ResOrMien

- Тетя Лена, а можно я не умру? – мальчик, лежащий на кровати, полностью лишен волос на голове. Кожа зеленоватого оттенка. Он похож на Фантомаса из французской комедии, вот только не смешно. Ничуть.

Пожилая, за шестьдесят, санитарка вздрагивает всем телом. Привыкнуть к такому нельзя. Не умеет человек к такому привыкать. Потому он и называется человеком.

- Ну что ты такое говоришь, мой хороший! Конечно, ты не умрешь… - а в глазах слезы.

- Теть Лен, понимаете, в субботу у мамы будет день рождения. Я вот ей и подарок сделал… сам сделал… а как я ей его подарю, если умру? Можно я до субботы не умру? Можно?

Онкология. Палата для тех, кто переступил грань между жизнью и смертью. Эти дети – уже мертвые, хотя выглядят как живые, даже разговаривают… Каждому здесь остались считанные дни. Может быть, недели или даже месяцы. Обреченные дети – если вы скажете, что видели что-то более страшное, я вас ударю.

Ему ничего не нужно. Его ничто не спасет, он только хочет дожить до дня рождения своей матери и вручить ей свою аляповатую, из дешевого картона и цветной бумаги, поделку. Самый ценный в его и ее жизни подарок. Господи, я в тебя не верю, но помоги матери пережить это! Помоги ей с ума не сойти…

А у нас – айфоны. Какой там по счету, пятый или уже шестой? У нас – золотые унитазы. У нас – встроенный «чисто ради прикола» в холодильник MP3-плеер. Даже в космос летают не ученые, а туристы. Вся наука выстроилась в очередь, чтобы радостно удовлетворять потребности ходячих желудков и бездонных вагин. Институты красоты. НИИ прокладок и тампонов. Лаборатории крема от морщин. XXI век, вашу мать, а рак, СПИД, да что там, кучу смертельных болезней победить не в силах. И не то чтобы «не можем» - не хотим.

Журнал «Наука и жизнь» за 1959 год. Сборник фантазий наших предков о завтрашнем дне. Я его сожгу. Потому что… эй, человечество, а вот хрен тебе, а не машина времени, вечная молодость, лекарства от всех болезней и фотонный звездолет в XXI веке. Айфон тебе. И массажер толстой задницы. И элитные презервативы. И таблетки, позволяющие жрать и не полнеть. Жри на здоровье. Суй себе знаешь куда прокладки. Пей «активию». Мажь себе морду кремами. А я…

…А пацан все же сумел дожить до субботы. Он умер через неделю.

Появляются день ото дня со стороны Украины характерные посты. Мол, мы же с вами братья, как же так? Во всем виноваты (правительство, нацисты, американцы – нужное подчеркнуть), а мы – мы же не при делах! Вот пример:

Простите нас, родные россияне.
Пока еще вращается Земля,
Мы братьями Вам быть не перестали.
Вас предала не Родина моя.
Не люди, что на площадь выходили,
Пытаясь наболевшее сказать,
А те, кто нашу Родину купили,
Купили, чтобы выгодно продать.
Правители приходят и уходят,
Кого-то помнят долго и добром,
Но комом каждый президент выходит,
Как первый блин, в моем краю родном.
Нас ссорили с экранов и смеялись,
Что разругались братья в пух и прах,
Но верим, мы в душе людьми остались,
И понесем друг друга на руках.

Взято отсюда: http://pikabu.ru/story/_2627541#comment_33414280

Трогательно, не правда ли? А мне все на ум приходят ваши «жареные колорады» в Одессе. И ваше злорадство от мысли, что кто-то из русских добровольцев погиб на Донбассе. И не трогают меня эти стихи. Извините, меня тронуло «никогда мы не будем братьями». Вы хотели нас зацепить этими словами? Вы нас ими зацепили. А ваши нынешние жалкие вопли «мыжебратья» - неинтересны.

Я не имею права говорить за всех, поэтому скажу только за себя – лично для меня вы, украинцы, братьями больше никогда не будете. Что бы там ни случилось в мире, как бы все это ни закончилось – НИКОГДА МЫ НЕ БУДЕМ БРАТЬЯМИ. Более того, чтобы я вас считал хотя бы людьми, а не племенем людоедов-хохлуту, вам придется долго извиняться за необдуманные слова и действия. Владимир Владимирович вас, может статься, и простит за ПТН ПНХ. А вот я – вряд ли. Ваш лозунг «Не дай русскому»? Мой лозунг – «Не помогай хохлу»!

