PtizaValera

В один дождливый вечер дверь хостела скрипнула и впустила нового жильца. Это был не человек, не зверь и даже не птица. В комнату важно вошёл будильник — медный, с тонкими ножками, словно у цапли, и треснувшим стеклом, через которое пробивался свет его собственных стрелок. Каждое его движение сопровождалось лёгким дребезжанием, будто у него внутри сидела целая оркестровая ложка, бьющая по кастрюле.

Он остановился посреди комнаты, звонко кашлянул и представился:

— Я Аркадий. Я звоню всегда. Даже когда не надо. Особенно когда не надо.

На нём висела лёгкая пыль старых тумбочек и ночей, а стрелки дрожали, как нервные усы. Енот сразу заметил, что одна стрелка смотрела на «прошлое», а другая — на «никогда», и это почему-то казалось логичным. Валера только нахмурился: новый сосед выглядел как маленькая ходячая катастрофа.

И в ту же ночь Аркадий показал, на что способен. Стоило всем устроиться по своим спальным местам, как он бодро объявил:

— Спокойной ночи! Время идти спать! — и тут же разнёс комнату звоном: ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

Валера вздрогнул, уткнулся клювом в ушанку и пробормотал:

— Может, это случайно… один раз, и всё.

Но звон повторился через пять минут. Потом ещё через пять. Потом через три. Потом через две.

— Ты издеваешься?! — сорвался енот, дёргая шарф, будто хотел заткнуть себе уши.

— Я же сказал, я звоню всегда, — невозмутимо ответил Аркадий, звеня так, что дрожали даже фантики под кроватью.

К утру Валера и енот выглядели так, будто трижды участвовали в драке с блендером. Их глаза дёргались, а мысли путались между собой. Злость закипала, но будильник сиял гордостью: он честно выполнил свой долг — всех разбудил, даже если никто не хотел просыпаться.

Так прошла первая ночь. Потом вторая. Потом третья. К третьей ночи Валера уже разговаривал с бананом, убеждая его, что банан должен командовать небом. Енот шептался с фантиками, просил их, чтобы они заткнули Аркадия.

— Ты нас сводишь с ума! — воскликнул Валера на четвёртую ночь, хлопая крыльями так, что люстра качнулась.

— Ага! — добавил енот. — Даже мой шарф сказал, что он больше не выдержит!

— Если я замолчу, всё исчезнет! — резко звякнул Аркадий. — Деревья забудут расти! Река забудет течь! И даже ваш сон забудет к вам вернуться!

— Пусть забудет, — устало сказал енот. — Я хотя бы высплюсь…

— Пусть забудет, — пробормотал Валера, но тут вдруг остановился.

Впервые он посмотрел на дрожащие стрелки и понял: «А может, он звенит не потому, что хочет нас мучить, а потому что боится».

Валера сел рядом с Аркадием, выдохнул и сказал уже мягче:

— Ты не виноват, что кто-то не проснулся. Иногда жизнь идёт своим ходом. Даже если ты замолчишь, мир не исчезнет. Мы не забудем тебя.

Енот добавил, срывающимся голосом:

— А если мир исчезнет, я нарисую новый. На своём шарфе.

Будильник замер. Его стрелки дрожали, но звон не сорвался. В комнате воцарилась тишина такая плотная, что её можно было намазать на хлеб.

— Вы… правда вспомните меня? Даже если я замолчу? — тихо спросил Аркадий.

— Конечно, — кивнул Валера. — Иногда самые громкие просто самые напуганные. Но друзей не забывают даже в тишине.

И впервые за все ночи Аркадий лёг в гамак и закрыл глаза. Он тихо тикал, будто сопел.

Валера и енот, вымотанные до предела, рухнули на свои спальные места. Енот свернулся в шарф, Валера положил голову на банан. Перед тем как уснуть, он подумал:

«Как странно. Чтобы заставить кого-то замолчать, мы кричали, а оказалось — нужно было всего лишь услышать».

И они заснули. Настоящим, глубоким сном.

Продолжение следует...

