа потом отпечаток сетки-рабицы долго с лица не сходил.

Но с тех пор сосед ни за чем худым не замечен. Живет своей жизнью, ни с кем особо не общается — и фиг с ним. Но поскольку у него тоже есть машина, и ему плохая дорога, как и всем прочим, должна быть не в радость, мы предложили скинуться на подсыпку дороги и ему. А он, повторю, отказался. Сказал, что ему и так сойдет и вообще лучше бы мы, чем свои деньги тратить, добивались организации подсыпки за счет сельсовета... Совет очень актуальный, особенно если учесть, что как раз в начале мая сельсовет отключил уличное освещение во всех деревнях из экономии. И я не думаю, что экономит он на подсыпку дороги.

Когда кирпич привезли, сосед довольный прибежал с тачкой одним из первых, и был вежливо, но строго, послан куда подальше. В сельсовет. Мол, не скидывался — ручонки не тяни. Будь доволен, что общая деревенская дорога стала гораздо лучше в том числе и для тебя, а все свои личные трещинки на подъезде к дому заделывай чем хочешь.

Прошел месяц, и мы стали замечать, что куча обломков кирпичей как-то уменьшается. Сначала я думала, что мне мерещится. Потом смотрю — нифига не мерещится, хоть пронумеровывай эти несколько тонн. Вроде бы все ямы причастных к покупке подсыпки заделаны, никто больше не возит к себе. Странно. А кирпич лежит возле дома Егора (брата моего мужа) — там большая лужайка и рядом пруд, не отгороженный от дороги забором. И вот стали мужики чистить пруд и обнаружили под ногами куски кирпича в довольно большом количестве. Что на дне кирпича отродясь не было, думаю, говорить не надо, и так всем понятно, кто этот лунатик, который по ночам мостит дно. И дом соседа рядышком. Но как докажешь? Не собаку же охотничью привязывать возле груды.

В общем, достали столько обломков, сколько смогли, поматерили соседа между собой и разошлись по своим делам. И вот как-то поутру этот подозреваемый лунатик начинает бегать по деревне в беспокойстве. Оказывается, он накануне привез к дому где-то отрытую пудовую чугунную гирю, а теперь она пропала. Он всю свою добычу записывает в тетрадку после взвешивания, и вот в тетрадке гиря есть, а в куче нет.

Идем мы с мужем поутру к Егору на другой конец деревни, несем пирожки от свекрови (она каждую субботу делает пироги в русской печке), а из дома выходит сын Егора Арсений кормить собак. А из своего дома выходит сосед. И спрашивает невзначай:

- Вы тут где-нибудь гирю такую не видели? - и обрисовывает руками размер гири — типа, с ведро.

- Нет, - говорим мы с мужем совершенно искренне.

- Я видел, - говорит Арсюша.

- Где? - впился в него глазами сосед.

- А там же, куда вы наш кирпич по ночам кидаете, - беззаботно отвечает парень.

Сосед тут же бежит к пруду и пытается что-то разглядеть в воде. Мы начинаем хохотать.

- Я на вас в полицию заявление напишу! - заявляет дорогой соседушка, поняв, как быстро провалил свою явку. - Гиря моя собственность, а пруд ваш!

- Да забирайте свою гирю, - говорит Арсений. - Только она не в пруду. Она вон под тем кустом у вашего огорода.

Арсюша признался, что сначала и правда хотел гирю отволочь в пруд, да потом опомнился - там же не помойка. И карасей только недавно запустили.

После того, как мы попили чаю с пирогами, Егор пошел разговаривать с соседом. Сосед после этой задушевной беседы еще побегал по деревне и пособирал «звездочки», которые он раскидал на участках, где сам не ездит. Сказал, что десять штук раскидал — десять и собрал. Чую, теперь ему лучше дом продавать.

P.S. Дорогие читатели и постоянные подписчики, есть для вас маленькое объявление. Тут @polianthes, обладатель обширных дарований и на редкость приятного голоса, предлагает записывать мои тексты в виде аудиофайлов. Вот так, например, в его исполнении звучит предыдущий пост Яйца курицу замучат. Прошу высказаться на этот счет.