P.S.
Нет, тем беженцам с территории Руины, которые готовы влиться в русский народ и стать частью России, я буду помогать. У нас тут народов – как грибов в лесу. И все они – часть русского народа, ибо живут в России и говорят по-русски. Мы примем всех, даже мексиканцев. А вот любая попытка заговорить со мной на собачьем языке несуществующего государства будет пресечена максимально жестко.

Мой знакомый очень боится летать. Ну, точнее это он так говорит. После последней с ним беседы я в это уже не особо верю. Рассказывал на эмоциях, махал руками и – мат через слово, поэтому приводить дословных цитат не буду. Скажу суть. Во время перелета из Турции в Москву стюардесса (она же бортпроводник или БП) «наехала» на него с требованием немедленно отключить «наладонник». Разумеется, мой знакомый – человек свободный, неплохо осведомленный о своих правах – вежливо послал девушку лесом. Через пять минут в салоне «нарисовался» уже пилот, причем не «правак» какой, а сам Командир Воздушного Судна, и в крайне резкой форме приказал (знакомый особенно упирал на это «приказал» вместо «попросил») отключить планшет и вынуть батарею. Причем после отказа попросту отнял у него устройство и выключил. После посадки, когда знакомый уже собирался идти писать жалобу на авиакомпанию, его встретили сотрудники полиции аэровокзала и «сопроводили». Итог – штраф две тысячи рублей. Негодованию гражданина не было предела.

Честно? Я вот не боюсь летать. Но мне было бы страшно до жути спорить и ругаться с человеком, который везет тебя в металлическом гробу на высоте 10 тысяч метров со скоростью 900 км/ч. Это же рехнуться какая высота, какая скорость. «Формула-1» отдыхает, а кто из нас рискнул бы сесть за руль гоночного болида? Даже водителя автобуса нервировать не рекомендуется, а тут… Причем руль автобуса, случись что, можно перехватить. Кроме пилотов, спасти жизни пассажиров самолета и вернуть их тушки целыми на землю некому. Их вообще по хорошему отвлекать от процесса пилотирования не стоит, тем более по такому идиотскому поводу.

Это я и попытался объяснить своему знакомому. Знаете – бесполезно. Услышал много нового о правах человека, в частности – праве собственности, праве оной собственностью свободно распоряжаться, праве… Эх, как же мы порой здорово знаем свои права, забывая об обязанностях. В конце концов, плюнул и ткнул его носом в Воздушный кодекс РФ, где русским по белому написано: любое распоряжение КВС (думаю, все поймут, кто это такой) обязательно к немедленному исполнению ВСЕМИ находящимися на борту. Любое и немедленно. Даже если кэп прикажет танцевать чечетку. Потом, на земле, можете жаловаться руководству авиакомпании и подавать в суд. Но в полете будьте добры выполнять от и до. Для того, чтобы добиться выполнения своих распоряжений, пилот имеет право применять силу. Потому что ему виднее, что происходит. И если КВС требует от пассажира пересесть, значит, так надо. Даже если пассажир лишился красивого вида из иллюминатора.

За отказ от исполнения требований КВС в России предусмотрена административная ответственность (что и произошло в данном случае), а если возникнут тяжкие последствия – то и уголовная. Кроме того, командир может трактовать действия пассажира как попытку захвата самолета, и тут уже все будет крайне печально. В этом случае самолет садится в ближайшем аэропорту, никто никуда не выходит, самолет оцепляет полиция, и скандалиста выводят в наручниках. Дальше – в зависимости от строгости законов страны пребывания. Могут даже расстрелять. Серьезно. А раньше, когда еще не было самолетов, за бунт на корабле отправляли на рею. Сегодня времена гуманные, за борт вас никто не выбросит (а жаль иногда!), но на земле будут проблемы.