Предыдущая глава о Валере

---

#птичкавалера #че_бурек #будильник #тишина #дружба #сюр

На окраине Че-Бурека, где дома были похожи на старые пианино, а тротуары складывались гармошкой, Валера и енот заметили сияющий автомат. Он стоял один, как памятник абсурду, и мигал разноцветными огнями. Надпись сверху гласила:

«ПОЛУЧИ ТО, ЧТО ТЕБЕ НЕ НУЖНО, НО ЗАХОЧЕШЬ СИЛЬНЕЕ ВСЕГО».

Автомат зашипел и заговорил:

— Подходи ближе, пернатый! Я Автомат. Я — не игра, я искушение. Хочешь проверить себя?

Валера вскинул бровь под ушанкой:

— А вдруг ты дашь мне опять банан? У меня и так карман в бананах, как у торговца обезьянами.

— Сегодня я щедр, — прохрипел Автомат. — Сегодня выпадет то, что будет тебе сниться.

Валера бросил монетку. Железная рука дёрнулась, ухватила что-то блестящее и вытащила наружу стеклянный шар. Внутри — крошечная радуга и маленький Валера, который сидел и ел маленький банан, подмигивая.

— ОГО! — енот подпрыгнул. — Валера, это же чудо! Можно подержать?

Валера прижал шар к груди так крепко, будто это было его сердце.

— Нет. Это моё. Понимаешь? Моё.

Енот замер. Его глаза погрустнели, уши поникли, а шарф на шее будто затянулся туже, словно он хотел спрятаться в нём.

— Но… я только взглянуть хотел, — тихо сказал он.

— Если я дам тебе, — резко ответил Валера, — все начнут просить. Я не могу!

И правда, по дороге в хостел их останавливали.

— Валера, покажи! — просила капибара.

— Валера, дай взглянуть! — попытался взять в лапы жираф-бармен.

— Валера, продай за три батончика! — гудел автомат с шоколадками.

— ОТСТАНЬТЕ! — кричал Валера, сжимая сувенир так, что стекло скрипело. Его голос становился всё резче, слова — всё колючее. Он видел, как лица вокруг хмурились, отворачивались, как даже фонари на улице меркли, будто обижались на него.

Когда они дошли до хостела, енот остановился в дверях.

— Знаешь, Валера, — сказал он тихо, — ты плохой друг. Ты раньше смеялся, делился, был тёплым, как чайник на плите. А теперь — холодный, как холодильник без лампочки. Для тебя вещь стала важнее меня.

И он отвернулся, лёг на кровать, натянул шарф на голову и замолчал.

Валера стоял посреди комнаты, прижимая шар. Впервые он почувствовал, что сувенир тяжёлый.

— Что же я наделал? — прошептал он. — Я ведь не жадный… я всегда делился… я был Валера, которого любили. А теперь? Теперь я какая-то птица с блестящей игрушкой.

Он лёг на свой скворечник, но сон не приходил. Мысли прыгали, как сумасшедшие воробьи.

«Почему я стал таким? Почему сияющий шар стал важнее тех, кто рядом? Что, если завтра я проснусь, а у меня не будет ни шара, ни енота?»

Он метался, вставал, садился, крутил шар в лапах. Казалось, маленький Валера внутри шара смеялся над ним.

— Ты же хотел сиять? Вот и сияй один.

Под утро Валера не выдержал и вышел.

Енот, проснувшись, не нашёл его. Перепуганный, он бегал по хостелу:

— Где Валера? Кто видел Валеру?!

Улитка пожала рогами:

— Видела только крылья, бегущие к рассвету.

Енот выбежал на улицу и наконец увидел: Валера стоит на площади, а вокруг — толпа. В лапах у него охапка странных сувениров: огурец в галстуке, кружка с невидимым чаем, подушка с эхом. Он раздавал их каждому, кого вчера обидел.

— Прости! — говорил он, краснея. — Прости, я был идиотом! Вот тебе сувенир! Я гнался за стеклянной радугой и потерял самое важное!

Толпа улыбалась, брала подарки. Валера заметил енота и подошёл к нему, дрожащими крыльями протянул тот самый первый шар — сияющий, с миниатюрной радугой.

— Возьми. Он был моим сокровищем. Но теперь я знаю: настоящий сокровище — это ты. Я могу быть без шара, но не могу быть без друга. Сувенир может сиять в крыльях, но только друг заставляет сиять сердце.

Енот взял сувенир, глаза его блеснули, а шарф расправился, как крылья.