Мне бы не хотелось вбрасывать на вентилятор то, что потом воздух не озонирует, но тут уж я, как Лев Толстой, не могу молчать. Вообще на моем месте он бы написал трехтомник про трудное детство, деревянные игрушки, несчастные семьи и нехристианское поведение, а я только этот относительно не длинный пост, чтобы не разбавлять треш и безумие описаниями природы и особняков.

Звонит мне знакомая, Марина, и спрашивает, нет ли в моей организации какой-нибудь подработки для ее 16-летней дочери — курьером, например. Мы не подруги и видимся редко, но в начале 2000-х были в одной тусовке, одни песни под гитару пели, про одних и тех же бородатых мальчиков сплетничали. Я еще помню ее не в офисном костюме с белой блузкой, а в длинной юбке с бахромой и с «фенечками» на всю руку, а она меня помнит не в джинсах и футболке, а… в других джинсах и другой футболке. В 18 лет она забеременела от мальчика из нашей большой компании, вышла замуж, а когда уехала в роддом, муж ее бросил и ушел к другой, которой тоже скоро было ехать в роддом. За прошедшие с той поры 16 лет Марина нашла работу, нового мужа, родила еще двоих детей, а первый муж с дочерью почти не общается — вторая жена ему не разрешает.

- У нас пока никаких вакансий нет, но начнутся отпуска и потребуется уборщица. Когда у твоей дочери заканчивается учебный год? - спрашиваю Марину.

- Неважно, - говорит Марина. - Она не учится. Не могу заставить. И уборщицей она точно не пойдет. А может быть, если нет вакансий, ты ее могла бы устроить в какую-нибудь газету стажером? Хоть чем-то ее заинтересовать. Может быть, кому-то нужен репортаж из жизни в психушке?

- Конечно, нужен, - соглашаюсь. - А почему именно в психушке?

Как выяснилось, весной ее дочь Сабина (назову как попало) ездила в Москву погулять с интернет-подругами из столицы, и три пьяных грации устроили в метро развлекуху: кричали про сексуальную революцию и раздевались до трусов. Их забрала полиция, а Сабину затем отправили в Кащенко, где она пробыла около двух недель. После этого мама забрала девушку домой, а дома она еще лежала какое-то время в местной психиатрической больнице, откуда строчила жизнерадостные рассказы в социальных сетях. Потом ее выписали (никакого психического заболевания у Сабины нет, насколько я знаю), но маме легче не стало: уже через несколько дней ей позвонили из Следственного комитета и попросили срочно приехать.

В кабинете следователя обнаружилась Сабина с разбитой губой. Ее рассказ был простенький, как у меня сейчас, тоже без описаний природы. Суть такова: на улице к ней подошел мужик, предложил выпить, она согласилась. Пошли с ним в подъезд, выпили пива, и он стал ей показывать свои причиндалы, а Сабина - требовать, чтобы он убрал, а когда тот не убрал - фотографировать хозяйство собутыльника на телефон. Мужик телефон у нее отобрал и сказал, что вернет только в обмен на секс. Тогда Сабина сделала вид, что согласилась, начала ему дрочить, а потом бросилась вверх по лестнице с криком о помощи. Мужик — за ней. Он начал ее бить, она — его. Встретив отпор, он скрылся в одной из квартир, где, как оказалось, живет, причем сразу с двумя сожительницами. В дело включился Следственный комитет. Оказалось, тот мужик только недавно освободился из тюрьмы, ему за 50.

Марина жаловалась, что для дочери это происшествие — всего лишь приключение, о котором она рассказала в соцсетях, как о шоу, собрав высказывания типа «на такой сюжет надо бы аниме снять», а она, мать, вся в переживаниях. Марина обратилась к отцу Сабины, а тот сказал, что не может поговорить с дочерью, потому что жена не даст им видеться.

