SallyKS

Уважаемые подписчики, которые так интересовались тестом, он же текст, из моего предыдущего поста!

Выкладываю его отдельно, потому что мне справедливо заметили, что в комментариях отыскать его будет трудно, вдобавок много людей именно для этого подписались на меня, соответственно, им будет легче найти пост, а не комментарий.

Меня, честно говоря, беспокоит, что количество подписчиков существенно выросло, боюсь,  просто из желания получить работу на удаленке, потому что такой вариант наша организация не рассматривает (не будем спорить, правильно это или нет), а я не хочу разочаровывать людей либо давать ложные надежды. Но для тех, кто просто хочет проверить себя, выкладываю сие произведение. Никаких кушающих винегрет с фалафелью Агриппин в нем нет, как видите. Тестирующимся предлагалось поправить, если нужно, орфографию, пунктуацию и - если вдруг захочется - стилистику.

Пост без рейтинга.

Один из тяжелых крестов, который был у меня и на предыдущей работе, и на новой — собеседование кандидатов на трудоустройство (не всех, конечно, а только по моему профилю). Конторы, где я трудилась и тружусь, не таковы, чтобы целый отдел HR, используя современные достижения на ниве мозгоклюйства, отбирал мне коллег на свое усмотрение. Так что кадровики только записывают людей на собеседование и показывают народную тропу, ведущую ко мне в кабинет.

И вот новая потребность моего работодателя — найти человека, который занимался бы ведением наших соцсетей и сайта. Уровень зарплаты средний по региону для такой вакансии. Одно из требований к кандидату — хороший уровень грамотности. Тестовые задания, три штуки, довольно простые: исправить ошибки в предложенном небольшом тексте (ррраз!), найти к нему иллюстрацию (два!) и разместить все это на сайте с соблюдением действующего законодательства (в частности, со ссылками на источники, откуда взяты информация и изображение). Это три. Но даже до задачи номер два пока никто не дошел.

Например, приходит парень, очень молодой, очень высокий и очень упитанный. Как выяснилось, летом закончил учебу в университете, по какой-то технической специальности, и все еще ищет работу где попало, потому что по его специальности мало платят. Исправляет в тесте далеко не все ошибки, со стилем вообще явно не в ладах, поэтому получает вежливый отказ.

- Дайте мне еще одно задание! - говорит умоляюще. - Понимаете, мне очень нужно найти работу до Нового года, иначе родители перестанут мне оплачивать съем жилья, а к себе не пустят!

Причина веская, конечно, но у меня нет никакого желания пересаживать это здоровое дитятко с родительской шеи на шею нашей организации. Но в силу нежной любви к юношам мягко объясняю, что за косяки, которые он пропустил в тексте, его все равно быстро уволят еще до конца испытательного срока, а зачем ему портить трудовую в самом начале карьеры? Понурившись, уходит, оставляя на белом кафеле грязные следы 45-го размера.

Приходили молодые девушки, явно начитавшиеся всяческой брехни типа «10 фраз, которые убедят работодателя» и как под копирку сыпали выражениями: «Я уверена, что именно я вам нужна!» На вопрос, почему нам выпало такое счастье, отвечали: «Я обучаемая, стрессоустойчивая, коммуникабельная...» - и почти все исправляли «в общем» на «вообщем». Разнообразие в этот женский лепет внесла дама средних лет со стойким запахом перегара, которая явилась под вечер 30-го декабря и утверждала, что она мать пятерых детей, и если мы не возьмем ее, нас трудовая инспекция оштрафует.

В общем, до Нового года никого не нашли. Но в первый же рабочий день после каникул, то бишь сегодня, к нам в контору опять потянулся народ, хоть и контуженный праздниками, но уже жаждущий превозмочь и начать новую жизнь.

Вот слышу такой звук в коридоре, будто кто-то марширует. Прямо чеканит шаг. Заходит мужчина, громко представляется (допустим):

- Степанов Сергей Андреевич, русский, 1978-го года рождения. Пришел за тестовым заданием!

- Очень приятно, - говорю, слегка опешив. - Вот, пожалуйста, текст и ручка.

- Вы будете время засекать? - спрашивает он меня деловито.

- Для чего? - удивилась я.

- Чтобы проверить, как быстро я найду ошибки! - бодро рапортует он.

- Не буду, - говорю. - Исправьте все, что найдете, и отдайте мне.

- И вы не будете контролировать, пользуюсь ли я интернетом? - хмурится он.

- Не буду, - повторяю. - Пользуйтесь хоть чем. У нас не ЕГЭ.