Кстати сказать, требование о выключении электроники в полете родилось не на пустом месте. В США было отмечено несколько десятков случаев отказа бортового оборудования из-за помех, вызванных работой планшетов, телефонов и даже игровых консолей. Причем помехи возникали совершенно непредсказуемо, а повторить ситуацию почти никогда не удавалось. И если самолет из-за этих помех не упал, то это еще ни о чем не говорит. Когда упадет – будет поздно. Пассажирская авиация потому и является наиболее безопасным видом транспорта, что здесь учитывают даже миллионные доли процента возможных рисков. Заметьте – проблемы возникали в США с вполне «белыми» недешевыми устройствами, которые в теории должны проходить сертификацию на безопасность полетов. В России, где популярны дешевые китайские «ноклы» и «ойпаты», все обстоит еще хуже. Некоторые гаджеты вполне могут излучать кое-что гадостное на тех частотах, которые используются гражданской авиацией.

В процессе беседы мой знакомый «проехался» и по БП, причем я заметил, что у него какое-то странное представление о стюардессах. Как будто это официантка в ресторане. Совершенно верно, в самолете разносят еду и напитки. Но… Борпроводник по своей подготовке – это парамедик, пожарный, специалист по кислородному оборудованию, психолог, социальный работник (пожилые люди среди пассажиров) и педагог (дети там же), религиовед, и еще много кто. Профессия официанта здесь где-то в конце списка. Не уровень сервиса при подаче обеда, а безопасность стоит на первом месте. Это тоже я попытался объяснить, но тщетно.

Уже предсказуемо было услышать от знакомого про «адский совок», где властвует синдром вахтера, а также горячее желание «свалить из Рашки туда, где права человека уважают, а клиента облизывают с головы до ног». Наверное, имелась в виду Великобритания, куда так любят бегать опальные олигархи. Пришлось огорчить человека – в Англии есть прецедент, когда за отказ отключить в полете мобильный телефон пассажир получил год тюрьмы. А право там, как известно, прецедентное, так что такой случай не последний. Вообще, законодательство почти во всех странах мира, где есть своя авиация, крайне жестко в данном вопросе. Права клиента отступают перед здравым смыслом. Такой ситуации, как с моим знакомым, могло вообще не произойти: КВС попросту не стал бы с ним пререкаться, а посадил бы «борт» в ближайшем аэропорту и вызвал полицию. Компании идут на такие расходы как прерванный полет и выплата компенсаций пассажирам, потому что это все равно дешевле, чем списывать потом пропавший над океаном самолет, взорванный сумасшедшим. А к тому же счет в таком случае будет выписан конкретному виновнику инцидента, и будет он убийственным.

Нет, ни фига он не боится летать. Наши люди вообще отважные – больше всего в жизни ценят право заплывать за буйки, перебегать улицу на красный свет, гладить голодных акул и бешеных собак, прыгать с 9 этажа, разгоняться до 200 км/ч, гулять ночью по бандитским гетто, светя под ноги айфоном… список длинный, на самом деле. Главное, что у них есть ПРАВО. Они СВОБОДНЫЕ ЛЮДИ. И чихать хотели на всякие там запреты и инструкции.

Ночь, караульная тропа… Под сапогами шуршит сухая трава. Гулять по одному и тому же маршруту скучно. Начинаешь вслушиваться в тишину. Хотите верьте, хотите нет, но если как следует послушать, то слышно даже, как растет трава, как разворачиваются молодые листики на мышином горохе. Дождевой червяк роет шумно, как крот. С душераздирающим шелестом поднимается торчком опавший лист, а под ним – жук. Весело…

А мне сегодня было не до насекомых. Взрослые дяди играли в войнушку, а наш батальон, к сожалению, служил для них «врагом». Ну вы понимаете, да. «Красные» и «синие». Причем «красные» должны по определению победить, а «синие», побарахтавшись, сдаться. Так мы были «синими». И все бы ничего, но комбата конкретно заело. Он у нас хороший был, Батя. Но проигрывать не любил. Хотя чего тут обидного – батальон заранее должен был продуть, ведь изображали мы противника… А нет. Батя развил бурную деятельность. Ну и нам перепало. Смотреть в оба. На милость врага не сдаваться. Диверсантов брать живьем. Бдить! Кто пропустит нашествие, тот пожалеет, что вообще призвался.