На странице Сабины — курение, бритье головы, раскрашивание лица, прижигание рук сигаретой, просьбы дать вписку в Москве. И вопрос: «Кто станет моей мамочкой?» На подборке фоток с подписью «Моя семья» какой-то стремный чувак с приклеенными к соскам женскими прокладками. В моем понимании эта девочка говорит: «Меня никто не любит, я никому не нужна, обо мне никто не заботится, так гори все синим пламенем, буду отрываться». Пока папа выбирается побыть с ней раз в год по обещанию, причем воровато, тайно, а мама рада, когда дочь ночует не дома, и ее волнует только то, сколько раз ей еще ходить в Следственный комитет, Сабина точно не пойдет ни учиться, ни работать. Девочка с друзьями делают фото и видео, как они развлекаются не от большого ума и от безделья, но я почему-то не могу возмутиться ее поведением, зная ее ситуацию в семье.

Я честно спросила несколько знакомых редакторов, не хотят ли они попробовать поработать с этой девочкой, но они, глянув ее страницу в соцсетях, сразу отказались, о чем я и сообщила Марине.

- Ну вот, - расстроилась она. - А я надеялась, что хоть в газете ее научат нормально себя вести, .

Два-три раза в месяц мы с мужем ездим навещать его родных в деревню, и по этому поводу основательно закупаемся продуктами, потому что в той местности один сельмаг на семь деревень, да и тот кривой — цены втридорога и все время нет самых простых вещей: спичек, соды, масла. Хлеб там раскупают до обеда, молоко привозят после обеда. Зато алкоголь всегда в ассортименте, и даже когда вырубают свет или пропадает интернет-сигнал, бутылку горячительного продадут без онлайн-кассы — просто перельют «родимую» в тару клиента, а бутылку с акцизной маркой оставят для строгой отчетности. Так что продукты, которые можно хранить долго, мы в городе берем с запасом — крупы, чай и прочее. Сахар, соль и муку семья обычно закупает оптом, чтоб два раза не бегать. А семья там большая, только за выходные расходуется порядка шести буханок хлеба и пяти пакетов молока.

И вот мы с мужем в супермаркете взяли по тележке и разошлись по отделам затариваться. Я иду к полке с хлебом, где уже тусуется бабка в белой панаме. Обычно я пишу «пожилая дама», но если это бабка, с чего я буду на человека наговаривать? Сначала она недовольно перещупала все буханки на полке «горячий хлеб», затем залезла в корзинку к посторонней девушке со словами «А почему корочка по-разному хрустит? Вот у вас мягче!» Девушка шарахнулась прочь, сквозь стеллаж с консервами, и скрылась в недрах бытовой химии.

А бабка нацелилась на меня. Сначала она внимательно наблюдала, как я гружу в тележку шесть буханок хлеба, громко комментируя: «Сейчас никому больше не достанется горяченького!» Это, кстати, было злостным пиздежом, ибо горячего хлеба я взяла только две штуки, а в остальном это были буханки либо в нарезку, либо бездрожжевые. А я молча порулила тележку в бакалею. Старушенция, видимо, решила, что недостаточно четко выразила свою позицию (я же не засмущалась и не провалилась от стыда сквозь землю), поэтому обратилась ко мне напрямую:

- Вы к нам из какого голодного края?

Нам, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни, поэтому я обычно в диалоги с активными гражданами не вступаю. Надо сказать, что иногда пожилые люди пугаются, видя мою тележку, и начинают на полном серьезе спрашивать, не грозит ли в ближайшее время повышение цен. Я коротко объясняю, что у меня большая семья, и тащусь дальше. И вот я пошла дальше, забирая по пути замороженную курицу, три десятка яиц, растительное мало, по пакету манки, гречки, риса, макарон, пшена и вермишели. Бабка - за мной, продолжая отпускать ехидные комментарии:

- А чего крупы так мало берешь? Загребай всю полку! Конфеты по 300 рублей?! А рожа не треснет?

Молча рулю дальше. У молочного отдела встречаю мужа с такой же полной тележкой, мы сверяем список покупок. У бабки глаза лезут под панамку.

- Вас двое, что ли?! - голосит она возмущенно, будто бы пустила нас к себе в закрома взять по маковому зернышку взаймы, а мы взяли по два, и тычет в нас искривленным пальцем. - А если каждый по столько будет брать?! Саранча!

Другие покупатели косятся на нас, но бабку обходят стороной. Видимо, здесь ее хорошо знают и по месту жительства характеризуют неудовлетворительно.