Через пятнадцать минут он дает листочек, где из десятка ошибок найдены три.

- Спасибо, - говорю. - Вы нам не подходите. До свидания.

- Может быть, по мне и не похоже, - не сдается он, - но я бывший военный, и я хочу точно знать, где и почему я неправ.

Даю ему контрольный листок с правильным вариантом. Он долго смотрит в него, хмурится, сравнивает со своим текстом, где я выделила слабые места, считает что-то на пальцах и светлеет лицом.

- Я же пропустил всего пять ошибок!

- И две стратегически важные запятые, - уточняю я.

- Дайте мне еще одно задание! - требует он. - Я знаю, что смогу лучше!

Получив отказ, еще долго сидит в коридоре и с помощью интернет-справочников проверяет правильность нашего правильного варианта.

Потом заглядывает в кабинет женщина в шубе и интересуется:

- Где мне найти замдиректора?

- Я замдиректора, - отвечаю.

- Не может этого быть! - категорически отрицает она. - Мне сказали: «Девушка в черном джемпере». А на вас — лонгслив, и вы — не девушка, вам 35, не меньше.

- На мне свитшот, коль уж на то пошло, - возражаю спокойно. - Но если вас это все же не остановит, то скажите, с каким вопросом вы пришли?

- По поводу вакансии, - говорит она уже не так уверенно. - Редактор сайта. Это все-таки к вам?

- Ко мне, - признаюсь. - Вам дать тестовое задание?

Она немного думает.

- Нет, спасибо! - гордо отвечает, наконец. - Я не собираюсь работать под руководством женщины, которая ходит на работу вот так! У меня дочь и то не надела бы такие ботинки! И вы собрались проверять мою грамотность? Да я в школе десять лет отработала!

На этом посетительница уходит, стряхнув с шубы невидимую пылинку. А я остаюсь разглядывать свои ботинки на платформе: совершенно чистые, новые… Надо было у Деда Мороза не их заказывать, а нового редактора сайта. А то реально некогда даже пост на Пикабу запилить.

P.S. Дорогие подписчики! Мне очень приятно, что вас становится больше. Постараюсь исправиться и выходить в эфир почаще.

С утра бомбит. Позвонила знакомая, которая «плохо» развелась с мужем — ребенка оставили ему, и теперь с нее «сволочь» хочет получать алименты, и она хотела, чтобы я ей помогла устроиться на работу в свою организацию. А я точно знаю, что эта дамочка работать не может от слова «совсем», десять лет брака сидела дома, якобы вела хозяйство, а когда брак распался, стала жаловаться, что вся работа либо низкооплачиваемая, либо далеко от дома, либо надо переучиваться, а она не для того закончила без отличия устькукуевское ПТУ по специальности «смахивательница пыли мягкой тряпочкой».

Я хамлю людям только при крайней необходимости, поэтому вежливо соврала, что вакансий нет. Дамочка начала уговаривать подумать — может быть, можно кого-то «подвинуть». А поняв, что двигать мы будем только ее в направлении «иди отсюда», высказала мне, как я зажралась и не понимаю простых людей, которые сидят без денег и без «крепкого мужского плеча».

Вот тут меня и накрыло. Дамочка-то была просто послана нахуй, без объяснения причин, но я все утро не могла успокоиться. Обычно я даже без особого душевного жара презираю таких инфантильных баб, которые считают, что мужчина им должен, для которых найти постоянную работу — подвиг самопожертвования, а купить на свои деньги вместо норковой шапки что-нибудь полезное в дом — чудо самоотречения и серьезная заявка на нимб. И даже когда они начинают мне рассказывать, как я хорошо живу на всем готовом, — пофиг, нам друг друга все равно не понять. Но когда на меня орут за то, что я не люблю иждивенцев, - это уже перебор, товарищи.

Я вспоминаю, как в начале нашей совместной жизни муж мой, действительно, очень хорошо зарабатывал, я тоже не жаловалась на зарплату, поэтому тратила деньги направо и налево. Была таким классическим шопоголиком с запросами, сильно превосходящими мои возможности. А потом муж сильно заболел. В тот день с утра я поехала продавать свою старую машину и планировала в тот же день внести деньги за новую, но когда я уже стояла в дверях автосалона с деньгами и в радостном предвкушении, мне позвонили из больницы и сказали, что мужа увезли с работы на «скорой» в тяжелом состоянии.

Он ничего не мог есть, только требовал воды для питья и умывания, и я таскала ему пятилитровые бутыли каждый день, а также какую-то несъедобную, на мой взгляд, еду, потому что другую он не ел.