Выдали мне – впервые, надо сказать – два магазина с холостыми патронами. Вот без всяких игрищ, так носи, Саша, боевые. А тут – спецом для меня снарядили и выдали. А боевые отняли. Случись нападение – я безоружен и беспомощен. С другой стороны, так даже спокойнее. Не хватало еще пристрелить своих в ночи. Они, разумеется, спецназ, и спеленают меня так, что я и не пискну. Но все-таки. Тем более, Батя пообещал тому, кто не пропустит «диверсов», увольнение в город.

Часа два я честно бродил по тропе, таращась в темноту. Потом в голову пришла мысль, что я зря так напрягаюсь. Все нападения происходят под утро. Вот и немцы 22 июня навалились «ровно в 4 часа». Так что я спокойно сменился с поста и лег спать. А в третьем часу ночи меня разбудили. И пошел я, зевая… защищать позиции обреченного батальона.

Ночь, шумит за забором лес… Страшно. Вот-вот должны появиться «диверсы». Понятно, что убивать меня они не станут, но все-таки… Говорят, что при учебном задержании они и руки, и ноги ломают. Тренируются, суки мрачные, по-настоящему. ЗВЭРЫ. Тут мне на глаза попался остов «жигулей» начпрода, и я забыл все, о чем я думал. Эта «двойка» (ВАЗ-2102) валялась на территории лет так 10. Считалось, что ЭТО – машина начпрода, хотя хитрый капитан-лейтенант давно уже ездил на «тойоте». Но остов «жигулей» не убирали. Машина давно утратила колеса, двигатель и прочие важные узлы. Остался кузов с дверями. Там даже крыши почти не было. Вот в него я и залез.

Они появились в пятом часу, когда меня уже должны были менять. Четыре тени скользнули через забор со стороны 2го КПП, и я мысленно пожалел дежурившего там бойца. Мягкими кошачьми движениями, словно перетекая из стороны в сторону, спецназовцы ПОШЛИ по моей тропе. Они искали меня, а я сидел внутри раздолбанных «жигулей», и меня слегка трясло. Я впервые тогда видел вблизи настоящих диверсантов. Вот «пятнистые» миновали караульную будку с полевым телефоном и «тревожной кнопкой», причем один из них выдрал все провода с корнями. Шли они к казарме нашего батальона.

Мне не стыдно сказать – я встал тогда в этих гребанных «жигулях» во весь рост и выдал в спины «диверсам» долгую очередь. Они, конечно, попадали и раскатились в траву, кто куда, но я продолжал стрелять. И со стороны караулки заорала сирена, и в окнах казармы вспыхнули огни, и в парке упал с дивана дежурный… В общем, я расстрелял весь магазин (раза четыре пришлось дергать затвор, потому что холостые патроны – это п…ц), и в итоге старший диверсантов поднялся из травы и поднял руки. А когда он увидел, ГДЕ был так и не найденный им часовой, он сел. И так и сидел, когда прибежала, тыча автоматами в лицо диверсантам, резервная группа.

Спасибо никто не сказал. Наш батальон был «синим». То есть, должен был проиграть. И все наши успехи в зачет не шли. Такая вот несправедливость.

Хорошо, когда люди готовы защищать свою страну, свою родину от внешнего врага. Это правильный выбор для патриота. Плохо, когда отношение к войне – как у десятилетнего ребенка, собравшегося погонять во дворе с друзьями в «войнушку». У «диванных воинов» такое восприятие встречается в подавляющем большинстве случаев. Ну не понимает человек, что такое война и что такое смерть. Не способен в силу своей инфантильности. Причем инфантильность чаще всего даже с возрастом никак не связана. Связана она лишь с наличием либо отсутствием жизненного опыта.

Для того, чтобы понять, что такое смерть, нужно четко представлять себе, что такое жизнь. А жизнь… Наша жизнь, по большому счету, представляет собой набор случайностей – приятных и не очень. Нашел на улице сто рублей – приятно. Потерял сто рублей – неприятно. Иногда случайности бывают фатальными. И речь даже не о сорвавшемся с крыши кирпиче или пьяном водителе. Вот шел-шел себе по улице человек, вдруг упал и перестал дышать. А был вполне здоров с виду. Оторвался где-то внутри коварный тромб, закупорил в нужном месте артерию – и все. Или жил себе тихонечко, не пил, не курил, занимался спортом, за полгода сгорел как свечка от рака легких. А сосед-алкаш, зараза, живет себе как жил. Случайность, черт побери!