- Отстаньте, это не ваше дело, - говорю я, наконец, и вроде бы не очень злобно. Магазинные бабки меня не волнуют. Меня волнует, сколько денег я сейчас отдам на кассе, потом — сколько денег отдам на заправке, чтобы доехать до деревни, потом — сколько денег оставлю в деревне, если окажется, что в колхозе снова задерживают зарплату, а старшие братья мужа не смогли пока продать щенков от охотничьей собаки. А если кому-то все, что свыше пол-литра молока и полбулки хлеба, кажется непростительным шиком, это меня вообще не касается. Но бабка считает, что должно касаться, поэтому хватает с ближайшей полки несколько банок консервов и кидает в мою тележку с воплем:

- Гребите уже все подряд! Вдруг голодные останетесь! - вроде бы она хочет насмехаться над нашей «жадностью» (много бы я отдала за то, чтобы семья могла себя полностью обеспечивать без моего участия!), но ее прямо трясет.

Муж мой человек куда более бесконфликтный, но куда менее терпеливый, чем я, поэтому он взрывается и громогласно выдает:

- Если вы своей жестянкой мне разбили яйца, на кассе сами будете платить!

- Оставь, - говорю ему тихо, а громко зову: - Охрана! Здесь портят имущество магазина!

Я такой скорости, которую развила эта старушенция, не видела дальше в мультфильмах про Тома и Джерри. Вот только что стояла бабка, как вдруг в воздухе мелькнул стоптанный тапок — и никого. Только за стеклянной стеной у входа выросла белая панамка.

На кассе мы сначала пропустили несколько человек с малым количеством товара, и хотели пропустить еще молодого парня, который взял пакет молока, батон, банку сгущенки и какую-то мелочь, но он молча замотал головой и даже отошел от нас на шаг. Мы начали выкладывать продукты на ленту, а он, хотя позже рассчитался, вышел раньше, потому что мы в четыре руки еще грузили свою снедь по пакетам. И вот картина маслом: мы выходим из супермаркета, а этот парень бережно ведет под ручку ту самую бабку в белой панамке, с которой в магазине делал вид, что незнаком. Парень все оглядывался на нас, пока мы грузили пакеты в машину, а потом вдруг подмигнул. Его спутница тоже один раз обернулась и сквозь самое обычное лицо доброй бабушки снова мелькнула гримаса обличительницы наших пороков.

Есть такие люди, которых посади смотреть в окно и дай за это зарплату 100 тысяч — а они будут ныть, что работа тяжелая, платят мало, окно без вайфая и в соцпакет не входит тайский массаж.

У моей организации есть дополнительный офис в другом городе, а там работает сотрудница по имени Варвара, от которой руководству давно хотелось бы избавиться. Она плохо делает то, что ей поручено, и это очевидно всем, особенно тем, кто за нее потом доделывает и переделывает. Она редко читает служебную почту. Она спихивает на других свою работу. Не раз была замечена в том, что заявляет, будто документация уже готова, осталось только «подчистить», - а на деле еще даже не начинала работу в этом направлении.

Я все понимаю: представители многих профессий получают меньше, чем заслуживают, или работают больше, чем им оплачивают. Но есть еще и объективная картина на рынке труда: если ты уверен, что в другом месте тебе будут платить больше — флаг в руки, а если ты понимаешь, что на данный момент лучше места не найдешь — так старайся его не просрать. Варвару совершенно точно никто не подсиживал, потому что руководству не принципиально, будет работать она или одноглазый пират, или лиловый негр, или многодетная мать. Она реально ленивый и безответственный сотрудник. На ее место, кстати, стоит очередь — у нас два кандидата в резерве  и еще один действующий сотрудник, который хотел бы перевестись в тот офис.

И вот этой даме дали выбор: либо она пишет заявление по собственному, либо вместо устных замечаний о ее работе начнутся официальные взыскания, и увольнение будет по статье. На этом интересном месте Варвара приступила к битью в истерике. Она не обещала исправить косяки и лучше работать. Не прислала, наконец, сведения, которые от нее ждали еще в понедельник. Не возразила здраво и по существу на предъявленные претензии. Она просто заявила, что если ее уволят, то она повесится.