Стояла офигительная жара 2010 года, а под окнами моей квартиры, где мы тогда жили, началось поэтапное строительство жилого комплекса. Целыми днями в ста метрах от дома работала тяжелая техника (а у меня был первый этаж), по ночам на стройке кто-то орал и матерился, лаяли собаки, а воняло так, что открывать окна было невозможно, но и с закрытыми окнами в квартире было находиться просто нереально. Я пыталась спать на полу у входной двери — из подъезда немного тянуло холодком… И я понимала, что муж, вернувшись из больницы, в такой обстановке просто двинет кони.

Он еще до брака купил квартиру в ипотеку, и вот дом сдали, он получил ключи, но нам два года не хватало денег закончить ремонт. И я все, что получила от продажи машины, вложила в то, чтобы в рекордные сроки в квартире можно было жить. Когда деньги закончились совсем, провела «гаражную вечеринку», где распродала свою коллекцию фирменных сумок и аксессуаров. На вырученные деньги организовала перевозку обстановки и вещей на новую квартиру. Помню, что пришлось вытряхнуть даже нашу старую копилку, куда мы скидывали мелочь, чтобы не носить с собой — и за последнюю «Газель», перевозившую холодильник, телевизор и стиральную машину, я расплатилась наполовину монетками.

Когда муж вышел из больницы — похудевший до такой степени, что узники Бухенвальда рядом с ним ничем бы особо не отличались, он не сразу смог осознать, что мы теперь живем без машины и в другой квартире. Вот он лежит на диване в квартире на 12-м этаже, а ветер качает тюль на открытых окнах, и я думаю: «Какое счастье, что здесь можно свободно дышать». И вплоть до 2015 года мое счастье состояло из вот этих мелочей: муж поел не только овсяную кашу и протертый овощной суп — счастье. Он ночью просыпался от боли всего один раз, а потом снова смог уснуть — счастье. Он провел на сквозняке три минуты и не простудился — счастье. Меня приводило в отчаяние, что его здоровье стало таким слабым, что он заболевал, причем как-то особенно жестоко, с осложнениями, от всякой фигни, которую другие люди даже не заметят. Но мы нашли врача, который поставил его на ноги.

У мужа на тот момент была черная зарплата, и о том, чтобы получить выплаты за больничный, речи не шло. Он работал как мог, но зарабатывал во время нескольких лет своей болезни гораздо меньше. Моя неплохая зарплата уходила на оплату ипотеки и кредиток, с которых я потом вновь забирала деньги. И врала, врала, врала мужу, что у нас с деньгами все нормально, и если его мучает побочка от лекарства за 215 рублей, а не мучает от лекарства за 1800 — нет проблем, я пошла в аптеку, пусть он не переживает. А сама кредитку цап...

Долго, очень долго я ждала, когда он снова станет прежним. Когда мы сможем есть нормальную еду, а не безвкусную, пресную, сможем поехать в отпуск без страха, что в пути ему поплохеет, и нужно будет возвращаться, когда я перестану отнимать у него тяжелые сумки и наоборот, он начнет отбирать их у меня. И вот этот момент настал, муж вернулся к обычной жизни, к прежнему ритму работы, снова начал хорошо зарабатывать, постепенно нашел подработку, вторую, третью… Мы перестали ездить на металлоломе вместо машины, купили хорошую, платежи по ипотеке превратились в несущественную часть расходов. У меня снова появились дорогие вещи. Я перестала пользоваться кредиткой. Но я до сих пор не могу избавиться от привычки каждое утро спрашивать, как он спал и как он себя чувствует.

Поэтому когда какая-то нестроевая пизда, которая рассуждает «мужчина должен, а у меня лапки», начинает упрекать меня в том, что я не понимаю ее страданий, меня начинает немного потряхивать.

Одна из утомительнейших обязанностей на моей новой работе — выполнять представительские функции. Какая это попоболь для человека, который не в состоянии по полтора часа сидеть на совещаниях, слушать, как какой-нибудь мужик в пиджаке и тетя в жутких розочках за бюджетные деньги говорят по бумажке и преисполняются чувством собственной важности для общества… Типа, этому городу нужен новый герой, и я щас докажу с помощью этой кустарной презентации, серьезных щей и святой воды, как важно иметь в печатной продукции для детей только специально лицензированные РПЦ и освященные Роскомнадзором шрифты.