— Теперь это мы снова мы, — сказал он.

И Валера улыбнулся так, что даже фонари зажглись ярче.

Продолжение следует...

Предыдущая глава о Валере

#птичкавалера #енот #дружба #че_бурек #сюрреализм #автомат #сувенир #грустноисмешно #птицавпальто #историивалеры

Валера и енот шли по улице Че-Бурека, которая крутилась сама вокруг себя, как будто ей было скучно. Валера вздыхал:

— Ноги гудят, как кастрюля без крышки. Давай присядем, я больше не могу.

Он плюхнулся на старую деревянную скамейку у фонтана, который плевался струёй прямо в небо. Скамейка дрогнула и заговорила низким голосом:

— Осторожнее, птица. Я и так вся изломана временем.

Валера взвизгнул:

— Ты кто?

— Я — Скамейка Семён, — мрачно произнесла она. — Когда на тебе сидят сотни лет, поневоле становишься философом.

Енот прыснул:

— Философ-скамейка! А о чём ты думаешь весь день?

Семён скрипнул досками:

— О том, почему люди садятся, но никогда не остаются. О том, почему все ищут отдых, но никто не умеет отдыхать.

Валера нахмурился:

— А я умею. Я сижу и ем банан. Это и есть отдых.

Скамейка хмыкнула:

— Нет. Это перекус. Отдых — это когда ты забываешь, кто ты.

Енот задумался, почесав шарф:

— А если я забуду, кто я, то кто будет носить шарф?

— Вот именно, — сказала скамейка. — Даже в отдыхе вы цепляетесь за себя.

Валера вскинул крылья:

— Но если забыть себя, то зачем тогда я вообще?

— Чтобы снова найти, — ответил Семён. — Каждый раз другой, чуть треснутый, чуть потерянный, но настоящий.

Повисла тишина. Даже фонтан перестал плеваться, будто слушал.

Енот нарушил паузу:

— А почему ты не уходишь отсюда, если устала?

Скамейка тихо рассмеялась, как скрип старой двери:

— Я — скамейка. Моё предназначение — оставаться. Иногда смысл жизни не в том, чтобы идти дальше, а в том, чтобы выдерживать.

Валера положил крыло на деревянную спинку:

— Тогда ты сильнее нас всех. Ты стоишь, пока мы бегаем.

Скамейка шепнула:

— А вы сильнее меня. Потому что у вас есть куда бежать.

Они замолчали. Только чайки орали где-то вдали, споря о хлебе.

Валера поднялся, улыбнулся своей нелепой улыбкой:

— Знаешь, Семён, ты прав. Отдых — это не сидеть. Отдых — это забыть, зачем ты спешишь.

Енот добавил:

— А иногда — вспомнить, зачем тебе шарф.

Они пошли дальше, а скамейка осталась стоять под фонтаном, чуть светлее, чем была до разговора.

Продолжение следует...

Предыдущая глава о Валере

#птичкавалера #че_бурек #абсурд #сюр #разговоры #юмор #философия #енот #глубокаямысль #смешноисерьезно #сказкасюр

Валера с енотом сидели на крыльце хостела. Енот разворачивал батончик, а Валера держал банан как микрофон.

— Валера, — сказал енот, прожёвывая фантик вместе с шоколадом, — а почему ты не летаешь? Ты же птица. Всё пешком, да автобусами, где потолок плачет от тоски.

Валера замер, банан-«микрофон» упал, и в луже заиграла музыка, как будто кто-то нажал «play».

— А ведь правда… почему?

Он расправил крылья, сделал первый взмах. Взлетел на метр и тут же врезался в вывеску «Пельмени 24/7», от которой отпало «7» и превратилось в знак вопроса.

— Не выходит, — вздохнул он.

— Ничего, — сказал енот. — Вторая попытка. Ты ж не велосипед, чтобы сразу ехать.

Валера снова взмахнул крыльями. На этот раз он поднялся чуть выше — и рухнул прямо в мусорный бак. В баке на него смотрела картошка с глазами и сказала:

— Полёты не для всех.

Валера вылез, весь в обрывках газет.

— Я не умею, — уныло сказал он.

— Ты умеешь, — возразил енот, поправляя шарф. — Просто у тебя стиль «сначала упасть, потом полететь».