Заместителю директора по кадрам Изольде Карловне (она же главный юрист предприятия) несколько дней подряд звонили знакомые Варвары. Сначала на проводе была некая женщина, которая со слезами в голосе рассказывала, какой ее подруга замечательный человек и прекрасная хозяйка, потом включилась воспитательница детского сада Варвариного ребенка с повествованием о нелегкой жизни одинокой матери, а потом старушка-мама сотрудницы — с воплем, что у нее сейчас будет сердечный приступ, и она боится потерять дочь. 

Когда Варвара поняла, что все эти звонки душевно черствую Изольду не растрогали, а только разозлили, она стала звонить сама и профессионально рыдать в три октавы. Варвара вспомнила, как пользоваться служебной почтой — чтобы слать сканы справок о том, что она вызывала на работу «скорую помощь». Она заявила, что напишет заявление в полицию о попытке доведения ее до самоубийства, что все ее разговоры записываются, и там уже хватит материала для возбуждения дела, потому что когда она простонала «я повешусь», хладнокровная Изольда Карловна ответила: «Это ваше личное дело».

Если бы нашим кадровиком была женщина духом послабже, я даже не знаю, хватило бы ей силы воли игнорировать этот примитивный шантаж — очень уж правдоподобно истерила Варвара. Но Изольда высечена из камня. Помнится, как-то играли мы в своем отделе в ассоциации (перед каким-то праздником заказали пиццу и вино) и загадывали своих коллег. Старшему дизайнеру выпало отгадывать Изольду, и первый его вопрос о ней был «с каким видом секса у вас ассоциируется этот человек?» Когда остальные чуть не хором ответили «со страпоном», это было бинго.

В общем, после едва ли не десятого по счету звонка с мольбами и проклятьями Изольда дала отмашку непосредственному начальнику Варвары выехать в дополнительный офис, чтобы начать проверку исполнения ценной сотрудницей ее трудовых обязанностей, пока она не смоталась на больничный с передозом валерьянки.

Ещё не знаю, когда и чем кончится эта история, но мне вспомнились две другие женщины, которые тоже обещали покончить с собой, если их требования не будут удовлетворены.

Одна постоянно угрожала сыну, которого вырастила без отца и боялась потерять, регулируя сначала время его возвращения домой, потом количество денег, которые он отдает ей с зарплаты «на лекарства», потом мешая ему жениться на любимой женщине. Итог: он втайне от мамы завел связь с женщиной, которая родила ему ребенка, и в свои 40 лет этот мужчина живет с мамой, а сына и гражданскую жену только воровато навещает. Чтобы маму не хватило удар.

Вторая (школьная учительница) собрала с учеников деньги то ли на ремонт класса, то ли на что-то в этом роде, а потратила на себя. Когда афера вскрылась, она угрожала, что повесится, если ее уволят, и директор школы испугалась. Деньги учительница детям вернула — типа, нашла спонсора, а потом решила издать книгу про  скромную сельскую учительницу с большим  сердцем. Чтобы добыть деньги на издание книги,  она вновь совершила мошенничество, на этот раз с  жильем. Тут уже на нее завели уголовное дело, дали условный срок. Самое курьезное - тираж автобиографического романа учительница потом изъяла из магазина. Дело в том, что в книге этой она рассказала, будто у нее была любовная связь с известным земляком, который предлагал ей законный брак и весь мир к ее ногам. Когда до земляка дошли слухи об этих откровениях, он (в то время крупный силовик региона, женатый человек) заинтересовался, кого он так вдохновенно любил, и женщина испугалась последствий (не знаю, сколько в книге было вымысла на этот счет). Когда в книжных магазинах возник ажиотаж (земляки силовика и женщины возбудились и возжаждали подробностей), писательница приходила в  угрожала, что повесится, если книгу не снимут с продажи. Итог: книгу сняли с продажи, издательство потеряло деньги и не захотело вновь печатать экзальтированную дамочку, она вся в долгах, больше ничего не выпустила, но все равно не повесилась.

Конец.