И вот выпала мне очередная сомнительная честь — стать членом жюри конкурса детских рисунков развивающей студии для дошкольников. Прихожу жюрить в эту самую студию. Кроме меня там еще два члена — местный депутат и представитель от городского управления культуры, а довеском - две мамы от родительского комитета в качестве наблюдательного совета за чистотой проведения конкурса, все-таки детям дадут ценные подарки от спонсора (папы одного из детей, которые тоже тут занимаются, но в конкурсе чадо благодетеля не участвует, оно в другой группе, постарше). В общем, за жюри нужен пригляд, вдруг мы чурки неотесанные и не отличим шедевр от жеваной редиски.

Разложили перед нами три десятка рисунков детей от четырех до шести лет, и я подзависла. По некоторым рисункам видно, что ребенок сам трудился, а по другим — что какой-нибудь Сальвадор Дали помогал — кисточку подать, сопли вытереть, смешать палитру, зафигачить бабочке крылышки с фотографической точностью. Гуглю фамилии самых «одаренных» детей — так и есть, у одного мама педагог в художественной школе, у другого папа предприниматель в сфере дизайна.

- Я не знаю, как это оценивать, - говорю. - Уровень совершенно разный.

На меня посмотрели как на идиотку.

- То есть вам неясно, какой рисунок красивее? - спрашивает одна из мам, причем говорит «красивЕе».

- Нет, - говорю. - Если на конкурс стихов один ребенок пришлет свои, а другой стихи Пушкина, как оценивать будем? Нескольким детям явно помогали родители, причем степень их участия — от «немного помочь», то «полностью сделать».

Тут обе мамы затараторили наперебой, что я не знаю, какие детки бывают талантливые. Я от этой звуковой волны закрылась рукавом и из-под него говорю:

- Если вам надо наградить конкретных детей, так награждайте, мне все равно и, думаю, спонсору тоже. Но как судить, если тут Гомер, Мильтон и Паниковский, я не знаю. Давайте подпишу уже протокол и пойду сделаю что-нибудь полезное для общества.

- Подождите минуточку, мы определим победителей, - заявляют мамы и подсовывают депутату и чиновнице несколько рисунков от наиболее одаренных вундеркиндов.

Сижу, жду, читаю «Пикабу» в телефоне. В это время начинается нефиговая такая битва на кулачках.

- Да почему у Зины второе место?

- Гриша очень талантливый мальчик, он расстроится!

- Да не тот рисунок я вас просила подать, Наталья Львовна, не Маши Скворцовой, а Маши Синицыной!

И депутат, и чиновница были готовы распределить места в полном согласии с мамами и дирекцией развивающей студии, однако у мам согласия как раз не образовывалось. Справедливости ради, детей конкретно этих мам среди конкурсантов не было, но по каким-то причинам каждая из них топила за своего кандидата. Одна за Зину, другая за Гришу. Может, дружат с матерями детей, может, просто любят, чтобы за ними оставалось последнее слово. Может, у них установка от директора студии - «этих наградить, этих поблагодарить за участие».

- SallyKS, помогите, без вашего голоса не справляемся, - зовут меня из эпицентра борьбы. - Вот из этих двух рисунков какой вам больше нравится?

- Никакой, - отвечаю. - Оба банальные и скучные, прямо одинаковые: мама, папа, ребенок, собака и все улыбаются в тридцать три зуба, даже собака. И на каждом рисунке двухэтажный дом с красной крышей. Даже породы у собак почти одинаковые, а у мам — размер груди (тут все как по команде уставились на грудь нарисованных мам). Мне нравятся рисунки, которые вы отложили в сторону, там настоящие чувства.

В общем, на меня надулись, и опять я самоустранилась. А битва перерастает в Ледовое побоище, высокие женские голоса поднимаются до визга, депутат, раздраженный тем, что ему под руку советуют и с ним все время спорят, решил, что раз он председатель жюри, то он и укажет, кому какое место, а чиновница стала ныть, что у нее совещание через сорок минут.

- Да почему у Зины третье место?! Нужно хотя бы второе!

- Гриша очень талантливый мальчик, он расстроится!

- Ну давайте Машу Синицыну уберем, вместо нее возьмем Олесю Койкобойко! Олеся хорошая девочка… И рисунок у нее красивЕе, чем у Маши...

- Да что вы молчите все, SallyKS, - не выдерживает депутат. - Кому какое место давать?

- Первое — дочери Алсу, второе — сыну Боярского, третье — какому-нибудь сироте из детского дома, - отвечаю.

- У нас нет сирот, - желчно отвечает одна из мам. - Все дети из благополучных полных семей.

Одним словом, депутат ратовал за то, чтобы Грише дать третье место, Зине второе, а хорошей девочке Олесе — первое. Мамы не возражали засунуть Олесю (или любого другого ребенка) на третье, но первое и второе для Гриши и Зины делили ожесточенно.