Третья попытка. Валера глубоко вдохнул, махнул крыльями — и вдруг действительно взмыл вверх. Сначала неуверенно, но потом уверенно, как батончик, вылетающий из автомата.

Валера закружился над городом, увидел Че-Бурек с высоты. Дома казались вафельками, улицы — макаронами, а автобус, идущий в гору, выглядел как жук, забывший куда ползёт.

Он увидел дом в форме аккордеона, из окон которого доносилась музыка. Рядом с ним стояла башня, которая выглядела как стопка тарелок, и каждая тарелка была отдельным этажом. Он облетел здание мэрии, похожее на перевёрнутую кастрюлю. Полетал над парком, где деревья были в виде вилок и ложек, а дети катались на качелях, сделанных из чайных пакетиков.

Валера кружил над всем этим и думал: «Красиво. Даже слишком красиво».

Он приземлился обратно на крыльцо, тяжело дыша.

— Ну как? — спросил енот.

— Летать я могу, — серьёзно сказал Валера. — Но лучше пешком.

— Почему? — удивился енот.

Валера гордо кивнул:

— Потому что только пешком можно найти потерянный банан в кармане, услышать как шуршит лужа или случайно послушать спор двух голубей о смысле колбасы. В небе всё слишком красиво и сразу, а на земле сюрприз на каждом шаге.

Енот улыбнулся, почесал свой шарф и сказал:

— Логично. Но на автобусе ты всё равно смешнее выглядишь.

Они засмеялись, и город Че-Бурек зазвучал ещё нелепее.

Продолжение следует...

Предыдущая глава о Валере

#птичкавалера #че_бурек #сюр #философия #енот

Валера и енот гуляли по городу Че-Бурек. Улицы были мокрые и блестели, как жирные пирожки на витрине, но почему-то пахли мелом и варёной кукурузой.

— Хочу чаю, — сказал енот. — Только не такого, как у автомата. У него всегда привкус обиды.

И тут они заметили вывеску: «Чайная для вечно опаздывающих». На ней часы показывали одно и то же время — «поздно», а стрелки бегали, как тараканы после кофеина.

— Это место нам подходит, — решил Валера и толкнул дверь.

Внутри всё было ещё страннее: потолок капал чаем прямо в чашки, столы шептались друг с другом, а на стенах висели портреты чайников, явно гордившихся своей паровой карьерой.

За стойкой стоял жираф-бармен, он дул в чай так усердно, что пар превращался в облака в форме точек с запятой. В углу сидела коза-философ и писала бесконечный трактат:

— Чайник — это не посуда, а вопль космоса, — бормотала она.

На барной стойке спорили самовар и чайник.

— Я киплю важнее!

— А я звонче!

Валера с енотом уселись за столик, и вдруг из клюва Валеры сорвалась фраза:

— Что можно потерять трижды, но найти только один раз, причём всегда не там, где ищешь?

В чайной воцарилась тишина. Даже часы на стенах замерли.

Жираф-бармен задумчиво выпустил облако пара и сказал:

— Это настроение понедельника. Его теряешь утром, когда понимаешь, что жизнь снова началась. Потом днём, когда обедаешь гречкой. И вечером — когда осознаёшь, что завтра вторник. А находишь только в пятницу, но уже поздно.

Коза-философ подняла голову от блокнота:

— Нет, это зонт в электричке. Его забывают трижды: на сиденье, на полке и у незнакомца. А находят только тогда, когда дождь закончился. Тогда зонт становится философией бессмысленности.

Самовар загудел так, что кружки зазвенели:

— Не понимаете! Это ключи от чужого дома. Сначала теряешь у себя, потом у соседа, потом в магазине. А находишь у какого-то дедушки, который говорит: «Да это ж мои!» Но они всё равно открывают только твою грусть.

Чайник подпрыгнул и звякнул крышкой:

— Нет-нет, это автобус маршрута «Туда-сюда»! Его трижды ловишь, но каждый раз он уезжает прямо перед носом. А находишь только на картинке в расписании, когда уже идёшь пешком.

Из угла раздался голос воробья-циркача, который всё время падал со стула:

— Глупцы! Это чужая мысль. Её теряешь три раза подряд: когда думаешь в душе, когда ешь борщ и когда смотришь на потолок. А находишь на чужом языке, и всё равно не понимаешь.