Особенность мышления инфанта в том, что глядя на то, как грузят в труповозку то, что еще полчаса назад было живым и мыслящим человеком, инфант не способен примерить это на себя. С ним такого произойти не может просто потому, что он – главный герой в собственной книге жизни. Герои никогда не погибают. Они всегда мужественно встречают горе, могут поплакать на чужой могиле, принести на нее цветочки. Но умереть самим – такое невероятно. Дети не верят в существование собственной смерти, они не умеют ее осознать.

А что такое война? Да по сути, тот же самый набор случайностей, только более концентрированный. В условиях боевых действий количество потенциальных опасностей, угрожающих каждому конкретному индивидууму, резко возрастает. К случайным опухолям, случайным тромбам в сосудах, случайным кирпичам и автомобилям добавляются еще и факторы войны. Их там немерено – от пули вражеского снайпера до бомбы с собственного самолета, от подрыва на мине до развившегося в результате ранения перитонита. Все считать и пересчитывать бесполезно, нужно просто учитывать их реальность, так сказать, оптом. Но дети и этого делать не умеют.

Максимум, что способен принять применительно к себе инфант – некоторые условные «тяготы и лишения», о которых он читал в книгах или смотрел в кино. Ну, голод там или усталость. Вши, на крайний случай. Но если у инфанта в руках автомат, а впереди враг, то враг будет неизбежно повержен. При этом предполагаются и потери, но возможность, что в их списке окажется сам фигурант, полностью исключена. Это даже не книга жизни с главным героем, а компьютерная игра. Shooter от первого лица, в котором с игроком ничего фатального случиться не может. А если даже и случится, то спасет перезагрузка. Мысль о том, что в реальности не бывает перезагрузок, тщательно изгоняется от себя.

Я вам сейчас на пальцах объясню, что такое война. Это случайная мина, упавшая прямо в группу только-только прибывших молодых солдат, не успевших еще произвести в сторону противника ни одного выстрела. Двое или трое в цинковых ящиках, столько же посечены осколками. Все, война для вас закончена, не успев начаться. Это невыспавшийся мехвод БМП с красными невидящими глазами, раздавивший в темноте солдатскую палатку. Кому повезло, года через два начнут ходить, с трудом восстановившись после перелома позвоночника. Кому не повезло… Это свой же сосед по нарам, тайком разбирающий любопытства ради найденный в поле снаряд и отправившийся в Валгаллу вместе с вами и еще парой-тройкой человек. И знаете что самое обидное? Это – нормально. Как ни жутко звучит, но для боевых действий это вполне нормально. Случается не только в России, но и в любой армии мира. Хваленые «непобедимые» янки, например, не раз поджигали свои собственные авианосцы, угробив при этом кучу народу.

Вот все вышеозначенное – и есть война в первую очередь. Бои в наступлении, бои в обороне, смелость, героизм, подвиги, ордена и медали вторичны. До них нужно еще дожить. Кто-то вернется с войны героем, а кто-то умрет, заслужив лишь обтекаемую формулировку для родителей «погиб при выполнении воинского долга» (не писать же, что ковырялся в гранате и заслужил Премию Дарвина!). Война – это отбор, селекция. Говорят, что самые сильные, самые лучшие солдаты выживают чаще. Может быть это и так, не мне судить. Проблема инфанта в том, что самым сильным, самым лучшим он подсознательно уже считает себя, размышляя о будущей войне. Он априори бессмертен.

Самое же скверное, что побороть инфантильное отношение к войне, не побывав под обстрелом, крайне сложно. Ветераны всегда выглядят взрослее своих ровесников. А почему? Да просто потому, что они прошли страшную, жестокую селекцию – и остались в живых. Их миновали первые случайности войны, а потом, накопив опыт, они научились сами от них уклоняться. И чем больше опыта, тем больше шансов увернуться уже от неслучайностей в виде снайперской засады или авианалета. Впрочем, мирной жизни это тоже отчасти касается. Ребенок, взрослея, учится не совать пальцы в розетку. Некоторые же готовы это делать вплоть до глубокой старости.