- Как у Зины рисунок может быть хуже, ее три дизайнера консультировали!

- Гриша очень талантливый мальчик, он расстроится!

Устав ждать, пока две эти истерички отдадут депутату протокол, я взяла список детей-участников, нашла там контакты родителей и набрала папу Зины, владельца дизайнерской фирмы.

- Вас беспокоит SallyKS, член жюри конкурса развивающей студии, - говорю ему. - Здесь рисунок вашей дочери получил очень хорошие отзывы…

- Она же не сама рисовала, вы что, не видите? - удивленно ответил отец Зины. - И ей вообще все равно, она не любит рисовать, ее мама водит чуть ли не насильно. Если получит приз - я его отдам художнице, которая рисунок рисовала.

- Спасибо, мне все ясно, - отвечаю.

Начинаю набирать маму Гриши, педагога художественной школы. Та же преамбула, далее к делу:

- Вы же понимаете, что несправедливо дать первое место за рисунок, если по уровню его явно не ребенок нарисовал? - мягко спрашиваю ее.

- Вы просто не знаете, какие дети бывают способные, вы, видимо, не специалист, - отвечает она бойко. Я бы даже сказала, борзо. - Но я ни на что повлиять все равно не могу, у меня совета не спрашивайте!

Вот и разобрались.

- Зину вычеркиваем, - бодро говорит депутат. - Грише второе, Олесе третье, а первое вооот этому ребенку! - и вынимает из кучи рисунков тот, который и мне понравился — такой аляповатый папа держит на руках сына, сын держит кошку, а на голове у папы то ли собака, то ли медведь. В общем, явно не соскучишься с этой семейкой.

Дамочки из родительского комитета вздохнули и покорились судьбе.

Возвращаюсь на работу, спрашиваю у начальницы:

- Слушай, зачем нам это все нужно? Этот конкурс, эта студия?

- Так нам по эскизам детей потом закажут открытки для какой-то социальной рекламы, - отвечает она. - Директор студии контакты с властью имеет. Сказали, что рисунки победителей будут очень профессиональные, дети все талантливые.

Упс. Я представила собаку-медведя на голове папы, у которого один зуб в одну сторону, другой в другую и подумала: «Сделаем открытки — обязательно возьму себе несколько штук».

P.S. Имена изменены. Мало ли чо.

P.P.S. Чтоб я еще раз, блять…

Всегда считала, что ссориться с людьми нужно лишь в самом крайнем случае, потому что никогда не знаешь, как обернется жизнь. Не раз бывало: люди, поругавшиеся со мной вплоть до личных оскорблений, через годик-другой робко звонят. Обычно я спокойно отношусь ко всем подобным «а помоги… а подскажи…» и могу помочь или подсказать, но лишь в определенных границах. Допустим, дать телефон хорошего врача или другого специалиста я готова, но когда такие же граждане приходят в мою организацию наниматься на работу, и от моего мнения зависит, будут ли они приняты, — извините.

У меня самой в юности такое бывало: ляпнешь грубость, поссоришься — а потом уже к этому человеку хода нет. И постепенно я поняла, что в небольшом городе не конфликтовать направо и налево — важное качество, способствующее выживанию, да и душевному комфорту тоже. Не нужно прогибаться или лебезить, достаточно просто сохранять достоинство и не терпеть грубость, но и не опускаться до такого же поведения.

Но и у меня в жизненной копилке есть люди, контакты с которыми прерваны, и ничто не может их вернуть. И есть претенденты на попадание в этот список. Один из таких людей - бывший клиент по прежней работе, где я занималась издательским делом в мелких и крупных размерах. Назовем его Иванов. Человек конфликтный, тяжелый, заказы у него совсем не денежные, но это, в общем, не повод сказать «прощай навсегда». Он специалист по сельскому хозяйству и вроде бы неплохо разбирается в своих вопросах, но его не хотят брать ни преподавателем в профильный вуз, ни на работу на какое-то агропредприятие — а все потому, что от него просто ужасно пахнет. И вот это уже очень большой повод никогда с ним не общаться, потому что вонь страшной разрушительной силы, которую даже ни с чем не сравнить. Не буду описывать составляющие этого букета из соображений гуманности, но пару раз сотрудницы, которым приходилось иметь с ним дело, бегали в туалет и их тошнило. Может быть, у Иванова болезнь какая-нибудь, или он просто ненавидит весь мир и хочет сделать окружающим как можно больнее и вонючее... Во время работы над его монографией об условиях содержания крупного рогатого скота (тираж 50 экземпляров) я все контакты свела исключительно к телефону и электронной почте, а лично клиент приходил только платежные документы подписывать. Если же ему приходила в голову идея навестить меня, чтобы поговорить о каких-нибудь отдельных моментах в заказе, я кричала: «Извините, совещание!» - и созывала в переговорную первых попавшихся сотрудников моего отдела. Потом мы подолгу проветривали все кабинеты, где ступала его нога в поисках меня.