Все загалдели: жираф надувал облака в форме восклицательных знаков, коза писала формулу «зонт = тоска», самовар бурлил философски, автобус за окном как назло проехал мимо.

Валера пожал крыльями, усмехнулся и сказал:

— Загадка сама вырвалась. Даже я не знаю ответа.

И вывеска снаружи сменилась с «поздно» на «слишком поздно».

Продолжение следует...

Предыдущая глава о Валере

---

А как думаете вы: что можно потерять трижды, но найти только один раз, причём всегда не там, где ищешь?

#птичкавалера #че_бурек #сюр #абсурд #загадка

Валера сидел в кресле и читал меню из соседней библиотеки, но вдруг его отвлек странный шум. Казалось, где-то рядом звучит хор — грустный, как очередь за талончиками в поликлинике.

Он проверил хостел: капибара-администратор спала на стойке, уткнувшись в журнал «Записки бухгалтера»; автомат с батончиками хрипел «ошибка… ошибка…»; черепаха сидела у двери и писала своим хвостом на полу слово «печаль», но буквы расползались и становились похожи на мокрых червей.

Хор не смолкал.

И тут Валера понял — птички поют у него в голове. Маленькие, невидимые, но очень организованные. Они сидели где-то между ушами и выводили:

— Всё пройдёт, всё пройдёт, даже банан однажды станет пюре…

Валера сжал клюв.

— Прекратите! — закричал он, но хор только усилился.

Он не выдержал и выбежал на улицу. Там шёл дождь — не просто дождь, а такой, будто сам воздух плакал. Капли текли внутрь города, размывая вывески, превращая фонари в грустные свечки. Всё вокруг стало на мгновение одной сплошной тоской.

Валера поднял крылья и хотел закричать, но вместо этого замер и прислушался.

И вдруг понял: эта мелодия прекрасна в своей нелепой абсурдности. В ней были слова про мокрые носки, про сломанные зонты, про фантик, который не успели выкинуть. Она звучала как плач и смех одновременно.

И у Валеры покатились слёзы. Они смешались с дождём, и никто бы не понял, что это он плачет. Но хор внутри головы будто услышал его и спел тише, мягче, как будто гладил изнутри.

Валера вернулся в комнату, взял свою коробочку звуков, открыл её и пустил туда эту песню. Хор с благодарностью стих.

Он забрался в свой скворечник и, тихонько напевая этот грустный мотив, подумал:

«Грусть не всегда враг. Иногда она становится песней, которая делает нас настоящими.»

И Валера крепко заснул с улыбкой в клюве.

Продолжение следует...

Предыдущая глава о Валере

Валера сидел в хостеле, мирно ел банан, когда капибара-администратор вдруг сказала:

— Простите, но вы кто вообще? Птица или зверь?

Валера подавился бананом. Енот закашлялся в шарф.

— Да он птица! У него же крылья! — закричала улитка, которая проползала мимо.

— Нет, он зверь, посмотрите на ушанку! — возразил автомат с батончиками.

Собрался целый совет жильцов. Черепаха с карандашом-хвостом громко заявила:

— У птиц нет карманов для бананов.

На что Валера возмутился:

— А у черепах нет карандашей вместо хвостов, и ничего, живёте же!

Енот попытался примирить спор:

— Может, он и птица, и зверь? Птицезверь? Звероптица? Пицца?

Но спор становился только горячее.

— Если он птица, пусть летит! — выкрикнул вентилятор.

Валера попытался взмахнуть крыльями, но задел люстру, и та упала прямо на капибару. Капибара вздохнула и сказала:

— Значит, точно зверь. Птицы так неловко не делают.

Тогда Валера встал на стол и сказал торжественно:

— Я могу быть кем угодно. Хоть птицей, хоть зверем, хоть пиццей с бананом. Настоящее — это не ушанка и не клюв. Настоящее — это когда я ем батончик и радуюсь.

Все замолчали. Даже автомат перестал гудеть.

Енот посмотрел на Валеру и добавил:

— А вообще, если ты пицца, то я сыр.

Продолжение следует...

Предыдующая глава о Валере

---

❓ А как думаете вы: Валера — птица, зверь или всё-таки пицца?

Пишите в комментариях 👇