Периодически Иванов звонит мне, хочет заказать какой-нибудь десятистраничный буклет о том, почему все местные предприятия лохи горбатые, а он красавчик и один знает, как поднять сельское хозяйство. Предвидя гемор, вонь и хамство, я обычно либо ценник заворачиваю для него неподъемный, либо ссылаюсь на нехватку времени. И кто бы мог подумать, что этот неприятный человек окажет человечеству огромную услугу!

Обратился ко мне один, скажем так, конкурент (пару раз у меня уводил денежных заказчиков, убеждая, что мужчина лучше напишет о лесном бизнесе, чем женщина) с проблемой: взял на работу сотрудницу, которая уже пять месяцев получает зарплату ни за что. И сделать с ней ничего нельзя. Хотел посоветоваться, бывало ли у меня в конторе такое, и как с этим бороться.

История там хрестоматийная, про зайца и лису с ледяной и лубяной избушкой. Коротко суть: пришла женщина на вакансию пишущего редактора — то есть человека, который и готовые тексты редактирует, и написать может, если нужно. Назовем ее Ларисой. Женщина очень красивая, нарядная, в общении мягкая, спокойная — само очарование! - и вдобавок поразила свежими идеями, а также уверениями в том, как ей необходима работа для самореализации, как она истосковалась по жизни в коллективе. С тестовыми заданиями справилась отлично. Во время испытательного срока работала неплохо, а потом ушла на больничный и провела там — пара-па-пам! - тринадцать недель. Причем в городе Ларису видели на всевозможных концертах и других светских мероприятиях, и ходили слухи, что она две недели провела на курорте с любовником, однако официально она была на больничном. Потом поработала еще месяц — и вновь ушла на больничный, более короткий, но тем не менее. Всю ее активность как корова языком слизала, девушка просто перебирает бумажки на столе и никакой полезной деятельности не ведет. То есть что-то делает — но мало и плохо. Постит селфи с фуршетов и вечеринок. В ответ на претензии заявляет, что ни в трудовом договоре, ни в должностной инструкции ничего не сказано о скорости ее работы, так что она ничего не нарушает, а качество работы в издательском деле — понятие субъективное. Кадровик и юрист едва ли не каждый день совещаются, как ее можно уволить за профнепригодность, но приходят к выводу, что сделать ничего нельзя. И вот сидит она, нарядная, спокойная, невозмутимая, перебирает бумажки. Получает зарплату. Сократить ее должность никак нельзя.

Сразу скажу, что я не юрист и не кадровик, поэтому ситуацию приняла такой, как она мне была описана, не выискивая в ней, где конкуренты недоработали или накосячили. Меня попросили «что-нибудь придумать».

- Есть у меня один вариант, - говорю. - Но ты, дорогой мой человек, за последние годы увел у меня два денежных заказа. Поэтому с тебя — два денежных заказа. Я поработаю на тебя на фрилансе, так и быть. А не хочешь, чтобы я работала, - можешь компенсировать мне предыдущие потери просто так.

- Да я тебя и на постоянную работу готов взять хоть сейчас, - отвечает конкурент. - И вообще я уже на все согласен, только помоги избавиться от этой гадюки.

На том и порешили. План мой был прост — взять заказ у Иванова. Он недорогой и небольшой, поэтому, по идее, может быть сделан быстро, однако в договоре срок исполнения не прописывать — специально чтобы Лариса не думала, что ей поможет слинять опять на долгий больничный, заставив трахаться с заказом других сотрудников. Чтобы знала, что как вернется — у нее на повестке дня опять Иванов. И так — до тех пор, пока заказ не будет сделан. Всю жизнь сидеть на больничном невозможно. А Иванов как инвалид и пенсионер всегда свободен и для него поработать над своими великими идеями подольше — за счастье, от него претензий по поводу сроков не будет.

Иванов живет в городской черте, но ему сказали, что лучше будет, чтобы он для большего понимания сути вопросов сотрудником издательства демонстрировал все постулаты из будущей брошюры на примерах. Пусть он поживет на даче в районе и покатает Ларису на своем УАЗике по полям, где формировалась его любовь к сельскому хозяйству. Она будет записывать его на диктофон, чтобы разнообразить сухие тезисы примерами и живой речью, а заодно сделает фото, которые тоже будут нужны в книжку.

И вот красотку поставили в известность, что она едет в командировку на три дня в район. Забронировали ей гостевой дом в поселении. Выдали суточные по 250 рублей на день (это еще дофига много, у нас в бюджетной конторе придерживались утвержденного минимума — 100 рублей). До этого Лариса общалась с заказчиком только по телефону.

Думаю, Лариса сразу поняла, в чем тут великий смысл полевых условий, как только познакомилась с Ивановым. Но в командировке деваться некуда, вернуться раньше срока нельзя, отказаться от поручения тоже нельзя — тут уже могут уволить совершенно спокойно. В общем, через три дня воняло даже от Ларисы. Иванов, которому я позвонила узнать, все ли в порядке с его заказом, который я порекомендовала издательству, поблагодарил (а то другие отказывались!) и рассказал, что девушка, наверное, болеет, потому что несколько раз выскакивала из машины блевать. Но на свежем воздухе ей легчало.

По приезду Лариса заявила Иванову, что все данные у нее есть и теперь общаться с ним будет только по телефону, но ее начальник сказал, что фотографии получились смазанные, в кадр вошли не все объекты, и нужно съездить еще раз. Пусть Иванов ее отвезет в те же живописные места, а она еще раз поснимает. Нанимать фотографа для такой простой работы фирма не будет, а заказчик согласен предоставить свой транспорт, так что мы еще и на бензине сэкономим.

Выбирая между Ивановым и воздухом свободы, Лариса предпочла воздух. Пусть и с легким ароматом безработицы, ибо в смежные сферы ее теперь с такой репутацией точно не возьмут.

Буклетик издательство быстренько доделало само, а потом Иванов мне позвонил еще раз.

- Я тут подумал… Может, Лариса эта беременная была? - спросил он.

- Откуда мне знать? - искренне ответила я. - Но, надеюсь, вы с ней ничем предосудительным три дня не занимались?

Иванов довольно рассмеялся визгливым старческим смехом.

Несколько дней назад моя юная коллега обратилась за советом: что подарить человеку, которого она знает очень плохо, на день рождения? Ее с подругой какой-то приятель подруги пригласил, и вторая девушка там, видимо, имела какой-то интерес, а эту, коллегу мою, потащила за компанию. Но вот вопрос: что дарить, если бюджет ограничен, а хочется произвести впечатление? Девушки готовы были скинуться понемногу, но вот с идеями у них было туговато.

- Хоть какие-то приблизительно увлечения именинника известны?  - уточнила я.

- Фиг знает, - пожала плечами коллега. - Он придурок какой-то, шансон слушает на полную громкость. Я не хочу туда идти, но подруга уговаривает — ей в незнакомую компанию одной страшно.

- Тогда сделай подарок самой себе — не ходи никуда, - посоветовала я.

- Да я уже обещала… Да все равно придется… Отменять поздно…

Ну поздно так поздно. И я предложила такую идею: купить на почте ящик для посылок, наклеить на него что-то типа печати «проверено тюремной администрацией, запрещенных предметов нет» (мы такое на работе за две минуты сварганим) - и положить в «передачку» классический набор джентльменам удачи (сигареты, тушенку, печенье, теплые носки, чай и т. д.). Если выбирать хорошие товары, а не дешевку низкокачественную, посылка будет очень даже приятной, при этом недорогой, но вполне увесистой. И девушки собрали.

Именинник, по их словам, пришел в полный восторг, фоткался с подарком,  а вот его мама начала бурчать, что так можно беду накликать и вообще такие идиотские подарки признак небольшого ума. Через пару дней мама нашла одну из девушек в соцсетях и написала ей что-то типа: «Проклинаю тебя и твои подарки, из-за тебя мой сын арестован». Как выяснилось, уже ночью, когда большая часть гостей разошлась, а остались только самые близкие и родные братаны, именинник решил усугубить, пошел с компанией в магазин, где ночью можно надыбать алкоголя в обход законодательства, на обратном пути встретили полицию, документов при них не оказалось, они стали вести себя агрессивно и при попытке доставить их в отделение кому-то в погонах то ли нос разбили, то ли ухо надорвали. В общем, покуролесили. Теперь ждут суда, который определит меру пресечения.

- Лучше бы мы подарили что-нибудь не такое креативное, - сказала мне расстроенная коллега. - Все будут говорить, что мы виноваты.

- Ты права, - говорю. - Если бы вы ему книгу подарили, он бы уже академиком стал. А если бы гвозди и молоток — уже бы дом достраивал. А если бы веревку и мыло, помылся бы — и в горы.

Сидим на работе в обед в общей кухне предприятия. Коллега Таня начинает доставать из пакета в холодильнике огурец: вынимает, вынимает, перехватила другой рукой… закончила вынимать. Такой себе огурчик размером практически с зонт-трость (сразу вспомнилась Раневская - «хочешь ешь его, хочешь — живи с ним»). Я сделала комплимент огурцу и узнала от его хозяйки чудесную историю.

У Тани есть участок недалеко от города, где она проводит практически все свободное время. Это не дачный кооператив, а бывшая деревня, сравнительно недавно вошедшая в городскую черту, но от этого не переставшая быть деревней - отопление печное, из удобств - водопровод и электричество. И появилась у Тани новая соседка — женщина, которая только вышла на пенсию. Познакомились — все-таки бок о бок теперь будут жить, ибо тетенька заявила, что приехала навеки поселиться на заслуженном отдыхе, а Таня все лето там обитает, оттуда и на работу ездит. Такая заядлая огородница, увлеченная.

И вот приезжает как-то в свой любимый дом — а соседка ей навстречу с широкой улыбкой. «Танечка, - говорит, - у тебя такие шикарные цветы возле дома, я себе сорвала букетик, ничего?» Таня в бутылку лезть не стала, промычала что-то типа «ничего». Дальше — больше: то кабачков не досчитается, то помидоров, то смородины, то этих саблевидных огурцов. А соседка ходит приветливая, ласковая. Таня у нее прямо не спрашивала «не вы ли пиздите мой урожай», но и так было понятно, откуда ноги растут. У нее огород закрывается обычной щеколдой, не железную же дверь ставить на деревянный забор. Сама соседка, хотя и купила дом с грядками, особо на огороде не копалась — сетовала, что много дел по ремонту дома и ей пока не до овощных хлопот.

Дальше — больше. Приезжает с работы — опять соседка навстречу, ласково лыбится во всю хурму: «Танечка, я маму привезла на природе отдохнуть, а у нее недержание стула, а у меня пока водопровод не сделан, так я у тебя в бочке простирнула ее панталончики...» Таня переспросила: «В бочке, где вода для полива огорода?» - хотя и так ясно, в какой бочке, поскольку других у нее на участке нет. «Так ведь это удобрение, - радостно закивала соседка. - А мыло хозяйственное, оно безвредное». Тут уже Таня, стараясь не побежать в сарай за лопатой, объяснила, что на ее участок ходить не надо, потому что она, Таня, категорически против. Соседка даже обиделась, что, в общем-то, логично: половину лета уже шастала как к себе домой и ничего, а тут — на тебе.

Прошла пара недель. Таня как параноик по вечерам оббегала свое хозяйство, чтобы проследить, нет ли опять какой подлянки от ласковой соседки. Вроде было тихо, бахча, парники и теплицы если и пустели, то по чуть-чуть, а не наполовину. И вот в разгар рабочего дня — звонок от соседки: «Танечка, ты на меня не обижайся, что я у тебя немножко хозяйничала, я ведь не со зла! Я хочу тебя отблагодарить!» «Не надо меня благодарить!» - испугалась Таня. «Да что ты, милая! - отвечает ласковая тетка. - Обязательно нужно на добро отвечать добром! Мне приехали чистить туалет, так я их попросила, как закончат, тебе на участок вылить все — бесплатное удобрение». Таня заорала, чтобы этого не делали ни в коем случае, и пообещала соседке сжечь ее дом, если найдет у себя на огороде хоть какашку.

Вот так в одно мгновение тихая одинокая женщина, которая не любит ни с кем ссориться и для которой мучительно сказать «нет», превратилась в фурию. Вытряхнула копилку, куда откладывала на отпуск после сбора урожая, и на эти деньги поставила видеонаблюдение по всему периметру, а на калитку повесила замок.

- Чувствую, что этого недостаточно, - завершила она свой рассказ. -  С соседкой даже здороваться теперь не могу. Мне урожая не жалко, все равно выращиваю и консервирую больше, чем в состоянии съесть я, мой сын-студент и старики-родители. Но вот вижу ее, она что-то говорит, а у меня в голове: «говно, говно, говно».

Вот такая вот музыка. Может быть, исчезающий урожай таких мер безопасности и не стоит. Но знать, что твой дом - твоя крепость, и туда не залезет посторонняя наглая тварь, - бесценно.